Текст книги "Тильда. Маяк на краю света (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 7
О свойствах электрических зарядов, раненной сирене и встрече со «Звездой Востока»

Море Белого Шепота, мерчевильские воды.

– Ты уверен, что взрывалась сама ларипетра? – уточнила я.

Разговор утомил, зато доставил столько информации для потомков, трактата и просто общего понимания ситуации, что мне начинающейся лихорадки не жалко.

Мотыльки унялись, но вот море – отнюдь. Море – наоборот – разбушевалось. Нас в нашем колодце защищали стены и гнилая солома. Хотя я уже пересчитала, вероятно, всех крыс – на счастье, зверьки были пугливы: иногда рабы их ловят, чтобы утолить голод и съедают сырыми. Так говорят. Бр-р.

Сирена пока себя в моей слепой реальности не обнаружила.

– Эйдан… твой дядя считает, что это из-за встречи двух потоков: солнечного ветра и зова сирен. Кристалл не выдерживает заряда.

Мне очень хотелось побарабанить пальцами по подбородку. Но, к сожалению, в обстоятельствах спеленатых ладоней это было невозможно.

Внезапно проснувшаяся тоска по дяде сжимала сердце в кулак и обескураживала – я и не догадывалась, что мне его не хватало.

Значит, ларипетра в принципе создает вокруг хозяина купол. Ментальный (или, вернее – изоляционный) при соприкосновении с деревом, буквальный – с серебром.

Я задумалась. Можно ли сказать, что ларипетра – «умный» камень? «Фонарик» Ро, как она называет браслет, действительно, не всегда светится одинаково. Может ударить по глазам, как оружие, может мягко подсветить дорогу. И это – эмпирически доказано – не связано с уровнем освещения. Будто… некая высшего уровня связь с «хозяином».

Как свечи чистых душ, охраняющие корабли. Через мачту… Дополнительный вопрос в копилку. Доктор должен знать. Мне остро не хватало блокнота. И… возможности хотя бы писать, я уже молчу про «видеть».

Тогда все имело бы смысл. И пузырь Ро в воде, и…

– А когда ты прыгнул в воду – ты видел своих демонов?

Фарр замешкался с ответом.

– Видел? – с нетерпением отозвался один из мотылей.

Они давно отстали со своим «буллингом». Помню полную странных слов книжку, всученную мне в детстве дядей: пригодилось еще в детстве при дворе. Идти своей дорогой, а остальные пусть орут, что хотят. Действует на «ура» – проверено. Мы с Фарром ею зачитывались и применяли как на сверстниках, так и на гувернерах и регенте.

Кто бы подумал, что она пригодится мне в море Белого Шепота.

– Я видел только Ро, честно говоря.

Эх, сухарь я, сухарь. Ведь он переживает за нее. И мне следовало бы. А я тут… про свойства ларипетры.

– Думаешь, охранка не работает в воде? – спросил Фарр, звеня своими железками.

– Мокрая древесина проводит электричество. Так что, в теории в воде вы были уязвимы для электрических зарядов, провоцирующих эмоции.

– Но собственные сильные эмоции – тоже защита от сирен. И, – Фарр вдруг воодушевился, – кажется, теперь я понимаю, почему!

Если бы у меня были глаза там, где им полагается, они бы зажглись.

– Тогда внутренний заряд сильнее, чем внешний, и поглощает его самостоятельно, – закончила я за Вайда.

– Ты всегда была умненькой, Тиль. Хотя – помнишь – как сомневалась?

– Ты быстро заткнул насмешника. Хотя Йорик был старше тебя на целых четыре года.

Фарр вздохнул.

– Дошло до того, что Йорика Мурста пришлось заткнуть навсегда.

Помолчали. Вместе росли, все-таки… Сердце стучало мерно, ванты наверху скрипели под болтанку, что аж в наш трюм было слышно. Меня в очередной раз опрокинуло на бок.

Итак, когда ларипетра и серебро попадают в соленую воду во время зова сирен, естественный электролиз «обнажает истинную сущность вещей». И ларипетра создает защитное пространство вокруг своего владельца.

Можно ли с ней погружаться под воду? Там останется воздух? Это было бы прорывом в исследовании подводного мира.

В любом случае – мы в безопасности, мы доплывем до маяка на краю света, если он правда существует. Достаточно соединить ларипетру с серебром вместо дерева. Возможно, если она избавится от изолятора, то и не взорвется?.. У Чака просто обязаны найтись серебряные побрякушки. А нет – на то мы и повернули в Мерчевиль. Сеансов «психотерапии» явно будет недостаточно, ведь даже «специалист» Ро едва не рассталась с жизнью. Если бы не удивительные свойства ларипетры. Без них тоже никак, но… они не абсолютны.

Фарр сказал:

– Хотя ты все равно предпочитала книжку про «буллинг».

Я вздрогнула. Психотерапия. Буллинг. Патологический. Все эти странные слова… Возможно ли, что у дяди была книга из мира Ро?..

– Всюду с ней таскалась.

– И не зря… – пробормотала я, пораженная очередной теорией. – Не переживай о Ро… думаю, все будет хорошо.

Фаррел усмехнулся.

– Это почему же?

Я пожала плечами.

– Не знаю. «Хорошо» и «плохо» – понятия не объективные. Так что они зависят от восприятия куда сильнее, чем от внешних обстоятельств…

– Ого!

Фаррел дернулся, звеня своими цепями. Я встрепенулась. Ах, мы ведь как бы в патовой ситуации, да?..

– Не сопи, – приказал голос мотылька.

– Твои подопечные меня освобождают, – отрапортовал Вайд.

Он явно ухмылялся. На мои губы наползла усталая улыбка. Я снова потерла бинтами не слишком пострадавшие плечи. Прохладно, промозгло, потряхивает. Хорошо все-таки, что доктор меня заштопал.

Прогремел гром. Вдалеке. Судя по всему, гроза удалялась. Но швыряло по-прежнему прилично. Меня сметало в стороны то и дело.

– Ты знаешь, Фарр… Я никогда не говорила тебе, но… спасибо.

– «Спасибо»⁈

Кажется, он удивился. И голос его донесся из иной плоскости: похоже, мотыльки справились с заданием. «Искатель» снова дал крен, и Фарр с руганью въехал в стену. Я кивнула.

– Что был для нас скалой. Всегда. Но ты не обязан.

Его дыхание вдруг оказалось где-то рядом. Возмутительная темнота. Пальцы легко пробежали по моим бинтам. Все равно хотелось скривиться – потревожил раны.

Хотя я даже скривиться не могла.

– Ерунда. Как себя чувствуешь?

– Не ерунда. Правда…

– Тиль, ты сейчас не в том положении, чтобы спорить.

Он коснулся моей шеи – тоже не пострадавший сегмент, надо же! Их находится все больше и больше. Жизнь продолжается, Тиль, ты ведь знаешь. Выше нос!

– Ты горишь!

Я усмехнулась.

– Естественно. Воспалительный процесс – нормальное положение дел при ранах подобного плана. Я выглядела… слишком чудовищно?

Я вспомнила птицу и меня передернуло. Страшно… Страшно, как ни крути. А что, если на меня… теперь без дрожи не взглянешь?..

Фаррел меня легонько обнял и погладил по спине.

– Красота души важнее, Тиль.

Я хмыкнула, физически ощущая, как под примочками и повязкой мокреют глаза.

– Мне нельзя плакать – доктор запретил снимать повязку. Ты уже говоришь, как твоя великолепная жена. Я так вас и не поздравила… Но сейчас вряд ли удачный момент, да?

Он хмыкнул где-то в сторону уха. Я почувствовала движение воздуха. Так вот почему я так хорошо слышу – доктор оставил уши открытыми.

– Да.

– Какое облегчение.

Он снова выдохнул теплом. Красноречивые речи никогда не были моей сильной стороной.

– Фарр, мы что-то придумаем. Кажется, я знаю, как добраться невредимыми… Мы нужны Джарлету. Но пока я ничего ему не скажу. И он вас не убьет.

Фарр сжал меня в объятиях сильнее. Теперь к моему уху прижалась его небритая щека. И, кажется, я услышала, как он хлюпнул носом.

– У нее нет охранки, Тиль… И никто не отдаст ей свою. Вдруг она… снова прыгнет?

Я похлопала его своей великолепной лопастью по спине. Да. Ро может.

– Но ведь ее… стерегут. Не позволят, я думаю. Чак, опять же…

– Судно по правому борту! – донесся сверху слабый крик.

С верха мачты да до самого трюма… Вот потому и слабый.

– Только этого не хватало, – сказал Фарр, оставляя меня в покое.

И, кажется, поднимаясь на ноги.

– Чего?

– В этих водах мы вряд ли встретим буканбуржское судно, они редко заплывают так далеко. А если это «Звезда Востока», то…

– … пираты своего не упустят, – закончила за него я.

Моя школа. Отношения Мерчевиль-Буканбург всегда отличались бурной драмой. Вот, жена Джарлета тоже в ней пострадала, говорят.

– Или торговцы.

В нашем трюме раздался стон и шорох.

– Сирена, – одновременно вспомнили мы с Фарром про забытого соседа.

Я – с вопросительной интонацией, он – с утвердительной.

– Не молчи, – толкнула я друга в бок. – Здравствуйте, – сказала в пустоту и поклонилась, едва не свалившись.

Не полагаю, что это подходящее начало для вступления в контакт с представителем иной цивилизации, но вежливости пока никто не отменял.

– А что мне говорить-то?

Фарр звучал брезгливо, мне даже сделалось стыдно за его манеры. Я лягнулась ногой, надеясь, что достану до своего несносного друга детства.

– Поздоровайся хотя бы.

– Да мы уже знакомы, – вмешался в нашу беседу зловеще свистящий голос.

– Простите, что не могу вас видеть, – пробормотала я, понимая, что чурбан Фарр мне не помощник.

Он, вообще, больше по «дело сделать», чем «беседу вести». Разве что эта беседа – допрос, тогда другое дело, тут он на высоте. Ну, или дружеская. В дружескую каждый умеет.

Но я по беседам тоже так себе.

– Хотя это и не моя вина. Вы ранены?

Сирена издала сопение. Или это Фарр? Ничего не вижу! Голова болит, тело горит, мне бы под одеялко, а тут… Хотелось ругнуться самыми последними морскими медведями, как делает каждый первый на этом судне, даже Ро. Но меня не так учили, и я хорошая дочка.

Вот будет здорово, если мы не сироты. Реальная вероятность этого существует. Поэтому мне непременно надо дойти до маяка на краю света, набрать звездной пыли, выплавить стекло и… а «привязка» имеет шанс проскочить в другой мир?..

– Осторожно, Тиль!

И Фарр вдруг резво схватил меня за плечи и переместил куда-то настолько неожиданно, что сознание будто осталось в иной плоскости. И клацанье зубов.

– Я сейчас…

– Постой! – воскликнула я, по-прежнему обретаясь где-то в воздухе, кажется – у братца поперек плеча. – Вам нужно лекарство, уважаемая, ведь так?

– Будто оно у вас есть, – фыркнул свистящий голос.

И угрожающий шорох прекратился. Напряженные мышцы Фарра говорили о том, что он замер в боевой готовности. Осел. Исследования с боем не проводят.

– Поставь меня на землю, – процедила я повелительно.

– Тильда, сирены смертельно опасны!

– Ты думаешь, она не понимает, что, тронь она меня, то ты ее прибьешь? А так, уважаемая, у вас есть шанс. Что мой друг вас не тронет. Мне очень жаль, что вы в таком положении, но… мм… можете ли вы обещать, что мы можем вас не опасаться? Я бы хотела поговорить.

Возможно, сирена дернула хвостом. Такой… смачный шлепок не то по соломе, не то по стене. И я все еще на плече Фарра вишу. Уже тяжело дышит, хоть и несомненный силач.

– А где гарантии? – прошипела сирена.

– Гарантии?

– Что твой друг не убьет меня.

– У тебя все равно нет шансов, – прорычал Фарр.

– Послушай, может, ты и видел, как они бросаются на людей тогда, но не надо вот так слепо ненавидеть. Это другая цивилизация, Фарр! И у нас есть шанс… с ней познакомиться ближе. Поставь же меня на пол!

– Ради чего? Отвернись, и она отхватит тебе ногу. Мало лица?

Но поставил. Голова, болтавшаяся вверх тормашками, налилась свинцом. Кажется, из-под повязки полилась кровь – горячая соленая струйка скользнула на израненные губы, которые я так и не оставила в покое, вопреки данному доктору обещанию.

Вайд вытер большим пальцем эту струйку. Больно задел израненную кожу. И задвинул меня себе за спину.

– Моя сестра настаивает. Гарантий мы тебе не дадим.

– Ха.

– Но можем дать лекарство, – уперто повторила я, выглядывая из-за спины Фарра в ту сторону, откуда доносился голос.

Плевать на кожу. Это странно, как тело помнит позы и жесты и повторяет их, даже когда в них нет никакого смысла.

– Тебе бы тоже пригодилось, – сказала сирена.

– Меня уже накачали. Остальное сделает время.

– Откуда ты возьмешь ей лекарство? – уточнил Фарр.

Я пожала плечами. Мой мешок на голове и явно не думающая уступать лихорадка начинали злить. И от того хотелось действовать, закрыть уже все вопросы и чтоб оставили в покое. Значит, надо выйти из трюма. Или хотя бы добиться мира в нем.

Снова тряхнуло корабль.

– Приближается тайфун, – сказала сирена ехидно. – Даже гроза перед ним отступила. Вас сровняет с волнами. А я буду на свободе.

– Я попрошу у Ро. У нее есть набор зелий, видел ведь?

– Как ты попросишь?

– А мотыльки на что? Эй, ребята! Настало время послужить науке!

Фарр пропыхтел что-то вроде:

– Вот говорю же – что жена, что сестра. Сумасшедшие.

Я поискала его плечо рукой в пустоте. Тщетно, но Фарр тут же меня по-братски покровительственно приобнял: шатало уж слишком. А когда ты слеп, так и вовсе. В очередной раз спас меня от падения.

Шлепнулась бы на сирену, и конец переговорам.

– Вероятно, это многое говорит о тебе. Братишка.

– Я не полечу, – капризно вмешался голосок в наш взрослый разговор.

– Эй, мотыль, – вмешался Фаррел, – почему хозяйку не слушаешься?

– Потому что Я здесь, – отвечал кто-то еще.

И я снова запуталась в голосах, тонких и ехидных. Кто здесь?.. Что-то брякнуло на пол.

– Твоя жена – Аврора Бореалис⁈

– Да, госпожа, с сегодняшнего утра она – его жена. Ро вам просила принести. А что мне передать ей?

Фаррел рассмеялся. Я надеялась, что однажды пойму, что происходит и просто ждала развития событий. В любом случае, убивать сирену, кажется, мой «брат» передумал, как и сирена – жрать нас. Ведь невозможно, чтобы эти зеленые дети, что затравили Ро до полусмерти час назад, теперь выполняли ее просьбы, как мои безобидные мотыльки?

– Ну, пикси, здравствуй. Ты себя хорошо ведешь?

– Не смей! – взвизнул от чего-то пикси.

– Передай, что мы спасем сирену.

– И знаем, как переплыть море Белого Шепота – пусть не беспокоится.

– И что Тильда… в порядке. Житья мне от нее нет, как обычно.

– А от тебя что передать?

Фарр смущенно усмехнулся. И, кажется, почесал в затылке.

– От меня?..

Я попыталась дать ему затрещину вслепую. Не попала.

– Что ее любишь скажи. Тут же и думать не надо.

– Люблю? Ну… она знает.

– Нет, Ро такие вещи не знает. А даже если – быстро перестает верить. И она без охранки – забыл? Тут и вовсе. Вот в том ты и проигрываешь Чаку – он о таком говорить не стесняется!

– Чак – лживый болтун…

Но его прервал удивленный возглас сирены:

– Чак? Который Странник?

– Ты его знаешь? – поразились мы оба.

Кастеллет и у сирен прославиться успел? Где он не бывал, чего не знает?.. Сердце встрепенулось глупой птицей, что мне совершенно точно не понравилось.

– Ее зовут Финтэ, – сообщил «пикси». – Это она дала Ро раковину сирены.

– А самому милому Страннику – ингредиент для зелья морской соли, – с достоинством сказала сирена Финтэ.

– А нам дашь тоже? – не удержалась я. – Мы собираемся повторить эксперимент.

– С чего вдруг?

– Если хочешь, чтоб мы занялись твоей раной, придется сотрудничать, – включился в дискуссию Фарр.

Профессионально, нечего сказать.

Сирена шумно фыркнула. Видимо, из солидарности с моими мыслями.

– Так мне говорить Ро, что ты ее любишь? – уточнил пикси.

И с палубы раздалась очередная команда:

– Приготовиться к абордажу!

Ох. Таки абордаж. Каждый раз, как кажется, что хуже быть не может, случается очередной поворот. И меня заносит на виражах.

Корпус корабля вдруг взорвался сильнее, грома, я снова на ногах не удержалась, Фарр снова меня поймал. Это… так звучит выстрел из пушки?..

– Да, передай. И еще… пусть ждет в каюте, я скоро.

– Мальчишеский выпендреж, – прокомментировал один из моих мотылей величиной с кулак.

Эм… Вообще-то да, именно это я подумала, но… говорить вслух зачем?

Но Фарр тоже читал про «буллинг» и способы борьбы с ним, так что просто проигнорировал замечание.

– Барышня… или как вас называть следует…

– Финтэ.

– Да, Финтэ. Обещаю, что смажу вашу рану и на собственных руках вынесу в море. Но…

– Но вам нужна слизь с моего хвоста. Предупреждаю: на троих ее не хватит.

Слизь с хвоста сирены?.. Разве она нужна не для зелья? Для троих? О чем речь?..

– Тиль, – ладони Фарра схватили меня за плечи. – Это наш шанс. Я доберусь до Ро, позабочусь о ее безопасности, а потом в суете абордажа мы вытащим тебя, я обещаю…

Я ничего не понимала.

– Знай, я тебя не бросаю.

– Объясни подруге, что ты собираешься сделать, – сказала Финтэ.

Фарр заговорил горячо и торопливо:

– Начинается абордаж. Корабль могут взорвать, он может пойти ко дну и прочее. Слизь сирены делает невидимым. Я поднимусь по основанию мачты до люка, проберусь наружу, вытащу Финтэ, как обещал… Мотыльки, вы ведь сможете развинтить крепления, как на кандалах?

Это невероятно.

– Только если Тиль согласна.

– Вдруг ты надуешь!

– Тебе ведь твоя Ро только и нужна!

– А про Тиль все забыли.

– Чак так и вовсе…

– Прекратить! – гаркнула я. – Да. Согласна. Помогите ему. И с ума не сходить.

– Спасибо, Тиль, – и Фарр все тем же шершавым пальцем погладил меня по свободному от бинтов подбородку. – Ты нам тоже очень нужна. Не забывай.

Я шумно вздохнула. Ртом, чтоб его.

– Я знаю.

Что ж. Раз может идти – пусть идет. Я хоть посплю сама в этом трюме. Главное, чтоб кодировщик какой не пришел. Но я… знаю ведь, как добраться на край света. Я – сокровище. Меня кодировать в рабы нельзя.

– Если скажешь Чаку про болтовню мотылей – ты труп. Помоги мне лечь, чтобы ни во что не вляпаться. И… приступай к исполнению своего идиотски великого плана.

– Она всегда ворчит, когда устала, – сказал Фарр, придерживая меня за плечи и опуская на пол осторожно.

Кому он это говорил? Финтэ, наверное. От винтэ.

– И когда хочет побыть одна. Так что наш побег ей даже на пользу.

Я вздохнула. Но – по правде говоря – мне страшно остаться одной. Не только один на один с темнотой в глазах, но и с болью, которая накроет, едва эффект цитрусового зелья закончится. Я уже молчу о крысах. Но, если я усну…

– Я думала, она хочет поговорить.

– Хотела. О солнечном ветре, о звездной пыли, о ларипетре… Вы правда высылаете электрические импульсы?

– Кажется, тебе лучше сейчас уснуть.

– Я бы и сама не против… Думаю, я смогу повторить эффект погружения Авроры… Ваш дом – глубоко?.. А то и в гости наведаюсь, если кислорода хватит. Надо экспериментировать…

Не знаю, что там Финтэ делала. Она велела Фарру заткнуть уши и начала напевать какую-то мелодию. Тягучую, глубокую, словно она раздавалась у меня в груди, а не в незабинтованных ушах. «Феномен звуковых волн» – вот это и была моя последняя мысль.

И я даже пушек больше не услышала.

Глава 8
О часе прозрения, обаятельных мужчинах и споре насчет сокровищ

Море Белого Шепота, координаты неизвестны.

– … размечтался, лавочник!

– А ты, мерзкий пират, рот не разевай! Думаешь, в штиль штурвал и отпускать можно?..

– Я запасы пополняю, не видишь, что ли?

– Ну и подготовочка! Вот у нас на «Звезде»…

– Твоей «Звездой» давно поужинали морские медведи.

– Да у вас даже пресной воды нет! Я был в трюме!

– Жаль, на тебе приказали отставить кодирование, потому что людей не хватает. Приставучий, что рыба-ножницы, чтоб она тебя поцокала, и дурней пробки на дубовой бочке. И на воде бы сэкономили, хотя и нет такой ну…

Грохот потасовки.

Я открыла глаза. Легкая резь, пелена… и сквозь нее – солнечный свет. Совершенная легкость в теле.

– Ишь расспалась, королевишна!

Надо мной замаячило белое пятно.

– Да ладно тебе, никто не знал, как колыбельная сирен действует.

– Фарр – осел. Надо было спросить, прежде, чем в море отпускать ту рыбу. А если бы не проснулась?

– А я Ро говорила думать, но разве она послушает старую добрую Социю?.. Выскочила замуж – что за дурость?..

Я моргнула. Моргнула. Мор…гнула⁈ Разве я не…

Осторожно потянулась к лицу. Лоб и скулы по-прежнему окутывала плотная повязка, но глазам… путь открыт. И носу.

Я с наслаждением втянула ноздрями запах… утра? Солнца? Соли? Свободы.

– Ро, она проснулась!

Смутные тени метались в солнечном свете. Аврорины демоны. Значит, с ней все в порядке. Фарр добрался, да и я больше не в трюме.

– Ро, да просыпайся же!

– Оставь их в покое, – строгий голос. – Абордаж, тайфун, шторм – работали наравне с экипажем.

– Точнее, тем, что от него осталось.

– Тем, что осталось от обоих экипажей, Агора, выражайся корректнее.

– Ой, уж чья бы корова мычала, Соция!

– В любом случае – дадим им отдохнуть…

Пока голоса продолжали свои препирательства, я покрутила ладони перед глазами. И – никаких бинтов! Глубокие ссадины побледнели, превратились почти что в такой себе красоты шрамы, но главное – я могу чувствовать, касаться, работать. И записывать. Осторожно села. Мир не исчез. Итак, я жива! Я… вижу! Плоховато пока, но… это вопрос времени, и глаза остались на месте. Оба. Доктор оказался прав.

Хотелось прыгать от счастья. Однако я лишь тихо опустила ноги на пол. Из обрывков разговоров наших общих страхов можно заключить, что Ро и Фарр спят где-то здесь, и, вообще, случилось несколько концов света один за другим, пока я… Пока я – что?.. «Колыбельная сирены»?.. Мелодия, что Финтэ пела в моей собственной грудной клетке в рабском трюме… Так вот, что они еще умеют, кроме как пускать электрические заряды и жрать человечину в открытом море.

Кстати, факт не доказан. Утащить на дно – не значит еще сожрать. То, что Фарр и моряки так думают – еще не показатель. Людям свойственно преувеличивать. Видел ли кто подобного рода пиршество? Задокументировал?

И сколько же длился мой, милостью сирены, сон? Покрутила головой. В шее приятно щелкнуло.

В солнечном свете – только он и был несомненен – кружились тени, силуэты, темные и светлые, большие. Близко. Возможно, пялясь на меня.

Ах, да. У нас с Ро их целая куча. Две белые тетки, «пикси», плюс мои десять мотылей… Как же весело, обхохочешься просто. Изучить бы каждый отдельно, составить досье, пришпилить на бумагу… Но сейчас, пожалуй, есть дела более срочные, а из моря Белого Шепота мы никуда не денемся.

Разве что в Мерчевиль – всплыло неожиданное воспоминание.

– А вам, барышня, не говорили, что так долго молчать – невежливо?

Судя по степени заживления ран, с начала абордажа прошло не меньше недели… Случившийся тайфун… И «то, что осталось от обоих экипажей». «Приготовиться к абордажу» – слышали мы из трюма. Тайфун застал их во время абордажа?.. «Ваша „Звезда“ теперь кормит морских медведей». Вот и причина ссоры, что меня разбудила. Ага.

– «Искатель» сильно поврежден?

Все божки или демоны – не знаю, кто они в первую очередь – зафыркали вразнобой.

– Это все, что ее интересует! – всплеснула руками одна из теток.

Пикси пропищал в ответ:

– А Ро бы спросила «все ли живы?»

– И так понятно, что не все, – отмахнулась я, прислушалась к не утихающей драке на палубе: к ней присоединились свист и улюлюканье.

Мерчевиль и Буканбург делят одну палубу, значит… В экипаже не хватает людей. Да за одно зрелище столкновения культур умереть не жалко.

– Но ОН – жив.

Прямо перед моим носом завис мотылек, я даже разглядела его глаза навыкате, мохнатое тельце… и ехидную улыбку. Потрясающе. Потянулась пальцем. Потрогать.

– Она непробиваемая! – пожаловался мотыль и покинул доступное мне поле видимости.

– Просто ты плохо тренировался, – заявили друзья Авроры. – Вот у нас Аврорик – шелковая ходит.

Ну, это недолго осталось. Я им зарю третировать не позволю.

Конечно, я рада, что ОН жив. Просто… это не имеет значения. Ни для него, ни для меня. И – точка, вопрос закрыт. Нет смысла печалиться о том, чего никогда не случится.

Я поднялась со своей койки, по-прежнему застеленной шкурой морского медведя: в голове чуть кружилось, зато качка почти не досаждала и ничто не болело, несмотря на предупреждения доктора и мои медицинские познания. Проспать неделю?..

Как же хорошо видеть. Я, шатаясь, подошла к самому яркому пятну – окну. Зажмурилась от боли – когда небо хлынуло в глаза. Поморгала, заслоняясь ладонью. Штиль. Спросила:

– А доктор?

– Что доктор?

– Обаятельный мужчина…

Это белое видение с неопрятной прической заломило руки. Балахон до земли, вспомнила я. Скривленное кислое выражение лица.

Постойте. «Обаятельный мужчина»?.. Что?.. Такое бывает?.. Видение и… человек? Я мотнула головой, покачнулась. Взгляд упал на скрюченные фигуры. Ах. Видимо, Ро и Фарр. Я наклонилась поближе, щурясь. Да, лежат в обнимку. На сдвинутых койках, подобных моей…

По стеночке вернулась к своей койке, стащила медвежью шкуру и накрыла друзей. Аврора засопела, а Фарр что-то пробормотал. Мое зрение не позволяло разглядеть подробности, но, кажется, они не ранены.

Как, вообще, объяснить, что Ро спит, а ее страхи мне байки травят?

Выходит, доктор-обаятельный мужчина жив. Вот и отлично, с ним все и обсудим. С ним мне много чего надо обсудить. Например, как я могла проспать неделю и даже не оголодать. Его каюта должна быть тоже где-то в общем коридоре, по дороге к трюм, если мне не изменяет память. Надеюсь, на палубу выходить не придется. Обстановка там накаленная, а я пока не в боевом духе. Это вот Ро…

Страхи отчаянно продолжали надеяться втянуть меня в разговор.

– Ро настояла, чтоб доктор Риньи тебя посмотрел.

Риньи, значит. Надо запомнить. Человека, с которым ощущения как с отцом в детстве.

Итак, что у нас на повестке дня? Я с наслаждением загнула чудом зажившие пальцы один за другим: испытание ларипетры в серебре, основы сопротивления буллингу (ведь амулеты однажды взорвутся), наблюдение внутренних демонов и их классификация… Вычисление вероятности того, что мы с Фарром и Ис не сироты. Расшифровка друидского узора.

– Ро у нас хорошая.

Я уже нашла дверь и собиралась выходить.

– Вот и не забывайте об этом, – погрозила я пальцем и перешла на шепот – чтобы не разбудить спящих. – Попытаетесь ее снова за борт отправить – и я за себя не ручаюсь. Она не умрет – у нее есть ларипетра, а что касается вас…

Сощурилась как можно менее дружелюбно.

– Вас я для начала классифицирую. Вместе с доктором Риньи.

Надеюсь, их физиономии побледнели.

– Давно пора ей задать жару, – пропищал зеленый пиксенок моим мотылькам, – как вы терпите эту зануду!

Зеленый. Я вижу цвета! И… кроме силуэтов начинают проступать детали. Я поднесла ладони к щекам и уперлась обратно в бинты.

– Непросто, – признались мотыльки. – Но она ведь пресекает на корню любые…

– Я вам пресеку на корню. Проводите меня к доктору, что ли, раз уж такое дело, – приказала я.

Да здравствует дядина книжка.

Мотыльки послушно окружили меня белыми тельцами, и там, где один задел предплечье, сделалось щекотно.

– Про Чака молчок, иначе вы трупы, – приказала я и дернула ручку. Та не подалась. Вернее, ручка-то подалась, но не дверь.

Я надавила еще раз… И полетела наружу – так внезапно преграда исчезла. Врезалась бы в стену напротив, если бы кто-то ловко не поймал меня в объятия. Въехала носом, но под повязкой раны – о диво – не встревожились.

– Тиль⁈.

Кастеллет?.. Я осторожно отстранилась и поднялась с его груди, на которую грохнулась. Хорошо, что эрл не видит, как я краснею под повязкой. На сей раз я точно краснею.

– Прости.

– Рад, что ты на ногах. Как себя чувствуешь?

Голос Чака дрожал, глаза блуждали… Он схватил меня под локти, заглянул в лицо, хотя что там можно было разглядеть… Я мотнула головой, надеялась высвободиться, да не получилось: гад держал крепко. Я облизала губы. Зачем он со мной так?

– Ура, ура, ура!

Несносные мотыльки радостно закружились вокруг нас, как розовые лепестки вокруг брачующихся. Я дернулась, но случайно поймала взгляд его солнечных глаз. Так близко, что различила цвет. Карие. Что за сентиментальность, Тильда?.. Подобные мысли обречены на провал, ты не…

– Ничего не обречено! – возразил мотылек номер один.

– Просто ты трусиха, боишься…

– Не слушай их, – торопливо перебила я мотыльков, показывая им за спиной кулак, а Чаку – улыбаясь.

Чак растянул губы в ответной улыбке и снова посмотрел на меня. Видящий, лицо его было изможденным, под глазами – темные круги, воротник смят, грязен. Я рада, что зрение продолжало возвращаться так быстро, но… не на такой ценой.

– Хорошо, что тебе лучше, Тиль.

– Ты… что же, спал здесь?

Чак Кастеллет опустил голову, случайно уткнувшись в мой перевязанный висок.

– Мне больше некуда идти. Знаю, вы не рады меня видеть, но… Брат…

Кажется… он держал меня не ради меня, но ради себя. Чтобы не потеряться, потому что он давно уже… без места на этой земле. Я неловко обняла его в ответ, погладила по спине.

– Он… с ним все хорошо?

– Риньи сказал, надежды нет… Началось заражение крови, уже пошли третьи сутки, а он так и не очнулся. На него ведь накинулись все птицы в отместку… за тебя. И Бимсу, и Фарра, и даже Какадук Авроры. Нашего сокола они заклевали на смерть, а Шарка… Он не должен был, Тиль. Шарк делал слишком много того, чего не должен был, но он просто не знает, как иначе, понимаешь?.. Я не знаю, как иначе, мы оба…

Чак говорил и говорил, захлебываясь, будто ребенок. Видящий, выслушивал ли его кто-то хоть однажды за эти девятнадцать лет?.. Я забыла о своих ранах и бинтах, о том, как страшен Джарлет, о походе к доктору Риньи, мотыльках, что могли сдать меня в любой миг, об упомянутых трех сутках, путешествии на край света, поиске родителей, о том, что Чак нас сто раз предал; настолько мне было жаль этого… маленького, напуганного ребенка внутри него.

– У меня нет никого, кроме Шарка. Он не слишком любил меня; как человека, понимаешь? Считал, что я – трепло, у которого в голове ветер, и был совершенно прав… Но он вытащил меня тогда, любил, хотя бы за само родство. А я – его. Потому что у нас никого не осталось. Его семью тоже вырезали два года назад. И мы… снова нашлись. Что я буду делать, Тиль, если его не станет?.. Что?..

У меня были Фарр и Ис, у нас был Вестланд. Захариус, пусть и пьяница, как и Гаррик Тенор, задира Йорик Мурст, мы были со своей болью не одни, все королевство скорбело с нами. У нас были дома. А он… после казни отца попал на рудник далеко в горах, на рудник, где случилась чума и все умерли. Каково это было?.. К разбойникам в горы Черного Тополя. Скитался там… под дождем, снегом; сто раз, должно быть, его жизнь висела на волоске. И никто не называл его «маленький гусенок», никто не запрещал пользоваться кристаллами, никто не… Неудивительно, что брат стал для него всем. А теперь он может погибнуть.

– Мне… жаль.

– Я думал, Тиль, что спасение и понимание найду в Ро, пусть это и было трусостью… Я ненавидел себя за это. Но – нет. Несколько великолепных моментов, несколько невероятных приключений, и выбрала она другого, а меня ненавидит…

Вот надо все так испортить⁈. Я слегка отстранилась, надавила ладонями ему на грудь. Заглянула Чаку в глаза. Они были на мокром месте. У веселого, невозмутимого Чака, что болтал с деревьями.

– Не плачь, Чак, – и не удержалась – неловко вытерла ему уголки глаз пальцами.

Ничего в этом нет такого. Так делал Фарр, так делала Ро, и это было одно из самых лучших утешений. Даже гадам нужно знать, что у них есть кто-то, если они решат…

Ах, я никогда не была экспертом в человеческих отношениях. Жаль, что у меня была только одна книжка, и совсем на другую тему.