Текст книги "Инкарцерон"
Автор книги: Кэтрин Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Клаудия, прошу тебя! – Он поспешно вскинул руку. – Ну разумеется, я знал. Но я не сержусь. Напротив, я восхищен ловкостью, с которой ты все проделала. При дворе подобное качество будет весьма полезным.
Клаудия уставилась на него. Все-таки на мгновение ей удалось привести отца в замешательство. Пожалуй, он был всерьез обеспокоен. И он ни разу не упомянул Ключ.
Розовый куст заколыхался от налетевшего ветерка, насытив воздух приторным ароматом, словно тоже удивился такой несдержанности. Но уже следующие слова Смотритель произнес обычным своим язвительным тоном.
– Надеюсь, вы с Джаредом получили удовольствие от решения задачи. – Он поднялся. – Граф ждет тебя.
Клаудия нахмурилась.
– Я не хочу его видеть.
– А у тебя есть выбор?
Отвесив на прощание поклон, Смотритель зашагал к проходу между изгородями. Клаудия смотрела ему в спину. Вдруг, неожиданно для самой себя, она выпалила:
– Почему у нас в доме нет портретов мамы?
Вопрос прозвучал резко и требовательно – совсем не похоже на ее обычный тон.
Отец застыл как громом пораженный. Клаудия сама испугалась того, что наделала. Она не хотела, чтобы он оборачивался, не хотела услышать ответ, не хотела увидеть его лицо. Одна мысль о том, что он может проявить обычную человеческую слабость, повергала ее в ужас. Она ненавидела его всегдашнее ледяное самообладание, но не имела никакого понятия – что может оказаться под этим панцирем, если он даст трещину.
Но он не обернулся.
– Ты переходишь черту, Клаудия, – проговорил он. – Не испытывай мое терпение.
Отец ушел. Клаудия безвольно опустилась на скамейку. Спину и плечи ломило от напряжения, пальцы вцепились в подол шелкового платья, на губах было солоно от пота. Усилием воли она заставила себя медленно вдохнуть раз, потом другой.
Почему у нее вдруг сорвался с губ этот вопрос? Как возник в голове? Она никогда раньше не задумывалась о матери, не пыталась даже представить, какой та была, – будто ее не существовало вовсе. Даже когда малышкой она видела при дворе других девочек в сопровождении квохчущих маменек, она не задавалась вопросом о том, что сталось с ее собственной.
Рука с и без того обкусанными ногтями сама потянулась ко рту. Ужасная, непоправимая ошибка! Ну как она могла спросить такое!
– Клаудия! – раздался громкий, требовательный голос.
Она закатила глаза.
– Клаудия, ну зачем прятаться в этих ужасных зарослях, – донеслось сквозь треск и шорох ветвей. – Крикни что-нибудь! Я никак не найду дорогу!
– Так, значит, ты все-таки прибыл, – со вздохом сказала она. – И как поживает мой будущий муженек?
– Я просто вне себя от раздражения, а тебе и дела нет. Послушай, здесь пять дорожек расходятся – по какой идти?..
Голос прозвучал совсем близко. Клаудия даже ощущала запах дорогого одеколона, которым обычно пользовался ее жених. В отличие от Эвиана, он не обливался им с ног до головы – аромат не был чрезмерным.
– По той, что направляется в сторону дома, – откликнулась она. – Хотя в это и сложно поверить.
– Прямо как в нашу помолвку. – Капризное бормотание начало удаляться. – Клаудия, да помоги же мне выбраться отсюда!
Клаудия скорчила гримасу – граф был еще хуже, чем ей помнилось.
Затрещали ломающиеся ветки. Девушка торопливо поднялась и разгладила платье, надеясь, что лицо у нее не слишком бледное. Слева живая изгородь закачалась под мощными взмахами клинка, проделывавшего в ней брешь. Оттуда показался Факс, вечно молчащий телохранитель графа. Обведя все вокруг стремительным взглядом, он раздвинул мешавшие ветви, и вслед за ним на поляну вышел стройный юноша. Губы его недовольно кривились.
– Только взгляни на мой костюм, Клаудия. Он испорчен, решительно испорчен. – Запечатлев на ее щеке холодный поцелуй, он добавил: – Можно подумать, что ты меня избегаешь.
– Так значит, тебя исключили из Академии, – бесстрастно сказала она.
Каспар пожал плечами:
– Я сам ее бросил. Слишком там скучно. Мать посылает тебе вот это.
Письмо было написано на листе плотной белой бумаги. На печати красовалась белая роза – эмблема королевы. Развернув свиток, Клаудия прочла:
Мое дорогое дитя!
Чудесное известие о близящейся свадьбе наверняка уже достигло Вас. Я уверена, что после стольких лет ожидания Вы должны испытывать не меньшее волнение, чем я сама. Каспар настоял на том, чтобы самому сопровождать свою невесту ко двору – таково нетерпение влюбленного! Вы составите ему прекрасную пару, а во мне, моя дорогая, Вы найдете любящую мать.
Королева Сиа
Клаудия сложила листок.
– Ты и правда настаивал?
– Нет, это она меня послала. – Носком ботинка он ткнул астролябию. – Жениться – такая скука, верно, Клаудия?
Та молча кивнула.
12
Все произошло не вдруг, и мы не смогли вовремя распознать, что что-то пошло не так, пока однажды, после разговора с Узилищем, уже уходя, я не услышал, как оно негромко, издевательски рассмеялось. От этого звука мурашки пробежали у меня по коже. Я стоял на пороге, и в памяти вдруг всплыла картинка, виденная когда-то в старинном манускрипте: огромная пасть Ада, заглатывающая грешников. Именно тогда я понял, что мы создали чудовище себе на погибель.
Дневник лорда Каллистона
Дверь подалась с тягостным стоном – словно вздохнуло само Узилище. Судя по звуку, она простояла закрытой не одно столетие. Но никаких сирен не включилось – может быть, Инкарцерон знал, что ни одна дверь не выведет беглецов наружу?
Финн удержал Гильдаса, рванувшегося было вперед – сверху летел какой-то мусор и осыпалась дождем ржавчина. Дверь, сотрясаясь, чуть приоткрылась и застопорилась. Все замерли в нерешительности перед темной щелью, откуда тянуло холодом и каким-то странным, сладковатым запахом. Финн, не вытерпев, отшвырнул ногой обломки и навалился на дверь плечом. Налегая изо всех сил, он расширил щель настолько, что в нее можно было пролезть.
Гильдас подтолкнул его вперед.
– Посмотри, что там. Только осторожнее.
Финн оглянулся на Кейро, утомленно привалившегося к стене, вытянул из ножен клинок и боком проскользнул в щель. Внутри было так холодно, что изо рта при дыхании вырывался пар. Неровный пол шел книзу, под уклон. Финн сделал несколько шагов. Под ногами заскрипело, и он провалился по щиколотку. Наклонившись, потрогал рукой – пол был покрыт чем-то сыпучим, похрустывавшим и в то же время влажным. Подушечки пальцев закололо от холода.
Когда глаза привыкли к темноте, Финн увидел, что находится в большом зале. Из покатого пола повсюду торчали высокие черные колонны. Вздымаясь вверх, они вились и разделялись, образуя причудливые клубки. Заинтересовавшись, он, осторожно ступая и стараясь ни на что не наткнуться, добрался до ближайшей. Холодная и твердая на ощупь, она оказалась вовсе не гладким камнем. Всю ее поверхность покрывали трещины и борозды, тут и там торчали какие-то узлы, наросты и бесформенные образования.
– Финн?
Темный силуэт Гильдаса возник у двери.
– Погоди.
От легкого ветерка, пробежавшего по верхушкам колонн, они нежно, едва слышно зазвенели. Казалось, этот серебристый звон наполнил пространство на многие мили вокруг. Финн еще некоторое время прислушивался, потом позвал:
– Здесь никого нет. Входите.
Со стороны щели послышался шум и шуршание.
– Захвати Ключ, Кейро, – раздался голос Гильдаса. – Нужно запереть дверь за собой.
– А возвращаться как? – обессиленно спросил Кейро.
– Чего ради нам возвращаться? Давай руку.
Последним в щель пролез цепной, и Финн с Книжником нажали на дверь. С негромким щелчком она встала на место.
Раздался шорох, треск и в лампе разгорелся огонь.
– Хотите, чтобы нас увидели? – хмыкнул Кейро.
– Я же сказал – никого тут нет, – отозвался Финн.
Гильдас поднял светильник повыше. Молча они рассматривали окружавшие их со всех сторон зловещие колонны.
– Что это за чертовщина? – спросил наконец Кейро.
Финн взглянул на него, потом на скорчившегося позади цепного и почувствовал на себе ответный взгляд жалкого существа.
– Металлические деревья. – Лампа выхватила из темноты заплетенную бороду Книжника и его торжествующе сверкающие глаза. – Лес, где растут железо, сталь и медь, где листья тонки, как фольга, а с ветвей свисают золотые и серебряные плоды. – Он повернулся. – О золотых яблоках, которые охраняют чудовища, говорилось еще в старинных легендах. Кажется, они не врали.
В воздухе, холодном и неподвижном, было разлито непривычное ощущение большого пространства вокруг. Кейро первым задал вопрос, на который не осмеливался Финн:
– Мы попали во Внешний Мир?
Гильдас хмыкнул.
– Думаешь, это так просто? Ты лучше присядь, а то, того гляди, свалишься. – Он оглянулся на Финна. – Я займусь его ранами. Дождаться побудки мы можем и здесь – передохнем, подкрепимся чем-нибудь.
Финн, однако, не отводил взгляда от названого брата. Он не мог не спросить его, как ни тяжело ему это далось.
– Прежде чем мы двинемся дальше, – упрямо проговорил он, – я хочу знать, что имел в виду Йорманрих, когда говорил о гибели Маэстры.
В призрачном свете лампы Кейро бросил на него раздраженный взгляд и изможденно опустился на кучу шуршащих листьев, отбросив волосы окровавленными руками.
– Бога ради, Финн, ну откуда мне знать? Ты же видел, он был совершенно уничтожен. Да он готов был наврать, что угодно! Просто забудь об этом.
Финн не отвел взгляда. Такой ответ его не удовлетворил, он готов был спрашивать снова и снова – лишь бы избавиться от ноющего страха внутри, но Гильдас отвлек его:
– Займись лучше чем-нибудь полезным – приготовь еду.
Пока Книжник промывал раны Кейро, Финн выудил из своего мешка свертки с вяленым мясом и сушеными плодами, потом достал еще одну лампу и зажег ее от первой. Притоптав металлические листья, он расстелил поверх несколько одеял и уселся на них. Там, куда не достигал свет, в сумраке леса что-то тихо шуршало и поскрипывало, но Финн старался не обращать на это внимания. Кейро разразился страшной бранью – Книжник, закончив с мелкими порезами, задрал ему камзол и рубаху и приложил к ране на груди жвачку из каких-то отвратительно пахнувших трав.
Цепного, скрючившегося в полумраке, было едва видно. Финн развернул один из свертков, достал немного еды и протянул ему.
– На, возьми, – шепнул он.
Тоненькая ручка, покрытая струпьями и кое-как замотанная тряпьем, тут же схватила предложенное. Смотря, как человечек ест, Финн вспомнил тихий, но настойчивый голос, которым тот просил отпустить его, и прошептал:
– Кто ты?
– Эта тварь все еще здесь? – морщась от боли, раздраженно спросил Кейро.
Он опустил камзол и теперь возился с завязками, хмуро оглядывая изорванный наряд.
Финн пожал плечами.
– От него нужно избавиться. – Присев рядом, Кейро набросился на мясо, рыская глазами по скудным припасам. – Только заразу разносит.
– Вообще-то, этой твариты обязан жизнью, – заметил Гильдас.
Кейро, вспыхнув, уставился на него.
– Ничего подобного! Йорманрих был у меня в руках. – Он бросил взгляд на цепного. Вдруг его глаза расширились от ярости. Вскочив с места, он шагнул к скорчившемуся человечку и выхватил у него какой-то темный предмет. – Это мое!
В руках у него действительно оказался его собственный мешок, из которого вывалилась зеленая рубаха и кинжал с отделанной самоцветами рукояткой.
– Ворюга поганый!
Кейро хотел было отвесить цепному пинка, но тот увернулся.
– Лучше бы спасибо сказал, что я захватила его с собой.
К всеобщему удивлению, голос оказался девичьим. Гильдас, резко повернувшись, уставился на скрюченную фигурку.
– Ну-ка покажись! – потребовал он, наставив на нее костлявый палец.
Замотанные лапки откинули драный капюшон и принялись за многочисленные повязки и серые полосы тряпья. Постепенно из бесформенной груды возникла маленькая согбенная фигурка, припавшая к земле. Из-под коротко остриженных, свалявшихся от грязи темных волос настороженно смотрели пронзительные глаза. Лохмотья, которыми девушка обернулась в несколько слоев, были собраны в многочисленные узлы, выпиравшие из-под одежды опухолями и шишками. Она начала разматывать слипшиеся бинты на руках, и Финн в омерзении отступил при виде открытых ран и гноящихся болячек на коже. Гильдас, однако, подойдя ближе, фыркнул:
– Фальшивка. Неудивительно, что ты не подпускала меня близко.
В полусумраке металлического леса вместо цепного перед ними возникла невысокая хрупкая девушка. Страшные язвы оказались искусно нарисованными. Девушка поднялась с колен и медленно, словно забыв, как это делается, распрямила спину и со стоном потянулась. Концы цепи, все еще свисавшей с ее шеи, закачались, позвякивая друг о друга.
Кейро хрипло рассмеялся.
– Ну-ну. Йорманрих, оказывается, был парень не промах.
– Он не знал. – Девушка храбро взглянула на него. – И никто не знал. Меня схватили с еще несколькими людьми, и одна старуха ночью умерла. Я сняла с нее это тряпье, нарочно вся измазалась в грязи и обрезала волосы. Язвы я нарисовала ржавчиной. Я понимала, что придется хитрить, чтобы выжить.
Она была напугана, но изо всех сил храбрилась. Финн не мог определить наверняка ее возраст – из-за безжалостно обкорнанных волос она выглядела как тщедушный ребенок, но на самом деле вряд ли была намного моложе его самого.
– Не слишком-то это тебе помогло, – сказал он.
Она пожала плечами:
– Откуда же мне было знать, что моим хозяином станет сам Йорманрих.
– И что придется пробовать его еду.
Она горько рассмеялась.
– Он хорошо питался – по крайней мере, я не умерла с голоду.
Финн перевел взгляд на Кейро. Тот некоторое время смотрел на девушку, потом отвернулся и лег, набросив на себя одеяло.
– Она останется с нами только до утра.
– Решать не тебе, – негромко, но твердо сказала она. – Теперь я служу Звездовидцу.
Кейро, повернувшись, уставился на нее во все глаза.
– Мне? – переспросил изумленный Финн.
– Ты сделал то, чего не сделал бы никто другой – вытащил меня из той дыры. Даже если теперь ты бросишь меня, я побегу следом как собачонка. – Она шагнула к нему. – Я хочу обрести Свободу. Хочу выбраться во Внешний Мир, если он и правда существует. Среди рабов говорили, что во сне ты видишь звезды и Сапфик разговаривает с тобой. Что Узилище само укажет тебе путь, потому что ты – его сын.
Финн в смятении посмотрел на нее, потом на качающего головой Гильдаса.
– Решай сам, – буркнул старик.
Не зная, что делать, Финн спросил:
– Как тебя зовут?
– Аттия.
– Ну, в общем, Аттия… Я не хочу, чтобы мне кто-то служил. Но… ты можешь просто пойти с нами.
– У нее нет никакой провизии, получается, кормить ее придется нам, – бросил Кейро.
– У тебя тоже ничего нет. – Финн ткнул его набитый одеждой мешок. – Да и у меня уже тоже.
– Значит, будешь делиться с ней своей долей.
Гильдас привалился к стволу металлического дерева.
– Спите, – сказал он. – Обсудим все, когда зажгутся огни. Только будем дежурить по очереди. Первой можешь быть ты.
Девушка кивнула и, пока Финн неловко заворачивался в одеяла, скользнула в темноту и пропала. Кейро по-кошачьи, во весь рот зевнул.
– Наверняка перережет нам глотки во сне, – пробормотал он.
– Я ведь сказала: спокойной ночи, Элис, – произнесла Клаудия, смотрясь в зеркало на туалетном столике, но нянюшка все причитала над разбросанной по полу одеждой.
– Да что же это, Клаудия, шелк весь в грязи…
– Бросишь в стиральную машину. Я знаю, у тебя есть.
Элис сердито взглянула на нее. Обе отлично знали, что бесконечно скрести, выбивать и крахмалить одежду вручную, по старинке, было слишком утомительно. Слуги повсеместно – Клаудия подозревала, что даже при дворе, – давно уже не придерживались Протокола в подобных вещах, хотя и умело скрывали это.
Как только за нянюшкой захлопнулась дверь, Клаудия, подбежав к ней, повернула в замке огромный кованый ключ и включила защиту от наблюдения. Потом прислонилась к двери спиной и задумалась.
Джаред к ужину не вышел. Вообще-то, это ничего не значило – возможно, продолжал разыгрывать больного, к тому же он не выносил тупости ее жениха. А вдруг приступ в лабиринте все же не был игрой? Может, связаться с наставником? Но он предупреждал, что миником следует использовать только в крайних случаях, особенно когда Смотритель дома.
Завязав пояс ночного халата, Клаудия прыгнула на кровать и, вытянув руку, пошарила сверху по балдахину. Нет, здесь нет.
В доме царила тишина. Каспар непрерывно пил и болтал в продолжение всех четырнадцати перемен блюд, подававшихся за ужином, – рыба и рябчики, каплуны и лебеди, угри и засахаренные фрукты. Он громогласно хвастался участием в турнирах, новой лошадью, замком, который строился для него на побережье, и суммами, спущенными в карты и кости. По-видимому, последней его страстью была кабанья охота – то есть он стоял в стороне и ждал, пока слуги подтащат к нему раненого зверя, чтобы он мог добить его копьем. Он в красках описывал заколотых им кабанов, клыкастые головы которых украшали теперь коридоры дворца. При этом все подливал и подливал себе вина, так что речь его становилась все более бессвязной.
Клаудия слушала его с застывшей на губах улыбкой, время от времени подзадоривая какой-нибудь колкостью, которые Каспар едва ли понимал. Отец, сидевший напротив, весь вечер не сводил с нее глаз. Зажав меж пальцами ножку бокала, он крутил его по белому полотну скатерти. Клаудия, роясь в ящиках туалетного столика, вспомнила его холодный взгляд. Смотритель словно оценивал – как дочь держится в присутствии глупца, за которого ее выдают замуж.
Так, в ящиках тоже нет. Внезапно ее охватило отчаяние. Подойдя к окну и отодвинув защелку, она позволила ветру распахнуть его настежь, а сама безвольно съежилась на разложенных по подоконнику подушках. Если бы отец любил ее, как мог бы он пойти на это? Разве он не понимает, что делает ее несчастной на всю жизнь?
В теплом вечернем воздухе разносился сладкий запах левкоев и жимолости, а от рва долетал аромат оплетавших его края мускусных роз. Далеко за полями послышался звон колокола в Хорнсли, отбивающего полночь. Влетевшая в окно ночная бабочка беспечно порхала над пламенем свечи, и Клаудия смотрела, как на потолке то исчезает, то вырастает вновь огромная тень.
Показалось ей, или застывшая улыбка резче прочертилась на лице отца? Мог ли глупый, случайно вырвавшийся вопрос о матери еще больше осложнить положение дел?
Мать Клаудии умерла – вот все, что могла сказать Элис. Но она появилась в доме уже после, как и все прочие слуги. Единственным исключением был секретарь отца Медликот, с которым Клаудия почти никогда не разговаривала, а может быть, стоит? Ведь недаром этот вопрос словно острый клинок пробил панцирь холодной любезности и напускной благопристойности Эпохи, всегда носимый Смотрителем.
Клаудия улыбнулась, чувствуя, как горят щеки. Впервые ей удалось задеть отца за живое. Впервые нанесенный ею удар достиг цели.
Могло ли в смерти матери заключаться что-то необычное? В мире Эпохи болезни были явлением привычным, но богатые имели возможность пользоваться запрещенными препаратами – теми, что появились в последующие века. Отец всегда строго придерживался Протокола, но мог и нарушить его, чтобы спасти любимую жену. Или, наоборот, пожертвовал ее жизнью, не пожелав выйти за его рамки? А может, тут что-то другое, гораздо худшее?
Бабочка, усевшись на потолок, переползала то туда, то сюда. Клаудия высунулась в окно и взглянула вверх. В летнем небе ярко горели звезды, отбрасывая слабые, призрачные отсветы на крышу и фронтоны особняка и отражаясь серебряной зыбью в черной глади воды во рву.
Отец имел отношение к гибели Джайлза. Может, это не первая смерть, в которой он повинен? Вдруг – Клаудия чуть не подпрыгнула от неожиданности – что-то коснулось ее щеки. Задевшая ее бабочка прошелестела: «На подоконнике», – выпорхнула в окно и устремилась на слабый огонек, горевший в башне Джареда. Клаудия, просияв, вскочила и запустила руку под подушки. Нащупав холодные грани кристалла, она бережно вытащила его.
Ключ – видимо, Джаред принес его сюда, пока все были за ужином, – словно вобрал в себя сияние звезд. Слабое серебристое свечение охватило его, и в клюве орла зажглась яркая полоска. Со всеми предосторожностями, задув свечи и закрыв окна, Клаудия набросила на себя плотное лоскутное одеяло и положила Ключ на колени. Она коснулась его, потерла, даже подышала.
– Поговори со мной, – умоляла она.
Финн так задубел от холода, что едва мог даже дрожать. Металлический лес вокруг был погружен в абсолютный мрак. В маленький кружок света, отбрасываемого лампой, попадала лишь вытянутая рука Кейро да съежившаяся фигура Гильдаса. Силуэт девушки угадывался под одним из деревьев. Оттуда не доносилось ни звука – уж не заснула ли?
Он осторожно потянулся к мешку Кейро, решив натянуть один из его нарядных камзолов поверх своего. Может, даже парочку – если и треснут, Кейро как-нибудь переживет потерю. Подтянув мешок к себе, он залез внутрь, и его рука коснулась Ключа. Почему-то тот был теплым.
Финн бережно достал кристалл и охватил его руками, согревая сведенные от холода пальцы.
– Поговори со мной, – вдруг негромко произнес Ключ.
Глаза у Финна расширились от изумления. Он оглянулся на остальных. Все спали. Стараясь не шуметь – в полной тишине даже скрип его кожаного пояса казался оглушительным, Финн осторожно поднялся. Ему удалось сделать только три шага: металлические листья шуршали слишком громко: Кейро что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок. Финн замер, стоя за стволом дерева, потом поднес кристалл к уху.
Ключ молчал. Финн ощупал его со всех сторон, потряс, потом зашептал в него:
– Сапфик? Лорд Сапфик, это ты?
Клаудия вздрогнула. Ответ был слышен совершенно отчетливо. Лихорадочно зашарив вокруг глазами и не найдя ничего, чтобы записывать звук, она тихонько выругалась и склонилась над кристаллом:
– Нет! Нет, меня зовут Клаудия. А кто ты?
– Тише, а то проснутся!
– Кто проснется?
– Мои друзья, – после небольшой паузы ответил голос. Почему-то он звучал приглушенно, почти испуганно.
– Кто ты? – снова спросила она. – И где находишься? Ты в Инкарцероне? Ты – Узник?
* * *
Финн, отдернув голову, недоверчиво уставился на Ключ, в самом сердце которого горел крохотный голубой огонек, и вновь склонился так близко, что тот осветил его лицо.
– Ну да, конечно. Значит… то есть ты… ты говоришь со мной Извне?
Молчание продолжалось так долго, что Финн решил – связь оборвалась.
– Ты слышишь меня? – поспешно спросил он.
Одновременно, перебивая его, прозвучал голос девушки:
– Ты все еще там?
Повисла неловкая пауза, потом она произнесла:
– Извини, мне вообще-то не стоило бы с тобой разговаривать. Джаред предостерегал меня против этого.
– Кто такой Джаред?
– Мой наставник.
Финн помотал головой – да не снится ли ему все это? Кристалл заиндевел от его дыхания.
– Но теперь уже поздно, – продолжала она, – да и как могут несколько слов повлиять на эксперимент, который идет уже не одно столетие, правда?
Понятия не имея, о чем она говорит, он снова спросил:
– Так ты во Внешнем Мире или нет? Он существует? Там есть звезды?
Финн боялся, что она не ответит, но через мгновение услышал:
– Есть. Я сейчас смотрю на них.
Он потрясенно выдохнул, и кристалл тут же ощетинился новыми иголочками инея.
– Ты не сказал, как тебя зовут, – проговорила девушка.
– Финн. Просто Финн.
Вновь неловкое молчание. Финн сжимал Ключ в ставших словно чужими руках. Он о стольком хотел спросить, что не знал, с чего начать.
– Как ты говоришь со мной, Финн? – раздался голос девушки. – У тебя тоже есть ключ в виде кристалла с голограммой внутри?
Он сглотнул.
– Да. У меня есть Ключ.
Сзади послышался шум. Финн выглянул из-за дерева – Гильдас храпел и постанывал во сне.
– Значит, у нас обоих в руках одно и то же устройство.
В голосе девушки чувствовался живой ум. Она явно привыкла размышлять и находить решения. Почему-то при звуке этого чистого голоса что-то словно кольнуло Финна, и перед его мысленным взором вновь возникли уже виденные прежде свечи – семь свечей на кремовом пироге.
В этот самый момент, как всегда внезапно, в Инкарцероне вспыхнули огни. Финн судорожно втянул воздух, в изумлении глядя на расстилавшийся перед ним пейзаж. На мили и мили вокруг все горело медью, позолотой и рыжеватой окалиной. Лес спускался по склону далеко вниз и растекался по неоглядной холмистой равнине.
– Что там такое? Что произошло? Финн?
– Огни зажглись. Я… я впервые оказался в этом Крыле. Здесь металлический лес.
– Как я тебе завидую, – вдруг непонятно сказала она. – До чего у вас там, наверное, здорово.
– Финн? – Поднявшийся с земли Гильдас озирался кругом.
Финн хотел подозвать Книжника, но осторожность возобладала. Это только его секрет, и он сохранит его.
– Мне нужно идти, – торопливо сказал он. – Я обязательно постараюсь переговорить с тобой снова… мы ведь теперь знаем… то есть, если ты захочешь, конечно. Но мне это очень нужно, – настойчиво добавил он. – Ты должна помочь мне.
Ответ девушки изумил его.
– В чем помочь? – спросила она. – Разве в идеальном мире что-то может быть не так?
Финн сжал в руке кристалл, голубоватое свечение которого уже угасало.
– Прошу тебя! Ты должна помочь мне выбраться на Свободу, – отчаянно прошептал он.
