Текст книги "Возрожденная душа (ЛП)"
Автор книги: Кери Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Кэри Лейк
«Возрожденная душа»
Серия: Сыны гнева (книга 2)
Автор: Кэри Лейк
Название: Возрожденная душа
Серия: Сыны гнева_2
Перевод: Raibaru
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Raibaru
Оформление:
Eva_Ber
Глоссарий
Алекси – армия солдат, порожденных для убийства ликанов;
Амек – безусловная любовь, как к родне, так и паре, на демоническом языке;
Берсерки – жестокие мутанты, результат неудачных генетических экспериментов над людьми Лива;
Брозиус – демон-адвокат для заключенных Обсидия, жаждущий испытать половину наказания;
Кататоны – гули, населяющие подземелье усадьбы Гневных Демонов; стражи;
Демортий – металл богов; единственный известный элемент, убивающий демонов; обычно не встречается в человеческом мире;
Божественные матроны – воспитатели, рожденные от демонских принцев детей;
Инфорсеры – охотники за головами в Преисподней;
Демоны Гамбис – демоны, самыми значимыми талантами которых являются воровство и сплетни;
Газла – ведьма темных искусств;
Халфлинг – недавно укушенный человек, ожидающий полного превращения в ликана;
Дом Скорби – гробница для захоронения, находящаяся в Преисподней; демоны называют ее Мортуад;
Запечатление (Импринтинг) – передача воспоминаний жертвы другому существу после укуса ликана;
Инкуб – разновидность демонов-мужчин, которые питаются сексуальной энергией; обладают способностью стирать краткосрочную память;
Ягнёнок (Агнец) – уничижительное обозначение слабых людей, не содержащих в своей крови антитела к яду ликана;
Ликан – сверхъестественный вид существ, принимающих обличье любого животного, обычно волка;
Антитела Лива – мощная составляющая, выделенная генералом Джексоном Уэйдом, биохимиком, которая оказывает сопротивление яду ликана при укусе;
Мортуад – Дом Скорби;
Обсидий – тюрьма для проклятых в Преисподней;
Оркосия – Царство Преисподней, также известное как Ад;
Оркосы – Совет Старейшин Оркосии;
Реножа – сексуальное созревание суккуба после ее первого оргазма с жертвой;
Святая святых (Санктуарий) – бар и казино Гневных Братьев в пригороде Детройта;
Демоны Севойя – жестокие хищные демоны секса;
Савидон – период расцвета сил демона, во время которого он должен выбрать спутницу жизни;
Сервокс – демон-самец, спутник жизни;
Сияние – галлюциногенный наркотик, распространенный в Подполье;
Суккуб – разновидность женщины-демона, которая питается, высасывая энергию во время секса; были созданы также в качестве сексуальных рабынь для демонов-лордов; часто становятся проститутками, обычно имеют множество детей от разных отцов, парии среди демонов;
Судеш – вид преступного самоубийства, караемого в Преисподней;
Шексус – орган на теле половозрелого мужчины-демона, отвечающего за связывающий секс;
Ташла – пара, спутница жизни;
Тролли – демонская наемная стража;
Подполье – тусовки, проходящие в подвалах заброшенных зданий в Детройте;
Гневные Демоны (Демоны Гнева) – воины-мстители, сыновья Гнева – принца демонов; палачи тех, кто оступился, у каждого имеется своя индивидуальная способность к физическому или ментальному воздействию;
Шула – повитуха для потерянных душ, приводит их обратно из Другого мира;
Элизий – сильный демонический ликер;
Зверские Демоны – жестокие убийцы людей подземного мира, мошенники и скрываются в тени.
Картамус – древняя книга истории демонов, которая находится в крипте Оркосии;
Эрадис – связывание душ, после чего пара становится ташла и сервоксом;
Фешджул – демонический эквивалент «ублюдка»;
Демоны Линовидус – сутенеры, назначенные суккубам в юном возрасте; собирают души для преступного мира;
Санктиж – заявление о невиновности;
Санг – сокращение от Сангячжи.
Сангячжи – древний вид тварей подземного мира с дикой жаждой крови, вымерший много веков назад.
Демоны Сцелий – жестокая порода демонов, которые бродят в стаях и похищают женщин и делят между собой;
Семптрес – швея королевской семьи в подземном мире;
Стигиус – царство абсолютной смерти для проклятых;
Вербриж – самый болезненный вид наказания в подземном мире, карается специальным кнутом, предназначенным для причинения тяжких телесных повреждений;
Витиуш – потенциально жестокие демоны с серьезными лицевыми деформациями.
Катузла – похожее на котёнка существо из подземного мира.
Пролог
Бесчувственность – щит бастардов.
Мой был выкован в тот день, когда моя мать попыталась выскоблить меня из своего чрева проволочной вешалкой. Не то, чтобы я помнил такое дерьмо. Большинство детей, даже демоны, вырастают, не подозревая, как близко они были к рождению лужицей крови на кухонном полу.
А я? В детстве эта история стала моей чертовой сказкой на ночь, которую я рассказывал снова и снова, пока, в конце концов, даже её ужасающая истинность не могла проникнуть сквозь мои возведённые барьеры.
Бл*дский супергерой. Вот кем я становился каждый раз, когда она пыталась напомнить мне, почему я не заслуживаю жизни. Непобедимый.
Не то чтобы она не пыталась закончить свои попытки от меня избавиться уже после моего рождения.
Кошмары – те, что уносят под воду большинство детей, топят их и выплевывают их безжизненные тела обратно в реальность, – не могли до меня добраться. Сильнее, толще мой щит твердел, пока раны и синяки на поверхности не превратились в невидимые воспоминания.
Шрамы.
Слабости, глубоко внутри моих костей, укоренились и ужесточились под тяжестью того дерьма, которое я был вынужден нести.
Закон Вольфа (прим: на костную структуру действует нагрузка, стимулирующая, рост костной массы).
Как акула, рассекающая воду, у меня остался только инстинкт выживания, моя жизнь стала ничем иным, как периодами выживания, и все это эмоциональное дерьмо прошло мимо меня.
Неприкасаемость даёт тебе силу. Это вызывает страх у окружающих. Это удерживает их подальше от тебя.
Пламя ада не могло протянуть свои длинные и нетерпеливые когти дальше стали, которую я отливал и отливал всю свою жизнь. На самом деле, я начал получать удовольствие от того, что лезвия ковыряют и царапают мою кожу с диким желанием сожрать мои внутренности. Моим безразличием сорваны лучшие в мире попытки сломить меня с помощью боли и страданий.
Мой щит был непробиваем. Непроницаем.
Суть неспособности чувствовать в том, что ты теряешь связь, которая отделяет живых от мертвых. Магия кончиков пальцев, проводящих по плоти, исчезает в призрачных ощущениях боли от тысяч булавок и иголок, ни одна из которых недостаточно реальна, чтобы проникнуть глубоко внутрь, туда, где душа ждёт своего пробуждения.
Возрождения.
Прикосновение, антитез бесчувствию. Осязание. Доказательство того, что что-то существует, что оно реально и может повлиять на тебя – сломать тебя, если захочет, просто потому, что может. И не только физическое прикосновение.
Я никогда не верил в любовь. В основном потому, что любовь никогда не верила в меня настолько, чтобы пробить мой щит. Зачем верить в то, что тебя никогда не касалось?
К дьяволу слепую веру. Это для проповедников и старых церковных матрон с их льющимся дерьмом веры, макающие всех подряд в свою брехню на каждом углу.
Любовь не защитит мальчика от сигаретных ожогов на теле и смрада невинности, украденной снующими повсюду руками. Любовь – это не лекарство, которое удержит мальчика от рвоты после того, как его накормили крысиным ядом вместе с утренней кашей. Она не помешает лезвию располосовать кожу, пролить кровь, оставив ещё один шрам, чтобы заполнить пробелы между сотнями, уже изуродовавшие его тело.
Для кого-то любовь – это миф. Сказка для маленьких девочек, за которой нужно гоняться и впадать в депрессию, когда они, наконец, вырастут и поймут, что её никогда не существовало. Любовь – это слово, уносимое ветром и растворяющимся в ничто. Пустое место.
Всё, в конце концов, становится ничем. В том числе любовь.
Отсутствие эмоций, прикосновения, бытия.
Полное безразличие.
Бесчувственность надрала задницу этой любви и отправила её подбитый хвост обратно в страну фантазий. Она окутывала мальчика холодными ночами, пока грызущее чувство жуткого голода напоминает ему, что бога нет – по крайней мере, такого, которому не наплевать на него.
Бесчувственность защищает. Она сдерживает тех, кто считает себя достаточно сильным, чтобы проникнуть под его кожу. Её нельзя обмануть или предать. Она отражает прикосновение как иллюзию, всё время убеждая, что оно слишком реально, чтобы ему можно было довериться.
Бесчувственность – мой щит. Моя вера. Моя реальность.
Более реальная, чем мелькающая мысль о том, что любовь когда-нибудь коснётся такого бастарда, как я.
– Логан.
Глава 1
Некоторые жизни просто не стоили того, чтобы их спасать…
Темная комната поглотила Логана, растянувшегося на своей кровати, в том же положении, как и в тот момент, когда закончил своё свидание со смертью. От ощущения образующихся пролежней и покалывания, его тело скрутило, фантомные ощущения ползали по его плоти, не давая ему уснуть. Каждые пять минут или около того он двигал рукой или ногой. Не двигая ими.
Тени плясали по стене в тех случаях, когда один из кататонов, охранявших особняк, проходил через прожектор рядом с его окном. Он сосредоточился на них только потому, что его шея лежала на подушке именно в этом направлении, и у него не было другого выбора. Хорошая вещь, однако. Ей было поручено присматривать за ним, и она спала где-то за пределами его периферийного зрения. И это напоминание поджигало его кровь каждый раз, заслышав сонное сопение.
Ярость могла бы расколоть его прямо посередине.
Её кровь текла по его телу, струилась по его венам, питая его сердце, сохраняя ему жизнь.
Кровь Каллы.
Женщина, поразившая его демортисом. Это единственный металл способный победить демона. И теперь, единственное, что его держит в мире живых – её кровь. Кровь девственницы. Вероятно, он теперь близок к становлению монахом как никогда.
Иронии хватит, чтобы заставить его выцарапать самому себе глаза, если только он сможет дотянуться хоть до чего-то. Как грёбаная пощечина от богов, которые, вероятно, сидели и пили пиво, развлекались под это дерьмо и подшучивали над ним.
А побочный эффект возвращения из мертвых?
Чувствую себя чертовым зомби.
Логан поджал губы, желая надрать себе задницу за такую тупость. Не то чтобы он должен был её спасать или что-то в этом роде. Чёрт, быть демоном означало быть исключением из всех человеческих правил.
А быть сыном Гнева означало никогда не играть по правилам кого-либо.
Но по какой-то причине, которая засела так глубоко в его мозгу, которую он даже не мог объяснить, он почувствовал необходимость вмешаться. Не столько ради неё, сколько потому, что маленький сосунок, пытавшийся её изнасиловать, нанёс удар по психопату, засевшему глубоко в костях Логана. Он оскорбил его.
И конечно же сработал его переключатель.
Да, во всяком случае, так сказал себе Логан, потому что никакое другое оправдание не могло объяснить, почему он не мог шевельнуть ни одним мускулом в своём теле из-за чего-то, что имело бы отношение к ней – Калле. Девушка, которую они подцепили на какой-то тусовке. Она там так упилась Сиянием, что, вероятно, позволила бы каждому из братьев попробовать себя, если бы они были теми еще ублюдками.
К счастью для неё, они ими не оказались.
– Надо было уйти, – пробормотал он, голос – единственная часть тела, которую он ещё мог контролировать.
Острая боль пронзила ноги Логана, согнув их в неестественное, парализованное положение.
– Ах, дерьмо!
Разве его ноги не онемели всего несколько секунд назад?
Даже не заставив свои мышцы расслабиться, он встряхнул их, что было зря, кости словно раскололись от этого движения.
Он затаил дыхание и стиснул зубы, а боль поползла вверх по ноге.
– Хрень!
Он говорил сквозь стиснутые зубы, стараясь не разбудить сиделку, но, чёрт его возьми, его спина выгнулась дугой, как у этих заразившихся столбняком мудазвонов, а глаза закатились так сильно, словно пытались проскочить в мозг.
Черный дым клубился за его веками, и глубокий смех дразнил его, когда агония достигла его позвоночника. Дрожа в постели, Логан зажал рот и позволил конвульсиям пройти сквозь него.
В тишине.
Он знал боль – выворачивающую наизнанку боль, избавляющую от всех гребаных страданий. Ничто по сравнению с тем, что потрясло его в тот момент, как будто кошмары могли проникнуть в тело и причинить вред. Ожог, словно расплавленная лава, сочащаяся в его венах, просачивался в каждую его клеточку, обжигая его изнутри. Пот струился по его виску, в то время как холод прорвался глубоко в его кости и пробежал по его конечностям, оставив после себя приступ тошноты.
Этот черный дым нёс в себе знакомое ощущение, которое он испытывал раз или два в своей жизни – от сообразительного сукина сына, который поставил на колени самых крутых мужчин-демонов: абсолютная смерть. Стигиус. Место в подземном мире, откуда не возвращалась ни одна душа.
Неглубоко тяжело дыша, он позволил тьме, проникшей в его разум, взять верх, когда что-то темное и злое заявило свои права.
Всё, что Логан мог сделать, это позволить этому забрать его.
Интенсивная яркость просочилась в его глазницы и развеяла его озабоченность. Он открыл глаза. Мерцающая трещина расколола стену поперек комнаты.
Что за…
Что-то пошло не так, когда он вернулся из мертвых? Пришел ли Стигиус забрать свою душу?
Трещина распахнулась, и ослепительный свет заставил Логана закрыть глаза.
Ад?
На короткое мгновение он подумал, что умер, пока свет не померк, и его темная и унылая комната расширилась сквозь стену, отражая бледно-фиолетовую комнату, как у молодой девушки.
Логан протер глаза, но остановился.
Подожди… Я могу двигаться?
Газла накачала его наркотиками?
Он осмотрел комнату в поисках Каллы. К счастью для неё, её нигде не было видно, хотя что-то подсказывало ему, что это не обязательно хорошо. Меньше минуты назад он слышал, как она двигалась, а это означало, что вся сцена была сомнительной.
Горловое рычание снова обратило его внимание на фиолетовую комнату. Тихое. Гортанное. Бесспорно ликан.
Он сполз вперед со своей кровати, наслаждаясь вновь обретенным контролем мышц, и остановился перед светящимся отверстием в стене. Он посмотрел вверх, его взгляд проследил за мерцанием света вниз к левому боку. Запечатает ли его с другой стороны?
Рвущий звук вернул его к сосредоточению, и Логан вошел в пурпурную комнату. Словно хищник-невидимка, он низко пригнулся и обошёл край кровати.
Его внимание привлекла окровавленная ступня, тонкая и безошибочно человеческая, застрявшая под задними бедрами зверя – ликана, как он подозревал, – который наклонился вперед, оседлав гораздо меньшее тело. Прошло слишком много времени с тех пор, как Логан в последний раз победил одного из ублюдков. Он почти почувствовал, как его позвоночник прогнулся от воображаемого быстрого удара.
Адреналин струился по венам Логана при мысли о мясе, покрывающем его босую ногу, и ударе пятки, пробивающей грудную клетку с другой стороны. Ах, извращенное удовольствие от убийства. Он поднял ногу, поставил её вдоль позвоночника волка и втоптал.
Логан споткнулся, когда его нога прошла сквозь него, словно сквозь призрака, но спохватился.
Из-под волка донесся приглушенный крик. Длинные светлые пряди с прожилками крови веером выбивались из-под склоненной головы зверя, а нападавший дрожал, скрежеща зубами о позвоночник жертвы.
Руки Логана скрестились, чтобы оторвать волка от девушки.
Какого хрена? Галлюцинация? Он умер?
Как будто он стал не более чем зрителем ужасного нападения.
Он наклонил голову, неверие в то, что лежало перед ним, дразнило его чувства, а мысли били его по черепу, но не давали никакого разумного объяснения, кроме полнейшего безумия.
Или, что это действительно хороший наркотик.
Его мышцы напрягались с каждым криком жертвы. Странный. Малинги обычно не вызывали у него особого сочувствия.
Красный цвет, ползущий по бледно-коричневому ковру, приобретал более глубокий оттенок с каждым рывком плоти. Такой грязной работы, было достаточно, чтобы убить любое очарование момента, которое он мог получить от просмотра, осознавая, что он не может это остановить.
– А теперь прекрати, дорогая, – раздался голос позади. – Не нужно быть такой громкой. Чёрт, будет хреново, если ты перебудишь весь проклятый округ.
Логан повернулся и увидел пожилого мужчину, смутно знакомого, с гладкими темно-серыми волосами и в кожаной куртке, который приближался с таким спокойствием, что брови поднялись. Нашивка Алекси, которую он носил на плече, и акцент служили напоминанием о предыдущей встрече – Логан снова столкнулся лицом к лицу с генералом Уэйдом.
Тело девушки свело.
– Пожалуйста! – Её слова булькали, словно жидкость застряла в её горле. – Убери… прочь! – Пока она кашляла, её ноги дергались под грубыми движениями зверя. – О Боже! – Брызги крови взметнулись в воздух.
Руки Логана сжались в кулаки.
– Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль. Я здесь, чтобы спасти тебя. – Уэйд поставил на пол серебряный ящик и опустился на колени рядом со зверем, гладя девушку по волосам, не прерывая трапезы зверя, словно ждал, пока оно закончит, – как будто волка не смущало его присутствие. – Теперь ты в безопасности, милая. – Мягкий тон его голоса царапал кости Логана.
Как её убийство поможет девушке?
– Мой брат? – спросила она, как будто не замечая, что зверь всё ещё сидит, сгорбившись, над её позвоночником, словно надрезая нежное мясо на тарелке.
– Он будет в порядке. Просто отлично. – Уэйд прочистил горло. – Ты просто полежи спокойно. У меня тут есть лекарство. Сначала будет немного гореть. – Клыки скользнули под его верхнюю губу при легком повороте головы в сторону зверя. Щелчок его кулака по окровавленной пасти ликана заставил волка отлететь назад, а плоть девушки оказалась в его пасти, всё ещё прикрепленной к её спине, которая пронеслась по её позвоночнику и оторвалась.
Логан отошёл в сторону, его рука прошла прямо сквозь тело брошенного зверя.
Уэйд поднялся на ноги всего за секунду до того, как блеск его остроконечного кинжала пронесся мимо глаз Логана и пронзил волка прямо в грудь. Он набросился на зверя и плавным движением схватил его за загривок, выдернул кинжал из его груди и провел лезвием по горлу.
Визг поднялся и замер в горле.
Даже если Логан ненавидел мудака за то, что он сделал с Айден, он не мог отрицать, что у этого парня было что-то вроде ловкости в убийстве ликанов. Впечатляюще.
– Паршивый кусок дерьма, – пробормотал мужчина. Он бросил черную смоляную голову зверя на пол. – Не могу дождаться, когда мне больше не придется иметь дело с вами, грёбаными дворнягами. Например, я смогу позволить крысам пробежаться по проклятой лаборатории по борьбе с вредителями.
Взгляд Логана вернулся к девушке, лежащей на полу. Её спина была разорвана, изжевана до неузнаваемых прядей, для того, чтобы снова собрать их воедино, понадобился мастер-хирург и несколько гребаных молитв. Её ночная рубашка лежала в лохмотьях по обе стороны от неё. Кости выглядывали из-под алой плоти. Светлые волосы, спутанные и пропитанные кровью, закрывали лицо.
Уэйд присел рядом с девушкой, убрал её волосы с лица, и когда он наклонился к её уху, Логан наклонился ближе, положив ладони на бёдра.
– Добро пожаловать к солдатам Алекси, – прошептал генерал. – Твоя милая и, – его глаза скользнули по её обнаженному заду, – …невинная задница поможет оплатить множество исследований, малышка. Я слышал, ты – билет человечества в один конец к свободе от этих чертовых суперов. Мы быстро всё починим, – сказал он, снова вставая на пятки. – Жалко, однако, жертвовать такой хорошенькой попкой. – Пальцы ублюдка скользнули по её ягодицам и исчезли между ног. Его глаза закатились.
Логан скривил губу. Айден несколько раз говорила, что этот парень питает слабость к молодым девушкам. По причинам, которые он не мог понять, пальцы Логана дернулись от желания избить ублюдка. Он радовался мысли о том, чтобы сломать ему нос и раздробить скулы.
Логан запрокинул голову, не сводя глаз с девушки, которой, должно быть, было всего пятнадцать или шестнадцать лет, судя по плакатам бойз-бэндов с детским лицом, приколотым к стенам спальни. Длинные опущенные ресницы достигали её щек, как будто она окончательно потеряла сознание. На кремово-белую кожу брызнули малиновые капли. Она лежала совершенно неподвижно, когда седовласый мужчина проткнул её ягодицу иглой, которую достал из серебряного футляра рядом с собой.
Логан опустился на колени, чтобы получше рассмотреть её лицо. Зрелище, представшее его глазам под новым углом, опрокинуло его на задницу, когда на него нахлынуло узнавание.
Калла. Чёрт.
Нахмурившись, он отпрянул назад.
Как она могла быть билетом в один конец человечества к свободе? За что именно она была принесена в жертву?
Кости Логана напряглись, когда поезд боли ударил по мышцам и пополз вверх по телу. Жжение в его венах усилилось, как будто он рассыпался изнутри. Он стоял неподвижно, раскинув конечности, сжав кулаки, с закрытыми глазами и болью в челюсти от напряжения – несомненно, в его сознании.
Что-то пошло не так во время возрождения его души.
Как демон, он не должен был быть восприимчив к человеческой боли. Тем не менее, когда Логан открыл глаза и сосредоточил свой взгляд на Калле, её напряженное и дрожащее тело повторило его собственную реакцию, когда Уэйд вынул иглу из её ягодиц.
Как только сцена материализовалась, она исчезла, снова засасывая его в черноту.
***
Двадцать восемь часов назад…
Генерал Джексон Уэйд уставился на символ, искусный логотип, скрывающий одну из самых мрачных тайн города. Если у него и возникали какие-либо мысли о том, что может существовать более коварный человеческий разум, чем его собственный, то он только что убедился в этом в схемах, которые составляли, казалось бы, искреннюю маркетинговую схему Фармацетики Пенвелла.
Покачав головой, он вошёл в лифт шахты и нажал на третий этаж. При ощущении ползания мурашек по затылку он хлопнул себя по затылку. Чертово место вызывало у него мурашки. Без сомнения, кто-то в адской дыре просто рассмеялся, наблюдая за его выходками на камеру. Каждый дюйм здания был опутан проводами, особенно шахты.
Лифт дернулся и начал медленно спускаться, шестерни и шкивы заскрипели снаружи кабины, как будто чертова штуковина вот-вот сорвется и упадёт, обрекая его на мучительную смерть. Не столько из-за удара машины о самый нижний уровень шахты, сколько из-за того, какой ад творился в этой самой нижней яме, по сравнению с которой берсерки на базе Алекси выглядели как большие фиолетовые динозавры, готовые разразиться песней. Волосы взъерошились, когда лифт наконец остановился и открылся.
Ярко-белый свет опалил его глаза, ослепляя, и он прикрыл лицо от резкого изменения света, выходя на чистейший белый кафельный пол, который он когда-либо видел. Удушающий запах хлорки едва не спалил ему волосы в носу, когда хлопок сзади дал понять, что лифт оставил его здесь одного.
Перед ним стояла прочная дверь. Он всегда представлял себе эту маленькую комнату чем-то вроде чистилища. Ничего, кроме одной двери впереди и шахты лифта позади, которая могла бы легко увести его прямо в ад.
Уэйд подошел к двери, немного наклонился вперед и расширил глаза. Панель поднялась, превратив идеальную белую стену в маленькую коробку с черными и серыми электрическими проводами. Камера вылетела из панели, и красный луч быстро пронесся над его глазным яблоком. Он ударил вперед, прежде чем отступить обратно в провода и снова исчезнуть за идеальной белой стеной.
Черт бы побрал эту штуку. Всегда заставляла его подпрыгивать на этом последнем маленьком цирковом представлении. Как будто эта тварь может ткнуть его в глаз иголкой.
Петли на двери щелкнули, и белая стена плавно скользнула в сторону, открывая еще больше белизны и стерильных запахов.
Уэйд сделал два шага в прихожую. На стеллажах из нержавеющей стали выставлены средства индивидуальной защиты: защитные очки, белые комбинезоны, бахилы, респираторы и перчатки. Христос в выпускном платье. Он ненавидел наряжаться в это дерьмо. Никогда не удосужился носить эти вещи в собственной лаборатории.
Он взял вещи с полок и надел их поверх одежды.
С последней молнией его комбинезона дверь открылась – еще одно подтверждение наличия камер. Это заставило его задуматься, что произойдет, если он не удосужится одеться? Как долго они позволят человеку стоять там, как придурку, прежде чем пол разверзнется и проглотит его?
Уэйд усмехнулся, его глаза сканировали стеклянные ограждения слева и справа, пока он шёл по коридору. Внутри них, как дроны, шаркали лаборанты с пробирками и образцами, заглядывая в микроскопы, не обращая на него внимания.
Скучная работа. Увольнение с должности в военной лаборатории было лучшим, что могло с ним случиться. По крайней мере, он никому не отвечал, как эти жалкие ублюдки.
Политика и прочее дерьмо.
Справа на носилках лежало тело, а лабораторные крысы кружили вокруг него, как стервятники. Уэйд мог только разглядеть конечности, свисающие с края сквозь хлам. Рука. Нога. Обе болезненного оттенка жемчужно-белого и достаточно иссохшие, чтобы принадлежать к любому полу.
Без ведома широкой публики испытания на людях были довольно распространенной практикой. Глупые ягнята беспокоились о косметике на обезьянах. Если бы они только знали, какие запутанные исследования и мучения сопровождают голубую таблетку от запоров, они, наверное, обосрались бы.
Наконец он добрался до другой двери и позволил глазному сканеру еще раз просканировать глаз, его мышцы напряглись, чтобы не отпрыгнуть назад.
Дверь скользнула в ещё одну приемную. У президента и то меньше уровней.
Уэйд фыркнул, сняв клоунский костюм, который он надел всего в ста ярдах назад, и сбросил оборудование в приемник, встроенный в стену.
Скользя к последней двери, он вошел в довольно обычную офисную обстановку. Кто, черт возьми, мог подумать, что такое существо живёт по эту сторону стены?
Словно оставить правду и войти в царство лжи.
Искусственный солнечный свет просачивался внутрь, как будто это место не находилось на пару тысяч футов ниже поверхности. Симпатичная маленькая брюнетка сидела за столом, с начищенными пёрышками, будто ей место в глянцевом журнале, а не в подземном гробу с двумя сумасшедшими боссами.
Он кивнул ей.
– Мистер Пенвелл скоро будет. – Её шелковистый голос заставил член Уэйда встать.
Интересно, кого ты трахаешь? Уэйд молча усмехнулся при мысли о том, что она ездит верхом на старом Пенвелле-старшем, поскольку вероятность того, что младший был грёбаным петушиным жокеем, составляла девяносто восемь процентов.
– Спасибо.
Он улыбнулся и сел напротив неё, откуда мог легко любоваться её стройными ногами, торчащими из-под стола.
Дверь слева распахнулась, и седовласый мужчина, очень похожий на Уэйда, в костюме в тонкую полоску подошёл к нему с протянутой рукой. Пенвелл-старший вел себя как криминальный авторитет – все дела с видом уверенности, который говорил человеку, что никто никогда не найдет тело. Прилично выглядящий парень для мудака, у которого денег больше, чем у Бога.
– Мистер Уэйд. Рад снова видеть вас, мой друг, – сказал он, пожимая руку крепче, чем нужно.
Мистер? Солдаты Алекси в лагере всегда называли Уэйда генералом.
Пенвелл-старший провел его в свой кабинет и сел рядом с гораздо более худой и молодой версией себя. По какой-то причине Уэйд не мог не представить Младшего с полным ртом членов каждый раз, когда видел парня. Он скривил губу, отодвинув от себя стул, прежде чем сесть.
– Итак, время – деньги, и мне нечего терять. Где наша девочка? – спросил Пенвелл-старший, грациозно опускаясь в свое огромное кресло.
– Прямо в пищевод. Мне нравится. – Уэйд пошевелился, готовясь принять кол в задницу, которого он ожидал от этой встречи. – Я… э-э… думал, вы хотите, чтобы её обучили.
– Для чего нам нужно её обучение?
– Девушка должна защищаться, верно?
– Мистер Уэйд, я человек нетерпеливый. – Ноздри старшего раздулись, когда он глубоко вдохнул. – Кажется, вы немного побледнели. И, честно говоря, меня всё это уже начинает подбешивать. Мы согласились оставить её под вашим присмотром на время серий инъекций. Пять лет мы ждали. Она получила последнюю инъекцию, не так ли? Таким образом, она считается полностью невосприимчивой к ядам.
– Прямо в глотку острым лезвием. – Уэйд усмехнулся и хлопнул себя по носу. – Она на задании. На данный момент. И очень скоро она вернётся.
– На задании? – Старший подался вперед и переплёл пальцы. – В чём оно заключается?
– Пришлось заставить её работать под прикрытием для меня. – Уэйд поднял руки. – И не волнуйтесь, это не опасно. Просто отправил её в подполье. Для засады.
Явно фальшивая улыбка скользнула по лицу старика Пенвелла, словно дьяволы выглядывали из-за слишком блестящей зубной эмали, вонзая свои раздвоенные вилы в живот Уэйда. Его брови сошлись, когда он сказал:
– Позвольте мне убедиться, что я правильно понял. Вы отправили наше ценное приобретение с заданием на подпольную вечеринку? – Он бросил взгляд на сына и снова на Уэйда. – Каковы шансы, что она вдруг станет… нечистой на этом задании? Или, что ещё хуже, её убьют? Крайне важно, чтобы она оставалась нетронутой.
– Ноль. Я даю вам слово. – Уэйд склонил голову набок, похрустывая шеей. – Калла может показаться хрупкой, но она ружьё, которое умеет стрелять. – Он усмехнулся.
Губы Пенвелла-старшего сжались.
– Оружие часто навлекает на себя неприятности, если их оставить одних. И каковы шансы, что вы опять наткнётесь на ещё одну красивую девственницу Алекси в своих путешествиях?
Уэйд откинулся на спинку стула.
– Дети в наши дни? Ха! Сейчас не так, как когда мы были молоды, играя в бутылочку. Теперь они засовывают бутылки себе в жопу и записывают это дерьмо на YouTube. Больное общество, в котором мы живем. – Он покачал головой. – Уверяю вас, я сохранил её чистой, как свежевыпавшие снежинки. – Уэйд прочистил горло. По правде говоря, он не поддержал сделку, чтобы сохранить её чистоту, особенно в последние несколько недель, после того как просьба о дополнительных средствах была отклонена самим стариком Пенвеллом. Уэйд вышел из себя, когда пришло письмо с подписью этого ублюдка, нацарапанной поперек. – У меня есть разведывательная группа, которая следит за ней. – Бред, конечно. Хотя он предпринял честную попытку вернуть её от демонов Гнева и потерпел неудачу. Ужасно. Теперь он понятия не имел, где теперь найти столь желанное логово демонов.
– Разведывательная группа? Значит, мы не говорим о ликанах?
– Эм-м. Нет, сэр. – Уэйд сглотнул. Сконцентрируйся. События вчерашнего вечера, должно быть, всё ещё не давали ему покоя. Сначала встреча с демонами, затем бегство его заместителя, Дрейвена. – У нас есть связи… нефилим, который дал нам некоторую информацию о нескольких демонах.
