Текст книги "Легенды Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Не задумываясь о возможных последствиях, молодой священник сконцентрировал свою внутреннюю энергию и насытил ею матрицу перехода. Внезапный толчок, исходивший от Портала, едва не оглушил его и не лишил чувств, воздействуя на жизненную силу. Лишь ценой огромных усилий он сумел освободиться.

Арилан, задыхаясь, рухнул на пол и там, в пыли, пролежал несколько минут, прежде чем сумел подняться на подгибающиеся ноги и через дверь ризницы выбрался на свежий воздух. Он привалился к стене старой церкви. Грудь его тяжело вздымалась, но постепенно дыхание вновь выровнялось.

Он побрел по мощеным улицам назад, в собор, радуясь наступившей темноте, в которой был менее заметен его потрепанный вид и грязь на одежде. Должно быть, сейчас он куда больше похож на углежога, чем на священника…

К тому времени, как он добрался до собора, вечерняя служба уже закончилась. Незамеченным он проскользнул к себе в комнату и опустился на колени, вознося благодарственную молитву Богу. Живой и здоровый… слава Тебе, Господи.

* * *

Прошло несколько дней после его встречи с портным, и лишь теперь Денис сумел урвать время для посещения раввина, и то после вечерней службы, когда уже совсем стемнело. Он выяснил, что удача или благожелательный Господь оказались куда добрее к нему, чем он заслуживал. Иудейская община Ремута, хотя и немногочисленная, все же была самой большой в Гвиннеде, и лишь здесь у него имелся шанс отыскать знатока Талмуда. Все началось около сотни лет назад, когда первые иудеи-торговцы прибыли сюда с земель мавров. Им дозволили остаться и открыть здесь свои лавки, поскольку они везли на продажу специи и шелка; кроме того, различия между ними и христианами были не столь очевидны, пока Церковь была занята преследованиями Дерини. Шло время, за первыми поселенцами последовали их семьи, а также другие беглецы с юга, – немногие, кто слишком устал от горячей пустыни и готов был смириться со всем, с чем угодно, даже с зимним холодом и весенними ливнями, на которые так щедр Гвиннед.

Они, разумеется, не нуждались в священниках, и Денис сильно сомневался, что когда-либо прежде встречал иудея до того, как к нему подошел и обратился этот портной. Как отнесется их раввин к посещению священника? Хотя отношения между Церковью и местными иудеями всегда были в рамках вежливости, но с обеих сторон они сопровождались определенной неловкостью; и те, и другие предпочитали без нужды не общаться с противоположной стороной.

Вот почему Денис предпочел нарядиться в обычную мирскую одежду. Позже, если все пойдет хорошо, он скажет раввину, что он священник, ибо тогда это уже не будет иметь никакого значения; тот либо примет его, либо нет. Его брат Джамил носил одежду почти того же размера, что и Денис, и ему уже случалось одалживать у того вещи. Более того, Денис прикинул, что вполне способен обойтись и тем, что уже имелось в его комнате. Штаны, сапоги, домотканая рубаха, плащ и наконец шапочка, которая скроет тонзуру… больше он ни в чем не нуждался. Где-то в глубине его души еще жил проказливый мальчишка, склонный ко всевозможным авантюрам, и именно этот мальчишка сейчас радовался предстоящему приключению, когда Денис выбрался за стены собора и вернулся к старой разрушенной церкви. Оттуда, припомнив указания, данные ему портным, он двинулся прямиком к обиталищу раввина Кеффира.

Сам по себе дом этот ничем не отличался от прочих зданий в иудейском квартале. В окнах свет не горел, но все же он поднялся по ступеням и постучал, а затем приготовился ждать. В окне мелькнул огонек, словно кто-то там шел, держа в руке свечу. Затем изнутри донесся голос:

– Уже закрыто, время позднее! Приносите сапоги завтра, я починю их поутру.

При чем тут сапоги?

– Я пришел не насчет обувки. Я… я ищу раввина.

– Так, значит, это вы сами нуждаетесь в починке? Ну что ж, для таких дел я открыт… всегда открыт. Подождите минутку.

Когда дверь распахнулась, Денис остолбенел. Подобно всем богобоязненным иудеям, раввин Кеффир никогда не брился, но, в отличие от многих из них, у него была не редкая неопрятная клочковатая бородка, а роскошная, ухоженная борода, ниспадавшая почти до пояса. Теперь она уже почти вся побелела, ибо раввин прожил на свете много долгих лет, и борода не скрывала его возраст. Его пальцы постоянно играли с длинными прядями, поглаживая их с любовью и привязанностью. До конца жизни Денис не забудет этого зрелища…

– Итак, чем я могу вам помочь?

Денис не мог ответить на этот вопрос напрямую.

– Я ничего не понимаю. Если вы раввин, то зачем хотите чинить мои сапоги?

Старик не мог скрыть усмешки.

– Так ведь и раввину нужно зарабатывать себе на жизнь, разве не так? Иди вы думаете, что они платят мне за bracha?

Денис не привык слышать иврит в устной речи, и у него ушло несколько мгновений на то, чтобы вспомнить: это слово обозначает благословение.

Раввин заметил его колебания.

– Вы меня простите, что спрашиваю, но вы ведь не иудей, не так ли?

– Нет. Нет… Вас это беспокоит?

Раввин пожал плечами, – сложное телодвижение, при котором плечи его ушли назад, а борода, наоборот, выпятилась вперед. Густые брови, которые другому человеку вполне сошли бы вместо усов, удивленно приподнялись.

– Беспокоит? Нет, конечно, не беспокоит. Но… вы уж простите, что я говорю с вами так откровенно… Все-таки весьма странно видеть христианина, который явился ко мне со своими проблемами. У вас ведь для этого имеются свои собственные священники, вы знаете об этом? – Он опять помолчал, а затем, похоже, все же принял какое-то решение. – Ну что ж, входите, входите, я уж точно не смогу в этом разобраться, пока вы стоите одной ногой на улице. Заходите, присядем в кабинете и посмотрим, смогу ли я и в самом деле вам чем-нибудь помочь.

Арилан, совершенно ошеломленный, переступил порог и закрыл за собой дверь. Единственный свет в комнате, если не считать свечи в руке Кеффира, исходил из-под другой двери, ведущей вглубь дома, но даже при столь скудном освещении гость обнаружил, что и впрямь находится в мастерской сапожника, да еще и не слишком роскошной. Повсюду здесь были расставлены низенькие скамейки и валялись обрезки кожи, так что Денису пришлось аккуратно пробираться среди этого нагромождения, следуя за старым раввином к дальней двери. Он до сих пор не мог убедить себя, что вся эта затея не была большой ошибкой. Чему он может научиться у человека, который зарабатывает на жизнь починкой сапог?

Задняя дверь вывела их в кухню, служившую одновременно и столовой, скудно обставленную, но весьма опрятную. Здесь оказалась жена старика. Она с удивлением воззрилась на Дениса, а затем приветливо улыбнулась, обнаружив, что ее супруг шествует следом.

– Эй, Гиттель, я тут привел юношу, у которого какие-то проблемы. Мы посидим у меня в кабинете. Ты согрей нам вина со специями, хорошо?

Гиттель ничего не сказала, но согласно кивнула и улыбнулась Арилану. Он попытался улыбнуться ей в ответ.

– А теперь, мой юный друг, пойдемте сюда, – раввин показал на открытую дверь слева и вновь жестом предложил Арилану следовать за ним. Там, на столе, стояла лампа, которую раввин зажег от своей свечи, после чего задул саму свечу.

Лампа горела ненамного ярче, и все же Арилан смог оглядеться по сторонам, – и с трудом сдержал изумленный возглас. Здесь было больше книг, чем он видел за все время своего обучения в семинарии! Дрожа с головы до ног, он подошел к одной из полок. Его пальцы бездумно поглаживали корешки толстых томов, обводя очертания букв, которые он с таким трудом учил много лет.

«Господи Иисусе, сколько книг! Может, он и впрямь способен мне помочь?»

С огромным трудом он заставил свое сердце биться ровнее, а дыхание успокоиться, но погасить восторженный блеск в глазах так и не сумел. Денис обернулся к раввину.

Старик наблюдал за ним с нарастающим изумлением:

– Да кто вы такой, наконец? И чего хотите от меня?

– Я…

– Вы ведь священник, верно? Из свиты архиепископа?

– Как… откуда вы это знаете? – Денис не на шутку перепугался. Как мог этот старик так быстро разгадать его?

«Боже правый, может, он знает и то, что я Дерини?»

– Ну же, успокойтесь, вы побелели, как полотно. Ничего страшного, что вы священник, знаете ли. Просто я не ожидал таких гостей. А насчет того, откуда мне это известно… Ну, среди вас, христиан, лишь священник способен распознать иврит, и если человек этим так зачарован, то значит, он достаточно умен, и ему самое место в свите архиепископа. Так что садитесь, и не надо смотреть на меня с таким огорченным видом. – Он повысил голос. – Гиттель! Неси же скорее вино! Нашему юному другу пора выпить добрую кружечку!

Гиттель показалась на пороге с кувшином в руке.

– Да успокойся, несу! Ты же не думаешь всерьез, что стоит только взмахнуть рукой и закричать: «Вина!», как вино само по себе и появится. Ему еще нужно нагреться!

Она исчезла за дверями, но тут же вернулась с двумя полными кружками. Одну протянула с улыбкой Арилану, а затем другую – раввину. При этом она попыталась нахмурить брови, но улыбка все равно одержала верх.

– Только не засиживайся допоздна, ладно? – ласково попросила женщина. – У тебя был долгий день.

С этими словами она закрыла за собой дверь, оставив раввина и священника в одиночестве.

Арилан обхватил кружку руками, скорее чтобы согреть душу, нежели тело. Он глубоко вздохнул, а затем мало-помалу выпустил воздух из легких.

Когда он отчасти восстановил внутреннее равновесие, то отпил горячего вина. Все это время он ощущал на себе пристальный взгляд раввина, но старик ничего не говорил, а лишь дул в кружку, чтобы остудить вино, а затем также принялся потягивать его.

Так они сидели еще несколько минут, каждый занятый своими мыслями. Наконец раввин прервал молчание.

– Ну вот, теперь вам полегчало. Я не собирался вас пугать. А теперь скажите мне, юный друг… кстати, у вас есть имя?

Арилан растерянно заморгал, и улыбка появилась на его губах.

– Ну да, разумеется. Меня зовут Денис.

Не было никакой беды в этом признании: весьма распространенное имя.

– Ну что же, Денис… Точнее, я должен обращаться к вам отец Денис, верно? – Арилан кивнул. – А я раввин Кеффир. Кеффир означает «молодой лев» на иврите, но полагаю, вы это знаете и без меня? – В общем-то, это не было вопросом. – Мои родители питали на мой счет удивительные иллюзии, когда я родился. Разумеется, теперь я уже могу именоваться разве что старым львом, но гриву все еще сохранил, – все это время он, не переставая, поглаживал свою бороду, – а в эту пору жизни уже слишком поздно менять свое прозвание.

Денису с каждым мигом раввин нравился все больше и больше. Тот напоминал ему брата Меарада, с таким удивительным терпением относившегося к своему ученику. Он смущенно улыбнулся.

– Ну, вы знаете, монахи часто берут себе новое имя, когда приходят в монастырь. Старое имя они забывают, в знак того, что расстаются с прежней жизнью. Но мы, священники, обычно не делаем этого, и оставляем то имя, которым нарекли нас родители.

– Ах, да, священники… Но простите, не слишком ли вы молоды для священнослужителя?

Денис покраснел. Еще многие годы моложавая внешность будет доставлять ему проблемы, пока наконец он не обретет вид зрелого и достойного ученого мужа. На миг он пожалел, что бороды давно вышли из моды, и эта мысль вновь заставила его улыбнуться. С запозданием он вспомнил, что так и не снял шапку, и теперь стянул ее с головы, обнажая тонзуру.

– Уверяю вас, я действительно священник. Может, я и впрямь молод, – на самом деле мне двадцать два года, – но наставники были довольны моими успехами и дали мне разрешение досрочно принести обеты. Я был должным образом посвящен в сан!

При этих словах он не сумел сдержать чуть заметной торжествующей улыбки… слишком живы еще в памяти были воспоминания об испытании мерашей.

Раввин также улыбнулся, хотя по его лицу это было сложнее определить: борода почти полностью скрывала губы.

– Хм, хм, наставники хорошо обучали вас, как я вижу. Мне доводилось общаться со здешними семинаристами, и многие из тамошних преподавателей – видные ученые. А вы, похоже, владеете ивритом куда в большей степени, чем это требуется вам для отправления службы. Так все же скажите мне, что привело священника к раввину?

Голос раввина ничуть не изменился при этом вопросе, но Денис вновь ощутил, что на ментальном уровне кто-то мягко, но уверенно пробует его защиты, – в точности как тогда, при встрече со старым иудеем у разрушенной церкви. И воскресив тот день в памяти, он осознал, что, как и тогда, ему поможет только полная искренность.

– Я случайно зашел сюда несколько дней назад… Мне еще не доводилось бывать в этой части города… и я встретил человека, который сказал, что мне следует увидеться с вами. Я не знаю его имени.

– Человек, вы говорите? И вы его совсем не знаете? Но почему этот человек послал вас ко мне? Может, вам лучше начать с самого начала? В Талмуде говорится… – Денис невольно дернулся, не успев сдержать свой порыв. – …что начало – это всегда самое сложное. Но с другой стороны, ведь начало уже положено.

Раввин Кеффир откинулся на стуле и приготовился ждать, позабыв об остывающей кружке вина, которую держал в руке. Другая рука по привычке обрела убежище в густой бороде. Вид длинных пальцев, раз за разом поглаживающих волнистые белые волосы, вверх и вниз, вверх и вниз, оказывал успокаивающее, почти гипнотическое воздействие на взволнованного священника. Он глубоко вздохнул и рассказал раввину обо всем: как он впервые услышал о Талмуде, о том, как сурово обошелся с ним отец Джоссет, и как был добр к юному ученику брат Меарад, и о том, какое зачаровывающее воздействие всегда оказывала на него эта закрытая, недоступная область знаний. Он с трудом удержался от признания, что является Дерини…

Наконец Денис замолчал и, посмотрев на Кеффира, увидел, что тот улыбается.

– Денис, друг мой, вы хоть понимаете… имеете ли вы хоть малейшее представление, о чем вы меня просите? Даже для человека, у которого нет никаких иных занятий, изучение Талмуда может занять целую жизнь. Но ведь вы священник, у вас есть свои обязанности, свои начальники… – раввин Кеффир покачал головой, и Денис огорченно вздохнул. Он тоскливым взглядом окинул эту комнату и с каждой новой книгой, что попадалась ему на глаза, печаль его делалась все горше.

Он едва не пропустил мимо ушей следующие слова Кеффира:

– Но знаете ли, для вас совершенно необязательно овладевать Талмудом. На самом деле все, что вам в действительности нужно, это подружиться с ним. – Он помолчал, чтобы дать Денису время освоиться с этой новой мыслью, а затем проговорил: – А этого, мой юный друг священник, довольно, и более чем довольно на один день. Час нынче поздний, и хотя вы молоды, я, увы, уже слишком стар и нуждаюсь в отдыхе. И без того Гиттель будет ворчать на меня. Может, вы, священники и правильно делаете, что никогда не женитесь. – Но он говорил это с улыбкой, и Денис понял, что раввин шутит. Не было никаких сомнений в том, что Кеффир и Гиттель любят друг друга, и если он чуть-чуть и завидовал им, то лишь потому, что сам он был повенчан с Церковью, а когда Церковь гневалась, то любовь забывалась вмиг.

– Возможно, вы могли бы прийти в этот Шаббат – то есть в субботу, – после обеда?

Денис кивнул.

– Вот и славно. Очень хорошо. Тогда приходите. Я вас познакомлю, и вы сможете начать свою дружбу с Талмудом.

Вино, поздний час, напряжение, – все это ударило Денису в голову. С трудом удерживая зевок, он еще раз кивнул, и раввин Кеффир провел его через темную обувную лавку прямо на улицу. Он даже толком не помнил, как добрался до собора и вернулся к себе в комнату.

* * *

– Ну, так расскажите же мне, что такое Талмуд?

И вновь Денис со старцем сидели в кабинете раввина; яркий свет субботнего полудня озарял комнату сквозь единственное крохотное, плохо застекленное окно. Денис едва лишь успел присесть, и тут же от изумления чуть не подскочил вновь при столь неожиданном вопросе. А затем он расслабился, догадавшись, что это опять некое испытание, на сей раз уже не для того, чтобы проверить, достоин ли он вообще обучения, но чтобы понять, с чего следует это обучение начинать.

– Мне говорили, что Талмуд – это записи споров, которые на протяжении многих столетий вели между собой раввины по вопросам законов… Что-то около тысячи лет, насколько я помню… может быть до восьмого века после рождества Христова.

– Ну, в общем, так оно и есть на самом деле, – согласился раввин, – хотя последние из записанных обсуждений, – это куда лучшее и подходящее слово, нежели споры, – скорее всего имело место около пятисотого года. Но Талмуд – это нечто большее, чем обсуждения или даже споры по поводу законов, «Талмуд» означает учение, и в подлинном смысле Талмуд – это наука о том, как следует жить и действовать в этом мире.

Это было не совсем то, чего ожидал Денис; тем не менее, за эти годы он повзрослел и возмужал. Теперь его волновал весь обширный мир вокруг, и интересовали знания ради себя самих, а не просто новые способы, как одержать верх в споре.

– Старик, что послал меня сюда, сказал, что в Талмуде содержатся все законы, которым должны следовать иудеи.

– И вновь это чистая правда. В Талмуде мы можем найти закон или, по крайней мере, совет относительно того, как действовать практически в любой жизненной ситуации, как нам следует поступать и как поступать не следует. Это равным образом относится и к нашим взаимоотношениям с людьми, и ко взаимоотношениям с Богом. Мы ведь на самом деле не разделяем наши жизни на небесную и земную их часть. «Следует всегда жить во имя Неба», – процитировал он. – Позвольте привести вам один небольшой пример.

Он потянулся куда-то назад и с одной из полок достал книгу.

– Это малая часть Талмуда, именуемая Baba Metziah, одна из частей, посвященных законам о собственности. Как и почти весь Талмуд, написана она местами на иврите, но в основном на арамейском. Вы знаете, в чем состоит разница между ними?

Денис кивнул.

– Разумеется, я сам изучал лишь иврит, но монахи и священники мне всегда говорили, что арамейский от него отличается, хотя и не могли объяснить, чем именно.

– Арамейский был языком повседневного общения людей в те дни, когда создавался Талмуд. В ту пору иврит использовался в основном для молитв, и лишь образованные люди понимали его. Это напоминает то, как сегодня используют латынь. Итак, части Талмуда – основные положения закона, что мы именуем Mischnah, – написаны на иврите, в то время как дискуссии раввинов по вопросам этого закона – Gemarah – большей частью используют разговорный язык, то есть именно арамейский, но оба этих языка достаточно близки между собой, чтобы вы могли ощутить их вкус.

И вновь раввин Кеффир уводил Дениса в сторону от искушения овладеть этим чуждым умением. Денис почувствовал это и ощутил разочарование, ведь он был полон решимости изучить все, что ему под силу.

«Даже если я никогда не смогу закончить учебу, то я мог бы – как он это назвал? – подружиться с Талмудом. Это уж всяко лучше, чем быть полным чужаком!»

– Вот, к примеру, первая строка сего трактата: Shnayim ochzin b'tallis, то есть два человека пришли в суд и принесли таллис – молитвенный коврик, что может означать любую одежду или иной предмет. Один утверждает: «Я нашел его», а другой говорит: «Я нашел его». Один говорит: «Он принадлежит мне», а другой возражает: «Он принадлежит мне». Итак, мы видим, что нет никаких доказательств правоты одного из них, нет никаких иных свидетельств, и потому закон велит нам сделать так, чтобы первый из них поклялся, что его доля не меньше половины, и второй также должен поклясться, что его доля не меньше половины, v'yachluku, и они делят его. Это означает, что они должны продать спорный предмет и разделить деньги между собой. Пока вы в состоянии понимать иврит, не так ли?

Денис во время чтения заметно притих.

– Я вполне разбираю слова, но большая часть смысла ускользает. Такое впечатление, что вы должны объяснять мне все через слово… и дальше будет так же?

Раввин негромко засмеялся.

– Боюсь, что дальше будет куда хуже. С этой части мы почти всегда начинаем, потому что ее легко истолковать. Но все равно должен найтись человек, который даст необходимые пояснения. Утверждают, что если хотя бы одно поколение не станет изучать Талмуд, то он будет навсегда утрачен, ибо после никто и никогда не сможет понять его вновь.

Он указал на полку у себя за спиной, где стояло около тридцати фолиантов.

– Видите эти книги? Каждая из них – том Талмуда. – Он начал наугад вытаскивать тяжелые тома. – Вот, к примеру, Sanhedrin – высшие судебные законы, а вот Chullin – чистая и нечистая еда. А, вот этот, должно быть, заинтересует вас – Berrachot – о природе и видах благословений, молитв и тому подобного. Есть и иные… Мое собрание далеко не полно. Подозреваю, что Талмуд целиком не собрать и по всему Гвиннеду, но мы справляемся. И все же, несмотря на его немалые размеры, Талмуд приходилось сокращать. Столько лет, столько людей, которым было, что сказать… а иудеи, знаете ли, любят поговорить. – Он сделал многозначительную паузу, и оба засмеялись.

– Теперь вы понимаете, каким образом можно использовать Талмуд? Если двое людей придут ко мне как к судье и пожелают спросить совета: кому из них владеть некоей вещью, которую они нашли, то у меня есть способ и подсказка, как вынести правильное решение. В этом и заключается роль раввина: он судья общины.

– Ну да, конечно, – отозвался Арилан. – Это объясняет многие намеки, которые я встречал во время учебы. Со своей стороны, у нас имеется канонический закон, по которому мы живем, хотя, по-моему, он не настолько подробен, чтобы указывать, как делить найденную одежду. Но вы совершенно правы: думаю, меня куда больше заинтересовал бы том о благословениях… Мы можем коснуться этой темы?

– Несомненно. Все книги разнятся между собой и посвящены различным темам, а вам лучше всего отведать каждой из них понемногу. Итак, давайте начнем с Berrachot – с благословений. Мы считаем, что все исходит от Бога и, соответственно, когда мы используем нечто принадлежащее Богу, то должны благодарить его. Вот здесь, – раввин наугад раскрыл фолиант, – раздел, относящийся к благословению плодов. Мы видим, что разные плоды требуют разных благословений, и потому возникает первый вопрос: что отличает их между собой?

Вдвоем они склонили головы над страницей, заполненной рядами странных букв, соединявшихся в причудливые узоры. Один задавал вопросы, другой давал пояснения. В тот самый момент, когда угасающий свет заставил их сделать перерыв в занятиях, раздался стук в дверь, заставивший наставника и ученика, вздрогнув, вернуться к реальности.

– Кеффир! Уже очень поздно, а ты еще должен сотворить Ma'ariv! – это Гиттель звала своего супруга готовиться к вечерним молитвам.

– Как быстро пролетело время! Когда я был моложе, Шаббат длился для меня бесконечно. Мне казалось, вечер никогда не наступит. А сейчас я был бы только рад, если бы он стал вдвое длиннее… Вот видите, что возраст делает с нами, Денис? Послушайтесь моего совета: оставайтесь молодым. Проживете дольше.

– Кеффир!

– Ладно, ладно, еще минутку! Денис, вы придете на следующей неделе? Мы продолжим наши занятия.

Ни за что на свете Денис бы не упустил такой возможности.

* * *

Несколько месяцев миновали таким образом. Если кто-то из вышестоящих прелатов и обратил внимание на частые отлучки Арилана по субботам, то ему об этом ничего не сказали. Он старался не пропускать ни одной из важных церковных служб, а также посещал большую часть малых богослужений, но всякий раз, когда у него выдавалась такая возможность, он покидал дворец архиепископа через неприметную дверь в библиотеке, чтобы его знакомые пребывали в уверенности, будто он поглощен учеными занятиями. Меньше всего Денису хотелось подвергать себя риску быть обнаруженным при использовании деринийского Портала.

Но то ли наконец относительно него возникли какие-то подозрения, – возможно, кто-то решил, что он встречается с женщиной, – или это было чистейшим совпадением, он так никогда и не узнал… но как-то раз по осени Дениса вызвали в кабинет архиепископа. Когда он опустился на колени, дабы поцеловать пастырский перстень на протянутой руке, то внешне казался совершенно спокоен, хотя внутри дрожал, как осиновый лист.

– Сын мой, я только что получил послание от моего собрата, архиепископа Валоретского. Он сообщает, что нуждается в священнике, который бы взял на себя заботу о пастве в новом приходе, а у него нет ни единого человека на примете. Он попросил меня прислать ему кого-нибудь, и первым делом я подумал о вас.

– Обо мне, ваша милость?

Архиепископ улыбнулся.

– Да, Денис, о вас. Ваши познания существенно выросли с тех пор, как вы появились здесь, но мы решили, что вы нуждаетесь в том, чтобы расширить свой опыт и лучше познать реальный мир. Вы должны испытать на себе, что такое забота о пастве, научиться выслушивать их исповеди, решать проблемы, познать их души и сердца. Опыт работы приходского священника сослужит вам в дальнейшем добрую службу. Согласны ли вы, отче?

В голосе епископа явственно звучали стальные нотки. Прелаты такого ранга не привыкли к отказу, в особенности когда их подчиненным предлагается шанс пойти на повышение. Денис прекрасно сознавал, что если он желает когда-нибудь подняться в церковной иерархии, то ответ может быть лишь один.

– Разумеется, ваша милость!

– Вот и отлично. Тогда ступайте к себе и собирайте вещи. Вы уедете завтра.

– Завтра, ваша милость?

– Да, да, завтра. И без того письмо из Валорета порядком задержалось, а его милость архиепископ Валоретский никогда не отличался долготерпением. Чем скорее вы попадете туда – с моим рекомендательным письмом, – тем будет лучше для вас.

Денис вздохнул, – постаравшись, чтобы это ускользнуло от внимания его собеседника, – и вновь преклонил колени.

– Как вам будет угодно, ваша милость.

Закружившись в водовороте сборов и прощаний, Денис не успел даже нацарапать записку раввину Кеффиру, чтобы объяснить происходящее. Ему и прежде случалось пропускать занятия, но он всегда ухитрялся известить об этом своего наставника, чтобы раввин не ожидал его втуне.

А у него по-прежнему оставалось так много вопросов!

* * *

Прибыв в Валорет, Арилан немедленно направился на поклон к своему новому покровителю. В дороге ему на ум пришла одна мысль: Джамил как-то говорил ему о том, что в Валорете имеется Портал, хотя откуда это было известно его брату, Денис не имел ни малейшего представления.

Воспользовавшись им, можно было попасть в старую деринийскую церковь рядом с домом Кеффира. С Божьей помощью и изрядной долей осторожности он по-прежнему сможет продолжать свои занятия…

В субботу Арилан поприсутствовал на богослужении, а затем попросил несколько часов свободного времени для уединенных размышлений. Архиепископ нахмурился: рано или поздно Арилану придется осознать, что жизнь приходского священника во многом отличается от мирного существования церковного ученого-схоласта, но все же отпустил Дениса. Проявляя чудеса осторожности и на ментальном уровне проверяя, чтобы вокруг не оказалось посторонних, Арилан пробрался в ризницу, где – если Господь ответит на его молитвы – должен был обнаружиться Портал. Вскоре он ощутил знакомое покалывание и понял, что Портал действительно существует и находится в рабочем состоянии. Он уже приготовился к переносу, как вдруг внезапная мысль пронзила его:

«Развалины, старой церкви должны быть пустынны, но что если кто-нибудь окажется здесь, когда я вернусь?»

Ризницей редко пользовались в часы, свободные от богослужений, но всегда оставался шанс, что в самый неподходящий момент сюда зайдет кто-то из священников или служек и заметит неладное.

В этот момент Денис уже готов был отказаться от своего замысла, но затем решился: если он сумеет появиться из Портала всего лишь на краткий миг, чтобы оглядеться по сторонам и тут же вернуться, то у него есть шанс остаться незамеченным и потом осуществить обычный перенос. Разумеется, это потребует неимоверных затрат энергии, но он молод и полон сил, наделен быстрыми юношескими рефлексами и вскоре оправится. Чтобы потренироваться, он назначил себе испытание: перенестись в развалины церкви, осмотреться там и спустя мгновение вернуться в Валорет, а затем так же быстро – обратно в церковь. Создав в своем сознании необходимую установку, он претворил эту задумку в действительность.

Денису и впрямь удался этот подвиг: хотя и с большим трудом. Он едва удержался на ногах, чуть не рухнул на пол и долгое время не мог отдышаться.

«Да, конечно, я сумею сделать это, если понадобится. Но от всей души надеюсь, что такой нужды, не возникнет!»

Его душевное смятение, перемешанное с облегчением, было столь велико, что он не замечал ни грязи, ни паутины в старой церкви и, небрежно отряхнув пыль с одежды, вышел наружу через дверь ризницы.

В переулке он вновь задержался, чтобы восстановить дыхание, после чего быстро направился по знакомым улицам иудейского квартала к дому раввина Кеффира, где тот уже, как обычно, дожидался своего ученика.

– Денис! Заходи, заходи. А я почему-то сомневался, что ты появишься сегодня. Входи и садись.

С этими словами раввин провел его в свой кабинет. Но вместо того чтобы открыть трактат, над которым они корпели последние дни, Кеффир уселся на стул напротив Дениса и принялся внимательно его разглядывать. В душе Арилана нарастала тревога, и наконец Кеффир опустил глаза и тяжело вздохнул.

– Денис, Денис, друг мой… Я высоко ценю твою горячность, твою страсть к познаниям, но неужели ты не сознаешь, какому огромному риску подвергаешь себя? Он того не стоит. Ты знаешь, иудеи принимали смерть за Талмуд и за Тору, но у тебя нет никаких причин делать это. Я думаю, игра зашла слишком далеко, и ты должен немедленно ее прекратить.

Денис побледнел.

– Что… что вы имеете в виду? О каком риске вы говорите?

Кеффир вновь испустил вздох.

– Ты не заметил, что всего десять минут назад на улице шел дождь?

На сей раз у Дениса едва не остановилось сердце. Раввин заметил замешательство на его лице и продолжил:

– Ты пришел сюда и должен был идти от собора не меньше получаса под проливным дождем, однако ты не только не промок, но у тебя пыль на одежде! Ты что, способен проскальзывать между каплями? С другой стороны, если ты явился откуда-то из другого места, где никакого ливня не было, тогда, разумеется, твоя одежда должна была остаться сухой. Однако… – по привычке Кеффир заговорил певучим голосом, каким обычно толковал Талмуд, – как бы ты мог сделать это, если не благодаря магии? Магии Дерини? Я неплохо помню историю. Существовали некогда… врата? порталы?.. Да, Порталы… которые Дерини использовали, чтобы перемещаться из одного места в другое, и тогда они вполне способны пропустить дождь и даже его не заметить. А если эти Порталы хорошо спрятаны и их используют не слишком часто, тогда, разумеется, там вокруг будет полно пыли. Могу ли я предположить, что где-то здесь поблизости ты обнаружил именно такой Портал?