Текст книги "Взгляд кролика"

Автор книги: Кэндзиро Хайтани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 20
ВАШ ПОКОРНЫЙ СЛУГА

Первые три дня новоиспеченные старьевщики возвращались на завод с тележками, до краев наполненными всяким мусором и рухлядью. Но на четвертый день все четыре отряда, будто сговорившись, вернулись практически ни с чем.

Учителя тут же догадались, в чем дело.

– Похоже, все дружественные нам дома уже окучены, – сказал Адачи-сэнсей, и все засмеялись. Как и Котани-сэнсей, другие учителя ходили исключительно по домам своих учеников.

Подсчитав выручку за четыре дня, получили в общей сложности сорок восемь тысяч иен.

– Осталось-то всего ничего. Если мы еще раз наберем четыре полных тележки – дело сделано. Ну что, еще один день, и все?

– Как-то я не уверен, что одного дня хватит, – сказал Ота, посмотрев на Орихаши. Тот ответил ему грустным вздохом.

– Видно, завтра и впрямь придется прибегнуть к профессиональным приемам. Как там было – "старье берем, покупаем"?

– Нет, это не для меня, – со страдальческим видом сказал Ота-сэнсей.

На следующий день, решившись идти до конца, они обреченно покинули территорию завода.

– Джун-тян, нам придется кричать «старье берем». На тебя вся надежда. Умоляю, спаси! – Котани-сэнсей молитвенно сложила ладони.

За четыре дня они уже привыкли к тележке и отлично с ней управлялись. Котани-сэнсей никогда не думала, что физическая работа может быть такой приятной, и не знала, что когда поработаешь, попотеешь как следует, то самая обычная вода приобретает восхитительный вкус.

Еще ей даже в голову не приходило, что дети могут успешно справляться с такой тяжелой работой. Это было просто удивительно. В наше время дети, живущие в городах, почти перестали помогать взрослым. И когда Котани-сэнсей смотрела на маленьких Мисаэ и Тэцудзо, которые старались из всех сил, чтобы работать со старшими наравне, она готова была их расцеловать. "Куда подевался тот замороженный мальчик, тот Тэцудзо, который в классе ничего и никогда не делал?" – думала Котани-сэнсей.

Несмотря на то, что осень уже подходила к концу, солнце жгло нещадно.

– Джун-тян, я совсем черная стала, да?

– Вовсе нет. А даже если и да, что ж такого?

– Ну, я же еще молодая все-таки.

– Вы боитесь, что вас муж любить перестанет?

– Да ну его, этого мужа, Джун-тян. Ты мне гораздо больше нравишься. Был бы ты взрослым, я бы за тебя замуж вышла.

– Вы это, сэнсей… Подлизываетесь, что ли? Чтобы я про старье кричал, да?

– Вот и нет! Я серьезно. Я бы и за тебя замуж вышла, и за Тэцудзо, и за Исао…

– Сэнсей, вы не слишком разогнались, а?

– Сэнсей, поговорите и с нами тоже! Чего вы все с Джуном разговариваете? – вдруг подала голос Мисаэ.

– А ты не завидуй! – со смехом ответил сестричке Джун.

Тэцудзо с безучастным видом молча толкал тележку. Рада самозабвенно носилась взад-вперед и время от времени звонко лаяла, поглядывая на Тэцудзо.

– Джун-тян.

– Что?

– Раз такое дело, давай пойдем куда-нибудь подальше от школы, где нас никто не знает. Там и покричим.

– Ну да, там, наверное, не так страшно будет кричать.

Миновав торговую улицу, они попали в район мастерских.

– Котани-сэнсей, посмотрите, вон там много жилых домов.

– Значит, туда и пойдем.

Они вышли на довольно широкую улицу, по обеим сторонам которой, вплотную прижавшись друг к другу, стояли многоквартирные коттеджи.

– Джун-тян, по-моему, это отличное место.

– Ага.

Джун наконец решился и закричал:

– Старье берем, покупаем. Старые газеты, журналы, рваная одежда!

Молодые мамаши с детьми на руках, о чем-то болтавшие у одного из домов, обернулись. Потом начали удивленно перешептываться.

Компания с тележкой и правда выглядела довольно странно: молодая девушка с нежной бледной кожей, рослый мальчик лет двенадцати и два чумазых ребенка лет семи.

Котани-сэнсей заметила все эти косые взгляды и перешептывания и ужасно смутилась. Она уткнулась глазами в землю и шла, не решаясь поднять головы. Мамаши заинтересовались еще больше и теперь не сводили с Котани-сэнсей глаз.

– Джун-тян, пойдем отсюда, – не выдержала Котани-сэнсей и быстро-быстро докатила тележку до конца улицы. От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю.

Она достала носовой платок и вытерла пот с лица. Тот самый холодный пот, который прошиб ее несколько минут назад под взглядами праздных мамаш.

– Как бы я хотела превратиться сейчас в Раду, – вздохнула Котани-сэнсей.

– Сэнсей, не надо так говорить. Сейчас все будет хорошо, – попытался приободрить учительницу Джун.

– Вы стесняетесь, сэнсей? – спросила Мисаэ, заглядывая учительнице в глаза.

– Тэцудзо-тян, а ты тоже стесняешься?

Тэцудзо отрицательно покачал головой.

– Смотрите, сэнсей, никто не стесняется. Только вы. Со взрослыми все-таки ужасно тяжело.

Котани-сэнсей окончательно расстроилась, но потом собралась с духом, и тележка снова тронулась в путь.

– Джун-тян, давай теперь не кричать, а ходить по домам.

– Ну, давайте.

Они оставили тележку на углу и стали ходить от дома к дому.

– Извините, у вас не найдется старых газет или журналов? – спросила Котани-сэнсей, когда дверь перед ней распахнулась. Ей удалось сказать это без запинки, и она немного успокоилась. Но не надолго.

– Старье собираешь? Так заходи с черного входа, чего в парадную дверь лезешь?!

Котани-сэнсей, как ошпаренная, выскочила на улицу.

Ужас, ужас! Она снова покрылась холодным потом. Оказывается, старьевщики должны заходить с черного хода. Ну почему школьные учителя не знают элементарных вещей?

– Простите, я могу зайти?

– Чего тебе? – в дверном проеме показался мужчина в семейных трусах.

– У вас не найдется старых газет или журналов?

– Старьевщики, что ли?

– Да.

Конечно, она не старьевщик, но если каждому это подробно объяснять, то ничего не соберешь.

– В подполе есть бутылки. Можешь их взять.

В подполе была ужасная грязь. Но отказаться она уже не могла. Делать нечего: пришлось одну за другой извлекать из подпола бутылки. Котани-сэнсей запачкала и руки, и лицо, и одежду.

Когда она достала кошелек, чтобы заплатить мужчине за бутылки, тот сказал:

– Не надо. Я тебе их дарю. Ты еще такая молоденькая. И как это тебя угораздило на такую тупую работу устроиться? Неужели не нашлось занятия получше?

"Ну чего ты ко мне пристал?" – тоскливо подумала Котани-сэнсей, а вслух сказала:

– Я же не побираюсь. Возьмите деньги, пожалуйста.

На улицу она выскочила злая как черт.

"У-у, медвежатина! Придурок! Идиот! Чучело! Ошибка природы!" – мысленно ругалась Котани-сэнсей. Она начала понимать, почему сквернословят и хамят заводские дети.

Джун и Мисаэ тоже ходили по домам. И даже молчаливый Тэцудзо! Котани-сэнсей не верила своим глазам.

– Тетя, у вас нет старых журналов или газет? – вежливо спрашивала Мисаэ.

А Тэцудзо, просовывая в открывшуюся дверь голову, угрюмо говорил:

– Газеты.

– Какие еще газеты? – в замешательстве спрашивали его жильцы, выглядывая на улицу, и тогда он безмолвно показывал пальцем в сторону тележки.

"Надо же, – подумала Котани-сэнсей, – значит, вполне можно обойтись и одним словом". Тэцудзо и тут делал все на свой лад.

Однако, как они ни старались, собрать почти ничего не удалось. В работе старьевщиков тоже есть свои тонкости. Там, где тебя не знают в лицо, вряд ли удастся так просто наполнить тележку. Настроение у всех испортилось, к тому же они еще и порядком устали.

Спустя некоторое время они вышли к пустырю, посреди которого лежала большая бетонная труба. Котани-сэнсей оставила детей около тележки, а сама сходила за фруктовым эскимо. Вернувшись и раздав всем мороженое, она села на землю и прислонилась спиной к трубе.

– Теперь отдыхаем, – сказала она.

От вкусного эскимо усталость отступила, но на сердце у Котани-сэнсей все равно было тяжело.

– Еще немного, и по домам. Интересно, как там Токудзи и все остальные? – задумчиво сказал Джун.

– Быть старьевщиком совсем не так легко, как кажется. Да, сэнсей? – сказала Мисаэ.

– Да уж. – Котани-сэнсей улыбнулась и погладила девочку по голове.

Мисаэ права. Казалось бы, собирай себе старье и мусор, и все. Но вдруг становится ужасно стыдно и одновременно до слез себя жалко. В каждой работе есть свои трудности и свое достоинство. "Те, кто смеются над старьевщиками и презирают их, пусть попробуют разок пройтись по улицам и пособирать старье, – подумала Котани-сэнсей, вспомнив мужчину в семейных трусах, – тогда бы сразу поняли что к чему".

Вдруг внутри трубы что-то зашевелилось. Котани-сэнсей взвизгнула и подскочила. Джун кинулся к ней на помощь.

– Добрый день, юноша. Мое почтение.

С этими словами из трубы вылез очень странный тип с волосами до плеч и довольно густой бородой. Разобрать, во что он одет, было почти невозможно – не то в кимоно, не то в обычную одежду. Интересно, что, хотя наряд незнакомца был очень ветхим – буквально заплата на заплате, однако в нем чувствовался определенный шарм.

– Дяденька, вы попрошайка? – без тени смущения спросила Мисаэ.

– Когда-то я просил подаяние, милая барышня, но теперь это уже в прошлом, – раскинув руки в стороны, с поклоном ответил ей выходец из трубы. Мисаэ ужасно развеселилась, подошла поближе и присела перед ним на корточки.

– Милая барышня, у вас еще осталась половина эскимо. Не согласились бы вы любезно уступить его мне? Ведь, подавая неимущим, имущие исполняют волю всевышнего. Бакшиш.

– Дяденька, чего это вы говорите? Бакшиш?

– О, сколь приятно быть выслушанным. Бакшиш – слово на языке индусов, означающее божественное милосердие, божественное милосердие милой барышни, готовой пожертвовать своим эскимо…

– Это вы, что ли, у меня мороженое так просите?

– Какой невероятно светлый ум! – И незнакомец снова раскинул руки в стороны, выражая свое благодарное восхищение.

– Ну, вы и странный, – сказала Мисаэ и протянула ему недоеденное эскимо. – Вот, держите.

Котани-сэнсей с неодобрением наблюдала всю эту сцену.

– А вы, прелестная барышня, – внезапно обратился бородач к ней, – пленили меня своей красотой. Я повержен, я ослеплен.

Когда стало ясно, что ничего плохого странный тип им не сделает, Джун снова уселся на землю. Котани-сэнсей тоже присела рядом, но чувствовала она себя не очень спокойно.

– Так кто же вы друг другу, уважаемые? Смею предположить, что вас не связывают семейные узы.

– Это наша учительница, а мы ее ученики, – сказал Джун и лизнул эскимо.

– Удивлению моему нет предела! Где это видано, чтобы школьный наставник уподоблялся старьевщику?

Джун, скорчив недовольную гримасу, кратко объяснил бородачу, в чем дело.

– Эта удивительная и печальная повесть тронула вашего покорного слугу до глубины души! Я поражен в самое сердце.

– Дяденька, а чего это вы так странно разговариваете? Как будто в историческом сериале, – спросила Мисаэ.

– Ваш покорный слуга ненавидит современность и все ее атрибуты: электричество, автомобили и иже с ними. Впрочем, я обожаю эскимо!

Мисаэ засмеялась.

– Умоляю вас довериться мне, вашему покорному слуге, – сказал престранный бородач и приблизился к тележке. Он впрягся в нее и резво зашагал по улице.

Джун, Мисаэ, Тэцудзо и Котани-сэнсей поспешили за ним.

– Джун-тян, может, заберем у него тележку и убежим?

– Да ладно, он ничего плохого нам не сделает.

– Я тоже так думаю, но все-таки как-то…

Бородач свернул на ту улицу, откуда Котани-сэнсей позорно бежала за несколько часов до этого, спасаясь от пристальных взглядов молодых мамаш. Он остановился на самой середине проезжей части и заголосил:

– Ваш покорный слуга у ваших дверей! Несите старье! Несите старье! Ваш покорный слуга у ваших дверей!

Откуда ни возьмись, набежала куча детей. "Покорный слуга пришел! Покорный слуга пришел!" – радостно кричали они. Похоже, бородача тут хорошо знали.

– Стар и млад, отверзните уши и внимайте! Сегодня ваш покорный слуга пришел к вам не за старьем, а для свершения благороднейшего из дел своей жизни. Взгляните на этого выдающегося педагога, на эту восхитительную барышню, отринувшую мирские радости и готовую мыкать горе, собирая никчемный хлам и отбросы. Она как милосердная богиня, тысячерукая сияющая Каннон, день изо дня, ночь за ночью, собирает средства на госпитализацию парализованных детей…

У Джуна глаза на лоб полезли.

– Эй, дядя, полегче! Я вам такого не говорил! – возмутился он.

– Юноша, не тревожьтесь. Предоставьте все мне, – безо всякого смущения сказал бородач и продолжал:

– В наши дни редко услышишь столь трогательную и прекрасную историю, достойную того, чтобы просветленные монахи из пречистого храма Рокухарамицу размышляли над ней во время своих бдений. Так давайте же, несите свое старье!

Проникновенная импровизация бородача потрясла Котани-сэнсей. "Поразительно, – думала она, – этот человек говорит все, что ему взбредет в голову". Своим нахальством он напоминал ей Адачи.

Люди начали выносить старые вещи. Джун, Мисаэ и Тэцудзо принялись их сортировать, увязывать и укладывать. Котани-сэнсей едва успевала взвешивать все новые и новые увесистые пачки.

Бородач отправился на соседнюю улицу и повторил там свое выступление. Прошел всего час, но тележка была заполнена доверху.

– Спасибо. Наша тележка уже набита до краев, – сдержанно поблагодарила бородача Котани-сэнсей.

– Дяденька "покорный слуга", огромное вам спасибо! – сказали Джун и Мисаэ. Мы живем на мусорном заводе. Приходите в гости.

– Я вам чрезвычайно признателен за приглашение, – галантно ответил бородач, потом вдруг резко развернулся и пошел в сторону пустыря.

– Дяденька, спасибо!

– Дяденька, до встречи!

– Прощайте, любезнейшие! – ответил бородач и исчез в каком-то проулке.

В тот день Котани-сэнсей и ее команда безоговорочно заняли первое место. Адачи, Орихаши и Ота в безмолвном удивлении взирали на огромную кучу старья. Джун был в восторге.

Глава 21
И У МЕНЯ ЗАЩИПАЛО В СЕРДЦЕ

Котани-сэнсей написала на доске: «Что это?», потом повернулась к классу и сказала:

– Тема сегодняшнего урока – "Что это?"

– Что это еще за "Что это?" – громко спросил Кацуичи.

– Если б ты знал, что это еще за "Что это?", то тема бы не называлась "Что это?" – ответила учительница. Вид у нее при этом был таким серьезным, что все не выдержали и расхохотались.

Сегодня Котани-сэнсей проводила открытый урок. Учителей собралось довольно много. Они выстроились в шеренгу вдоль задней стены класса. Первый раз с начала своей работы в школе Котани-сэнсей вела урок в присутствии взрослых людей. Она очень нервничала – быть такой же невозмутимой, как Адачи, у нее явно не получалось.

– Пожалуйста, напишите в своих тетрадках: "Что это?". Теперь пишите: "Котани-сэнсей внесла в класс большую коробку". Написали? Молодцы. Дальше будете писать сами. Будете записывать то, о чем вы подумали.

Котани-сэнсей вышла в коридор и втащила в класс завернутую в белую тряпку картонную коробку размерами примерно метр на метр.

– Ого, какая коробища! – сказал кто-то из детей.

– Большая, правда? Как вы думаете, что там внутри?

– Телевизор, – крикнул Кацуичи.

– Обогреватель! Вентилятор, – вслед за Кацуичи начали выкрикивать остальные.

– Отлично, теперь напишите в своих тетрадках, что, как вам кажется, лежит внутри коробки. А если вы еще вдобавок напишете, почему вам так кажется, то у вас получится хорошее сочинение.

Дети принялись старательно писать. Только Тэцудзо не писал. Он сидел и не отрываясь смотрел на коробку.

– Так. Джунъичи-кун, пожалуйста, прочти нам, что у тебя получилось. С самого начала.

Джунъичи встал и прочел:

– Котани-сэнсей внесла в класс большую коробку. Я подумал: "Интересно, что там внутри?" Все закричали: "Телевизор, обогреватель" и еще много чего. Я думаю, что, может быть, это и телевизор, но пословица говорит: "Поспешишь – людей насмешишь". Поэтому я решил написать, что я не знаю, что лежит в коробке.

Стоявшие у задней стены учителя заулыбались, кто-то из них хихикнул. "Джунъичи, как всегда, в своем репертуаре", – подумала Котани-сэнсей.

– Хорошо, – сказала она, – теперь я сниму эту белую тряпку.

Котани-сэнсей развернула тряпку, и все увидели коробку из-под цветного телевизора.

– Я же говорил, что это телевизор! – радостно закричал Кацуичи.

– Записывайте в тетрадку, что вы подумали.

Котани-сэнсей немного подождала и вызвала Кацуичи.

– Кацуичи-кун, прочти, что ты сейчас написал.

– Я же говорил, что это телевизор! – начал читать Кацуичи. – Я это понял с самого начала. Я сразу угадал. Я молодец. – Дочитав, он с сомнением посмотрел по сторонам. Тэцудзо все так же сидел, не отрывая глаз от коробки.

– Хорошо, идем дальше.

Котани-сэнсей разорвала картонную коробку. В ней оказалась еще одна – из-под мандаринов. У задней стены послышался приглушенный смех. Дети зашумели, потом схватились за карандаши и принялись писать.

– Выходит, что это не телевизор. Кацуичи-кун, прочтешь нам, что ты в этот раз написал? Пожалуйста.

Кацуичи встал и прочел:

– Котани-сэнсей плохая. Она меня предала.

Теперь учителя смеялись уже в полный голос. Орихаши-сэнсей вытирал навернувшиеся на глаза слезы.

– Извини, Кацуичи, я не хотела тебя обидеть. Постарайся угадать, ладно? – Котани-сэнсей подошла к мальчику и погладила его по голове.

– Загляните в коробку, – сказала Котани-сэнсей и, оторвав крышку, пронесла коробку по рядам. То, что лежало в коробке, было похоже на мандарины, обернутые в газетную бумагу. Коробка была полна этими шариками до краев.

– Не верьте ей, это не мандарины! – закричал Джунъичи.

– Не верьте мне, это не мандарины, – повторила за ним Котани-сэнсей. – Посмотрите хорошенько, подумайте, а потом пишите.

Все сразу стали серьезными и задумались. Никто не отвлекался.

"Как они изменились за несколько месяцев, эти дети", – подумал Адачи-сэнсей, стоявший вместе с другими учителями у задней стены.

– Так, теперь пусть Мичико-тян прочтет нам, что она написала.

– Я подумала: "Наверное, это яблоки". Яблоки круглые. Их можно завернуть в газету, и получатся шарики. Поэтому я подумала, что это яблоки. Это точно не мандарины. Я посмотрела Котани-сэнсей в глаза и увидела, что она нас обманывает.

Котани-сэнсей развернула газетные шарики – в них ничего не оказалось. На дне коробки из-под мандаринов стояли четыре коробки из-под пирожных.

Дети снова зашумели.

– Это что, пирожные?

– Ну… – неопределенно ответила Котани-сэнсей.

– А там одинаковое, в этих коробках? – спросила Тэруе.

– Одинаковое, – сказала Котани-сэнсей и добавила: – Я немножко нечестно с вами поступила. Если только смотреть – трудно отгадать, что лежит внутри. Я была не права. Давайте теперь послушаем, как звучит то, что лежит в этих коробках. Слушайте внимательно.

Котани-сэнсей взяла одну из коробок и легонько ее потрясла. Внутри что-то зашуршало. Она проделала то же самое с остальными тремя коробками. Звук был одинаковый.

– Я понял, – сказал Такеши.

– Я тоже понял.

– И я поняла, – послышались отовсюду детские голоса.

– Вот так вот сразу? – спросила учительница.

– Я знаю, что угадал, – уверенно сказал Такеши, выпятив грудь.

– Ну, тогда пиши в тетрадку.

Котани-сэнсей едва успела это сказать, как уже весь класс сосредоточенно заскрипел карандашами. Урок получился на славу. Идея с коробкой себя оправдала – еще чуть-чуть, и дети, сами того не замечая, напишут целое сочинение. Причем напишут с интересом, а значит, и результат будет интересный.

– Такеши-кун, читай.

– Сэнсей изо всех сил пытается нас обмануть. Но, когда я услышал звук в коробке, я сразу догадался. И я сказал себе: "ура-ура-ура!" Потому что в этих коробках лежат либо вкусные печенюшки, либо конфеты в бумажных фантиках! Они так шуршат, если потрясти коробку. За то, что она нас обманывала, Котани-сэнсей решила угостить нас конфетами и печеньем. Она замечательная! Я ужасно рад!

Сзади опять засмеялись. Котани-сэнсей тоже засмеялась.

– Все понятно, вы решили, что я приготовила для вас сладости.

– А что, нет? – спросил враз погрустневший Такеши.

– Даже и не знаю, что сказать.

– Там ведь сладости, сэнсей?

– Точно сладости! Признавайтесь!

Обстановка накалялась. А что, если в коробках не окажется конфет? Тогда, наверное, дети разорвут Котани-сэнсей на части.

– Давайте сделаем так, я вам сейчас дам потрогать эти коробки, а вы сами решите – сладости это или нет. Хорошо?

Учительница поделила класс на четыре группы и каждой группе выдала по коробке. Дети по очереди трясли коробки, кто-то даже пытался их нюхать.

Вдруг один мальчик воскликнул:

– Там что-то есть!

– Ну, ты дурак, – сказал ему Такеши. – Понятно, что там что-то есть. Это же с самого начала было ясно.

Мальчик, которого звали Хиромичи, сказал:

– Да нет, ты не понимаешь. Вот послушай. Там внутри что-то шевелится. Слышишь? Во, снова зашуршало.

– И правда шуршит… – дети ошарашенно переглядывались. Они так быстро передавали коробку по кругу, что даже не заметили, что внутри что-то шевелится.

– Это жуки! – радостно сказал, кто-то из детей.

– Жуки-олени! Точно!

Да уж, жуки-олени, пожалуй, будут поинтересней конфет. Дети были в восторге. Они записывали что-то в свои тетрадки и нет-нет да и поглядывали на стоявшие на столе коробки из-под пирожных. Из коробок доносились глухие постукивания и шуршание. Настроение у всех было отличное!

После того как стало ясно, что в коробках находится что-то живое, Тэцудзо, казалось, даже перестал дышать. Котани-сэнсей подумала, что своим взглядом он скоро просверлит в картоне дырку.

– Хиромичи-кун, твоя очередь читать.

– Это жуки-олени. Ну пожалуйста, пожалуйста. Умоляю! Пусть это будут жуки-олени. Сэнсей, ну пожалуйста, ну что вам стоит!

– Час от часу не легче, – сказала Котани-сэнсей. – Вы только что думали, что это конфеты – оказалось, что не конфеты. Теперь вы думаете, что это жуки, но может быть, вы снова ошибаетесь.

Дети заволновались. Они с тревогой смотрели то на учительницу, то на коробки.

– Только не подумайте, что мне нравится вас мучить. Это не так. Мы прямо сейчас откроем коробки, и вы узнаете, что там лежит.

Дети радостно загалдели.

– Еще только одно. Скажите мне, что вы сейчас чувствуете?

– Как сердце стучит – быстро-быстро!

– Как будто я сейчас в обморок упаду.

– А я как будто описаюсь сейчас, – послышались с разных сторон голоса.

– Пожалуйста, запомните это чувство, – очень серьезно сказала Котани-сэнсей.

Потом она перерезала ножницами клейкие ленты, которыми были обмотаны коробки.

– На счет "три" открываем коробки. Раз-два-три! Открывайте!

Дети, затаив дыхание, открыли заветные коробки. По классу пронесся восторженный возглас – в коробках копошились маленькие красные раки.

Котани-сэнсей дала детям немного пошуметь, потом сказала:

– Каждый из вас получит по одному раку. Пожалуйста, заботьтесь о нем как следует!

– Ур-ра! – радостно завопил Такеши.

Похоже, Котани-сэнсей на этот раз удалось избежать расправы.

– Так, а теперь все посмотрите на меня, – сказала она. – Нам надо сделать еще одну вещь. Я уверена, что вы справитесь. Сегодня вы больше всего волновались в тот момент, когда открывали коробку. И еще в тот момент, когда вы поняли, что лежит внутри. Я попрошу вас написать в тетрадках, что вы почувствовали. Это будет последняя часть вашего сочинения. На этом мы закончим урок.

– Хорошо, сэнсей! – Дети с готовностью принялись писать.

Присутствующие на уроке учителя восхищенно наблюдали за происходящим. Обычно для первоклассника написать даже самое простое предложение – задача не из легких. А тут учитель говорит: "Пишите", и весь класс хватается за карандаши и пишет. Чудеса, да и только.

В дальнем углу класса, как раз там, где стояли учителя, лежали стопки детских дневников. Это были растрепанные, кое-где порванные тетрадки, со следами грязных рук на страницах. Было видно, что в каждую такую тетрадку Котани-сэнсей и ее ученики вложили немало труда.

Ота-сэнсей пришел в класс до начала занятий и успел немного полистать эти дневники. Больше всего его поразила запись в дневнике мальчика по имени Сатору. "Теперь понятно, – отложив тетрадку в сторону, подумал учитель, – почему у Котани дети с такой легкостью пишут сочинения".

"В середине второй трети я начал вести дневник. Теперь я встаю очень рано, чтобы Котани-сэнсей успела проверить, что я написал. Я не люблю вставать рано. Когда я только начал вести дневник, у меня даже не было времени играть. Сначала я писал очень мало, потому что не знал, что писать. Но Котани-сэнсей сказала: "Постарайся, у тебя получится". На следующий день я написал на две строчки больше. Мне было плохо. Я написал: "Больше не могу! Ненавижу этот дневник". Тогда Котани-сэнсей написала мне: "Сатору-кун, это очень хорошо, что ты честно написал, что ненавидишь вести дневник. Но надо потерпеть, потому что хотя сейчас тебе тяжело, зато потом ты не раз еще подумаешь: "Как хорошо, что я не бросил свой дневник". Надо уметь трудиться. Это нелегко, но тебе это только на пользу. Чем больше ты трудишься, тем умнее становишься. Писать сочинение очень трудно. Если я пишу целый вечер, то у меня иногда даже зубы начинают болеть. И так сильно болят, что я не могу жевать. Сатору-кун, а у тебя болят зубы, когда ты пишешь сочинение? Не болят? Значит, тебе надо больше стараться!" Когда я не знал, о чем писать, я выходил из дома и куда-нибудь шел. Каждый раз в другое место. Чем больше я ходил, тем больше я мог написать. И когда мне становится лень, я всегда вспоминаю, что мне написала Котани-сэнсей, и стараюсь не лениться".

Котани-сэнсей даже не думала, что она будет так волноваться. Краем глаза она заметила, как Тэцудзо взял карандаш. Проходя по рядам, учительница украдкой взглянула на мальчика и увидела, что тот сосредоточенно что-то пишет в своей тетрадке. Сердце чуть не выскочило у нее из груди.

Когда Тэцудзо отложил карандаш, Котани-сэнсей сказала:

– Ну что, написали?

– Да! – дружно ответили все.

– Так, кого же мне вызвать?

Котани-сэнсей колебалась. Ей очень хотелось прочитать сочинение Тэцудзо – это было первое сочинение, которое он написал на уроке. Но она боялась, обидеть мальчика – а вдруг он написал что-то совсем бессвязное, и все будут над ним смеяться?

Что же делать?

У Котани-сэнсей голова пошла кругом. Ей вдруг показалось, что она слышит голос: "Детям нужно доверять. Нужно в них верить".

"Я верю в Тэцудзо!" – подумала Котани-сэнсей.

– Давайте посмотрим, что написал Тэцудзо-тян, – сказала она и взяла у мальчика тетрадку. Быстро пробежала глазами то, что он написал, – как будто прочитала молитву.

"я матрел и матрел и ищо матрел и матрел в каропку и снова матрел и атуда палезли эти красныи мне защипала носу какакда пьешь газирофку мне защипала серце я люблю этих красных я люблю катани-сэнсей"

Котани-сэнсей прочла вслух:

– Я смотрел в коробку. Я все смотрел в нее и смотрел. И вдруг оттуда полезли эти красные. У меня защипало в носу. Так бывает, когда пьешь газировку. И у меня защипало в сердце. Я люблю этих красных, я люблю Котани-сэнсей.

Когда Котани-сэнсей дошла до слов "я люблю Котани-сэнсей" у нее задрожал голос. Слезы уже давно стояли в глазах. Не в силах больше сдерживаться, она отвернулась. Кто-то из детей захлопал в ладоши. И вот уже со всех сторон зазвучали аплодисменты. Они становились все громче и громче. Адачи-сэнсей хлопал в ладоши. Орихаши-сэнсей хлопал в ладоши. Все хлопали в ладоши.

Класс дрожал от рукоплесканий.