Текст книги "Инкарцерон"
Автор книги: Кэтрин Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Не поворачивая головы, Клаудия тихо спросила:
– Как вам жилось при дворе, батюшка?
– Довольно-таки скучно.
– А ваша служба? Что Инкарцерон?
На долю секунды он замешкался с ответом. Сердце Клаудии так и забилось.
– В Узилище поддерживается безупречный порядок. Почему ты спрашиваешь? – повернувшись к ней, холодно осведомился отец.
– Просто так.
Она попыталась улыбнуться, гадая – как ему удавалось следить за тюрьмой и где та находится, если, по словам всех ее соглядатаев, отец не покидал королевской резиденции. Впрочем, тайны Инкарцерона сейчас волновали ее меньше всего.
– Ах да, едва не забыл. – Отец подошел к столу и расшнуровал лежавший на нем кожаный кисет. – Я привез тебе подарок от будущей свекрови.
Они оба смотрели на вещицу, которую он поставил на стол. Это была шкатулка сандалового дерева, перетянутая ленточкой. Клаудия несмело протянула руку к крошечному бантику, но отец остановил ее.
– Подожди.
Достав небольшой сканирующий зонд, отец провел им над шкатулкой. По рукоятке пробежали изображения.
– Безопасно. – Он сложил зонд. – Открой.
Клаудия подняла крышку. Внутри была заключенная в золотую с жемчугом рамку эмаль. Она изображала черного лебедя на озере – эмблему дома Арлексов. Клаудия взяла миниатюру и улыбнулась, невольно залюбовавшись тонко переданной синевой воды и изяществом птицы.
– Какая красота.
– Это еще не все.
Фигурка лебедя пришла в движение. Сначала он плыл по водной глади, затем вдруг вскинулся и заплескал великолепными крыльями; в это время из-за деревьев медленно вылетела стрела и пронзила его грудь. Раскрыв золоченый клюв, птица запела мрачную, приводящую в содрогание песню, потом погрузилась под воду и исчезла.
– Действительно прелестно, – с едкой улыбкой сказал отец.
3
Это будет смелый эксперимент, и, вполне вероятно, не все риски нам удалось учесть. Однако Инкарцерон – система невероятно сложная и интеллектуальная. У узников не было и не будет стража добрее и сострадательнее.
Отчет по проекту; Книжник Мартор
Обратный путь к шахте, проходивший по низким туннелям, был долгим. Маэстра, к которой Кейро приставил Большого Арко, шла, опустив голову и обхватив руками плечи. За всю дорогу она не проронила ни слова. Финн плелся в самом хвосте, позади раненых.
В этой части Крыла было темно и почти безлюдно. Здесь редко происходили подвижки Узилища, нечасто включались огни, и лишь немногие Жуки залетали сюда. Пол тут, в отличие от мощеного прохода наверху, был из металлической сетки, слегка пружинившей под ногами. Финн заметил сверкнувшие глазки притаившейся в темноте крысы. На покрывавшие ее тело металлические чешуйки осыпалась пыль.
У Финна болело и ныло все тело, и, как и всегда после засады, он был зол и раздражен. Остальных отпустило копившееся долгое время напряжение, и теперь даже с трудом ковылявшие раненые весело болтали. То и дело раздавались взрывы хохота, в котором явственно слышалось облегчение. Финн оглянулся. В туннеле позади них гулял ветер и громко отдавалось эхо. Казалось, Инкарцерон прислушивается к ним.
Финн не мог говорить да и смеяться ему не хотелось. После того, как он ответил на несколько шуток ледяным взглядом, от него отстали. Он заметил, как Лиз ткнула Амоза кулаком и красноречиво задрала брови. Финну было наплевать. В душе его боролось недовольство собой, своим страхом – огромные, вздымающиеся высоко над головой колеса все еще стояли перед глазами, – и горячая, прямо-таки обжигающая гордость: никому кроме него недоставало духу, чтобы вот так лежать прикованным и в полном безмолвии дожидаться катящей на тебя смерти.
Еще одной причиной его состояния была Маэстра. Дружина не берет пленных, таковы правила. Одно дело Кейро, но вот держать ответ перед Йорманрихом, когда вернутся в Логово, – от одной мысли об этом Финн покрывался холодным потом. Однако женщина что-то знает о татуировке на его запястье, и ему необходимо выяснить – что. Возможно, это его единственный шанс.
На ходу Финн думал об образах, вставших вдруг перед глазами. Воспоминания – если это и впрямь были они – всегда причиняли боль, будто, вспыхнув искорками, стремились вырваться откуда-то из горьких глубин утраченной памяти. Удержать их не удавалось – увиденное перед схваткой уже ускользало, размывалось, четкой осталась только картинка украшенного серебряными шариками кремового пирога на блюдце, самая дурацкая и бесполезная из всех. Она ничего не могла сказать Финну о том, кто он и откуда попал сюда.
В шахту вела веревочная лестница; первыми спустились разведчики, за ними полезли остальные члены банды, нагруженные добычей и помогавшие раненым. Последним двигался Финн. На гладких стенах шахты он заметил появившиеся там и тут трещины, через которые пробивались черные, сморщенные листья папоротника. Надо будет избавиться от них, иначе Узилище, ощутив непорядок, запечатает проход и поглотит весь туннель. Так произошло в прошлом году – они вернулись из набега и обнаружили вместо своего тогдашнего Логова только широкий коридор с белыми стенами, украшенными геометрическим орнаментом алых и золотых линий.
– Инкарцерон стряхнул с себя лишнее, – угрюмо проворчал тогда Гильдас.
В тот день Финн впервые услышал, как Узилище смеется. Он поежился, вспоминая холодный, ехидный смешок, разнесшийся эхом по коридорам. Йорманрих, бушевавший в припадке ярости, застыл, не закончив ругательства. У самого Финна от ужаса поднялись дыбом волоски на коже. Тюрьма оказалась живым существом, жестоким и безразличным, и он был внутри нее.
Не тратя времени на спуск по последним ступенькам, Финн спрыгнул на землю. В огромном зале Логова было, как всегда, шумно и грязно. От пылающих костров шел нестерпимый жар. Пока другие нетерпеливо толкались вокруг добычи, развязывая мешки с зерном и прочими припасами, Финн протиснулся через толпу и направился прямиком в крошечную каморку, которую делил с Кейро. Никто и не обратил на него внимания.
Заперев за собой дверь, он присел на кровать. Внутри было холодно и воняло давно не стираной одеждой, зато сюда не долетали звуки снаружи, Финн медленно откинулся на спину.
Безумный страх словно волной накрыл все его существо. Ужас, казалось, входил в Финна вместе с самим воздухом, который он вдыхал. Сердце колотилось как бешеное, грозя вот-вот разорваться на куски, на спине и над верхней губой выступили капельки холодного пота. До сих пор Финн держался, но теперь в его груди будто снова неистово грохотали огромные колеса. Он вжимал ладони в глаза, опять и опять видя нависшие над собой металлические ободья и искры, со скрежетом сыплющиеся из-под них.
Он мог погибнуть либо, что еще хуже, остаться калекой. Зачем он только согласился? Почему ему постоянно приходится идти на всякие идиотские штуки, лишь бы поддержать репутацию в этой банде головорезов?
– Финн?
Он открыл глаза. Некоторое время лежал, не двигаясь, потом повернулся набок. У входа, спиной к двери, стоял Кейро.
– И давно ты здесь? – спросил Финн охрипшим голосом и торопливо откашлялся.
– Да, уж давненько. – Кейро сделал несколько шагов и присел на свою кровать. – Устал?
– Не то слово.
Кейро кивнул.
– За все приходится платить, – сказал он. – Это тебе любой узник скажет. То, что сделал ты, никому из этих, – он указал взглядом на дверь, – не под силу.
– Я не узник.
– Узник, узник.
Финн сел на постели и провел рукой по грязным волосам.
– Ты тоже на это способен.
– Да, правда. – Кейро улыбнулся. – Но я, видишь ли, особенный случай – я гений воровского мастерства. Красив как бог, не знаю жалости и не ведаю страха.
Он наклонил голову набок, явно ожидая пренебрежительной усмешки в ответ, и, не услыхав ее, рассмеялся. Сбросив темный плащ и камзол, Кейро отпер сундук и убрал в него рапиру и кремневое ружье. Покопавшись в одежде, он извлек кричаще алую рубаху с черной шнуровкой.
– Значит, в следующий раз идешь ты, – сказал Финн.
– Разве я когда-нибудь отказывался от своей очереди, братишка? Тупоголовым кретинам из Дружины однажды придется признать, что лучше нас двоих никого нет, что нам неведом страх.
Он принялся мыться, поливая себе из кувшина. Финн устало смотрел на своего названого брата, под гладкой кожей которого переливались упругие мускулы. В этом аду, среди умиравших от голода, калек, полуродков и осподранцев, Кейро казался поистине безупречным и прилагал немало усилий, чтобы таким и оставаться. Натянув рубаху, он вплел в гриву волос добытую где-то грошовую безделушку и придирчиво оглядел свое отражение в осколке зеркала.
– Тебя требует Йорманрих, – не оборачиваясь, бросил он.
Финн ждал этого, и все же его пробрал озноб.
– Сейчас?
– Да, прямо сейчас. Тебе стоило бы привести себя в порядок.
Финн не испытывал к тому ни малейшего желания, но все же, чуть помешкав, взял кувшин и начал оттирать запачканные смазкой руки.
– Насчет твоей пленницы… – снова заговорил Кейро. – Я тебя поддержу, но при одном условии.
В воздухе повисла пауза.
– Это каком же? – спросил наконец Финн.
– Ты расскажешь мне, в чем дело – все как есть.
– Да ничего такого особенного…
Кейро бросил ему изодранное полотенце.
– Финн Звездовидец не торгует женщинами и детьми. Ты ведь не Амоз или кто-то из ему подобных.
Подняв глаза, Финн встретил пронзительно-голубой взгляд названого брата.
– Может, и я понемногу становлюсь таким, как остальные.
Утершись шершавой тряпкой, Финн, не утруждаясь переодеванием, направился к выходу. Он еще не дошел до двери, когда его остановил голос Кейро.
– Ты думаешь, ей что-то известно о тебе.
Финн с досадой повернулся к нему.
– Иногда я жалею, что моим напарником не стал кто-нибудь поглупее. Ну ладно, ты прав. Она сказала кое-что, что может… в общем, мне обязательно нужно расспросить ее об этом. Поэтому она нужна мне живой.
Кейро двинулся к двери.
– Тогда постарайся не выдать свою заинтересованность, – обронил он, проходя мимо. – Иначе она умрет у тебя на глазах. Говорить буду я. – Он выглянул – не подслушивает ли кто, и, обернувшись, добавил: – Стой с хмурым видом и молчи. У тебя это отлично получается, братишка.
Перед дверьми в покои Йорманриха стояли два телохранителя. При виде широкой ухмылки Кейро один из них, недовольно заворчав, посторонился. Войдя внутрь вслед за названым братом, Финн, как всегда, едва не задохнулся от наполнявших помещение миазмов кета. Знакомая сладковатая вонь стиснула горло. Финн сглотнул, стараясь дышать не слишком глубоко.
Кейро, расталкивая локтями толпу, где все держались так же по двое, пробивался вперед. Финну оставалось лишь следовать за ярким пятном его наряда, крикливо выделявшегося среди тускло-серых одеяний остальных. Толпа состояла большей частью из полуродков – у кого-то были металлические крюки вместо рук, у других то тут, то там на теле зияли пластиковые заплаты взамен кожи. Глаз одного, с виду совершенно настоящий, слепо глядел на мир сапфировой радужкой. В здешней иерархии полуродки составляли самую низшую касту. Всеми презираемые, они были низведены до положения рабов. Узилище переделало и восстановило каждого из них – иных едва ли не полностью лишив человеческого облика, иных лишь слегка коснувшись. Одного такого, карлика с жесткими как проволока волосами, не убравшегося вовремя с дороги, Кейро ударом кулака сбил с ног.
Кейро всей душой презирал полуродков. Он никогда не заговаривал с ними и почти не обращал на них внимания, как не обращал внимания на кишевших в Логове собак. Можно было подумать, что самим своим существованием они оскорбляют совершенство его собственного облика.
Оставив всякий сброд позади, Финн и Кейро оказались среди других членов отряда. Дружина Йорманриха была на самом деле довольно-таки жалким сборищем, лишь в собственном воображении представая армией бесстрашных воинов. Два Арко – Большой и Маленький, Амоз и его брат-близнец Зома, хрупкая с виду Лиз, в бою становившаяся настоящей тигрицей, и ее названая сестра Рамиль, от которой никто никогда не слышал ни единого слова. Также здесь толпилось старичье и подрастающая смена – наглые, хвастливые юнцы; молодчики с вкрадчивыми лицами наемных убийц и несколько женщин, слывших мастерицами в приготовлении ядов. Тут же был и сам Вождь, при котором неотлучно находился мускулистый телохранитель.
Йорманрих, как и всегда, жевал кет, механически двигая челюстями. Сладкий сок окрашивал алым немногие сохранившиеся зубы, пузырился на губах и стекал по бороде. Стоявший позади телохранитель жевал в унисон. Наркотик, по-видимому, не оказывал на Вождя совершенно никакого действия, пусть даже он уже не мог без него обходиться.
– Кейро, – растягивая гласные, прогудел Йорманрих. – И Финн Звездовидец тоже здесь.
Прозвище Финна он произнес с нескрываемой насмешкой. Юноша нахмурился и шагнул вперед. Оттеснив Амоза, он встал плечом к плечу с названым братом.
Йорманрих сидел, развалясь на огромном, под стать его гигантской туше, резном троне. Заляпанные кетом подлокотники испещряли зарубки – счет совершенных Дружиной набегов. Прикованный к трону раб – его называли цепным – должен был пробовать пищу Вождя. Долго такие рабы не жили, и теперешний, лицо которого скрывали спутанные лохмы, а одежда представляла собой груду тряпья, появился совсем недавно – его захватили в прошлый раз. На Йорманрихе были полные боевые доспехи, в длинные грязные волосы, убранные в косы, вплетены обереги и амулеты. Семь перстней с черепами сдавливали мясистые пальцы.
Из-под набрякших век Вождь хмуро окинул отряд взглядом.
– Удачная вылазка, братья. Провизия, руда. На долю каждого придется изрядный куш.
Все одобрительно загудели, хотя «на долю каждого» относилось лишь к Дружине, прочим оставалось довольствоваться объедками с их стола.
– Но дело могло бы пройти и лучше, не потревожь какой-то идиот Узилище. – Он выплюнул кет, взял новый кусок из коробки слоновой кости на подлокотнике, и аккуратно заложил за щеку. – У нас двое убитых. – Медленно жуя, он пристально посмотрел на Финна. – Кроме того, кое-кто прихватил заложника.
Финн открыл было рот, но Кейро больно наступил ему на ногу. Никто в здравом уме не стал бы прерывать Йорманриха. Его медленная, с раздражающими паузами речь отнюдь не свидетельствовала о тупости, как могло показаться.
– Что скажешь, Финн?
На бороде у Йорманриха повисла нитка красной слюны.
Финн сглотнул, однако Кейро опередил его.
– Вождь, мой названый брат рисковал жизнью, – хладнокровно произнес он. – Обыватели могли переехать его и даже не замедлить ход. Теперь благодаря ему провизии нам хватит надолго. А эта женщина всего лишь случайно попалась под руку – скромная награда за подвиг, ничего больше. Но, разумеется, решать тебе, ведь ты – Вождь.
В последней фразе чувствовалась завуалированная насмешка, однако Йорманрих все так же мерно двигал челюстями. Трудно было сказать, уловил ли он этот булавочный укол, выражавший едва различимый выпад против его власти.
Финн заметил в стороне Маэстру. Та была под охраной, руки в цепях, на лице грязь, волосы всклокочены. Несмотря на страх, который она не могла не испытывать, женщина стояла с гордо поднятой головой. Ее взгляд, полный ледяного презрения, скользнул по Кейро и остановился на Финне. Не выдержав, он опустил глаза, но от толчка названого брата мгновенно выпрямился. Показать слабость и неуверенность означало подписать себе смертный приговор. Никому здесь, за исключением Кейро, он не мог доверять. И тому – только из-за клятвы.
С тем же независимым видом он ответил и на пристальный взгляд Йорманриха.
– Сколько ты уже с нами? – прогрохотал Вождь.
– Три года.
– Стало быть, теперь ты не тот несмышленыш с пустыми глазами, каким был когда-то. От криков не подпрыгиваешь и не скулишь, когда гаснут огни.
Послышались смешки. Кто-то из Дружины сказал:
– Он до сих пор никого не убил.
– Сейчас самое время, – пробурчал Амоз.
Йорманрих кивнул, звякнув вплетенными в волосы железками.
– Что ж, пожалуй, – сказал он, не сводя глаз с Финна. Финн так же в упор смотрел на него. Он знал, что эта обрюзгшая маска с заплывшими, сонными глазками скрывает острый и жестокий ум, и даже не моргнул, услышав ленивое: – Ты мог бы убить сейчас эту женщину.
– Мог бы, Вождь. Но от нее живой выгоды будет больше. Я слышал, как Обыватели называли ее Маэстрой.
Йорманрих приподнял бровь, тоже красную от кета.
– Выкуп?
– Они заплатят, я уверен. На повозках было полно всякого добра.
Финн замолчал, и без подсказки Кейро зная, что не стоит говорить слишком много. На секунду его охватил страх, который он подавил усилием воли. Выкуп – это значит, что и Вождь, об алчности которого ходили легенды, получит свою долю. Это не может не повлиять на него.
Комнату окутывал полумрак – свечи уже догорали. Йорманрих налил вина в кубок и плеснул немного на пол для цепного, который тут же вылакал лужицу. Лишь когда тот уселся на свое место, не показывая признаков отравления, Вождь отпил сам, затем протянул руку, выставив на всеобщее обозрение свои семь перстней.
– Видишь эти кольца, парень? В каждом из них – чья-то жизнь. Жизнь, похищенная мною у одного из моих врагов. Все они умерли медленной и мучительной смертью и заперты теперь здесь, в полосках металла у меня на пальцах. Все силы, высосанные из них, хранятся здесь и ждут своего часа. Человек, Финн, может, обманывая смерть, прожить девять жизней, одну за другой. Так было с моим отцом, так будет со мной. Но колец у меня пока только семь.
Дружина обменялась напряженными взглядами. Женщины позади зашептались, кое-кто из толпы привстал на цыпочки, чтобы разглядеть перстни. Серебряные черепа мерцали и переливались в пропитанном наркотиком воздухе; один словно подмигнул Финну, кося пустой глазницей. Юноша прикусил губу и почувствовал в пересохшем рту вкус кета. Он был соленым, как кровь, в глазах от него переливались радужные пятна. У Финна взмокла спина – в комнате стояла нестерпимая жара. Со стропил посверкивали глазки крыс, летучая мышь выпорхнула из темноты и тут же снова спряталась. В углу, никем не замеченные, копошились в куче зерна трое ребятишек.
Йорманрих тяжело поднялся на ноги. Его исполинская фигура на целую голову возвышалась над толпой. Он взглянул на Финна сверху вниз.
– Тот, кто верен своему Вождю, не задумываясь, отдал бы ему жизнь этой женщины.
Иного выхода теперь не было. Финн посмотрел на Маэстру – та, бледная и как-то сразу осунувшаяся, смотрела на него.
– Жизнь женщины, Вождь? – нарушил тишину спокойный голос Кейро. – Слабого, беспомощного создания, подверженного прихотям и капризам?
Беспомощной она вовсе не выглядела, скорее разъяренной. Проклятье, почему она со слезами не умоляет о пощаде?! Как бы услышав его мысли, Маэстра склонила голову, и все же достоинство так и сквозило в каждом дюйме ее тела.
– Не слишком завидный трофей, – небрежно махнул рукой Кейро, – но, если ты так желаешь, она твоя.
Финн пришел в ужас – открыто дразнить Йорманриха было просто безумием, никто не отваживался на такое, никто не смел поднимать его на смех. Не так уж он одурманен кетом, чтобы не заметить выпад против себя: «Если ты так боишься смерти», «Если тебе так отчаянно нужна ее жизнь». Некоторые поняли намек – Амоз и Зома обменялись едва заметными ухмылками.
Йорманрих грозно сверкнул глазами, глядя на Маэстру, но встретил не менее яростный взгляд. Сплюнув красным, Вождь потянулся за оружием.
– Я не так привередлив, как всякие расфуфыренные сопляки, – прорычал он.
Финн шагнул вперед. Им двигало лишь одно побуждение – оттащить женщину, но Кейро железной хваткой сжал его руку. Йорманрих выхватил клинок и приставил острие к шее Маэстры, пониже подбородка, поднимая голову женщины. Нежная кожа в месте соприкосновения побелела. Все кончено, подумал Финн. Какими бы сведениями она ни обладала, ему уже никогда не получить их.
Позади хлопнула дверь, и язвительный голос произнес:
– Ее жизнь не имеет ни малейшей ценности. Отдай ее мальчишке, Вождь. Тот, кто пытается обмануть смерть, либо глуп, либо тешит себя несбыточными надеждами. И в том и в другом случае его не минет заслуженная им участь.
Толпа поспешно расступилась, пропуская низенького человека, одетого во все темно-зеленое – цвет Книжников. Несмотря на свои годы, он держался очень прямо, и даже члены Дружины беспрекословно уступали ему дорогу. Подойдя к Финну, он встал рядом. Йорманрих тяжело взглянул на него.
– Что тебе за дело до этого, Гильдас?
– Делай, как я говорю! – старик говорил с Вождем словно с неразумным ребенком. – Ты скоро получишь свои две жизни. Но ее, – он ткнул пальцем в сторону женщины, – среди них не будет.
Любого другого после таких слов ожидала бы смерть – его выволокли бы вон и спустили, подвесив за ноги, в шахту, на съедение крысам.
Йорманрих, чуть помедлив, опустил клинок:
– Ты обещаешь мне это?
– Обещаю.
– Мудрые не нарушают своих слов.
– Так и будет, – подтвердил старик.
Йорманрих задержал на нем взгляд и убрал оружие в ножны.
– Забирай.
Маэстра прерывисто втянула в себя воздух, однако не двинулась с места. Гильдас с раздражением дернул ее к себе.
– Уведите ее, – понизив голос до шепота, бросил он.
Кейро оказался быстрее замешкавшегося Финна. Проворно расталкивая толпу, он потащил женщину к выходу.
– У тебя было видение? – Старик, словно когтями, вцепился в руку Финна.
– Ничего примечательного.
– Об этом судить мне, юноша. – Гильдас бросил взгляд вслед Кейро и вновь обернулся к Финну. Его светившиеся умом маленькие черные глаза беспокойно бегали. – Расскажешь мне все до мельчайших подробностей.
Покосившись на запястье Финна с татуировкой в виде птицы, Гильдас разжал пальцы. Не медля ни секунды, тот бросился сквозь толпу к дверям в Логово.
Маэстра ожидала его появления, не обращая внимания на Кейро. Завидев Финна, она повернулась и гордо прошествовала в крошечную каморку в углу, служившую ее темницей. Финн кивком отослал стражу.
– Ну и что же это за пристанище Отребья? – прошипела она, обернувшись.
– Послушай, ты осталась жива…
– Только не благодаря тебе. – Маэстра гневно выпрямилась, со злобой глядя на него сверху вниз. – Если тебе что-то нужно от меня, ты этого не получишь. Всем вам место в аду, грязные убийцы.
Кейро прислонился к дверному косяку.
– Некоторые совершенно лишены чувства благодарности, – ухмыляясь, произнес он.
