Текст книги "Вэндал (ЛП)"

Автор книги: Кериен Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Она откидывает голову назад и заливисто смеется, ее глаза сверкают в свете софитов, а волосы подпрыгивают у лица. Я люблю эту цыпочку.

Я должен рассказать ей.

– Что смешного?

Мы оба оборачиваемся при звуке голоса Лукаса.

– Привет, чувак. Рад, что ты пришел.

– Это какой-то зверинец. Девчонки становятся еще популярнее.

– Да, они озорные. Берегись, если они тебя увидят, могут и на сцену вытянуть.

Он делает глоток пива.

– Ни одного гребаного шанса. Не сегодня. Я здесь просто, чтобы послушать.

Он поворачивается к Таби.

– Тебе весело? Выглядишь превосходно.

– Да, спасибо. Девушки кажутся милыми, и мне действительно нравится их музыка.

– Она любит нью-эйдж, – сообщаю Лукасу, подталкивая ее к себе.

– В этом нет ничего такого, – Лукас встает на ее защиту. – Я слушаю его, когда хочу расслабиться.

– Видишь? – говорит она. – Тебе бы тоже понравилось, Вэндал. Я дам тебе потом послушать музыку, сохраненную у меня в телефоне.

– Вруби ему какую-нибудь индийскую флейту, пробуди в нем его внутреннего индуса, – дразнит Лукас.

– Да, да. Ты смешной, – бормочу я.

Сидни на сцене берет микрофон.

– А у нас сегодня специальный гость, который сыграет несколько песен с нами! – кричит она.

Толпа взрывается. Я хватаю свою бас-гитару и быстро целую Таби.

– Оставайся здесь с Лукасом, хорошо? Не уходи. Тут везде полно пьяных идиотов.

– Это мой хороший друг Вэндал чертов Валентайн из «Эшес&Эмберс»!

Толпа ревет, когда я поднимаюсь на сцену. Какое классное чувство – вновь оказаться перед публикой. Сидни встречает меня поцелуем в щеку, что заставляет кричать толпу еще громче. Я насмешливо кланяюсь.

– Мы сыграем несколько каверов на ваши любимые песни «Эшес&Эмберс», ребята!

Я начинаю играть вступление одной из самых наших тяжелых песен, и девушки идеально вступают. Сидни играет рядом и одновременно со мной. Должен сказать, она хороша. Она будет великолепна в туре с «Э&Э», я даже злиться на нее за это не могу.

Если честно, я мог бы отправиться в этот тур, так как не пил уже несколько недель, но сейчас лучше оставить все, как есть, пропустить тур и сосредоточиться на завоевании и удержании Таби в моей жизни. Не думал, что буду чувствовать подобное к женщине, но, блядь, это так.

Девушки резвятся на сцене в сексуальных нарядах, заигрывая со мной на радость толпе, я лишь ухмыляюсь.

Я никогда не был заводилой толпы, как Шторм, который любит играть и взаимодействовать с толпой. Я просто хочу, чтобы звуки моего баса затерялись в музыке и движении моря людей. Меня называют тихим, задумчивым и темным участником «Э&Э», но мне плевать. Мне это нравится.

Я смотрю в сторону от сцены и вижу, как Джилл разговаривает с Таби и Лукасом. Джилл – чертова групи на стероидах, которая все время трется около «Э&Э» и как бы пытается организовать нас на концертах. Она также большой фанат «Сахарного поцелуя». Мы все виновны в том, что трахали ее, но одержима она всегда была Штормом. Она начала тяжело пить после того, как Шторм начал встречаться с Эви, и выглядит уже хорошенько принявшей на грудь, даже с того места, где я стою. Мне не нравится, что она находится рядом с Табитой, тем более, когда пьяна, потому что Джилл – безжалостная сука, любящая причинять людям боль и вызывающая лишь одни проблемы.

Естественно, в следующий раз, когда я поворачиваю голову: Таби расстроена, а Лукас о чем-то спорит с Джилл. Блядь.

Я стараюсь игнорировать все, что там происходит, и сфокусироваться на удовольствии от выступления с этими девчонками, которые от простой гаражной группы доросли до суперзвезд. Не говоря уже о том, что не знаю, когда мне снова придется выйти на сцену. Хочу насладиться этим моментом, а не беспокоиться о дерьме, затевающимся Джилл.

После еще нескольких песен Сидни тащит меня к микрофону в центре сцены.

– Могу ли я получить огромное спасибо для Вэндала Валентайна за то, что он присоединился к нам сегодня!?

Публика ревет и прыгает вверх-вниз. Я показываю знак мира и ухожу со сцены, чтобы найти Лукаса, сидящего в стороне в одиночестве. Передаю гитару одному из работников сцены.

– Парень, можешь положить мой бас в футляр. Он в VIP-зале, рядом с софой.

– Ад, конечно. Хорошее шоу, кстати. Не могу дождаться вашего тура.

– Спасибо, – отвечаю рассеянно и обращаюсь к Лукасу: – Где Таби? Джилл ей что-то сказала?

Лукас нервно оглядывается.

– Думаю, она в ванной. Джилл пришла сюда пьяная и задавала ей глупые вопросы о том, где вы встретились, сказала, что ты мудак и трахал все, что движется.

Я ударил кулаком по столу.

– Эта гребаная шлюха! Какого черта?

– Она также подняла вопрос об аварии.

– Джилл знает, кто такая Таби?

– Нет, она лишь сказала, что ты врезался в другую машину несколько месяцев назад, убил свою дочь, друга и парня за рулем другой машины, и что был пиздец в каком беспорядке с тех пор. Таби очень расстроилась, я пытался остановить Джилл, но ты же знаешь ее. После того как начнет, ее невозможно заткнуть.

– Чертова сука! – Меня моментально охватывает ярость, я хочу задушить эту тварь. Я провожу рукой по волосам. – Мне нужно найти Табиту. Почему ты позволил ей уйти?

Лукас смотрит на меня, будто я сошел с ума.

– Что ты хочешь от меня? Я не могу помешать ей пойти в ванную.

– Джилл пошла за ней? Где она, черт возьми?

– Не знаю. Вот это я и имею в виду, Вэн. Ты не сможешь лгать ей всю жизнь. Не можешь продолжать держать это в тайне. Ария подкупила многих людей, чтобы они обо всем молчали, очевидно, Джилл не была одной из них. Она всегда трется около группы, Вэндал, ты знаешь это. Она была на нескольких репетициях и концертах, так что она должна была быть там, когда этот вопрос обсуждался, но никто не обратил на нее внимания. Теперь она пьяна и открывает рот. Это ваш первый публичный выход с Табитой, а спустя всего час у вас уже неприятности. Скажи ей проклятую правду!

– Я понял, ладно!? Я должен найти Таби. Не хочу, чтобы она бродила тут расстроенная.

Я нахожу ее в коридоре у туалета вместе с Джилл. Я прибавляю шаг и быстро встаю между ними.

– Что, твою мать, здесь происходит? – требую я, мой взгляд впивается в Джилл.

– Я рассказываю твоей маленькой подружке все о тебе. Кто-то же должен предупредить ее.

– Серьезно? Думаешь, если отсосала мне пару раз, то все обо мне знаешь? – повышаю голос. – Ты шлюха и пьянчушка. Даже не знаешь, блядь, о чем говоришь.

Таби прикасается к моей руке.

– Вэндал, пожалуйста…

– Рене была одной из моих лучших подруг. Ты ведь не догадывался, Алекс? – оскорбляет она.

Мой желудок сжимается. Я понятия не имел, что Джилл дружила с Рене. Может ли мир быть еще теснее?

Я наклоняюсь ближе к Джилл.

– Нет, не думаю, что у тебя было много друзей, ведь ты злобная сука! – лаю я ей на ухо.

– По крайней мере, я не убийца, – бросает она мне в лицо.

Я ударяю кулаком по двери рядом с головой Джилл, и она подпрыгивает.

– Заткни пасть, тебе лучше держаться подальше от моей жизни и моих близких. Ты сблизилась с группой через трах, иди и найди себе новых жертв. Завтра с тобой свяжется мой адвокат и выдвинет обвинение в преследовании.

Я хватаю руку Таби и тащу ее вниз по коридору.

– Беги, пока есть возможность, маленькая девочка! – кричит Джилл нам вслед.

Я так зол, что даже говорить не могу. Таби не говорит ни слова, вися на моей руке, пока мы забираем наши вещи и отправляемся на стоянку. Я открываю дверь со стороны пассажира, усаживаю девушку, обхожу вокруг машины и сажусь на место водителя. Боюсь спросить, что она знает и что Джилл сказала ей.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, когда мы проехали несколько миль. Не могу выносить больше этой тишины. Она кивает, но по-прежнему молчит. Блядь.

– За исключением этого происшествия, тебе понравился концерт?

Никакого ответа.

Я пытаюсь зайти с другого угла.

– Ответь мне, Таби. Ты не будешь меня игнорировать.

Она сглатывает, смотря в лобовое окно.

– Да, «Сахарный поцелуй» очень хороши. А ты… – она делает паузу, и я вижу, как ее глаза закрываются. – Ты потрясающий. Так красиво смотришься на сцене. Твое выступление очень… сильное.

Таби снова открывает глаза, и я вижу мерцающую слезу в уголке ее глаза.

– Мне понравилась тяжелая музыка, которую ты играл вместе с девчонками, но, когда вы с Лукасом в ту ночь играли акустические мелодии, было красиво и душевно. Я полюбила их. Как будто у тебя две стороны, – ее голос немного дрожит в конце.

Она знает.

Ни один из нас не говорит за все оставшееся время на пути к дому. Тишина сводит меня с ума. Я хочу заставить ее говорить, но боюсь того, что она скажет. Мои мысли мечутся от незнания того, что она поняла, что собрала воедино, до чего догадалась. Знаю, что бы она ни сказала, когда, наконец, заговорит, я все заслужил, и мне нужно все принять, независимо от того, насколько это плохо.

Оказавшись внутри дома, она садится на кресло в гостиной. Не на диван как обычно, где я мог бы подсесть к ней, а на одинокое кресло. Не помню, чтобы я когда-либо сидел в нем, но знаю, что буду ненавидеть один его вид с этого дня.

– Она назвала тебя Алекс, – говорит она, прерывая затянувшееся молчание.

– Знаю, меня усыновили в пять и мне изменили имя. Приемным родителям не понравилось имя Вэндал. Они посчитали его странным.

Ее голос напряжен от волнения, и она смотрит на свои руки, сложенные на коленях.

– Пожалуйста, скажи мне, что это лишь совпадение. Наши несчастные случаи произошли в один месяц. Водителя, который врезался в нас, звали Алекс. Плач маленькой девочки. Ты потерял дочь. Наша встреча на кладбище. Все твои тайны, – она смотрит на меня умоляюще. – Скажи, что ты не знал.

Я сажусь на диван и снимаю куртку, от упоминания плача маленькой девочки появляется боль в груди, и голова начинает раскалываться. Моя Кэти.

– Иди сюда.

– Нет.

– Таби…

С глубоким вздохом она пересекает комнату и встает на колени передо мной, так как она делала сотни раз, и, вероятно, больше никогда не будет.

Я поднимаю ее голову за подбородок и заглядываю в голубые глаза, которые светятся уже не так ярко, как сегодня утром.

– Это был я, – говорю мягко. – Я был водителем того автомобиля.

Ее тело начинает дрожать, слезы хлынули из глаз, скатываясь по щекам.

– Как давно ты знаешь? – всхлипывает Таби.

– Со дня на кладбище. Честно, еще до этого.

Она обхватывает голову руками.

– В результате аварии погиб мой муж, Вэндал. Я чуть не умерла. И ты допустил, чтобы я сидела здесь и ревела, ты никогда не собирался рассказывать мне об этом.

– Знаю, я должен был тебе рассказать.

– Ты заставил меня говорить о Нике. Христос, ты даже расспрашивал о сексе с ним. Как ты мог, зная, что посодействовал его смерти? Ты прикасался ко мне. Ты осознаешь, как это больно? Разве ты не чувствуешь вину за то, что сделал? – она качает головой, слеза падает на пол, растворяясь. Как и мы.

Я опускаю голову, понимая, что она права.

– Да. Ты права. Это ужасно и для меня, мне очень жаль.

– Это все, что ты можешь сказать? Ты сожалеешь? – она дает мне пощечину, и я замираю в шоке, потирая щеку. Через несколько секунд я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Да, я действительно сожалею. Ты не представляешь, как я сожалею. Я не думал, что делаю. Я увидел тебя на кладбище и не смог забыть. Я ненавижу себя за то, что погубил столько жизней, включая твою. Ты была счастлива и любила, а я все испортил, – я подыскиваю правильные слова, но они никак не приходят. – Думал, получится вернуть это тебе, сделать все лучше.

– Лучше для кого? Для себя? Избавиться от чувства вины?

– Лучше для нас обоих. Чтобы мы прошли через это не в одиночку. Хотел, чтобы ты улыбалась так же, как на твоих старых фотографиях. Я хотел знать, каково это быть причиной твоей улыбки, а не страданий.

Я ненавижу себя сейчас еще больше чем раньше, и это говорит о многом. Не знаю, как бороться с этим или как оправдать себя. Мне никогда не приходилось этого делать. Никогда не было причины для этого. Я не знаю, как логически объяснить свои действия, ведь раньше в них не было логики. Я просто делал то, что хотел. Она не сможет понять мое поведение, ведь я сам не понимаю.

Она смотрит на меня, не моргая, в течение длительного времени. Похоже, она в шоке. Я теряю ее, я понимаю это, но не знаю, какие слова подобрать, чтобы исправить это. Знаю, как выразить это физически, но в данном случае это не сработает.

– Мой муж погиб. Что ты делал, когда врезался в нас? Был пьян? Зажимался с девушкой? Я должна знать, что случилось. Писал на телефоне сообщение? Дочь отвлекла тебя? Скажи мне! – требует она.

– Нет ... ничего из этого. Я уснул. Я был истощен и не должен был садиться за руль. Клянусь, это правда, Табита. Я никогда не пил, когда садился в машину с Кэти, не зажимался девушкой, не писал сообщения.

Она уставилась на меня, не моргая, слезы продолжают капать из ее глаз.

– Так трудно оставаться в сознании за рулем? – плачет она. – Нормальные люди не водят машину в таком состоянии, да еще и по темной горной дороге.

– Я знаю, но нужно было отвезти Кэти домой. Ее стерва-мать угрожала мне, – я хватаю ее за руки. – Пожалуйста, Таби, послушай меня…

– Угрожала тебе? – она выдергивает руки. – Как? Чем? Что может быть настолько ужасным, чтобы рисковать жизнями других невинных людей?

Все, что я сказал, правда, но ее недостаточно. Это была ошибка, с которой я собираюсь жить вечно.

– Она угрожала подать в суд за нарушение расписания посещения. Я лишился бы родительских прав, – отвечаю я.

– Так, потому что у вас, двух идиотов, был ребенок, недостаточно зрелых для того, чтобы общаться, мой муж должен был умереть. Замечательно, – она встает и начинает ходить по комнате, останавливаясь, чтобы посмотреть на статую волка на полке над камином.

– Он не единственный, кто умер. Я потерял дочь. Ей было всего пять.

Она оборачивается и холодно смотрит на меня.

– И давай не будем забывать о шлюхе на пассажирском сидении.

– Достаточно, – говорю я, вставая. – Прости меня. Это все, что я могу сказать. Я прошу прощения за все. Я сожалею о Ники, о Рене и о Кэти, – я поднимаю ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня. – Прости, что причинил тебе боль.

Новые слезы покатились из ее красных, опухших глаз.

– Я призналась тебе в любви, Вэндал. Я была уверена в этом. Ты ни разу не говорил мне этого. Как ты думаешь, я чувствую себя по этому поводу на фоне всего остального? Виноватой и еще более одинокой, чем раньше.

– Ты не одинока, Таби. Я все еще здесь, – я притягиваю ее в объятия, надеясь успокоить.

– Я сейчас так растеряна, что даже не знаю, что чувствовать. Я ненавижу тебя за смерть мужа и за то, что люблю, – она отходит подальше от меня. – Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

– Я обязан иметь возможность прикоснуться к тебе, когда захочу. Ты обещала. Позволь мне держать тебя. Пожалуйста.

– Нет, – говорит она, отступая. – Почему ты можешь прикоснуться ко мне, но не можешь сказать нужных слов? Что с тобой не так?

Если бы я только знал ответ на этот вопрос.

Я медленно качаю головой.

– Не знаю, – признаю я. – Но что бы со мной не случилось, ты делаешь это легче и лучше. Вот это я знаю.

Взгляд ее глаз говорит обо всем. Я больше не вижу в них любовь или заботу.

Только боль и сожаление.

Глава 24

Табита

Вэндал выглядит разбитым, и должна признать, часть меня довольна этим. Я хочу видеть, как он страдает. Все же не сильно, но хотя бы чуть-чуть. Он не сможет остаться невредимым. Я не позволю ему. Раз уж у меня останутся шрамы, то и у него тоже.

– Просто потому что я прежде не говорил этого, не значит, что я ничего к тебе не чувствую, Таби. Эти чувства важны для меня, так как я никогда раньше не любил ни одну женщину. Они для меня были лишь объектами желания, и я не мог изменить своего отношения к ним. Я руководствовался лишь своими желаниями.

Сделав глубокий вдох, он встает передо мной так, что мне приходится посмотреть на него.

– Любовь пришла к тебе легко. Ты сама мне говорила. У вас с Ником были счастливые, легкие отношения с радугой и единорогами, без какой-либо чертовой боли, лжи и борьбы, – он тяжело сглатывает. – У меня никогда этого не было и не будет. Я не простой человек и ты тоже, нравится тебе это или нет. Мы изменили друг друга. Ты сделала меня лучше, и, наверное, я сделал тебя хуже, но я действительно люблю тебя. Единственным известным мне способом, – его голос становится ниже, и он касается моей щеки. – Я никогда не говорил о любви никому, кроме Кэти. Пожалуйста, не лишай меня этого.

Господи, ненавижу то, как просто он может перевернуть все во мне вверх дном. Несмотря на то, что быстро я возвела стены вокруг сердца, чтобы защитить его от Вэндала, он уже сумел разрушить их, обнажить мою душу, заставляя вновь увидеть человека, которого я люблю со всеми его недостатками.

Я вздыхаю всем телом, кладу свою руку поверх его на моей щеке, позволяя ей остаться там ненадолго, прежде чем отталкиваю ее.

– Я не знаю, что ты сделал со мной, Вэндал, – говорю я мягким голосом уже без ненависти. – Как я могу отличить желание контролировать от любви? Вот, что ты делаешь: управляешь, манипулируешь и доминируешь. Ты зациклен на этом. Это и есть ты. Ты контролировал мое тело и мысли. Заставил меня хотеть и нуждаться в тебе. Не знаю, заставило ли все это меня любить тебя, – мой голос дрожит, я задыхаюсь, с трудом сглатывая ком в горле. – Как я пойму, что это настоящая любовь? Может, у меня крыша поехала от того, что я была твоей сабой. Я отдавала тебе каждую частичку себя и была полностью поглощена тобой. Не отрицаю, что хотела и наслаждалась этим. Я пошла на это добровольно, – произношу, смотря в его глаза, полные боли. – Этот образ жизни привлекал меня, и как только ты меня с ним познакомил, я сразу же захотела подобного. Но сейчас мне интересно, любила ли я тебя или все-таки нет. Разве ты не видишь? Я вряд ли могу доверять собственным чувствам.

Он выглядит напуганным, когда с широко открытыми глазами резко хватает меня за руки.

– Конечно, ты можешь доверять своим чувствам. Сердце никогда не лжет. Бабуля сказала мне это, и она чертовски права. Я никогда не манипулировал твоим сердцем, Таби. Ты знаешь это. Даже наоборот, всячески старался не затрагивать его.

– Знаю. И это ранит еще больше. Ты не хотел моей любви. Не хотел любить меня.

Он качает головой, отчего его волосы падают на лицо.

– Ты права. И это должно сказать тебе кое о чем, блядь, очень важном. Мы полюбили друг друга, хотя ни один из нас не хотел этого. Это по-настоящему, Таби. Мы не можем отрицать этого.

Я скрещиваю руки на груди, стараясь казаться уверенной и не показывать слабины.

 – Я была в депрессии и суицидальном настроении, когда встретила тебя на кладбище. Я прощалась с ним в тот день. В выходные я планировала убить себя. Звучит драматично, но вот, о чем я думала, – теперь я смущена тем, как сильно меня тогда затянуло в депрессию. – Тогда ты и появился, а я сказала себе: «К черту! Может, этот пугающий парень убьет меня и избавит от хлопот?».

– Таби…

– Но потом я увлеклась тобой. Мне понравилось, как ты заставлял меня себя чувствовать. Я любила опасность, исходящую от тебя. Затем ты прикоснулся ко мне и пробудил что-то внутри. Не знаю, как объяснить это. Все случилось так быстро, будто бы перещелкивали переключателем, и это казалось лучше, чем быть мертвой.

Он кладет руки мне на плечи, вынуждая посмотреть на него. Не хочу, но у меня нет выбора, поэтому я смотрю ему в глаза.

– Детка, я не планировал ничего из этого. И не думал, что встречусь с тобой когда-нибудь лично, но после того, как это произошло, я захотел услышать твой голос, увидеть улыбку, почувствовать твои прикосновения. И с тех пор как привел тебя сюда, я чувствовал, что ты все, чего я желал, и знал, что могу заставить тебя забыть все дерьмо и сделать счастливой хотя бы на короткое время, – он наклоняется немного вниз, убеждаясь, что я продолжаю смотреть в его глаза. – Я никогда не хотел причинить тебе боль. Все, о чем я мечтал, это чтобы ты была счастлива и в безопасности, а также чертовски сильно любила меня.

Я снова тону в его глазах, завороженная его словами, но не хочу этого сейчас. Я освобождаюсь из его захвата и создаю пространство между нами.

– Позволь спросить у тебя кое-что, Вэндал. Это все было из-за чувства вины? Я не перестаю думать о том, что, проводя со мной время, ты избавлялся от мук совести, – он следует за мной через всю комнату, загоняя в угол.

– Таби… нет, – он качает головой и ударяет кулаком по стене. – Да, я чувствовал себя виноватым, но хочешь узнать правду? Я ревновал. Я говорил тебе. Я видел, как сильно ты любила мужа. Видел твой профиль в интернете, счастливые посты, фотографии и подобное дерьмо… потом заметил тебя, рыдающую над его могилой и почувствовал себя ужасно виноватым, потому что все это моя вина. Я захотел сделать что-то хорошее для тебя, да и к тому же ревновал. И если это делает меня больным, мне все равно, – он удерживает ладонями мое лицо, не давая отвести взгляд. – Сильнее всего я хотел тебя. Только для себя. И все. Просто хотел, чтобы мы были вместе, – слезы в его глазах, лицо полное боли и страдания – мне очень тяжело видеть его таким. Мое сердце раскалывается все больше с каждым его словом, не знаю, сможем ли мы пережить это и снова быть вместе.

– Я все еще хочу этого, Таби, – шепчет он. – Хочу нас.

– Я не понимаю, что такое «мы», – от этих слов в его адрес мое сердце разрывается почти в клочья, но это правда. Я еще больше потеряна и запутана, чем при нашей первой встрече. Я больше не могу играть в эти игры.

– Мы – то, чем всегда были. Ничего не поменялось. Ты – до сих пор ты, а я – до сих пор я. Я хочу всего, о чем мы говорили.

Я убираю его руки с моего лица.

– Ты тот, кто убил моего мужа, – говорю я медленно. – Вот, кто ты для меня. Как, черт возьми, я должна жить с этим? Как я могу смотреть на тебя?

Еще больше боли окутывает его глаза. У меня появляется сильное желание утешить его, но я твердо стою на своем. Не могу двинуться и прикоснуться к нему. Даже не могу посмотреть ему в глаза.

– Я знаю, что я сделал. Я также убил подругу… и дочь. Самое ценное в моей жизни. Я живу с этим каждый день. Я едва могу смотреть на себя, – он закрывает глаза и опускает голову. – Моего извинения никогда не будет достаточно, Табита. Они умерли. Если бы все можно было вернуть и изменить или позволить им остаться в живых, а самому умереть, я бы сделал это, не задумываясь.

Я моргаю, отгоняя слезы. Не хочу больше плакать и чувствовать боль. Я снова переполнена горем и вдобавок ко всему сожалею. Не уверена, что смогу пройти через это еще раз. Только не без него: моей опоры.

– Вэндал…

– Без тебя я не хочу жить, Табита. Вот, что я чувствовал, когда мы встретились. Я, как и ты, хотел умереть. Я медленно убивал себя. Все время пил, принимал наркотики, резал и мучал себя. Меня выгнали из группы. Моя жизнь была разрушена, и меня это нихера не заботило, – он приподнимает пальцем мой подбородок, заставляя посмотреть на него. – Моя дочь была солнцем в моей жизни. Она освещала мои дни. И я потерял ее. Но ты… ты стала луной и звездами в моих темных ночах. Твоя любовь, как огонь, проникающий мне в душу. Я не могу потерять и тебя.

Я тянусь к его руке и переплетаю наши пальцы вместе.

– Я правда люблю тебя, Вэндал. Ты стал моим миром. Я просто не могу жить с этой виной сейчас. Мне нужно немного времени. Пожалуйста. Мне действительно нужно выбраться отсюда. Я возьму твою машину и поеду домой. Ты можешь забрать ее завтра, – опускаю его руку и быстро отхожу от него.

– Что? Нет! – он хватает меня за руку. – Не уходи!

Я отстраняюсь от него, беру сумочку, ключи от его машины и свой телефон. Все вышло из-под контроля и зашло слишком далеко. В этом есть и его вина, и моя.

– Табита, это твой дом, – говорит он отчаянно. – Ты не можешь уйти. У нас есть соглашение. Ты забыла?

Я уставилась на него снизу-вверх, прекрасно зная, какую карту он пытается разыграть.

– Ты всегда говорил, что я могу уйти, если захочу, – напоминаю я ему. – Я должна сказать стоп-слово, чтобы сделать это? Красный. Доволен? – произношу я твердым голосом. – Все заканчивается прямо сейчас. Все.

Его рот открывается, а глаза расширяются.

– Не делай этого, – он встает и начинает метаться по комнате, как дикий зверь в клетке, зарывая руки в волосах. – Ты не знаешь, что делаешь. Просто останься здесь, и мы поговорим.

– Нет, я не могу сделать этого. Я ухожу. Хочешь, чтобы я вернула ожерелье? Дай ключ, и я сниму его.

Он смотрит на меня в ужасе при одном упоминании, что я сделаю это.

– Таби, это не обычное расставание. Может быть очень много эмоционального ущерба, когда разрываются отношения Дома и сабы. Ты понимаешь это, правда? Мы ответственны друг перед другом, у нас есть общее обязательство и соглашение, которое мы заключили, когда все это начали, – он перестает шагать и останавливается передо мной. – Пожалуйста, не снимай ожерелье. Ты должна знать, как много для меня значит то, что ты его носишь. Сняв его, ты говоришь мне, что между нами кончено все и навсегда.

– Прекрати! – кричу я, пугая нас обоих. – Я ухожу. Пожалуйста, если ты любишь меня, позволь мне уйти. Я должна быть подальше от тебя. Ты не понимаешь, что все это делает со мной. Мне нужно подумать.

Он в поражении падает на диван и кладет голову на руки.

– Я люблю тебя, Таби. Если тебе нужно уйти, тогда иди. Просто, блядь, иди.

Я направляюсь к двери, а Стерлинг гонится за мной, и мое сердце опять замирает, когда он останавливается рядом и поднимает мордочку. Я нагибаюсь и почесываю мягкий мех у него под подбородком.

– Пока, мелкий. Я буду сильно скучать по тебе и по тому, как ты сворачиваешься клубочком, – он трется головой о мою руку, мурлыча.

– Тогда не оставляй нас, – бормочет Вэндал с дивана, его голова все еще опущена вниз.

– Мне жаль. Мне так жаль, – я выбегаю за дверь, захлопывая ее за собой. Я не оборачиваюсь.

Когда я открываю гараж и сажусь в машину, слезы вновь начинают литься в полную силу. Все то время, пока еду вниз по улице, знаю, что Вэндал до сих пор сидит на диване и борется с желанием напиться.

Я потеряла все. Снова.

Глава 25

Вэндал

Сердце стучит в два раза чаще обычного, голова пульсирует, руки дрожат, когда я вваливаюсь в ванную комнату и нахожу свой «Валиум». Приняв несколько таблеток, достаю упаковку новых лезвий, которую я недавно купил. Зажимаю одно из них в зубах и стягиваю джинсы, а затем медленно провожу лезвием по бедру. Мои глаза закрываются, и я выдыхаю, в то время как кровь стекает вниз по ноге и капает на пол. Запах ее шампуня и духов просачивается в меня, и я упиваюсь этим ощущением.

Роюсь в карманах джинсов в поисках телефона и звоню ей. Я никогда прежде не делал этого, но я рад, что стащил ее телефон, пока она спала, заполучил ее номер и добавил ей в контакты свой. Вдруг произошло бы нечто подобное.

Гудки и гудки. Голосовая почта.

Набираю снова.

Гудки. Гудки. Гудки. Гудки. Голосовая почта.

Блядь!

Я отправляю сообщение:

«Ответь на звонок. Ты все еще принадлежишь мне».

Перевязываю ногу и смываю кровь с пола. Откинувшись на спинку дивана, я вновь перезваниваю. Гудки. Гудки. Гудки. Гудки. Голосовая почта.

Блядь! Мне нужно услышать ее голос. Настоящий голос, а не эту счастливую подделку на голосовой почте.

Я звоню ей без перерыва в течение часа. Меня клонит в сон из-за «Валиума», но я стараюсь бороться с сонливостью. Я должен поехать за ней, но она забрала мою машину, а на мотоцикл при таких темных дорогах и напичканный «Валиумом» я не сяду. Может, попросить Лукаса отвезти меня к ее дому? Я быстро набираю его.

– Хэй, – отвечает он.

– Лукас… она ушла. Ты должен отвезти меня к ней. Она взяла мою машину.

– Что?

– Эта гребаная шлюха сказала ей, что я участник аварии. Таби расстроилась и ушла. Взяла мою машину и на телефон не отвечает. Я звонил ей на протяжении часа.

Он вздыхает.

– Вэндал, послушай меня. Ты должен дать ей время. Если приедешь туда и будешь давить на нее, станет только хуже.

– Мне, блядь, нужно поговорить с ней!

– Знаю, но ты должен дать ей успокоиться сперва. Доверься мне: у меня больше опыта в этом, чем у тебя. Пусть она успокоится. Женщины не любят, когда их торопят или загоняют в угол, тем более, если они злятся.

– Мы были чертовски счастливы, Лукас. Теперь она меня ненавидит. Она не могла даже смотреть на меня, – я растираю пальцами виски, голова кружится. Я просто хочу вернуть ее обратно.

– Вэн, уверен, она не ненавидит тебя. Лишь расстроена. Подумай, как трудно ей это принять. Если ты начнешь преследовать ее, она начнет убегать еще быстрее.

– Блядь! – кричу, находясь в полной растерянности. Я ненавижу его за то, что он такой спокойный и рациональный.

– Вэндал, успокойся. Ты ничего не можешь сделать, отпусти ее на время. Поверь мне. Не делай хуже. Ты потом пожалеешь об этом.

– Я не смогу справиться с этим. У нее моя машина, – повторяю. – Я должен буду ее забрать.

– Ладно. Не волнуйся. Когда Таби будет готова, мы заберем машину. Я отвезу тебя, а сейчас посмотри фильм или музыку послушай и ложись спать. Хорошо?

– Ты думаешь, она вернется? Или я слишком сильно облажался?

Он колеблется, прежде чем ответить мне.

– Ну, ты реально охуенно попал, но если она любит тебя, а я думаю, что так оно и есть, то вернется. Если ты дашь ей время.

– Хорошо, – бормочу я сонно.

– Позвони мне завтра. И, кстати, прекрати ей названивать.

Я завершаю вызов.

Дерьмо. Черт.

Отправляю Таби другое сообщение:

«Пожалуйста, дай мне знать, что ты в порядке».

Через несколько секунд, мой телефон гудит.

Т.: Я дома, все хорошо.

В.: Вернись. Позволь обнять тебя и все исправить.

Т.: Пожалуйста, перестань…

В.: Не могу. Ты нужна мне, а я – тебе.

Т.: Я напишу тебе завтра, и ты сможешь приехать за машиной. Спокойной ночи.

– Пожалуйста, не устраивай сцен в ее доме, ладно? – наставляет меня Лукас, подвозя к дому Таби, чтобы я мог забрать машину. После «Валиума» мне тяжело прийти в себя, чувство, будто бы по мне грузовик проехал.

– Какого хрена? – говорю я ему.

– Может, ты должен отложить это до тех пор, пока твое настроение не улучшится?

– Нет, мне нужна моя машина, и я хочу увидеть ее.

– Машина тебе не нужна, у тебя же есть еще одна в другом доме. Мы можем съездить за ней.

– Она взяла мой Хот-род (прим: старые, винтажные американские автомобили с обновленным двигателем).

Он смеется.

– Ты разрешил ей ездить на своей любимой тачке?

– Я не разрешал, она сама взяла ее. Мне пофиг на состояние машины. Я просто хочу вернуть ее.

Все оставшееся время мы едем в тишине, если не считать моих указаний Лукасу, на каких улицах сворачивать.

Я резко выпрямляюсь на своем месте.

– Вот, синий дом справа.

Он подъезжает и паркуется перед входной дверью.