Текст книги "Аврора. Заря сгорает дотла (СИ)"
Автор книги: Кейт Андерсенн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Глава 31. О преддверии теракта, часе до рассвета и гостинце от Бимсу
Стольный город Вестланда, раннее утро двадцать четвертого белья. Дом 64 по улице Третьего Луча.
Впервые сны в этом мире Авроре снились приятные. И спала она по-человечески: на шикарной кровати, зарывшись в пахучее, скрипучее постельное белье, в струящейся ночной сорочке (а не менее великолепный пеньюар валяется на стульчике рядом), одна-одинешенька под одеялом, раскинувшись звездой, выглянув в ночной сад через окно с прозрачными занавесками и вдохнув свежий воздух поздней весны вместо пожелания доброй ночи.
И совершенно не беспокоясь о политических беспорядках, а ведь они обсудили тогда на крыше, что Странников хватать и правда втихую бессмысленно, а вот накрыть на чем горячем… И горячее может случиться именно первого или второго орботто, и именно по этой причине, а не из «наивного гуманизма» Фарр подкинул идею Исмее (за «наивный гуманизм», конечно, он схлопотал хук по корпусу): если Странники хотят расправиться с империей, нет способа лучше, чем устроить беспорядки на первом же имперском празднике. Так что живем в преддверии возможного теракта. На это слово Фарр фыркнул тогда и, потирая бок, пробормотал «странные у вас там словечки», и Ро поясняла, кто такой террорист, и запуталась, потому как жизнерадостного Кастеллета в его роли представить никак не получалось. Вообще в роли злостного преступника, пойманного на горячем, не получилось. Она расстроилась и отшила, что у них там много чего покруче, есть смартфоны, например. Ах, чем они хороши? Да пожалуйста, можно слать друг другу смс-ки, вот это нормальное встречание. А не вот это ни разу в вечность, которой каждый день равен и никогда не знаешь, выживешь или продуешь, как Марио. Потом пришлось объяснять еще, кто такой был Марио. А он… не уставал слушать всю эту ерунду, улыбался счастливо и расслабленно, и хотелось говорить, говорить, говорить под тихое мерцание ларипетры, и звезды считать…
Ро повернулась на другой бок, сладко сопя, и обняла подушку.
И еще продвинутый им план был хорош, потому как лишал Странников необходимости убирать с дороги Ро или Фарра или кого-то еще. Теперь у них была реальная возможность привести в жизнь свои идеалы, и лишний раз светиться было нечего, тем более, что никто их не схватил сразу. Ну, а кто это предложил? Ну, а кто увидел все полезные стороны этой гуманистичной идеи?
А Исмея думает, это она такая умная…
Он не пытался ее целовать, но это и не было нужно. Вот как-то закрыв тему, она ее наоборот утвердила. И именно теперь он стал являться в ее сны, и появилась какая-то уверенность, что это именно с будущностью, и…
Но для страховки не видеться до первого орботто было правильно. Нечего давать Странникам мысль, что они вот аж так заодно. Он шутил, что вместо смс-ки будет ждать Какадука и даже, может быть, вышлет занятого имперской почтой Арчи, если она решит дуться или еще чего ей взбредет в голову.
И так смешно ерошил ей волосы, и показывал созвездие Русалки…
А разве могла ей навредить императрица Исмея там, внизу, когда, усмиренная Чаком, смягчилась, но потребовала показать сценарий? И потом сказала, что знает эту сказку от Тильды. И снисходительно разрешила продолжать, хотя даже от присутствия на генеральной репетиции Чак ее отговорил – «ведь все равно что-то менять будет поздно».
Послы что-то там решали еще, и Гаррик увел их в «кабинет», и все шло совершенно как надо, а она перешла улицу, заглянула в «Руззи», съела отличной лапши и отправилась спать.
Зная, что завтра проснется и сможет быть уверенной в новом дне, хотя совершенно ничего не изменилось. Наоборот, они перестали быть нареченными…
– Заря, проснись…
Что-то дуло ей в самое ухо, назойливым комаром и Ро пыталась отмахнуться, а ее потормошили за плечо. Больное. Ах! Она сразу и проснулась, и чудесные воздушные сны лопнули враз: и в темноте на фоне окна Ро различила склонившийся над ней мужской силуэт.
Взмокла мгновенно, понимая: они просчитались. Джарлет все же решил убрать ее с дороги. Попытаться попятиться вбок, замереть, размотать незаметно ларипетру?.. А бежать… получится?..
– Ро, это я, тише, – зашептал силуэт заговорщицки и сделать жест рукой, наверное, прикладывая палец к губам.
Нет, убийца так бы не стал… Аврора прищурилась и тут же села.
– Фаррел! – и запустила в него подушкой. – Да разве мо…
А Фарр уже прыгнул на нее и вжал в подушку, закрывая рот. Ро замычала, ворочаясь и размахивая руками, и сшибла несчастную вазу с гипсофилами и васильками. Звук бьющегося стекла взорвал тишину спящего дома.
Замерли оба. Фарр отодвинулся, в ночи лишь блеснули его глаза. Он недовольно сопел.
– Я же просил тише.
Аврора поморщила нос и села обратно, потирая плечо, собираясь конкретно съязвить.
Но в коридоре раздались шаги, и она вздрогнула. В щель под дверью пробралась полоска света, постучали.
– Ро, ты в порядке?
Аврора в ужасе вытаращилась на силуэт Фарра.
– Младший Жан-Перьи здесь.
– Жан-Перьи?..
Да что вообще можно тут соображать спросонья?!. Какой Перьи?
– Ро?
Морские медведи, это же Чак. Он ведь выторговал ночевать в детской. Прелестно! Аврора шумно выдохнула и костяшками пальцев почесала виски.
– Да, – крикнула она в тишину. – Вазу случайно разбила, я во сне руками размахиваю.
И сердито покосилась на силуэт Фаррела, явно принимающего боевую стойку.
– Я войду?
Сознание резко затормозило. Что?..
А дверь уже начинала скрипеть, и сквозь щель опасно проникал свет.
– Стой! – запищала Ро, жмурясь. – Я… я не одета! Где… твои приличия?!
Раздался смех.
– Давай, – горячо зашептала Ро Фаррелу, – под кровать.
– Что?!
– Ну, пакуйся, скорей! Чак, тебе срочно?
– Раз уж ты не спишь… спустишься на кухню?
Ро поводила пальцами по кровати. Вот только подумаешь, что живешь, как человек… Поймала Фарра за руку – он уже собирался идти разбираться.
– Хорошо! – крикнула Чаку, чтоб тот побыстрей ушел. – Да погоди ты, – а это уже шепотом Фаррелу.
– Я заварю чаю!
И шаги вместе с полоской света удалились.
– Успокоиться? Преступник шастает ночью по твоему дому, требует встречи, а я – успокоиться?!
Фарр умудрился настолько выйти из равновесия, что кричал шепотом. Надо же… Это она его довела?.. Тихо рассмеялась.
– Мы с Чаком друзья. Совершенно из головы вылетело. Он втерся мне в соседи по дому.
Фарр так и сел на край кровати.
– Подвинься. И не смотри. У меня тут где-то пеньюар лежал… Я же в белье! Ты чего ворвался? Мы до первого орботто решили не видеться, а ты уже через пару часов…
– Друзья?! Соседи по дому?!
Ро застонала.
– Ты не говорила! – ревниво заявил Фарр.
И было это так смешно, что… Аврора примирительно развела руками.
– Как-то так уж вышло…
– О чем вы собираетесь говорить?
– Я не представляю! Ты-то здесь откуда взялся?
Фарр встал и скрестил руки на груди. Этот жест на фоне окна был хорошо заметен.
– Заря, ты на чьей стороне?
– Я… я наивный гуманист. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Я приставил экспедиторов следить за Джарлетом и Кастеллетом. Представь себе что я подумал, когда первый подался в казарму, а второй – к тебе домой. Это тоже будет им передано, госпожа наивный гуманист?
Ро снова рассмеялась. Неужели ее истерики и ахи/охи для него тоже выглядят вот так? Вроде, не вредно.
– Я ничего им не передаю, Фарр. Ты не потрудишься отвернуться?
– Здесь ничего не видно.
– И все же. Из вежливости хотя бы.
– А ты не сбежишь?
– Нет, конечно!
Дознаватель запыхтел и послушался. Отвернулся к окну. Ро откинула одеяло, на согнутых коленах добралась до стула – а ну как не выдержит и обернется? Не хотелось бы… Нащупала пеньюар, накинула, завязала поясок. И подошла к черной фигуре сзади, обняла, прижалась.
Совсем не нареченные. Морские медведи. Просто друзья. Кому она врет?..
– Я верю в людей, Фарр, уж прости за такой недостаток. Чак… хам, авантюрист и показушник, но он… добрый. Он тоже потерял родителей, и в их смерти мальчик винит империю. Он верит в старшего брата и странные, но логичные для него идеалы…
– А если он совершит вот этот теракт, как ты это называешь? – спросил Фаррел, не двигаясь. – Что тогда?
Не пытаясь освободиться из ее рук, но и не отвечая на объятия.
– Я… очень надеюсь, что не совершит. Но у него… своя голова на плечах.
– Ты станешь его отговаривать?
Ро мягко оттолкнула мужчину. Он в недоумении обернулся. Снова блеснули в ночи глаза.
– Ты забываешь, что я ничего не знаю! Так… я иду узнать, что понадобилось Кастеллету за час до рассвета, а ты ждешь меня здесь… И лучше – спя, потому как кому нужен невыспавшийся дознаватель? А небо уже вон – вот-вот светлеть начнет! И не показываешься, иначе план по взятию Странников на горячем провалится с треском!
И Аврора зачем-то толкнула беднягу Вайда на кровать. Конечно, незажившая нога устоять ему не помогла, он и повалился на смятые подушки и одеяло комком.
– Ро… – пробормотал Фаррел, поворачиваясь со стоном в одеялах. Его чернота отчетливо выделялась на белом.
А когда она открыла свою ларипетру – так и вовсе. И такое лицо страдальческое… До того, как зажмурился.
– Так это из-за него мы – друзья?
Улыбка вылезла сама собой от уха до уха.
– Мы друзья, мой друг, потому… что нареченным непременно положено дружить.
Она покраснела и выбежала в коридор. Ужас! Что она только что сказала? А-а! Похлопала себя по щекам. Ненормальная… У тебя воля, Ро, не железная, и даже не алюминиевая… Элементарно держать слова не умеешь.
А он – хорош… Представить себе – небось добрался еле-еле домой, а тут новость: один из злейших врагов идет к его… нареченной в дом. Как он летел, должно быть, по тайному ходу в библиотеку…
Ро хихикнула. На сломанной ноге. Не смешно, Зоряна… Хоть бы каплю совести…
И, тихо и счастливо взвизгнув – совершенно легкомысленно – она поспешила по ступенькам на предрассветный чай с имперским преступником.
Кастеллет сделал лукавое лицо и театральным жестом извлек из внутреннего кармана своего модного пиджака потрепанный блокнот.
– Ты была права, сирена.
Ро протянула руку, но Чак отдернул блокнот.
– Там все на друидском. Ты читаешь?
– Не очень хорошо. А ты?
– Увы.
И Кастеллет положил блокнот на край стола.
– Седрик умеет. Он посмотрит для нас.
Ро вспыхнула.
– Я не буду говорить с твоим братом! И ты ему этого не покажешь.
– Аврора, ты ведь и так сказала, что ты дознавателю не помощник? Брось, он жуткий зануда, кроме прочего. Кстати, а о чем вы с ним говорили сегодня? Ты ведь ему… про нас не настучала, верно?
У Авроры пересохло в горле. Они что – совсем идиоты, вот так верить ей? Оба. Что Фаррел, что Чак. И каждый верит, что она с ним честна.
Она и честна с каждым, а на душе… гадко.
– Думаешь, – она постаралась изо всех сил, чтобы ее голос не дрожал, – что даже если и настучала, то вот так просто признаюсь тебе? Мне, знаешь ли, к Квилле и медведям не хочется.
– Кстати, – уже из другого кармана Кастеллет достал небольшой… шатлен. Похожий на тот, что сгинул в пещере Сваля. – Тебе от нее привет.
Ро открыла миниатюрную сумочку. В мелких кармашках располагались не менее мелкие колбы, флаконы и пузырьки.
– Там не только мазь, но и ветреное зелье, цитрусовое, сонное, разные травы и настойки. А еще сыворотка правды. Можно будет врагов…
– Я просила только мазь! – рассердилась Ро, хотя подарок был, конечно, великолепен. – Я не собираюсь заводить врагов, неужели ты так и не понял! Чак, я не занимаю сторон в вашей глупой борьбе, у меня есть собственное мнение. И оно не твое, не Фаррела, не императрицы, а мое, понятно?
Она встала.
– И если ты еще раз попытаешься… – она посмотрела на деревянную кружку с пульфитом. Сделала глоток, обожгла горло. – Чак, – посмотрела на мерчевильца серьезно, – зачем тебе нужна революция? Что-то доказывать и мстить? Просто сядь на корабль и плыви… Да, ларипетровые защитки взрываются от встречи с солнечным ветром, но с сиренами можно договориться… И увидеть что там, на краю света. Не чтобы покорить, не чтобы всем назло… А просто чтобы видеть мир, уважать, открывать, любить… Ну, почему ты не можешь? Почему вы не можете?
По щеке ее побежала слеза. Кастеллет подскочил со своего стула.
– Не подходи, – предостерегла Ро, выставляя ладонь. – Люди не могут вершить справедливость такого рода. Знаешь, что сказал Шекспир однажды? Не знаешь, потому что тебе неизвестно, кто такой Шекспир… Обойдитесь с ними в меру вашего достоинства – не по заслугам, но в меру достоинства, причем вашего… Ты знаешь, что твой отец… он ведь жизнь отдал за то, чтобы вот это, – она кивнула на блокнот, – не стало достоянием общественности.
Чак шумно глотнул воздух ртом и сел обратно.
– Откуда… ты знаешь?.. О моем отце?
Аврора пожала плечами.
– Я же сирена… Немного. И немного дитя лесов, почти друид. Он не хотел допустить объединения королевств, чтобы кто-то не сложил паззлы старых легенд. Почему у Мерчевиля и Буканбурга один девиз? Потому что они потомки Сваля и его людей. Он приплыл сюда и поселился в горах Тополя, а его люди – у моря, верно? Он заключил солнечный ветер в компас, а звездную пыль – в далекозор. «Ты можешь прийти, когда захочешь» – вот что это значит… А карту, рецепт зелья морской силы и кто знает, что еще – скрыл. Явление Видящего на маяке на краю света – это ведь Сваль, да? Они пришли из другого мира – я права, Чак? И Сваль откуда-то знал, что не путешествие в другой мир делает человека счастливым. Я тебе могу сказать по собственному опыту, Чак – путешествие в иной мир не решает никаких проблем. Если они у тебя есть, они при тебе и останутся, еще и новые нарастут… Путешествовать можно только с уважением. Открывать, любить, смотреть… Не нарушать, не покорять, не всем назло, не чтобы… Но люди почему-то умеют только последнее. Вот Сваль и сделал все, чтобы закрыть путь, чтобы миры больше не мешались… Но слишком ему было жаль все уничтожать, вот он и высек на камне… А Барристер Эйдан нашел. Но звездной пыли больше нет, ты знаешь ведь? Далекозор сломан. Это я. Я сломала его о голову Фарра, когда мы встретились на «Аузонии». Как же я устала врать и выдумывать…
– И мне тоже жаль уничтожать это невероятное знание, как и Свалю. И всю работу по защите миров сделал кое-кто другой. Потому я и попросила тебя достать этот блокнот – последнюю ниточку…, но мы должны сжечь его. Хотя я и думаю, что знаю, как переплыть море Белого Шепота, и не выброситься за борт…
Аврора прикоснулась к вискам. Сейчас, когда она выплеснула все, стало легче. Она хлебнула еще пульфита и почувствовала почти спокойствие. Кастеллет продолжал молчать.
– Поэтому, Чак… если ты будешь жить и любить и смотреть и уважать – нам по дороге. И мы можем заглянуть в блокнот. Но если ты посвятишь жизнь обидам, мести и пустому авантюризму… Тогда уходи. Пожалуйста.
Кастеллет вздохнул. Выпил залпом свой чай. И поднял глаза на Ро: таким серьезным она раньше его не видела.
– А как ты узнаешь, что я не обману тебя?
Ирония судьбы. Ро хмыкнула.
– А откуда ты знаешь, что я тебя не обманываю?
– Справедливо, – отсалютовал Кастеллет пустой кружкой и усмехнулся. – Я могу не отвечать до премьеры?
– Ты можешь вовсе не отвечать, – пожала Ро плечами. – Только отдай мне блокнот.
Кастеллет спрятал предмет обратно в нагрудный карман.
– Я ведь пока не ответил тебе. А вдруг ты решишь сжечь блокнот? Тогда после моего положительного ответа мы туда вовсе не заглянем. Кстати, Бимсу подарок понравился. И бубрики я тоже оставил ему. Насчет лавки… завтра мы не сможем открыться – мы пусты.
Ро сложила руки на груди.
– Тогда я снова съезжу в Альпурху. И попрошу Барти свозить меня в Буканбург. Хочу посмотреть на тамошние кристаллы.
С Блэквингом она говорить больше не станет. Как ни хочется хоть глазком посмотреть на этот маяк на краю света, двадцать пятый мередиан, проверить, сможет ли она переплыть море Белого Шепота и не умереть, вставить стекло в далекозор и посмотреть, что невидимого в нем отражается – а вдруг папа и мама тоже?.. Но Фарр прав… если это знание станет достоянием общественности – мир взорвется. И не один. Они и в ОК-то справиться пока не могут. Но ничего. Это дело времени.
– Но как ты гарантируешь мне, что блокнот не попадет к твоему брату? – спросила Ро, запахивая пеньюар покрепче – между дверью сада и в холл гулял неприятный сквозняк.
Подошла поближе к пылающему камину.
– Джарлет – хороший человек! – запальчиво воскликнул Кастеллет. – Ты зря к нему так…
– Да, это же он выдал меня за умалишенную.
– Он сотворит великое.
– Но я не хочу, чтобы этим великим было путешествие между мирами. Отдай. Обещаю, что не сожгу, пока ты не ответишь.
Ро снова протянула руку. Но Чак только вынул блокнот и, дразнясь, задрал руку кверху.
– Ты сама рассказала, – и показал язык.
Ну как ребенок, честное слово! А вдруг она права, и Видящий – это правда Сваль?.. Надо будет посмотреть «явление» у Гримо в Мерчевиле.
Ро пыталась допрыгнуть. Залезла на табурет – Чарльз отклонился, потянулась вперед – тонкий поясок пеньюара развязался. Ро отпрянула стыдливо, пытаясь завязать, покачнулась.
И Кастеллет подхватил ее на руки, наклонился… Метким движением кисти Ро выбила блокнот из его пальцев.
– Да! – азартно воскликнула она – книга отлетела.
– Нет! – закричал Чак – отлетела прямо в огонь.
Ро ахнула и, изогнувшись, выскользнула из рук Кастеллета, подскочила к камину, оба заметались в поисках щипцов, но только натыкались друг на друга. Чак сердито воззрился на Аврору – огонь весело пожрал последние знания о маяке на краю света. Она шмыгнула носом. Так оно и правильно. По крайней мере, не попадет в плохие руки, а было очень недалеко… Но как же жаль, морские медведи тебя сожри!
– Последняя книга Звездочета, – с грустью резюмировала Ро.
– Ты сожгла ее!
Он бы еще с кулаками пошел. Ро поспешно завязала несносный поясок и смахнула растрепавшиеся волосы с лица.
– Не специально. Но… я рассказала, я и уничтожила улики.
– Это были записи моего предка! – Кастеллет схватил ее за плечи и потряс.
Ро скривилась, но не запретила ему. Она сама вот так… сердилась утром. Она и сейчас… жалела.
– Если уж на то пошло, это блокнот Эйдана, а не Сваля. И мы даже не знаем, что было внутри – может, и ничего такого. Может, я все вовсе сочинила. Да и точно так же записи Звездочета ты сам сжег тогда, в Мерчевиле – помнишь? Зачем же?
– Я думал… – растерялся Кастеллет, – я думал, они укажут дорогу…
– Они и указывали дорогу.
– Но я ведь не знал, что речь о другом мире!
– Не кипятись. Зато Фарр никогда не найдет ваших беглецов. Рудник теперь вовсе не работает?
– Вовсе…
Кастеллет накуксился и отвернулся, но Ро не отпустил. Камин хрустел остатками пепла и дровами, будто ничего не произошло.
– Надо надоумить Исмею улучшить там условия работы. Ведь вся экономика висит на ларипетре… – причмокнула губами Аврора. – Это не дело… А как там вообще, в Тополе? Там есть особенно интересные места?
Кастеллет перевел на нее тяжелый взгляд, сузил глаза.
– У тебя, вообще, есть сердце, Аврора Бореалис? Ты. Только что. Уничтожила последнее наследие моей семьи!
– Твой папа умер за то, чтобы о нем никто не узнал. Может, потому и не сказал вам, своим сыновьям. Чтобы вы не умерли. Отпусти это, Чак, – и Ро похлопала мерчевильца по спине. – И меня отпусти. Пойду досыпать.
Она зевнула.
– Ты точно так же сжег подобные записи тогда. Фарр сжег что-то еще. Я сожгла последнее. Вероятно, так оно быть и должно…
Но Кастеллет вдруг наклонился с явным и совершенно неуместным намерением ее поцеловать.
Глава 32. О вентиляционных отверстиях, поцелуе принца и таланте королевы Исмеи
Вестланд, Стольный город. Двадцать четвертое белья.
Что-то грохнуло в камин. Оба участника немой сцены отмерли, и Ро отпихнула несносного мерчевильца.
– Сбрендил? Хочешь, чтобы я тебя выгнала?
Кастеллет усмехнулся и подошел к камину. Склонился с интересом, достал кочергу, поковырял.
– Сюда явно что-то упало. Камень?..
– Мне все равно, – топнула Ро ногой. – Поклянись, что такое не повторится, или…
Чак выдавил кривую улыбку.
– Не повторится, госпожа Бореалис.
Отвесил насмешливый поклон и сложил ладони в просительном жесте.
– Не выгоняйте.
Аврора запахнулась в пеньюар. Почему-то ей стало не по себе и снова зябко. Словно… рядом с Кастеллетом резко зашло солнце. Осторожно она забрала сумочку с лекарствами со стола и пробормотала:
– Ну… тогда доброй ночи, что ли…
И вышла в темный холл, расчехлила ларипетру вместо фонарика… Выставочный зал был девственно пуст. На всякий случай осветила все пространство вытянутым запястьем на манер снайпера.
– Никого… И вправду, придется закрыться на пару дней, смотаться в Буканбург, Мерчевиль, Альпурху… Может… – пробормотала она шепотом, касаясь перил лестницы и медленно поднимаясь, – Чак однажды оттает и расскажет больше про Тополь, про рудники, про Запретный город или как там их столица называлась… Куда более древняя, чем Вестланд. Туда… тоже можно организовать экскурсии. Но если и не оттает, я сама могу…
Едва Ро тронула дверь комнаты, та распахнулась, ее втянули за плечи, прижали к стене, затворили дверь, а девушку встряхнули, ощупали, проверили. И снова поясок развязался. Ро сузила глаза и подняла запястье с голубой ларипетрой к глазам Фаррела.
Подсвеченное лицо темной светлости по-прежнему выражало волнение, как и полчаса назад. И дышал тяжело, и смотрел цепко.
– Не спишь? Это… ты что-то скинул в камин?!
– Я бы предпочел крепко вмазать ему по физиономии, – ответствовал Фаррел, скрипнув зубами, – но тогда все наше прикрытие бы развалилось. Пригодилась вентиляционная дыра, в память о детстве. Ты в курсе, что почти все ему рассказала?
Аврора вздохнула.
– И одновременно почти ничего.
Она отстранилась от Фаррела и подошла к кровати. Села, глядя в пустое пространство. Размяла шею наклонами, помассировала пальцами. Скривилась, когда дело дошло до плеча. Открыла сумочку с лекарствами. Не мазь, а пробник…
– Вот честное слово, заря… Если бы мы… гм… не встречались, то я бы взял тебя в тайную канцелярию. Так запудрить мозги… Не только Кастеллету, в общем-то, – и Фарр почесал затылок. – Я даже боюсь спрашивать, на стороне ли ты еще империи.
Аврора закрыла сумочку, отставила на тумбу и упала боком на подушку.
– Раз ты подслушивал… То я могу не отвечать?
– Это правда? Что Сваль из твоего мира?
– А мне почем знать? Я предположила, – Ро перевернулась на спину и закинула ноги звездой, совершенно забыв, что поясок пеньюара остался где-то у двери. – Фарр… почему вы – люди – такие странные? Разве нельзя просто жить, без вот этого всего?
Она сделала неопределенный жест в воздухе, и кристалл выписал краткий танец теней по стенам и отразился от зеркала.
Фаррел подхромал ко второй стороне кровати.
– Подвинься. Я не позволю тебе ночевать с ним под одной крышей один на один.
– А с тобой под одним одеялом, значит, безопаснее?
– А кто не странный? Я даже не знаю, кто страннее: ты, Тиль или Захариус из дома напротив, – перина прогнулась, когда он сел и сдвинул ее ноги вбок. – Я возьму покрывало.
– Тогда переоденься во что-то ко сну, что ли, – пробормотала Ро. – Постель-то чиста так, что скрипит.
Она перекрутилась на бок и закуталась в одеяло.
– Плечо мазала?
– Некогда было все… И сил уже нету. Чак принес какой-то невнятный пробник, там только на палец с занозой и хватит.
– А ну-ка повернись…
– Эй, руки прочь!
– Да я же только помазать…
– Иди покрывало себе возьми. Я не лгала. Ни тебе, ни ему.
– Я знаю. Ты говоришь то, во что веришь, и ты почему-то… веришь в нас обоих. Это как-то даже обидно…
– Почему обидно?
Но Фаррел не ответил, и она уснула, пока он осторожно втирал прохладную мазь в расслабленное плечо.
Когда Аврора проснулась, Фарра рядом уже не оказалось. И был это сон или явь?..
Сумочка от Чака на столе молча кричала, что не было это предрассветным видением… Ни Фарр, ни Чак. Аврора вздохнула и принялась переодеваться.
Кастеллет предложил в качестве примирения цикорру. Какой-то мальчик доставил булочки с дворцовой кухни от Кунста. Под булочки они обсудили партнерские торговые дела. В глаза друг другу не смотрели, старательно делая вид, что предрассветного разговора никогда не случалось, говорили ровно. Но идею собирать и доставлять диковинки Чарльз поддержал, пусть и не горячо, как обычно все иное.
Проблема недостатка товаров решилась сама собой: пришло трое альпурхцев с дерюжками, калебасами и крученой шерстью на продажу. Захариус снова предложил картины, и на сей раз Ро взяла. Ниргаве – а это она была во главе топольцев – даже прикупила одну. Ту, что называлась «Сила воли» и изображала темный силуэт подростка, бредущего по лесной дороге в грозу, Ро повесила в выставочном зале.
Кастеллет даже не попытался подтрунить. Он, вообще, ушел почти сразу после цикорры. Сказал, что «за диковинками». И попытался подмигнуть, как прежде. Вышло так себе.
После обеда пришла доставка из Мерчевиля, и потом Ро засела в кабинете за письма. Самому Хьюго Блэквингу, Гримо, бабуле Вив, Таурону. Кастеллет обещал отправить своим соколом вечерком.
Вечерком же – ужин у Гаррика на троих – Тиль и Чак в студию – и репетиция. Стемнело, строителям и устроителям пришлось прервать работы, и сцена была свободна. Стены благоухали свежей светлой краской, и стало сразу светлее и места больше, хотя дыра в потолке существенно уменьшилась. Чак отправился проводить Тильду до башни, Ро попыталась вылезти на крышу оперы глянуть на звезды, но верхняя дверка была заперта на ключ. Пришлось повздыхать и потащиться домой без сил.
В комнате ждал Фарр с мешками под глазами, а в вазе – все та же гипсофила.
– Ты так не выздоровеешь – сколько можно прыгать по потайным коридорам, – проворчала Ро. – Я бы тебе предложила чаю, на Кастеллет может вернуться в любой момент.
– Все, о чем я мечтаю – это поскорее протянуть ноги, – признал дознаватель.
– Я тоже. Тебе бы еще под ногу подушку положить… Постой, подложу. Эй, ты и сегодня пижамы никакой не взял?!
– А что такое пижама?
– Ох, темнота ты, темная твоя светлость… Знаешь, я как-то не планировала, что став «просто друзьями», мы будем спать в одной кровати.
Фаррел зевнул.
– Ох, Ро, мы спали в одной кровати еще когда были врагами… Не делай из мухи слона.
– Я делаю из мухи слона, по-твоему?!. Даже мне теперь не говори про нареченных!
Вот так они и стали жить: Фарр приходил тайком через кабинет по ночам и они засыпали, перекинувшись парой слов перед сном. А утром она пила кофе с Кастеллетом и обсуждала дела торговли и искусства.
И теракта будто бы никакого не планировалось. А вместе с тем… что Чак, что Фарр были подозрительно задумчивы за всеми этими разговорчиками.
Лавка с труднопроизносимым названием Tu peux venir quand tu veux делалась все более популярной. Правда, местные ее окрестили «Тю пёкс», и дело с концами. Ро сдалась и заказала новую вывеску, чтобы не щеголять опасным знанием.
К концу месяца в «Тю пёкс» можно было приобрести и жир морских медведей, и розовые браслеты-светилки из мигмара с моря Духов (все началось с того, что Фарр написал ювелиру, чтоб привести в приличный вид Аврорину защитную ларипетру), и вино с вулкана острова Сольдо, и вяленый овечий сыр из Бубильона, и, конечно, кружева бабули Вив. Гримо лично доставил презепе «дворец Чудесного Источника», а вот «явления Видящего» так и не нашел.
Презепе планировалось вручить в качестве подарка императрице перед премьерой. Ро убедила Тиль произнести восхвалительную речь.
Стольный дышал предвкушением праздника и полнился разноперыми приезжими. Гаррик солировал в своем понемногу улучшаемом «От пуза» до ночи, из лапшичной «Руззи» то и дело доносился смех, лавочки улицы Третьего Луча могли бубрики солить на зиму.
Репетировали, когда у строителей был перерыв на обед. Захариус травил байки вместо того, чтоб сидеть молча, и режиссеры Гаррик и Ро решили: пусть так оно и будет.
А Опера становилась все больше похожа… на классическое представление Авроры об Опере. И теперь поджилки тряслись, когда она думала, во что ввязалась. Это если в принципе не думать о вероятном теракте.
И вот… настал великий день премьеры. Под оконченный купол подняли люстру – в трех круглых желобках горел жир морских медведей.
И она, в розовом платье и с диадемой, выглядывает из-за портьеры украдкой… В полный ярко освещенный зал, где и партер, и пять лож, и золотые вензеля на стенах, и белые кресла, которые этот самый свет делает какими-то… нездешними. Ро теребит закрытый браслет-светилку и думает, что именно эту люстру будет удобно уронить в зал. Правда, противовесы есть по всем четырем углам…
– Волнуешься?
Это подошел сзади Кастеллет. Такой… сказочный в темном (впервые) костюме и такой… как прежде. С веселыми и озорными огоньками в глазах.
– Ты великолепна, милый партнер, ты знаешь? – и так искренне, открыто улыбнулся.
Аврора почему-то вздохнула с облегчением. Так не улыбаются люди, у которых камень за душой. Значит, он принял правильное решение. И если люстру и сбросит кто, то не Чак, а Джарлет. А тот у Фарра под наблюдением – дознаватель обещал. И… ничего страшного не случится.
– Я ведь не пела никогда… на сцене, – сказала Ро, заправляя прядь волос за ухо.
И вдруг почувствовала их: пикси. И этот парализующий ужас. Морские медведи! Только этого не хватало!
– Ну, ну, – взял Чак ее ладони в свои. – Никто не поет так, как ты. Половина народу тебя обожает, вторая половина – слышала. Да и я рядом.
Ро усмехнулась. Вот же… болтун и позер.
– Императрица меня не жалует, – покаялась она. – И, боюсь, даже речь Тиль и презент якобы от города… ее не умилостивит.
– Малышка Ис верит, что в тебя влюблен тот, в кого влюблена она, – пожал Чак плечами. – Надо просто, чтобы она поверила, что ты ей не угроза.
Аврора поперхнулась.
– Что, прости?..
– Мы что-то придумаем, не думай ни о чем, кроме Авроры, – снова подмигнул Кастеллет и убёг.
Ро шумно выдохнула и поджала губы. Что за… Морские медведи, нет, ну серьезно?!
А на сцене Тильда начала свою речь.
Это очень странно, что страх отступает только тогда, когда делаешь шаг в самую безнадежную пропасть, просто потому, что нет выбора. Потом терять уже нечего, ты плывешь в моменте и… понимаешь, что пикси ушли. Что ты – победил, пусть и из последних сил, но сейчас ты… реешь в полете, и тебя ничто уже не умертвит.
Пусть звезды сияют с дрожью -Меня не напугаешь, смерть!.В сердце – лишь лед и горечь.Я соколом вхожу в пике.
Вот и эти строки обиженная Винни-Карабос пропела.
Вот и расставание Авроры и принца Филиппа по требованию ревнивого короля-отца, и его сцена, покорившая романтичностью всех зрительниц зала, что еще не влюбились в Кастеллета очно:
Ты как за тысячу веков,Ты страшно далека,Ты – из приснившихся стиховПоследняя строка.Строка, которой поутруНе вспомнить, не забыть.Ушла, как парус на ветру,За горизонта нить.*
