Текст книги "По тонкому льду (ЛП)"
Автор книги: Кэрри Ааронс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Я услышал тихий скрип и стук, раздавшиеся в развлекательном крыле на первом этаже, и помчался туда сломя голову. Мышцы и кости горели, пока я бежал из комнаты в комнату в поисках Камиллы.
Пробегая по коридору мимо библиотеки, я снова услышал громкий вздох; я резко остановился и повернул обратно, чтобы заглянуть в комнату. Камилла сидела на полу, уставившись на что-то перед собой. Казалось, она не осознавала, что её всю трясло, снова. Она сидела ко мне боком, но я мог видеть, как она прижала ладонь к губам, будто пытаясь сдержать охвативший её ужас.
– Камилла? – я впервые позвал её по имени, но мне подумалось, что в такой момент ей будет не до соблюдения приличий.
Она подпрыгнула, стараясь казаться серьёзной и удержаться на ногах в своих изящных кожаных туфлях.
– О мой бог, вы напугали меня!
Подобрав телефон с пола, она крепко прижала его к груди, будто некую карту сокровищ, которой она не хотела со мной делиться.
– Что случилось? – я видел страх в её глазах.
– Ничего, – быстро ответила она.
– Не для того я подставил вам своё плечо вчера и донёс на руках до кровати, чтобы вы лгали мне. Я думал, мы прошли этот этап, – это было смелое заявление, но ей было необходимо с кем-то поговорить. Вчера ночью мы были очень близки друг к другу, чего оба никогда и не планировали.
Но я не собирался позволить ей выйти отсюда в слезах и оставить её наедине со своими мыслями, сжимающими её сердце в тиски.
Глаза Камиллы вспыхнули в удивлении, но лицо её осталось непроницаемым. Она думала, что я не заговорю о прошлой ночи, но я был не таким человеком. Я был искренним и открытым и не скрывал своих чувств или злобы. Я всю свою жизнь был честным со всеми, особенно с женщинами. Не то чтобы я преследовал её… Голова взрывалась от противоречивых чувств и мыслей по отношению к моему работодателю.
– Я получила новую записку, – она опустила руки, не пытаясь больше прятать от меня свой телефон.
– Записку? От кого? – я недоумевал.
Не отвечая ничего, она кусала губы, её глаза метались по сторонам, затем она неожиданно протянула мне включённый телефон.
Я взял его и прочитал:
Ты спряталась от меня, ну и пусть;
Лёд под ногами тонок, но он пока держится;
Скоро я возьму спичку и отправлюсь к тебе в путь;
И мы будем танцевать, пока лед под нами не разверзнется.
– Что это такое? – я не мог понять, но некоторые слова показались мне странными – «спичка», «тонкий лёд», «спряталась».
Но куда более подозрительным показалось мне то, что письмо пришло со скрытой электронной почты и без темы в заголовке, без подписи.
– Это третья записка, которую я нашла. Первая была в кармане моего пальто, когда я проснулась на лужайке перед домом в ночь пожара. Затем старая записка в книге, которую я обнаружила в столе отца. И вот теперь это письмо, оно пришло сегодня утром, – Камилла говорила шёпотом.
Страх, гнев и недоумение переплетались и плыли по моим венам:
– Кто-то… преследует вас?
– Кажется, да. Думаю, это продолжается уже давно.
– Ты показывала это полиции? Они должны отследить адрес, применить свою хакерскую магию! – я сам не заметил, как повысил голос.
Она пожала плечами и подошла ближе, чтобы я вернул ей телефон.
Я отодвинул его.
– Нет, я хочу всё знать. Вы что-то скрываете, а я не люблю тайны. Расскажите мне всё сейчас же, всё.
У меня не было права так с ней обращаться, а она не была обязана это слушать. Но вчера Камилла сломалась и раскрылась мне, возможно, она и сейчас откроется. И бог знает почему, но я хотел быть тем, кто поможет ей нести это бремя.
Она отвернулась и пошла, рассказывая всё, что с ней произошло, начав с той ночи пожара: как она проснулась на лужайке и врачи нашли в её крови наркотик, который преступники используют для насилия над своими жертвами. От этих слов моё сердце ёкнуло, а желудок сводило спазмами, пока она не уточнила, что ничего такого с ней не произошло. Камилла прочла мне первую записку, рассказала о второй записке десятилетней давности, которую она нашла в столе в библиотеке, затем про утреннее сообщение.
Когда она договорила, я боялся, что не сдержу свой гнев. Кто-то жестоко играл с ней таким образом, и, очевидно, это был убийца её родителей. Но кто был этот психопат, и чего он в конце концов добивался? Мои защитные инстинкты проснулись:
– Вы должны сообщить об этом полиции.
Перебирая прядь волос и крепко сжав зубы, она ответила:
– Я сказала, нет, у меня есть свой частный детектив, и он узнает куда больше, чем продажные чикагские копы. Они почти не слушали меня во время допроса. Мне кажется, они считают, что всё это устроила я сама.
– Это неверное решение, – я сделал шаг навстречу, положив руку ей на плечо.
– Но решать мне, – её глаза вспыхнули от негодования, и я попался.
Камилла сделала шаг вперёд, и я замер. Даже в такой напряжённой и опасной ситуации меня влекло к этой Ледяной принцессе, которая, казалось, таяла на глазах. Я не мог сдвинуться с места, чтобы дать ей пройти.
Глава 13
Камилла
Моё сердце бешено качало кровь.
Каждый его удар пульсирующим эхом отдавался у меня между ног. Мои губы ещё никогда не были так близки к губам мужчины, к которому у меня были отнюдь не платонические чувства, и всё моё тело теряло контроль. Голова закружилась, мышцы сжимались и разжимались, желудок сводило, словно я летела вниз с американских горок.
Ладони вспотели, и я вытерла их о брюки. Я продолжала наклоняться к Натану, чувствуя острую необходимость сократить расстояние между нами и соединиться с ним воедино.
Мне нужно было, чтобы он отвлёк меня от реальности или, если быть точнее, от третьей записки, содержащей ужасные, ядовитые слова, подтверждающие тот факт, что целью этого человека были не мои родители, а я.
Глаза Натана замерли, его тело сопротивлялось, но инстинкт овладел им, и Натан наклонился ко мне. Его бездонные серые глаза были тёмными, как ночь, и наполнены, как мне казалось, жаждой. Его зубы постукивали, и я знала, что он старался удержаться. Это лишь подстегнуло меня, я вцепилась в его повседневную футболку и притянула к себе.
Я никогда не заходила так далеко. Если быть честной, я никогда раньше не жаждала, чтобы мужчина меня поцеловал. Меня никто не привлекал… до сих пор. Я хотела почувствовать губы Натана Раш, немедленно, несмотря ни на что. Его доброта и способность заставить меня открыться ему работали на него, по крайней мере, мне так казалось. Он хотел быть порядочным человеком, быть полезным для своего работодателя.
А мне хотелось, чтобы он смотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину. Я не жду, не после этой записки. Этот человек, этот психопат, мог найти меня уже завтра. Я не сдамся без боя и не покину Холлис Хаус, не поцеловав Натана.
– Мисс Валон… – он едва дышал, так же, как и я. По крайней мере, у одного из нас хватило рассудка попытаться остановить всё это.
И это была не я.
Его просьба, то, как он назвал меня по имени, ничего не значили. Я невыносимо жаждала этого. Он был мне нужен.
Наконец, будто скользнув по лезвию ножа, я приблизилась к нему вплотную, сократив расстояние между нами.
Я никогда не целовала мужчину, и меня никто никогда не целовал. Поэтому сейчас, ввязавшись в эту авантюру, я понятия не имела, что делала. Наклонив голову и сжав губы, следуя тому, что видела или читала об этом, я прильнула своими губами к губам Натана, прижавшись всем телом к нему.
Поначалу это мне показалось… мокрым. Возможно, мои губы были слишком влажными, или я делала что-то не так. Я шевелила губами, но не чувствовала той искры или взрыва эмоций, о которых все говорили. Но затем я осознала… Натан не шевелился. Он не ответил взаимностью, не шелохнулся с места.
– Пожалуйста, – я отстранилась, выдыхая слова. – Мне нужно, чтобы ты меня поцеловал.
Кажется, моя просьба разбудила в нём что-то, потому что он тут же взял моё лицо в свои ладони и потянул мои губы к себе. Он накрыл их своими губами, и в этот раз я уже не могла думать о реакции на поцелуй.
Рассудок покинул меня.
Теплые, податливые, захватывающие, умопомрачительные. Я обрывками приходила в себя, чувства перекрывали друг друга; то, что Натан делал со мной, то, как от его прикосновений всё внутри меня переворачивалось вверх дном, а пульсация отдавала там, где ещё никогда раньше я её не чувствовала… это было волшебно. Он стирал всё плохое. Он предлагал мне выход, и я его принимала.
Его руки обхватили меня, прижимая к своей груди, от чего мои соски тут же набухли. Так вот что все имели в виду.
Мне хотелось быть ещё ближе, быстрее… чтобы Натан сорвал с меня всю одежду, я хотела чего-то такого, чего сама до конца не понимала…
О боже, его язык проник в мой рот, переплетаясь с моим языком и демонстрируя всё, на что был способен; будто демонстрируя, что Натан мог делать своим… пенисом, нет, это слишком строгое название – своим членом; как он мог использовать эту часть своего тела, чтобы погрузиться куда-то ещё. По всему моему телу пробежали мурашки восторга и томления, осев меж моих ног и пульсируя. Жёстко.
Он отстранился от меня так же резко, как притянул к себе. Натан дышал прерывисто, будто задыхаясь и ловя ртом воздух, его грудь тяжело поднималась и опускалась; его взгляд пригвоздил меня к месту, где я стояла.
– Мы… не должны, – эти слова он произнёс будто с болью.
Поначалу я была слишком потрясена, чтобы оторваться от этого поцелуя и соображать:
– Почему нет?
Он провёл руками по своим волосам, меряя библиотеку крупными шагами:
– Вы запутались в том, что произошло с вашими родителями. Эти записки и ваше расследование, не говоря уже о том, что вы мой работодатель. Я… я воспользовался вами.
– Вы не воспользовались мной. Я хотела этого и хочу большего, – я, наконец, пришла в себя, обретя дар речи как раз в тот момент, когда нуждалась в нём.
Из-за всего произошедшего со мной за последние месяцы я ни в чём не была так уверена, как в своём желании, чтобы Натан Раш поцеловал меня ещё раз.
– Мы не можем, – его глаза были переполнены сожалением.
Он покинул библиотеку и, по всей видимости, сам дом.
Я стояла возле стола, на котором экраном вниз лежал телефон, касаясь пальцами своих губ, всё еще помнивших прикосновение губ Натана.
Глава 14
Натан
Впервые за все годы работы в Холлис Хаус я выбежал из поместья с чувством разочарования. Разочарования в себе самом.
Я любил свою работу. Возможно, это была не самая привлекательная работа, у меня не было степени магистра или причудливого известного имени, но она мне нравилась. Я выполнял работу собственными руками, доводил любые проекты до завершения, и люди всегда были довольны проделанной мной работой. Никто не дышал мне в спину, и место работы было удачным – меня устраивало каждый день ездить в пригород и обратно. Эта работа всегда была для меня идеальной.
Пока однажды самая красивая девушка из всех, что я когда-либо видел, не вернулась в дом, принадлежавший её семье – тем, кто платил мне за то, чтобы я профессионально сохранял дистанцию и защищал каждый волосок на её голове.
И мне отнюдь не казалось, что мои обязанности включали в себя целовать её каждый раз, когда ей хватало на это смелости.
Я должен был это остановить. Нужно было взять её за плечи и попросить прекратить, убедить, что её реакция была результатом нахлынувших страха и решимости.
Чёрт возьми… эти идеальные розовые губы стояли перед моими глазами. Она слегка высунула язычок и облизала им пересохшие губы, и тогда я пропал. Я старался сдержаться, сопротивляться ей. Но, о господи, я всего лишь человек. Когда такая сексуальная и изысканная женщина целует и обнимает тебя, ты не можешь оттолкнуть её. Когда я проник языком в её рот, это было самое сладкое ощущение, что я когда-либо испытывал. Когда она тихонько простонала… как я уже сказал, я безнадёжно пропал.
Больше это не должно было повториться. Я любил свою работу и не собирался по глупости подводить единственную наследницу семьи Валон.
К тому же она сильно запуталась, пока искала причины и оправдание смерти своих родителей. А теперь какой-то мерзкий тип отправлял ей зловещие письма и записки. Кто, чёрт подери, это мог быть? Я не был бойцом, но меня учили обращаться с оружием, на моём счету была пара потасовок. Я не считал мужчинами тех, кто угрожал женщинам, прячась за компьютерами и записками.
Её частному детективу надо было найти этого психопата и как можно скорее. Не было доказательств того, что он связан с пожаром, но, готов поспорить, он был замешан в этом.
Камилле стоило обратиться в полицию, чтобы они могли обеспечить ей защиту. Но… она была права, утверждая, что они не продвинулись далеко по этому делу. Сэмюэль держал меня в курсе; казалось, полицейских, занимающихся расследованием, жутко раздражали всюду снующие журналисты, и они просто хотели поскорее закрыть это дело. Я лишь надеялся, что этот коп Уэллс может сделать больше.
Бросившись на кровать и переключив на первый попавшийся спортивный канал с хоккеем, я улёгся поудобнее и постарался не думать о том, как бархатные губы Камиллы Валон приближались к моим.
***
Стараться не думать о наследнице Холлис Хаус оказалось пустым занятием.
Понедельник. Я проснулся рано утром, напряжённый, как струна. Мне снилось, как Камилла, обнажённая и влажная, извивалась подо мной. Её сливочно-нежная кожа, сверкающие зелёные глаза… мне пришлось принять ледяной душ, чтобы отогнать эти мысли прочь, но даже после этого возбуждение не покидало меня. Мне пришлось взять себя в руки и мастурбировать до оргазма, испачкав чуть ли не половину душевой кабины.
Теперь мне предстояло провести целый день в Холлис Хаус. С ней.
Понедельник всегда был ответственным днём: я составлял заказы, встречался с каждым членом персонала и устранял любые неполадки, если таковые имелись, а в таком большом доме, поверьте, всегда находились проблемы, которые необходимо было решать.
По дороге я заскочил в кафе «У Арчи» и взял себе сэндвич с кофе. А так как Камилла не покидала поместье уже месяц, я взял ещё булочку и капучино для неё – ничего особенного, но мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя обиженной и отвергнутой мной после того, что было в библиотеке.
Когда я, наконец, подъехал, дом уже переполняла суетливая обслуга. Ландшафтные работники были на месте, расчищая тропы и подъездную дорогу к дому от белоснежного снега, выпавшего за ночь. Снег в Апстейт Нью-Йорк как солнце в Калифорнии – мы живём с ним, не замечая его существования.
Бригада наземного обслуживания убирали сады и ухаживали за лошадьми, которых мы здесь держали. Если кому-то из гостей или членов семьи Валон захочется прокатиться верхом, лошади были всегда готовы.
Сьюзи на кухне составляла меню на неделю и подготовила для меня список продуктов, которые нужно было заказать.
– Пойдёшь проведать её? – спросила меня Сьюзи, нарезая овощи и в удивлении приподняв брови, и, возможно, я вёл себя не так профессионально, как думал.
– Кого, Камиллу? Зайду к ней узнать, не нужно ли ей чего заказать, – ответил я, взяв что-то со стола и стараясь казаться беззаботным.
Сьюзи, вздыхая, положила нож.
– Послушай, Нейт… ты мне нравишься. Ты чертовски хороший управляющий и замечательный человек. Но я буду честна с тобой, я не раз влюблялась в своих работодателей, чёрт… и даже больше, но это всегда плохо заканчивалось. Для обеих сторон. Просто будь осторожен, если собираешься делать то, о чём я думаю.
Её слова глубоко вонзились в меня, я лишь кивнул ей в ответ и вышел, размышляя над тем, что она сказала.
Из комнаты в комнату, список закупок в моих руках увеличивался. Люди в городе насмехались надо мной, считая меня мальчиком на побегушках, но, если бы однажды мне пришлось покинуть Холлис Хаус, меня бы взял на работу любой крупный отель в стране. Чёрт, да я даже мог рассчитывать и на курортные отели, если бы хотел. И дело не в том, что меня не приглашали на такую работу, я сам был не готов оставить райский Холлис Хаус. Я пытался убедить себя в том, что не искал Камиллу, но, обходя весь дом комнату за комнатой, понял, что именно этим и занимался. В конце концов я нашёл её на подвальном этаже в медиа-комнате.
– Доброе утро, мисс Валон.
Тонкая рука, вытянутая вперёд из-за кожаного кресла, в котором сидела Камилла, нажала на паузу, и телевизор замер.
Она встала, и я в который раз восторгался её внешностью: чёрные леггинсы, обтягивающие её худые, стройные ноги, огромный свитер персикового цвета, сексуально обнажающий одно плечо и ключицу, распущенные волосы и пара золотистых локонов, небрежно заправленных за уши, в которых блестели нежные жемчужные серьги.
Она была без макияжа, но я и не видел, чтобы она часто наносила его. Она была красива естественной красотой, способной ослепить вас одним взглядом на неё.
– Вы можете называть меня Камиллой.
Она не казалась рассерженной, но, очевидно, старалась быть сдержанной.
– Не думаю, что это уместно. Но я принёс вам самую вкусную булочку во всём городишке, чтобы извиниться за то, что убежал в субботу вечером.
Я протянул пакет в надежде, что она улыбнётся моему знаку внимания. Я не должен был надеяться на это, но все же надеялся. А когда она прикусила нижнюю губу, мои яйца распухли настолько, что мне пришлось слегка раздвинуть ноги.
Еще ни одна из знакомых мне женщин так на меня не влияла. Это некая космическая сила, магнитное притяжение. Но, по сути, я ведь знал её, хоть мы и не были достаточно близки и не ходили вместе на свидания. Я знал, какую кашу она любила и в каком порядке предпочитала хранить журналы. Знал, что она любила спать с закрытыми шторами, и что её шампунь имел аромат ванили.
– Дело не только в том, чтобы строго сохранять дистанцию между работодателем и…
Она смолкла, и мне показалось, она не собиралась продолжать.
– Мы можем быть друзьями. Я не обязан быть лишь сотрудником, мисс Валон. Мне можно довериться, если вам это нужно. А друзья приносят друзьям кофе и еду.
Она подошла ко мне, слегка ухмыляясь:
– А также друзья называют друг друга по имени. Так что я попробую принять это ваше маленькое соглашение, если вы будете называть меня Камиллой.
Открыв пакет и выпустив наружу сладкий аромат булочки с корицей из кафе «У Арчи», она вздохнула:
– О, мне знаком этот аромат, это моя слабость.
Я указал на гигантскую булочку, которую она достала из пакета, и протянул ей капучино.
– Вы печёте их или что-то вроде того?
Я рассмеялся:
– Поверьте, вы бы не стали есть что-либо из приготовленного мной. Нет, я купил это «У Арчи» на Мэйн Стрит – лучшая кофейня в Харлин Фоллс.
Она хмыкнула:
– Похоже, единственная.
Ледяная принцесса вернулась и начала критиковать мой город. Я нахмурился:
– Даже если и единственная, еда у них вкусная, а Арчи и его супруга – хорошие люди.
Я не стал говорить, что она повела себя некрасиво, но по выражению её лица понял, что она поняла моё недовольство.
– Прошу прощения, это было грубо с моей стороны. Понимаете ли… в мире, в котором я росла, высокое положение в обществе подразумевает суровость и жёсткость характера. Такие вещи просто так не забываются. Я просто… слишком занята всем остальным.
Я тут же почувствовал себя виноватым. Я отругал её за глупый комментарий, а она уже размышляла о своих родителях, погибших от руки того, кто до сих пор преследовал её.
– Не извиняйтесь, Камилла, – сказал я, и она с любопытством посмотрела на меня своими глазами цвета клевера, когда я назвал её по имени. – Я знаю, вам через многое пришлось пройти. Что бы вам ни потребовалось… поговорить или ещё что, просто позовите меня. Я могу быть вашим другом, и это правда.
Кивнув, она отломила кусок булочки и съела его. Я не мог не восхититься тем, как деликатно она кушала.
– О мой бог, как же это вкусно!
Моё самолюбие взлетело до небес, хоть это и было неуместно, когда друг тебя хвалит.
– Вы должны сами всё увидеть. Они замечательные люди. Вообще-то, я наслышан, что походы по магазинам – это хорошая терапия для женщин, не так ли? По крайней мере, моя мама любит все эти занятия. Вам нужно отправиться на Мэйн Стрит.
Камилла посмотрела на меня так, словно я только что сказал ей спрыгнуть с крыши и полететь.
– Я не могу выходить на люди, Натан. Я ведь скрываюсь. Где-то там ходит убийца, который шлёт мне загадочные записки. А вы хотите, чтобы я отправилась по магазинам?
Она была по-своему права.
– Камилла, ваше присутствие в Холлис Хаус уже ни для кого не секрет в Харлин Фоллс. Все знают, что вы здесь. После моих заказов вина по триста долларов за бутылку и заточек для коньков им сложно было не догадаться.
– И никто не сообщил об этом СМИ?! Чёрт! – она отвернулась и схватилась за голову.
– Успокойтесь, жители Харлин Фоллс хотят видеть здесь журналистов так же сильно, как и вы. Они хранят ваш секрет, это небольшое сообщество всегда хранило в тайне убежище ваших родителей…
Камилла что-то бормотала про себя, и я взял её за руку, чтобы повернуть к себе. Я постарался проигнорировать электрический заряд, проскользнувший между нами.
– Давайте присядем. Что вы смотрели по ТВ?
Вернув ей булочку и кофе, я обошёл её и придвинул ей кожаное кресло.
– Джессика Джонс, смотрели когда-нибудь? Обычно я не смотрю телевизор, но она что-то вроде супергероя, который всех отметеливает.
Даже в такой ситуации она оставалась вежливой, не сказав «надрать задницу». Эти мысли заставили меня улыбнуться.
– Что ж, мои заказы подождут ещё часок, можем посмотреть одну серию вместе. Так ведь делают друзья.
Глава 15
Камилла
Очевидно, все в Харлин Фоллс знали о моём приезде. Натан вчера подтвердил это, и до сих пор ещё никто не сообщил СМИ. Я была практически призраком, идущая против ветра и находящаяся в бегах.
Сэмюэль, Натан, вся остальная прислуга Холлис Хаус – они полагали, что им успешно удавалось скрывать от меня последние новости, но спустя столько недель я жаждала услышать, что же обо мне говорило телевидение.
Мне уже звонили из СМИ, но они, конечно же, не были в курсе. И речь не только о записках, но и о деловых кругах моего отца, об общественном клубе и членах благотворительной организации, которых знала моя мать. Ребята, с которыми я училась в частной школе, жаждали узнать все вопиющие подробности и были настолько безразличны к моему горю, что однажды кто-то из них даже поинтересовался, удалось ли мне увидеть части тела моих родителей, когда дом сгорел дотла. Деловых партнёров отца интересовали деньги, женщины из благотворительной организации пытались узнать, были ли у моей матери ювелирные украшения или предметы гардероба, которые можно было бы выставить на аукционе и собрать средства в мемориальный фонд.
Меня лишили даже возможности похоронить их тела, от них остался лишь пепел, а эти люди только и делали, что перемывали им косточки. К сожалению, останки родителей до сих пор находились в лаборатории патологоанатома. СМИ называли меня поджигательницей, выставляя напоказ мои старые фотографии, на которых я бросала злобные взгляды на каком-то мероприятии на ледовом катке.
Единственной моей связью с внешним миром, помимо газет и телевидения, был Клинтон – адвокат семьи Валон. Сколько себя помню, он был словно крёстный отец для меня, а сейчас я могла общаться с ним лишь по безопасной линии. Если он полетит в Нью-Йорк, это, несомненно, вызовет интерес прессы. Последний раз я разговаривала с ним неделю назад.
– Нам нужно больше времени, – звучал успокаивающий голос Клинтона на другом конце телефонной трубки.
– Я тону здесь, Клинтон. Мне нужны ответы. Я должна знать, почему всё это произошло. Мои родители мертвы, и всю мою жизнь будто вырвали у меня из-под ног. Ты не можешь всё время успокаивать меня.
Он вздохнул на том конце телефона, и я знала, что в тот момент он потирал свой нос, как всегда это делал. Казалось, будто за последние два года он постарел, на моих глазах приобрёл болезненный вид и покрылся сединой. Как и любой адвокат, он продолжит работать до самой смерти. И от этой мысли ком встал в горле. Потеря Клинтона стала бы ещё одним невыносимым ударом для меня.
– Кэмми, ты ведь знаешь, ты мне как племянница. Я любил твоих родителей как родных. Я расстроен всем этим не меньше тебя. Но полиции нужно больше времени. Позволь им разобраться во всём и расслабься. Займись своей жизнью подальше от глаз полиции, подальше от ответственности. Тебе это необходимо. Скорби, и пусть боль угаснет до того, как ты начнёшь разбираться с тем, что же тут происходит. Поверь мне, ты не хочешь быть здесь.
Я по-прежнему была убеждена, что он знал что-то, что не хотел мне сообщать, но я отпустила ситуацию и постаралась найти утешение в его словах.
За спиной бубнил телевизор, один из ведущих интересовался, была ли я в доме той ночью.
– Вам не стоит это смотреть, – голос Натана был переполнен вперемешку сочувствием и разочарованием от того, что я действительно смотрела такое.
Он стоял в дверях женской гостиной – комнаты, в которой женщины этого дома могли собраться и расслабиться. Она пахла моей мамой, поэтому я сидела там, уткнувшись в плоскоэкранный маленький телевизор в углу комнаты.
– Я знаю, что не стоит, но, кажется, не могу остановиться. Эти стервятники налетели и покрывают мою семью грязью. Родители еще даже не покоятся в могилах, а они только и жаждут запятнать имя семьи Валон.
Я указала на телевизор, с нарастающим раздражением размахивая руками.
Натан вошёл в комнату, тихо сказав:
– Ты уже пыталась спланировать похороны?
Я покачала головой, стараясь не расплакаться:
– Расследование… им приходится держать моих родителей в морге, пока они не решат это дело. Так что я не могу… не могу даже похоронить их.
Была быстрая служба на их работе и в благотворительных группах, на которых я даже не смогла присутствовать, потому что мне было наказано «оправляться от травм после пожара».
Даже после всего того, что было между нами, Натан, не колеблясь, подошёл ко мне и взял за руку:
– Тебе не обязательно планировать большие похороны, чтобы почтить их память. Ты можешь упокоить их души. Поверь мне, похороны для живых. Ты можешь всё сама, позволить родителям уйти в загробную жизнь и самой обрести покой.
Я полностью растворилась в нём, затерявшись в его выразительных глазах.
– Как?
На секунду его глаза обратились к потолку, и я поняла, что он размышлял:
– Отец когда-нибудь водил тебя к озеру?
Он никогда этого не делал, но помню, как они с мамой гуляли до окраин поместья, оставляя меня с няней.
– Нет.
– Отец рассказывал мне, что они любили там гулять, ужинали под звёздным небом, когда вы были маленькой и пока спали. Мы могли бы сходить туда, промолвить пару слов. Если хочешь.
Мне не приходило в голову сделать это самой, но сейчас, когда он это предложил, я осознала, что это было правильным, что этого требовала моя душа. И это мог быть единственный способ почтить жизни моих родителей.
– Очень хочу. Мы можем пойти туда прямо сейчас? – на душе был груз, от которого мне необходимо было избавиться. Мне нужно было держаться за свою любовь и отпустить хоть часть боли.
– Дай мне двадцать минут. Встретимся внизу, и оденься теплее, – он быстро вышел, оставляя меня в раздумьях.
Я поднялась в свою комнату, чтобы одеться, как он и просил. До того как Натан заговорил со мной, я находилась в отчаянии. Я не была особо религиозна, но всё же верила в существование чего-то после смерти. Я не могла спать по ночам, мучаясь не только мыслями об их смерти, но и тем, что их души застряли в месте наподобие чистилища, что я не могу почтить их память, и поэтому их души остаются где-то в подвешенном состоянии без упокоения.
Я надеялась, что это даст им возможность идти дальше, несмотря на то что они заслужили большее. Возможно, это вернёт моему сердцу частичку покоя. Мысль, что я могла пойти куда-то и разговаривать с ними, даже если там не было их могил, успокаивала агонию моих страданий.
Спустя двадцать минут мы с Натаном покинули дом через задний вход и вышли в сад. Я укуталась так, словно собралась на Дальний Север, а Натан нёс два одеяла и термос. Пока мы молча шли вперёд, я изучала окрестности Холлис Хауса.
Вокруг было очень красиво, настолько далеко от суеты, что никакой свет и шум из внешнего мира не нарушали этот покой. На мили вокруг стояли высокие деревья, а далеко впереди виднелись стоявшие стеной снежные горы.
– Здесь действительно очень красиво, – не смогла удержаться я.
Натан улыбнулся мне в ответ, нос его покраснел от мороза:
– Да, это так. Здесь чувствуешь себя совсем маленьким в этом огромном мире, но зато более… спокойным, в каком-то смысле.
Я отлично понимала, что он имел в виду, потому что сама это ощущала.
Под ногами хрустел снег, мы двигались дальше, пока холод не проник под пальто и пальцы не замёрзли в перчатках. Мы, должно быть, были в полумиле от дома, когда ярдах в двадцати впереди я увидела край озера.
Когда Натан говорил об озере, я представляла себе, что отец вырыл его как украшение при поместье. Но, увидев его сейчас, я поняла, что не человеческие руки сотворили это место.
– Оно… вау! – вдохнула я, потому что представшее передо мной озеро будто сошло со страниц журнала Нэшнл Географик.
Особенно в ту погоду, когда снег и лёд покрывали всю поверхность воды, казалось, будто мы стояли на снежном глобусе. Озеро занимало огромное пространство, как минимум шесть или семь миль вдаль; вокруг него поднимались холмы и горы, и небольшая пристань вела к его середине. Летом, наверное, это было идеальным местом, куда можно прийти почитать книгу, намазавшись солнцезащитным кремом.
– Отец как-то рассказывал, что твои родители однажды устроили себе ужин при свечах прямо посреди пристани.
Снег и холод растаяли напрочь, я представила родителей, как они сидели там и смеялись, держась за руки через весь стол. Я улыбнулась – они так сильно любили друг друга, в отличие от других пар в наших кругах.
– Они любили друг друга даже спустя столько лет, – я смахнула слезу; пейзаж, словно бальзам, согревал мне душу.
– Давай присядем, – Натан разложил одеяла в несколько слоёв на снегу, чтобы защитить нас от влажности.
Я присоединилась к нему, сев лицом к озеру и сложив ноги. Он открыл термос, и до меня донёсся восхитительный аромат шоколада.
– Горячий какао? – он протянул мне чашку какао, и я с благодарностью взяла её, наслаждаясь исходящим от неё теплом.
– Ммм… спасибо, просто идеально, – я сделала глоток, позволяя вкусному напитку согреть моё горло.
Несколько минут мы сидели молча, согреваясь горячими напитками и впитывая спокойствие озера.
– Хочешь сказать пару слов вслух? Или, может быть, просто посидеть здесь и думать о них?
Несмотря на то что мне было необходимо высказать вслух всё, что чувствовала, я была не готова к этому в тот момент. Мне нужно было просто молча пообщаться с родителями, поговорить с ними от сердца.
