Текст книги "Похоть (ЛП)"
Автор книги: Кер Дьюки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 19
Бог всегда меня поддерживал, но осознание того, что и другие готовы были пойти на все ради меня, подарило чувство непобедимости и семьи, которой мне так не хватало в последнее время.
С той ночи отец держался от меня подальше. У меня было такое ощущение, что мы всемером вместе всю жизнь, а не неделю.
Гордыня уже поджидал меня в церкви, когда я подъехал. Вокруг него мерцали зажженные свечи, а сам он что-то читал, склонившись над листом.
– Только ты и я? – спросил он, когда я объявился.
– Бог, – окликнул я, и в дверях появился мой лучший друг.
Выпрямившись, Гордыня кивнул и приподнял пальцами карточку.
– Я получил твое задание, – он поджал губы.
Я ощутил предвкушение. «Вот оно. Сейчас я узнаю, во что обойдется мне членство».
– Хочешь, чтобы я прочел это вслух или...? – я взял у него карточку и сглотнул.
– Ты должен знать, – сказал он серьезно. – Монета, данная «Элитой», позволяет тебе однажды заключить сделку или в будущем попросить об услуге. Если ты обналичишь ее, чтобы отказаться от своего задания на инициацию, то не сможешь ничего сделать со вторым заданием. Ты должен будешь пройти все до конца, или тебя исключат из числа кандидатов. Если сейчас используешь монету, то в будущем не сможешь рассчитывать ни на какие милости, если когда-нибудь тебе понадобится нечто, что «Элита» не дает просто так, – серьезно объяснял он, сжав мое плечо. – Подумай хорошенько о том, что выбрать. У тебя будет только одна возможность оступиться.
– Понял, – я открыл карточку и стал читать витиеватый текст, написанный чернилами.
Похоть,
Ваша задача – грех плоти.
Мисс Ч.Гриффин.
Протеже университета.
Наследница большого семейного состояния.
Дочь декана Сент-Августина.
Соблазнить запретный плод.
Задокументировать грех.
«Элите» нужна услуга.
На листе стояла печать с тем же логотипом, что и на монете.
– По описаниям: она – идеальный кандидат в «Элиту», – усмехнулся я.
– Может, и была, – выгнул бровь Гордыня, его губы скривила злая усмешка.
Сзади на плечи мне опустились руки. Бог сжал пальцы.
– Ромео, о Ромео, – подразнил он меня.
Забрав у меня из рук карточку, Гордыня приподнял ее.
– Ты справишься?
– Легко, – улыбнулся я, но все это было бравадой. Соблазнение девушек и стягивания с них трусиков никогда не было проблемой. Я был в этом профессионалом с тех пор, как у меня налились яйца. Но снимать все без ведома партнерши, а потом отдать запись, чтобы ее просмотрели черт знает сколько людей... Мне это не понравилось.
Я мудак, но разве настолько?
Достав из кармана серебристую зажигалку, Гордыня поджег карточку, и мое задание охватило пламя.
Он бросил ее на пол, и мы все завороженно смотрели, как постепенно гас янтарный огонь, оставляя лишь пепел.
Теперь мне нужно было выяснить, кто такая мисс Гриффин.
Вернувшись домой, я увидел на подъездной дорожке грузовик электрика. Отец быстро шел прочь по подъездной дорожке.
– Закажи себе ужин, – бросил он мне, подходя к своей машине.
– А откуда у нас рабочие? – крикнул я ему вслед.
– Это затея твоего лучшего друга, а не моя, – ответил отец.
Бог одарил меня лукавой улыбкой и вошел в дом, перепрыгивая через две ступеньки.
Я последовал за ним в свою комнату, и нашел его в ванной.
– Что за...?
Теперь у меня там висела ультрафиолетовая лампа.
– Ты ведь захочешь увидеть свою татуировку, как только она появится, – сказал Бог. – Татуировки видны только при таком освещении, – сообщил он. – Вот почему я никогда не видел ее у отца.
Я фыркнул.
– Либо так, либо ее не видно за его огромными «ролексами», – пошутил я.
Не обратив внимания на мое подшучивание, Бог продолжил:
– Я видел одну в клубе на бедре женщины, – пошевелил он бровями.
– Думаешь, это неправильно? Снимать, как я ее трахаю? – спросил я, сменив тему и позволив себе, наконец, озвучить свои опасения.
– С каких пор у тебя появилась мораль? – тыкнул он меня в предплечье. – Ты сделаешь это в два счета. Не думай о ней. Это дело касается только тебя.
«Меня».
– Помни: не важно, какими будут задания, – напомнил он мне мои собственные слова.
– Верно. Мы должны их выполнить, – отозвался я, говоря это не только Богу, но и себе. – Несмотря ни на что, – закончил я.
Я последовал за ним вниз по лестнице. Бог стал рыться в шкафчиках, но ничего не нашел.
– Чувак, где чертова еда?
Приподняв бровь, я достал телефон.
– Остынь, Чревоугодие, сейчас закажу пиццу.
*****
Два часа спустя я уже съел две трети пиццы и выпил литр содовой, а Бог даже не притронулся к своей доле. Вместо этого он ждал, когда я буду готов отправиться с ним погонять.
Он разозлится, когда я его обставлю. Мне просто нужно было получить кайф и попытаться разбиться.
Глава 20
Бога снова не было в кампусе. Он прислал мне сообщение в четыре утра и по-прежнему не появлялся.
Бог: Хочешь получить кайф?
Я уже был под кайфом и ворочался на мокрых от пота простынях.
Сны о Робби смешивались с видениями о незнакомой плачущей девушке, расстроенной распространившейся по кампусу записью, где я трахал ее во все отверстия.
На душе было тяжело. Может, эта цыпочка окажется чертовой шлюхой, и я не буду испытывать мук совести.
«Ложь».
Когда я добрался до кабинета психолога, то увидел в приемной Гордыню. Теперь, зная, что должен трахнуть ее дочь, мне вдвойне тяжелее будет говорить с Лилиан.
Мне было интересно, почему Гордыню обязали ходить на консультации. Он тоже кого-то потерял?
– Что такое? – спросил меня Гордыня.
– У тебя сейчас встреча? – спросил я, посмотрев на часы. На стрелках было ровно десять. Время моей консультации.
Он отрицательно качнул головой и поднял папку, но не уточнил, что в ней.
– Мне нужно занести.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Лилиан. Как всегда свежая и собранная. Волосы оказались туго стянуты, из-за чего глаза стали чуть раскосыми.
– Рэтт, заходи, – проговорила она, выходя из кабинета и подходя к Гордыне.
«Да, мэм».
Закрыв за собой дверь, я тут же вошел за завесу спертого воздуха. Подойдя к окну, я распахнул его. На улице было жарко, как в парилке. В коридорах везде чувствовался запах липкого пота.
Я перевел взгляд на полку, висевшую на стене позади. Книги, папки, фотографии. И внезапно я ощутил, как сердце пропустило удар, дотронувшись до фото Лилиан, декана и никого иного, как Честити.
«Дерьмо».
Звук открывшейся двери предупредил меня о возвращении Лилиан. Она поймала меня с одной из своих фотографий в руке и выгнула идеальную бровь.
– Честити, – указал я на фотографию, как какой-то идиот.
– Да, – согласилась она, забирая у меня рамку и ставя ее на место.
«Как же я раньше не догадался?»
– Она моя падчерица, потому прекрасно знает кампус, – улыбнулась Лилиан.
– Мне нужно идти, – сказал я ей, хватая сумку и вылетая из кабинета.
«Я должен соблазнить и заснять секс с Честити?»
Все только что сильно усложнилось. Во-первых, я ей даже не нравился. А во-вторых, я вроде как уже знал ее. Это аморально и подло. Вот значит... какова цена.
– Привет.
«Черт, не поминай дьявола».
– Привет, – отозвался я, стараясь смотреть куда угодно, но только не на Честити.
– Слушай, я хотела извиниться за то, что произошло на днях, – выдохнула она, а я нахмурился. За что Честити извинялась, черт бы ее побрал? Это ведь я не позволил ей убежать и выплакаться где-нибудь, а потом воспользовался ее смятением.
– Правда? – с сомнением произнес я.
– Я была не в себе, а свалила все на тебя, хоть и не должна была. Я поддалась порыву и совершила ошибку, но ты не стал использовать это против меня, и никто об этом потом не шептался, так что... – забормотала она, поправляя очки на носу.
Я был слишком занят, чтобы использовать произошедшее против нее. Да и зачем мне кому-то рассказывать? «О, ну конечно, она ведь дочка декана». Без сомнения ее в прошлом кто-то использовал именно по этой причине.
– Рэтт, прости меня, пожалуйста, – твердо и немного раздраженно произнесла Честити, без сомнения ей было неприятно, что я смотрел в пространство и не воспринимал ее слова так серьезно, как она хотела.
– Ладно.
«Наверное».
Повисла тишина.
Честити посмотрела на свои туфли, а потом снова на меня. Это я заставлял ее так нервничать?
– Мэгги устраивает вечеринку в эти выходные. Было бы хорошо увидеть тебя там, если ты, конечно, захочешь... пойти... безусловно, ты не обязан... Если что, ничего страшного...
– Я приду, – выпалил я, останавливая ее бессвязное бормотание. Какого хрена она так упрощала мне жизнь?
– Как друг, – заявила Честити. – Было бы приятно увидеть там друга... дружелюбное лицо... знакомое...
– Верно, – снова прервал я ее. – Кому не нужны друзья? – улыбнулся я.
Заправив за ухо прядь волос, она перекатилась с носков туфель на каблук и обратно, а потом прикусила губу.
– Верно. Хорошо. Отлично.
Она обошла меня, и я обернулся, смотря вслед убегавшей Честити. Однако отойдя на пару шагов, она остановилась и снова повернулась ко мне.
– О, тебе же нужен будет адрес.
Я не стал говорить ей, что он высветится в моем приложении для вечеринок, поскольку сейчас Честити стала той самой девушкой, столкнувшейся со мной в первый день занятий. Мне нравилась эта ее сторона.
– Телефон? – она вытянула руку и принялась ждать, пока я положу на ее ладонь свой сотовый.
Заполучив его, Честити стала тыкать пальцем по экрану, а потом вернула.
– Я записала тебе мой номер и написала себе, чтобы у меня отразился твой. Я потом пришлю тебе адрес. Так будет проще, – кивнула она, снова прикусив полную губу. Ее щеки покрылись румянцем, тут же расползаясь вниз по шее.
– Спасибо, – произнес я, прекрасно понимая, что ей был нужен лишь мой номер. Я использовал этот трюк больше раз, чем мог сосчитать.
Я ощутил позади какое-то движение, и взгляд Честити переместился мне за спину.
Она положила руки в карманы пиджака и развернулась на каблуках, уже не оборачиваясь.
– Судя по ее взгляду, думаю, ты уже на полпути к завершению задания, – поддразнил Гордыня.
Значит, он знал, кто она. Нацепив на лицо маску, я повернулся к нему и усмехнулся.
– Что я могу сказать? Это заложено в моей ДНК.
Мы вдвоем направились во двор.
– Кстати о твоей ДНК, как твой отец?
Он был слишком напуган, чтобы говорить мне какое-то дерьмо. Увидев, как легко я мог от него избавиться, отец действительно пришел в ужас.
– Хорошо, – это все, что я ответил.
*****
Следующие дни прошли незаметно. Словно мир знал о моей задаче и хотел облегчить мне ее, судьба продолжала сталкивать меня с Честити.
Сегодня утром я припарковался рядом с ее машиной, даже не зная этого. Потом я видел Честити на трех занятиях, и мы все время садились недалеко друг от друга. Меня окутывал ее аромат, манил, дразнил и вызывал желание откусить кусочек этой восхитительной невинности.
Ее словно притягивало ко мне магнитом, она смотрела на меня чаще, чем должна была.
Честити послала мне адрес подруги, а потом еще несколько случайных сообщений, не имевших совершенно никакого смысла.
«Что может быть одновременно целительным и ядовитым?»
«Что сияет так, что затмевает все остальное?»
Я даже не был уверен, сознавала ли она, что посылала их мне, или же Честити оказалась спамером. В любом случае, слова не имели никакого смысла.
Закрыв книгу, я вышел в коридор и вытер пот со лба. То, что я почти не спал и пил оставленные мамой успокоительные таблетки, насылало сонливость. Мне нужно было глотнуть какого-нибудь лимонада, чтобы взбодриться.
Бросившись к торговому автомату, я похлопал себя по карманам, а затем ударил по стеклу, заметив, что там была лишь прорезь для карт, которую я все забывал попросить у своего старика. Я считал, что после событий прошлой недели, он захочет отменить свой запрет на кредитки.
– Вот, – вставил в автомат карту Гордыня. Я нажал на кнопку с содовой и положил двадцатку в его карман.
– Слишком много.
– Это поможет мне не уснуть, – подмигнул я ему.
Помахав ему через плечо на прощание, я направился к выходу. Толкнув дверь, я снова ощутил духоту воздуха и застонал, когда он окутал меня подобно пару в душе. Я терпеть не мог, когда долго не было дождя, а воздух становился ужасно густым.
Добравшись до своей машины, я увидел прислонившуюся к капоту милую блондинку.
– Честити, – поприветствовал я ее.
Она все упрощала. Я думал, что Честити будет сопротивляться мне, но, похоже, отсутствия слухов о нашем поцелуе оказалось достаточно, чтобы заработать ее дружбу.
Насколько же ужасно люди относились к ней в прошлом?
– Вот, – протянула она мне сверток, содержимое которого очень напоминало книгу в коричневой оберточной бумаге, перевязанную бечевкой. Я не знал, что сказать.
– Спасибо, – отозвался я, выгнув бровь.
Честити рассмеялась и закатила глаза.
– Расслабься, там нет змей.
– Довольно мрачные напутствия, – сказал я.
Покачав головой, Честити отправилась к своей машине.
– Это для исследования. И чтобы помочь тебе уснуть.
*****
Бросив сверток на кровать, я снял бечевку и сорвал оберточную бумагу.
В груди зародился смех. Очень громкий и раскатистый. Настоящий.
«Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира.
Еще я увидел вывалившуюся флешку. Каковы шансы, что Честити сама записала мне секс-видео, выполнив за меня задание?
Захватив ноутбук, я вернулся на кровать и подключил флешку.
– «Ромео и Джульетта» в пересказе Честити Гриффин для Рэтта Мастерса, чтобы он осознал, что далеко не Ромео, – донесся из динамиков голос, тут же окутывая меня.
«Ха, она все еще показывала свою дерзость».
Ее голос буквально ласкал каждое слово, даря столь желанное тепло. Я закрыл глаза, чтобы погрузиться в мир Монтекки и Капулетти.
Я спал целых восемь часов, что заставило меня едва ли прослезиться. Никакого дождя. Никаких голосов. Никакого Робби. Только она.
Мне не нужны были наркотики, туманившие разум. Лишь Честити.
Глава 21
Со мной на вечеринку к Мэгги отправились Гнев, Зависть и Гордыня, но я не был уверен, сколько они протянут. В отличие от любой другой студенческой вечеринки, здесь не было вываливающихся на лужайку людей и сотрясавшей фундамент музыки. По комнате распространялся сладкий мотив блюза, и все оделись в костюмы двадцатых годов. Приложение молчало об этой вечеринке, а Честити не предупредила, что она тематическая.
Здесь было около тридцати человек, все они оживленно разговаривали, очевидно, хорошо зная друг друга.
Зависть бросал на меня испепеляющие взгляды, а Гордыня едва сдерживал веселье.
– Чего не сделаешь ради хорошенькой задницы, – Гнев стиснул зубы и выхватил стакан с алкоголем у проходившего мимо парня в белом костюме и с бандитской шляпой.
– Проваливай, – прошипел Зависть, когда парень остановился, решив возмутиться краже напитка.
– Расслабьтесь. Давайте просто побудем здесь минут тридцать, – отозвался Гордыня, осматривая комнату.
– Двадцать, – одновременно проговорили Гнев и Зависть.
Мне вдруг пришло сообщение.
Честити: Прости. Не смогу выбраться. Я застряла дома. Как-нибудь в следующий раз.
Невероятно.
Помахав парням телефоном, я развернулся к выходу.
– Как насчет одной минуты?
– О, Ромео кинули? – воскликнул Зависть.
– Похоже, она под домашним арестом.
– Так освободи ее, – усмехнулся Зависть.
– Кто-нибудь знает, где живет декан? – фыркнул я, но, впрочем, шутя лишь наполовину.
Мы сели в машину Гордыни и поехали в город.
– Я знаю, – отозвался Зависть.
Кто бы сомневался.
*****
С наступлением темноты дорогу окутал туман, принося с собой прохладу.
– Здесь направо, а потом второй поворот налево, – подсказал Зависть.
Мы свернули на дорогу с отдельно стоящими домами. Такого я не ожидал.
– Вот тут.
– А мы можем узнать, откуда тебе вообще это известно? – хрипло произнес Гнев с прохладой в голосе.
– Его жена в хорошей форме.
Мы все посмотрели на него осуждающе.
Зависть тут же капитулирующе поднял руки.
– Остыньте. Я как-то вечером шел мимо, направляясь к другу, и увидел ее в окне. Круто.
Гордыня остановил машину, и я вышел, окидывая взглядом дом.
Одно из окон на втором этаже было открыто. Занавески чуть колыхались на легком ветру, и я увидел розовую комнату, где расхаживала Честити с книгой в руках.
– Удачи,– крикнул мне Гордыня, а потом дал по газам, шины завизжали, выбрасывая из-под себя грязь. Они оставили меня на обочине одного. Идти отсюда домой пешком – полный отстой.
Снова посмотрев в окно, я обнаружил, что Честити смотрела на меня широко распахнутыми глазами и буквально отвисшей челюстью.
Она ушла от окна, а потом снова появилась, принявшись что-то печатать на телефоне.
Через пару мгновений мне пришло сообщение.
Честити: Что ты здесь делаешь? Отец взбесится, если тебя увидит.
Я: Мэгги устроила праздник сна, а единственный человек, которого я хотел там видеть, так и не появился.
Я махнул ей рукой, чтобы она спустилась и поговорила со мной, но Честити лишь яростно закачала головой.
Честити: Мой отец сейчас зол и при случае с удовольствием посадит меня под домашний арест на всю жизнь.
Я хотел было напомнить Честити, что ей уже восемнадцать, но, как и в случае с моим отцом, мистер Гриффин располагал деньгами и крышей над головой.
Я: Я поднимусь.
Я почувствовал накрывший ее приступ паники еще до того, как увидел побледневшее лицо.
Я указал на прикрепленную к стене дома цветочную решетку. Подойдя к ней, я потрогал ее. Она слегка покачнулась, но должна была выдержать.
После двух неудачных попыток, когда у меня соскальзывали ноги, я все же забрался вверх, решетка скрипела под ногами. После первого этажа начинался выступ крыши, даря мне легкий доступ к ее окну.
Честити лишь качала головой, почти наполовину высунувшись из окна.
– Привет, – произнес я, отряхивая руки и тяжело дыша.
– Ты сошел с ума, – выдохнула Честити.
– Или романтик, – выгнул я бровь.
– Да, выходка, достойная Ромео, – фыркнула она.
Я направился к ней, но внезапно нога поскользнулась на мху, а в животе будто все перевернулось.
Я попытался ухватиться за подоконник, но промахнулся.
Честити хотела схватить меня за руки, однако было слишком поздно. Я соскользнул, оказавшись в воздухе, и с тяжелым стуком приземлился на лужайку перед ее домом.
Ребра взорвались болью, когда я приземлился прямо на бок.
– Мать вашу, – прохрипел я.
На крыльце вспыхнул свет, и я услышал какой-то шум.
Поспешно поднявшись на ноги, я нырнул в кусты, окружавшие дом, успев спрятаться как раз к тому времени, как распахнулась дверь.
– Эй? – раздался глубокий баритон.
Когда я подумал, что мне все сошло с рук, поскольку отец Честити решил зайти в дом, у меня пиликнул телефон.
– Кто здесь? – воскликнул декан.
Я пополз на коленях через заросли кустарника. Ветки и какой-то мусор царапали одежду. Если бы мне не было так больно, я бы даже рассмеялся. Этим происшествием я уж точно не собирался ни с кем делиться.
Когда вокруг воцарилась тишина, я встал, отряхнулся и достал телефон.
Честити: Ромео, о зачем же ты Ромео?
Я: Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: «Спокойной ночи».
Честити: Ты читал.
Я: Слушал. Это единственное, что помогает мне заснуть. Я хотел поблагодарить тебя за это.
Честити: Так благодари.
Я: Я сделаю это лично.
Честити: Как насчет завтрашнего вечера?
Я: Назови место.
Честити: Встретимся в конце моей улицы. В восемь.
Я: Идет.
Честити: Сладких снов, Рэтт Мастерс.
Я: Сладких снов, Честити Гриффин.
Глава 22
Проигнорировав входящий звонок от Бога, я припарковал машину и вышел.
Прошлой ночью я спал, как младенец. В лекарствах не было нужды. Аудио-чтение от Честити стало откровением.
Ее голос меня убаюкивал.
Она что-то со мной вытворяла, но я пока не знал, чем это закончится, когда исполню свою роль.
Меня охватило чувство вины, когда я увидел бежавшую ко мне Честити.
Она отличалась от большинства девушек нашего возраста. Честити была мудра не по годам, но ее все время оберегали, это было видно.
Я готов был поклясться, что она чертова девственница, что в десять раз усложняло мою задачу.
Я думал, что декан тоже должен состоять в рядах могущественной «Элиты», но, похоже, нет. Потому они решили прибегнуть к этой дерьмовой тактике для будущих нужд.
– Привет, ты пришел, – выдохнула она с придыханием после бега.
– Конечно. Думала, я не приду? – усмехнулся я.
Она ответила пожатием плеч.
– Куда, миледи? – спросил я, указывая на машину.
Покачав головой, Честити запахнула кардиган на своей тонкой талии и кивнула в сторону дороги.
– Там есть парк. Давай пройдемся.
Я не слонялся по паркам с семи лет, но эта девушка была другой, потому мне следовало играть по ее правилам, если вознамерился соблазнить Честити.
«А ты действительно этого хочешь?» – раздался голос в подсознании, но я тут же его заглушил.
– Итак, мисс Гриффин, да? Каково это быть дочерью декана и ведущего психолога?
– Она мне не родная, – покачала головой Честити, переводя взгляд с дороги на меня.
Больная тема?
– О, мне жаль...
– Нет, все нормально. Она просто жена моего отца. Это его выбор, а не мой.
Я понимающе кивнул.
– Ты единственный ребенок? – спросил я.
Честити кивнула, и локоны упали ей на лицо. Мне до боли захотелось заправить эту прядь за ухо, провести пальцами по нежной щеке и прижаться к ее губам своими.
– Да, моя мама умерла при родах, – черты Честити исказились от боли.
Это плохо.
– А что у тебя? – невинно спросила она, но меня все равно будто бы ударили.
Ее глаза стали невероятно большими, округлившись от испуга. Честити потянулась ко мне и обняла.
– Прости меня, – выдохнула она. – Не знаю, как у меня это вырвалось, я ведь итак все знаю. Это было бесчувственно и глупо, просто ужасно... Я не хотела тебя расстраивать. Вообще никого бы не хотела так обижать, – бормотала она. Освободившись, я улыбнулся ей, чтобы ослабить напряжение.
Запустив пальцы в волосы Честити, я, наконец, позволил себе убрать за ухо прядь ее волос и погладить большим пальцем щеку.
– Все в порядке. Не переживай, – после молчаливой паузы мы продолжили прогулку.
– Я погуглила тебя, – призналась Честити, бросив на меня смущенный взгляд и снова останавливаясь. – Оттуда я узнала о... – она судорожно сглотнула, начав теребить невидимую нитку на своем кардигане, – твоем брате.
При упоминании Робби сердце сдавило знакомыми тисками.
– Мне очень жаль. Это было...
– Смерть, – прохрипел я. – Как смерть, – добавил через мгновение, втягивая в сжавшиеся легкие воздух. – Я словно умер вместе с ним.
– Но это не так, – прошептала Честити, у нее вышло скорее задать вопрос, чем сделать заявление.
Я невесело рассмеялся.
– А что это значит? Что вас не убивает, то заставляет желать смерти? – выдохнул я свою правду, удивив при этом нас обоих.
– Ты всегда выглядишь таким жизнерадостным, счастливым...
Глаза Честити наполнились печалью, позаимствованной у нас обоих.
– Просто маска. Я тону, но с улыбкой на лице, зная, что меня уже не спасти, – признался я, раскрывая перед ней душу.
– Должно быть, это выматывает, – пробормотала Честити, на ее лбу появились морщинки.
«Выматывает, черт побери».
Сознание превратилось в своеобразную карусель, крутившуюся по кругу. Каждый новый сценарий давал свой результат, но я никак не мог изменить саму схему, независимо от того, как сильно этого хотел. Я говорил себе эти истины, как теперь делился и с Честити.
– Теперь мой мир состоит из сожалений и печали, – голос почти сорвался на последнем слове, меня захлестнуло горе от кончиков пальцев ног до корней волос. Мир задрожал, угрожая поглотить меня.
В мою ладонь скользнула теплая рука. Честити сжала мои пальцы, даря успокоение и силу. Земля перестала дрожать, и я смог вдохнуть полной грудью.
– Ты здесь, – почти шепотом проговорила она. Другую руку Честити положила мне на грудь, накрывая медленно колотившееся сердце. – Ты не можешь умереть вместе с ним. Тебе нужно жить за вас обоих.
Мои плечи поникли, и я склонил голову, поскольку она вдруг стала слишком тяжелой.
– Я пообещала себе, что стану жить ради своей мамы, – сказала Честити дрожащим голосом. – Она бы не хотела, чтобы жестокость судьбы помешала прожить мне лучшую жизнь, потому мама всегда со мной, словно призрак, привязанный к сердцу. И оно бьется за нас обеих. Мы словно обе живы.
Не задумываясь, я поднял руку и прижал ее к сердцу Честити. Она не отстранилась и даже не дрогнула. Дело было не в прикосновении. Просто два человека разделяли боль, учились жить без нее, искали связь, способную помочь нам двигаться дальше, дышать, стоять, переставлять ноги, пока зияющая рана не перестанет болеть.
Тук. Тук. Тук.
– Пойдем, – улыбнулась Честити, разрывая наш контакт и возобновляя путь к месту назначения. Я ни с кем не говорил о Робби, но ощутил, что это мне помогло.
Мы шли в тишине несколько шагов. Но молчание не напрягало, просто было.
Честити подтолкнула меня к зарослям деревьев и сама стала пробираться вперед.
– Собираешься заманить меня туда и делать все, что тебе захочется? – протянул я.
Игриво шлепнул ладонью, она повела меня дальше среди деревьев, на ботинки моментально приземлились капли грязи.
– Если ты говоришь о том, чтобы надрать тебе задницу, то возможно.
– Тогда, может, я побуду садистом, – рассмеялся я, прошагав дальше.
– Думаю, ты имел в виду «мазохистом», – заметила она, уворачиваясь от веток.
Как раз в тот момент, когда я собирался спросить ее о разнице, деревья расступились, и нам предстал старый парк. Местность была покрыта подлеском, горка и качели проржавели за годы забвения. Это жутко, но одновременно прекрасно.
– Избегай змей, – сказала она мне, ее южный акцент стал отчетливее, когда Честити заговорила об опасностях.
– Почему здесь? – спросил я, взяв ее за руку, чтобы помочь перебраться через ветки.
– В конце пятидесятых это место было частью владений Миллеров. Они умерли более двух десятилетий назад, и теперь их земля заброшена. Природа стала возвращать себе свое. Дом разрушился, и его, в конце концов, снесли, когда неподалеку напали на девушку и привезли ее сюда.
Нахмурившись, я опустился на качели и попытался их сдвинуть. Они громко запротестовали, но все же поддались, осыпая мою голову оранжевой пылью.
– Стемнело, – прокомментировал я, и Честити улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы. – Не боишься приходить сюда? – спросил я, осматривая лес и садящееся солнце. Температура как-то резко упала, и место стало куда более жутким, чем раньше.
– А чего мне бояться? Каковы шансы, что мы оба окажемся серийными убийцами? – спросила она, прищурившись.
Спустя несколько мгновений мы оба разразились смехом.
Честити нравилась мне все больше и больше.
– Но я серьезно, не приходи сюда одна, – предупредил я, желая ее защитить, что удивило нас обоих.
– Не буду, обещаю. Это может быть нашим местом.
«Наше место». Мне понравилось.
Мы говорили долгие часы, ни о чем и обо всем, пока над нашими головами не засветила луна. Я знал, что скоро наша ночь подойдет к концу, но мне очень этого не хотелось.
Здесь было так спокойно. Вдали от суеты и университетского напряжения. Подальше от репутации и слухов.
– Почему хороших девушек всегда привлекают плохие парни? – спросила Честити, когда мы подходили к моей машине.
– А я плохой? – вызывающе выгнул я бровь.
– Тебе следовало спросить, хорошая ли я, – возразила она. Мы медленно затормозили возле машины.
– И как?
Воздух между нами стал буквально осязаем. Кожа загудела, когда Честити подошла ближе.
– Я не хочу быть такой рядом с тобой, – прошептала она.
Ее губы были так чертовски близко, но и далеко одновременно. Обхватив ладонями лицо Честити, я прижался к ее губам своими, целомудренно, но так сладко. А потом отступил.
– Тогда позволь мне быть хорошим за нас обоих, – произнес я, игнорируя восставший член и пульсацию крови, призывавших к ночной охоте и желавших поглотить Честити целиком.
Она приложила палец к губам, ее глаза потемнели, а щеки пылали.
– Спокойной ночи, Рэтт Мастерс.
– Сладких снов, Честити Гриффин.
Я наблюдал, как она шла к дому, а потом исчезла из виду, и только тогда позволил себе выдохнуть. Уперся руками о крышу машины, стараясь успокоить дыхание.
Честно говоря, никогда прежде я не испытывал такого желания. И это должно было произойти прямо сейчас.
«Я в полном дерьме».
