Текст книги "Шалунья"
Автор книги: Кэтрин Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 4
Морган промчался через следующий вагон, уворачиваясь от попадавшихся на его пути пассажиров и проклиная тот факт, что ему предстояло преодолеть ещё с полдюжины вагонов, прежде чем он достигнет почтового, где в большом сейфе находились деньги, золото и другие ценности. В жемчужно-сером предрассветном тумане сквозь запачканные сажей стекла разобрать что-нибудь было почти невозможно. Не было ни всадников в масках, ни звуков или вспышек выстрелов. Но поезд медленно и со скрипом все ещё двигался, и неприятное ощущение под ложечкой, которое у него всегда было предчувствием несчастья, становилось всё сильнее.
Он находился между вторым и третьим вагонами, когда поезд снова сильно дёрнуло. Пытаясь сохранить равновесие на узкой площадке, соединяющей вагоны, Морган предпринял отчаянную попытку за что-нибудь схватиться. На какое-то ужасное мгновение ему показалось, что он встретит свой конец под колёсами поезда.
Судьба оказалась добра к нему, правда, в довольно причудливой манере. Когда опора выскользнула из-под его ног, Морган, упав с высоты своего роста, с размаху уселся верхом на металлическую перекладину. Он ударился с такой силой, что из лёгких вылетел весь воздух. Это обстоятельство и спасло его от позора, потому что он просто не смог издать вопль, который, вероятно, услышали бы все, живущие на огромном пространстве между двумя побережьями. Острая боль пронзила его, а перед глазами засветились яркие, похожие на фейерверк звезды. Хотя он проклинал все на свете от боли, его утешало то, что он никогда серьёзно не думал заводить семью, ибо теперь, вероятно, лишится такой возможности.
Согнувшись пополам, держась за железную перекладину одной рукой и за ушибленную часть тела – другой, Морган сумел провисеть так до полной остановки поезда. Собрав всю силу воли, он с трудом поднялся. Ставшие ватными ноги подгибались, голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Он просто чудом остался жив, хотя теперь ему угрожала перспектива остальную часть жизни провести евнухом.
Оглушённый болью, Морган вопреки всякой логике сразу взвалил всю вину на Хетер:
– Это она во всём виновата! Эта проклятая женщина приносит несчастье! Её неуклюжесть так же заразна, как чума! Сначала я вылетаю из своей постели, а теперь практически кастрирован!
Все ещё ворча себе под нос, Морган вскарабкался в поезд и торопливо заковылял через оставшиеся вагоны к почтовому. Повезло бы так и дальше. Пока никаких признаков ограбления не было. Может быть, непредвиденная остановка поезда была вызвана каким-нибудь препятствием на железнодорожном пути.
Слабая надежда испарилась при виде небольшой группы всадников, несущихся галопом мимо окон вагонов. Рассвело, и можно было разглядеть, что они были в низко надвинутых на лоб шляпах и цветных платках, закрывавших нижнюю часть лица. Все были вооружены.
– Чёрт возьми! Хорошенькое начало дня! – пробормотал Морган, вытаскивая своё оружие, что сразу же спровоцировало отчаянные вопли у нескольких пассажирок.
Не обратив на это никакого внимания, он добрался до последнего вагона, находившегося непосредственно перед почтовым, и остановился, раздумывая, как быть дальше. В дверь проскользнул Дрейк. Он вопросительно взглянул на Моргана, заметив следы смазки на одежде друга.
– Какого чёрта ты ползал под вагонами, пока я карабкался по крышам?
Морган сердито сверкнул на него глазами.
– Я поскользнулся, но это тебя не касается. Удалось пересчитать наших, охочих до денег, друзей?
– Двое впереди. Тот, что следил за машинистом, уже выведен из строя. Его сторожит кочегар, готовый врезать ему ещё, если тот пошевелиться. Второй идёт по вагонам, собирая добычу. Я думаю, мы сможем поймать его, после того как позаботимся о его товарищах, если до этого его не схватит кондуктор. Предполагаю, что четверо занимаются почтовым вагоном – по двое внутри и снаружи.
Морган кивнул:
– Я лезу в вагон, а ты займись остальными.
На расстоянии нескольких вагонов от того места, где находился Морган, Хетер грубо нарушала его совет. Когда вооружённый бандит в маске потребовал от неё добычу, она наотрез отказалась помогать ему.
– Если вам нужна шкатулка с моими драгоценностями, можете сами лезть за ней под полку! – гневно сообщила она ему. – Очевидно, у вас нет никакого представления о том, как трудно доставать что-нибудь оттуда. Возможно, вам и вашим товарищам следовало задуматься об этом, прежде чем нападать на поезд, пока пассажиры находятся в постелях. Если бы вы подождали ещё час-другой, все бы встали и оделись, и полки снова переделали бы в сиденья.
Получивший столь яростный отпор преступник свирепо сощурился на неё из-под нахмуренных бровей. К тому же ему приходилось несладко, так как он был вынужден трясти ногой, отбиваясь от рычащего Пиддлса. Он посмотрел вниз:
– Леди, это маленькое злобное существо, кусающее мои лодыжки, принадлежит вам?
– Этот храбрый пёс защищает свою хозяйку, так что вам следует быть поосторожнее, – предупредила она.
– Что бы вы сказали, если бы я сделал из него коврик? – пригрозил грабитель.
Хетер гневно сверкнула глазами и вызывающе вздёрнула подбородок.
– Я вижу вас насквозь, грубый, неотёсанный негодяй! – Она нагнулась, схватила Пиддлса на руки и гордо посмотрела в лицо своему мучителю.
– Так-то лучше, – сказал он. – В вашем распоряжении пять секунд, чтобы передать мне ваши лучшие безделушки и деньги, или же я понаделаю в вас обоих очень много дырок. Можете начать с этих красивых серебряных серёг и рубинового кольца, которые надеты на вас.
– Это гранат, кретин вы этакий, – сердито поправила она, сдёргивая кольцо с пальца. – А серьги платиновые.
Он пожал плечами и протянул свободную руку ладонью вверх:
– Ну что ж, сколько-нибудь-то они стоят, даже если не драгоценные. Теперь ваши денежки, и побыстрее.
Бормоча проклятия, от которых её мать упала бы в обморок, Хетер сунула руку под подушку в поисках сумочки. Она хотела открыть её, но бандит вырвал сумочку у неё из рук и открыл сам. Высыпав содержимое на полку, он нахмурился.
– Это все? – спросил он недоверчиво. – Занюханные десять долларов и несколько монет? Послушай, лапочка, а ты путешествуешь налегке?
– Это все, – сообщила она ему категоричным тоном. – Бери и проваливай, проходимец.
– О, будь спокойна, я возьму все вместе с этими хорошенькими часиками, – сказал он, сгребая маленькую кучку в раздувшийся парусиновый мешок, привязанный к его поясу.
– Надеюсь, ты сгоришь в аду! – выкрикнула она ему вслед, когда он двинулся дальше в поисках более богатой добычи.
– Меня это не сильно беспокоит, если только дьявол не возьмёт туда женщин с такими же острыми языками, как у тебя, – откликнулся он.
Дрейк вступил в перестрелку со своими бандитами, а Морган, прострелив замок почтового вагона, ворвался в него, перекатываясь и стреляя. Он сразу обезвредил одного бандита, выбив у него револьвер. Другой отскочил от сейфа, но попал под огонь моргановского кольта. Проводник почтового вагона и охранник лежали без сознания среди вороха почты.
– Надеюсь, вы не против моего незваного прихода, ребята, – заметил Морган с напускной беспечностью. – Теперь поднимите руки повыше и держите их так, пока я поговорю с моим товарищем.
Морган подобрался к открытому окну, из которого до его появления бандиты выбрасывали мешки с деньгами.
– Дрейк, эти двое у меня на мушке, – позвал он.
Одновременно со вспышкой огня он услышал, как выругался Дрейк.
– Чёрт возьми! Вот дерьмо! Морган, они уходят! Их трое. Иду за ними! Встретимся в Додже!
– Эй! Брось сначала верёвку! – крикнул Морган.
Верёвка, уложенная витками, влетела в окно. Послышался удаляющийся топот копыт.
– А теперь, ребята, давайте посмотрим, как вы умеете вязать узлы. – Морган бросил верёвку мужчине, не получившему ранений. – Тебе выпала честь связать своего кореша. Сделаешь это хорошо – избавишь меня от необходимости надеть петлю тебе на шею и подвесить к потолку.
Отступив, Морган внимательно следил за действиями бандитов. Первый был уже надёжно связан, и Морган увязывал руки второго, когда услышал слабый шорох у себя за спиной. Не успел он повернуться, как что-то твёрдое ударило его по затылку. Перед глазами закружился туман, в котором мелькали жёлтые пятна, а затем наступила полная темнота.
Морган медленно приходил в себя, полный дурных предчувствий. Он ощущал сильную головную боль, словно в черепе у него была трещина. Осторожно, как человек, боящийся самого худшего, Морган приоткрыл веки и был ослеплён солнечным светом. Он застонал, машинально пытаясь поднести руку к источнику боли, но вдруг осознал, что не может этого сделать. Ему понадобилось ещё несколько секунд, чтобы понять: он лежит на полу почтового вагона, связанный по рукам и ногам.
– Вы никуда не пойдёте, мистер, так что расслабьтесь, – посоветовал ему голос откуда-то сверху.
С трудом открыв глаза, Морган увидел пару ног и длинный ствол ружья, направленный ему в грудь. Охранник почтового вагона с небрежно забинтованной головой хмуро смотрел на него. Пистолет Моргана был у него за поясом.
– Мы схватили тебя и одного из твоих дружков. Жаль, остальным удалось удрать, – сообщил он ему.
– О черт! – простонал Морган разочарованно. – Они удрали?
Ошеломлённый охранник смотрел на него, ничего не понимая.
– Я, конечно, слышал, что попавшие в беду не выносят одиночества, но думал, что ты будешь рад их бегству. Существует же какой-то кодекс чести даже среди бандитов?
– Не хочу огорчать тебя, но я не бандит. Вы схватили не того человека, и я буду очень признателен, если ты развяжешь меня. Я уже по горло сыт подарками.
Его собеседник разразился резким смехом, отозвавшимся резкой болью в голове Моргана.
– Интересно сохранишь ли ты чувство юмора в тот момент, когда тебе затянут на шее петлю.
– К чёрту все это! – Морган скорчил гримасу, так как охранник продолжал смеяться. – Я смотрю, ты веселишься. Может, я неудачно выразился, но тебе недолго осталось смеяться. Ты, мой ошибающийся приятель, схватил агента компании «Уэллс Фарго экспресс».
Насмешливо дёрнув своими кустистыми бровями, охранник осведомился:
– Даже так?
– Именно так, – серьёзно подтвердил Морган. – Я работаю тайно, чтобы схватить тех самых бандитов, которые напали на поезд этим утром.
– Да-да, а я один из маленьких помощников Санта-Клауса, – сказал охранник, хихикая. – Рад знакомству.
Морган вздохнул:
– Послушай, если ты позовёшь кондуктора, он сможет хотя бы подтвердить, что я – пассажир и не имею никакого отношения к банде, ограбившей поезд.
Охранник пожал плечами:
– Он уже был здесь и сказал нам об этом, но это ещё ничего не доказывает. Мы считаем, что парочка подонков могла ехать в поезде, чтобы помогать изнутри. Особенно учитывая то обстоятельство, что ты был пойман с поличным: карманы набиты деньгами, а в твоей алчной лапе зажат большой мешок с золотом.
Морган растерянно замигал.
– Послушай, подожди минуту. Я даже не дотронулся до этих денег. Я держал на мушке двух бандитов, как кто-то огрел меня сзади по голове.
– Правдоподобная история.
– Ладно, тогда кто же ударил меня? Ты и почтмейстер были холодненькие.
– Не знаю, – ответил охранник. – Может быть, Хэл. Кондуктор, – пояснил он. – Когда я пришёл в чувство, ты лежал в обнимку со всем этим добром, а он стоял нагнувшись над тобой. К тому времени, когда мы связали тебя, Шэд только начинал трепыхаться. Тебе повезло, что никто не получил серьёзных ранений, но мне кажется, ты и без этого заслужил, чтобы тебя повесили.
– Ещё ничего не доказано. Я рад, что никто смертельно не ранен, хотя я в этом никакого участия не принимал. В данный момент меня гораздо больше волнуют мои собственные ранения. Голова просто раскалывается!
– Да-да. Ну что ж, мы сделаем всё возможное, чтобы живым довезти тебя до Доджа и организовать приличное линчевание, – заверил охранник. – А шериф будет очень рад оказать нам эту услугу.
Поезд прибыл в Додж-Сити с опозданием на два часа. Примерно за полмили до города машинист серией паровозных гудков сообщил, что они подверглись нападению бандитов. Не успел поезд остановиться, как на вокзале уже началось настоящее столпотворение. Жители города выбегали из близлежащих магазинов и домов подобно стаям крыс, выскакивающих из затопленных нор, и торопились к поезду. Начальник вокзала беспокойно расхаживал по платформе, а билетный кассир топтался в лихорадочной пляске.
– Кто-нибудь, позовите шерифа! – крикнул из кабины машинист.
– Он уже идёт, – ответили ему из толпы.
– Расступитесь, господа, – приказал шериф Ватсон, проталкиваясь к поезду. Следом за ним шествовали его заместитель, мэр города и местный судья, так что, когда охранник столкнул Моргана со ступенек на перрон, его встретила довольно представительная компания. Второй арестант, все ещё в полубессознательном состоянии, спотыкаясь, вышел вслед за ним, и они оба предстали на всеобщее обозрение.
– Так-так! Что у нас здесь? – прокаркал Ватсон. Морган подумал, что шериф вот-вот начнёт в восхищении потирать руки. Не было никакого сомнения в том, что он уже предвкушал лёгкую победу на перевыборах.
– Привёз пару свежепойманных птиц для вашей тюрьмы, – сказал охранник, гордо, как петух перед курами, выпячивая грудь. – Петь вы их заставите сами, а мы рассчитываем на то, что они скажут, кто были остальные и где они собираются прятать те деньги, которые украли сегодня с поезда.
– О, не беспокойтесь, мы заставим их говорить, – заверил его шериф голосом достаточно громким, чтобы его услышала половина города. – А потом мы повесим их, как они того и заслуживают.
Толпа, приветствуя его слова, одобрительно загудела.
– Однако послушай, Джордж, – сказал судья, – мэр Вебстер изрядно потрудился, пытаясь восстановить репутацию нашего городка, и мы не должны запятнать её самосудом. Эти люди предстанут перед судом, причём судом справедливым, и я лично прослежу за тем, чтобы он состоялся. А уж после этого мы снимем с них мерку для петли.
Ватсон, хотя и без большой охоты, согласно кивнул:
– Совершенно верно, судья Свенсон. Как, по-вашему, сколько времени потребуется, чтобы подобрать присяжных и дать ход делу?
Свенсон с задумчивым видом помолчал с минуту, прежде чем ответить:
– Мы могли бы поторопиться и созвать суд сегодня во второй половине дня, но вам необходимо время, чтобы выведать у этих двоих кое-какие сведения. Кроме того, мы собирались сыграть в покер у Гаса, и мне очень не хочется его пропускать. Вот что я вам скажу: давайте наметим на завтра около десяти утра. И позаботьтесь о том, чтобы арестованным дали хороший ужин сегодня вечером и обильный завтрак утром. Может быть, это будет их последний завтрак, а каждый приговорённый имеет право на приличную последнюю трапезу. Да, и попытайтесь не очень грубо обращаться с ними. Надо, чтобы они были бодрыми на завтрашних торжествах.
– Уж не хотите ли вы, чтобы я взбивал им подушки и рассказал интересную сказочку на ночь? – спросил шериф ехидно. – Или, может, оставить дверь камеры незапертой, чтобы они могли пойти погулять?
Вместо того чтобы обидеться, пожилой судья озорно подмигнул и засмеялся:
– Посмейте только заговорить со мной в таком духе завтра в суде, Джордж. Вы окажетесь в вашей собственной камере за оскорбление суда, прежде чем поймёте, что произошло.
– Скорее всего, твой молоток обрушится ему на голову, Нелс, – захихикал мэр, вызвав своим замечанием вспышку одобрительного смеха у присутствующих.
А вот Моргану было не до смеха. Он надеялся, что по прибытии в Додж найдётся кто-нибудь достаточно разумный, кто поймёт нелепость выдвинутых против него обвинений. Однако с каждой минутой дело принимало всё более серьёзный оборот, особенно учитывая судью Свенсона, рвущегося вынести приговор и проявляющего в то же время доброту и внимание к обвиняемым ради соблюдения приличий и нескольких дюжин лишних голосов на предстоящих выборах. Справедливый процесс? Скорее фарс – это предположение будет вернее. Пародия на правосудие.
Морган повёл взглядом по лицам в толпе, надеясь увидеть среди них Дрейка. Его друг, вероятно, находился в настоящее время на полпути к Техасу, преследуя убегающих бандитов. Бог знает, насколько ему повезёт в поимке кого-нибудь из них и когда он снова объявиться в Додже. Тем временем, если только не произойдёт какое-нибудь чудо, Моргану оставалось жить около суток. Скорее всего, он будет мёртв и погребён, прежде чем появится Дрейк, чтобы свидетельствовать о его невиновности и получить его останки.
Наконец взгляд Моргана упал на знакомое лицо. Хетер Блэйр-Бёрнс стояла на верхней ступеньке вагона со своей возлюбленной дворняжкой на руках. Она выглядела несчастной и растерянной от происходящих событий. Очевидно, она никогда не видела линчующую толпу в действии.
В этот момент к ней приблизился какой-то высокий, рыжеватый, крепкий человек. Хотя Морган не мог слышать, о чём они говорили, он увидел, как Хетер вежливо кивнула. Лицо мужчины расплылось в широкой улыбке. Насторожённость на лице Хетер сменилась выражением полной растерянности, когда он сгрёб её своими крепкими руками вместе с собакой и вещами и закружил вокруг себя. К тому времени, когда Хетер снова оказалась на ногах, она обнаружила, что шляпка потеряна, платье сбилось набок и из под него виднеется несколько дюймов нижней юбки, а Пиддлс вцепился зубами в жилет её отца.
ГЛАВА 5
Когда мир вокруг неё перестал вращаться, Хетер взглянула в искрящиеся смехом глаза того, кто явился причиной её появления на свет. Он был почти на фут выше её, крепкого телосложения, с густой шапкой седых волос с проблесками огненно-рыжего цвета, характерного для его причёски в дни молодости. С ворчащим псом, вцепившимся ему в грудь, широко улыбаясь, раздув щеки и сверкая голубыми глазами, он показался Хетер походим на весёлого великана.
Спокойно освободившись от собаки, он вернул её Хетер.
– Посмотрите на неё! – воскликнул он с восхищённым удивлением. – Да ты превратилась в настоящую красавицу, точь-в-точь как твоя мама в молодости. Ничего общего с той сморщенной крошкой, которую я когда-то держал на руках, – добавил он с улыбкой.
– Спасибо, мистер Бёрнс, – ответила она холодно, проглотив вопросы, вертевшиеся у неё на языке. Не оставил ли он их с матерью только из-за того, что она была такой непривлекательной в младенчестве? Может быть, он взглянул на неё, маленькую, один только раз и, решив, что её внешность не удовлетворяет его ожиданий, убежал в горы, вернее, в прерии? Неужели в его исчезновении была виновата только она? Может, если бы она была мальчиком, сыном, он остался бы?
Лицо Ангуса Бёрнса затуманилось.
– Послушай-ка, что это за «мистер Бёрнс»? Я твой папа, девочка. Я понимаю, что должно пройти какое-то время, пока ты привыкнешь ко мне, поэтому ты могла бы называть меня Ангусом или, как я известен большинству в этом городе, Гасом. Выбирай, что тебе больше нравится.
– Думаю, Ангус меня устроит. Так вас называет моя мать.
Ангус недоверчиво фыркнул:
– Я удивлён, что она не вычеркнула меня из своей памяти с той минуты, когда за мной захлопнулась дверь.
– Я уверена, она с удовольствием сделала бы это, – согласилась Хетер. – Дедушка. и бабушка забыли о вас безо всяких усилий.
– Не сомневаюсь, – мрачно пробормотал Ангус. В следующую минуту лицо его посветлело. – Пошли, дочка. Давай соберём твои чемоданы, посмотрим город, и я покажу, где ты будешь жить в течение следующих нескольких недель. Додж все ещё шумный, не обустроенный городишко, но гораздо более цивилизованный, чем был несколько лет назад. Я думаю, он понравится тебе, когда ты узнаешь его получше, познакомишься с моими друзьями и ещё кое с кем.
Хетер пошла следом за отцом, и первые впечатления вызвали у неё сомнения в том, что радужные предсказания Ангуса сбудутся. На первый взгляд Додж-Сити, небольшой пограничный городок, не был ничем примечателен, за исключением, пожалуй, полного отсутствия красоты. Не мощёные улицы были испещрены глубокими колеями полузастывшей грязи в несколько дюймов глубиной. Все здания были запущенны, в основном тускло-коричневого цвета, потрёпанные непогодами, некоторые были такими покосившимися, что казалось, вот-вот завалятся от лёгкого дуновения ветра.
В центре города не было ни одного дерева или травинки. Вместо вымощенных тротуаров, имеющихся в большинстве цивилизованных мест, в этом жалком подобии города были деревянные мостки, устроенные только перед магазинами. На некоторых перекрёстках были сделаны переходы из досок, но в основном люди брели по щиколотку в грязи, чтобы просто перебраться с одной стороны улицы на другую.
Проходя мимо различных заведений, Хетер отметила про себя, как мало здесь магазинов дамской одежды, чайных, кондитерских, антикварных и ювелирных магазинов и нет ни одного отделения банка. Мелкие магазинчики гордо именовались универмага-ми. Однако в глаза бросалось обилие ресторанов, аптек, танцзалов, бильярдных; были даже пара картинных галерей и оперный театр. Им встретилось также много баров и салунов, при виде которых Хетер нахмурилась с отвращением и растерянностью.
– Мистер… э-э-э… Ангус, – сказала она, – я удивлена, что здесь есть заведения, которые, судя по всему, процветают, несмотря на то, что, как мне известно, продажа крепких спиртных напитков запрещена в штате Канзас уже в течение двух лет.
– Мы не очень считаемся с этим здесь, в Додже, – сообщил Ангус с лукавой улыбкой. – Мэр Вебстер не советуется обычно с губернатором, как ему управлять городом.
– Очень жаль. Лично я верю в полное запрещение подобных заведений и горжусь тем, что являюсь членом Бостонского общества трезвости.
Шаги Ангуса стали менее уверенными, улыбка исчезла с его лица.
– Зная бабушку Блэйр, я этому не удивляюсь. – Он вздохнул, и его шаги опять стали твёрдыми, хотя теперь он шёл медленнее. – Ну что ж, на это я не стал бы особенно надеяться.
– На что надеяться?
– Ты скоро узнаешь, девочка. – Он говорил с шотландским акцентом, слегка растягивая гласные, поэтому слово «девочка» у него получалось как «деевоочкаа».
Пройдя ещё полквартала, Ангус остановился и указал на противоположную сторону улицы.
– Мы перейдём здесь, – сказал он. – Вон наш дом. Иди осторожно, эти доски могут быть скользкими.
Пока они пропускали фургон и двух всадников, Хетер с интересом разглядывала кирпичное здание, на верхней части фасада которого висела вывеска: «Галерея и Гурди Гаса».
– Я знаю, что такое галерея, но что такое «гурди»? – вежливо осведомилась она.
– А, ну, видишь ли, это сокращённо от «хурди-гурди», – ответил он без прежней решительности в голосе.
– «Хурди-гурди»? – повторила она. – Не думаю, что я слышала это слово раньше.
Ангус проворчал что-то, но она не расслышала, а прежде чем Хетер успела задать ему следующий вопрос, ей потребовалось все её внимание, чтобы удержаться на покрытой грязью доске. Все ещё пытаясь отряхнуть комья грязи со своей обуви, она прошла за Ангусом через двусторонние двери в затемнённый зал его заведения.
Ещё до того, как её глаза приспособились к полумраку, царившему в помещении, Хетер почувствовала сильный запах перебродивших дрожжей, и её совершенно неподготовленному взору открылось ошеломляющее зрелище, от которого она буквально разинула рот. От удивления она чуть не выронила Пиддлса.
Прочитав вывеску над входом, Хетер вообразила, что её отцу принадлежит художественная галерея типа картинной. Действительно, на стенах висели картины, но, уставившись на них с раскрытым ртом, она быстро изменила первоначальное, явно ошибочное предположение. Всего в помещении имелась дюжина картин, все необычайно большие и выписанные маслом до мельчайших подробностей. На них были изображены нимфы и наяды в непристойных позах, абсолютно нагие, бесстыдно демонстрирующие свои прелести. Эти крикливые произведения даже отдалённо не имели ничего общего с настоящей живописью, за исключением, может быть, основных элементов, таких, как полотно и краска.
Затем, к своему ужасу, она увидела, что две трети одной стены были покрыты зеркалами, в которых отражались не только картины, но и длинный ряд бутылок со спиртным, стаканы для виски и пивные кружки. Вдоль задней стены помещения протянулась длинная стойка из красного дерева, окаймлённая полосой жёлтой меди. Напротив стойки, вдоль боковой стены располагались многочисленные, крытые сукном круглые столы, возле которых небольшие группы мужчин были заняты игрой в карты. Широкая лестница отделяла часть помещения, занятую столами, от такого же большого пространства, отведённого для игры в бильярд. В дальнем углу за лестницей Хетер разглядела пианино, установленное на небольшом возвышении вроде сцены. Эта часть помещения, отведённая, вероятно, для танцев, была окружена небольшими столиками. – О Боже милостивый! Это же… питейное заведение! – громко воскликнула Хетер.
Ангус, стоявший рядом с ней и молча наблюдавший за тем, как менялось выражение её лица, сухо ответил:
– Да, мисси, это бар. А также бильярдная и «хурди-гурди», которое является просто выдуманным названием танцзала.
– Но… но…
Большинство посетителей повернулось в её сторону, услышав визгливый голос, которым она произнесла свою фразу. С опозданием Хетер заметила, что присутствующие мужчины разглядывают её оценивающими взглядами, а многие откровенно плотоядными.
Ангус тоже заметил это и поспешил объявить:
– Я представляю всем вам мою дочь Хетер, только что приехавшую из Бостона. Она настоящая леди, поэтому я прошу вас не распускать руки и вести себя пристойно, если вы вообще знаете, что это такое. Если я узнаю, что кто-либо из вас был достаточно глуп и допустил какие-нибудь непристойные выходки по отношению к ней, я разделаю этого субъекта так, что от него останутся только груда костей и зубы.
– О, Гас! – промычал один мужчина. – Чёрт побери, это сущая пытка! Всё равно что дать лисе схватить птицу, а затем сообщить ей, что она не может её съесть.
– Эта хорошенькая голубка занята, ребята. Она решила выйти замуж у себя на Востоке за какого-то богатого городского пройдоху. Поэтому вам следует поберечь свою энергию для какой-нибудь другой, более податливой птички, – коротко изложил Ангус. – Пусть любой из вас попробует выкинуть какой-нибудь фокус, и дорога в мой бар будет для него закрыта, если, конечно, ему удастся остаться в живых.
Разъяснив все своим посетителям, Ангус повёл Хетер вверх по лестнице и дальше, вдоль открытой галереи второго этажа, проходившей по всей ширине здания, с которой очень удобно было наблюдать всё, что происходило внизу. В коридоре вдоль галереи было несколько дверей, одна из которых, как объяснил Ангус, вела в его кабинет и жилые помещения. Вдоль примыкающих к галерее сторон бара были расположены дополнительные комнаты второго этажа.
– У вас здесь очень просторно и много свободного места, – заметила Хетер, не придумав ничего другого. Она всё ещё находилась в потрясении от того, что её только что обретённый отец является владельцем салуна. – Вы могли бы переделать это заведение в небольшую гостиницу, если бы захотели, – предположила она, заставив себя криво улыбнуться.
Ангус отрицательно покачал головой:
– Нет. Не хотелось бы выкидывать на улицу девиц. Они привыкли считать это место своим домом, понимаешь?
– Нет, боюсь, что не понимаю. Какие девицы?
– Ну, те, что работают здесь, конечно.
– О, ваши официантки живут здесь?
– Да. – Он бросил косой взгляд в её сторону. – Это удобно для большинства из них – жить и работать в одном и том же месте.
– Сколько же у вас работников, Ангус?
– Как раз сейчас мне не хватает людей. У меня работают восемь женщин и один бармен, плюс я сам. Надеюсь найти ещё одного хорошего бармена и пару девиц, прежде чем наступит сезон перегона скота. Когда скотоводы нагрянут в городе наступят очень горячие деньки.
– Все это весьма интересно, – неуверенно заметила Хетер, представив себе полчища необразованных, грубых, грязных, испытывающих жажду мужчин, наводнивших город. С надеждой она подумала, что к тому времени будет уже на пути домой.
Ангус остановился перед дверью в заднем конце коридора.
– Я подумал, что тебе, возможно, понравятся эти угловые комнаты, так как в них больше окон, – сказал он, приглашая её войти. – Вид из них вряд ли доставит тебе удовольствие, но воздуха здесь больше. Летом у нас бывает очень жарко. Вот эта комната, наверное, будет потише. Меньше шума с улицы.
Так как была середина мая, а Хетер собиралась пробыть здесь самое большее пару недель, она сомневалась, что ей придётся испытывать какие-нибудь неудобства, связанные с шумом или жарой. Тем не менее она поблагодарила отца за заботу.
Оглядевшись, она поняла, что находится в небольшой гостиной. Через открытые двери была видна спальня. Обе комнаты были аккуратными и на вид чистыми, хотя мебели в них было очень мало. В гостиной стояли старое бесформенное кресло, два мягких стула, пара столиков, две разных по стилю лампы с абажурами, пол был покрыт тонким ковром неопределённого цвета, на окнах висели мрачных тонов занавески.
Спальня была ненамного лучше. Хотя кровать была застелена чистым бельём и покрывалом и выглядела очень привлекательно. Там были также прикроватная тумбочка с лампой, туалетный столик со старым, мутным от времени зеркалом и ненадёжно выглядевшей табуреткой, большой, исцарапанный платяной шкаф и комод, на котором стояли кувшин и чаша. Деревянный пол был покрыт только двумя плетёными ковриками, лежавшими рядом с кроватью. А в углу стояла ширма, разрисованная купающимися восточными красавицами.
– Думаю, это не совсем то, к чему ты привыкла, но девочки постарались убрать все как можно лучше, а Арлен даже прислала одно из своих стёганых одеял. Она сделала его сама, – добавил Ангус с ноткой гордости в голосе.
– Все очень мило, учитывая, что я приехала совсем ненадолго, – заверила она. – Арлен – одна из женщин, которые работают здесь?
Странное выражение смущения появилось на лице Ангуса. Его и без того красные щёки стали ещё краснее.
– Э-э… нет. Видишь ли, девочка, Арлен Клэнси вдовая женщина, с которой я в течение некоторого времени поддерживаю отношения.
Хетер зарделась:
– Понимаю. Ну что ж, мне кажется, этого следовало ожидать. Мама предупреждала меня, что, возможно, за те годы, что вас не было в Бостоне, вы женились вторично и даже имеете детей.
Его лицо вытянулось. Он ответил строго, почти сердито:
– Твоя мама была единственной женщиной в моей жизни, на которой я хотел жениться, дочка. И у меня не было больше детей, во всяком случае, насколько мне известно. Как говорят, обжегшись на молоке, дуешь на воду.
Хетер подняла облачённую в перчатку руку, словно желая заставить его замолчать. Тон её был высокомерен и холоден.
