Текст книги "Вэндал (ЛП)"

Автор книги: Кериен Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Я кончил в её рот быстрее, чем хотел бы, но сдерживаться уже не было сил. Медленно вытаскиваю член и смотрю, как она глотает, давится и яростно смотрит на меня, пока капля моей спермы стекает по её подбородку. Наклоняюсь и стираю каплю большим пальцем, а затем размазываю по её нижней губе как помаду.

– Нам нужно поговорить, – говорю я, садясь рядом с ней на пол.

– Освободи меня.

– Не сейчас, – она пристально смотрит на меня, но я её игнорирую. – Ты знаешь, что здесь происходит. В игре между Домом и Сабмиссивом очень тонкая грань, но у тебя может получиться, а игра сможет пойти на пользу.

– Дом и Сабмиссив… Ты имеешь ввиду как «Пятьдесят…

Я кладу свой палец на её губы:

– Даже не смей произносить это. Мне нужно, чтобы ты меня уважала, не провоцируй. Я позабочусь о тебе. Заставлю чувствовать то, чего ты раньше не чувствовала. Я могу вытащить тебя из этой депрессии, но ты должна доверять мне. – Я развязываю её руки и нежно растираю запястья. – Даю тебе слово: я не причиню тебе боли. Думай об этом как о психическом и физическом отдыхе. Не беспокойся ни о чем. Я возьму на себя всю ответственность. Ты должна делать только то, что я скажу тебе. Подношу её запястье к губам и целую место, покрасневшее от веревки. – Большая часть этого заключается в передачи власти, доверии к кому-то другому, позволении ему взять контроль на себя и уважении. Знаешь, это словно сидеть на пассажирском сидении в течение долгой поездки, когда тебе вовсе не нужно обращать внимание на дорогу. Ты можешь просто смотреть на пейзаж, мечтать, вздремнуть, слушать музыку и верить, что тебя доставят в нужное место в безопасности? Это то же самое. – Она приподнимает брови в сомнении. – Просто позволь мне сесть за руль. Ты сможешь сделать это?

– Да, думаю, да.

– Ты этого хочешь?

Какое-то время она раздумывает, и я нервно задерживаю дыхание. Она может сказать «нет» и попросить отвезти её домой, и я больше никогда не увижу её снова.

Теперь, когда мы провели некоторое время вместе, я не хочу, чтобы она уходила.

– Думаю, что я согласна… Да.

Я снова могу дышать.

– Хорошо. Я тоже хочу тебя. Я могу понять, когда ты провоцируешь меня, играешь в кошки-мышки. Это, блядь, здорово, но мне нужно знать, когда остановиться, а когда нет. Нужно знать, что именно ты подразумеваешь.

– Как стоп-слово? Я читала об этом.

– Да, точно. Выбери какое-нибудь.

На мгновение она задумывается:

– Красный. Он значит остановку.

– Красный подходит.

– Могу я спросить?

– Конечно.

Она переводит взгляд на веревку, лежащую на полу:

– Ты делал это раньше?

Я беру веревку и аккуратно складываю её:

– Да, я всегда нуждался в этом. Желание. Фетиш. Называй, как хочешь. Я связываю женщин и трахаю. Так было всегда. Все это было только ради удовольствия, ничего серьезного. У меня никогда не было настоящих отношений Дома и Сабы, основанных на постоянстве. Я всегда хотел этого, но не встретил подходящего человека, с которым мог бы попробовать. Это сложно.

– Но ты хочешь со мной? Случайной девушкой, которую встретил на кладбище?

– Да, без сомнения.

– Я, действительно, мало что об этом знаю. Не хочу становиться рабыней.

– Блядь, нет. Я тоже этого не хочу. Я знаю пару. Женщина – президент корпорации, на нее возложена огромная ответственность, она подвергается большому стрессу, отвечает за все в компании и хороша в этом. Но дома она – Сабмиссив, а её партнер – Доминант. Она нуждается в этом с ним, так как ей необходимо отпустить и передать контроль тому, кого она любит и кому доверяет. Она не должна принимать решения и говорить людям, что делать. Ей нравится быть под контролем. Я изучаю лицо Таби, чтобы увидеть какую-нибудь реакцию или проблеск понимания, но она просто слушает меня, наклонив голову, как делает ребенок, когда ему на ночь рассказывают сказку. Как делала Кэти.

– Это трудно понять. Все отношения разные, но каждые построены на компромиссе.

Она кивает.

– В этом есть смысл. Я понимаю.

Некоторые люди полностью поглощены болью. Как ты говорила, они хотят иметь раба или быть рабом. Для меня нет особой разницы. – Взяв её за руку, я встаю и веду её к кровати, где нам будет удобнее. – Думаю, это началось в моем детстве. Я был озлоблен. Мой приемный отец сильно избивал меня, ему нравилось унижать и опускать меня, я не мог ничего сделать. Он любил запирать меня в моей комнате. Я думаю, что именно поэтому мне нужно сейчас держать все под контролем. Также я ненавижу, когда меня трогают, поэтому и начал связывать женщин во время секса, так они не могут ко мне притронуться.

Она прерывает меня:

– Ты не любишь, когда к тебе прикасаются? Это странно. Я думала, что в сексе это самая важная часть.

– Для некоторых. Для других же – это невероятное желание трахать того, кто не может к тебе прикоснуться, а с другой стороны, заниматься сексом, воздержавшись от прикосновений. Скажи мне, что ты чувствовала, пока отсасывала мне с завязанными за спиной руками?

Её щеки покраснели, она смотрит на свои маленькие, розовые пальчики, сжимающие одеяло.

– Скажи мне. Я должен знать, что ты чувствуешь.

Она делает глубокий вдох, прежде чем ответить:

– Это было страшно... но странно захватывающе. Ты будешь смеяться, но я всегда ненавидела оральный секс, так как думала, что делаю это неправильно или недостаточно хорошо, также у меня был страх перед глотанием и удушьем, – она смотрит на меня из-под длинных черных ресниц. – Но с твоим требовательным поведением и связанными руками, я не могла отказаться. Как бы нелепо не звучало, это сделало все намного проще.

– Видишь? – улыбаюсь я ей. – Отказ от контроля может приносить удовольствие. И это делает меня чертовски счастливым.

– Я действительно заставила тебя почувствовать себя хорошо?

– Ты заставила почувствовать себя намного лучше, чем хорошо. Я никогда не кончал так быстро. Ты выглядела такой чертовски красивой, а твои игры толкнули меня через край.

Я хожу по тонкому льду. Такая привязанность не была частью моего плана. Не то чтобы у меня был определенный план. Знаю только то, что не могу перестать думать о ней, после того как увидел, и хотеть быть ближе. Чувствовать её. Слушать её. Быть частью её. Я не ожидал, что она так понравится мне. Или что я буду желать её так сильно. Или нравиться ей. Мне пиздец.

Встав, я иду в гардероб, чтобы взять какую-нибудь одежду. Когда возвращаюсь, она смотрит немигающим взглядом в стену, как это делает Стерлинг.

– Я собираюсь ненадолго уйти.

Она резко вскинула голову:

– Ты бросаешь меня здесь?

– Да, – я не хочу, чтобы она была со мной, если я встречу кого-то, кто узнает меня. Я пока не готов сказать ей, что состою в Эшес&Эмберс или, что это я – тот парень, кто врезался в нее.

Она резко бросает на меня взгляд: 

– Когда вернешься?

– Расслабься. Я только сбегаю в магазин. Захвачу что-нибудь для себя и одежду для тебя. Какой у тебя размер? S? (S – small, маленький)

– Ага. Я правда не могу пойти с тобой?

Я качаю головой и натягиваю черную футболку через голову.

– Нет. Слушай меня. Я верю, что ты не будешь трогать мое дерьмо, пока меня не будет. Если я узнаю, что ты тронула какую-либо из моих вещей, то отшлепаю твою задницу до красна. Иди за мной. – Я направляюсь в гостиную, она следует за мной. – Я хочу, чтобы ты оставалась на этом диване вместе с котом и не двигалась, хорошо?

Она хмуро смотрит на меня как ребенок:

– В чем твоя проблема? Я не собираюсь красть твои вещи.

Я беспокоюсь не о краже, а о том, что она увидит что-то с моим именем на нем, а у меня нет сейчас времени обходить весь дом и прятать вещи. Я держу этот дом в чистоте, и тут нет почты, но должно быть что-то подобное.

– Знаю, что ты не такая. Просто не люблю, когда люди рассматривают мои личные вещи.

Она падает на диван, тянет кота на колени и берет пульт:

– Мне неинтересно.

– Тебе что-нибудь нужно? Какую еду ты любишь?

– Нет, спасибо. Я теперь едва ем.

– Сегодня это изменится. Я приготовлю нам ужин

– Ты не заставишь меня есть. Я использую стоп-слово.

Я закатываю глаза:

– Ты не можешь использовать стоп-слово из-за ужина. Это нелепо.

Она стреляет в меня косым взглядом, и я вдруг чувствую, что живу с подростком.

– Я ненадолго, – говорю, хватая ключи от машины.

– К нам тут никто из твоих бывших не заглянет на огонек? – колко отвечает она.

Я ухмыляюсь и быстро пересекаю комнату, вставая рядом с ней:

– Неужели ты ревнуешь к Эвелин?

– Кто такая Эвелин?

Я так сильно хочу отшлепать её. Маленькая подстрекательница. Не успеешь оглянуться, как из кроткой и подавленной, она превращается в маленькую ведьмочку.

– Ты напрашиваешься на порку.

– Иди уже, – она даже не смотрит на меня.

– Встань.

– Зачем?

– Не задавай вопросов. Просто сделай это.

Она аккуратно отодвигает кота и встает, накручивая прядь волос на палец и прикусывая губу. – Поцелуй меня на прощание, – говорю я мягким голосом, стараясь успокоить её.

– Я не люблю прощаний, – отвечает она с легкой грустью в голосе.

– Это я могу понять. Тогда поцелуй меня просто потому, что я тебе нравлюсь.

Она смотрит на меня из-под своей растрепанной челки:

– Может быть, ты мне не нравишься. – Знаю, она только дразнится, но её слова отрезвляют меня. Это не похоже на меня, обычно мне наплевать на мнение других людей, но ей я хочу нравиться, более того, хочу, чтобы она нуждалась во мне.

– Я привык не нравиться людям, так что вступай в гребаный клуб, – сказав это, я ухожу, хлопнув дверью.

Я беру машину вместо байка для того, чтобы уместить все покупки. По пути в магазин пытаюсь поднять себе настроение с помощью музыки, но это не работает. Может, стоит перестать играть с огнем и отвезти её домой? Я не должен трахаться с вдовой того, кого случайно убил. Это самая ебанутая вещь, которую я когда-либо делал. Лукас убьет меня, если узнает, и Шторма хватит приступ. Ашер сотрет с лица земли. Самодовольные ублюдки.

Но эта девушка… эта маленькая сломанная кукла, которая всегда улыбается и пишет дебильные статусы типа: «ОМГ (OMG – Oh my God) Боже мой, эти печеньки прекрасны!». Она очаровала меня. Она разбудила во мне желание и облегчила боль. Я хочу как её темную сторону, так и чувственную невинность. Я хочу ловить её улыбку своими губами, чувствовать то же, что и чувствует она, видеть, что видит она. Мне необходимо, чтобы она была счастлива, думаю, что её счастье заразит и меня. Не хочу, чтобы она сдавалась.

Я выбираю продукты, несколько спортивных штанов, футболки и трусики для нее, затем блуждаю в хозяйственном магазине, расположенном неподалеку. Она слишком хрупкая для веревок и цепей. Вместо этого, я хочу оплести ее нитями жемчуга и шелковыми лентами, связав красоту с красотой, а затем оставить на теле Табиты свой уродливый порочный отпечаток, повторив это снова и снова. По дороге домой я проигрываю прошлую ночь у себя в голове. Я удивлен тем, как охотно она пошла за мной и позволила прикоснуться к себе. Не думаю, что ошибся в ней, и она спит с кем попало. Она сводит меня с ума. Я хочу верить, что она хотела меня также сильно, но теперь я знаю, что это далеко от правды. Должно быть, она хочет, чтобы я погубил её.

Дерьмо.

Глава 11

Табита

Маленький слепой котенок действует на меня успокаивающе, его мурлыканье словно колыбельная. Я нежно почесываю его лоб. Казалось бы, что котенок, которого мучили и  лишили глаз, будет бояться и сторониться людей. Но это не так. Он любящий и доверчивый, готов дать жизни и людям еще один шанс. У меня никогда не было домашних животных, однако этот комочек шерсти будит во мне желание завести такого же. Было бы здорово иметь милого котенка, обниматься с ним по ночам, может тогда я не буду чувствовать себя так одиноко в пустом доме. Интересно, позволил бы мне незнакомец забрать его. Он не похож на того, кто хотел бы иметь питомца-инвалида.

– Хочешь переехать ко мне, малыш? – говорю я детским голосом.

 Он мурлычет громче и переворачивается на спину так, чтобы я могла почесать его животик, заставляя меня смеяться. Думаю, я случайно расстроила доминирующего парня. Правда я не хотела, просто теперь не могу контролировать свои эмоции. Я в полной неразберихе после того, как погиб Ник, и большую часть времени чувствую себя так, будто бы стою на краю пропасти. Всего несколько месяцев назад жизнь была совершенно другой. Мы пытались завести ребенка. У нас у обоих была хорошая работа и отличные друзья. Мы были счастливы, по крайней мере, большую часть времени, и счастливее многих пар, которых я знаю. Меня переполняют воспоминания, и в горле образуется ком.

А сейчас…

Сейчас я лежу на диване какого-то парня, парня, трахнувшего и связавшего меня во время минета, парня, который хочет отшлепать и подчинить меня. Есть в нем что-то невероятно заманчивое и сексуально магнетическое, что-то запретное. Я хочу сдаться ему, сама не знаю почему. Он был прав насчет освобождения контроля, это заставляет меня чувствовать себя лучше. На самом деле, намного лучше. Но теперь, все почему-то ощущается иначе. Это так же волнующе, как падение без страховки, когда ты знаешь заранее, что будешь поймана. Это извращенно, но, сколько бы я не сопротивлялась, это все равно возбуждает.

Ты – свинья.

Глубоко в нем живет темнота, которая тянет его за собой. Он многое скрывает от меня, не позволяя мне увидеть настоящего его. Знаю, в нем есть нечто большее. Он – ящик Пандоры, и, наверное, я не должна с ним играть, но уже чувствую себя пойманной на крючок. Честно говоря, думаю, что причиной его потребности в контроле является страх одиночества и потери. Если он будет контролировать отношения, то не будет неожиданностей и боли. Пока он в магазине, я подумываю вызвать такси и убраться отсюда к черту, прежде чем увязну в этом ещё глубже, но не могу заставить себя сделать это. Я заинтригована им и тем, что он предлагает. Мне нравится, как он ломает лед вокруг меня, помогает мне почувствовать снова, пробуждает чувства, которые я ранее не испытывала, дает мне возможность найти новую себя.

Вчера я хотела умереть, но сегодня хочу лишь избавиться от девушки, какой была раньше и встретить ту, кем могу стать.

Это начало…

***

Дверь закрывается, и котенок подпрыгивает, разбудив меня. Я оглядываюсь вокруг, дезориентированная, он становится надо мной, держа несколько пакетов.

– Прости, должно быть, я задремала.

– Не извиняйся. Я хочу, чтобы ты как следует отдохнула. Ты истощена. И слишком худая.

Я следую за ним на кухню, чтобы помочь разгрузить продукты. Все это так знакомо и по-домашнему.

Я думала, мужчинам нравятся худые.

Он подмигивает мне, и бабочки начинают порхать в моем животе.

– Мне нравятся с изгибами, чтобы было за что подержать. Ты слишком худая. Мой член весит больше, чем ты.

Делая брезгливое выражение лица, я говорю:

– Фуу. Это так… агх. Даже не представляю.

Он смеется, а я трясу головой и занимаю себя покупками. Он расставляет продукты в холодильнике, его длинные черные волосы спадают на мускулистые спину и плечи. Вчера в моей голове был полный беспорядок, чтобы заметить, как великолепно и сексуально он выглядит. Он обладает таким типом чувственности, которая заставляет женщин замирать и мгновенно становиться мокрыми от одного взгляда на него. Его кожа смуглая, черты лица и длинные черные волосы выдают в нем коренного американца. А эти мускулы и татуировки… ох…

– Сожалею, что расстроила тебя… тогда перед отъездом.

Он пожимает плечами:

– Я не расстроился, – он лжет.

– Я думала, что это работает в двух направлениях.

– Что ты имеешь в виду?

– Этим утром ты сказал, что тебе нужно знать, что я чувствую. Так вот, мне тоже это нужно.

– Прости, но не в моей привычке говорить о своих чувствах, – он достает воду в бутылках, фрукты и туалетные принадлежности. – Мне нужно знать о твоих чувствах, чтобы я мог лучше понять твои потребности и помочь.

Я беру пакет молока из его рук и кладу в холодильник.

– А кто поможет тебе? – спрашиваю демонстративно.

– Я купил тебе одежду, – отвечает он, указывая на сумку на столе и полностью игнорируя мой вопрос.

Порывшись в сумке, нахожу спортивные штаны, несколько маленьких футболок и простые трусики-бикини.

– Боже, как модно! – шучу я.

– В моде нет необходимости. Большую часть времени ты будешь голая и на коленях, – говорит он, после чего делает паузу. – Или на четвереньках.

Моя предательская киска трепещет в ответ.

Я пытаюсь сменить тему:

– Что насчет моей машины?

– Напиши адрес, и я вызову эвакуатор. Я заплачу, – он открывает выдвижной ящик и достает оттуда ручку и оборванный листок бумаги с эмблемой отеля.

– У тебя нет работы? – спрашиваю его, записывая свой адрес. И имени?

Он забирает бумагу и пронзает меня долгим взглядом, будто бы смотрит сквозь мои глаза прямо в мысли, заставляя чувствовать себя уязвимой.

Наконец он отвечает:

– Мы поговорим об этом позже.

– Серьезно? Мы собираемся потом поговорить о твоем имени?

Он не дрогнул:

– Это то, что я сказал.

– А мое имя узнать не хочешь?

– Я буду называть тебя так, как захочу.

– Ладно, – бормочу я и выхожу через раздвижные стеклянные двери, которые ведут на задний двор, убедившись, что они останутся закрытыми после меня, и Стерлинг не сможет заблудиться. Холодный ветер дует с озера. На мне только его тонкая футболка, но это меня не беспокоит. В пределах видимости нет других домов, так что никто не увидит мои заостренные соски и голые ноги.

Подойдя к небольшому деревянному причалу, расположенному во дворе, я нахожу маленькую лодку. Трудно представить его в этой лодке, он слишком большой для нее. Мне кажется, он бы потопил её. Я залезаю и отвязываю веревку от деревянного столба. Тут есть два весла, но я их не использую – пусть ветер несет меня по воде. С середины озера я могу увидеть другие дома, у каждого из них есть свой причал и лодки. Пока его не было, я не исследовала дом, но теперь жалею, что не сделала этого. Там точно были другие комнаты, но тогда у меня отсутствовал интерес. Может быть, в доме есть комната для гостей, в которой он позволит мне остаться. Только если он не ожидает, что я буду проводить в его постели каждую ночь. С ним? Не уверена, что смогу.

Шевелю левой рукой, глядя на свое обручальное кольцо. Все мои воспоминания кажутся такими далекими, и я не понимаю, как столько всего могло случиться в течение нескольких месяцев. Как будто это было в прошлой жизни. Не могу вспомнить те радость и счастье, что я чувствовала каждый день до аварии. Можно подумать, что я смотрю кино, и ничего из этого со мной никогда не происходило.

Иногда я не уверена, оплакиваю ли утрату Ника или самой себя.

Я выглядываю из лодки и смотрю на свое отражение. Я больше не узнаю себя. Девушка в воде выглядит как после кораблекрушения. Покачивание на воде делает меня сонной, хотела бы я иметь одеяло и подушку, чтобы свернуться калачиком на дне лодки и заснуть. Еще лучше было бы упасть за борт, опуститься на дно и просто остаться там.

Доминирующий парень в таком же беспорядке, как и я. Возможно, даже в большем. Он кажется печальным, мрачным, сбившемся с пути, немного мудаком, но все же в нем есть мимолетные проблески заботы и сострадания. Тот факт, что я так легко, без раздумий, села к нему на мотоцикл и позволила привезти себя в его дом в лесу, ужасно пугает.

Я оглядываюсь на дом и вижу, что он стоит на причале с бутылкой в руке. Меня отнесло дальше, чем я предполагала, сомневаюсь, что ветер вернет лодку назад, поэтому беру весла и гребу обратно. Его брови нахмурены. Когда я приближаюсь, он хватает веревку с моей стороны и привязывает её к столбу. Я смотрю, как его пальцы завязывают узел, и чувствую влагу между ног, думая о том, как он так же связывал мои руки.

Он берет меня за руку и помогает подняться на причал.

– Что, черт возьми, ты делаешь? Я думал, с тобой что-то случилось, – он поднимает бутылку водки и делает глоток. Это нехорошо.

– Что могло случиться? Я же только плавала вокруг.

– В следующий раз скажи мне. Ты не можешь просто так исчезать.

– Я бы хотела просто так исчезнуть. А почему ты пьешь?

– Потому что это то, что я делаю, – он приобнимает меня и ведет к дому. – Тут слишком холодно, пойдем.

Как только мы входим внутрь, я чувствую запах готовящийся еды. Должно быть, он начал делать ужин, пока меня не было. Парень не похож на кулинара, но подозреваю, что он еще полон сюрпризов.

– Пахнет вкусно. Что ты готовишь?

– Курицу кордон блю и рис с овощами.

Я не могу скрыть свое удивление:

– Правда? Ты сделал это?

Он делает ещё один глоток водки, прежде чем ответить мне, и я начинаю беспокоиться о том, почему он пьет, и сколько это будет продолжаться. Я не хочу застрять здесь с разгневанным или психованным пьяницей.

– Да, это я сделал. Моя бабушка любит готовить. Иногда я прихожу к ней, и мы вместе проводим весь день за готовкой.

Эта сцена вызывает у меня улыбку. Я знаю не так много людей, которые проводят свое время подобным образом, особенно таких, которые выглядят, как он.

Стерлинг входит в комнату и, мяукая, начинает тереться о мои ноги.

– Оуу… он у тебя еще и разговаривает. Милаш.

Он берет другой напиток и открывает небольшую дверь кладовой, доставая кошачий корм.

– Он проголодался. Этот засранец ест без остановки.

Я беру коробку с кормом у него из рук и наполняю миску, смеясь над тем, как быстро котенок подбегает к еде.

– Не называй его засранцем, он лишь котенок. Может быть, он голодал, когда его пытали.

– Дерьмо, я никогда не думал об этом.

Я кладу корм обратно и замечаю еще больше алкоголя.

Оборачиваюсь и смотрю на него:

– Почему ты так много пьешь?

– Это пустяк. Поверь мне, – его глаза в тонких красных венах, и его слова становятся немного невнятными.

Что за хрень он творит с собой?

– У тебя проблемы с алкоголем? – я требую от него ответа.

Он смеется:

– У меня много проблем.

Раздраженная, я убираю бутылку подальше от него:

– Я не останусь здесь, если ты собираешься пить.

Выливаю в раковину то, что осталось в бутылке, надеясь, что это не приведет его в бешенство.

– Что, блядь? – кричит он. – Зачем ты это сделала?

Я пячусь от него:

– Я отказываюсь оставаться здесь, если ты будешь пить. Мой отец был алкоголиком. Забудь… Я не позволю тебе и пальцем ко мне притронуться, орудовать ножами, связывать или делать со мной какое-нибудь другое сумасшедшее дерьмо, если ты пьян или под кайфом. Ты сказал, что я должна доверять тебе, но я не смогу этого сделать, если ты будешь пить.

Мы пялимся друг на друга в течение нескольких минут. Его глаза потемнели от гнева, руки сжались в кулаки по бокам. У меня мелькнула мысль, что я о нем ничего не знаю и он может сделать со мной все что угодно.

– Хватит от меня убегать, – наконец говорит он.

– И? – подталкиваю я его, поднимая брови.

– И что? Мне не нравится это. Я не буду пить.

– Хорошо, без выпивки, или я уйду.

Он вздыхает, проводя рукой по волосам:

– Отлично. Если тебя это беспокоит, я не буду.

– Спасибо.

– Иди сюда.

Я не двигаюсь с места.

– Иди. Сюда. – повторяет он.

Я смягчаюсь и иду вперед, останавливаясь в нескольких дюймах от него. Он прикасается к моей щеке, и я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него.

– Почему ты убегаешь? – спрашивает он низким мягким голосом, смотря мне в глаза.

Пожав плечами, я окунаюсь в тепло его рук:

– Я, правда, не знаю. Я постоянно чувствую, что должна бежать прочь… быть где-то еще с кем-то, кто поможет мне почувствовать себя лучше. Однако этого никогда не происходит, и, в конце концов, я просто плачу и злюсь на саму себя. Я не знаю, как ещё это объяснить, кроме того, что мой мозг и моё сердце чувствуют себя потерянными.

Некоторое время он смотрит мне в глаза, и я знаю, что он понимает. Наконец-то хоть кто-то понимает меня.

– Мы справимся, и тебе будет лучше, – он наклоняется и целует меня. – Пойдем в спальню. Мне нужно снять с тебя мерки.

Я позволила отвезти меня в спальню, но не поняла.

– Снять мерки? Зачем?

Он снимает мою футболку через голову, как будто это самая естественная вещь в мире. Я выхожу из своих трусиков, опираясь на него, чтобы удержать равновесие.

– Я собираюсь тебе кое-что купить, – говорит он.

Это пробудило во мне интерес. Что же такое он собирается купить мне, для чего нужно измерять меня голой. Помню, что читала о психе, который похитил женщину и держал её в ящике у себя под кроватью в течение нескольких недель, выпуская только для того, чтобы поиздеваться над ней. Мне стало страшно при мысли о том, что тоже самое происходит и со мной.

Он идет к комоду и возвращается с измерительной лентой, затем начинает измерять почти каждую часть моего тела: рост, грудь, талию, бедра, делая заметки в своем телефоне.

– Окей, ты заставил меня задуматься. Что ты собираешься купить мне?

Он скользит рукой между моих бедер:

– Это секрет, – его палец надавливает между моими уже влажными складками. – Это смогут доставить сюда только через неделю.

Он медленно скользит пальцем во мне и наклоняется, чтобы поцеловать мою шею, посасывая у основания горла. Я откидываюсь на спинку кресла, вытягивая шею и желая ощутить ещё больше его рта на мне. Его зубы задевают кожу, вызывая дрожь по спине.

– Раздвинь ноги для меня, – шепчет он, и я повинуюсь, шире разводя ноги. Я провожу ладонями вверх по его рукам и сжимаю плечи, в то время как он проталкивает в меня два пальца. Он тянет меня за волосы, вытягивая мою шею ещё больше и насилуя мою плоть своими губами и языком.

 – Убери от меня руки и положи их себе за спину.

Мое сердце встрепенулось. Мне нравится прикасаться к нему, чувствовать его мускулы. Я люблю то, каким сильным и твердым он ощущается.

– Я упаду, – протестую.

Он кусает мою губу:

– Я не дам тебе упасть. Никогда…

Я опускаю руки и свожу их вместе за нижней частью спины.

– Хорошая девочка, – он обхватывает меня рукой, удерживая напротив него, пока палец другой руки трахает меня, входя и выходя, в то время как его большой палец вырисовывает круги вокруг клитора. Мои ноги трясутся и ослабевают, когда он приближает меня к оргазму. Его пальцы волшебны, он знает, как и где ко мне прикоснуться, не могу удержать свое тело вдали от него. Я должна сосредоточиться на том, чтобы мои руки оставались у меня за спиной, а не хватались за него.

– Ты хочешь кончить, не так ли? – слышу сексуальный и скрипучий шепот. Его рука замедляется, едва двигаясь внутри меня. Я выгибаюсь ему навстречу, нуждаясь в продолжении, но он не двигается, удерживая меня верхом на его руке.

– Да, – я пытаюсь поцеловать его, но он отворачивается, дразня меня. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не застонать от желания.

– Умоляй.

Пусть гордость идет к черту.

– Пожалуйста…

– Еще раз.

Боже, ну он и ублюдок… 

– Пожалуйста, позволь мне кончить.

Он стонет и вонзает пальцы внутрь меня, вращая ими вокруг моего центра. Его большой палец трет мой клитор так, будто от этого зависит его жизнь. Его губы снова находят мои и целуют так глубоко, страстно и требовательно, словно мы целуемся для того, чтобы дышать. Никогда раньше я не чувствовала такой страсти и остроты в поцелуе мужчины, и это толкает меня через край. Я мечусь от оргазма, мои мышцы сжимаются вокруг его пальцев, похороненных глубоко во мне. Он крепко держит меня, в то время как мое тело дрожит, а ноги угрожают отказать. Его поцелуи замедляются, до тех пор, пока не становятся мягкими и протяжными, его губы едва касаются моих, наше дыхание выравнивается.

Осторожно опуская меня на кровать, он держит меня, пока я отхожу от оргазма.

– Думаю, ужин готов, – говорит он, нарушая тишину. – Давай поедим, а потом поиграем еще немного.

Твою мать… он серьезно? Я не уверена, что смогу выдержать еще больше.

– Сейчас вернусь, – говорит он и исчезает в коридоре. Он возвращается с купленной одеждой и кладет её на кровать.

– Одевайся и присоединяйся ко мне за ужином, – он целует меня еще раз. – Это было прекрасно, кстати. Люблю заставлять тебя умолять и кончать.

Мои конечности такие же вялые, как вареная лапша, когда я одеваюсь. Мне действительно необходимо поспать, чтобы восстановиться после этой эскапады, но запах пищи заставляет мой желудок ворчать так сильно, и я понимаю, что за эти месяцы впервые по-настоящему хочу есть.

Я нахожу его на кухне, на которой он, стоя у плиты, с его длинными волосами и татуированными мышцами, выглядит так неуместно. Стерлинг в его ногах буквально воет в полную силу своих маленьких легких.

– Ох… что с ним случилось? – спрашиваю я.

Он качает головой:

– Кажется, он кричит из-за запаха. Он разбудил его солитера (tapeworm – солитер, ленточный червь) или что-то в этом роде.

 Он смотрит на котенка, трущегося о его лодыжки.

– Я не знаю, о чем, блядь, думала Эвелин, когда отдала мне его. Без понятия, что с ним делать.

– Тебе дала его девушка, которая была здесь раньше?

– Да. Она волонтер по спасению домашних животных или подобная херня. Не знаю, я не слежу за этим.

– Почему она отдала тебе слепого котенка? – мне снова интересно, происходит ли что-нибудь между ними. Дарить домашнее животное – это интимный подарок.

Он заполняет две тарелки рисом с курицей и накрывает на стол.

– Она думает, что он мне поможет. По крайней мере, она так сказала.

– Поможет тебе с чем?

– С горем, я думаю. Иди, садись, – я знаю, что он уклоняется от разговора и не хочет обсуждать это. Я хочу, чтобы он рассказал мне, по кому скорбит и как долго. Я хочу узнать больше о нем и о том, что он будет делать со мной. Интересно, чувствует ли он бесконечную агонию потери так же, как и я, разрывает ли она его сердце, как и мое, каждый раз, когда он о ней думает. Хочу знать, видит ли он в будущем сплошную темноту, как это делаю я.

Глава 12

Вэндал

Она уставилась в пространство и даже не посмотрела на меня, когда я сел за стол. По выражению её глаз я мог сказать, что она думала о нем. Не обо мне. Она опять отстранилась от меня, хотя и не уходила. Я разрезал курицу на её тарелке на маленькие кусочки.

– Твои глаза должны смотреть только на меня, когда я вхожу в комнату, – говорю я ей. – Я должен быть единственным мужчиной в твоих мыслях.

Она резко повернула голову, будто бы только заметила моё присутствие:

– А?

– Я говорю тебе то, чего ожидаю и в чем нуждаюсь.

Она кивает с отсутствующим видом и смотрит вниз на свою тарелку:

– Спасибо за ужин.

– Не благодари, пока не попробуешь.

Она слегка улыбается и берет маленький кусочек. Мне нравится наблюдать, как она жует и глотает. Существует столько вещей, которые я хотел бы проделать с её ртом.

– Очень вкусно, – она берет еще один кусочек. –  Я так долго не ела настоящей еды.

– А что ты ела?

Она пожимает своими маленькими плечами:

– Кофе и крекеры, иногда молочные коктейли.

Я рассмеялся над её ответом:

 – Кофе, крекеры и молочные коктейли? Это самое необычное сочетание, о котором я когда-либо слышал.