Текст книги "Похоть (ЛП)"
Автор книги: Кер Дьюки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Глава 3
Два месяца спустя...
«Закажи пиццу. Вернусь поздно. Отец».
Я фыркнул, заметив записку на холодильнике. То же самое он печатал по крайней мере четыре раза в неделю.
Его почти никогда не было дома, и это меня устраивало. Взяв оставленную им двадцатку, я положил ее в карман.
В последние дни он урезал мое содержание и забрал кредитную карту в наказание за то, что я снял целый отель для себя и своих друзей после выпускного.
Оно того стоило. Помогло хоть на время забыть о смерти Робби и погрузиться в иллюзию того, что меня окружало до этого. Теперь мне оставалось лишь мечтать о моментах, когда я получал передышку от гнева, вины и проклятого горя.
Заперев за собой входную дверь, я, осторожно ступая, спустился вниз по лестнице и пошел прочь.
Бог встретил меня в конце дороги с банкой и трубкой в руках. На его лице сияла дерзкая улыбка.
– Я не стану этим заниматься, – проинформировал он, передавая мне инструменты для сегодняшнего мероприятия.
– Ты всегда такой трус, – отозвался я, здороваясь с ним кулаками.
Бог посмотрел на меня карими миндалевидными глазами, в них сверкнул озорной огонек.
Большинство людей, которые встречали нас впервые, утверждали, что мы похожи и связаны братскими узами.
Мы оба были высокими, со спортивным телосложением, темными волосами и глазами, а также полными губами и точеными челюстями.
Мы выглядели динамичным дуэтом.
– Почему бы нам просто не поехать на заправку и не наполнить там банку? – простонал он, став оглядываться по сторонам, чтобы проверить, заметит ли кто-нибудь, если мы начнем сливать бензин с машины моих соседей.
– Потому что за нами не должно быть слежки, – вновь пояснил я. Мы уже несколько раз обсуждали план.
Потеря стипендии стала для меня разрушительной, как только все окончательно прояснилось.
Прощальные слова матери, сказанные ею в больнице после несчастного случая, действительно задели меня за живое. И с тех пор, как она ушла, отец стал занозой в моей чертовой заднице.
Использовал деньги на обучение, как инструмент, призванный держать меня в узде.
«Да пошел он».
Отец щеголял голым задом по всему городу, высмеивая свой брак и маму.
Я ненавидел его и с нетерпением ждал момента, когда выйду из-под его крыла.
– Уверен, что хочешь сделать это? Я могу поговорить с твоим отцом за тебя, – Бог достал свой смартфон. – Все это может быть розыгрышем.
– Или тестом, – напомнил я ему.
Ходили слухи, что у кого-то имелись доказательства существования тайного общества, «Элиты».
Для большинства это было лишь городской легендой, о которой шептались старшеклассники, но те из нас, кто действительно знал о ее существовании, понимали, что членство приносило новые возможности, принадлежность к обществу, богатство, знания и статус.
Отец Бога, Бакстер Сэмюэль Богграт IV, или просто Четвертый, как его называли друзья, до сих пор не подтвердил свое членство даже собственному сыну.
Вот насколько было секретно и элитарно это общество. Однако я знал, что оно существовало, черт возьми.
Когда мне было двенадцать, и я какое-то время жил у Бога, одним из его любимых занятий было подбивать меня делать разное дерьмо. Как-то вечером он уговорил меня пробраться в кабинет его отца и заменить дорогой бурбон дешевым пойлом, которое он поручил купить в городе какому-то бродяге. У Бога всегда были проблемы с отцом. Как я и говорил: мы с ним сделаны из одного теста.
Я как раз собирался выйти из кабинета Четвертого, когда услышал тяжелые шаги. Мне пришлось быстро искать место, куда можно спрятаться. К моей удаче у Четвертого был огромный кабинет, соответствовавший его эго.
Шесть лет назад
Я бросился в центр кабинета, во все стороны крутя головой, пока не заметил пустое пространство у стены за диваном.
Когда дверь открылась, я уже спрятался, следя за каждым движением отца Бога. Мне было хорошо видно его фигуру с будто бы приклеенным к уху телефоном.
Я не отрывал от него взгляда, пока он шел к огромному автопортрету, висевшему по центру главной стены.
Создавший его художник упустил несколько подбородков Четвертого, но уловил жадность, всегда блестевшую в его глазах.
Когда он обхватил раму и отстранил ее от стены подобно двери, я распахнул рот, поскольку за картиной обнаружился встроенный сейф.
Это было так круто.
Четвертый набрал комбинацию цифр и открыл дверцу сейфа.
Сунув руку внутрь, он вытащил какую-то книгу с эмблемой в виде черепа на обложке, но надпись с такого расстояния я разобрать не смог. Снова поднеся телефон к уху, Четвертый нахмурился.
– Учитывая, что она унаследовала все его предприятия, мы обязаны завербовать ее в «Элиту».
После нескольких тяжелых вздохов он покачал головой.
– Это было в колледже. С тех пор она хорошо устроила свою жизнь. Может, мы дадим ей небольшой стимул. Я хочу, чтобы ее имя было в этой книге, – проворчал он, бросив талмуд на стол, и опустил свою задницу в кресло, тут же схватив горсть конфет из вазы на столе и запихнув их в рот с таким желанием, словно никогда больше таких не получит.
– Я оставлю это тебе, просто сделай, – он едва не подавился из-за сладости во рту, а потом сбросил вызов.
Будучи любознательным по натуре, я ощутил, как пальцы стало буквально покалывать от желания заглянуть в книгу. Она так походила на ту, что я видел в фильме «Джуманджи», настоящее сокровище.
Взяв ручку, Четвертый стал листать страницы, пока, очевидно, не нашел искомую. Он провел рукой по бумаге, а потом что-то записал туда.
Закрыв глаза, он напрягся, чтобы встать. Когда колени щелкнули под весом тела, Четвертый застонал. Я отодвинулся вглубь, прижавшись к стене и наблюдал, как он вернул назад книгу, проковыляв мимо дивана, рядом с которым я прятался, а потом покинул кабинет.
Настоящее...
Ту книгу я смог рассмотреть лишь два года спустя.
Родители Бога уехали по делам, а у моего лучшего друга была дурная привычка гоняться за адреналином, потому он решил угнать новую отцовскую «Bugatti Veyron».
Машина стоила два миллиона долларов, и ключи от нее Четвертый хранил в сейфе.
Я и не подозревал, что Бог узнал нужную комбинацию год назад.
В сейфе хранилось целое состояние, но меня интересовало лишь одно. Та книга.
– Какого черта тебе понадобилась эта книга? – фыркнул тогда Бог.
Я помнил, как он пренебрежительно пожал плечами, когда я попросил его уделить мне несколько минут.
Четырьмя годами ранее...
– Как бы там ни было, поторопись. Нас ждут Жасмин и Анжела, – ухмыльнулся Бог.
Сунув руку в сейф, я достал книгу.
Она выглядела толще, чем запомнил, но, возможно, причина в том, что я впервые видел ее вблизи.
Книга оказалась тяжелой, переплет был из кожи и металла, оплетая лицевую часть.
Череп с короной оказался выпуклым, и я провел по мелким деталям пальцами, чувствуя, что касался чего-то потустороннего. Тайного. Драгоценного.
Под черепом были выгравированы римские цифры, складывавшиеся в семерку, а еще ниже оказались слова, которые я не смог понять.
UINCENDUM NATUS [2]2
UINCENDUM NATUS – рожденные побеждать (пер. с лат.)
[Закрыть].
Когда я открыл книгу на первой же странице, мое сердце бешено заколотилось.
Члены общества
«Элитная семерка».
Страницы и страницы имен знаменитых политиков и бизнесменов.
Руки задрожали, когда я добрался до листа с моей фамилией, написанной сверху.
МАСТЕРСЫ
Ниже располагалось генеалогическое древо и перечень всех предприятий, принадлежавших членам семьи.
«Как у этого общества могло быть столько информации обо всех?»
Я напрягся, заметив красные подписи к каждому написанному в древе имени. «Отказ».
«Что значит «отказ»?
– Рэтт, пошли, чувак, нам пора стирать резину, – рявкнул на меня Бог, отобрав книгу и кинув ее обратно в сейф.
Настоящее...
Моего имени в книге не было. Я мог лишь молиться, чтобы сейчас оно там появилось, а рядом красовалась надпись «принят». С тех пор я ни разу не видел ту книгу.
Когда Четвертый вернулся из поездки, ему рассказали про проделки Бога, поскольку трудно было не заметить его, разъезжавшего по городу в машине, принадлежавшей всего парочке людей во всем мире.
Бессмысленно было отпираться, что мы украли машину, чтобы весело покататься.
Четвертый улучшил систему безопасности, и с тех пор мы не смогли к нему пробраться.
Я уверен, что имя Бога появится на страницах той книги, и мне хотелось оказаться там вместе с ним.
Потеряв потенциальную футбольную карьеру, я стал одержим «Элитой». Однако мне мало что удалось выяснить. Все, что я знал: каждый год принималось лишь семь членов. И они должны быть лучшими из лучших. Те, кто станет активами общества. И сегодняшняя миссия состояла в том, чтобы укрепить мои позиции среди семерки.
Прошел слух, что в местную газету просочился документ, подтверждающий существование «Элиты». Сегодня в пресс-службу был отправлен конверт из манильской бумаги, содержавший убийственные подробности.
Большинство людей закатывали глаза на этот слух, но я посчитал это проверкой.
«Элита» проверяла новых потенциальных рекрутов, желая узнать, попытается ли кто-нибудь вернуть письмо.
Я собирался сделать кое-что получше.
Я припал губами к трубке и начал сосать, пока в рот не полился бензин. Вставив трубку в банку, я ухмыльнулся, когда та стала наполняться.
«Простите, миссис Барнс. Нам бензин нужнее».
Я перешел от ее белого седана к грузовику другого соседа. Потребовалось лишь две машины, чтобы незаметно набрать целую банку.
– Это было отвратительно, – я несколько раз сплюнул, прочищая десны.
Преодолев расстояние до машины Бога, кроваво-красного «Ferrari Pininfarina Sergio» – буквально кричавшего о богатстве сукиного сына, мы запрыгнули в него и молча поехали по тихим дорогам, стараясь не попадаться в камеры или на глаза правоохранительным органам.
Я попросил Бога высадить меня в паре кварталов от сортировочного офиса.
Вся почта стекалась сюда перед отправкой адресатам, время их работы: с четырех утра до десяти вечера, так что сейчас небольшое здание должно было быть пустым.
– Уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил друг, останавливая машину на обочине дороги, неподалеку от старого и заброшенного заводского здания.
– Нет. Встретимся у меня дома, потом продолжим кутить на вечеринке Уинтер. Обеспечим себе алиби.
– Звучит неплохо. Будь осторожен.
Проскользнув за здание, я держался в тени, прикрыв большую часть лица капюшоном, на случай если где-то на соседних зданиях были камеры.
Добравшись до отдела сортировки, я сделал круг вокруг квартала. Уже одиннадцать, потому в здании не должно быть ни единой живой души, но двойная проверка успокаивала. Свет не горел ни в едином окошке, а на парковке не осталось машин.
Открыв крышку на банке, я начал рисовать бензином барьер вокруг здания. Сделав полный круг, я засунул в банку тряпку, поджег ее и закинул в одно из окон.
Раздался свистящий звук, а потом в ноздри ударил характерный запах. Не прошло много времени, как пламя стало лизать окна.
Я поджег круг перед зданием, и через несколько минут все вспыхнуло, как солома.
Улыбаясь, я побежал прочь, игнорируя тупую боль в ноге от недавней травмы.
Пробежав четыре квартала, я ощутил, как живот скрутило.
Я увидел полицейские огни проезжавшей машины.
«Черт».
Глава 4
Смотря на отца, я сосредоточился на его шевелящихся губах, но перестал слушать, когда он сказал, что передавал слова моей матери, поскольку она не желала видеть меня и говорить это сама.
– Ты меня слушаешь? – рявкнул отец. По правде, я еще никогда не чувствовал себя таким отстраненным, буквально потерянным. Мне хотелось, чтобы он отвалил от меня, тогда я мог бы сбежать отсюда и отправиться на поиски выпивки и девушек.
– Извини, я пропустил последнюю часть, – я провел руками по лицу, а потом скрестил их на груди.
Закатив глаза, отец сжал переносицу и раздраженно фыркнул.
– Условия твоего зачисления – посещение консультаций раз в неделю.
– Зачем?
– Потому что с тех пор, как погиб твой брат, ты ломаешь себе кости и поджигаешь дома! – закричал он.
Откинувшись на спинку дивана, я пожал плечами.
– Нет никаких доказательств, что это я устроил пожар. Против меня не решились выдвинуть никаких обвинений.
– Пока, – поправил он меня. – Повезло, что Богграт – твой лучший друг.
Поднявшись, я натянул куртку и взял со стола ключи.
– Значит, до тех пор я невиновен.
– Куда это ты собрался? – рявкнул отец. Я терпеть не мог то, как он смотрел на меня: с презрением и сожалением. Все было бы не так плохо, если бы на моем лице не застыли те же эмоции.
– Прочь отсюда. Собираюсь отпраздновать поступление в колледж, – натянуто улыбнулся я.
Выхватив у меня ключи, он швырнул их обратно на стол, а потом обошел меня.
– Ты попал туда лишь чудом и благодаря репутации твоей семьи. Тут нечего праздновать.
Сдерживаемый все это время гнев все же вырвался на свободу.
– Да пошел ты, – прорычал я.
Отец резко обернулся, впиваясь в меня взглядом темных глаз. Подойдя ко мне, он остановился, оставив между нами не больше фута. Грудь выпячена, плечи расправлены, однако я заметил некую настороженность, которой раньше не было.
Мы уже сравнялись в росте, ведь я стал чуть выше шести футов, но был стройнее отца, что, впрочем, компенсировалось мышцами, натренированными еще на футболе. Если он ударит меня, я знал, что смогу ответить, причем с не меньшей силой.
– Будь осторожен, Рэтт. Я могу забрать у тебя все так же легко, как и дал.
Его слова ударили меня сильнее, чем любой кулак.
«Да пошел он».
Я все равно пойду к Богу, и мы повеселимся.
Я никогда не планировал оказаться с другом в одном колледже, но теперь этот бонус нужно было отпраздновать.
Глава 5
Все вибрировало от барабанного стука. Помещение было заполнено людьми, прыгающими вверх-вниз, поддерживая ритм. Все кричали и кидались друг на друга, словно идиоты. Я даже понятия не имел, как здесь оказался.
Стены с плакатами будто надвигались на меня, а дырявый диван, на котором сидел, оказался уставлен красными стаканчиками.
Какая-то девушка крутилась у меня на коленях, подпевая словам песни, выкрикиваемой в микрофон, отчего мой член восставал к жизни.
Я едва нашел Бога, странно прыгающего в другом конце помещения вокруг какого-то дерьма. Мы не привыкли к такой музыке и не любили ее, хотя сейчас он явно наслаждался.
Типичное поведение для Бога. Здравого смысла у него было куда меньше денег, а его самоуверенность вызывала дрожь у большинства нормальных людей. Отношение из разряда «я правлю миром» передалось ему от отца.
Показаться на такой вечеринке ему казалось развлечением. Безусловно, его семья богаче всех собравшихся здесь вместе взятых. Бога забавляло таскаться по трущобам среди обычных людей. Какое-то нездоровое чувство юмора.
В микрофоне раздался рык, и атмосфера стала накаляться. В следующий миг нас окатило пивом, напитки стали расплескивать повсюду.
Музыка вдруг оборвалась, и по залу пронесся чей-то голос.
– Спасибо, что пришли поддержать нас сегодня. Обязательно купите компакт-диск перед уходом. Всего пять долларов.
«Черт, да где мы вообще?»
– Хочешь пойти ко мне? – спросила девушка на моих коленях сексуальным и глубоким голосом с южным акцентом.
Пробежав по ней взглядом, я отметил короткую стрижку с радужными прядями.
Пирсинг в носу и на губах меня заинтересовал, и я улыбнулся.
– А что еще у тебя проколото?
Смех девушки оказался звонким и беззаботным.
– Тебе придется пойти со мной и выяснить.
Соскользнув с моих колен, она взяла меня за руку, помогла подняться на ноги и потащила сквозь толпу.
Оглянувшись, я увидел, как Бог выходил из боковой двери с двумя девушками. Он не искал легких путей. И у него всегда все выходило в избытке.
– А где ты живешь? – я обнял радужную девушку за плечи и склонился, прикусив мочку ее уха.
Мы вышли из зала на свежий воздух, тут народу было даже больше.
– Вот тут, – выдохнула она через пару минут, прижавшись к моим губам. Тогда я понял, что мы находились в чьем-то гараже в нескольких домах от жилища этой цыпочки.
Я не узнавал эту часть города и по-прежнему не вспомнил, как мы сюда попали, но в этом не было ничего необычного, когда дружишь с Богом. Он всегда будто бы нарочно искал самые грязные дыры, чтобы досадить отцу.
Мы ввалились в парадную дверь, и девушка бросила связку ключей, а потом развернулась ко мне и попятилась назад, таща меня за собой.
– Хочешь выпить?
«Черт, да».
– А что у тебя есть?
Она прикусила губу, обдумывая вопрос, а потом толкнула меня в гостиную.
– Иди и устраивайся поудобнее. Я что-нибудь принесу.
Большой оранжевый диван буквально доминировал в комнате, зовя меня к себе. Я снял куртку и упал на него, растягиваясь во весь рост на подушках. Не очень удобно, но у меня пока не было сил двигаться.
Через несколько секунд я увидел цыпочку, появившуюся передо мной вверх ногами. И порадовался, что не закрыл глаза. Каждый раз во тьме меня поджидал Робби, и это было чертовски больно.
– Водки? – улыбнулась она, протягивая мне стакан.
Сев, я принял у нее алкоголь и залпом выпил, с наслаждением ощутив, как горло обжег огонь.
– Воу, притормози, жеребец, – она забрала у меня пустой стакан и поставила на кофейный столик, а потом скользнула ко мне на колени.
Девушка была миниатюрной, в крошечных джинсовых шортах и футболке.
Ее небольшая грудь будет мала для ладони, но сочащаяся с незнакомки уверенность казалась сексуальной.
Член дернулся, и я попытался заглушить голос, шептавший в дальних уголках моего сознания.
«Где ты был, Рэтт?»
Заметив мою рассеянность, она потянулась к пряжке моего ремня, но я накрыл ее ладонь своей, а потом поднял с колен.
Большие зеленые глаза расширились, а улыбка цыпочки дрогнула, когда я пошатнул ее уверенность.
– Все в порядке? – тихо спросила она. Я тут же почувствовал себя придурком, поскольку заставил ее сомневаться в себе.
– Да, все просто прекрасно. Просто хочу посмотреть на тебя, – я просунул руки под ее топ и стал стягивать с тела через голову.
Бледная кожа становилась все розовее к груди, увенчанной крошечными алыми сосками, затвердевшими подобно камушкам. Склонившись, я обхватил один из них ртом, скользнув по бутону, а потом всосал в рот всю ее грудь, через мгновение отпустив с громким хлопком.
Затем я рывком расстегнул пуговицу на ее шортах и стянул их вниз.
На ней не было нижнего белья, а волоски между ног она покрасила в розовый.
«Что за черт?»
– Никогда раньше не видел розовую киску? – усмехнулась она.
Я расхохотался, откинувшись на спину. Господи, а цыпочка освежала.
Я лег, устраиваясь поудобнее.
– Сядь мне на лицо этой милой розовой киской, сладкая.
Закинув ногу, девушка оседлала мои плечи, ее крошечная грудь поднималась и опускалась с каждым прерывистым вздохом, вызванным предвкушением.
Я еще даже не прикасался к ней, но уже знал, что она станет фейерверком. Это было ясно по срывавшимся с ее губ нетерпеливым стонам.
Как только она опустила бедра, я высунул язык и подался навстречу, однако в следующий миг распахнулась дверь и раздался крик.
Крашеная девушка вскочила, запнулась и упала на пол.
Я оглянулся, чтобы посмотреть, кто нас прервал, и заметил светловолосую женщину, уставившуюся на меня с открытым ртом.
– Какого черта? – выдохнула она. Женщина казалась знакомой, но я никак не мог отыскать соответствия в затуманенном алкоголем разуме. – Никки, какого хрена ты творишь? – спросила она, адресуя вопрос моей радужной подружке.
«Никки?»
– Ты хоть знаешь, кто это? – тыкнула блондинка в меня пальцем.
«Стойте-ка, причем тут я?»
– Я встретила его этим вечером. И кто же он? – задала моя девочка, Никки, встречный вопрос, поднимая и натягивая одежду.
– Это сын мистера Мастерса, – проинформировала ее женщина.
Мистера Мастерса? Я фыркнул, развеселившись, а голова начала кружиться. Водка делала свое дело.
– Босс, с которым ты трахалась? – прищурилась крашеная девушка... эм... Никки!
«Стоп, что она сказала?»
– Что? – пробормотал я сквозь алкогольный туман, приложив усилия, чтобы заставить свои губы двигаться.
– Да, босс, который уволил меня после того, как жена застукала его, пока он меня трахал, – огрызнулась она, щелкая выключателем. Комната залилась ярким светом.
«Черт».
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к освещению, а потом, как следует разглядев блондинку, я вспомнил, что видел ее у папы на работе. Какая-то Мелисса. Боже, я ведь называл ее просто «пухлые губки», поскольку у нее были самые большие губы, которые я когда-либо видел.
Она была чертовски сексуальна. Старше меня, но достаточно молода и пригодна для траха.
«Черт, у меня лишь одно на уме. Что Мелисса только что сказала?»
– Убирайся. И передай отцу, что я подаю на него в суд за незаконное увольнение.
Я фыркнул, поднял свою задницу и пошел к выходу, огибая ее.
– Передай ему сама, милашка. Я не стану пересказывать все это дерьмо.
– Эй, но ему не обязательно уходить. Он не виноват, что его отец – мудак.
– Никки! – рыкнула блондинка.
– Да ничего. Все равно настрой сбит, – улыбнувшись, я помахал на прощание.
Я не знал, где находился, черт возьми, но просто шел вперед, наполняясь осознанием, что мой отец – изменник, а бедная мама все знала.
Дерьмо, и не просто знала, а поймала его на месте преступления.
Не удивительно, что она бросила нас. Мы оба ее подвели.
*****
Проснувшись на лужайке возле дома, я застонал от головной боли, едва не раздирающей череп. А еще потому, что оказался без обуви, черт возьми.
Какого хрена?
Я даже не помнил, как добрался сюда.
Заставив себя подняться на ноги, я ощутил, как каждый мускул запротестовал против этого движения. Тело было покрыто потом, по подбородку текла слюна.
Я почувствовал чей-то взгляд и осмотрелся, а потом быстро подул на руки, чтобы сбросить с них пыль и помахать соседу из дома напротив, забиравшего газету.
– Доброе утро, мистер Дэнзел, – хрипло окликнул я ископаемого старика.
Он хмуро просверлил меня взглядом, а его морщинистое лицо сжалось в какую-то гримасу.
– Ты там лежал с тех пор, как я проснулся в четыре утра, – проворчал старик.
Черт. Ублюдок мог бы хоть накрыть меня простыней или разбудить. Меня же и сожрать могли.
Прогулка по подъездной дорожке, казалось, заняла целую милю, все тело болело, как у восьмидесятилетнего старика.
Когда я потрогал ручку, дверь оказалась открыта. От холода кондиционера внутри кожу словно пронзило маленькими иголками, жаля плоть. Мне нужно было в душ, чтобы смыть с себя прилипчивую росу.
Я прошел через холл и остановился, заметив отца, сидевшего за барной стойкой на кухне. Обхватив голову руками, он смотрел на что-то, похожее на бумаги.
Почувствовав, что уже не один, отец посмотрел на меня сквозь ресницы.
Он нахмурился и прерывисто вздохнул.
– Выглядишь дерьмово. Где тебя черти носили? – отец поднял стакан, похоже, со свежевыжатым апельсиновым соком и сделал большой глоток.
При виде этого зрелища у меня слюнки потекли. Мне тоже нужно было попить.
– Я был снаружи.
Он стиснул зубы, на скулах заходили желваки от раздражения.
Положив руки на лежавшие перед ним бумаги, отец перекинул их через стойку по направлению ко мне.
– Твоя мать хочет развода.
Он выплюнул слово «развод» так, словно это было ругательством, ниже его достоинства.
– Смерть Робби разрушила нашу семью, – добавил отец.
Я задрожал, ощутив прошедший по спине озноб, будто касание призрачной руки, а внутри вспыхнул гнев, необузданный и жестокий.
– Или всему виной та сучка, за трахом с которой она тебя застала? – хмыкнул я. Отец разинул рот, но я отвернулся и стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Мне нужно было принять душ и валить отсюда.
