Текст книги "Тильда. Маяк на краю света (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Глава 15
О диалогах в предрассветном тумане, судьбе Оливии Эйдан и голой революции в голове

Остров Гудру, седьмое орботто.

Я проснулась от того, что кто-то совершенно беззастенчиво шарил руками по моему телу. Завела руку для пощечины или затрещины в тот самый момент, как открыла глаза. И увидела только темноту.

Мое запястье поймали в воздухе, а маску поправили, и в прорезях я увидела… ухмыляющегося в предрассветном тумане Чака Кастеллета. Он приложил палец к губам. Моим губам!

– Тихо, все еще спят. Где цитрусовое? Не могу найти.

Я дернула запястье, и, когда оно полетело куда-то вбок вместо куда следовало, совершила неприятное открытие, что конечности онемели и превратились в плети.

– И поэтому ты меня лапаешь⁈

Со злым отчаянием я пыталась растереть хотя бы руки. Дублет Фаррела валялся в траве отдельно от меня, предатель.

– Брось, Тиль, в конце концов – ты моя жена. Имею право.

Я вспыхнула.

– Ничего не имеешь! Мы еще… не поженились.

Руки не слушались. Кровообращение, кровообращение…

– Свадьба сегодня – договорились ведь. Да и фамилию ты себе заранее прикарманила. Хватит чваниться, где зелье? Скоро рассвет, пора приводить Фриду в чувство.

– Вот скажу деревьям… – пробубнила я.

Кастеллет закатил глаза, а потом обличительно ткнул в костер.

– Они тебе не помогут – вон ты их сколько умертвила.

– Так мы… для дела.

Я не была уверена, кто из нас двоих прав. Может, надо где-то вырезать узор друидов?..

– Видящий, Тиль! – Чак обхватил мое правое плечо и начал жестко растирать сверху вниз. Следом второе: кровь наконец побежала по телу. – Воспитание при дворе приносит одни пороки!

– Ты его вовсе не получил, – отбрила я, со злорадством шевеля пальцами – удачно! – Жан-Пьери отлучили от двора ой как давно.

Кастеллет уже принялся за обтянутые штанами ноги, и я не стала ему мешать. Становилось тепло, тело будто возвращалось ко мне. Я попыталась помассировать шею, и она отозвалась закаменевшим нытьем. Дублет от росы промок, увы, и теперь был бесполезен.

– Вот уж о чем я не жалею, – запыхавшийся голос Чака звенел застаревшей обидой. – Пусть горит ваш Вестланд в огне. Я туда не вернусь.

– Тебе и нельзя. Поймают и отрубят голову на площади Увядших Роз.

– И ты станешь вдовой.

Чак хлопнул меня по коленкам так хлестко, что я подскочила на месте.

– Ну? – он встал и протянул руку в требовательном жесте.

Я полезла рукой в корсет под рубахой. Повезло, что он туда не добрался… И снова покраснела. А если однажды захочет?..

Кастеллет отобрал склянку и поспешил к Фриде. О, только теперь я уяснила, что он, как и Фарр, остался в одной рубахе, а своим красным сюртуком укрыл девочку. Усмирив возмущение собственным женихом и страх перед совместным будущим, я подобралась поближе и заглянула через его плечо, вытягивая шею.

Чак осторожно приподнял голову спящей Фриды, приоткрыл ей губы, влил несколько капель. У меня вырвалось:

– Когда-то я тебе нравилась.

– Нравилась⁈.

Кажется, это утверждение Чака удивило и позабавило. Один из моих мотыльков подлетел к нему и шикнул:

– Сам ведь говорил, что друзья навек.

– Ах, это… Тиль, ты же слышала, что сказала моя ящерица – кстати, я назвал ее Алисой – я не умею любить и мне нельзя верить. Так что не позволяй вешать себе лапшу на уши – ты казалась мне умнее.

Вгляделся в лицо Фриды, влил еще пару капель.

– Надо медленно, постепенно… Кажется, так говорил Звездочет…

Имя дал – надо же, никому из нас и в голову не пришло. Но для приручения это хороший шаг.

«Я не умею любить и мне нельзя верить».

– Ты же знаешь, что Алиса врет, Чак, – ответила я спокойно и встала, разминая ноги. Развесила дублет на рогатине у костра. – Ты любишь своего брата, ты любил отца – иначе бы не ввязался в эту глупую революцию… – я коснулась плеча жениха, он стиснул челюсти и ничего не сказал. – Просто способ выбрал неверный. Но ты очень даже умеешь любить, Чак. И так радовался, что хотя бы я тебе верю.

Я похлопала жениха по плечу. Он сбросил мою руку и покосился с укоризной:

– Давай без этого, Тиль. Ты мне не друг и никогда им не будешь, я наврал тебе в Стольном.

Я пожала плечами.

– И потом еще на «Искателе».

– Разве?.. – Кастеллет почесал затылок. – Ну, я просто был разбит.

Снова рука зачесалась залепить ему пощечину. Подонок! Мерзавец! И я хотела ему верить, а он… Что ж, Тиль, соберись. Чувства прочь. Факты – вот, что имеет значение.

– Кем я буду – решать не тебе, Чак, – вскинула я подбородок. – Ты сначала разгляди, кто ты сам, а уж потом и поговорим. – И сменила тему: – Любопытно, пришел ли «Искатель» на наш сигнал – ты не видел?

Я заложила руки за спину и подошла к обрыву. Солнце вот-вот встанет, и небо на востоке, позеленев, добавило призрачных красок и туману, окружившему наш лагерь. Только у костра мгла отступала, но море и лес, да и сама кромка обрыва были надежно ею укутаны. Ничего внизу не видно, кроме зеленоватого молока тумана.

– Он ведь лжет, да? – спросил над ухом мотылек.

Я кивнула.

– Определенно.

– Мы будем его разоблачать?

– Не знаю… Не уверена, что мы имеем на это право.

– Но мы будем его женой. Это же на всю жизнь, Тиль!

– Мы можем поговорить с Алисой.

Я фыркнула. Скажи мне кто в Стольном, что через четыре дня я буду болтать с частями своего сознания о том, как разоблачить мошенника, которому «мы будем» женой вовсе не потому, что люблю… А и люблю при этом тоже, но ему в первую очередь знать о том не положено…

– Поговорите, – разрешила я, сомневаясь, что это что-то даст.

Просто он, и вправду, привык врать сам себе. Мы все врем сами себе. Я вот тоже врала, что не скучаю… по родителям. Я нагнулась, нащупала на траве конец земли и осторожно села, свесив ноги. Оперлась руками за спиной и вдохнула тумана полной грудью. Хорошо…

Тихо. Тишина, туман, вечность.

И что нас ждет сегодня? Всего-то инсценировать свадьбу, забрать мальчишек и прыгнуть в воду с этого самого места. Так, ерунда, проза жизни, Тиль. Я усмехнулась и вытащила из корсета охранку. Тепленькая… Ах, и не позаботилась ведь выковырять из деревяшки кристалл. Обернулась и тихонько позвала:

– Чак!

Он выступил из тумана рыжим пятном плавно проявляющегося силуэта.

– У тебя есть нож?

Ящерица Алиса уютно свернулась воротником у него на плечах и, кажется, дремала. Чак, улыбаясь так искренне и мечтательно, как и у библиотечного клена не случалось – а это были наши самые безоблачные минуты – почесывал ей подбородок. Рыжая, как он сам, Алиса урчала. У меня брови поползли на лоб.

– Всегда мечтал о домашнем питомце, – шепотом ответил вернувшийся к полному благодушию жених. – Но образ жизни не позволял. Зачем тебе нож?

– Вытащить ларипетру, – продемонстрировала я дощечку. – Забыла совсем.

– Растрепа. Держи.

Он вытащил из-за голенища сапога складной и протянул мне, опускаясь рядом на корточки. Я ковырнула тут, там – не получалось. Как же они вмонтировали?.. Повертела дощечку так и эдак, жмуря глаз, но маска мешала разглядеть под нужным углом и то и дело царапала лицо.

– Дай сюда, – неожиданно уселся Кастеллет на обрыв рядом и отобрал защитку и нож.

Трава была мокрой. Но скоро выйдет солнце, будет жарко, штаны высохнут.

Алиса деловито обнюхала мое ухо, сделалось щекотно, я засмеялась. Почесала ей тоже голову.

– Успокоилась? Ты очень шумная, Алиса.

Алиса зажмурила глаза, довольная лаской. Ничего не ответила.

– Но молчать, видимо, умеешь не менее страстно, – пришлось признать.

– На, – протянул тем временем Чак ларипетру. В ползущем между нас тумане она лишь слегка отсвечивала. – Спрячь пока обратно в свое хранилище.

Я поджала губы. Есть вещи, о которых говорить вслух как бы не очень. Например, о девичьих корсетах. Отвернулась и сунула, куда следовало. Он слишком долго жил среди разбойников, нахватался… Чак хмыкнул, завел мне волосы за ухо, задевая маску. Я замерла. Медленно повернула к нему голову.

– Не смущайся, Тиль. Скоро нам, вообще, придется поцеловаться. Ты хоть выдержишь?

Щеки у меня горели огнем, безобразие. И сделать ничего нельзя. Я спрятала их в ладони, забыв, что основную часть скрывает маска, и пробубнила:

– Выдержу, конечно…

– Порепетируем?

– Что⁈

Лицо Чака приблизилось настолько, что мы столкнулись носами. Я увидела, что у него веснушки. И обгоревшие на солнце ресницы.

– Маска придает твоему образу загадочности, Тиль, – прошептал Кастеллет.

А я и не знала, что сказать. Зачем он так со мной?.. Он ведь… понарошку. Но почему сердце стучит набатом и, кажется, сейчас выскочит из груди? А если я умру от этого? Нет, Тиль, это экстрасистолия, от нее не умирают. Но кровь попортить она может знатно… Ведь мы – до смерти, и вправду…

Если я его не заставлю влюбиться в себя, то моя жизнь превратится в кошмар. А я на такое не согласна.

Без сотрудничества с Алисой не обойтись – правы мотыльки. Хотя почему-то это пахнет предательством. Ха, чем не месть мошеннику.

Тем временем его губы коснулись моих: легко, невесомо, почти незаметно. Всего на миг. Не отстранился, пролез пальцами под маску, приподнимая.

– Ты должна ответить, – прошептал прямо в губы. – Иначе Гудру не поверят.

Я решила сделать вид, что ничего внутри у меня не млеет:

– Ты говорил, если хочешь, чтоб тебе поверили, надо меньше убеждать.

Преувеличенно нежно оторвала его пальцы один за другим с мерчевильской маски, а затем дунула в нос.

– И на лицо мое вам смотреть запрещено, господин мошенник.

Потому что я никогда не забуду, как он скривился вчера.

Он отодвинулся, скрестил руки не груди, воззрился на меня с озорным интересом.

– Даже после свадьбы?

– Учитывая, что наш брак фиктивный…

– А кто сказал, что фиктивный?

Ну, честное слово! Что за игры со мной⁈ Я взяла себя в руки и ответила как можно более надменно, вспоминая превратности придворной юности, прежде чем у меня появилась своя башня:

– Я сказала. Потому что так хочу. Я спасаю твою шкуру, – и максимум презрения, – а ты не трогаешь мою.

Кастеллет хмыкнул. Туман рассеивался, уже был виден край обрыва и леса. Догорающий костер потрескивал пятном в тройке десятков шагов. И откуда-то пробивался рассеянным светом первый луч солнца. Мир словно смутно засиял. Не так, чтобы опускать вуаль. Просто… как волшебство из детской сказки.

– А когда-то я тебе нравился.

Ха! Хрюшка-повторюшка. Я прищурилась, отзеркаливая его же фразу:

– Разве⁈

Что ж – было весело, должна признаться.

Кастеллет резко встал, отряхнул штаны, подал мне руку, легкомысленно улыбнулся:

– Ну, значит, показалось.

И я пяткой почувствовала проигрыш. Наивно думать, Тиль, что книжный червь может облапошить опытного мошенника. Я приняла его руку и поднялась следом.

– Значит, показалось, – сказала примирительно.

Ссориться мне с ним себе дороже. И все, что могу – сделать вид, что так и надо. Я снова почесала Алисин лоб.

– Он врет, – сонно продекламировала ящерица.

Чак опешил, а я рассмеялась. Съел?.. Алиса – наш союзник!

– Я знаю.

И тут же покраснела. Он врет, что ему показалось. Потому что ему не показалось… Потому что… я только что признала это… потому что он мне нравится. Я ахнула и накрыла ладонями и маску, и то, что осталось от лица…

Чак весело прыснул, подхватил меня за талию и развернул, прижимая к себе. Я привычно замерла, уперлась руками ему в грудь, увидела прямо под нами море. Тихо ахнула.

– Смотри, – ткнул он пальцем вниз. – «Искатель».

Там и вправду внизу виднелся кораблик… Далеко внизу. Я глотала ртом воздух.

– И больше не дури, Тиль, – бедовый жених снова поцеловал меня, на сей раз куда-то в висок, чуть выше завязок маски. Нежно и мимоходом. – Пошли, пора совершать подвиги. Да не стой на самом обрыве.

Отодвинул меня легонько, и я так и осталась стоять, а он так и ушел в рассеивающийся туман. Победителем, разумеется.

– Подъем! – заорал на пару со своей Алисой уже оттуда.

Я сглотнула и приложила руки к груди. Там билось в яремной впадине сердце. Вот проснулась не к месту жажда к соревнованиям – браво, Тиль! Ты постоянно себя переоцениваешь.

Мерзавец. Подонок. Каналья.

– Мы не справимся, – прошептала я мотылькам.

Они не ответили. И мне сделалось тоскливо и одиноко.

Скучаю по внутренним демонам. «Домашние питомцы». Как же он прав… Я снова сглотнула.

Меня дернули за рукав. Я обернулась: Фрида⁈ Живая и здоровая. Лихорадки как не было, глаза ясные, улыбка жизнерадостная. Подействовало…

– Это вы выходите замуж за господина Чака, королева друидов?

– Я… – я закашлялась.

– Вы счастливица – он такой хороший человек! Вылечил меня и пообещал увезти с этого острова! Представляете⁈

В полку юных фанатов моего несносного мужа прибыло… Я присела на корточки напротив девочки, взяла ее за плечи, покосилась в сторону сигнального костра. Уже можно было четко разобрать фигуры Ро, Фарра и, конечно, Кастеллета. Там снова расцветала какая-то тихая перебранка между этими тремя безумными временами суток.

Погладила Фриду по голове.

– Господин Чак очень хотел тебе помочь, Фрида – это правда. Пока еще не вылечил, но все понемножку. Мы только вернемся в деревню на праздник, заберем мальчишек и – мигом сюда, нас уже и корабль ждет.

Девочка погрустнела, на глазах у нее выступили слезы.

– Папа тоже так говорил… Уверенный, что все получится… Что он сможет сделать все, как та женщина друид…

Я испустила тихий вздох.

– Мне очень жаль, Фрида… Что с ним сделали?

– Бросили в озеро сиренам, – Фрида закусила губу. – Они всегда так делают, если желтый туман не помогает. Поэтому вождь и позволяет Оло творить все, что вздумается.

– Вождь? – и вправду, о нем было что-то сказано, но мы его не видели, ни сном, ни духом.

– Оло – его сын. Вождь официально не принял религию друидов. Но если он станет запрещать, его тоже бросят в озеро.

– «Религию друидов»?..

Это подошла Ро. Фрида кивнула.

– Вот эти узоры и сочинения про единение с природой. «Уговор с морем» – будто бы нельзя уплывать с острова. Жертвы сиренам в обмен на «защиту». Потому что никто не должен узнать об этом месте.

– Нечто подобное говорил и Таурон, – подтвердила вдруг Аврора. – Не подпустить цивилизацию к девственной природе, чтобы не стереть с лица земли… Этот страх имеет в себе разумное зерно, но… такой ценой⁈

Я задумалась. Мама никогда бы не предложила ничего подобного. Та мама, которую я помню, в принципе отошла от дел друидов, потому я и не знаю почти ничего… Но вдруг⁈. Она отошла, именно чтобы не стать таким вот… маньяком?

– Они ведь и женщину друида не хотели отпускать. Хотя она говорила, что все равно сюда придут посланники… звезд. Даже если они оставят ее…

Я всхлипнула и переместилась с корточек на колени. Все мокро, все холодно, все заело. И душа, и ноги.

– Это… была моя мама, Фрида… Моя мама. Ты… знаешь, что с ней стало?

Глазенки девочки расширились от радостного удивления.

– Правда⁈ Вы – дочь Оливии Эйдан?

Как давно я не слышала этого имени… Из-под вуали и маски вытекла слеза. Фрида тоже расплакалась. Мы обнялись крепко и отчаянно и я… зарыдала навзрыд у нее на груди.

– Папа говорил… их отвели к озеру. С ней были еще люди, вы знаете? Король тоже.

Я кивала, а слезы все лились и лились на щеки и подбородок, и даже будто из носа. Пришлось отпустить Фриду, снять вуаль, чтобы вытирать лицо рукавом. Пока мне сбоку не подали кружевной платок. Фаррел. Я с благодарностью кивнула и высморкалась. Вуаль унесло порывом ветра, и я даже не заметила.

– Вам не мешает маска? – деловито поинтересовалась девочка.

Я мотнула головой. Нечего ей видеть… того, что я сама увидеть боюсь лишний раз.

– Рассказывай… дальше, пожалуйста. Ее… бросили в озеро?

– Папа говорил… ее спрятал лес. Она… знаете – словно бы вошла в дерево.

– Только… она?

Я подняла глаза, услышав глухой голос Фарра.

– Я знаю, что не только она, что беглецов было несколько, но… не знаю точно кто. Остальных – кто не согласился остаться – бросили в озеро.

Живодеры.

Вошли в деревья. Так можно?.. Корни могут драться, листва – прятать, но такое… И что сделал с ними лес?.. Мы переглянулись с Фарром, гадая… как же это. Что же это. И что потом… И если никто не смог бежать, то как же «Сцилла» оказалась в северных водах далеко на востоке.

И можем ли мы уходить, не узнав.

– Сирены действительно пожирают людей? – поинтересовался Чак.

И я была ему за это благодарна. Потому что у меня больше не было сил задавать вопросы. Все в голове спуталось. Фрида гладила мои волосы. Странно. Успокаивающе.

Все, что мы от себя прячем, рано или поздно нас настигает.

– Если человек им кажется интересным, утаскивают на дно и развлекаются беседами, пока не наскучит. Они говорят, что…

Фрида умолкла.

– Что?

– Что мяса на земле гораздо больше, чем мозгов.

Я даже улыбнулась – настолько метко было подмечено. Во всех смыслах. Хотя Ро возмутилась, разумеется:

– Так нельзя говорить, Фрида!

– Ну, это не я говорю, а сирены. И у нас ничего не получится, господин Чак. Сирены нападают на любой плот или лодку, что заплывет за береговую линию. Вон туда, видите? – она указала пальцем туда, где светлая ларипетровая лазурь резко превращалась в насыщенную синеву. В той синеве качался «Искатель Зари». – О, это ваш корабль?

– Да, – кивнула Ро. – Мы будем прыгать отсюда. Без плота.

– Без плота⁈ Но ведь…

Аврора подмигнула.

– Это секрет. Никому не расскажешь?

Фрида медленно покачала головой.

– Дай сюда ладошку, – потребовала она и кивнула мне.

Девочка послушалась. Я вытащила ларипетру из корсета и вложила, еще теплую в открытую руку подростка.

– Этот кристалл называется ларипетра. У тебя найдется серебряное украшение, Фрида?

– Папино кольцо…

Фрида нырнула за пазуху и вытащила длинную цепочку с подвешенным на ней ободком. Идеально. Второе кольцо.

– У меня есть цепочка Фарра. Плюс кольцо твоего папы, «господина» Чака и вот этот камень… И сирены не смогут нас тронуть.

– Но как…

– Увидишь, – улыбнулась я, размазывая последние слезы.

Надеюсь, во всяком случае. Фрида отдала мне камень и – с сомнением – кольцо на цепочке. Я спрятала все это обратно в свою «сокровищницу».

– А как вы их убедите отпустить вас сюда снова? – поинтересовалась Фрида.

Я закусила губу.

– Господин Чак и я… будем играть свадьбу здесь.

– О, ради такого они согласятся, – закивала девочка. – Это ведь событие, на острове они редко случаются. Как и у… сирен.

И тут я заметила, что Кастеллет ходит взад и вперед, заложив руки за спину, а вслед за ним мечется да не поспевает ящерица Алиса, вопя «сдурел!».

Мы все так и вытаращились на эрла. Он обернулся, глаза его горели:

– Мы не можем бежать одни. Ты сказала, Фрида, вождь в беде. Есть и другие, верно? Под действием яда желтого тумана или кто просто не смеет высказать свое мнение?

Фрида осторожно кивнула:

– Д-да.

Фарр, Ро и я, кажется, начали понимать. Нет, нет и нет!

– Мы не можем оставить несчастных, – сообщил Кастеллет голосом настоящего революционера. – Под гнетом…

– Это же сумасшествие, Чак! – поспешно возразила Аврора.

– Уверен, ты думаешь так же, дорогой партнер.

– Думаю, но здравый смысл…

Фаррел схватил Аврору за руку и дернул прочь. С яростным спокойствием уточнил у Кастеллета:

– Собираешься людям Гудру тоже люстру на голову сбросить?

– А-а, вот и здравый смысл! Верно, темнейшество, ты против любой революции, но мы больше не на земле империи и здесь нет площади Увядших Роз. Ты мне не указ.

– Однако я – твой капитан.

– Ты слишком привык к иерархии, Фарр. В мире есть не только черное и белое. И капитан существует только на корабле, а мы – на суше.

– Не хочешь – не надо, ты вне игры, – Фаррел пожал плечами. – Делай, что хочешь.

Хотя я знаю, что он так не думал. Отсутствие Чака развалило бы весь план. В частности, свадьбу у алтаря и повод быстро вернуться сюда.

– Корабль принадлежит моему брату – так? Следовательно, или мы спасем несчастных, или…

Мне надоел этот Чаковский детский сад, честно говоря.

– И что ты предлагаешь? – скрестила я руки на груди, поднимаясь с колен. – Потому что если у тебя есть конкретное предложение, «господин Чак» – это одно, а если просто голая революция в голове – другое. Тогда ты полетишь вниз головой вот отсюда и вот прямо сейчас. Не факт, что попадешь на борт «Искателя». А даже если, то пробьешь в палубе сквозную дыру.

Чак усмехнулся и поднял бровь.

– И ты никогда не станешь Тильдой Сваль по-настоящему.

– Переживу как-нибудь.

Глава 16
Об истории юнги со «Сциллы», прятках в лесу и принципах подслушивания

Остров Гудру. Седьмое орботто.

Чак заявил, что планы так быстро не создаются. Чтобы они работали, нужно продумать каждую деталь или ловить момент. И пока нет ни деталей, ни моментов, а времени тоже нет, так что лучше действовать по наитию…

Мой мозг просверливала неотступная мысль.

– Фарр, можно тебя на минуту? – тронула я локоть моего ответственного брата, у которого от этой сумасбродной речи уже глаза лезли на лоб.

Хоть бы не подхватить артрит коленей от этой сырости – уже чашечки ноют.

Вайд с готовностью отошел за мной в сторонку, Аврора увязалась следом, и единственным слушателем бедняги Кастеллета осталась Фрида. Ну, еще рыжая Алиса. И пара моих мотыльков – для присмотра. Они там свои игры крутят внутри-демоновские. Так что жаловаться нечего – не один.

Я негромко выразила то, что не давало мне покоя:

– Может… мы правда можем задержаться? Это, конечно, риск, но не смертельный… Нет, я не из-за Чака, конечно: просто что, если… если наши родители еще здесь? «Вошли в дерево» – что по-твоему это значит? Вряд ли «ушли»… Для островитян они сделались недосягаемы, но, возможно… они и вправду не смогли уплыть?.. Знаю, мысль безумная, но…

Я потерла лоб.

– Я ни в коем случае не подвергаю сомнению твое решение, просто… спрашиваю.

Фаррел двинул челюстью вправо, влево: думал. По древесным листьям пролетел шелестящим шепотом морской бриз.

– Возможно, ты права… Только тогда твой женихо-муж развернет настоящее освободительное движение. Он непредсказуем… И это меня пугает. Его совершенно нельзя просчитать.

– Чака я беру на себя.

Фаррел поднял брови. Пара мотыльков, парящих в воздухе рядом, серьезно закивали в подтверждение моих слов. Черные змеи прерывисто зашипели, выражая… веселье.

Ну, а какой у меня выбор? В крайнем случае… я друид. Заточу в дерево, и пусть не дергается. Если так можно.

– Будь по-твоему. Но… как мы узнаем, верна ли твоя теория? – по-прежнему вполголоса спросил брат. – И если да – как «Сцилла» попала в открытое море?

– Я… попытаюсь поговорить с деревьями. Хотя они дают очень неопределенные ответы и не всегда, да и опыт у меня маленький. Я не знаю, Фарр. Честно. Просто… буду жалеть и гадать, если не попробую. И ты ведь… тоже.

– Постой, у нас ведь есть кого расспросить. Фрида!

Аврора тихо зааплодировала.

– Тиль, это был отличный мастер-класс. Фарр, обещаю… однажды я буду так же прекрасна, как Тиль.

Я вздрогнула. Прекрасна?.. О чем это она? Фаррел приобнял жену одной рукой и чмокнул в щеку.

– Я в тебя верю, заря.

Аврора успела пояснить, прежде чем подошла наша «свидетельница»:

– Вот так уважительно и эффективно выражать свое несогласие.

– Давно пора, – степенно прокомментировала из-за ее плеча бледная Соция.

А одна из змей прошипела:

– Ключ-чевое с-слово – «уваж-жительно».

– Чак назвал свою ящерицу Алисой, – не к месту брякнула я, отвлекаясь на подбежавшую Фриду.

– Ой, она – прелесть!

Девочка влилась в разговор с совершенно детской непосредственностью. Алиса, довольная жизнью, теперь свернулась воротником на шее подростка. Прям смех и грех. Живое воплощение сути хозяина. Когда он не под влиянием своего брата или революционных идей, он весьма мил, он… таким я его знаю. Может ли его излечить любовь?.. Моя… любовь. Если это любовь.

Лучи солнца становились теплее и увереннее, и весьма удачно подсушивали мой… м… пятую точку. Нечего думать о таких вещах, есть вопросы поважнее.

– Фрида, ты ведь знаешь ту историю? Все, что случилось девятнадцать лет назад?

Если бы у Алисы имелись уши, совершенно точно можно было бы сказать, что она их навострила, когда девочка серьезно кивнула:

– Конечно. Это же почти легенда острова Гудру.

– Расскажешь? Куда делась женщина друид и ее друзья?

– Я с начала расскажу.

И Фрида начала, словно заученный урок:

– «Сцилла» плыла с далекого-далекого материка, надеясь попасть на край света. На остров ее привел ужасный тайфун, как и вас. Вы знаете… одна сирена мне сказала, что они вызывают такие особые штормы, если замечают корабль с интересными «мозгами». Тогда такой человек в их власти, хоть даже и не догадывается о том. Ускользнуть не сможет – гарантия, что скука отступит, понимаете.

«Приближается тайфун», – сказала сирена Финтэ, когда мы сидели в трюме. Я сжала кулаки и встретилась глазами с Фарром, который, несомненно, тоже вспомнил этот эпизод.

Кого же они посчитали интересным?.. Сейчас и тогда? Мне захотелось нырнуть в корсет и нащупать теплую ларипетру. Увериться, что она все еще здесь.

Ро хотела что-то спросить, но сдержалась: открыла и закрыла рот. И тоже сжала пальцами свою светилку, как залог безопасности.

Фрида добавила:

– Не знаю, насколько это правда – сирены любят вешать лапшу на уши.

– Не только сирены, – хмыкнул Вайд.

Я оглянулась: заскучавший революционер присоединился к нам и вот уж он точно развесил уши. Поймав мой взгляд, прошептал одними губами:

– Нам пора, – и кивнул на вставшее солнце.

Рассвет. Я коснулась рукой ближайшего дерева и услышала внутреннее «они у подножия». Но Фрида продолжала выученную назубок историю:

– Они сделали остановку ради ремонта и пополнения запасов. На берег высадились два короля, один дознаватель и ученый. С женами. Боцман и пятеро матросов. Юнга – это мой папа. А жена ученого – это была ваша мама, – Фрида посмотрела на меня, и в ее темных повлажневших глазах заплескалась мечтательность, юношеская влюбленность, восхищение и прочее, что могло было быть свойственно ее отцу те девятнадцать лет назад, – Оливия Эйдан. Папа даже хотел назвать меня так. Он говорит, что был в нее влюблен. В нее и еще в другую. Которая умела варить из трав всякие лекарства и… яды. Они дружили.

У Фаррела дернулся кадык. Ровена Вайд, его мама. Главный зельевар Вестланда, когда еще не было Квиллы Мель…

– Ровена, – Фрида рассмеялась, даже не догадываясь, какую бурю чувств вызвала у его темной светлости. – И папа все не мог решить – я должна быть Ровеной или Оливией, и тогда вмешалась Анарха и сказала, пусть я буду Фрида, потому что это значит «мир», и так оно лучше…

Я открыла было рот, но Фаррел сделал безмолвный знак: пусть продолжает.

– Анарха научилась у госпожи зельевара обращаться с травами и стала знахаркой и… моей мамой.

Вот так поворот… Это меняет дело. Мы ведь не можем красть ребенка у его матери… Или можем?.. Этически… Посмотрела на Фарра, Ро, Кастеллета. Все были растеряны, Аврора сжимала кулаки и губы, Вайд чесал под носом, отвернувшись в сторону. Чак что-то шептал переметнувшейся на его плечо горящей огнем возмущения Алисе.

Только теперь я обратила внимание, что у Фриды тоже всю правую руку и лопатку занимает узор друида. Ее собственная мать… травила ее ядом желтого тумана?.. Что это за мать⁈.

Девочку, между тем, открытые тайны нисколько не смущали.

– Настало золотое время в народе Гудру: пришельцы открывали мир, которого люди Гудру еще не знали. Понятие «этикета» и «знака уважения» стали новой эрой, и островитяне воспротивились отъезду гостей. Начали целое движение. Однажды сирены потребовали принести одного из королей в жертву у озера – второй принес маску к алтарю, чтобы откупиться…

Кастеллет присвистнул. Фаррел шумно и с силой провел ладонью по лицу.

– С добрым утром, королева! – влетел в нашу беседу жизнерадостный голос со стороны леса.

Оло и его воины. Конец историй. Я наклонилась к Фриде и уточнила шепотом:

– Она спаслась? Они спаслись?

Девочка озадаченно посмотрела мне в лицо. И очень честно.

– Старики говорят, она спряталась вместе с друзьями в лесу, я же говорила…

Фаррел присел на корточки, схватил Фриду за плечи:

– А короля – того другого – бросили в озеро?

Фрида закусила губу и неуверенно кивнула.

– Кажется…

Мы шумно выдохнули. Вот оно как…

– А… дознавателя?.. Его жену?

– Ребята, я… – влез Кастеллет, что был совершенно не в теме, – дико извиняюсь, но тут Оло с компанией нас ждут, а мы молчим…

Фрида пожала плечами:

– Возможно, Анарха знает.

– Твоя мама? – с сочувствием уточнила Ро.

Девочка поджала губы.

– Не знаю, почему папа решил на ней жениться. Это ведь она его угробила и…

– Увы, нам пора, – взял Фаррел ее за руку и обернулся к недовольному нашим молчанием Оло, ожидавшему у алтаря. – Ты притворись, что ты согласна с Гудру во всем, ладно, Фрида? Тиль… твой выход.

Но разве Кастеллет кого-то слушал? Он радушно выступил вперед первым. По сути, так вряд ли кто из нас смог бы.

– Дорогие друзья, – развел он руками в самом дружеском жесте и улыбнулся, затмевая утреннее солнце. – Звезды выразили свое благоволение к народу Гудру и даровали девочке здравый и ясный рассудок. Фрида… подойди же.

И поманил рукой. Девочка оглянулась на нас. Я перехватила ее руку у Фарра, кивая другу, и повела к «жениху».

– Доброе утро и вам, Оло и народ Гудру, – поклонилась я по всем принципам вестландского этикета. Раз он у них тут в ходу.

Туземцев этот жест привел в дикий восторг.

– Она и правда королева друидов, Оло, – кто-то дернул за руку сына вождя.

Который улыбался, был вроде доволен, а в то же время… в уголках его якобы добрых глаз притаилась эдакая йота коварства.

– Она знает те самые поклоны друидов…

Вообще-то это поклоны Вестланда, друидам этикет в принципе не свойственен, но мама всем сердцем полюбила Стольный, когда вышла за папу. И…

– Каков план? – подняла я брови.

Аврора и Фарр тихонько подошли сзади, поддерживая одним своим присутствием. И полностью завися от нас.

Оло вернул мне вопрос:

– План?

– Вы обещали праздник, – напомнил Кастеллет, – не так ли? Значит, возвращаемся в деревню?

– Хорошо.

Оло согласился и развернулся на сто восемьдесят градусов. Кивнул, призывая следовать за ним. Воины подождали, пока мы послушаемся.

– У меня чувство, будто мы попались в ловушку, – шепнула мне Ро.

К сожалению, у меня родилось то же самое чувство. Хотелось малодушно прямо сейчас рвануть к обрыву и прыгнуть в воды моря Белого Шепота. Аврора сжала мою руку, словно разгадав эти мысли.

– Мы непременно справимся… Просто еще не знаю, как.

– Ты как Кастеллет, – усмехнулась я невольно.

Ро грустно улыбнулась.

– В точку. Смотрю на него и понимаю, насколько подвела Фарра.

– Ты чего, подруга⁈ – я поразилась такому выводу.

Казалось, она довольна жизнью, а тут такие… откровения.

– Потому что, такие, как я и Кастеллет приносят другим только проблемы. Проехали, Тиль. Сейчас не время нюни распускать.

Я свела брови на переносице и остановилась. Мужчины заметили это, обратили на нас взоры, задержались. Обернулся Оло. Я гневно махнула рукой.