Текст книги "Тильда. Маяк на краю света (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Глава 2
О морозном откате, семейке Жан-Пьери и приглашении на завтрак

Ночь второго орботто, море Духов.

Не могу сказать, что мне удалось выразить Чаку свое презрение или хотя бы холодность. После жжения наступает «морозный откат» – побочное действие большинства сложносочиненных микстур, коей является также и зелье седьмого горшка: озноб, тошнота и лихорадка.

Но лучше два часика таких мучений, чем долгоиграющие неприятности, некоторые из которых заканчиваются смертью. Сульфат, содержащийся в медный купоросе, например, повреждает ткани внутренних органов. Морская болезнь вычеркивает из жизни несколько дней.

Лучший способ справиться с морозным откатом – укутаться по уши и попытаться уснуть. Помню, как мы с Фарром правдами и неправдами пытались отвертеться от лекарства, а наши мамы – друид и главный зельевар, лучшее объединение сил во всем мире – кутали нас в одеяла, вливали микстуру и пели колыбельные по очереди.

Как бесконечно далеко то светлое время, как бесконечно далеки наши чудесные мамы… И мы плывем прямо к ним.

Теперь меня укутывает Чак Кастеллет. Беспринципный преступник и обманщик. В медвежью шкуру, в каком-то ином, почти что уютном месте качающегося в темных недрах ночи корабля.

Щурясь и выбивая зубами дробь, я огляделась: розовый кристалл мигмара ровно освещал заваленную топольскими накидками кровать, дубовый стол, накрытый чем-то ажурно кружевным, как в лавке Ро на прилавке «От бабули Вив с любовью». Кажется, мерчевильская скатерть. Кресло с подушкой, картина даже. Это точно картина Захариуса. «Сила воли». Паренек, шагающий сквозь грозу.

Я недоуменно поморгала.

– Г-где м-мы?

– Это моя каюта. Сегодня, так и быть, уступлю тебе кровать – выспишься с удобством. Заодно искуплю свою вину.

И наглец еще имел наглость подмигнуть. Ах, я впадаю в тавтологию. Морозный откат также подразумевает спутанность сознания. Я говорила?

– Я в-вернусь к-к себ-бе, – не могла я согласиться, даже если он это все серьезно.

– Тиль, тебе просто надо…

Но я встала, шатаясь и цепляясь в неожиданно мягкую шкуру. О таких я только читала – у морских медведей они нежные и легкие, как у кролика, но непромокаемые и очень теплые за счет трубчатого меха. Согревающие искорки с трудом проникали под кожу.

– Я могу еще жаровню разжечь…

Я толкнула дверь и почти вывалилась на палубу. Фейерверки Сольдо еле виднелись вдалеке. Честно говоря, если привыкнуть, может быть, море и не такое уж страшное место.

На первом же крене, как и полагается, меня повело. Кастеллет был тут как тут.

Я редко болела, беспомощность для меня была давно забытым чувством родом из детства. Не очень приятным. Особенно рядом с этим гадом.

– Эх, Тиль, ну куда делась та веселая очаровательная сорвиголова, которую я знал?..

Я покосилась на него, ненароком прижатая головой к его шее: мы с Чаком были почти одного роста. Моя макушка доставала ему до уровня глаз. Карих и лукавых. Сейчас в них к тому же засела отчаяннейшая печаль, почти истерика.

И я не смогла ничего ответить, только молча пялиться и стучать зубами. Чак вздохнул и, поддерживая под локоть, повел куда-то. Надеюсь, в мою каюту. Или нашу – пленников и заложников.

– Когда весь город обернулся вокруг меня, когда даже Шарк потерял надежду… Мне было больше не к кому пойти, кроме тебя. И ты могла вышвырнуть нас прочь – улицы кишмя кишели стражей и тАйниками. Но ты просто взяла и поверила, встала на нашу сторону. И вывела из Стольного тайной тропинкой. Ты знаешь, Тиль, никто не верил в меня так, как ты. Никогда.

И в меня. Когда-то. Но я благоразумно промолчала, хотя сердце немедленно начало рыдать кровавыми слезами и разрывать исподнее, будто ему можно. Ты помогла предателю и мятежнику бежать, Тиль. Но если бы не помогла… его бы обезглавили на площади Увядших Роз на следующий день после праздника!..

А я… я не политик. Мне можно.

– Аврора же… Предала меня, бессовестно и безжалостно. Она играла со мной все это время!

У меня глаза полезли на лоб. После всего… он считает, что это Аврора – предатель?..

Может, Чак того – болеет головой? У меня даже случился робкий порыв пощупать его лоб.

– Ты, наверное, не знаешь… Но мы ведь не только вместе вели лавку, но и жили. Ей не нравилось, чем я занимаюсь, она бранилась и переубеждала, и будто мы могли…

Кастеллет умолк.

– Р-ро любит Фарр-ра, – бессердечно прокаркала я ему очевидное. – Эт-то м-моя двер-рь. С-спас-сибо.

Кастеллет на прощание развернул меня за плечи и заглянул прямо в душу, совершенно игнорируя вероятность, что я тут сейчас в холодный пепел рассыплюсь вместе с медвежьей шкурой.

– Тиль, пожалуйста… хотя бы ты не оставляй меня, хорошо? У меня никого больше нет. Ро… мы так с ней похожи. Я думал, мы понимаем друг друга, но она оставалась далека, смеялась, играла… не воспринимала всерьез. Как дознаватель ее получил?.. Я не хотел ему проигрывать… Я вообще не люблю проигрывать. Она говорила, что она ему не помощник, что она о нем забыла… Шарк смеялся, что я поверил, сказал, я наивен, а все очевидно…

Чак шмыгнул носом. Я прищурилась и чуть вытянула шею: он… все это взаправду или играет? Как понять? Даже если сомневаешься?..

Я собиралась не разговаривать с ним. И не стану. Все, что могло быть – умерло. Но слушать… Я не могу отказать в этом ни одному нуждающемуся. Вообще никому. Фаррел всегда смеялся, что я не умела прерывать. Мне, конечно, было очень плохо, но я попыталась поддержать разговор изо всех сил и случайно сменила тему.

– Т-ты нас уб-бьешь?

Чак даже меня отпустил, отступая на шаг.

– Видящий, Тиль! Какое «убью»? Даже Шарк не собирается. Просто это был единственный способ убедить вас троих… м-м… присоединиться к экспедиции. Вы все – очень важные люди на этом корабле… – врун попытался вернуться к своему обычному паясничанью. – Только капитану Гэрроу не говори, он мечтает прибить дознавателя… – но тут Кастеллет помрачнел, резко и основательно. – И я тоже. Я это обязательно сделаю. Только не своими руками.

Потом рассмеялся и почесал затылок.

– Так что дознавателю тоже не говори. Ну, и Авроре. Она ведь теперь на его стороне.

Чак наморщил нос, как обиженный ребенок. Ну… если Кастеллет получал все сердца без разбору, а Авророво не вышло… то каприз его объясним. Но все же бесчеловечен. Ему не хватает отца, чтобы отстегал за такое ремнем. Мой папа так не делал, да и я была послушной девочкой, а вот Фарру доставалось часто. И у него, и у Ис крутые характеры с детства.

– Вообще никому не говори… Тиль?..

Я подтянула сползающую на палубу шкуру, откровенно страдая от морозного отката и не зная, что еще ответить.

– Я п-пойд-ду.

Кастеллет снова прошелся пятерней по моей макушке любовно и без спросу.

– Отдохни. Завтра ты взглянешь на мир другими глазами.

Честно говоря, я уже взглянула. Сегодня. И мне не понравилось.

Но папа говорил «ученый должен уметь смотреть в глаза правде». И впервые я поняла, что он имел в виду. Все есть, как есть, и надо уметь принимать мир именно таким. Я вернулась на свою койку, а в каюте до сих пор было пусто. Кутаясь в шкуру и отключаясь, я все думала: а он сам понимает, зачем мне ее дал?

* * *

– Тиль…

Меня тихонько тормошили за плечо. Я вздрогнула. Сны снились странные, похожие на серый пушистый кошмар.

– Ты как?

Надо мной склонилось лицо Ро. Позади чернел Фаррел Вайд. Эта его вечная мания носить черное.

Я резко села, и меня едва не сбросило с кровати. Обернулась. В окне дергалось небо, на сей раз солнечное и безоблачное. Корабль!

Не приснилось. Я потрясла головой, кучеряшки беспорядочно разлетелись во все стороны – после памятной ночевки у Ниргаве я не заплетаю косы. Но тоскливая черная дыра и ощущение потери чего-то невосполнимого осталось. Сглотнула. Зелье седьмого горшка сделало свою работу, и теперь я хотя бы в телесном отношении в порядке.

Пришлось натянуть на лицо заинтересованное выражение. Хотя мне правда было интересно… Но, желательно, немножко позже. Через одну вечность, например.

– Это ты как, – передразнила я зарю. – Вчера ты была явно не в себе.

Черная дыра высосала даже сочувствие. Неприятно себя не узнавать.

«Куда же делась та веселая сорвиголова?».

– Вчера мы все были не в себе, – приобнял Аврору за плечи Фарр. Какой же он счастливый, а. Я таким его с самого года Ы не помню. – А сегодня нам предстоит составить план действий.

Интересно, ночью они тоже составляли план действий? Или целовались?

Почему-то эта мысль меня не вдохновила. Потому что я вспомнила про другой поцелуй. И, чтобы отвлечься, спросила:

– А что насчет противоядия?

– Оно подействовало.

Вот и хорошо.

– Он… правда отравил тебя, Ро? Поцеловал и… отравил?

– Сначала отравил, а потом поцеловал…

Аврора вздохнула и поджала губы. Коснулась их пальцем скорбно. Мое сердце гадостно уколола ревность – вот почему одним – оба, а другим… Эх, ревновать Аврору, быть недовольной своей долей – когда я успела так поглупеть?.. Я даже схватилась за грудь одной рукой, надеясь размять будто воткнутую в нее иглу, а другой похлопала подругу по плечу:

– Он патологический лгун. Так бывает. Но тебе он ведь не нужен.

Ро задумчиво уставилась на меня своим зеленым взглядом. Как весенняя листва каштана, знаете. Только на два деления темнее. Она умеет смотреть, как и Чак, прямо в почки. Вот и верно – родственные души.

– Откуда ты знаешь такие слова? – совершенно неожиданно удивилась заря.

Я подняла брови, застигнутая врасплох. А почему бы и нет, собственно? Слышала где-то.

– Я ведь ходячая энциклопедия, да? Лгун – тот, кто врет. Патологический – м-м… это вроде болезни.

– Это слово родом не отсюда… Случайно, ты его не от дяди слышала?

– Дяди?..

Возможно…

Наш обмен недомолвками прервал Фаррел Вайд. Этот упрямый осел никогда не отличался терпением. Хотя эти оба друг друга стоят. Альтруисты, каких свет не видывал, даже если ради идеи придется самоубиться. И лезут в пекло, не думая о последствиях.

Я так сделала всего раз – вчера, а жалеть буду, наверное, до смерти. И вряд ли ее ждать придется долго.

– Главное, что Чак – преступник. Чем он заманил тебя, Тиль? И чего потребовал?

Я и не подозревала, что наливающийся румянец можно почувствовать без зеркала. Как ему объяснить? Это было стыдно. И в принципе необъяснимо. Так что я развела руками и отвечала кратко:

– Он говорил, мы друзья. Позвал в путешествие и я согласилась.

Сохранить лицо оказалось непросто. Но я справилась и могла гордиться собой по праву. Может быть, из меня все же получится достойный друид.

– Потом примчался ты и… я поняла, что… мне сказали не всю правду.

– Да, я видел дальше. Ты просила Кастеллета за меня, а Джарлет едва не бросил тебя в море.

Ро вздрогнула и сжала кулаки.

– Да как он мог!.. Я так надеялась…

Интересно, зачем ей переживать насчет Чака, когда у нее есть Фарр?.. Я положила ладонь на ее кулак и улыбнулась:

– Заря, Кастеллет не так плох: он вступился за меня.

– Кисло вступился, – встрял Фарр. – Только потому, что ты племянница Звездочета.

Верно. «Привязка». Я скрестила ноги на койке и наклонилась вперед.

– Что значит «привязка»? Ведь вы оба знаете, в какую экспедицию мы плывем, верно? Ты, Фарр, принес далекозор. Говоришь, Ис разрешила? Отчего наша императрица так расщедрилась к преступникам? Я понимаю, на весах была жизнь Ро, но все же – будем честны – Ис тебя не жалует, заря. И зачем Кастеллету и Джарлету он понадобился? Или Страннику? Это ведь не слухи, что далекозор уже исчезал из сокровищницы? И именно из той погони ты привез Аврору. Говорил, что она – важная ниточка… К чему? Слишком много белых пятен. Пока вы мне не объясните, я с места не сдвинусь. Вы оба ведете какую-то игру, и я так наивно ничего о ней не знаю. Пока не узнаю – меня здесь нет.

Хотя, скорее, это они трое, а не двое, ведут игру. Седрик Джарлет, несмотря на всю свою суровость, выбывает, как и я. Он не играет. Он – по-серьезному. А я – наблюдатель. Даже корабль – лишь транспортное средство. Имеет значение только эта окаянная троица.

– Одни гуманисты вокруг, – проронил Фарр с комичным вздохом, влюбленно косясь на Аврору. Та въехала ему локтем в ребро.

Наверное, какая-то их общая шуточка. Я сложила руки на груди, давая понять, что тверда в своих намерениях.

Аврора оглянулась на Фарра. Тот изобразил милостивый жест рукой. И наша зеленоглазая заря присела на койку рядом со мной. В Фарровых штанах и рубахе, такая… нездешняя и неотразимая.

– Твой дядя, Тиль, он… пронзил пространство. Попал в другой мир. И туда же забрал беглецов с рудника. Для этого, среди прочего, ему нужен был далекозор.

Я не поняла.

– Что?..

– Ты верно все поняла, сердце движения «Странник» – это Чак и Седрик, точнее – Шарк. Это то ли его настоящее имя, то ли прозвище, я так и не поняла… Они выступили в оппозицию потому, что…

– … они оба – Жан-Пьери, – не сдержался Фаррел.

Я раскрыла рот. Морская качка ушла на второй план.

– Сыновья Лукреция, – пояснила Ро с готовностью.

Конечно, я это знаю. Так вот оно что. Что-то неуловимое в нем сразу показалось знакомым. Мы не играли с Жан-Пьери в детстве: у короля Басса с их отцом случился какой-то серьезный раскол, их семью отлучили от двора, еще когда нам было лет по шесть… Но я знала этих двоих. Старшего звали именно Седриком – имя достаточно распространенное. Он был очень взрослым и смотрел на нас свысока. А младший… я не помнила его имени. Но он совершенно точно был рыжим и проказливым.

Но ведь семью Лукреция…

– Их… сослали?

– Кастеллета, – ответил Фарр, переглянувшись с Авророй.

Сердце пропустило удар. Сколько лет ему было тогда? В год Ы мне почти исполнилось двенадцать, когда Лукреций… Рыжий мальчишка был моим сверстником. О Видящий.

– Седрик тогда был уже женат на дочери Блэквинга и, как родственник предводителя буканбуржцев, не попал в список осужденных.

Это новая информация. Слишком много новой информации. И она бурлит и бродит. Мне нужно побыть с ней наедине. Где же моя башня? Я поджала губы и провела пальцем по узору плаща, посмотрела на шкуру медведя, валяющуюся на полу.

– Выходит, Жан-Пьери… мстят?

– Я потому и пыталась уговорить Чака остановиться… – всплеснула руками Ро. – Потому что… мне его жаль. Ну, что я поделаю, Фарр, мне по-прежнему ее жаль! – и она ударила Вайда в грудь со всхлипом.

Я не стала говорить, что мне тоже жаль. Хотя одновременно хотелось прибить каким-нибудь изощренным способом этого жалкого негодяя.

Фаррел погладил свою любимую девушку по златовласой голове.

– Наивный гуманист. Он – преступник, ничто этого не изменит. И, едва мы вернемся в Вестланд…

Снова они со своим гуманистом. Это слово родом будто оттуда же, откуда «патологический». Дядя… в другом мире?

– Даже не говори мне о казни! – тем временем взвилась Ро. – Тебе вечно только кого-нибудь бы повесить!

– Отрубить голову, – влезла я. Потому что Фарра тоже жаль, достаточно посмотреть на его физиономию. – В Вестланде отрубают голову. Но публичные казни можно пересчитать по пальцам рук, уверяю тебя, Аврора. Ты как будто из другого мира. Хотя… постой… так и есть⁈

Вайд кивнул одновременно с вытирающей рукавом щеки Авророй.

– Твой дядя… ээ… вроде как поменялся с ней местами. А «привязкой» был Йорген.

Йорген Мурст. Знаю, слышала от Ис, что Фаррел убил его. Мы с детства не были дружны, но кто ж мог ожидать, что из него вырастет такая сволочь.

– Он как две капли воды похож на Нелло, моего попутчика, – торопливо вставила Ро, пытаясь уловить мою реакцию. – А я случайно надела вещь, которая ему принадлежала.

«Привязкой».

– Родственники или двойники по обе стороны – непременное условие для переноса.

Я сделала вдох и выдох. Если это правда… То очень смешно, Чак. А еще – это открытие века. Да даже не века, а в принципе – истории. Вслух же я сказала:

– Фарр, ты же материалист до мозга костей. Какие другие миры?

– Тиль, я сам в замешательстве. Но… ведь с этим сложно спорить – ты сама видишь Аврору. И это все из исследований твоего дяди. Я… прочитал их, в ту ночь, что ты была в Тополе.

Вот те на.

– А друидский язык…

– Мой отец был дознавателем. Он научил меня.

А мне даже в голову не пришло попросить об этом маму. Папа был против, и мне того казалось достаточно. Другой мир? Аврора из другого мира?..

Это многое объясняет. Бедняга Фаррел.

– Ты не представляешь, Тиль…

Фаррел заходил по каюте взад и вперед. Мне давно не приходилось видеть его настолько… возбужденным? Воодушевленным? Живым?

– Мне будет нужна твоя консультация. Солнечный ветер, звездная пыль, слизь сирен, маяк на краю земли… Да у меня голова кругом.

– Теперь об этом знает только он. Правда, ирония судьбы? – подмигнула Ро.

И мы захихикали. Потому что каждой из нас с Фарром были собственные счеты. Вот так мы смеялись, боялись и говорили, и жизнь будто налаживалась. Но я понимала: это иллюзия. Когда мы откроем дверь каюты и выйдем в коридор с пятью ступеньками, новый мир напомнит о себе.

– Выходит… наша экспедиция – в другой мир? Куда дальше, чем мечтала Ис?

И сердце замерло. Я… хочу, конечно хочу! Но… вот так сразу, даже не посмотрев толком на свой? И чего ты ждала, Тиль, чего ты ждала все свои тридцать лет?..

Аврора встала.

– Шарк не смог противостоять империи и жаждет власти.

– Он потерял все и действительно опасен.

– Но где гарантии, что в новом мире он добудет власть?.. – возразила я.

– В ОК для него все равно теперь нет места. А там – вдруг повезет. А если он с новыми силами решит вернуться и выступить против империи?

– Для начала ему нужно туда попасть. Мы вот-вот подойдем к морю Белого Шепота, – заявила Ро. – И плыть будем через него долго. Если буканбуржцы какое-то время продержатся на своих защитках, то у нас их нет. И…

– Почему Чак болтал о том, что ты знаешь, как обхитрить сирен? – заинтересовался Фарр, рыская у себя на шее.

Ро поджала губы и накрутила на палец прядь волос. Она волновалась и переживала. Из другого мира, скажите пожалуйста…

– Ты помнишь?.. Я ведь была без защитки. И ты тоже, во время абордажа.

– Абордаж не в счет. Я говорил тебе, Ро, сильные эмоции…

– Это тоже. Но…

В дверь постучали. Мы все трое встрепенулись.

– Чак сказал, что нас не убьют, – на всякий случай успокоила я друзей.

– Конечно, не убьют… – пробормотала Ро. – Еще бы они нас убили – без нас им не добраться до…

Ключ, что повернулся в двери… Так нас все же запирали на замок?

Дверь распахнулась. Перед нами стояли Бимсу и еще один парнишка.

– Вир? Бимсу⁈

Брови Ро выскочили на лоб.

– Капитан и господа Чак и Шарк зовут вас на завтрак, – с видимым удовольствием раскланялись с нами оба.

Аврора посмотрела на Фарра и я услышала «меня стошнит, если я его увижу». Мне захотелось хрюкнуть. Ро умела быть уморительной. Конечно, каждый из нас думал что-то такое, но… Мы не были в той ситуации, когда можно диктовать условия. А вот Ро в таких ситуациях будто не оказывалась. Чего стоит ее приземление на палубу вчера вечером и их с Фаррелом трогательная встреча.

– Фарр, – тихо обернулась к другу и я, – потом обязательно поговорим про… солнечный ветер. А пока молчи, хорошо?

«Я тоже хочу его убить. Только не своими руками».

Этого я не переживу.

Ро натянуто фыркнула.

– Знаешь, Тиль, когда мы впервые встретились, Гэрроу уже жаждал его отправить на корм сиренам.

– Надеюсь, – прозвучал голос с палубы, – ты расскажешь, Ро, как туда не отправиться нам всем.

Мы переглянулись. Я и Ро – с паникой, Фарр – с мрачной ненавистью. Кастеллет. Хотелось выть.

– Да что ж все так не по-людски! – воскликнула Ро, озвучивая мои мысли. – Тебя, Кастеллет, как раз пусть и жрут… Лично Финтэ попрошу.

И она первой вышла из каюты, показательно задев Кастеллета плечом. Я проследила за темным как буря Фарром: ведь и он Кастеллета еле выносит не из-за политики. А так же, как и Чак: из-за Ро.

Я шмыгнула носом и проскользнула последней. Испокон веков была в жизни наблюдателем, им и останусь. И с позиции наблюдателя… все всегда слишком неоднозначно. Чтобы ненавидеть ли или… любить?

Глава 3
О власти капитана на судне, неожиданной церемонии и тайнах Белого Шепота

Там, где море Духов сливается с морем Белого Шепота, третье орботто. На борту «Искателя Зари».

Капитан в расстегнутом до половины кителе поглядел на нас тяжелым взглядом.

– Гупо, где твой гарпун? – спросил он толстяка в тельняшке, подскочившей на животе.

Вообще – взгляд сей предназначался Фаррелу. И ничего хорошего ему не сулил. Фарру присущи не одни лишь хорошие качества и его не так уж просто любить. Что он натворил вовремя последнего рейда, раз его уже тогда хотели бросить за борт?..

– Гэрроу, – успокаивающе похлопал капитана по плечу Седрик Джарлет.

Для этого старшему Жан-Пьери пришлось перегнуться через стол. На столе был и сыр, и фрукты, и мореные овощи, и хлеб, и вино. Слабенькое вино Буканбурга: у них на скалах одна растет кислятина, погода-то никудышняя.

– Ищейка нам пока нужна. Но это вопрос времени. Позже поквитаетесь, я тебе обещаю.

Фарр, конечно, не посчитал нужным говорить что бы то ни было – кто бы тут удивился. Вперед выступила Ро и, к моему удивлению, пираты на нее воззрились почти с благоговением. Впрочем, тут тоже чему удивляться. На нее так не смотрела только Исмея, и то, по вполне понятным причинам. Теперь я понимаю, в чем ее феномен.

Другой мир.

– Госпожа Бореалис, – поклонился капитан со всем почтением. Который Гэрроу. – Для нас честь принимать вас на борту.

– Барышень уж мы не обидим, – открестился и толстяк Гупо. – Мы же не звери, госпожа Бореалис, что бы вам ни говорили.

Мне было видно, как на скулах Ро катались желваки, хотя она сохранила вполне себе добродушное выражение лица. Фаррел хотел ее отстранить и что-то заявить присутствующим, но она вдруг резво подхватила его под локоть и выпалила:

– Мы тут решили пожениться. Ведь вы, капитан Гэрроу, можете провести соответствующий обряд?

У всех так рты и попадали на пол. У меня тоже. Нет. Говорится «челюсти попадали». Даже Фарр замер – явно не ожидал такого подвоха – но, едва собрался с духом как-то опровергнуть сию безумную идею, как Ро затараторила – она это блестяще умела:

– Насколько мне известно, капитан на судне представляет наивысшую власть. А значит, вы можете. Раз вы рады меня принимать… Вы ведь согласитесь, да? Понимаете, на суше как-то все закрутилось, было совершенно некогда, а ведь мы уже давно договорились, что поженимся… Некоторые еще на порядок в империи покушались… – и она выразительно подняла бровь, бросив острый взгляд Джарлету и усевшемуся рядом с братом Кастеллету. – Как тут было успеть?

Кастеллет, кстати, тоже спал с красок. Но заулыбался. А улыбался так, что мне было будто бы видно, как у него внутри тоже растет черная дыра. Прекрасно. Он первым и хлопнул ладонью по столу, прерывая нашу неповторимую зарю, и вскочил из-за стола.

– А и верно! – голос его зазвучал так весело, будто он тут кормил нас баснями по своему обыкновению. – Пожени их, капитан! Я с радостью выступлю свидетелем!

– Вы же не откажете Авроре Бореалис, послу мира, правда, капитан?

Физиономия Авроры сделалась и уверенной и просящей одновременно. И еще – немного кокетливой. А вот Фаррел покраснел. И пытался сзади противоположной свободной рукой ткнуть Аврору в бок. Но не дотягивался. А я видела, как ее свободная кисть мелко дрожала, и она спрятала ее за спину, и столкнулась с пальцем Фарра. И судорожно за него ухватилась, как за спасительный круг. И тогда он перестал пытаться ее ткнуть.

Понял, возможно. Только не знаю, что. Но он вполне определенно знал, а это важнее, да.

Я восхищалась ею. Им. Правильнее сказать – ими.

Капитан Гэрроу медленно разминал челюсть. Кажется, внутри него сражались убеждения, представления и чувства. А Ро тонко на это давила. Я когда-то назвала ее крючкотвором?.. Да это куда более грандиозно… Только такой человек и мог совершить побег века из лечебницы самой Квиллы Мель.

– Как вам будет угодно, госпожа Бореалис… – наконец выдавил капитан. – Мы можем вначале съесть завтрак?

Аврора задумалась всего на мгновение, трогательно припадая головой к плечу Фарра.

– Я думаю… – рассудительно начал наш черный герой.

Но он чересчур крепко влип. Ро снова перебила его, и очередной румянец – столь нечастый гость на его щеках – подсказал мне, как он злится.

– Понимаете, мы ведь вот-вот войдем в море Белого Шепота. А кто знает, чем это кончится…

– То есть как «кто знает»⁈ – вскинулся Гупо. – Вам ведь известен некий секрет сирен…

Аврора весело усмехнулась.

– И этот секрет говорит, что вам следует провести церемонию прямо сейчас, капитан Гэрроу. Сожалею, что настаиваю, но… Сирены благоволят к новобрачным. Это поможет всем.

Правда? Об этом в энциклопедии о море Белого Шепота ничего не было.

Со стороны братьев Жан-Пьери донесся хмык, но я так и не поняла, чей.

– Если я представлю знакомым сиренам своего мужа, у нас куда больше шансов пройти по морю целыми и невредимыми.

Капитан Гэрроу почесал голую грудь, путая пальцы в густых волосах.

– Хорошо. Пойду надену рубаху под китель. Гупо, проверь порядок на шканцах, что ли. Вам нужно уединиться для подготовки, госпожа Бореалис?

– Нужно, – ответил за нее Фаррел и, не выпуская из-под локтя, побыстрее увлек прочь из офицерской столовой.

Я растерялась. Невольно взгляд съехал на Чака – тот находился в абсолютной прострации. Седрик опустился на стул рядом и, злясь, вырезАл ножичком что-то на поверхности стола. Гупо и капитан вышли сразу за брачующимися. А мне что делать?..

– А баба твоя… – начал Седрик.

– Заткнись, – с глухой яростью ответил Чак и, резко поднявшись, хотел было выйти, но наткнулся на застывшую меня.

Вздрогнул, когда мы встретились взглядами. Чак страдал. Но страдал от уязвленной гордости или неразделенной любви?..

В глазах его было пусто. И он, будто меня так и не увидел, лишь споткнулся о что-то и вышел. Седрик посмотрел брату вслед, сжимая нож. В ЕГО глаза мне даже посмотреть было страшно, я поспешила выйти следом за всеми.

На палубе Гупо гонял матросов спустить паруса, Вир и Бимсу суетились больше всех, кого-то отправили за вином, кого-то – драить шканцы до блеска. «Не каждый день выдаем посла мира замуж». Я бочком допятилась до нашего коридора, нашла дверь каюты и остановилась. Будет ли уместно входить?.. Однако, голоса донеслись прямо в коридор.

– … приспичило⁈ – рвал на себе, видать, волосы Фаррел.

– Да потому что тебя иначе убьют!

– И ты еще называла меня собственником⁈ Посоветоваться не хотела⁈

– А ты, значит, против⁈ Кто твердил, что мы нареченные⁈ И что он «все знает»⁈ Врал, выходит?

Несмотря на то, что мне хотелось исчезнуть от всех этих непонятных конфликтов, не говоря уже о разбитых окнах в глазах Чака, который-больше-в-упор-не-замечает-меня, я тихо засмеялась. Эти двое…

Вот странно, верно? Что можно смеяться, когда внутри тебя что-то навсегда умерло, гниет и бродит, и ты даже еще не знаешь, что. Совершенно искренне.

– Это другое! Ты в какое положение меня поставила⁈

– Что, чувствуешь, что не контролируешь ситуацию?

– Чувствую, что контроль захватила ты! И после такого – жениться⁈.

Пауза.

– Ну, знаешь, Фарр, тогда иди сразу прыгай в море. Потому что другого способа спасти тебя я не вижу, – голос Авроры дрожал кристаллами вечного льда.

Фаррел горько рассмеялся.

– Так ты это делаешь, чтобы спасти меня⁈

– Потому что ни меня, ни Тиль они не тронут – слышал? А ты им – вечная кость в горле. Еще и вести себя вежливо вовсе не пытаешься. Гэрроу, Чак, Седрик, Гупо… все мечтают тебя скормить рыбам.

– И как же наша свадьба их от того удержит?

– Смею надеяться… что посла мира они не посмеют оставить вдовой. К тому же…

Голоса затихли. Я приникла ухом к дверной щели.

– … наплела про новобрачных?

– Надо же было чем-то подкрепить свое предложение… Ты все равно это планировал, так почему бы не…

А дальше чмок и прочее. Я поморщилась и отодвинулась. И налетела… на Чака. Рыжий гад приложил палец к губам. К своим, хотя бы.

– Все та же сумасшедшая. Она ведь спасает его таким образом, – прошептал Кастеллет и закатил глаза.

Я безмолвно пожала плечами. И да, и нет. Все равно там химия зашкаливает – я еще после лапшичной «Руззи» поняла.

Но в каюте снова разгорелись страсти, и Фарр повысил голос:

– Но если ты постоянно будешь верховодить…

– Даже не надейся – мне приходится сражаться всю жизнь, я привыкла принимать решения.

– Видишь ли, я тоже. И под каблук жены не собираюсь! Вот совсем не на того напала!

– Отодвинься-ка, – и Чак затарабанил в дверь каюты. – Нареченные! Давайте заканчивать ваш фарс побыстрее, я умираю с голоду!

Голоса умолкли мгновенно. Я укоризненно покосилась на своего товарища по подслушиванию. А ведь мы тоже могли бы… Нет. Не могли бы. И не сможем. Потому что только когда обманывают впервые ты жертва, но если допустишь второй раз – уже сам виноват.

Я постучала.

– Ребята, я войду. А ты останься тут, – прошипела я Чаку вполголоса.

Фарр и Ро стояли по разным углам. Вот какая из них семья?.. Страсти одни, доверия ноль. Хотя… корабль, может, их и заставит притереться. У Авроры глаза были на мокром месте. Да, она хотела как лучше… А вышло как всегда.

– Послушайте, – я сцепила руки в замок, переводя взгляд с одного на другого, – вам придется смириться…

– С чем? – одновременно яростно обернулись оба.

Страшно встать между ними, но как иначе? Такова участь друзей: делать то, что никогда бы не смог, просто потому, что кто-то тебе дорог, и только это здесь важно.

– … с тем, что вы оба упрямые как ослы. Ты помнишь, Ро? Что я говорила тебе про ослов?

Фаррел поднял брови, а Ро хрюкнула. И объявила ему ехидно:

– Тиль считает, что ты осел.

Теперь хрюкнул Фаррел.

– Америку открыла.

– Что?..

– Разве не так ты выразилась в день нашей встречи?

– Ты помнишь⁈

– Я много чего помню, заря. Но ведь Тиль считает, что и ты осел. Так, Тиль?

Я засмеялась, хотя я и не поняла, что такое америка.

– Да. Вы оба ослы, если думаете, что взаимное счастье возможно без компромиссов.

Оба притихли и надулись. Я развела руками.

– И договориться о них вам придется самостоятельно… Но сейчас… наверное, и правда надо идти. Вы уверены? Что… ну, хотите это сделать?

Аврора пожевала губы и посмотрела на Фарра, тоже не слишком довольного жизнью. На глазах ее выступили слезы.

– Прости. Но я не придумала ничего лучше. Если не хочешь… это ведь на всю жизнь.

Фаррел вытер лоб ладонью.

– Я первым это начал и отступать от своих слов не собираюсь. Разберемся, заря. Только больше… не делай так, хорошо?

Кажется, ему было очень тяжело все это выговорить, но я… гордилась своим другом детства.

– Тильда права. Мы оба не сможем жить как раньше. Ты к этому готова?

Аврора рассмеялась с облегчением и приняла предложенный ей локоть.

– Я уже давно не живу как раньше… Но я… не могу обещать, что так больше не сделаю. Если надо…