Текст книги "Загадочная наследница"

Автор книги: Кэтрин Коултер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 13

Тучи нависали низко. Дул холодный ветер. Но дождя не было.

Гаррон, растирая руки, сказал Тапперу, что должность привратника по-прежнему за ним и что ему придется держать ухо востро. Старик гордо кивнул и расправил костлявые плечи. Гаррон расставил королевских солдат по стенам, приказал оставить решетку поднятой, а мост – опущенным. Днем еще две дюжины жителей Уорема притащились в замок. Все изголодались и были оборваны, но при виде покоившихся в ножнах мечей и жарившегося на вертеле мяса немного приободрились, а кое-кто даже смеялся, и во всех глазах светилась надежда. Гаррон никогда раньше не раздумывал на подобные темы, но сейчас ему казалось, что надежда – это вещь ощутимая, то, что он мог чувствовать и даже обонять в самом воздухе.

Возвратилось и с дюжину солдат, тоже раненных. Мерри очистила и перевязала раны, а Гаррон допрашивал всех по очереди, но никто ничего не знал.

Алерику удалось соединить оба отряда. Обошлось без разбитых голов и ссор. Каждый получил задание и принялся за работу.

Но больше всего Гаррона обрадовало появление молодой женщины, приковылявшей во двор с двумя мальчишками. За ними плелись три измученных пса с опущенными хвостами. Женщину звали Элайн. Мужу удалось вывести семью из Уорема и спрятать в Гленском лесу. Сам он вернулся в бой.

– Мой муж убит, – прошептала Элайн, склонив голову.

Гаррон надеялся, что Таппер или Миггинс смогут сказать, где похоронен муж несчастной. Пока он разговаривал с Элайн, Мерри напоила детей и собак молоком козы, присланной королевой Элеонорой. До него донесся ее голос:

– Айво, Эррол, как мы назовем козу, которая дает такое вкусное молоко?

– Эриком. Так звали моего отца, – выпалил Айво. – Плохой человек убил его, после того как он спрятал нас, а сам пошел воевать. Это хорошее имя. Ма плакала и плакала, когда он не возвратился. Я не плакал! Я мужчина. А Эррол ревел. Он еще маленький.

И не важно, что это была коза. С тех пор ее все звали Эриком.

Элайн, чьи глаза уже не были полны страха и скорби, услышав слова сына, повернулась и присела перед Мерри в реверансе:

– Спасибо, миледи. Мы видели, как охотились лорд Гаррон и его люди, но не знали, кто они такие, и я побоялась выйти. Но мы были так голодны и замерзли, что мне уже было все равно. Но тут я увидела мулов с тюками. – Элайн вздохнула и прижала к себе мальчиков. – А собаки пошли за нами. Теперь никто не будет голодать. Мы так рады оказаться дома! Я ткала шерсть и шила на весь замок. Вижу, что здесь все ходят в лохмотьях. Если мне дадут ткани, я смогу сшить новую одежду. Да и Талия уцелела, слава Богу. Она тоже прекрасная швея. Мой муж Эрик… – она сглотнула слезы, – был хорошим человеком.

Мерри легонько коснулась ее плеча. «Миледи?» Нужно поправить ее, нужно…

– Я позабочусь, чтобы у тебя были иглы и нитки. Но сначала ты должна поесть и отдохнуть. И твои малыши тоже.

Она наклонилась, чтобы погладить собак.

Мерри уже успела развернуть все тюки до единого. Три мула были нагружены съестными припасами, еще один – семенами для огорода, черенками розовых кустов и пряностями. Пятый и шестой – рулонами сукна, иглами и, благослови Боже милое личико святой Катерины, тремя саженцами груши и яблони, корни которых были обернуты влажными тряпками. На глазах Мерри выступили слезы благодарности и умиления.

Обнаружив свечи, она запела от радости. Но вот мыла нигде не было. А ей так хотелось искупаться. Что же, она умела варить мыло. А судя по запахам, исходившим от всех людей, включая и ее саму, следовало сделать это прямо сейчас, хотя сомнительно, что она сможет уговорить их помыться, чего они не делали и в лучшие времена.

Работа кипела. Сэр Лайл и его люд и отправились на охоту вместе с тремя бывшими солдатами Артура, знавшими все тропинки в лесу и места, где водилась дичь. Все остальные мужчины рубили деревья, чтобы сколотить раскладные столы, скамьи и кровати.

Мерри поднесла Роберту Бернеллу сладкого вина, которое тот привез от короля, и улыбнулась, наполняя деревянную чашу Гаррона, одну из дюжины, присланных королевой. Он протянул ей горшочек.

– Я слышал, как ты сетовала на отсутствие мыла. Вот. Все, что осталось.

Она одарила его прелестной белозубой улыбкой, которая очаровала его и согрела душу. Она видела, как моется Гаррон, и позавидовала тому, что у него есть мыло. Теперь он поделился с ней!

– В мавританской Испании я понял, что предпочитаю быть чистым, чем ощущать, как вши ползают по волосам, – пожал плечами Гаррон.

Она уставилась на горшочек как на драгоценность короны. Гаррон рассмеялся:

– Возможно, тебе пригодится рецепт? Я купил это мыло в Марселе. Мне говорили, что в него, кроме оливкового масла и золы, кладется и лаванда.

– Мой отец однажды подарил мне мыло из Марселя… – выпалила она и, прикусив губу, понюхала содержимое горшочка. – Я чувствую запах лаванды. Попытаюсь, но не знаю, где ее найти. Может, здесь найдется розмарин… хм, я должна подумать, милорд.

«Пожалуйста, не спрашивай, пожалуйста, не спрашивай»…

Конечно, он так и бурлил вопросами, но, слава Богу и ангелам его, только кивнул.

– Я переделаю список того, что нам понадобится, когда поедем в Уинторп. Благодаря королю он станет намного короче.

– Хорошо, что отец научил тебя писать.

Это правда. Отец следил за образованием дочери.

Она вспомнила часы, проведенные с отцом Кастусом, который не скрывал своего отвращения, в полной уверенности, что эти занятия – пустая трата времени. Отец еще сказал, что, когда мать Мерри узнает обо всем, разгневается. И рассмеялся…

«Почему моя прекрасная мать так ненавидела отца и собственного ребенка?» – спросила она себя в сотый раз. Но сейчас не время думать об этом.

– Вы должны доверять мне, милорд, – сказала она вслух. – Не тревожьтесь.

Доверять ей? В чем? Она явная лгунья!

Он открыл рот, только для того, чтобы снова его закрыть. Но тут кто-то задал ему вопрос и Гаррон отвлекся.

Весь день Мерри подавала еду в большом зале тем, кто был голоден. То есть всем. Люди сэра Лайда привезли оленя, фазанов, диких уток, а также горы запеченной рыбы.

Когда всех позвали на ужин, женщины снова внесли дощечки с жареным мясом, рыбой и присланными королевой морковью, луком и сушеными фруктами.

Но тут стоявший в дверях Гилпин объявил:

– Смотрите, что сколотили наши люди!

Четверо мужчин внесли новый раскладной стол и две скамьи. Громкие радостные крики раздались в зале, хотя почти никто из кричавших не имел права обедать за раскладным столом.

Начался пир.

Хотя большинство присутствующих сидели на земле перед положенными на камни досками, счастью не было предела. Мерри увидела, как сэр Лайл ошеломленно оглядел зал и, увидев ее, застыл. В глазах его что-то промелькнуло. Что именно? Она не знала.

Он уселся на одном конце раскладного стола и снова нашел ее глазами. А когда она села рядом с Миггинс, а не с Гарроном, брови сэра Лайла вскинулись вверх. Он что, считал ее женой Гаррона? А теперь думает, что она всего лишь наложница, низкородная тварь, недостойная сидеть рядом с ним? И очевидно, недостойная уважения и внимания сэра Лайла?

Мерри оглядела богато накрытый стол и поняла, что не голодна. Она слишком устала, слишком возбуждена, слишком довольна всем и всеми. Она не помнила, чтобы когда-то еще чувствовала себя так же, как сегодня. Конечно, она надзирала за работой женщин в Валкорте, но там все знали, что делать, и делали это с охотой. Все наставляли ее, любили и оберегали, потому что она была их маленькой хозяйкой.

Но не здесь. Не в Уореме. И это стало откровением. Впервые в жизни в ней нуждались.

Глядя на Гаррона, жевавшего мясо и внимательно слушавшего Роберта Бернелла, она тоже испытывала какие-то неизведанные ощущения. Этим человеком можно восхищаться. Этому человеку можно доверять. А ведь он так молод!

Она всегда поражалась невероятному самообладанию отца, но теперь понимала, что Гаррон Керси, граф Уорем, обладает не меньшим самообладанием. Она давно знала, что большинство мужчин в душе буйны и неукротимы, но Гаррон никогда не даст волю этим эмоциям без особой необходимости, вроде той, когда он спас ее в лесу.

Гаррон доел вареные овощи и поискал глазами Мерри. Оказалось, она уснула, положив голову на костлявое плечо Миггинс.

Он нахмурился. Следовало настоять на том, чтобы она сидела рядом с ним, особенно после всех ее трудов. Но Бернелл без устали молол языком, передавая советы, якобы от короля, хотя было ясно, что все они исходили от самого Бернелла.

Гаррон выпил сладкого вина и позволил себе отрешиться от мыслей о долге и ответственности.

Бернелл громко удивлялся, как это незаконная дочь священника сумела добиться такой преданности окружающих.

– Вижу, она сидит со слугами. Полагаю, так и подобает девице подобного происхождения.

Гаррон подумал, что это вовсе ей не подобает, хотя не мог сказать, почему именно.

– Может, она сидит со слугами, опасаясь, что мы начнем рыгать прямо на ее добрую еду.

Бернелл не рассмеялся, поскольку обладал прискорбным отсутствием чувства юмора.

– Хм, незаконная дочь священника, – повторил он, жуя мягкий ржаной хлеб. – Поразительно, что ваши люди приняли ее как свою, делают, как она велит, и никто не подумает ослушаться ее.

Гаррон кивнул.

Бернелл задался вопросом, где будет спать сегодня ночью. Вряд ли ему предоставят удобную кровать. Может, Гаррон ожидает, что он завернется в одеяло и уляжется на столе, прямо здесь, в зале, среди храпящих людей? Не слишком утешительная мысль.

Гаррон встал и высоко поднял чашу. Разговоры в зале постепенно стихли.

– Наша благодарность королю Англии! Пусть Эдуард Первый еще долго правит нашей землей! – прокричал он.

Зал наполнился приветственными криками. Поскольку чаш на всех не хватало, многие просто салютовали королю и передавали друг другу деревянный ковш с элем.

Мерри, разбуженная воплями, поняла, что нужно добавить к списку побольше деревянных чаш. И эль тоже! Она умеет делать эль!

Она глотнула эля из ковша и решила, что ее эль куда лучше.

Гаррон снова поднял чашу.

– Мы выживем. Отстроим заново все, что разрушено. Снова станем сильными и тогда найдем и убьем врага – Черного Демона. Я также собираюсь поехать в Уинторп и скупить все чаши в городе!

Послышался смех, и Мерри, довольная услышанным, улыбнулась и, когда в ее руках снова оказался ковш, выпила несколько глотков эля.

– Я решил, – объявил Бернелл Гаррону, – что мой долг навестить вместе с вами два ваших владения, Ферли и Рэдсток.

Гаррон снова кивнул.

– Собственно говоря, так приказал король. Он опасается, что Черный Демон захватил ваши замки или уничтожил их. – Бернелл обгрыз кость, прежде чем швырнуть ее собаке. – Королю будет меня недоставать, но я должен убедиться, что вас везде хорошо принимают. Да, таково его повеление. Он сказал, что если замки уничтожены, тогда он подумает, как поступить.

И что это означает?

– Может, Черный Демон – шотландец? – проговорил Гаррон. – Поскольку государь желает втоптать шотландцев в грязь, это обстоятельство взбесит его настолько, что он решит послать сюда войско. Да, возможно, он и сам его поведет, с развевающимися знаменами и под вой рожков!

– Надеюсь, я не различил нотки иронии в вашем голосе, милорд, – сухо заметил Бернелл.

Глава 14

«Иронии?!»

Лорд Гаррон покачал головой и улыбнулся, увидев, как голова Мерри лежит на худых коленях Миггинс. Она снова спала.

– У меня нет кровати для вас, сэр, – сказал он. – Мебели не осталось, и я посчитал, что раскладной стол и скамьи более важны для вашего комфорта.

Хотя Бернелл ожидал этого, новость все же оказалась отвратительной. Но он примирился с неизбежным.

– Я этого опасался и потому привез с собой много одеял. Наша великодушная королева наслаждается, составляя списки, а ее фрейлины добавляют все новые пункты. Она умеет все сделать как полагается, наша добрая королева. Только вот тратит слишком много чернил на промежуточные списки.

– Помню, ее величество настаивала, чтобы ее дамы тоже составляли списки, для лучшего контроля, – сказал Гаррон. – Большинство леди не умеют писать, так что она заставляла их диктовать списки писцу. Но поскольку они и читать не умеют, непонятно, как прочтут то, что в этих списках написано. Так что вряд ли они могут быть полезны.

– Пф! – фыркнул Бернелл. – Совершенно абсурдная вещь – леди, знающая грамоту, хотя я, естественно, никогда не скажу ничего подобного нашей прекрасной королеве.

– Пожалуй, действительно не стоит. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы спать на одеялах в хозяйской спальне. По крайней мере там тихо. Мерри говорит, что мыла нет во всем замке. Она собирается завтра же сварить.

– Мерри… – медленно протянул Бернелл. – Интересное имя для бастарда какого-то священника. Милорд, она ведет себя и держится как леди. Говорит как леди. Я нахожу это крайне странным.

– Признаю, в ней есть некая загадка.

– Хм, – буркнул Бернелл. – Бастард есть бастард. С другой стороны, она кажется куда более обворожительной, чем остальные мои знакомые леди. Я вижу в ней доброту, энтузиазм и немалые знания. Говорите, она загадка? Почему вы употребили именно это слово, милорд?

– Можете представить ее толстой?

– Ни в коем случае!

– Мерри! Проснись! – окликнул Гаррон. – Королевский секретарь желает поблагодарить тебя за великолепный обед.

Миггинс тронула девушку за плечо. Та встрепенулась, и даже на расстоянии Гаррон увидел в ее глазах проблеск смущения и страха, прежде чем она осознала, что находится в полной безопасности.

– Мерри!

Она неспешно поднялась, одернула платье, пригладила волосы и подошла к нему.

– Что ты думаешь о нашем новом раскладном столе? – спросил Гаррон.

– Чудесный, милорд. Но у нас нет кровати для благородного и доброго посла государя. Гилпин говорит, что Алерик собирается завтра же сколотить две кровати. Одна – для вас, сэр.

Бернелл от удовольствия покраснел. Посол!

Он всегда верил в свое призвание, и красноречие было одним из многих его талантов, но стать послом… всегда оставалось мечтой сердца. Он буквально просиял и расплылся в улыбке.

– Спасибо за превосходный обед! А что случилось с твоим отцом?

– Он погиб в день Страшного суда.

– Кажется, я слышал, как ты называла это днем Опустошения, – закинул удочку Бернелл.

Выражение лица девушки мгновенно приняло непонимающее выражение.

– День Страшного суда, опустошение – какая разница? – бросил Гаррон, не отрывая взгляда от девушки. Бернелл с его острым умом испытывает ее, старый ублюдок.

А Бернелл внимательно рассматривал ее, особенно волосы.

– Сожалею о смерти твоего отца, тем более что ты осталась совсем одна. И что теперь будешь делать, дитя мое?

Гаррон сообразил, что готового ответа у нее нет.

– Как я уже сказал, сэр, она пока что ведет здешнее хозяйство и, как всем видно, в этом преуспела. Что будет дальше? Посмотрим.

– Знаешь, кто первым назвал это днем Страшного суда? Черный Демон?

Мерри повернулась и крикнула:

– Таппер! Кто первым назвал это днем Страшного суда?

– Черный Демон! Когда сидел на своем огромном боевом коне во главе отряда своих людей, объявил, что явился, дабы осуществить день Страшного суда и покарать нас, если не отдадим ему серебряные монеты. Потом сказал, что пощадит нас, если лорд Артур выступит вперед и сдастся, признав все свои преступления. Но лорд Артур к тому времени был уже мертв. Только Черный Демон не поверил Элкинсу, начальнику гарнизона лорда Артура. Тогда Мерло посмеялся над ним, и все солдаты ему вторили, считая себя в полной безопасности и вообразив, что перед ними напыщенный щеголь! Все были уверены, что даже после смерти сэра Артура смогут выдержать осаду.

– И правильно верили, – кивнул Бернелл. – Уорем не так легко взять. Как же Черный Демон ухитрился проникнуть в крепость?

В зале стало тихо. Все прислушались.

– Предатель провел нескольких солдат через потайной ход, ведущий на берег, – вздохнул Таппер. – Пока Черный Демон угрожал солдатам и все внимание было устремлено на него, изменник не дремал. Когда Черный Демон закончил речь, внутри уже было достаточно солдат, чтобы захватить Уорем. Никто не сообразил, что Черный Демон разделил отряд. Страшный день, сэр, страшный…

Таппер повесил голову.

– А кто придумал называть его Черным Демоном? – поинтересовался Бернелл.

– Он сам себя так назвал, – откликнулся Таппер. – Сказал, что это его имя и что мы никогда не забудем его, если доживем, чтобы поведать обо всем, что здесь было.

Бернелл долго молчал, поглаживая подбородок.

– Кто-нибудь знает этого человека?

Присутствующие горячо заспорили. Наконец повар Баллик громко прокричал:

– Нет, сэр, никто не знает! Он не снимал шлема! Был одет во все черное, а его конь – настоящее чудовище, тоже черный как смоль!

– А его штандарт?

В зале снова поднялся шум, но никто не помнил штандарта.

– Я ничего не знаю о серебряных монетах, украденных, по мнению Черного Демона, сэром Артуром, – поклялся Гаррон.

– И сколько же всего было монет?

Гаррон понял, что Бернелл думал о доле короля.

Глава 15

Он проводил Бернелла в хозяйскую спальню. За ними следовал слуга Бернелла Дилкин, худощавый старик с согбенными плечами и страдальчески-терпеливым лицом. Дилкин тащил кипу одеял. К облегчению, но не удивлению Гаррона, он увидел, что Мерри успела убрать и вычистить большую комнату, которая теперь была абсолютно пуста, отчего шаги эхом отдавались от каменных плит. Дилкин привык спать на полу, он всегда проводил ночи у кровати господина. Гаррону вдруг показалось, что слуга и господин с совершенно одинаковым выражением лиц обводят взглядом комнату.

Когда он вернулся в большой зал, к нему подобралась Миггинс. Рядом тут же оказался Таппер.

– У вас счастливый вид, милорд.

– Полагаю, я счастлив.

Гаррон представил большой зал таким, каким он будет к Михайлову дню. Настоящим залом большого замка: на полу свежестью пахнущий тростник, полный набор раскладных столов и скамей, даже резной стул для лорда и господина!

Он услышал сопение и храп спящих и улыбнулся.

Старуха нерешительно переминалась с ноги на ногу.

– Что тебе, Миггинс? Таппер, почему вы не спите? Что-то случилось?

Таппер и Миггинс переглянулись. Старуха кивнула и, набрав в грудь воздуха, произнесла:

– Незадолго до смерти вашего брата я слышала, как он рассказывал приезжему рыцарю о вас. О том, как вы схватили убийцу за горло, оторвали от земли и сломали шею, прежде чем он смог подобраться к королю на шесть шагов. Он гордился вами, милорд. Очень гордился.

Откуда Артур об этом узнал?

В этот момент Гаррон видел двенадцатилетнего брата. Он показывал шестилетнему Гаррону, как управляться с мечом.

– Я не знал, Миггинс. Спасибо, что сказала.

– Вы считаете, что смерть брата была трагедией, – помедлив, продолжала Миггинс. – Что он умер по непонятной причине. Но мы с Таппером не верим, что его сердце просто перестало биться. Все было так странно: лорд Артур весело смеялся и в следующую минуту просто упал головой на стол. Мертвый. Мы… мы считаем, что лорда Артура отравили.

– Но беда в том, что никто не может этого доказать, – добавил Таппер.

Мир Гаррона покачнулся. Яд? Брат умер, потому что кто-то его отравил?

Он вспомнил истории о том, как многие правители в Святой земле боялись яда больше, чем меча. И сейчас чувствовал, как сердце забилось болезненно медленно, словно вот-вот остановится.

– Но почему?!

– Если он был отравлен, милорд, может, тот, кто его убил, знал о серебре и хотел его заполучить? – предположил Таппер.

Маггинс осторожно положила руку на плечо Гаррона.

– Не только мы с Таппером уверены, что он был отравлен. Есть и другие. Мы всего лишь хотели, чтобы вы знали. И держали ухо востро, особенно здесь, в Уореме. Проверяйте еду и эль.

Гаррон слепо уставился в пустую кружку. Неужели кто-то попытается отравить и его? Но по какой причине? Он даже не знал о серебряных монетах!

Проклятое серебро!

Голова Гаррона раскалывалась. Подняв глаза, он увидел, что за ним наблюдает Мерри. О да, они обо всем рассказали ей, еще до того, как решились подойти к нему. Это она посоветовала во всем признаться? Чтобы он был поосторожнее? Чтобы защитить его?

– Спасибо за то, что сказали мне, – кивнул Гаррон, поднимаясь. – Я последую вашему совету.

Наверное, стоит обо всем сообщить Бернеллу, но пока что у него не хватало сил осознать все по-настоящему. Нужно время подумать.

Он поманил пальцем Мерри, и они вместе пошли к открытым дверям зала, в которые лился прохладный вечерний воздух.

Гаррон впервые осознал, что девушка рядом с ним не маленькая, семенящая мелкими шагами особа. Нет. Она была высокой. Макушка доходила почти до его носа. Длинноногая, стройная… и держится с достоинством, которое больше не пытается от него скрыть.

Они вместе подошли к лестнице, ведущей к узкой дорожке вдоль стен, окружавших внутренний двор. Внешние стены были толщиной в восемь футов. Эти – фута на два уже. Когда они добрались до верха, он взял ее руку и помог подняться.

Мерри расправила юбки леди Анны и подняла лицо к полумесяцу, висевшему над Гленским лесом, и к звездам, усеявшим небо. Воздух был тяжелым, что предвещало грозу. Она вдохнула запах моря и ощутила соль на языке.

– Удивительно, что они не уничтожили лестницы. Смотрите, лестницы, ведущие на внешние стены, тоже нетронуты.

– Я тоже об этом думал, – кивнул Гаррон, прислонившись к стене и задумчиво глядя на девушку. – Я мог бы пригрозить сбросить тебя на землю, если ты не скажешь мне правду. Здесь высоко, сама знаешь. Или отдам тебя Алерику. У него просто дар убеждать мужчин – и женщин, полагаю, – честно излагать все, что он хочет узнать. Что ты об этом думаешь?

– Думаю, это было бы крайне расточительно с вашей стороны, милорд.

«Расточительно?!»

Гаррон едва не рассмеялся. И все же, кажется, расслышал дрожь в ее голосе. Она его боится? Но ведь она его не знает! Он может быть одним из тех, кто говорит спокойно, даже любезно, прежде чем нанести удар. А может, она вообще его не боится. Кто скажет наверняка?

Он протянул ей руку. Мерри, немного помедлив, взяла ее. Пока они шли по дорожке к выходившей на море стороне замка, Мерри поняла, что не желает рассказывать, откуда пришла.

Он прежде всего человек короля и верен Эдуарду. К чему ему знать, что она наследница Валкорта? Может, король и не принудит ее выйти замуж за Джейсона Бреннана, но, вне всякого сомнения, выберет мужчину, который принесет наибольшую пользу именно ему. Продаст ее сам, как ранее намеревалась это сделать мать. Но ведь таков обычай, верно? Брак – способ приобрести богатство, земли и власть, а также связи и союзников, не более и не менее. Она не хотела возвращаться в Валкорт. Пока не хотела. Не была готова опустить голову, покорно принять ярмо и примириться со своей судьбой.

А здесь, в Уореме, у нее кружится голова от радости и гордости. Здесь она не последний человек. Здесь люди ждут ее приказаний. Полагаются на нее.

«Пожалуйста, Боже, позволь мне остаться хотя бы ненадолго, хотя бы недели на две. И когда все это закончится, я не стану жаловаться».

Она ведь знает себя, не так ли? Она будет жаловаться, но не в молитвах к Господу.

Интересно, жив ли здешний плотник, а заодно и каменщик? Что же, это дело Гаррона, не ее, да будут благословенны кривые зубы святого Леонарда.

– Расточительно, говоришь?

Она взглянула на его профиль, едва различимый в тусклом свете, и вспомнила, как он сражался с сэром Халриком. Уже тогда она знала, что он победит, и это произошло бы, непременно произошло бы, не сбеги сэр Халрик. И он сразу увидел ее насквозь, понял, что она лжет, и потребовал правды.

Он повернулся, и в его ленивом взгляде не было и тени угрозы. Как трудно отвести от него глаза. От его черных волос, которые безжалостно ерошил ветер. От глаз, куда более светлых, чем ее собственные. Так похожих на летнее небо…

– Да, расточительно, милорд. Алерик тоже считает меня полезной. Утром я помогу Пэли набивать матрацы. Может, один из них будет отдан вам… кстати… – Она нахмурилась. – Вы очень молоды.

– Не слишком. Ты уже знаешь, что мне исполнилось двадцать четыре.

– А сколько лет было вашему брату?

– Артур старше меня на шесть лет. Слишком молод, чтобы умереть. Ты согласна с Таппером и Маггинс? Тоже веришь, что кто-то его отравил?

– Откуда мне знать?

Ее лицо застыло.

«Солги, только гладко и без запинки».

– Честно говоря, меня не было в зале, когда это случилось. Я была на кухне и знаю только то, что мне рассказали.

– Ты никудышная лгунья. Тебе нужны уроки. Нет-нет, не стоит больше врать. Это ты посоветовала Миггинс и Тапперу все мне рассказать?

– Конечно. Если это действительно яд, хочу, чтобы вы знали об опасности. У вас есть другие братья и сестры?

Гаррон покачал головой:

– Спасибо, я буду осторожен. Кроме меня и Артура, было еще трое сыновей и две дочери, но все умерли.

– Жизнь очень трудна, особенно для детей, – вздохнула она.

«И для всех остальных».

Он остановился, и оба залюбовались Северным морем, спокойной поблескивающей водой. Внизу находилась дверь в потайной ход, ведущий к берегу.

– Вы хорошо сложены, милорд! – неожиданно выпалила Мерри.

– Молод и хорошо сложен? – уточнил Гаррон.

– Чистая правда, и вы сами это знаете.

– Разве? Пытаешься меня отвлечь?

– Правда не может никого отвлечь. И это не комплимент, а просто наблюдение.

– Может, поделишься со мной другими своими наблюдениями?

– От вас хорошо пахнет.

Она заметила, как смешливо дернулись его губы, но он равнодушно пожал плечами:

– Я всегда ненавидел грязь, особенно на себе. И это все, что ты можешь сказать? Что от меня не воняет?

– Не только. Но если я скажу все, вы так раздуетесь от тщеславия, что не пролезете в двери! А теперь послушайте: я составила список всего, что нужно сделать в замке. Список у меня в голове. Если Роберт Бернелл даст мне обрывок пергамента, я все запишу и покажу вам.

Гаррон глянул на нависшие тучи, несущиеся к морю и уже закрывшие луну, и повернулся к Мерри.

– Хотя твое платье слишком коротко, ты тоже юна и хорошо сложена.

Мерри усмехнулась. Это она хорошо сложена?

– Ты всегда носишь косу, хотя еще не замужем. Мне нравятся маленькие косички, которые ты вплетаешь в большую косу. Я насчитал целых три.

Мерри коснулась волос.

– Мой отец тоже любил косички.

– Где ты спала до того, как пришел Черный Демон?

– В маленькой комнатке, отведенной отцу.

Гаррон рассек рукой воздух.

– Ты слишком умна. Когда скажешь мне правду? Когда откроешь, кто ты? Когда явилась сюда? Каким образом здесь оказалась и почему тебя не убили? И что все это означает?