Текст книги "Тильда. Маяк на краю света (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 32
О непобедимой пятерке, великом населении Свальбарда и ночи в долине гейзеров

Свальбард, двадцать седьмое орботто.

В общем, дорога к ШурИку (туземец свое имя грассировал на друидский манер) заняла не меньше, чем полдня. Мы наткнулись еще на десяток-другой таких горячих кислых фонтанов из ниоткуда; один ошпарил Дроку руку столь серьезно, что пришлось делать привал, доставать мазь, обрабатывать довольно-таки серьезный ожог. Айсберг довольно быстро скрылся за невзрачными холмами, совершенно неожиданно создающими нечто вроде лабиринта. Учитывая водяные взрывы и вечный пар, ориентироваться сделалось затруднительно, да и струйку дыма спутать с фонтанами было несложно. В дополнение ко всему недавно голубое небо заволокло серостью: вероятно, это тот «легкий» туманчик, ошметки которого мы видели с ледяной вершины. Кажется, эта долина даже ниже уровня моря, если это в принципе возможно.

Животы бурчали. Бульон Фарр велел экономить на всякий случай – неизвестно, что нас ждет впереди. Такой вариант мне не очень нравился. Потому лишь чуточку сухарей пожевали, запили парой глотков. И то дело.

А господин в шубе… преспокойно жарил себе то, что он назвал опятами, приглашал нас «к столу» и зубоскалил вовсю. Вместе со своим белым медведем. Только тот зубоскалил опасно. А на шубе ШурИк с комфортом сидел, поджав под себя колени.

Фарр был зол больше всех. Время у нас на счету, а он – ждал, водил кругами полдня, подвергал опасности⁈

– Это ж не я водил. Сами заблудились. А скажи я все сразу – вы ведь бы уплыли – хотя там и плыть некуда, говорю ведь, но в гости вы бы не пришли, не поели бы вот… со мной. А я все реже верю, что переживу лето в здравом рассудке! Попробовали бы жить не необитаемом острове!

– Так ты это от скуки⁈

Взглядом Фарра можно было жарить вот эти самые опята. Я осторожно опустилась на краешек бревна подальше от Айды: ноги устали – жуть.

– От нее самой. Это хорошо, что вы с оружием – медведей на Свальбарде в десять раз больше, чем людей, – болтун-ШурИк громогласно расхохотался, дирижируя прутиками. – Летом тут вот и прячусь, и все равно – не гарантия. Есть-то они человечину не едят, но задрать не против. Пуганые… Да и есть чего пугаться – моя аркебуза ого-го! Только – скажу вам – что это за жизнь?.. Выживание, а не жизнь, и словом перемолвиться не с кем! Айда не в счет – все понимает, но ответить-то не может. Да и зимой остается смотритель, а он сам себе на уме. И тут вы! Как я мог пропустить?.. Ну – думал я – все, не хотят сходить… А как почуял, что вы пока ответов не получите, не уплывете, сразу понял, что делать… Теперь ведь и не выйдете из этого лабиринта сами.

На этом месте монолога от улыбчивого оскала ШурИка повеяло особой жутью. Даже опустившийся рядышком со мной раненный и измученный Дрок вздрогнул. А его уровень впечатлительности моему – не ровня.

– Так мы этим самым оружием можем и настоять, – взялся Фарр за рапиру.

Дядя Тири стащил с плеча арбалет, Чак ухватил рукоять кинжала. Я отстраненно вспомнила, что Голубинка слетела с моего плеча еще на айберге, а свисток-то у Нарви на дне морском…

ШурИк сузил глаза.

– Э, нет. А Айда на что?..

Король нацелил стрелу на медведя. ШурИк вскочил, Айда поднялась на все четыре лапы, зарычала.

– Одним выстрелом не повалишь, пришелец, – предупредил ШурИк недобро. – А в ярости белого медведя я тебе видеть не советую.

– Я не пришелец. Я король.

– Ну, Айда разницы не видит, – ШурИк вскинул свою аркебузу на плечо, и… каким-то образом холодное дуло коснулось моего виска.

Мужчины дрогнули.

– Не дури, – процедил Чак.

– Это вы не дурите. Я в крайнем случае основную часть населения пощову. Мы не дружим, но против чужаков – помогут.

– Так ты на Свальбарде не один⁈.

ШурИк расхохотался, не отводя аркебузы от моей головы.

– А вы пришли, думая, что я один и меня легко взять?

– Мы… – дрожа, пробормотала я, – не собирались вас брать, ШурИк… Нам просто нужен… маяк. Очень.

Оружие – не решение. Ни одна война не решает проблем. Будет жаль умереть в доказательство этой простой истины, но… до чего горько.

Скосив на меня глаз, ШурИк цокнул языком и приказал парням:

– Опустите ваше оружие, и поговорим. Я не хочу лить кровь. Я всего лишь… пообедать вместе хотел.

Вот, я же говорю.

Кастеллет хмуро уточнил:

– А основную часть населения пригласить – не судьба?

– А они гурманничать не умеют. Что с них взять – медведи. Да и вражда у нас как бы, – ШурИк резким движением убрал аркебузу, и мне показалось, что я сейчас растекусь, как лужа от фонтанчика. – Айда, тихо, – цыкнул на медведя, что едва не бросился на метнувшегося ко мне Чака. – Тут в холодрыгу только медведь и выживет, ага.

Фаррел спустил воздух сквозь стиснутые зубы. Кастеллет присел ко мне впритык, привлекая к себе рукой в жесте «никому не отдам». Я истерически шмыгнула носом в его плечо, но на всякий случай прошептала: «Я в порядке».

– Так ты соврал? Все население – ты и десять медведей?

– Не считая приплода… – ШурИк отставил аркебузу к ближайшему камню. – Блефовал – если выражаться точнее. Зачем вам этот маяк сдался? Смотритель – не знахарь, да и чудесных снадобий не держит. Жутко умный – это да, может, и предложит что, но невозможно, говорю ведь: лед там летом тонюсенький.

– Почему тогда айсберг не тает? – вопросил дядя Тири с наивысшей долей скептицизма.

Присел на наше бревнышко со стороны Чака, взял прутик с нанизанными «опятами». Пришлось подвинуться и едва не спихнуть Дрока с другого конца.

Фарр остался стоять, не сводя глаз со странного, опасного жителя необитаемого Свальбарда.

– Да и в море морозно – это только в твоей долине тепло. Ты говори, да не заговаривайся.

Рапиру он так и не спрятал, нервно похлестывал ею воздух в районе сапог.

ШурИк сел обратно на свою шубу, кажется, уже не опасаясь нападения:

– А ты своей железкой лучше не маши. Айду я из молочного медвежонка вырастил. Но иногда она и меня удивляет своей свирепостью.

Фаррел покосился на все еще поднимающего верхнюю губу медведя. Потом на нас. На ШурИка. Тот указал на бревно:

– Садись, мил человек. Поговорим, потрапезничаем. Берите, берите, не стесняйтесь. Для вас жарил.

Делать было нечего, да и голод давал о себе знать: мы молча пожевали свои опята. Они оказались плотные, сочные, нежные. Надо узнать, как растут. Домой при случае завезти…

Если мы туда – до чего привычная мысль – доберемся.

– А куда все остальные люди делись? – подала я голос.

Потому что если молчать, то напряжение никуда не денется. Удивительно, что Чарличку эта мысль не пришла в голову. Такое – по его части. Хотя, кажется, он за меня до смерти перепугался и был на свальбардца слишком сердит. Обидчивый он у меня. Отходчивый, но обидчивый.

ШурИк пожал плечами, снимая кусок опенка с прутика зубами. Прожевал.

– А мне почем знать. Никого не видал.

– Ну, а семья?.. Где они?

Не из ниоткуда он ведь тут появился, честное слово!

– Жена была… давно и далеко отсюда… – в голосе мужчины прозвучали тоска и горечь.

– И куда же она делась? – заинтересовался и король.

ШурИк почесал затылок, хмыкнул.

– Сказал бы вам, да вряд ли… поверите. Не таким я знал Свальбард годков так десять назад… Или одиннадцать. Время, зараза, бежит как угорелое. Не помню. А потом – бац! – здесь я. Гейзеры проклятые… на Свальбарде! Да где это видано! Но что поделаешь – смириться пришло. Не отрицать ведь реальность – что может быть глупее?.. Зато медведи остались, как и положено по статистике. Да вы кушайте, кушайте. Удивительно, как важно человеку выговориться. Смотритель ненавидит зиму, – ШурИк нервно хохотнул. – Спокойно, Айда! Иди-ка сюда.

По-прежнему напряженная медведица подползла к странному свальбардцу, положила морду ему на колени, преданно заглядывая в глаза. Тот почесал ей лоб, белая медведица блаженно зажмурилась… Как трогательно!

– Это мне уже смотритель рассказал – а он парень не от мира сего, земля ему пухом – что тут тепленько так от вулканической активности. Да сроду не было такого на Свальбарде… Я ж его исходил вдоль и поперек, домой собирался…

ШурИк отер лицо, будто пытаясь стереть нахлынувшую неизвестно откуда грусть.

– Ты случаем… – Чарличек вдруг наклонил голову набок, как Голубинка, – не знаешь таких слов как «психосознательность» и «антибиотик»?

– «Скорая помощь», – добавил Фарр, мгновенно подхватив идею. – «Буллинг».

Надо было видеть, как вытягивалось лицо ШурИка.

– Ребята, вы…

– Другой мир? – выдохнула я.

ШурИк глотал воздух ртом. Один Дрок был не в теме:

– Другой мир?..

– Так он правда существует! – ошеломленно воскликнул дядя Тири. – Я думал, это все же сказки, только догадки Эйдана, легенды дуче…

– И именно его пытался защитить от твоего тлетворного влияния отец, – выплюнул Чарличек прямо королю в лицо – сидели-то прижатые друг к другу, как капуста в бочке. – И был убит.

– Поэтому ты привез меня прямехонько сюда. Отец может тобой гордиться – ты не дал семенам ненависти прорасти…

– Я тебя убью прежде! – Чарличек завыл и вцепился почтенному провокатору в волосы.

– Так, вы двое – хватит, – рыкнул Фарр, двигая локтем короля.

Айда повторила его рык совершенно неожиданно, только в разы грознее и громче. Мы все едва не упали с бревна. Накал страстей как-то мгновенно угас.

Выходит, отец знал, что здесь – вход в другой мир… «Сцилла» так и не доплыла на «Свальбард». Я тяжело вздохнула.

– Е-мое, я не думал, что это возможно… Вы… я думал, что медленно схожу с ума… Я приехал на Свальбард работать – для фрилансера тут приволье, и визы не надо… На полгодика. С женой поссорился. По мелочи какой-то… Медведей всегда была тут уйма, с ружьем – не иначе передвигаться за городом. И однажды… да я просто пошел прогуляться и заблудился. Ну, не впервой, ладно. Но тогда спасатели вылетали, знаете. На вертолете. А тут… никого. Ничего. Наткнулся на маяк уже в полубессознательном сознании, на ружье свое горе опираясь, в метель… Смотритель сжалился, меня выходил обмороженного… Слушал он мою историю и говорил, что я брежу. То ли старик странный, то ли правда я в другой мир попал. Где и про интернет-то не знают… Только это ж версия для психушки! Но вы… знаете? Про интернет?

– Про интернет – нет. Но мы собираемся в мир, где есть скорая помощь. Ты умеешь ее вызывать?

ШурИк разгоготался так, что впору было все же засомневаться в его вменяемости.

– Ребята… а давайте взорвем этот лед ко всем чертям! А я вызову вам скорую помощь? Необитаемый остров – это не для меня!

– А чего ж не попытался уплыть?

– Да я же говорю вам – фрилансер я, никогда мореплавателем не был! А вы видели, что тут в море? Одних косаток хватит для настроения. Если б не зима у смотрителя, не встреча с Айдой и не эта долина с гейзерами, меня бы задрали быстро.

Да, косатки для настроения – тот еще мотиватор.

– А что за гейзеры? – спросила я.

– Ну, пуф! – ШурИк сочно изобразил внезапный взрыв, и Айда подпрыгнула на четыре лапы, перепугавшись. Король Басс и я дернулись на пару, и плакало наше бревнышко: наша пятерка дружно опрокинулась навзничь.

– Морского медведя тебе в глотку! – выругался раненый Дрок, с трудом поднимаясь.

Я поддержала его под локоть, но продолжала допытываться:

– В фонтанах вода горячая, кисловатая. Почему?

– Дык – минеральная. Вулкан имеется. Я ж вам о чем толкую – на МОЕМ Свальбарде их не бывало никогда. Ну, Исландия, но не Шпицберген же! Не те широты. А тут – пожалуйте. Потому лед и не замерзает как следует в проливе, но держится. Термальные воды на глубине.

Термальные воды. Вулкан. Так вот отчего здесь такой теплый микроклимат! А высокие овраги, на дно которых мы скатились, естественным образом изолируют теплый воздух от холодного морского ветра. Я заходила взад и вперед, пока не попалась в руки мужа. Судя по тому, как он сжал мои ладони, взбудоражен он был не меньше моего.

– Вулкан – под водой?..

ШурИк закивал.

– Нечто вроде. Но вход в него – на острове, где маяк. Прямо в жерло когда-то упала с неба звезда, растворилась в… соляной кислоте – кажется, так это смотритель называет – и с тех пор весь островной пляж и светится. Вечером с айсберга видно, покажу, если хотите.

– Светится⁈

ШурИк был явно доволен нашим замешательством и всецелым вниманием.

– Я и говорю смотрителю – зачем ему на маяке сидеть, коли песок и сам светится, но он парень упертый… Говорит – так завещал ему отец, а отцу – его отец, и так далее. Классический консерватизм.

– Звездная пыль, – выдохнули одновременно Чак и я, одинаково развесив уши.

– Во! Точно! Стоп, а вы откуда знаете-то⁈.

– «Свет маяка на краю земли можно увидеть с двадцать пятого мередиана», – пробормотал ошеломленно присевший обратно на краешек бревна Фаррел; Айда обнюхивала его сапоги. Капитан рассеянно опустил ладонь на огромную голову любопытной медведицы и пояснил, уткнувшись в наши непонимающие взгляды, – Аврора говорила так. Будто бы это ей сказала… сирена. Так вот что она… имела в виду.

Дрок не сдержал фырканья.

– Больше сиренам верьте, капитан!

– Выходит, – возразила я, – иногда они говорят правду. Так вы не знаете ничего про Сваля, ШурИк?

– Какого такого шваля?..

Обидно, честно говоря…

– Бард такой был. Тысячу лет назад отсюда приплыл.

– Так это смотритель может знать… Бард? Шваль – так вы сказали?

– Сваль, – холодно поправил король Басс.

– Бард Сваль… Свальбард?.. Ахаха!

Каламбур нашего пришельца десятилетней давности знатно позабавил. Верно. Поговорим со смотрителем. Он-то тут потомственный…

– Звездная пыль, солнечный ветер, зелье морской соли, привязка… – я перечислила все по пальцам. – Взрывать лед над вулканом не стоит, но что, если мы снова воспользуемся свойствами ларипетры?

Мы задумчиво посмотрели на свои браслеты и подвески – кому как смонтировали.

– А что это за камушки такие синие? – заинтересовался ШурИк.

Фаррел встал.

– Может и сработать. Показывай, где маяк. Пешком быстрее или по морю?

– Пешком, пешком, – завозился ШурИк. – Только придется через равнину топать. А медведи там любят сейчас пастись. Еще и с малышней. Весной нарываться на них и вовсе вредно. Самоубийство.

– У нас нет выбора, – отрезал Фаррел. – Я за Авророй.

Он уже был развернулся уходить, но ШурИк лукаво уточнил:

– А дорогу-то найдешь, капитан? Давай провожу.

Мы все насторожились от такого предложения. Все же, пусть ШурИк и соотечественник нашей Ро, пусть он просто провел десяток лет практически в одиночестве на необитаемом практически острове, но… все же он вел себя по-прежнему странно и подозрительно. Прибьет Фарра и…

– Я с вами, – будто уяснив это дело, поднялся Дрок. – На «Искателе» оно того… спокойней. Мне в другой мир не надо. А вдруг затянет?..

Король Тириан неожиданно тоже поднялся.

– И я пойду. От греха подальше. Я хочу еще увидеть дочь. Я с тобой, капитан Вайд.

Я посмотрела на Чака. Он на меня.

– Остаемся, трусишка? – шепнул он мне в ухо.

Я кивнула. Это странный мир туманов, гейзеров, холмов и ягеля. Похожий на сказку. И если мы можем остаться в нем и воспользоваться случайно свалившейся на голову вечностью… Конечно, я за. Прямо-таки детский восторг всколыхнуло во мне это предложение. Ну их, этих взрослых. Пусть решают нерешаемые проблемы, а для нас они на время перестанут существовать.

– Айда, присмотри, – велел ШурИк и первый исчез за холмом.

А вот это неожиданно… Мы, как школяры, застыли перед строгим взглядом белого медведя.

* * *

– Думаешь, она рассердится, если мы будем целоваться? – спросил Кастеллет.

Я толкнула его в бок локтем.

– Я рассержусь. Тебе бы только целоваться!

– А тебе что?

– А мне… окрестности посмотреть. Гейзерную воду изучить. Грибов собрать домой хотела… Посадить…

– Ну, да. Научный трактат. Я и забыл.

Айда подошла поближе, я прижалась к Чаку. Медведица понюхала мой свитер. Мы стояли, ни живы, ни мертвы.

– Темнейшество ее гладил по голове, – сказал Чак. – И ничего ему за это не было.

– Вот и попробуй.

Мы протянули ладони одновременно. Шерсть у Айды была жесткая, короткая. И… неожиданно приятно теплая. Теперь замерла медведица.

– Вот видишь, – сказал Чак, улыбаясь и переплетая свои пальцы с моими.

– Так я чего… я ничего.

– А медведя ты исследовать не можешь?

Его голос почти умолял. Мне сделалось смешно. «Исследовать медведя». Мы расхохотались, Айда неожиданно лизнула шершавым языком наши сплетенные пальцы. И улеглась на наших ногах.

– Даже Айда тебе говорит: стой и не дергайся, – сообщили мне и собрались поцеловать.

Я выскользнула ужом, смеясь, отбежала на пару шагов. Просто, чтоб подразниться. Чак принял игру, погнался за мной. Айда потрусила следом, весело поревывая. Мы носились вокруг холма втроем, собирали ягель, искали гейзеры и напились минеральной воды, странно приятно забурлившей в желудке, собрали хвороста…

Солнце на севере садится быстро: сумерки свалились на долину сквозь туман и резко его… рассеяли. Стало ощутимо холоднее, а на бархатном небе появились звезды.

В итоге мы молча привалились к теплой спине довольного медведя напротив костра, накрылись своими плащами. Я перебирала пальцами шерсть Айды – это успокаивало. Чак перебирал мои волосы. Мы смотрели звездам в глаза, а звезды смотрели нам в души.

– Думаешь, они вернутся завтра? – спросила я, прижимаясь к его плечу.

Чак мотнул головой, задевая мой висок подбородком. Айда дышала мерно и шумно. Спала.

– Темнейшество вряд ли позволит кому-то спать, пока заря в опасности. Риньи дал ей несколько дней. Один уже на исходе… Так что нам стоит поспать. Неизвестно, когда будет такая минута спокойствия в следующий раз. Давай, трусишка, – он нежно коснулся губами моего лба, – спать.

Я поворочалась по спине Айды в его объятиях, устраиваясь удобнее для сна. Зевнула. Наверное…

– У нас ведь все получится, правда? Как думаешь?

– Конечно, получится. Даже не смей верить в иное, трусишка. Может, и этот смотритель что-то знает. Не бередь завтрашнего, пока не закончилось сегодняшнее.

Мною овладело странное предчувствие, что завтрашнее отнимет сегодняшнее навсегда. Тоска и нежность вдруг затопили сердце, и мне захотелось, чтоб он непременно знал, и чтобы сегодня у нас никакие завтра не могли отнять.

– Чак…

– Ну, что еще, Тильдик? – сонно поинтересовался муж.

– Я тебя люблю, знаешь… Вот просто так. За эту твою веру… И как ты рассказываешь истории… И как ты дуешься или сердишься… И как смеешься. Если вдруг что случится – ты просто знай.

Он прикоснулся правой рукой ко моей щеке и повернул мое лицо к своему.

– Ну ты даешь, трусишка… Что может случиться?.. Я тоже тебя люблю, дорогая моя Тильда Сваль…

Треск костра, искры в небо, запах медвежьей шерсти, ковер из звезд и ягеля, морозный холодок, касающийся наших склоненных друг к другу макушек, где-то шипение взметнувшегося гейзера, разноцветные всполохи северного сияния, наше мерное дыхание и такая хрупкая, волшебная, краткая вечность в наших ладонях…

Глава 33
О ночных выстрелах, историческом пассаже Юин Блэквинг и свете того самого маяка

Долина гейзеров Свальбарда, предрассветный час, двадцать восьмое орботто.

Я так и не поняла – разбудил нас страшный рев, выстрел или удар о не защищенную как следует ягелем землю.

– А-а! – это Чак рядышком потирал ушибленную спину.

Небо и не думало светлеть, однако затянулось туманом, как днем, и все признаки разноцветного сияния вместе с романтикой звезд с него исчезли. Вскочившая ощетинившаяся Айда громко ворчала в отблесках еще не догоревшего костра. Я, кряхтя, поднялась на локте, пытаясь сообразить, что, собственно, произошло.

– Ох, Тиль, – кажется, вспомнил муж о моем существовании, – не ушиблась?

– Это был странный сон? – ожесточенно протирая глаза, спросила я.

– Сам не знаю… Не один же на двоих. Что с этим медведем не так?..

И вдруг тишину сотряс новый рев. Не приснилось! Айда ответила рыком, от которого душа застыла в крови и жилах.

– Кажется… я слышала еще и выстрел? – почему-то шепотом спросила я.

Чак быстро подскочил на корточки, раздул, разворошил костер. Бросился к нашим серапе – ого! – у него внутри была нашита уйма карманов. Брызнул из жестяной мелкой фляжки на платок, обмотал сучковатую крепкую ветку, сунул в огонь. Зашипело, и запылал факел.

– Мне тоже послышалось… – он поднялся, осмотрелся вокруг, тыкая факелом в темноту. – Вставай, трусишка, – протянул мне руку. – Отдых закончился.

Огнестрел есть только у ШурИка. Я схватилась за ладонь Чака и рывком поднялась. Да. Отдых закончился… Расстроенно зевнула, постучала по груди, чтобы продохнуть сквозь намертво прицепившуюся тахикардию.

Выстрел безумного отшельника, ушедшего с нашими друзьями.

И этот рев. Снова. Десять медведей Свальбарда…

Айда по-прежнему рычала, вглядываясь во враждебную темноту. Смею надеяться, она видела больше нашего и была сейчас на нашей стороне.

– Звуки в тумане распространяются дальше обычного… – пробормотал Чак. – Сложно сказать, откуда, сложно сказать, как далеко. Проклятый туман!

– Ты и без тумана много бы не рассмотрел, не кипятись.

В отличие от мужа, у меня внутри жизнь замирала.

Вдруг Айда совершила резкий бросок вперед и… попятилась из тумана назад, жалобно скуля. Навстречу ей двигался громкий… лязг и… мутное голубое пятно света. Вместе с хриплым надрывным пением:

Скоро луна истлеет

И прочь помчат ветра.

Да, человек стареет,

Но его душа всегда жива!

Мы не поверили. Вот никак.

– Аврора⁈. – воскликнули одновременно.

Но кто-то в тумане презрительно прокомментировал:

– Сумасшедшая.

– Ты лучше стучи своим кинжалом по жестянке! По звукам тут не один медведь, – отозвалась и вышла наконец к костру…

Да. С замотанным в шарф горлом, красным носом, шапкой набекрень… Но, сирена меня разорви – она! Наша сгорающая дотла заря…

– Аврорик! – полетела я с распростертыми объятиями прямо Авроре на шею.

Через ее плечо на перевязи висел… буканбуржский далекозор.

– Тиль!

– Это еще что?

– Так мало ли…

Я рассмеялась. Ну, да… Они оба «мало ли».

Чарличек на фоне буркнул нашему медведю:

– Айда, это друг.

– Или «друзья» – хотел ты сказать.

Второй голос был хмур, надтреснут и… смутно знаком. К свету костра вслед за Авророй вышел… Седрик Джарлет. Его единственный глаз был недобро прищурен – будто бы… рассудок к нему вернулся.

– Шарк⁈ Ты… вернулся?

Чак, вместо того, чтобы подскочить от радости, сел куда-то на Айду. Мы не говорили с ним о брате. Полагаю, Кастеллета по-прежнему терзали противоречивые чувства по поводу его персоны, и, когда Джарлет пришел в себя не вполне, наверное, даже был рад. Не нужно было выбирать, занимать сторону, выбирая жизнь без ненависти – отказываться от брата. А теперь?.. Когда в голос Джарлета вернулся металл:

– Уверен, ты предпочел бы, чтобы не возвращался.

Он хохотнул не очень хорошо. В правой руке он держал кинжал. В левой… поблескивала жестяная… кастрюля?.. Левая же нога его по-прежнему оставалась в бинтах от колена и выше, старший Жан-Пьери лишь слегка прихрамывал. Зачем он здесь?.. Аврора кашлянула, и я обнаружила, что по-прежнему держу ее за плечи.

– Смотрю, медведь вам не враг. А где же остальные?

– Отправились… за вами.

– За нами⁈ – удивилась Ро и переглянулась с Джарлетом.

Он возразил, присаживаясь правым боком на бревно, где еще недавно сидели мы впятером напротив ШурИка:

– Мы никого не видели.

Судя по кряхтению и преувеличенно осторожному обращению с ногой, рана, нанесенная вчера китом-убийцей, его беспокоила.

– Этот… местный с ружьем… он с ними, да? – спросила Ро и слегка побледнела.

Мы молча кивнули. Почему же они не встретились?.. Я бессознательно сжала пальцы Ро, и она до боли сдавила мои в ответ. Бесцеремонная Айда подошла и ткнулась носом в наш замок рук, чтобы обнюхать новоприбывших. Заря тихо и грустно засмеялась.

– Как вы здесь оказались? Что произошло? – сухо и по-деловому – совсем не в своей привычной манере – спросил Кастеллет, присаживаясь на камень с факелом в руке.

Ответил Джарлет. Также неприязненно:

– Риньи сделал зелье морской соли. И эта идиотка, очнувшись, решила рискнуть, выпить и переть за пропавшим мужем.

Я выдохнула, обернулась на Ро. Заря пожала плечами.

– Есть теория, что оно укрепляет иммунитет… Ну, то есть, способность организма бороться. Я ведь уже испробовала его на себе, когда вы, братцы, меня отравили своим веретеном. Пережила.

Чак свободной рукой накрыл лицо.

– Так вот почему ты была так бесшабашна…

– Она в принципе бесшабашна, – пробормотала я. И возмутилась: – Но доктор-то как согласился⁈ Побочка у морской соли всякая, неисследованная, я молчу про морозный откат, а если тебе потом хуже станет? Его действие не слишком долго, а ты уже и так явно в состоянии крайнего нервического истощения…

Ро улыбнулась мягко:

– Доктор не верил в принципе, что зелье морской соли может поднять меня из состояния «температура 42». Вот я и предложила эксперимент провести.

– Сначала на мне, – буркнул Седрик Джарлет.

– Разве ты недоволен? – пожала невозмутимая Аврора плечами. – Все путешествие провалялся в коме. Хоть маяк на краю света увидишь. Только…

Резкий крик с воздуха и хлопанье крыльев прямо над головой заставили меня присесть, накрыть голову локтями и – пусть и было не слишком близко – броситься опрометью Чаку на грудь.

– Тильдик… это всего лишь Голубинка. Ну, спокойно… – гладил Чак меня по волосам и плечам, а меня все трясло. Куда он факел дел, я не знала, и, признаться, меня это волновало сейчас меньше всего. – Я удивлен, Шарк. Что тебя после всего взяли с собой, а не бросили в трюм.

Джарлет расхохотался все еще зло. И даже в объятиях Чарличка мне от этого смеха было так бессознательно страшно, что я сама недоумевала. Ведь понимала – ничего он мне не сделает, даже если захочет. А все же… И я прижимала ладони к лицу.

– Твоя заря всегда была больной на голову – я предупреждал. Хотя теперь, вижу, у тебя новое увлечение, – ядовито ответил Джарлет. – Еще и меченое моим…

– Шарк, если ты еще раз пренебрежительно отзовешься о моей жене или жене капитана, я тебе…

Аврора поспешно перебила набычившихся братьев Жан-Пьери:

– Не обращайте внимания. Все мы знаем – у Джарлета не осталось сердца просто потому, что он сильно любил Юин.

– Что⁈

Братья воскликнули одновременно. А впрочем… если он орал ее имя, когда был не в себе… то что это еще может значить, как не всепоглощающую ненависть или любовь? Ведь Седрик – тоже вестландец, который прячет сердце от неуютных ветров. А Чака… воспитала дорога, открытая всем сторонам света. Я выглянула из объятий мужа. Аврора, держа на согнутом локте моего белого кречета, втолковывала Джарлету:

– Да и других добровольцев исследовать ледник на «Искателе» не нашлось. Мы по дороге сполна обсудили это, Джарлет. Ты помогаешь мне найти наших, а я тебя доставляю к маяку на краю света. И мы оба имеем шанс не умереть. Вы ведь нашли маяк?..

Я кивнула, все еще не понимая, проснулись мы или нет.

– Ха… – попытался пошутить Чак, похлопывая меня по плечу, – темнейшество так убивался, а она живее всех живых.

Я пожурила мужа, высвобождаясь из его объятий:

– Вообще-то, она крепко рискнула с этим зельем.

Вспомнила про шрамы, едва посмотрела на повязку на злом лице Джарлета. Прикрылась ладонью: чужой. Опасный. Враг. Пусть и… потому что ранен когда-то… Чак без слов забрал мою руку в свою и уточнил:

– Вы тоже слышали выстрел?

Ро закусила губы, Джарлет тряхнул головой утвердительно.

– Мы думали, это вы. И ваш медведь.

– Их на Свальбарде не то девять, не то десять. Не уверен, как тот сумасшедший их считает – вместе с Айдой или нет. Как бы нам их отыскать в этом треклятом тумане и темноте?..

Сейчас я увидела, что факел давно лежит в костре, безнадежно испорченный.

– Но если на них напали медведи, значит, они пошли на равнину? – вспомнила я рассказ ШурИка, завороженно глядя в танцующее пламя. – Зачем?.. Это же не по дороге к побережью?

Голубинка раскрыла крылья и требовательно крикнула. Ро посмотрела на ногу забытого всеми кречета. И охнула:

– Тиль… здесь записка!

Прежде, чем я подбежала, Ро уже сняла маленькую бумажную трубочку и подала мне. Там было нацарапано криво: «ПОМОГИТЕ!». Я сглотнула. Но как⁈. Кто?..

– Это почерк Фриды, – сказал Чак прямо у меня над ухом, заглядывая.

Мы с Ро пораженно воскликнули в унисон:

– Фриды⁈

– Я сам учил ее писать.

Джарлет тяжело поднялся:

– Седой парень втирал Барму про какую-то Фриду, будто весь день не может ее найти.

О Видящий. Это же ясно как день.

– Фарр велел оставить трап, – сказала я, оглядываясь на Чака. Он хлопнул себя по лбу.

– Они с Бимсу не могли упустить свой шанс на приключения. Голубинка, почуяв, смотала к любимой детворе.

– И они во время прогулки нарвались на медведей?.. Или… медвежат?.. ШурИк говорил, что весной, когда потомство…

Чак наставил на меня палец, пытаясь подхватить мысль:

– Пытаясь скрыться в холмах, ребята наткнулись на темнейшество и компанию…

– Или темнейшество и компания наткнулись на их следы и отправились выручать, что более вероятно.

Мы потерли лбы. И что теперь?..

Аврора метнулась вправо, метнулась влево. Ее, к моему удивлению, удержал Джарлет:

– Темно. Ничего не видно, заря. Подождем утра.

Ро топнула ногой, сжимая кулаки добела:

– Будь проклята эта темнота!

– Ответ, – пришла мне вдруг мысль.

Я порылась в серапе в поисках своих путевых заметок. И накарябала карандашом, присев к костру:

«Ро с нами у костра. Ей лучше. Вы в порядке?».

– Глупый вопрос, – хмыкнул Джарлет.

За меня вступился бравый Чак:

– Ну, а ты бы что спросил? Отправляй, Тиль. Это лучше, чем ничего.

– А ты борзый стал.

– Время – лучший учитель, брат.

– Или любовь.

– Это ты точно сказал. Похоже, знаешь не понаслышке.

Джарлет, охая, отполз обратно к бревну и уставился в огонь. Неожиданно к нему пристроилась Айда. Жан-Пьери-старший, кривясь здоровой щекой – похоже, от боли в ноге – отодвинулся. Медведица – сделала шажок следом и попыталась положить морду ему на колени, как прежде – ШурИку.

Голубинка послушно упорхнула в темноту.

– А теперь – ждать, – сказал Чак.

Я обняла Аврору, задумалась, где же сесть. Бревно и Айда – хорошо, но там Джарлет. А на камне возле Чака нет места для двоих… Ро потянула нас к бревну и опустилась рядом с Седриком. Я примостилась рядом. Айда блаженно развалилась по нашим ногам. Чак хмыкнул и подбросил хвороста в огонь.

– Тут гейзеры, – сказала я задумчиво.

– Джарлет едва не обварился.

– Просто потому, что я хромаю.

– Как-то подозрительно тихо, правда? – вздохнула Ро.

Тишина пугала сильнее выстрелов и рыка.

– Хотите историю? – преувеличенно весело предложил Чак.

Что нам оставалось, как не кивнуть?

– Мне было десять… А Шарку – восемнадцать. В то время это очень много, правда?

– Эй, мелкий, даже не…

– А вот и посмею! Теперь – посмею. Я теперь много чего посмею, Шарк, – Чак подмигнул вроде бы совсем обычно, но на его физиономии было столько вызова и безудержной смелости, что я диву далась. Он шутил сейчас не чтобы защититься и закрыться, а открыто. И разницу… можно было лишь почувствовать. Или отличить по характеру микроморщин, особо тщательно подсвеченных огнем. – Это ведь все любовь. Или хочешь – сам расскажи, как увидел Юин Блэквинг и влюбился без памяти.