Текст книги "Тильда. Маяк на краю света (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Я не…

– Говорю вам, девушки… Жан-Пьери тогда уже попали в немилость и жили за городом. Это казалось, что унижение и все такое, а на деле – приволье: козы, коровы, поля и речка… Шарка затащить в наши забавы было сложно, он ведь был такой взрослый, серьезный, да и переживал изгнание со двора как подобает умудренному годами молодому человеку – возраст такой, сами жили-знаете, дамы…

Джарлет Седрик краснел незакрытой половиной лица. От ярости.

– Вот не боли у меня нога…

– Боли у тебя нога, ты бы и не встал. Так что переваривай зелье и не мешай рассказывать, Шарк. Но однажды нам – детворе разных сословий – удалось его затащить на речку, там, где дорога сворачивает к Тополю и Альпурхе. И надо, чтоб на речку из кустов выползла чумазая девица. И давай умываться да пить жадно. По мне – пугало пугалом…

– Вовсе не пугало! – взревел Джарлет, подскакивая, несмотря на ногу. – И чумазая только чуть, а сам после побега подземным лабиринтом и через лес был бы лучше⁈

И, известный нам по роли злодея, старший Жан-Пьери вдруг устыдился своей вспышки и опустился обратно. Айда укоризненно заворчала, снова мостя голову ему на колени.

– Ни одному человеку не чуждо что-то человеческое, – шепнула мне на ухо Аврора. – Все больше убеждаюсь…

– Ну, и, – нарочито живо продолжал Кастеллет, – как она испугалась нашего ребячьего гогота – о, мы ведь громко умели смеяться! – и свалилась в речку. Тут наш Шарк и прыгнул следом. Ну, а дальше… он ее спас, привел домой обсушить, и там заявила Юин всем нам, что только за него, Шарка и выйдет замуж, и плевать ей, что он у вестландцев в опале, и выдумала ему имя Седрик Джарлет, и провела в Буканбург на «Искателя Зари», чтобы имя это славой покрыть да руки ее у отца он мог просить…

Я перегнулась через Ро, и мне показалось, что в глазу Седрика скопилась влага. Но, может, это происки неверного света костра.

– Она была необыкновенной, эта Юин Блэквинг…

Аврора похлопала Седрика по спине, едва не съедая собственные губы. И даже вот так волнуясь за Фарра она может… сочувствовать врагу…

– Мне очень жаль, Джарлет. Я не знала…

– Честно говоря, заря, она была похожа на тебя, – сказал Кастеллет. – Такая же безудержная.

Джарлет глухо возразил:

– Нет, Юин была как ветерок над полем… И вернула мне то, что я потерял тогда… Мне рядом с ней хотелось жить…

– «Любовь делает нас живыми», – вспомнила я слова Фаррела весьма кстати.

Устремила взгляд через костер на того, кто сделал живой меня. Его открытое лицо… Рыжие вихры… И ямочки на щеках – как я раньше не замечала?.. И подумала, каково это – потерять вот такого человека?.. Вот он есть, сидит здесь, смотрит на тебя, улыбается, вдыхает жизнь, и вдруг… Хлопок, пустота, темнота… Ты идешь по пустыне снова один…

У тебя остается только жеода… Если ты сможешь обратить свою боль в хорошее воспоминание… Но это совершенно не то же самое.

Мне остро захотелось оставить Аврору и пересесть к Чаку, но пока думала, как это будет выглядеть, в темноте крикнула Голубинка. И из тумана и ночи спустилась на запястье, которое я успела подставить.

– Что там? – так и запрыгала в нетерпении Аврора.

Я сняла и развернула записку.

«Дети сбежали с корабля. Нарвались на медведя с детенышами. Сейчас в укрытии. Доберемся до вас утром».

Аврора тяжело задышала.

– Они не написали, все ли живы…

– Темнейшество уж точно жив. Даже я узнаю его почерк и тон, заря.

– Не понимаю! Ведь рядом с ними Дрок, не так ли? Бимсу, в конце концов! Ведь это он научил меня побеждать медведей! Почему они не могут просто напугать их?..

– Это работает, – согласился Джарлет.

И потрепал Айдову холку. Медведица довольно зажмурилась.

– Ро, у них малыши, – вмешалась я. – Почувствовав угрозу, медведи не сбегут, а станут защищать. Если Фри и Бимсу вдруг начали играть с медвежатами, то…

Аврора опустила лицо в ладони с глухим «олухи мелкие».

– В любом случае, – сказал примирительно Чак, – они в относительной безопасности. Написал ведь – вот – «укрытие». Подождем утра, а там…

– Мы не знаем, сколько у нас времени, – возразила Ро, – пока действует зелье. И что будет потом.

Я отвернулась к огню и сдержала вздох. Потому что кто-то не думает головой. И хлещет что попало, не думая о последствиях…

– Вот что, – подал голос Чак. – Давайте скажем им как есть. Мы не знаем их обстановку. Но нам точно надо срочно пробиваться к маяку. Если что – ларипетра и кинжал, Шарк уже навык приобрел. А что могут сделать они, сейчас узнаем. Тиль, пиши:

«Ро выпила зелье морской соли»…

Аврора поморщилась. И добавила решительно:

– Я без Фарра никуда не пойду.

* * *

Мы держали связь до рассвета – Голубинке пришлось налетаться от души. ШурИк в записке велел сказать Айде «смотритель, Айда, смотритель» и просто следовать за ней. Обессилевший Джарлет – ему зелья досталось меньше, чем Ро – ехал на ее спине, Аврора же отважно вышагивала, пусть и кашляла время от времени. Но храбрилась, оглядывалась. И верила.

Рука писавшего менялась на каждом послании. То это были каракули Фриды, то каллиграфический витиеватый слог короля Басса, то Фарреловская твердая рука, то путаные речи ШурИка. Из всего следовало, что дети решили поиграть, обнаружили гейзеры, проваляли дурака весь день, потом заприметили взрослых, возвращавшихся на корабль, хотели незаметно смотать удочки, но наткнулись на милого медвежонка. Появившаяся медведица застала весь народ врасплох, и некоторое время они улепетывали с медвежонком у Бимсу на руках. Потом Фаррел неожиданно споткнулся и упал – этот момент нас очень напрягал. ШурИк и дядя Тири выстрелили в медведицу, но лишь ранили, и зверь обезумел от боли. А потом – сплошная катовасия; держались именно благодаря холму, выстрелам в воздух и ларипетре. Мы так и не поняли, когда они сообразили отдать медвежонка. Но, судя по тому, что они двинулись в путь, этот момент случился.

Серый рассвет заставлял нас зябко ежиться и втягивать головы в воротники свитеров и накидок – на равнине гуляли ветра только так. Но уже отсюда было видно наш ориентир: теплый, надежный свет маяка в предутренне-мглистой пустоте. Такой безмятежный, будто наше полное смертельных опасностей путешествие длиной в двадцать шесть дней – это детская суета. Словно он выше всей этой кутерьмы, о которой так переживают люди. Возможно… так оно и есть.

Внезапно Айда встрепенулась, остановилась, дергая коротким ухом. Повела носом, оглянулась.

– Шарк, слезай… – дернул Чак брата за рукав.

Тот закрутил головой, словно очнулся. Безуспешно попытался здоровой ногой нашарить землю; пришлось стащить его с медвежьей спины за подмышки. От лица Джарлета пахнУло жаром, глаз помутнел. Кажется… действие славного зелья морской соли подходило к концу. Свалился старший Жан-Пьери в сероватый, как и утро, ягель, кулем.

– Ро?.. – признаться, я всполошилась. Если зелье исчерпало себя…

Аврора, натянутая как струна, вглядывалась в постепенно светлеющую серость позади. Куда бросилась освобожденная от ноши Айда. Обнимала себя за плечи. Но не от ветра.

– Это наши… Это должны быть наши, – она прижимала руки к груди и не думала сдавать позиций.

Обернулась. Улыбнулась.

– Я свалюсь, но не сейчас, Тиль… Я должна удостовериться, что с ним все в порядке… Почему у меня… дурное предчувствие?

Ветра были хороши тем, что сиренов туман наконец уступил, и видимость заметно улучшилась. Поэтому странную компанию мы различили издалека. Человек в шубе до колен радостно бросился навстречу Айде. Но был он слишком громоздким и медленным. И, когда он сгрузил ей что-то на спину, мы поняли: это потому, что нес на спине человека. Две мелких фигуры не вызывали сомнений. Все, что подросткам-бунтарям оставалось после содеянного – пристыженно смирно вышагивать рядом со взрослыми. И силуэт с арбалетом за спиной да голубым сиянием ларипетры на руке. Все.

Аврора не выдержала и побежала. Я, замирая всем существом, вцепилась в уставшего Чака, пытавшегося удержать на ногах брата.

– Почему… жизнь такая сложная, Чарличек?

– Может быть… – отвечал он неуверенно, – потому, что у нас нет антибиотиков?.. Напиши Хью, что его дочка нашлась. Не хватало, чтобы кто-то еще отправился искать их с юнгой.

* * *

Лицо Фарра было всего на несколько делений теплее снега. Аврора не выпускала его из ладоней, упав на колени рядом с Айдой и прильнув к желтоватому боку медведя.

– Ро… – прошептал Фарр. – Ты жива.

– Фарр… Ты ведь не умрешь?

– Я обещал, что сделаю все, чтобы ты жила долго и счастливо… Осталось чуть-чуть…

Он почти хрипел. Не знаю, что сталось…

– Только вот через этот тонкий лед пройти… А зелье ты уже выпила… Негодница. Зато быстро отправишься… а там скорая помощь. Вот ШурИк… он знает, как вызвать…

– Дурак, – едва не плача, пожурила его Аврора, прижимаясь к его лицу. – Даже не смей умирать, слышишь? Я же сказала: умрешь ты, умру и я! Ты – моя скорая помощь, навсегда!

Фаррел засмеялся. Слабо, но… так счастливо при этом. Безумцы.

– Он просто вдруг упал, и ноги его больше не слушаются, – прошептала Фрида.

Аврора отерла едва выступившие слезы. Нахмурила лоб в три морщины.

– Ой, – Фарр вяло махнул рукой, – да ладно там… Непременно встану, только… Устал, наверно. Как ты говорила, Тиль? Нервическое истощение?

Но Ро тут же шлепнула его по руке, пресекая тщетные попытки пошевелить ногами:

– Даже не смей! Это что же такое… Как у меня было от ветреного?..

Я пожала плечами. Присела рядышком. Фарровы ноги свисали со спины Айды. Икры будто бы увеличились по сравнению с обычным размером и были твердыми, как камень.

– М-м, если позволите, – вмешался ШурИк, – я бы сказал, это мышечная дистрофия. Он, говорят, поседел резко?

Я кивнула.

– От… укуса сирены.

– Рискну предположить, что дело в уровне кортизола. Возможно…

– Но ведь больше двух недель все было в порядке! – пылко возразила Ро.

– Я не медик. Но… фрилансер. Писал иногда медицинские статьи. Если вовремя вмешаться, остановить можно. Вроде бы.

Чарличек шумно вздохнул и, как заместитель капитана, объявил:

– Дамы и господа… Тогда приглашаю вас на маяк на краю света.

Король Тириан вдруг выдал трусливое:

– Я… пожалуй, подожду вас здесь.

– С медведями, дядя Тири? – прищурился Чак.

На лик неба понемногу возвращались краски. А вот на лик Фарра – не очень. Аврора решительно сняла ларипетру в серебре с его груди, привязала цепочку к ленте с шеи и затеребила холку Айды:

– Айда… Айда на маяк.

И храбро зашагала первой.

Нам с Чарличком пришлось разделиться, даже не сговариваясь. Он взял брата, я – ШурИка. А дядя Тири объединился с детьми.

Дрок – увы – погиб в схватке с разъяренной матерью, пока ШурИк тащил Фарра на холм, а дядя Тири отстреливался из арбалета от пришедших на помощь сородичей. Дети наконец бросили испуганно кричащего медвежонка и влезли на сосну. Мужчины отбивались всю ночь на холме, тогда девочке и пришло в голову нацарапать просьбу о помощи…

Мысль о ларипетре пригодилась. Ни Бимсу, ни Дрок подсказать принцип охоты буканбуржцев не могли…

Мне страшно думать о дороге домой. Слишком много смертей.

Но маяк… этот ровный свет… он будоражил воображение. И давал странную надежду, будто все еще может быть хорошо.

Но ведь не для тех, кого больше нет. Чувств тоже больше не осталось. Только свет маяка. Только твердое вестландское знание, что главное – это идти и делать что должно.

Глава 34
Финал второго тома: о сгорающих дотла зорях, втором Свале империи и репетиции вечерней премьеры

Маяк на краю света. Двадцать восьмое орботто года Эн.

Лед, конечно, пошел жуткими трещинами, как и предсказывал ШурИк. Глубину паники, накрывающей мощно и с головой, когда ноги проваливаются под лед, руки пытаются схватить воздух, а темная ледяная вода тысячей болючих игл вонзается в тело… описать, полагаю, невозможно, даже если вы – поэт безграничного воображения. Эластичный купол, возникший при соприкосновении оправленного в серебро кристалла с морской водой, поверг ШурИка в шок, а секунду позднее – восторг.

– Это что же за магия такая⁈. – в восхищении потянулся он к светящейся ларипетре, и мы тут же перевернулись, разбивая тонкую корку льда.

Барахтаться в сплошной каше изо льда, круша тонкий покров в осколки, и вместе с тем целеустремленно продвигаться вперед было более, чем «почти невозможно». Требовалось как минимум слаженное сотрудничество с партнером и солидная доля везения. Довольно споро получалось у Басса с детьми – все же, пар ног в их шаре было три, но крошащийся лед постоянно сбивал их с направления, как и нас. Хуже всех приходилось неумолимо теряющей силы Авроре. С перепуганной Айдой и наполовину парализованным Фарром – честно пытающимся успокоить пытающуюся метаться медведицу, обнимая и поглаживая руками ее шею. Чаку с гаснущим в пепел Джарлетом, впрочем, тоже приходилось несладко.

– Погоди.

ШурИк, удерживая меня и равновесие за руку, выставил аркебузу вперед, за предел шара, подобно бушприту «Искателя».

– А теперь пошли…

Кто бы он ни был, назвавшись «фрилансером», голова у парня варила. Дело пошло веселее. Мы разбивали аркебузой лед, оставляя за собой широкий канал полыньи. И к первому лучу солнца с востока достигли твердого берега.

Выползли на коленках, отплевываясь, отряхиваясь, прыгая, мгновенно замерзая насмерть.

– Теперь бегом, на маяк! – воскликнул ШурИк, но я удержала его за локоть.

Следом за нами по темной водной просеке слаженно топал шарик дяди Тири. Но заря, темнейшество, светлейшество… были безобразно, гибельно далеко, их голубые шары беспорядочно катались по ломаному льду, сбивая с таким трудом пробитый нами путь. Даже если они выдохнутся, то не потонут, пока работает электролиз, но… что толку, если кто-то из них умрет внутри?..

Я оглянулась по сторонам: хотелось клацать зубами и выть от бессилия, с которым я ничего не могла поделать… Солнечный свет, сверкнув на миг, спрятался за аккуратной, выложенной из седого серого камня круглой стеной. Башня. В каких-то пятидесяти шагах по склону, поросшему ягелем. Башня. Так похожая на мою.

«Мы посадим новые розы».

Чак… это конец. В который раз. Ты скажешь, что я трусишка, и что все все равно получится, но почему… я чувствую, что это конец, даже если все получится?..

Башня маяка. Добрались.

Под ногами блестел песок. Звездная пыль. Да мы были облеплены ею и светились с ног до головы. Из моей груди вместе с кашлем и водой вырвался вздох. И какой от нее теперь прок⁈. Еще и там, на западе полощутся на ненадолго темном небе цветные отголоски солнечного ветра, будто насмешка.

Айда оттолкнула Фарра задними лапами, вырвалась из шара и погребла к нам. Фаррел выпал из шара, но Аврора не бросилась следом. Потеряла сознание?..

Вайд исчез на фоне мешанины белого льда и темной воды… Я всхлипнула, привставая на носочки. Чак заметил… Вайд взмахнул руками из пучины… Их руки соприкоснулись… Он с Кастеллетом… Но шар Ро лежит на воде недвижим…

– Айда! Сюда! – воскликнул мой партнер, замахал руками, и медведица, узрев хозяина, заметно успокоилась, направляясь к нашему островку.

– Есть веревка? – резко обернулась я к ШурИку, шаря по карманам серапе, в которых не было ничего, кроме путевых заметок «Как я покинула Стольный»…

Подпрыгивая, фрилансер хлопал себя по плечам, пытаясь согреться, с его длинной шубы стекали потоки воды. Я же и не забыла замечать, что мокрая, и что холодно – тоже.

– Зачем она тебе? – не понял мой партнер.

– Мы должны добраться до них и вытащить.

– Снова соваться туда⁈. Да ни за что!

ШурИк был категорически не согласен. Но, вероятно, что-то в моем взгляде заставило парня в мокрой шубе изменить характер ответа – не подозревала, что умею смотреть, как Фарр:

– Ладно, спрошу у смотрителя. Я сейчас!

Уже на бегу я услышала ШурИково довольное, почти мальчишеское: «вот он удивится-то!». И он скрылся за поворотом башни, свет с которой все еще постепенно тускнеющей звездой светился бесконечно высоко надо мной.

Айда толкнула шар короля и ребят, те коснулись берега, и купол «лопнул», едва ларипетра потеряла контакт с морем. Я подала Фриде руку и вытянула ее на звездный белый песок. Рядом упали измученные Бимсу и король. Айда выскочила следом, энергично отряхиваясь.

– Это и есть звездная пыль? – уронила Фрида челюсть, пересыпая в пальцах песок.

Я рассеянно кивнула.

Бимсу поднялся на локтях:

– Звездная пыль, солнечный ветер… – он тоже ткнул в растворяющееся в западное небо. – Вы, госпожа Сваль – привязка, а у зари и господина Джарлета в желудках зелье морской соли, да?

Я посмотрела в раскрасневшееся мокрое, обветренное лицо нашего последнего юнги. Он прав, сирена меня сожри… Набрала в карманы песка, сколько могла. Посыпала на волосы. Обернулась: ШурИк почти вскарабкался на склон. Навстречу ему шел человек в такой же шубе до колен. Смотритель… Из-за его спины сверкал свет встающего солнца.

Обернулась к исчезающей ночи: голубые шары. Покачивающийся безуспешно и лежащий без движения. И шагнула обратно.

– Госпожа Сваль! – удержала меня Фрида за руку.

С другой стороны – король Тириан.

– Тильда, не делай глупостей!

– Мы должны вызвать скорую помощь, – пожала я плечами и показала на свой браслет с ларипетрой.

А для привязки не обязательно все должно закончиваться хорошо. Иглы снова впились в тело прежде, чем ларипетра сработала. И я побежала вперед; легко, без преград и сомнений.

Вокруг шара Авроры намерзла совсем тонкая корка льда, а заря лежала на покатом полу с закрытыми глазами. Я толкнула ее шар своим. Заорала, отсоединяя кристалл от серебра, надеясь на невероятное, что она услышит меня, просто потому, что нельзя иначе:

– Ро! Аврорик!

И она… открыла глаза! Я даже засмеялась, уходя в ледяную воду. Аврора с трудом повернула голову. Увидела меня, шевельнула рукой… повернулась на бок с трудом, дотянулась… и ее горячие пальцы коснулись моих, втягивая внутрь.

Шар даже не слишком покатился – ледяные осколки помогали удержать равновесие. Ро вновь закрыла глаза и характерно обмякла в моих руках. Я держала ее ладонь в своей, стояла на коленях, пытаясь приподнять запрокинутую пылающую жаром златовласую голову…

– Аврора Бореалис… Не смей даже бросать меня, слышишь⁈

А она бледнела, растворялась в воздухе, как полярное сияние в утре. Я подняла лицо в западу и сквозь пелену нахлынувших слез… увидела его.

Удивленное лицо дяди. Он стоял совсем рядом – не на крошенном льду, а твердой земле. За его спиной шумели зеленые деревья, ярко по-летнему светило солнце. И… странные высокие скалы за спиной – узкие, правильной формы, будто взрывающие небо.

– Дядя? – прошептала я, сжимая все еще горячую руку уходящую руку.

У меня тоже бред?..

Дядя Барр что-то ответил за пределами моего шара, лишь по губам я могла прочесть пораженное «Гусенок⁈».

И вдруг он исчез. Со смутно знакомым мне «чпоком». Я оказалась в ледяной воде, а Аврора и исчезла. Бессознательно пытаясь ухватиться за крошащийся острый лед, я обернулась к востоку. Утро. Утро съедает зарю…

Или я только что видела другой мир⁈.

Меня выдернули из парализующей пучины за руку. Я шлепнулась… Чаку на грудь.

– Трусишка! – он ошеломленно, с убийственной нежностью прижал меня к себе.

– Тиль, что ты творишь⁈

Это уже голос братца, неловко перекатывающегося по полу.

– Вы видели⁈.. – воскликнула я, отчаянно цепляясь в серапе Чака, как в лед только что.

– Умереть захотела?

– Куда делась Аврора?..

Я сглотнула, по-прежнему тяжело дыша. Ткнула в стремительно ускользающий запад:

– Солнечный ветер. Звездная пыль… – погрузила руки в карманы, в которых после моих купаний еще остались крохи сияющего песка… Я всхлипнула. – Зелье морской соли… – целенаправленно повалилась на Джарлета, который был так же неподвижен, как Аврора – только что. – И я.

Устремила взор на запад. И снова увидела зеленые деревья, и странные горы, и почему-то не то пургу, не то пух, летящий в теплом – я уверена – ветерке и дядю Барра, склонившегося над нашей Ро. Я не могла сдержать улыбки: он снова назвал меня «гусенком»… Я будто вернулась в безмятежное детство на миг, когда мы были в Бубильоне, когда ничего еще не случилось… Когда мы еще умели быть настолько безоблачно счастливыми…

Стоя на одном колене над зарей, дядя вытащил из кармана блестящую дощечку, потянулся к ней пальцем и… вновь узрел меня.

– Я должна с ним поговорить! – воскликнула я, простирая руку вперед.

Но увидела только становящихся прозрачными бездыханного Джарлета – да и морской медведь с ним – и… моих лучших в мире мужчин. Фаррел Вайд не отрывал пораженного взгляда от Авроры и оглянулся на свою непутевую среднюю сестру лишь в последний миг перед тем, как испариться насовсем. А Чарличек… смотрел на меня со всепоглощающей тоской и нежностью, успел невесомо коснуться моих губ своими, ласково погладить оба шрама и прошептать:

– Я люблю тебя, Тиль. На сей раз никаких сомнений. Ты – самая лучшая на свете. И я…

Мой не то нервный, не то счастливый, торопливый смех и оборвался, когда он окончательно исчез, так и не договорив.

Из моей жизни. Из этого мира.

Никаких сомнений.

Потом, уже в тумане, случился «чпок» и меня выбросило обратно на ломающийся лед.

* * *

Первое орботто года Эм. Стольный город Вестланда.

– Выше! Барти, ну криво ведь – не видишь разве⁈

Тильда Сваль, засмотревшаяся на взметнувшийся в небо фонтан на площади Увядших Роз, вздрогнула: Стольный радостно погрузился в подготовку к первой годовщине фестиваля Всех Королев. Или дня Благодарения, как стали называть второе орботто – день, когда родилась Республика Мерчевиль и, по странному совпадению, истинная империя Объединенных Королевств. Не на бумаге, но в сердцах ее подданных. Разве народ помнит бумагу?

В этот раз все будет куда эпичнее и размашистее. Сегодня вечером в Опере – очередная премьера, на которую съедутся все представители знати Мерчевиля, Черного Тополя, Бу…

Кто-то толкнул кудесницу в мерчевильской маске.

– Ох, госпожа Сваль, простите!

Тиль усмехнулась и покачала головой: виновница столкновения была завалена букетами и в принципе чудо, что разглядела, с кем имеет дело.

– Ничего, госпожа Тенор. Просто задумалась. Узнали ведь меня.

Посторонилась. Виннифреда Тенор – они с Гарриком наконец поженились, и маленький Тенор уже всеми доступными способами заявлял права на главный голос в Опере всему переулку Падающей звезды – рассмеялась поверх охапки – Тиль вздрогнула – оранжевых массангей:

– О, госпожа Сваль, вашу задумчивость, как и таинственную маску, собираются на празднике скопировать все девушки возрастом от пяти лет. Вы теперь такая легенда, что я и не вспомню, что мы играли на одной сцене, – подмигнула Виннифреда-Карабос. – Год назад всего, а кажется, что вечность, правда?

И посмотрела в небо. Или на гирлянды, которые вешал Барти Блэквинг – новый имперский дознаватель, кстати – на пару с Жеком Обри, старшим экспедитором тайной канцелярии. Под руководством одной из практиканток Квиллы Мель.

Всего год назад. У них ведь все хорошо? Темнейшество, заря и… светлейшество.

– Побегу, – кивнула Виннифреда Тенор. – Я ненадолго, всего обещала Лилее массангеи принести: они у Фриды отлично разрослись. А так дел невпроворот, Хью – хороший управляющий, но без меня они с дочкой сегодня не справятся. А Гаррик весь в своей генеральной репетиции – что с этого обормота возьмешь…

Виннифреда, помахав, растворилась в веселой толпе из мерчевильцев, буканбуржцев, топольцев и вестландцев. Даже парочка ребят с Гудру мелькнула там – они со своими татуировками быстро завоевали в городе популярность и тоже толклись где-то здесь, помогая устанавливать ларьки и помосты, пока женщины украшали площадь цветами.

Тильда Сваль посмотрела на оживленных горожан, улыбнулась и бочком протолкнулась поближе к фонтану. Люди за спиной слились в сплошной фон: шум, гам, толкотня, а она глядела сквозь прорези маски в непрестанно пенящуюся воду и видела гейзеры Свальбарда, в тепле которых они с Чарличком считали звезды в ту последнюю ночь.

Вообще-то, это и к лучшему – Тиль обычно утешала себя этим. В конце концов он – государственный преступник. И вернись Чарличек в Стольный – сложить ему голову на этой самой площади. Уж дядя Тири позаботился бы о том. Дядя Тири знает, кто Кастеллет такой. Дядя Тири жестоко сообщил Ис, что Фаррел Вайд ликвидировал движение окончательно ценой своей жизни, дело закрыто и да будет так. Так лучше для всех.

Она совершенно точно потом долго плакала за закрытыми дверьми. И приказала спроектировать их Фарру памятник.

С новой энергией Исмея развернула амбициозные планы в неопределенном будущем снарядить новую экспедицию на Гудру. Наладить торговлю, пристроить колонии… Дядя Тири, разумеется, против. Он всегда против, если императрица что решила. В отместку за то, что уступил ей корону. У них там своя борьба за власть, в их дворце Чудесного Источника.

После первой же встречи по поводу экспедиции Тиль не выдержала этого опустевшего взгляда и новой жесткости младшей сестры. Она стащила у Кунста пару булочек, наполнила калебас цикоррой с молоком и влезла к в окно императорской спальни; где тайком рассказала императрице Исмее всю правду о путешествии. Все же, несмотря на все разногласия… они младшие сестры брата, который больше не вернется. Но не потому, что умер. Он совершенно точно жив. И теперь ведет свои стратегии в мире скорых помощей, антибиотиков, буллинга, психологии и всяких… туристов.

– Съесть мне свои лучшие туфли – он точно успешен, – Исмея подняла свою чашку торжественно.

– И главное – счастлив.

Теперь Тильда знала, насколько это важно. В путешествии учишься так многому. Жизнь – она в принципе рискованное путешествие. Жаль, что так часто – столь короткое. Мы не были рождены терять так быстро. Теперь они узнали, зачем мы живем?

Ты узнал, Чак?..

Тиль и Ис порадовались за брата искренне. И поплакали тоже от души, обнявшись на кровати. Как не делали уже девятнадцать лет. Пусть и каждая о своем. У всех свои поводы плакать.

Шансы Фарра на успех, счастье и полноценную жизнь были серьезны и велики: ведь в том мире есть антибиотики, скорая помощь и светящиеся дощечки. А тут и ОК справились.

Ведь Хью Блэка тоже хватила «дистрофия»: к концу путешествия он вовсе не мог двигаться. Квилла Миль не могла пропустить столь интересный случай. Бимсу записался к ней в помощники не то из сантимента, не то потому, что Хью – отец его лучшей подруги. Теперь у бывшего юнги «Сциллы» даже седина пропадает, и плотник он в «От пуза» хоть куда.

Бывший юнга «Искателя Зари» превратился в ученика городского лекаря – единственного, что не боится покидать ее стены каждый день, разносить заказы и бегать на занятия в Башню Знаний. И провожать оттуда разносчицу Фриду обратно в процветающий трактир «От пуза» в переулке Падающей Звезды.

Башня Знаний. Ее башня. И – увы или ура – доктора Жиля Риньи, что прочно обосновался при библиотеке и не подлежит изгнанию. Основал эту самую школу, где она теперь главный историк. Заставляет ее ходить к Кунсту на завтрак, появляться на дворцовых приемах с ним под руку, будто он ей – отец. И порой пинает на «просто прогулки», как вот сегодня. Чтобы не киснуть в книгах и воспоминаниях. Вон – Сваль тоже, случайно открыв тайны солнечного ветра и звездной пыли, оставшись совершенно один на краю света среди медведей и гейзеров, не сдался. Построил маяк, камень за камнем. Достал из дыры миров корабль, людей, преемника – потомок которого и сидит на маяке до сих пор. Стал Видящим и легендой. И изменил мир навсегда.

А ты, Тильда – теперь у нас второй Сваль. У тебя и фамилия его, и путь.

Так что просто иди вперед и не оглядывайся на потерянное.

Тиль горько усмехнулась. Коснулась лица, словно хотела смахнуть слезу, но упершись в плотный материал и перья, вспомнила, что там – мерчевильская маска. Надежно хранит шрамы, прошлое и нерешаемые печали. Никто не увидит, что она – заслуженная героиня Объединенных Королевств, первооткрыватель, автор шести научных трактатов, друг императрицы и боевой товарищ ее отца – плачет.

Сегодня она точно чужая в королевстве. И завтра. А потом все вернется на круги своя. Школа, музей, приемы, планы экспедиций. Все хорошо. Все правильно.

И совершенно ничто. Тильда вздохнула. Иногда тоска сжимала сердце когтями так, что казалось, будто уже вздохнуть не получится никогда. Но каждый раз – получалось. Да и ведь это он ей и втолковывал: живи тем моментом, что есть. Радуйся. Подставляй щеки солнцу. Щурься. Живи. Пока можешь.

Рука Тильды нерешительно потянулась к завязкам на затылке. Но девушка тут же ее отдернула прочь. Нет. Она не готова объяснять Стольному тот ужас, который объясняет шрамы на лице… той, что вовсе не герой.

Шмыгнула носом. Вытерла незаметно рукавом. И присела на парапет фонтана – чтобы смотреть на людей, смотреть вокруг, а не внутрь, не на себя, свои шрамы и воспоминания. Немножко – это хорошо, но не слишком долго. Так ведь и с ума сойти можно.

Снова к горлу подступил комок. Это нормально. Все грустят порой. Пришлось снова проехаться по настырному носу манжетой из черного кружева. Она снова собирает волосы в косы.

Она смотрела на людей, а видела туман. И то и дело подтирала нос и щеки.

– Госпожа Сваль?..

Окликнул ее кто-то, Тиль вздрогнула, и ей сразу стало стыдно, что ее могли застать за столь негеройским занятием. Она опасливо осмотрелась по сторонам, невольно ерзая. Из разноцветной толпы к фонтану выскользнул какой-то тип в маске, похожей на ее. Мерчевилец?..

– Так это вы, – заулыбался из-под маски незнакомец. – Это ведь вы написали трактат «О жизни в эпоху Сарасети»? Как же мне повезло встретить вас лично!

Он был высок – стандартно для мерчевильца, впрочем. Волосы спрятаны под шляпой. Шляпы в Стольном носили редко. Выглядело на редкость залихватски.

Тильда поднялась с парапета – вести диалог сидя было неудобно, да и не до конца по этикету. Она осторожно отвечала:

– Это лишь очерк, основанный на старинной книге.

– О, вот как? – незнакомец заинтересованно подошел ближе и, как ни в чем ни бывало, уселся на парапет. Похлопал по еще теплому, должно быть, камню, приглашая ее вернуться на насиженное место. – Так вы собирали материал, основываясь только на книге?

Тильда помялась на месте. Незнакомец немного нервировал – маска, настойчивость, граничащая с назойливостью и хамством, само то, что незнакомец… А вместе с тем, если ему, мерчевильцу, трактат попал в руки и он ее искал, возможно, он может и что рассказать для дополнения. И она сдалась: села рядом, на безопасном расстоянии и поддержала разговор:

– У меня не было возможности побывать на острове. Поэтому я сужу только по книге и… обрывкам историй, собранных в путешествии.

– Наслышан, – закивал незнакомец, и темное перо на его шляпе запрыгало в полном согласии со словами. – Вот книгу о нем – учитывая ваш несомненный писательский талант – я бы прочитал куда охотнее трактата.