Текст книги "Водоворот"
Автор книги: Кэт Фоллз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 2
– Темные дары – это миф, – спокойно ответил я.
И прислушался к собственному голосу. Он прозвучал отстраненно, почти скучающе. Вот и хорошо. Я вернулся взглядом к голубым огонькам на панели управления и добавил:
– Так же, как и морское чудовище, между прочим.
– Ты нашел мою субмарину… мой скутер в воде, которая чернее смолы, – заметила Джемма. – Ты поплыл прямо к скутеру.
– Если ты думаешь, что я вижу в темноте, – нет, не вижу. Я просто пошел по течению реки.
– Река в океане? – фыркнула Джемма. – Глупость какая-то.
Я еще сильнее нажал на педаль газа и с трудом удержался, чтобы презрительно не покачать головой. Джемма почти ничего не знала о подводных глубинах, однако рискнула опуститься на две мили вниз от поверхности океана.
– И вы еще называете нас чокнутыми, – пробормотал я.
– Кто называет?
– Вы, – ответил я и резко потянул на себя рычаг управления. Скутер помчался вверх вдоль континентального склона. – Топсайдеры.
– Топсайдеры? – переспросила Джемма без обиды. – Ты имеешь в виду людей, которые живут… – Она улыбнулась и повертела рукой у себя над головой. – Наверху.
– Да.
Джемма опустила руку.
– Ты сменил тему.
– Потому что в океане полным-полно реальных вещей, о которых стоит переживать, вместо того чтобы слушать старые рыбацкие байки.
– Ладно, хорошо, – кивнула Джемма и подчеркнуто старательно застегнула пряжку ремня безопасности. – Может быть, у тебя темного дара нет. И все-таки эти дары существуют.
– Дары не более реальны, чем русалки.
Следующие пятнадцать минут мы молчали. Скутер стремительно рассекал синие глубины. Джемма, поджав губы, уставилась в лобовое стекло.
Между топсайдерами и поселенцами отношения всегда были напряженными. После всего, что нам довелось пережить – после наводнений, после подводного оползня, в результате которого были повреждены телекоммуникационные кабели и мы остались без связи с миром, после пятидесяти двух лет чрезвычайного положения, – по идее, после всего этого можно было и поладить друг с другом. Но так не получилось. Топсайдеры держались за уцелевшие клочки суши и не понимали, почему мы тоже за эти клочки не держимся. Сотни тысяч людей на одну квадратную милю – для них это было в порядке вещей, вполне естественно. А жить под водой – нет, это было противоестественно. И что им до того, что мы снабжаем всю страну продуктами питания и следим за источниками энергии – приливами и гидротермальными потоками. Все равно для них мы – чокнутые или вообще какие-то мутанты.
Похоже, Джемма размышляла именно в таком ключе – с поправкой на возраст. Она резко повернула ко мне голову и сказала:
– Есть один парень, он живет тут, внизу. Он разговаривает с дельфинами.
Я сдержал вздох.
– Мы все разговариваем с дельфинами. Они как собаки.
– В смысле, он их понимает.
Мы уже находились недалеко от континентального шельфа, и нас окружили стаи рыб. Джемма пристально смотрела на меня ярко-голубыми глазами.
– Его зовут Акай, – продолжала она. – Один врач написал о нем в медицинском журнале.
– Ты читаешь, медицинские журналы?
– Нет, но об этом говорили во всех выпусках новостей. Этот доктор считает, что у Акай мозг развивался иначе под действием давления воды.
Я сделал большие глаза, но Джемма не унималась.
– На взрослых давление воды так не влияет. У них мозг уже сформирован. Темные дары приобретают только дети.
– Неплохая теория. – Я резко толкнул рычаг управления вперед и выровнял скутер. – Наверное, именно поэтому люди в нее верят, хотя эта статья – натуральное шарлатанство, и это было доказано. Только вот об этом наверняка в новостях не говорили.
– Вот, и ты знаешь про Акай! – победно улыбнувшись, сказала Джемма.
– Я знаю, что такие дурацкие теории очень вредят Придонной территории. Люди боятся селиться здесь, потому что думают, что их дети станут мутантами.
– А я думаю, что иметь темный дар – это круто.
– Твои родители так не подумают. Они бы переживали за твой исковерканный мозг.
– Мои родители умерли.
Я вздрогнул от изумления. Она сказала об этом так спокойно, словно это не имело значения.
– Прости, мне жаль, – сказал я.
– Я под опекунством Содружества. Ничего страшного.
Я искоса взглянул на Джемму. Хотел дать понять, что не поверил ей.
– Как тебе это: ты мне веришь, что у меня все в порядке, а я тебе верю, что у тебя нет темного дара. Ой, что это?
Впереди в сумрачной глубине возник гигантский светящийся шар. Остров света в кобальтово-синем море.
– Торговая станция, – ответил я удивленно. – Ты же взяла тут напрокат скутер.
– Нет, это было на поверхности, – покачала головой Джемма. – Там было громадное плавучее кольцо, а на нем – толпы народа.
– Ты говоришь про верхнюю палубу. А оттуда лифтом можно спуститься под воду. Видишь посередине цилиндр?
Часть торговой станции располагалась в сотне футов под поверхностью океана. Толстый цилиндр соединял ее с верхней плавучей платформой. Вниз, во тьму глубины, уходили якорные цепи, усеянные крошечными огоньками.
– Хочешь знать, что мне нравится наверху? – пытаясь перейти на шутливый тон, спросил я.
Джемма кивнула.
– Мне нравится добираться туда!
ГЛАВА 3
Скутер вылетел из глубины в другой мир – царство воздуха и солнца. Мы подпрыгнули футов на двадцать над водой, Джемма взвизгнула от восторга, а когда скутер упал на воду, подняв фонтан брызг, она захлопала в ладоши.
– Просто блеск! – воскликнула она.
Прикрыв глаза ладонью, я включил нейтральную скорость. Скутер закачался на волнах. Солнце слепило мне глаза, оно было слишком ярким, слишком жарким.
– Эй, ты в порядке?
Джемма наклонилась ко мне, и кончик ее косы пощекотал мое запястье. У меня мурашки побежали по коже.
– Все нормально, – ответил я, но это было не так.
Конечно, на минуту я мог притвориться. Заставив себя опустить руку, я прищурился и обвел взглядом бескрайние просторы океана. Как обычно, выход на поверхность поверг меня в состояние шока. Слишком яркие цвета, резкие звуки были так непривычны. И как только кто-то мог себя здесь чувствовать комфортно? От одного только солнечного света у меня вылетели из головы все мысли, боль сковала виски.
Я нажал на кнопку, и крыша кабины скользнула назад. Меня обдало волной зноя. Удивительно: природный воздух отличается от фильтрованного тем, что имеет вкус и запах – вкус и запах того, что находится поблизости. В данном случае пахло океаном и солнцем – солью и жаром. Я сделал вдох и оценил расстояние между скутером и плавучей верхней палубой торговой станции. Четырехэтажная шахта подъемника, на самом верху которой была установлена застекленная обсерватория, выглядела словно мачта с полностью расправленным парусом. Но хотя мы находились довольно далеко от станции, до нас все же доносился гул голосов. Я терпеть не мог рыночные дни. Кроме того, я оказался на поверхности океана без необходимых вещей. Ни шляпы, ни солнечных очков, чтобы защитить себя. Нет, не только от убийственных ультрафиолетовых лучей, но и от любопытных взглядов.
Я поднялся и сказал:
– Встретимся у причального кольца.
– Куда ты…
Слова Джеммы растаяли в воздухе. Я нырнул под воду и оказался в ее прохладных объятиях. Настроение у меня сразу улучшилось. Два мощных движения – и я проплыл под днищем скутера и отстегнул буксирный канат своего мантаборда.
– Давай наперегонки! – крикнул я Джемме, наклонившейся через борт.
Я улегся на мантаборд, а Джемма проворно уселась на место пилота. Поворот рулевых рукояток – и мой мантаборд запрыгал по волнам, будто плоский голыш.
– Ты не сказал: «Вперед»! – прокричала Джемма.
Взревел мотор скутера, и он промчался мимо меня. Джемма помахала мне рукой.
Я встал на ноги, рванул на себя ручку, и мантаборд понесся вперед на полной скорости. Меня обдало ветром и брызгами. Следовало отдать должное жизни наверху: здесь, где на тебя не давили тонны воды, все двигалось быстрее.
Чем ближе я подплывал к торговой станции, тем невыносимее становился шум. Вопли торговцев вразнос, крики зазывал и лавочников, скрипучие голоса чаек. Я замедлил скорость мантаборда, рискуя затопить его, и обвел взглядом яркие ларьки, выстроившиеся вдоль набережной. Еще больше меня успокоил вид лодок и катеров, окруживших причальное кольцо. По крайней мере большинство из собравшихся на верхней палубе были одеты в туники и широкие штаны, а значит, это были флоутеры, или «поплавки», – люди, жившие в домах-кораблях. Даже если они ни разу не видели сияния, большая часть из них догадались бы, что это такое, да и рыбаки тоже. Мне хотелось на это надеяться.
Я очень редко бывал здесь. Я давно понял, что это место – не для меня. И постиг это на собственном горьком опыте.
Но теперь я не мог повернуть назад. Меня подгоняла Джемма. Я обогнул баржу и почти сразу заметил «Сикоуч». Корабль поднимал паруса, похожие на крылья. Казалось, это громадная летучая мышь-альбинос, которая вот-вот взлетит. Мое волнение сразу улеглось, когда я заметил на палубе моего соседа, Джибби Трута. Он пытался отрегулировать наклон пластин солнечных батарей, закрепленных между распорками парусов. Лавируя между стоявшими на якорях катерами, я крикнул:
– Буксир не нужен?
Светловолосый растрепанный Джибби поднял голову и улыбнулся щербатым ртом.
– О, кого я вижу! Светящаяся палочка!
– Я не свечусь, – буркнул я и подрезал мантабордом волну.
Джибби окатило волной. Послышались смех и аплодисменты, и я увидел несколько молодых людей на палубе около мостика. Все они были новичками подводного поселения, как и сам Джибби. Я помахал им рукой. Джибби спрыгнул на причал.
– Куда направляешься? – спросил я, пожав руку Джибби.
Он втащил меня на причал вместе с мантабордом.
– На Парамус, – ответил Джибби. – На станции почти ничего не купишь – спасибо бандитам. Хотим поглядеть, чем на Парамусе можно разжиться. Хочешь с нами?
– Не могу. – Я покачал головой и сложил крылья мантаборда, чтобы его удобнее было нести под мышкой. – Нужно повидаться с рейнджером.
– Удачи. Он внизу – на городском собрании.
– А ты почему не там? – удивленно спросил я.
Мне не терпелось услышать «объявление величайшей важности, касающееся всех резидентов территории» – так было написано на знаке, установленном на торговой станции. Но мои родители считали, что работа на ферме и по дому важнее всяческих собраний, поэтому меня туда не взяли.
– Если бы я хотел сидеть в четырех стенах, – фыркнул Джибби, – я бы до сих пор жил в перенаселенном городе. – Его губы тронула хитрая улыбка. – Рейнджер Граймз пробудет на этом собрании несколько часов. И твои родители тоже. Давай поплыли с нами. Прицепим твой мантаборд к корме, покатаешься.
– Хотелось бы. Но все равно не могу. Я тут… кое-кому помогаю.
Я ни в коем случае не собирался говорить Джибби о Джемме. Джибби подыскивал себе невесту. В прошлом году он попытался заказать себе подругу жизни, но когда она приехала, потребовал возмещения убытков, поскольку невеста оказалась старше его бабушки.
– Кое-кому? – спросил Джибби с неподдельным интересом.
– Тай!
На запруженной людьми пристани стояла Джемма и махала мне обеими руками. Да, не удалось мне скрыть ее от Джибби. Она поставила скутер на прикол между оранжевой лестницей, ведущей на набережную, и дверью в павильон – так называлось пустое пространство на верхней палубе, где стояли шкафчики и скамейки. Джемму окружили рыбаки – обнаженные до пояса и намазанные разноцветными мазями от солнечных ожогов – оранжевой, зеленой, голубой.
Восхищенно присвистнув, Джибби пригладил мокрые растрепанные волосы и направился к Джемме. Самоуверенный нахал. Что мне оставалось делать? Я забросил мантаборд на плечо и пошел за Джибби. Мы оказались рядом с Джеммой как раз в тот момент, когда рыбаки разошлись. Последний из них вернул девочке ламинированную фотографию и сказал:
– Нет, не знаю такого.
– Это старая фотография, – крикнула вслед рыбаку Джемма. – Представьте его взрослым!
– При-и-и-вет, – протянул Джибби, шагнув к Джемме.
Джемма обернулась, посмотрела через плечо – так, словно там мог быть кто-то, с кем поздоровался Джибби. Меня это немного задело. Она прекрасно поняла, что Джибби заигрывает с ней, а не с кем-то из потных, выпачканных цветными мазями рыбаков, проходивших мимо. Да, некоторые из них были женщинами, но кто разглядит, женщина это или мужчина, под толстым слоем цинковой пасты, грязи и прилипшей к коже рыбьей чешуи?
Я неохотно представил их друг другу.
Значит, – подмигнув мне, сказал Джибби, – ты – кое-кто.
– Надеюсь, – ответила Джемма. – Обычно я всего-навсего одна из миллионов кое-кого.
– Добро пожаловать на Придонную территорию, Джемма, – сказал Джибби, протянув Джемме руку. – Здесь ты не кое-кто, а настоящий раритет.
Джемма вздернула брови. Похоже, не знала, что сказать. Я отвел взгляд и вдохнул соленый морской воздух. Так хотелось хоть немного избавиться от головной боли. Джемма со мной особо не кокетничала. Она ткнула меня в бок фонариком и не поверила мне насчет темных даров.
Я услышал, как она спросила у Джибби:
– Не встречал здесь этого парня?
Повернув голову, я увидел, как она протягивает Джибби фотографию. Внезапно боль в голове утихла.
– Это твой брат? – спросил я.
Она кивнула.
– Пока никто его не узнал. Но на фотке ему всего четырнадцать. Более поздних снимков у меня нет.
– Извини. – Джибби покачал головой и вернул фотографию. – Я его не видел.
– Его зовут Ричард, – сказала Джемма и провела большим пальцем по фотоснимку – словно хотела отбросить прядь волос со лба брата. – Ричард Стрейд.
– Ты на него очень похожа, – сказал Джибби. Джемма наклонила голову, глядя на фотографию. И я посмотрел на Джибби, хмуро сдвинув брови. Сходство между братом и сестрой было весьма приблизительным. Оба голубоглазые, с рыжевато-каштановыми полосами, но брат Джеммы был худым и долговязым, со слишком крупными чертами лица. Однако сравнение с братом явно пришлось ей по сердцу. Она просияла.
– Не стоит показывать его фотографию рыбакам, – посоветовал ей Джибби. – Старатели редко выходят на поверхность. Иногда снимают комнаты на нижних уровнях торговой станции, но чаще живут на своих подлодках и охраняют участки от захватчиков. Если кто и видел твоего брата, так это подводные поселенцы.
Джемма посмотрела на Джибби с интересом.
– А как мне узнать, кто поселенец, а кто нет?
– Половина поселенцев в данный момент на нижнем уровне станции, милая. – Джибби галантно предложил Джемме руку. – Я тебя туда отведу.
– Разве ты не собрался плыть на Парамус? – спросил я.
– Отплыву попозже.
– Но мне так и так надо вниз, – заметил я. – Мне надо рассказать рейнджеру насчет одного затонувшего судна.
– Что за судно? – с любопытством глянул на меня Джибби.
«Ничего от него не скроешь, – с тоской подумал я. – И какой же он самовлюбленный! Эгоизм – превыше всего».
– Подлодка. Судя по всему, она принадлежит старателям.
– Там такой ужас внутри, – поежившись, добавила Джемма. – Все в крови.
– Рыбьи кишки, – заверил ее Джибби. – Это бывает…
– Сомневаюсь, – прервал его я. – Бандюги из «Сиблайт» уволокли эту субмарину. Им явно есть что скрывать. Мы еле успели оттуда выскочить.
Джибби пристально посмотрел на меня.
– Эта шайка грабит только правительственные корабли.
– До сих пор было так.
– Да нет, – небрежно махнул рукой Джибби. – Что возьмешь у старателей?
Я пожал плечами.
– Когда акула голодна, она сожрет что угодно.
Джибби побледнел. Я продолжал:
– Знаешь, если ты собрался на побережье, тебе бы лучше отплыть сейчас. Задержишься – придется возвращаться домой в темноте, а кораблик твой будет под завязку набит свежими припасами…
Смысл моих слов дошел до Джибби.
– Приятно было познакомиться, Джемма, – поспешно протараторил он, развернулся и бегом помчался по причалу. – Хватит загорать, ребятишки! – прокричал он на бегу. – Пора отчаливать!
Матросы на палубе «Сикоуча» неохотно поднялись на ноги. Мне стало неловко. Хотелось верить, что я не для того спровоцировал эту массовую панику, чтобы остаться наедине с девушкой.
– А он почти совсем не светится, – отметила Джемма, глядя на Джибби, перепрыгнувшего с причала на палубу «Сикоуча».
– Он под водой всего два года живет.
– Уже заявку на участок подал?
Я искоса посмотрел на Джемму. Наверняка она решила пошутить надо мной – ведь я сказал ей, что мечтаю подать заявку на собственный участок. Но она ответила мне спокойным взглядом, без тени издевки. Я кивнул.
– Через три года Джибби будет владеть сотней акров.
«Сикоуч» отчалил от пристани, и до нас донеслась песня.
– О, Джем, ты далёко за морем, далёко мне плыть до тебя… – распевал Джибби во всю глотку, ставя паруса.
Джемма поморщилась и сунула фотографию брата в сумку на ремне.
– Что, паршиво поет? – осведомился я, радуясь тому, что пение Джибби у нее восторга не вызвало.
– То, что он скоро получит сто акров земли, не дает ему права вести себя нагло. – Она посмотрела на меня, сердито сдвинув брови – так, словно я в чем-то был виноват – На свете полным-полно таких девушек, как я. Я это отлично знаю.
Я едва не расхохотался.
– Ты тут видишь хоть одну?
Джемма подозрительно глянула на меня, но все же огляделась по сторонам.
– Вон. – Она кивком указала на катера за моей спиной. – Не пойму, что ты хочешь сказать?
Наверное, Джемма заметила девушку из числа флоутеров. Эти в счет не шли, они задерживались здесь только до тех пор, пока их родители не отправляли соответствующее письмо по электронной почте. Но, обернувшись, я с удивлением увидел, что у ближайшего причала на волнах покачивается роскошная яхта. На палубе две женщины лежали в шезлонгах под яркими пляжными зонтами. Судя по солнечным очкам и легким длинным платьям, они прибыли с материка. Стало быть, провели на яхте три часа – если не больше, смотря какой был ветер, – и все это ради туризма. Вообще-то мы привыкли тут жить одни, уверенные в том, что все оставшееся от «цивилизации находится от нас на расстоянии в шестьдесят морских миль. Но время от времени «цивилизация» заглядывала к нам с фотоаппаратом.
Мне стало не по себе. От волнения я замер, ноги у меня налились свинцом. В тот же момент женщина в желтом платье заметила меня и ахнула, а следом за ней ахнула вторая, в зеленом. Ну ясное дело, я стоял под солнцем, а значит, моя кожа испускала сияние по полной программе.
Я повернулся к Джемме и прошептал:
– Пошли отсюда.
Джемма указала на ближайший вход внутрь станции.
– Только я наши шлемы оставила в прокатной субмарине.
– В скутере, – автоматически поправил я и сунул ей свой мантаборд. – Я заберу шлемы, встретимся на набережной.
Я дал Джемме знак идти к лестнице. Мне очень хотелось, чтобы она поспешила. Но было уже слишком поздно.
ГЛАВА 4
Две женщины, стуча каблучками, мгновенно спустились по трапу. Они спешили так, словно я был вынырнувшим из воды китом-горбачом, который вот-вот снова погрузится в глубину. Держа в руке два шлема, я неохотно выбрался из кабины на нос скутера.
– Прошу прощения, – сказал я и указал на участок причального кольца, на котором теперь стояли женщины, – но дальше мне не прыгнуть.
– О…
Женщины совсем немного попятились, чтобы уступить мне место.
Я прыгнул и приземлился в паре футов от туристок. Они проворно подняли руки к своим солнечным очкам, и я услышал знакомое пощелкивание. Работая крошечными регуляторами, женщины повышали прозрачность стекол. А мои родители еще удивлялись, почему я терпеть не могу бывать в городах на суше.
– У тебя красивая кожа, – сказала женщина в зеленом.
Она выглядела взрослой – а значит, ей следовало знать, что глазеть на людей неприлично.
– Спасибо.
Я попытался пройти мимо туристок, но женщина в желтом платье загородила мне дорогу.
– Она настоящая? – осведомилась женщина и отбросила назад покрывавший ее голову тонкий платок. Ее светлые волосы были заплетены в замысловатые косички. – Не разрисованная?
– Настоящая, – буркнул я.
По крайней мере, их было всего двое, и они были женщинами. С женщинами я мог разобраться. Мужчины меня пугали. Как бы вежливо, как бы дружелюбно они себя ни вели, если мужчина принимался разглядывать меня, словно образец под микроскопом, я начинал кашлять так, будто бы у меня отказали легкие.
– Просто не верится, – шагнув ближе ко мне, проговорила женщина в желтом платье. – Мне кажется, что этот блеск можно стереть – стоит только рукой провести.
В ее голосе звучала насмешка, но сама она – в очках с толстенными стеклами, с лицом, густо смазанным цинковой мазью, выглядела пострашнее любого монстра из морской бездны.
– Можно попробовать? – с улыбкой спросила женщина.
– Попробовать?
Она стянула с руки длинную перчатку.
– Попробовать стереть этот блеск.
Она протянула бледную руку к моей щеке.
«Как лапа морского паука, – подумал я и натянуто улыбнулся.
– Если не боитесь вымазаться в рыбьем жире.
– В рыбьем жире? – Женщина отдернула руку. Все подводные поселенцы в нем купаются, – не моргнув глазом, объяснил я. – Чтобы кожа не пересохла от долгого пребывания в соленой воде.
Женщина прищурилась и смерила меня взглядом с ног до головы.
– Выдумываешь.
– Ладно, хватит ломаться, – сердито буркнула вторая женщина и протянула мне несколько купюр. – Стой смирно и дай ей тебя потрогать.
– Тай! – послышался девичий голос. Джемма стояла прямо над нами на набережной, наклонившись через парапет. – Хватит уже хвастаться своей кожей! – громко крикнула она, и, к моему ужасу, все мужчины и женщины в радиусе ста ярдов повернули головы к нам. – И не смей брать деньги у этой старой кошелки!
Возмущенно переговариваясь, туристки заспешили к своей яхте.
Я взбежал по лестнице на набережную. Джемма весело улыбнулась.
– Было прикольно! – воскликнула она.
Люди, выстроившиеся вдоль парапета, глазели на меня. Пережить это я мог, но не скажу, чтобы был от этого в восторге. Пригнув голову, я направился к башне, расположенной в самом центре верхней палубы.
– Ты что? – устремившись за мной, спросила Джемма. – Даже «спасибо» не скажешь?
Мне совсем не хотелось пробираться через толпу потных людей на рынке, поэтому я подождал Джемму, и мы пошли вдоль прохода между рядами лотков и лавочек. Но шли мы не слишком быстро, потому что Джемма то и дело останавливалась, восхищаясь горами разложенной на столах рыбы, или приседала на корточки около корыт, заполненных усатыми лобстерами и литоринами. После пятой остановки я понял, что она смотрит вовсе не на морепродукты. Она искала брата.
– Напрасно тратишь время, – сказал я ей. – Старатели тут покупки не делают. Это самый дорогой рыбный рынок в мире.
– Правда? – Джемма с любопытством огляделась по сторонам. – Почему?
– Вся эта рыба выловлена в открытом океане, а это значит, что она плавала вдали от городов, уцелевших после потопа. – Краешком глаза я заметил группу покупателей, указывавших на меня пальцами. – Может, все-таки уже спустимся вниз?
Мне показалось, что последние слова я произнес тихо, но Джемма повернулась ко мне неожиданно резко, будто я рухнул замертво. А потом и она заметила глазеющих на нас зевак.
– С тобой все время так бывает? – спросила Джемма.
– Только когда я наверху.
– А как попасть вниз?
Я указал на башню, которая на самом деле представляла собой шахту подъемника. Попасть туда можно было, только протолкавшись через толпу. Жара, любопытные взгляды, запах мертвой рыбы – все это меня уже измучило. Но вот с моими пальцами переплелись прохладные пальцы Джеммы, она смело врезалась в толпу и потащила меня за собой. То и дело выкрикивая «прошу прощения» и «извините», Джемма протискивалась между плотно стоявшими людьми, но чаще просто грубо расталкивала их. Я держался за ее руку, как за страховочный трос, и в итоге налетел на нее, когда она остановилась перед навесным мостиком – одним из многих, пересекавших пространство в середине верхней палубы. Словно спицы гигантского колеса, все узкие мостики вели к платформе, окружавшей башню.
– Ничего страшного, – успокоил я Джемму и ступил на мостик, изготовленный из титанового сплава.
Под нами, на один уровень ниже, были видны субмарины, пришвартованные у внутреннего причального кольца. Джемма пошла за мной, крепко держась за поручень. Я указал вверх, на белый широкий многоугольник обсерватории. Цилиндр едва заметно покачивался па ветру и негромко поскрипывал.
– Вон там – рейнджерский участок.
Джемма опасливо посматривала на воду.
– Не любишь высоту? – спросил я, повернувшись к ней.
– Падать не люблю, – негромко и чуть скованно ответила она и быстро, обогнав меня, дошагала до платформы.
Когда она нажала кнопку вызова лифта, двери открылись. Кабина была прозрачная, с тонкой металлической колонной посередине. Джемма прочла названия уровней:
– Обсерватория, верхняя, жилая, сервис, отдых, швартовочная. Да… – Она покачала головой. – Ясно, как в тумане.
– Обсерватория и верхняя палуба – единственные два уровня, которые находятся над водой, – объяснил я и нажал кнопку «Сервис».
Кабина быстро полетела вниз. Джемма прижалась носом к флексигласу, глядя на людей, шагавших по навесным мостикам. Набирая скорость, кабина миновала внутреннее причальное кольцо и ушла под воду. Джемма охнула и отпрянула назад, а я расслабился. Под водой я чувствовал себя самим собой.
Мы молча стояли, глядя на подсвеченную солнцем воду за стеклом. Но в какой-то момент Джемма заметила щелочку рядом с кнопкой, на которой было написано «Отдых».
– Это для чего? – спросила она.
– В эту щель нужно вставить пластиковую карточку – удостоверение личности. Вход только для взрослых – иначе кабина туда не поедет.
– Значит, «отдых» – это для приличия, – понимающе кивнула Джемма.
– Для слов «салун и казино» места на кнопке не хватило, – объяснил я.
Кабина опускалась все ниже. Вода за стеклом стала темно-синей. Мимо проплыла рыба-меч, привлеченная светом.
– Какая огромная… – восхищенно проговорила Джемма.
– Это еще ребенок, – ответил я, глядя на шестифутовую рыбину. – Взрослая рыба-меч в два раза больше.
Сверкнув серебристой чешуей, рыба поплыла прочь. Джемма пошла вдоль стекла кабины, провожая ее взглядом.
– Я сегодня дикой природы увидела больше… чем за всю жизнь, – призналась она, глядя на золотистое облако амберджеков. – Ну, если не считать крыс и одичавших собак.
– Что-то я подзабыл – зачем люди живут наверху? – с усмешкой проговорил я.
Печально улыбнувшись, Джемма продолжала наблюдать за рыбами. На глубине в сто футов перед нами предстала нижняя станция – огромная, как трансатлантический дирижабль. Кабина лифта скользнула внутрь станции.
Еще два уровня вниз – и двери кабины открылись.
– Добро пожаловать на Главную улицу, – сказал я, как только мы вышли на сервисную палубу. Вокруг не было ни души – только темные витрины.
Джемма шла рядом со мной, заглядывая в стекла.
– Почему все закрыто? – спросила она.
– Здесь ничего и не открывали. – Я провел Джемму по залу, примыкавшему к центральному коридору. – Правительство решило, что здесь многие представители крупного бизнеса пожелают открыть свои офисы и магазины, но этого не произошло.
– Почему? Ведь на верхней палубе народу полным-полно.
– На нижней станции может всякое случиться. Советую тебе отправиться на материк дотемна. В это время возвращаются нефтедобытчики и рабочие приливных электростанций.
– Я не уеду отсюда, пока не разыщу брата.
Я остановился. Судя по всему, Джемма твердо решила разыскать Ричарда.
– Я серьезно говорю, – предупредил я ее. – Сегодня пятница. Эти люди живут на дне всю неделю, и…
– Пожалуйста. Я смогу о себе позаботиться. Я крутая.
Крутая? Если бы я не был так удивлен, точно расхохотался бы.
– В любом случае, никто на меня не обратит внимания. Я выгляжу как чья-то сестренка – ничего особенного.
Она набросила косу за плечо и, вальсируя, устремилась к прозрачной стене в конце холла.
– Не моя сестренка – это уж точно, – буркнул я.
Я догнал Джемму и решил пока больше не говорить с ней на эту тему. Чуть позже я должен был обязательно рассказать ей, как все обстоит здесь, – пока на нижней станции не начнется столпотворение.
Мы вышли в наружный коридор. Наружная стена представляла собой сплошное окно; изнутри оно было гладкое, а снаружи его кое-где покрывали граненые квадраты, и в этих местах вид за стеклом искажался. Джемма остановилась, сделав вид, будто любуется океаном, но тут же искоса взглянула на меня.
– Почему ты не захотел, чтобы та женщина прикоснулась к тебе? Она была красивая.
Я поморщился. Все-таки у топсайдеров извращенное понятие о красоте. Многие из них считают, что небоскребы красивее коралловых рифов.
– Какое мне дело до того, как она выглядела? – Пожав плечами, я пошел дальше по коридору. – Не желаю, чтобы в меня тыкали пальцами незнакомые люди. Хватит того, что на меня глазеют и задают вопросы.
– А о чем тебя спрашивают?
Мы были уже совсем недалеко от входа в конференц-зал.
– О личном, – буркнул я.
– Например?
Из-за закрытой двери зала доносились сердитые голоса, и это меня насторожило. Городские собрания крайне редко сопровождались руганью.
– Ну скажи, – пристала ко мне Джемма. – Приведи хоть один пример.
Я раздраженно ответил:
– «Ты везде блестишь?»
– Ой. – Джемма прикрыла губы ладошкой. – А правда – везде?
Не ответив ей, я приоткрыл дверь и заглянул в зал. Там полукругом стояли стулья, но очень много людей стояло – большинство из них были в гидрокостюмах. В зале собралось человек пятьдесят – то есть примерно восьмая часть жителей подводного поселения.
Хотя люди сидели и стояли спиной ко мне, я почувствовал, как они напряжены, и узнал кое-кого из своих соседей. На сцене стоял Бентон Таппер, розовощекий, с жидкими волосами, похожий на младенца-переростка, – представитель поселения в Содружестве Штатов. У всех сорока пяти штатов было по два депутата с правом голоса в собрании. От нашей Придонной территории представитель был только один, да к тому же он не имел права голосовать, и вдобавок не мы его выбирали. Собрание назначило нам Бентона Таппера, и мы ничего не могли с этим поделать. Уж лучше он, чем совсем никакого депутата, – а между прочим, именно так обстояло дело у большинства поселений на дне океана. Правду сказать, в Штатах дела обстояли не намного лучше. Выборы новых депутатов в Содружестве проводились всего раз в двадцать лет, а то и реже. С тех пор, как потоп был официально признан катастрофой, мы жили при чрезвычайном положении, а это означало, что ряд законов был отменен. Всякий раз, когда отменяли выборы, представители говорили: «Коней на переправе не меняют». Весьма подходящая поговорка, если учесть, что двадцать процентов континента ушло под воду.
Таппер одернул рукав своей официальной синей мантии и сказал:
– Ну хорошо, а чего вы ожидали? Вы владеете обширными участками земли – и, естественно, на них распространяется солидный налог на собственность.
