Текст книги "Тильда. Маяк на краю света (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Наши привязанности спасли наших друзей, а их привязанности – нас. И только доктор, сознательно или нет отправив своих демонов к больному, схватил в охапку первого раба и лишь благодаря мощи Агоры смог удержать всю вязанку из пятерых от того, чтобы свалиться за борт. Бывший капитан Барм и четверка прочих мерчевильцев с «Звезды Востока» бессмысленно вращали глазами и даже не предпринимали попыток спасти свои шкуры.

Хью удержала неизвестно откуда взявшаяся Фрида; отец и дочь шлепнулись между двух убитых косаток.

Зять Блэквингов вдруг заорал на весь корабль, разбрасывая «крокодилов» доктора по воздуху:

– Юи-ин!

Отпихнул брата на пятую точку и бросился к фальшборту по правой стороне.

Я сморгнула. Сошел с ума?.. Бедный Чарличек… Алиса мягко толкнула меня в бок. Я бессознательно погладила ящерицу по голове, как погладила бы рыжие волосы Чака. Увидела, как он поднялся, обескураженный, но мельком поймав мой взгляд, тепло улыбнулся. И больше в его глазах не было безнадежности и отчаяния, знакомых по прошлому.

К счастью, Джарлет не пытался выброситься. Только крепко заинтересовался чем-то там и прикипел взглядом единственного глаза, и не позволял себя увести прочь.

Короля Тириана никто не поддержал, но и опасных видений у него тоже, как и у Блэквинга, не было. Вероятно, это побочный эффект жизни под водой девятнадцать лет. Дяде Тири просто повезло уцепиться за сапоги Фарра. Кряхтя, король поднялся:

– Сирены совершенно так же топят лодки, я сам видел: синхронно двигая хвостами, создают волну, которая постепенно раскалывает что угодно. Мы обречены, говорю вам.

Сирены. Не знаю, какое они сейчас имеют значение, но я бросилась к правому борту, пока Фрида выторговала себе право помочь отцу с такелажем и рабами, «ведь у нее тоже нет демонов», пока летели новые коды рабам вроде «беречь жизнь», «отбуксировать мясо к левому борту и закрепить» и «рифить паруса».

Верно. На дрейфующей льдине сидели две сирены в… шубах. И совершенно явно забавлялись зрелищем, тыкая в нас пальцем. И… я оглянулась – в Джарлета, перегнувшегося через борт. Кастеллет, как ни старался, не мог оторвать его цепких пальцев от перил. Черные плавники разворачивались, чтобы снова поднырнуть под «Искателя» и совершенно не обращали на морских дев внимания. Они делают эту сиренову волну, надеясь разбить нас в пух и прах.

– Значит, придется их отвлечь, пока плотник будет выполнять свою работу. Риньи, придется вам нырнуть с ларипетрой. Справитесь?

Я резко обернулась. Серьезно?.. Нырнуть с ларипетрой⁈. Да ведь такой ремонт даже в обычных условиях выполнить на воде нереально, здесь и энциклопедий читать не нужно, а уж в чрезвычайных условиях, под водой, с ларипетровым шаром…

Но наша жизнь, увы – не аквариум.

Пока Жиль Риньи просчитывал шансы, подергивая бороду, против приказа капитана выступила Агора, надвигаясь пузом на Фаррела Вайда:

– Ты его на смерть отправляешь, я тебе не прощу!

Аврора пришла в себя и села. Змеи заботливо поддержали ее, пока заря массировала виски и вяло оглядывалась по сторонам.

– Что происходит?..

– Попробовать можно, – тем временем кивнул доктор. – Агора, поможешь?

У меня так и отвисла челюсть. У Агоры тоже. И еще щеки впервые в жизни порозовели.

– И я с вами! – заявила Соция. – Не дело наедине оставаться!

Я присела к Ро, принимая ее из рук… гм… объятий черных призрачных змей:

– Доктор ныряет с ларипетрой чинить руль, а твои дуэньи решили ему помочь. У тебя, наверно, сотрясение… Сколько пальцев? – я растопырила ладонь.

Но нас уже подбросила новая волна. Только увлеченные происходящим «демоны» защитили всех, так что от разговора можно было не отвлекаться, а стратегически расположенные слева туши косаток не дали «Искателю» зачерпнуть новую порцию ледяной воды.

– Ого, – прокомментировала Аврора. – Это ж как?.. Пять, пять пальцев…

Я улыбнулась, развела выполнившими свою задачу руками.

– Наши демоны стоят на страже наших друзей – представь себе только.

– Но ведь это… опасно?.. Разве под водой видения могут существовать?.. Ах, как же крепко я о что-то приложилась… – она потерла висок.

Но крови не было, гематомы тоже.

– О фальшборт. Это ничего. Разберемся.

Аврора оглушительно чихнула и вытерла нос рукавом.

– Только обещай не давать мне ветреное.

– Светлейшество! Не копайся. Вперед. Мы тоже идем. Пока «Искатель» не развалился, придется проделать отвлекающий маневр. Готов? У тебя получаются такие дела лучше прочих.

– Юи-ин!

– Брат, пошли с нами?.. За Юин и все такое…

Нет, нет, нет, а это еще что?.. «С нами»?.. Куда пошли? Какое «светлейшество», да и «темнейшество» зачем намылился…

– Эй, и я в деле, мои знания вам пригодятся, и по воде скучаю, – влез и король Тириан. – Принесу арбалеты. Как его, Жан-Пьери?.. Твоего брата?

– Шарк.

– Шарк! Из арбалета стрелять умеешь?

Чарльз взбежал по ступенькам, схватил меня в объятия, я и опомниться не успела.

– До встречи, трусишка.

И поцеловал меня так, будто прощался навсегда. Фаррел так же прижал еще ничего толком не понимающую Аврору, ощупывал ее голову, ерошил волосы и все – одним быстрым мигом. Потом обернулся к змеям:

– Отвечаете за них головой.

Тоже уяснил эту штуку… Глянул на меня:

– И ты… Тиль береги зарю, береги себя. Ты обещала.

Вообще-то, я не обещала, просто у меня выбора особо не было… Чарличек браво завещал Алисе:

– С трусишки глаз не спускай.

И не успели мы высказать хоть сколько-нибудь связных, вполне обоснованных возражений, как наши мужья шагнули… за борт. Следом за ними прыгнул с разбегу, что-то сумасбродно выкрикивая, наполовину разумный и зрячий Седрик Джарлет.

– Нет!

Мы бросились к фальшборту… и увидели три голубых шарика, качающихся на поверхности.

Я сглотнула. Похлопала Ро по плечу.

– Киты ничего не смогут им сделать.

Сказала скорее для себя. Первый кит подозрительно пнул носом шарик Чака, но Кастеллет устоял на ногах, мелко перебирая. Запрыгал, дразнясь. То же повторили и его брат, и мой брат… Сумасшедшие!.. Это заразно, что ли?..

– Э-эх! – и дядя Тири, подобрав арбалеты, ухнул следом.

Вероятно, да.

Голубые шары завладели вниманием черно-белых китов. «Искатель» слегка отошел в бок стараниями Хью, и убийцы будто растерялись. Но тут Джарлет выпустил стрелу. Несмотря на умалишение, стрелял брат Чака по-прежнему твердой рукой и безжалостно. Я невольно потянулась к лицу, мурашки вновь ледяной горстью прошвырнулись по горлу. Но… ветреное зелье пить нельзя.

– Одним меньше, – хрипло сказала Ро, когда кровь и всплывшая туша дали знать, что Седрик Джарлет убил свою жертву с первого выстрела наповал. – Теперь они рассвирепеют и…

Наши мужчины отходили от «Искателя», каждый в своем шаре. И косатки шли за ними, вращая носами. Аврора прошептала:

– Как в дельфинариуме…

– Теперь наша очередь, – услышали мы голос Жиля Риньи. – Дамы, готовы?

Агора и Соция закивали, подхватили доктора под руки и прыгнули за корму. Крокодильчики, не говоря ни слова, отправились вслед за хозяином. Ну, чем их там больше, тем лучше…

Хью и Фрида расставили паруса с помощью рабов, приказали им заняться разделкой туш, затем бывший юнга со «Сциллы» поднялся к штурвалу.

– Позволите? – обратился к нам. – Отсюда виднее. Фри, левее! Подтяни брамсель! Барм, не стой столбом – помоги!

Мы с Ро напряженно вглядывались во все удаляющиеся шарики ларипетры, уводящие косаток прочь от корабля. Новые крики черно-белых убийц и свист… И… те самые две сирены, выныривающие вслед. Обернулись к нам:

– Кто эти смельчаки?

– Наши мужья… – пробормотала Ро.

Алиса сонно уточнила, сворачиваясь на моей шее надежным теплым воротником:

– Разве они не знают?

Пока она есть, есть и Чак. Змеи тоже были здесь. А пикси и мотыльки – далеко, в голубых куполах…

– Разве вы не знаете? – я и повторила. – Мы думали, это Финтэ следит за нами…

– Финтэ? Финтэ Серебряная?

Сирены рассмеялись.

– Это племя мерзлячек? Таким слабакам никогда не заплыть в Льдистый залив! Породнились с бардом Свалем, и мнят о себе…

– А ведь сами, – добавила товарка первой смешливой, – всего наивно поверили проходимцу.

– Сваль не проходимец, просто у матери Финтэ не было мозгов, а теперь дочь мстит как ненормальная. А бард что просил? Всего охранять дорогу. Без зверств. А эти ведь – гляди – добрались, и видения их не берут: за борт только один и прыгнул.

– Не достался нам, киты сцапали…

– Так что даже обидно было бы их топить. К тому же Сваль говорил тогда, что найдутся смельчаки, что повторят его путь. Если доплывут… Пусть уже отправляются на свой Шпицберген.

– И не сидится людям на месте.

Кажется, сирены вовсе забыли о нашем существовании. Они отправились вслед за голубыми шарами и косатками.

– Помогите… – крикнула Ро им вслед. – Помогите нашим мужьям вернуться!

Сирены обернулись.

– А что нам будет за это?..

Аврора развела руками.

– Хотите раковину Финтэ?.. Мне она больше не нужна.

Сирены с интересом вернулись к кораблю.

– Не обманываешь? У тебя есть раковина сбора⁈ – спросила первая.

Вторая тут же выразила восторг:

– Ведь если мы в нее подуем, они будут должны явиться, как миленькие! Покажи.

Алиса шепнула нам обеим:

– Только после того, как выполнят свою часть сделки.

Но я остановила пылкую Аврору и расчетливую Алису, обратилась к сиренам:

– Простите мою сестру. Мы не можем вам отдать раковину Финтэ.

– Тиль!

– То есть как – нет?

Я шумно выдохнула.

– Мы с Финтэ не друзья. Но… Ро, ты ведь сама не простишь себе, если причинишь ей ответный вред, даже вот таким образом. Мы. не хотим вмешиваться в вашу войну. И сами не хотим участвовать…

– Оно и видно – постреляли китов, – расхохоталась вторая сирена.

– Не все люди одинаковы, – возразила я. – Как и сирены или друиды. Но наша императрица ищет мира, и хотя бы в этом я с ней заодно. Как и моя сестра. Она погорячилась. У нее… мятежный дух, но доброе сердце.

Я сжала Аврорину ладошку, и подруга пожала ее в ответ.

– Спасибо, я совсем забыла… – и всхлипнула. – Но верю… верю в мир. И в Фарра… верю, что он знал, что делает… – она коснулась собственных губ. – А не с бухты-барахты…

– Они вернутся, – уверила зарю и одновременно себя я. – Непременно.

И фыркнула:

– Ведь с ними дядя Тири… Его величество всегда метко стрелял… А братья Странники? Чего стоят? И Фарр Вайд – это тебе не бродяга с большой дороги. И не забудь про наших демонов.

– Почему они не привязались?.. Тогда мы втянули бы их обратно, и они бы точно не потерялись…

– Потому что… они выполняют отвлекающий маневр… Давай, посмотрим, что наш доктор и твои дуэньи, – как ни было трудно мне, я понимала, что волнениями мы ничем не поможем. Ребята справятся. Они… обещали. А мы должны сделать свою работу. И сохранять спокойствие. – Простите…

Но сирен в шубах на воде уже не было. Когда мы перевесились через корму, чтобы узреть доктора в ларипетре, мы увидели… что наши новые знакомые трутся там. Подают то стамеску, то молоток… Смеются.

– Невероятно, – пробормотала Ро, и снова закашлялась.

Змеи заботливо завились вокруг:

– Теб-бе в к-кроват-ть.

– И горяч-чий ч-чай.

Аврора сипло засмеялась.

– Какой чай, вы что!

– Цикорра.

– Цикорра? Это не чай. Это кофе. И у нас его нет.

– Ес-сть. У Ф-фриды. От С-старика.

– В горш-шке. Рас-стет.

Я потерла переносицу. Сколько тайн. Сколько невозможного. Сколько безвыходных ситуаций, столько и выходов. Доктор Жиль Риньи чинит руль и киль с помощью влюбленного в него внутреннего демона Ро и сирен Льдистого залива, вполне находя со всеми общий язык.

Фарр вместе со Странниками и давно погибшим королем спасает некогда буканбуржский корабль.

Рабы вернулись к работе матросов. Постоянная смена команд, необходимость творческой работы зажигает в их глазах огонек сознания. Благодаря Хью и Фриде темная полоска на горизонте становится все более осязаемой, пусть бушприт то и дело крутит носом, и стрелка норд-норд-ост далеко не точна.

Нас защищают внутренние демоны наших мужей. И где-то там наши – их. Четыре светящихся шара все еще видны, и свист не стихает…

А буканбуржцы, мерчевильцы и парочка человек с острова Гудру занимаются починкой давшего течь судна в трюме.

У каждой безнадежности всегда есть надежда.

– Тогда… принесите зерна сюда… – приказала я. – И одеяла для Ро. Мы не можем оставить мостик. Пока.

Прямо с камбуза притащили жаровню, и мы устроили возле нее пункт наблюдения. И жарки зерен при случае, едва чан разогреется.

Да, мы поглядывали на море, да, у нас замирали желудки… но была вера в то, что мир не потерян. Потому что… ну, потому что. Он никогда не потерян, пока мы в это верим.

Они вернутся, и мы вместе непременно выпьем цикорры. А пока мы зажигаем огонь, чтобы они знали: мы верим и ждем.

Глава 29
О душевном вечере у жаровни, добре-зле-смысле-жизни и дне, который пришел

Льдистый залив, вечер двадцать шестого орботто.

Никто и не заметил, как темнота упала на палубу, а злой пасмурный ветер улетел прочь. Цикорра едва отправилась охлаждаться на противень. Аврора куталась в одеяла в полузабытьи, и змеи свернулись клубками под ее боками. Я теребила теплый хвост Алисы, уже затрудняясь пересчитать количество ворчливых «оторвешь» в ответ, и сменяла заре компрессы.

Укрыться в каюте она отказывалась наотрез, чтобы в каждый возможный миг выглядывать в море.

Риньи выбрался на руках Агоры и Соции совершенно мокрым и торжествующим одновременно с докладом уставшего Китэ «Капитан, течь устранена, бунтовщик в карцере, затычек из ушей никто не вынимал».

Сирены Льдистого залива на этой фразе расхохотались. Они тоже добрались до кормы и уселись на фальшборт, капая морской водой на доски. С новой перспективы с интересом разглядывали «Искателя» и высыпавших из трюма на палубу, потерявших челюсти матросов.

И я не имела ни малейшего понятия, стоит им позволять или нет. И стоит ли матросам открывать уши, не закончится ли это новым массовым прыжком в холодное море…

Тоскливо искала в темноте четыре синие точки. Или хотя бы две, признаться малодушно. Но не находила ни одной.

Алиса снова ворчала «оторвешь».

Тогда Хью Блейк предложил сиренам чашечку цикорры и душевный вечер в компании матросов империи ОК. Для гарантии перемирия он потребовал по серебряной чешуйке с хвоста. И только тогда позволил матросам вынуть затычки из ушей. Отдал команды, закрепляя штурвал: «Гроты и фок убрать!», «Кливера долой!» и прочее.

Вероятно, чешуйки что-то значили особенное.

Переодевшийся в сухое Жиль Риньи упал в притащенное плетеное кресло и объяснил эти маневры тем, что «Искатель Зари» ложится в дрейф до утра, что очень мудро, учитывая, что мы ждем капитана и квартирмейстера, да и неизвестно, что за берег перед нами.

– Нормальный берег, – пожала плечами одна из сирен.

Я задумчиво толкла в каменной ступке еще теплые зерна – хоть им и следовало после прожарки отлежаться хотя бы неделю для лучшего вкуса – и прятала подбородок в серапе, только уже и оно не спасало. От бессознательных переживаний, дневных ледяных душей и компании сирен мне было не по себе. Но если мы за мир… то нечего растить предубеждения…

Агора, явно отчаянно ревнуя к вполне осязаемой особи женского пола, проскрипела:

– Знаем мы ваше «нормально».

– Каннибалам верить нельзя, – поддержала товарку Соция.

Мы с доктором Риньи переглянулись, подняв брови, и даже расхохотались. Какое знакомое… понятие.

– Кто такие каннибалы? – спросила вышеназванная Нарви.

Ответил ей уже доктор:

– Те, кто практикует хищничество внутри вида.

– Но мы с вами – разных видов, – возразила подруга Нарви.

– К тому же, говорят, и вы варили похлебку из хвостов мерзлячек. Чем не хищничество?

– Ложь, – прокашляла идеалистка Аврора, ворочаясь между змеями. – Никому на «Искателе» такое бы и в голову не пришло.

Я торопливо кашлянула, услышав многозначительный хмык Алисы под подбородком и чьи-то смешки на трапе:

– Говорить так – говорили. Но это был морской медведь.

Нарви наклонила голову, принимая довод, и огонь зловеще отразился от ее острых, вполне человеческих черт лица, на которых вспыхнуло восхищение при взгляде на пламя.

– И почему же суп из хвоста медведя – благороднее, чем из хвоста сирены?

Я не нашлась, что ответить. Доктор Риньи хмыкнул в бороду и усмехнулся в кулак. Алиса буркнула:

– Вопрос бытия.

– У нас есть такие люди – вегетарианцы, – включилась в разговор Аврора, стаскивая со лба компресс и подвигаясь ближе к огню. – Они не едят мясо, вообще, кхе-кхе. Именно из этических соображений. Но вам ли жаловаться, Нарви?

– А про нас тоже говорят. Да, мы поддерживаем легенду – а что, круто ведь. Но есть человечину?.. – сирена скривилась и протянула руку к огню. – Фи, придет же вам такое в голову. Даже орки – или киты-убийцы, как вы их называете – нападают на людей редко, в крайних случаях, вроде сегодняшнего, в качестве защиты.

– По-вашему, – в разговор и на мостик беспардонно влезли взбешенные Фрида и Бимсу, – это нормально, что они и Вира слопали⁈ Он ведь никакого вреда…

Хью Блейк отслонился от фальшборта с укоризненным:

– Фри!

– Никакого вреда?.. – хихикнула Нарви. – Вот люди! Не понимают, что ответственность – дело коллективное.

И в итоге… каждый вид расплачивается за проделки единиц. Логично. Грустно. Правдиво. И… это именно то, что видится нам справедливостью. С узконаправленной точки зрения. Прав был Чак, когда сказал, что оттого мы и нормы добра и зла устанавливать не можем.

– Но он не виноват!

– Фри… – смущенно дернул подругу Бимсу за рукав. – Он… не был даже против… Как и мы.

Нарви заключила, как припечатала:

– Самые опасные существа в мире – это люди. И… нас неотвратимо тянет к вам.

– И к огню. Поразительный, правда, Нарви?..

Вторая сирена выгнулась всем телом, чтобы подвинуться ближе к жаровне и шлепнулась в фальшборта на палубу. В ее бесцветных блестящих глазах загорелась паника, когда она беспомощно забарахталась и забила хвостом, а с трапа налезла толпа матросов и жадно потянулась руками к разным частям тела несчастной.

Но Хью Блейк и Жиль Риньи отреагировали даже быстрее, чем связанная обещанием перемирия Нарви. Риньи вскочил со своего кресла и пальнул в воздух – матросы остановились. А Хью подскочил, подхватывая гостью на руки, вернул на борт.

Подорвавшаяся на своем лежбище Аврора воскликнула:

– И как вам не стыдно!

Будто этому сборищу матросни могло быть в принципе стыдно. Но… от слов зари они смутились куда сильнее, чем от выстрела Риньи.

– Это наши гостьи, поклявшиеся не причинять нам вреда, – сердито напомнил доктор, а Агора и Соция торжественно встали за его спиной и закивали головами.

– Не-про-сти-тель-но!

Подруга Нарви нехотя отпустила плечо Хью Блейка. Только отец Фриды на морскую деву даже не посмотрел. Он спокойно облокотился о перила мостика с глухим утверждением:

– Страх – вот что действительно опасно.

– Потому что порождает вражду, – согласился доктор Риньи и сел обратно в свое кресло.

Нарви заботливо обняла подругу, странно разомлевшую: вероятно, от появления еще одного «обаятельного мужчины». И не то сказала, не то спросила, вроде как безразлично:

– Вы обещали дивный бодрящий напиток.

Я почувствовала камень ступки в ладони; рука продолжала ожесточенно толочь зерна, а я и не заметила.

– Ах, да…

Высыпала молотую цикорру в котелок, залила водой.

– Давай, я повешу.

Это нашелся чудом уцелевший Дрок. И так… притихшие матросы выбрались ближе к огню, и мы сидели все вместе: сирены в шубах, мерчевильцы, буканбуржцы, гудруитяне, девушка из другого мира, внутренние демоны, перепутавшиеся между хозяев, дети, взрослые и… я.

Наслаждались… душевным вечером среди этой непонятной жизни. Рассказывали невероятные истории, в которых и не поймешь, где байка, а где – быль, передавали жестяную кружку по кругу и давились горькой гущей со дна по очереди. Это было настоящее перемирие, но кто знает, как надолго?..

А потом на прояснившимся небе случилась аврора бореалис. Мир вдруг засиял зелеными всполохами, потом сиреневыми, потом розовыми…

Жестянку уронил, кажется, Бимсу. Когда Фрида рассказывала, что на острове Гудру цикорру никому в голову не пришло жарить, а зря, потому что такой напиток куда лучше подходит для холодных ночей.

Это было великолепно до умопомрачения. И – никаких звуковых эффектов, сплошное безмолвие. Дрожит так, будто только вздохни – и чары развеются.

– Так вот оно какое… – прошептала Аврора.

Аврора Бореалис. Это… это правда на нее похоже. Неуловимо, волшебно и навеки изменяет душу.

Сирены фыркнули, отметив наше замешательство.

– Это называется солнечным ветром.

Солнечный ветер. Только ветром это назвать и можно. Только… не солнечным – скорее, сумрачным. Разноцветным. Как жеода…

– Говорят, Свалю удалось его поймать тысячу лет назад и заточить в компас, – добавила Нарви.

Поток заряженных частиц… Компас Мерче, он теперь у Кастеллета в кармане сюртука…

– Алиса… – прошептала я, – как у них дела… ты знаешь?..

Ящерица зевнула, уверенно и лениво заявляя:

– Раз я здесь, значит, живы и здоровы… Твои мотыли его в обиду не дадут. Даже китам-убийцам. Или ее пикси – темнейшество.

– Вообще, – прошептала Ро, вместе со змеями приваливаясь к моему плечу, – это было гениально… Поменяться демонами.

– Я тоже не знала, что можно.

Алиса шебурхнула языком. В наш разговор вмешалась Нарви – она сидела очень близко.

– Вообще-то – нельзя. Призвание видений – убивать.

– К себе мы беспощадны, но к тем, кого любим, бываем даже излишне мягкосердечны… Потому теперь они – спасают. И, Нарви… подружиться можно с кем угодно, разве ты не заметила?

И обвела рукой всех присутствующих. Под северным сиянием авроры бореалис экипаж «Искателя»… смеялся. Доктор достал скрипку и наигрывал контраданс. Бимсу вытащил Фриду танцевать, Хью позвал… вторую сирену. Обхватил крепко за талию и начал отплясывать, к ее полному восторгу.

Аврора тихо засмеялась:

– Бьюсь об заклад, скоро она начнет мечтать о ногах… Хотя опыт мамы Финтэ и Старика доказывает, что сирена вполне может стать женой человека…

И заря приняла руку Китэ, чтобы присоединиться к этой невероятности, которая творится всюду, где она появляется… Я посмотрела на Нарви. Она улыбалась.

– Я этот вечер впишу в анналы нашей истории, – призналась сирена Льдистого залива.

Я кивнула.

– Я тоже впишу. В наши.

– Я дам тебе свою раковину. Если захочешь почитать…

– И ты. Я тебе… дам свисток. Свисток моего кречета. Через него можно передать записку.

– В любое время.

– В любое время.

Едва обмен подарками свершился, меня вытащил с насиженного места Дрок, несмотря на все протесты. Пришлось вспомнить все па, которым учили при дворе в свое время.

Ко всеобщему удивлению, смельчаком, который забрал последнюю доступную пару – Нарви – был… раб Барм. Ему так и не дали имени, так что называли Бармом. Но танец был совершенно точно не в кодировке раба, которую сегодня добрую сотню раз нарушил Хью Блейк.

– Капитан! Он… танцует! – ахнула Ро, оборачиваясь ко мне из объятий Китэ.

– Танцует…

– Но ведь это невозможно! – воскликнул Дрок, вновь обдавая меня отвратным запахом изо рта.

Доктор резко прервал игру. Мы все так и остановились.

Капитан Барм еще выстукивал каблуками несуществующий ритм несколько раз, а крепко прижатая к нему Нарви ударяла хвостом по доскам в такт, но затем пара остановилась, обернулась в недоумении.

– А где музыка?.. в недоумении спросил… бывший раб.

Бимсу захлопал в ладоши и засвистел.

– Он вернул себе волю!

– Такое возможно? – раздались ахи.

– В теории – да, – констатировал Риньи, легонько ударяя себя смычком по щеке. – Занятие любимым делом в принципе оказывает расслабляющее влияние на мозг, а если добавить творческий аспект…

– Активная вовлеченность в чрезвычайную ситуацию, быстрая смена заданий, знакомая и любимая работа после бездействия, музыка, веселье, танец… – я начала загибать пальцы, и мне не хватило.

Вот и секрет… раскодировки рабов Буканбурга. Гениально и просто! Я потерла ладони.

Аврора заломила руки и то ли расплакалась от умиления, то ли у нее начался насморк, что тоже вполне вероятно. Подбежала к капитану, дотронулась до его плеча:

– Капитан Барм, вы меня помните?..

Мерчевилец моргнул пару раз. Нахмурил лоб.

– Аврора Бореалис?.. Вы тут что забыли?..

– Именно! Ха-ха!

И все мерчевильцы один за другим принялись бросаться капитану на шею, заодно обнимая и пораженную Нарви. Я качала головой, неверяще хмыкала, и Алиса не преминула поучительно высказаться:

– Эх, трусишка. Вот она – настоящая жизнь. В аквариуме такого не случается.

– Да знаю я… – завороженно отозвалась я, переводя взгляд на постоянно меняющееся небо.

Я впервые поняла порыв Ис сотворить империю из разрозненных королевств. Впервые прониклась верой Авроры в то, что это возможно. Потому что… «подружиться можно с кем угодно». Как и рассориться. И зависит это не от разных видов, не от событий прошлого и истории, не от наших личных страстей и демонов, а всего лишь… от самого обычного искреннего желания. Там, в самом глубоком внутри, где горит и бьется сердце.

Вот как доброта двигает горы. Незаметно. Не всегда. Не сразу. Но двигает. И достойна того, чтобы ее защищать любой ценой.

Не то, что правильно и справедливо. А то, что – доброе. Суть доброго написана у нас на сердце, хотим мы или нет. И только оно правильно, а остальное – туман войны. Кто прав, кто виноват, что такое зло, кого судить и надо ли – это не наша компетенция. Нам принадлежит только вот это невероятное тепло, которое есть сейчас. Ни за что его нельзя терять, тогда и мир… останется миром, в котором мы улыбаемся.

А я… сидела в аквариуме, изучая историю и этикет, поглощая булочки Кунста, смеясь и не зная, что ничего не знаю. И… чем больше я узнаю, тем увереннее могу сказать, что мне известно все меньше. Эта смена парадоксов… парадоксально мне нравится.

– Голубые огни слева по борту! – прокричал кто-то.

Мы все метнулись одной толпой, едва не сметая жаровню, и, казалось, починенный «Искатель» снова зачерпнет воды, на сей раз левым бортом. По морю будто бежали… три ларипетровых купола.

Три. Кто же…

В лицо вместе с морозным облачком пара мне врезался радостный мотыль.

– Они живы! Все!

– Шарк свой кристалл потерял, но его спасли, – объявил пикси.

– Хотя он и недостоин.

– Но он все же брат мужа Тильды.

– Угадай, кто спас?

– Дознаватель, конечно!

– Светлейш-шес-ство тепер-рь приз-знает…

Я упала на колени и расплакалась – напряжение наконец отпустило. Ро опустилась рядом, мы обнялись. Пикси, мотыльки, Алиса и змеи вились рядом в каком-то безумном карнавале. Хотелось одновременно смеяться под звездами, танцевать в цветных всполохах авроры бореалис, праздновать жизнь так, как никогда прежде, бросать ее смысл в сияющее всполохами небо, как шапки.

– Так закатим же праздник! – закричал капитан Барм, будто прочитав мои мысли. – Есть на вашем дрянном судне кок?..

С всеобщим хохотом ему на плечо опустил ладонь Дрок – мы обе тоже не могли сдерживаться и, вытирая слезы кулаками, смеялись и не могли остановиться.

– Вот ты и будешь. Говорят, Мерчевилю нет равных в кулинарном мастерстве.

– О, мы тебе покажем, Дрок, – отозвался Китэ. – Идемте… Барм. Простите, наш капитан, – и парень ткнул в сторону синих огней, – он возвращается. Так что…

Барм махнул рукой, что-то рассказывал про тушу кита, которую они освежевали, про то, что на жаровне поджарить – оно быстрее, и есть ли вино? Да какое угодно, лишь бы не буканбуржская кислятина…

В радостной суматохе никто и не заметил, что сирены перекидывают хвосты на другую сторону борта, собираясь тихо слинять. Вторая – весьма и весьма неохотно, все оглядываясь на невозмутимого, как скала, Хью Блейка, обнимающего Фриду за шею и что-то доказывающего Барму.

– Нарви… – оставив Ро, я успела поймать сирену за холодную руку: один вопрос по-прежнему не давал мне покоя. – Но если вы не… не убиваете, то что случилось с моими родителями?

– Твоими родителями?..

Нарви остановилась. Заглянула в глаза. И этот взгляд перекрыл все предыдущие, от которых я боялась спать. Я торопливо пояснила:

– Они пытались уплыть с острова Гудру на плоту. Старик сказал, что сирены не позволили им и… так они нашли свой конец. Если они не… ели людей, то что сделали?

Нарви побарабанила себя по подбородку.

– Да мало ли опасностей? Я плохо знаю те воды. Могли удариться головой о камень. Попасть на дно.

– Рыбы-ножницы, – вспомнила я. И содрогнулась.

Каждая новая судьба неизвестно, не страшнее ли предыдущей.

Нарви кивнула. Потрепала меня по плечу.

– Понимаешь… для нас люди – это… ну, другой вид. Понаблюдать за вами, развлечься… Вы так легко поддаетесь эмоциям, что это то еще зрелище. Хоть запасайся сушеными водорослями. Но вечно торчать на поверхности опасно. Проще забрать домой спектакль… Ну, как-то так мы думаем. И смерть ваша – вы так бренны… Умираете легко, от чего угодно. Удариться головой о камень. Не подумать о рыбах-ножницах. Или просто постареть. Воздух ужасно влияет на кожу. Ты… береги свою. У тебя уже… морщины страшные.

Я заслонила лицо, вспомнив о них. Маска! Слизь уже давно…

– Прощай, сестра. До встречи.

Нарви махнула прямо с кормы вниз. Я лишь наклонилась вслед, чтобы увидеть смутный круг из пены.

– Сбросить трап!

Аврора подбежала, затеребила меня, и я забыла про шрамы. Один за другим матросы вытаскивали мокрых, уставших насмерть героев дня – короля Тириана Басса с арбалетами на плече, капитана Фаррела Вайда, что тащил полуживого Седрика Джарлета с перевязанным глазом и, конечно, квартирмейстера… Чарличка Кастеллета.

Я не сдержалась, протолкнулась сквозь толпу и повисла у него не шее, счастливо визжа. Алиса и мотыльки вились вокруг, и в этом Льдистом заливе распускались цветы в наших душах.

– Трусишка… – усмехнулся Чак мне в ухо.

А я… целовала его в щеки, в нос, в лоб, в губы, смеялась, терлась носом в висок…

– Может… – вот уж права Нарви, мы вечно в эмоциях! Он ведь еле стоит! – проводишь меня в каюту?.. Я еле на…

– Сначала поесть, – не согласился неизвестно откуда появившийся Барм, и хлопнул Чака по плечу. – Кастеллет! Ну, кто герой, как не ты? – и обнял старого партнера. – Так ты теперь капитан?

– Квартирмейстер… – в недоумении пробормотал Чак, даже обретая голос. Оперся на меня слегка, проморгался. – Барм?.. Но как…

– Ой, тут столько всего произошло!

Не узнаю себя – просто будто радостный пес, что прыгает вокруг хозяина на задних лапах… Куда, Тиль, куда ты с эмоциями⁈.

Наконец я заметила, что Седрика положили на недавнее лежбище Ро, и доктор его осматривает. Фарр так же устало опирается о плечо Ро, а Хью Блейк докладывает ему обстановку. Король Тириан занял кресло Риньи и греет ладони у огня…

– Может… – шепотом уточнила я, – и правда поешь?.. Ведь целый день голодный…

– Спать, – мотнул Кастеллет головой твердо, – сначала спать. Ты со мной?..

* * *

Утренний луч тыкался в щеку теплым носом.