Текст книги "Молчаливая исповедь"

Автор книги: Кэндис Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Боже мой! – прошептала Лоретт. – Сколько украденных вещей было обнаружено полицией, но все они пылились на складе управления!

Повернувшись на вращающемся стуле, она позвала:

– Джефф, подойдите сюда! Хочу вам кое-что показать.

Он посмотрел на нее с изнуренным видом сильно переутомленного человека:

– Разве это так неотложно, что...

– Да, неотложно!

Отодвинув от стола стул, Джефф подошел к ней.

– Ну, что случилось? – резко спросил он.

Она указала на экран компьютера.

– Видите в списке этот телевизор, который украли у Клирисов в прошлом году? – Не ожидая ответа, она, указав на принтер, возбужденно и торопливо продолжала: – Он находится там, на складе! Точно так же, как и микроволновая печь и велосипеды, похищенные у Фостеров, и стереоустановка, пропавшая у Мэнфордов девять месяцев назад. – Принтер монотонно печатал все новые и новые наименования. – Вы только посмотрите! Целая куча вещей, пропавших при кражах со взломом, лежит на складе рядом с нами.

Джефф, сев возле принтера, внимательно изучил составленный им список.

– Боже мой! – Губы его напряженно сжались и стали похожими на тонкий шнурок. – Ну, доберусь я до этого Уолли! – Лицо его побледнело от гнева.

Лоретт закусила нижнюю губу. «Поскольку Уолли отвечает за склад похищенного имущества, ему здорово влетит за всю эту неразбериху. Он даже может потерять работу», – подумала она. Ясно, что он халатно отнесся к своим обязанностям, но она не могла не посочувствовать ему. Принтер продолжал печатать, а Джефф, весь покраснев от гнева, следил за ним. Потом он перевел взгляд на нее:

– Мне казалось, вы занимаетесь составлением плана местности...

– Ну, я...

Он сверлил ее глазами.

– Ладно, а теперь немедленно принимайтесь за план!

Джефф перевел взгляд на пол: когда он снова поднял глаза, она заметила в них раскаяние.

– Извини, я не хотел быть с тобой таким грубым, – сказал он так тихо, что Лоретт едва разобрала его слова. – Боюсь, сегодня у меня что-то нервы не в порядке.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – так же тихо спросила Лоретт.

– Может быть, но только попозже.

Джефф стиснул ей руку и отошел к своему столу.

Лоретт смотрела на его спину: этот человек мог быть то твердым как сталь, то мягким и предупредительным... В эту минуту через заднюю дверь в комнату вошел Уолли.

– Мне нужно поговорить с вами, – зловеще бросил Джефф таким суровым, таким резким голосом, что им, вероятно, можно было резать стекло вместо алмаза. Уолли от страха всего передернуло.

– Прямо сейчас? – неуверенно спросил он.

– Да, прямо сейчас. Только там, за дверью.

Джефф прошел через всю комнату. Оба они вышли на улицу, и Джефф с оглушительным треском захлопнул за собой дверь.

Принтер продолжал отстукивать строку за строкой, и Лоретт смотрела на него с чувством покаянной вины: в конце концов, у нее не было другого выбора, она была просто обязана обо всем рассказать Джеффу. Лоретт понимала, что Уолли вполне заслуживает выговора, но надеялась, что Джефф не обойдется с ним слишком сурово: она питала некоторую слабость к Уолли после того, как тот согласился отправиться с ней на помощь Белинде.

– Я проверил телефонные номера в Нью-Йорке и в Италии, – сказал Реджи.

– И что выяснили?

Стемнело, было уже почти одиннадцать часов. Джефф с Реджи все еще сидели в опустевшем полицейском участке; рядом с ними лежали открытые пакеты с каким-то китайским деликатесом.

– Как я и предполагал, итальянский номер принадлежит хранилищу произведений искусств, которое находится под вооруженной охраной. Тот, кто звонил по этому телефону, должен был точно знать, когда эти предметы будут отправлены в Штаты. Нью-йоркские номера принадлежат нескольким различным музеям изящных искусств. – Заложив руки за голову, он откинулся на спинку стула. – Здесь действует целая преступная сеть. Судя по всему, у них есть осведомители во всех важных пунктах, им и пришла в голову блестящая идея переправлять похищенное в такой отдаленный район: пока мы ищем следы ценностей в частных собраниях Лос-Анджелеса или Сан-Франциско, они надежно хранятся в заброшенном доме неподалеку от Локэст-Гроува, куда никто и не подумает заглянуть. – Реджи провел указательным пальцем по усам. – Они, вероятно, продают их в частные галереи, владельцы которых так стремятся заполучить какую-нибудь картину эпохи Возрождения, что даже не интересуются ее происхождением. Многие коллекционеры предметов искусства так поступают: им абсолютно наплевать, что любоваться шедевром впредь будет только узкий круг лиц.

– Гм... – Джеффу трудно было сосредоточиться на теме искусства, когда все его мысли вертелись вокруг Лоретт. Даже невольно возникавший перед глазами ее образ отличался какой-то неотразимой чувственностью. Он вспоминал, как она проталкивала кончик своего мягкого нежного язычка через его губы, он видел перед собой ее волнующую, особенно при ходьбе, фигурку, представлял, как она лежит на кровати и обращает к нему страстный взор, умоляя его поскорее лечь рядом.

– Вы со мной согласны? – спросил Реджи.

Джефф рассеянно посмотрел на него.

– Что вы сказали?

Реджи, рассмеявшись, поднялся и отодвинул стул.

– Ничего, ничего! Может, вам лучше поехать домой и как следует выспаться?

– Заманчивое предложение. – Оно, конечно, могло быть куда более заманчивым, если бы с ним пошла и Лоретт.

– Я постараюсь присмотреть за этим Харрисоном, – сказал Реджи, направляясь к двери. – Кстати, мне стало известно, что его внучка работает у вас, в полицейском участке. Не думаете ли вы, что она передает информацию деду?

– Это абсолютно невозможно!

Реджи пожал плечами.

– Вы же знаете, как часто такое случается: в конце концов выясняется, что виновны люди, которых меньше всего подозревали. И вы сами мне говорили, что кто-то из ваших сотрудников тесно связан с этой шайкой. Почему же в таком случае ее не подозревать? Придется мне понаблюдать и за ней, – сказал он в заключение, закрывая за собой дверь.

Вконец расстроенный, Джефф тяжело вздохнул: дело все сильнее запутывалось. Он, конечно, не имел права запретить Реджи считать Лоретт одной из подозреваемых только потому, что любит ее... Но как только она узнает, что за ней следят, это наверняка сильно испортит их отношения.

Джефф осторожно помассировал раненую ногу. Обстановка накалялась, и он хотел, чтобы Лоретт на некоторое время покинула город: ей грозила опасность не только со стороны того типа, что наведывался в их дом, но еще и потому, что она по своей инициативе занялась не свойственной ей розыскной работой: вначале отправилась с Белиндой и Уолли в этот полуразрушенный дом, потом сняла отпечатки пальцев со своей двери и с телефонной трубки... Лоретт даже предложила ему свою помощь в поисках предателя среди сотрудников, намереваясь задавать его людям невинные, на ее взгляд, вопросы. Нет, надо убирать ее отсюда подальше, но он знал, что она добровольно не подчинится никакому приказу. Может, лучше всего заставить ее на него рассердиться, и тогда она уедет сама?..

Когда на следующее утро Лоретт вошла в офис, Уолли выкладывал содержимое своего стола в большую картонную коробку. Она молча понаблюдала за ним. Джефф был поглощен составлением какого-то донесения.

Медленными, нерешительными шагами она подошла к Уолли.

– Чем это вы занимаетесь?

– Освобождаю свой стол. Сегодня мой последний рабочий день.

– Что такое? – Она посмотрела на Джеффа, но тот даже не поднял головы.

– Вы увольняетесь? – спросила она.

– Нет, меня уволили. – Уолли опустился на колени и принялся выгребать содержимое нижнего ящика.

– А-а... – произнесла Лоретт, не двигаясь с места и ощущая свою полную беспомощность. – Мне... мне очень жаль, Уолли.

Он промолчал.

На сей раз когда она снова посмотрела на Джеффа, их взгляды встретились. В ее глазах он прочитал укор, а в его она разглядела холодное, суровое упрямство, которым Джефф предостерегал ее не подвергать сомнению принятое им решение. Щеки у нее покраснели. И это был тот человек, который совсем недавно, лежа рядом с ней в постели, бормотал всякие нежные слова?! Как мог он в такую минуту восседать с олимпийским спокойствием, с таким неумолимо суровым видом? Ей показалось, что рядом с ней не один Джефф Мюррей, а два, и этого, второго, она совсем не знала... более того, не хотела знать!

Уолли, выпрямившись, бросил свои последние вещи в картонную коробку.

– Я освободил свой стол, – с достоинством сообщил он.

Хотя эти слова предназначались для Джеффа, Уолли даже не посмотрел в его сторону.

Джефф промолчал.

Уолли, подняв со стола коробку, направился к двери. Лоретт опередила его, открыв ее перед ним.

– Спасибо, – мрачно сказал Уолли.

– Не за что, и желаю вам удачи, – добавила Лоретт еле слышно и закрыла за ним дверь. Отпустив ручку, она медленно повернулась к Джеффу. – Что произошло? – спросила она без особого нажима.

– Я его уволил.

– Мне это известно, и я знаю, что он вел себя безответственно, но почему ты проявляешь по отношению к нему такую суровость? Он уже немолодой человек, и вряд ли у него есть опыт другой работы. Что же ему теперь делать?

– Не знаю и не желаю знать. – Зашуршав бумагами, Джефф вновь углубился в лежавшее перед ним донесение.

Но от Лоретт нельзя было так легко отделаться.

– Ну и как назвать такое отношение к человеку?

– Это нормальное отношение к безответственному работнику со стороны человека, которому поручено руководить полицейским управлением! – прорычал Джефф. – И я хочу, чтобы все здесь знали, что любого, кто не справляется со своей работой, я отсюда непременно вышибу. – Через минуту он беззаботно добавил: – Но тебе нечего волноваться, я доволен твоей работой.

Лоретт от удивления даже рот раскрыла:

– Ты доволен моей работой?! – повторила она, не веря собственным ушам: таким безапелляционным заявлением он низводил ее до уровня наемной служащей, а не любимой женщины. – Что же все это значит?

Его карие глаза стали похожи на два твердых камешка агата:

– Ты прекрасно поняла, что я сказал: тебе не грозит увольнение.

– А я об этом и не беспокоилась! – взорвалась она. – И сейчас мы обсуждаем не мою работу... хотя даже если бы мы этим и занялись, я могла бы рассчитывать на лучшее отношение с твоей стороны, чем твое отношение к Уолли!

Он снова уткнулся в разложенные перед ним бумаги.

– Прости, – холодно бросил он, – у меня много работы.

– Нет уж, не кивай на работу! Мы начали этот разговор – и мы его закончим. Ты лично просил меня здесь поработать, и потому не притворяйся, пожалуйста, что этим ты делаешь мне великое одолжение!

Отодвинув кресло, Джефф выпрямился во весь рост. Он был мрачным и грозным как герой вестерна, которого пытаются спровоцировать на драку.

– От тебя мне тоже не нужно никаких одолжений! Если тебе здесь не нравится, можешь уходить!

Лоретт гневно скрестила руки на груди. Ее поза была призвана продемонстрировать вызов, но она приняла ее и ради того, чтобы скрыть дрожь в руках.

– Что же ты предлагаешь?

– Ты можешь уволиться из управления, если тебе не нравится, как я им руковожу!

Волнение Лоретт уступило место откровенному изумлению: что с ним стряслось, какая муха его укусила? Только два дня назад Джефф умолял ее остаться в Локэст-Гроуве, говорил о том, что они займутся своим будущим, как только этот случай с похищением будет расследован до конца. Теперь, судя по всему, Джефф сделал поворот на сто восемьдесят градусов.

«Может, я привлекала к себе Джеффа только тогда, когда не давалась ему в руки, – как бабочка, порхающая меж цветов? Нет, – молча убеждала она себя, – Джефф не похож на такого мужчину! Но тогда на кого же он похож?»

Этот суровый, не идущий на компромиссы человек, сидевший в углу комнаты, был абсолютно не похож на того нежного и пылкого любовника, каким он был в Мемфисе.

– Не понимаю, что происходит, – честно призналась Лоретт. – Ты хочешь, чтобы я уехала? Это правда?

Джефф, проведя рукой по волосам, осмотрелся по сторонам и снова опустился в кресло.

– Может, будет и лучше, если ты уедешь.

Он вертел в руках ручку, стараясь не смотреть на Лоретт.

– Лучше для кого? – настаивала она.

– Для тебя. Для нас обоих, – добавил он с усилием. – Наше время еще не пришло.

– И все это из-за Уолли?! – воскликнула она. – Правда? Нет! Ты просто не желаешь, чтобы я вошла в твою жизнь, потому что у тебя есть вещи поважнее меня, которым ты хотел бы посвящать все свое свободное время!

Джефф не отвечал.

– Превосходно! – Лоретт чувствовала, что не способна совладать со своими нервами, но теперь уже ей было на это наплевать: – Я не намерена портить тебе жизнь и мешать исполнению твоего драгоценного служебного долга! Но не воображай, что когда все здесь закончится и придет в норму, то стоит тебе свистнуть – и я собачонкой тут же прибегу к твоей ноге! Между нами все кончено!

Большими твердыми шагами Лоретт направилась к двери, подхватив на ходу сумочку со стола. Не помня себя от гнева, она выскочила из офиса и прошагала по улице с полквартала. Нет, ей не нужен Джефф Мюррей! Но на подходе к следующему кварталу сердечная боль начала стихать. Может, она слишком быстро поддалась приступу гнева? Джефф устал, переутомился и наговорил, конечно, кучу такого, чего на самом деле не хотел. Не лучше ли ей проявить к нему больше понимания: просто сесть с ним рядом и поговорить по душам? Но она позволила своим оскорбленным чувствам и уязвленной гордости взять верх над здравым смыслом...

Пройдя еще с квартал, она замедлила шаги и углубилась в самоанализ. Нет, она не поторопилась выплеснуть весь свой гнев! Все постепенно возвращалось на свои места. Джефф хотел заставить ее сделать то, с чем она была согласна: он принудил се к увольнению. Но почему он так поступил? Может, потому, что наконец понял: он никогда не сможет уделять ей достаточно внимания, одаривать ее такой любовью, какой она страстно желала? Или же... или же все это имело отношение к его предложению на некоторое время покинуть город?

Какими бы соображениями он ни руководствовался, вынуждая ее уехать, она не в состоянии была представить себе, что он мог так легко с ней расстаться. Они с таким старанием возводили, дюйм за дюймом, песчаный замок своего счастья, а он вдруг взял и как хулиган на пляже растоптал его... Возникшее у нее в груди чувство душевной опустошенности предвещало, что слезы вот-вот польются из глаз.

Когда она подходила к крыльцу своего дома, слезы уже застилали глаза, а нижняя губа дрожала. Как мог Джефф быть с ней таким жестоким? Какими бы ни были его соображения, результат оказался печальным: она чувствовала себя разбитой, униженной, одинокой, и никогда не простит ему этого. То, что она сказала ему, вполне соответствовало ее намерениям: между ними все кончено.

Когда Лоретт ушла, Джефф минут пятнадцать сидел в глубокой задумчивости. Несколько раз он протягивал руку к телефону, даже накручивал диск, но всякий раз в нерешительности возвращал трубку на место.

Он хотел прогнать ее из города и, судя по всему, преуспел в этом. Но сейчас он полностью отдавал себе отчет в том, что явно переборщил и может навсегда потерять ее.

Отчаянным жестом он вновь схватил трубку и стал накручивать диск. Нужно немедленно все уладить! Он извинится перед Лоретт, скажет, что любит ее, и сделает все на свете, чтобы удержать ее рядом с собой!

Он только закончил набирать номер телефона Лоретт, и на другом конце провода послышались продолжительные гудки, как вдруг отворилась задняя дверь и в комнату, крадучись и настороженно оглядываясь, вошел Реджи.

– Мне кажется, нам нужно немедленно пойти к судье и получить ордер на обыск в доме Эврайла Харрисона.

Телефон в доме Лоретт все не отвечал. Джефф вытаращил на Реджи глаза.

– На каком основании?!

– Сегодня в горах я видел старика: он нес набитый под завязку бумажный мешок. Возвращался с пустыми руками. Думаю, он там с кем-то встретился и передал свою поклажу.

– Картинами нельзя набить мешок, – возразил Джефф.

– Можно, если речь идет о свернутых холстах.

Джефф после еще нескольких продолжительных гудков положил трубку. Теперь он пытался представить себе, с какой физиономией предстанет перед Лоретт и предъявит ордер на обыск. Это было все равно что загнать последний гвоздь в крышку гроба их взаимоотношений.

– Нельзя ли с этим повременить? – спросил Джефф.

Его собеседник бросил на него раздраженный взгляд:

– Почему?

И в самом деле – почему? Потому, что он влюблен во внучку Эврайла Харрисона и этот поступок навсегда поставит крест на их любви? Такой довод казался Джеффу вполне убедительным, но он вряд ли мог разжалобить человека, проделавшего долгий путь от Нью-Йорка до их городка с целью обезвредить преступников...

И Джеффу пришел в голову более убедительный довод:

– Если мы обыщем дом, то это наверняка вспугнет других членов банды, и наши шансы задержать их резко упадут.

Нахмурившись, Реджи размышлял над его словами.

– Если мы немного на него надавим, старик расколется и назовет имена соучастников.

«Очень хорошо, просто замечательно... – уныло размышлял Джефф. – Если они применят к старику методы устрашения, то это ни в коей мере не приблизит меня к Лоретт».

– Давайте получше изучим ситуацию в целом. Не будем торопиться, – сказал Джефф.

Реджи, уловив строгую, неуступчивую интонацию в его голосе, пробормотал что-то себе под нос и, коротко кивнув, скрылся за дверью.

Джефф смотрел на телефонную трубку, но не поднимал ее. То, что ему хотелось сказать Лоретт, он скажет только при встрече с ней. Но прежде нужно покончить с кое-какими проблемами.

– Тебя здесь ждут! – крикнул дед, заметив ее на крыльце.

Лоретт поднесла носовой платочек к глазам и вытерла слезы.

– Кто? – тихо спросила она, но он, очевидно, не расслышал, так и не ответив на ее вопрос.

Она, смахнув вновь набежавшие слезы, посмотрела на себя в зеркальце. Не очень-то приятное зрелище: глаза покраснели от слез, веки распухли... Она потянулась к косметичке, но потом резко отдернула руку: никакой пудрой не скрыть написанное на ее лице страдание.

Вздохнув, она поднялась по лестнице. «Может, Джефф решил меня навестить?» – подумала она, испытав на какой-то миг проблеск надежды, который, однако, быстро угас из-за вновь охватившего ее гнева. Если даже он и явится сюда, она не станет с ним разговаривать! Она уже все сказала ему.

Хотя Лоретт и не боялась столкнуться с ним лицом к лицу, она, преодолевая себя, с трудом ступила на последнюю ступеньку. Глубоко вздохнув, Лоретт постучала себя по груди, собираясь с духом, чтобы войти в гостиную.

И там увидела Белинду: она сидела на стуле рядом с дедушкой и смотрела телевизор.

– Привет, Лоретт! – поздоровалась Белинда.

– Привет. – Лоретт удалось выжать из себя подобие улыбки. – Очень рада тебя видеть.

Дед включил телевизор на полную громкость, и ей приходилось напрягать голос, чтобы Белинда ее слышала.

– Не хочешь ли чего-нибудь выпить?

Белинда кивнула:

– Я помогу тебе.

На кухне Белинда плотно закрыла за собой дверь.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего. Просто я немного простудилась.

Брюнетка понимающе кивнула, молча наблюдая за тем, как Лоретт достает из кухонного шкафа два стакана.

– Уолли, насколько я знаю, с сегодняшнего дня уволен?

– Да, – шмыгая носом, ответила Лоретт.

Взяв у нее из рук стаканы, Белинда поставила их на стол.

– Почему ты не хочешь поделиться со мной тем, что тебя беспокоит? И прошу тебя, не рассказывай мне больше эту сказочку о насморке и простуде – все равно я тебе не верю! Я достаточно хорошо знаю, как выглядит давшая волю слезам женщина, а судя по твоему виду, ты проплакала по крайней мере пару часов.

Лоретт вяло улыбнулась.

– Три, – поправила она Белинду.

– Из-за чего?

Лоретт закусила нижнюю губу. Белинда льнула к Джеффу задолго до ее приезда в этот город. Может, у них что-нибудь и получится, когда она уедет отсюда... Она чувствовала себя уничтоженной и думала примерно следующее: «Какой прок от того, что я расскажу Белинде о своих отношениях с Джеффом? Это может только заставить ее еще сильнее переживать».

– Из-за Джеффа? – догадалась Белинда. Лоретт вздрогнула от неожиданности.

– Ты... ты знаешь об этом?

Веселый смех Белинды, казалось, заполнил всю кухню:

– Перестань дурака валять! Я ведь не слепая. К тому же этот городок не назовешь большим. В нем уже бродит масса слухов о вас с ним. Я вначале не хотела им верить, но, как оказалось, это довольно трудно сделать.

– Белинда, я...

Репортерша выбросила вперед руку, словно, постовой дорожной службы:

– Дай закончить! Пару дней мне пришлось изрядно поревновать тебя: я надеялась, что ты вот-вот облысеешь и у тебя выпадут все зубы. – Она беспомощно всплеснула руками. – Но ты мне все равно нравилась! Мы стали подружками, а кому нужна лысая беззубая подружка?

– Спасибо... – не сдержавшись, фыркнула Лоретт.

– К тому же я почти отстала от Джеффа, – сказала Белинда. – Поэтому можешь спокойно рассказать мне, что с тобой и в чем главная проблема.

Пододвинув к себе стул, Лоретт с размаху плюхнулась на него.

– Во всем.

Белинда, обнаружив в холодильнике чай, разлила его по стаканам. Один из них она вложила в руку Лоретт.

– Ну, давай с самого начала.

«С чего же начинать? Может, с того, как он впервые улыбнулся мне? А может, с того, как в первый раз поцеловал?»

– Я считала, что Локэст-Гроув будет лишь пересадочной станцией на моем жизненном маршруте, но потом поняла, что немного влюбилась в Джеффа. Мне казалось, что и он меня любит. – Ее нижняя губа начала предательски дрожать, и целую минуту она боролась с собой, стараясь не утратить самообладания. – Но сегодня, судя по всему, он передумал. Когда я стала возражать против увольнения Уолли, он, по сути дела, сам предложил мне уйти. У меня сложилось такое впечатление, что он буквально за одну ночь решил, что отношения со мной были ошибкой.

– Гм...

Белинда молча попивала свой чай, а Лоретт лишь рассеянно вертела стакан в руке.

– Ну и что ты теперь собираешься делать? – наконец спросила Белинда.

– Уеду, – удрученно сказала Лоретт. – Я не смогу снова пережить всю эту боль. Мне и до этого пришлось немало пострадать, но в конце все равно все тоже развалилось.

– Может, ты сильно преувеличиваешь? В последнее время Джеффу приходится испытывать перегрузки. Даже если он и дал тебе понять, что не против твоего отъезда, не думаю, что это из-за того, что он разлюбил тебя.

Лоретт и сама уже не была в этом так уверена. Они снова помолчали, а потом Белинда вдруг спросила:

– Почему он так обошелся с Уолли?

– Потому что Уолли отвратительно работал. Он отвечал за склад похищенного имущества, но накопил там кучу вещей, которые надлежало давно вернуть законным владельцам. Я знаю, что он проявлял редкостную халатность в работе, но все же мне его жаль. Ему ведь около сорока, а в таком возрасте не так-то просто найти работу. Интересно, куда же он теперь пойдет?

Белинда пожала плечами.

– А ты что собираешься делать?

Лоретт, лишь на мгновение усомнившись в своей решимости, ответила:

– Соглашусь на предложенную мне работу в Луисвилле.

17

– Ты уезжаешь? – поднял на Лоретт глаза дедушка, оторвав взгляд от тоста, который намазывал маслом. – Уезжаешь? – неуверенно повторил он, словно само это слово оскорбляло его. – Почему?

– Потому что мне предложили работу в другом месте, – ответила она, стараясь быть как можно спокойнее, хотя это плохо ей удавалось.

– Но у тебя же есть работа и здесь! – не унимался старик.

– Работа в Луисвилле намного лучше. И я там буду намного счастливее.

«За такую ложь, – подумала Лоретт, – я вполне заслужила приз года». Сейчас она уже и не надеялась, что когда-нибудь будет счастлива. Но, по крайней мере, слезы у нее высохли, и теперь она не плакала, а лишь испытывала тупую, ноющую боль в груди.

– Я был в Луисвилле в сорок шестом году, и в этом дерьмовом городе ничто не могло меня удержать. Там тебе не понравится! – заявил он тоном, не терпящим возражений.

Лоретт подошла к нему и, зайдя за спинку стула, обняла его за шею. Ей сейчас было очень грустно, она чувствовала себя покинутой, и ей требовалась хоть какая-то моральная поддержка.

– Я буду скучать без тебя, дедуля. А ты?

Никогда не поддаваясь излишней сентиментальности, старик что-то пробормотал себе под нос, а потом, запинаясь, громко проговорил:

– Тебе... нечего делать в Луисвилле.

Лоретт, резко выпрямившись, отбросила упавшие ей на глаза пряди волос.

– Нет, я туда все же поеду! У меня там будет гораздо больше дел, чем здесь, даже если я и останусь. Сегодня я соберу свои вещи, а уеду завтра утром.

«Чем скорее я уеду из этого города, тем скорее стихнет постоянно терзающая боль», – думала Лоретт.

– Хм!

Лоретт, глядя на старика, тоскливо улыбалась.

Она наверняка будет скучать без дедушки, и ей очень не хотелось оставлять его здесь одного. Ее страхи, правда, немного рассеялись после того, как она уговорила одну пару, живущую через улицу напротив, повнимательнее присматривать за их домом. Она, конечно, ничего не сказала об этом деду: его бы оскорбила сама мысль о том, что он не может постоять за себя.

Но проблема с его винокурней все еще оставалась нерешенной. За все то время, пока она находилась здесь, ей так и не удалось убедить старика расстаться с ней, и это стало еще одной причиной, заставлявшей ее покидать Локэст-Гроув. К тому же у нее не было никаких веских причин задерживаться здесь...

Подойдя к другому краю стола, Лоретт стала убирать масло и молоко.

Дедушка наблюдал за ее действиями своими острыми, когда-то голубыми, а теперь совсем выцветшими глазами.

– Если учесть, что ты работаешь в полиции, и работаешь хорошо, не могла бы ты сказать мне, что за тип постоянно следит за мной?

Лоретт бросила на него удивленный взгляд:

– О чем это ты говоришь?

– Какой-то человек на голубом автомобиле следует последние три или четыре дня буквально по пятам за мной.

Она приподняла брови:

– Откуда ты знаешь?

– Да я постоянно вижу его там, где нахожусь! Вчера вечером я пошел в Колс. Только взял прикуп из пяти карт, как он явился и устроился играть за соседним столом. Он сделал вид, что оказался там совершенно случайно, – имей в виду! Мне тогда подумалось, что, может, речь идет о простом совпадении, но он всегда появляется там, где я. – На лице старика мелькнула лукавая усмешка. – Тогда я решил его проверить.

– И что ты сделал? – Лоретт опустилась на стул, заранее содрогаясь от того, что он собирался ей поведать.

– Пошел в мужской туалет и вылез из окна на улицу – как в теледетективе!

– Вылез из окна?!

Он гордо ухмыльнулся:

– Конечно! А потом на своей машине приехал домой. Когда я входил на крыльцо, то увидел его автомобиль в полуквартале от нашего дома. Он проторчал там около часа.

– Боже, но это ведь немыслимое ребячество!

Дедушка пожал своими костлявыми плечами.

– Может быть.

– Зачем кому-то тебя выслеживать?

«Может, этим занимался тот тип, что наведывался к нам в дом? Но для чего ему преследовать дедушку?»

Вдруг ее осенило.

– Послушай, дедуля, этот человек скорее всего из ФБР, они, наверное, узнали о твоей винокурне!

– Нет, они не могли ничего узнать о ней! – Но по его интонации Лоретт сразу стало ясно, что он не был в этом уверен.

Вскочив со стула, она нервно заходила по комнате.

– Нам нужно немедленно от нее избавиться!

Он побледнел.

– Послушай, ну зачем так торопиться...

Она бросилась к нему:

– Мы не торопились – и вот видишь, куда нас завела такая нерасторопность! Тебе могут дать за это срок и отправить в федеральную тюрьму. Такие люди здесь просто так не околачиваются!

– Зачем им арестовывать старого человека, который варит себе немножко самогона? – вполне резонно спросил он.

– Потому что это запрещено законом!

Он, казалось, был крайне огорчен.

– Но я ведь вполне законопослушный гражданин: вовремя плачу налоги и всю жизнь хожу в церковь!

– Все это неважно! – парировала Лоретт.

– Нет, важно! – взорвался старик. – Они не упрячут за решетку богобоязненного, регулярно платящего налоги гражданина!

Лоретт молча и безнадежно смотрела на него: ее дедушка и в самом деле не понимал, что занимается незаконным бизнесом, и она не находила слов, чтобы переубедить упрямца. Но если этот человек – инспектор департамента налогов и сборов, то деду угрожали серьезные неприятности. Принимая во внимание все это, разве могла она уехать? Но если даже она и останется – что это изменит? Ей не нужна эта дополнительная обуза, у нее и так разрывалось на части сердце от той проблемы, которую ей предстояло решить! Ей и без того приходилось трудно прожить каждый новый день, страдая от мысли, что Джефф навсегда ушел из ее жизни... А теперь еще придется и постоянно дрожать от страха, что деда вот-вот посадят в тюрьму!

– Я требую, чтобы ты немедленно ликвидировал свою винокурню!! – отчаянно завопила Лоретт.

Старик с любопытством поднял голову, словно кот, наблюдающий за поведением мышки, которое казалось ему весьма забавным.

После своего решительного заявления, которое, казалось, все еще звенело у них над головами, Лоретт встала со стула и поднялась по лестнице к себе в комнату.

– Я ни за что не стану извиняться перед ним... – цедила она сквозь зубы, бросая свои вещи на дно чемодана. Не прекращая этого занятия, она ухитрялась одновременно смахивать слезы, но им на смену подступали новые. «И я больше не буду плакать!» – заверяла она себя, но слезы продолжали струиться по щекам.

Лоретт была настолько взвинчена, что не могла спокойно все анализировать. Она знала, что эти слезы вызваны ее вчерашним разрывом с Джеффом. Когда же она ошиблась, пытаясь лучше понять его? Как мог человек, который был таким нежным, таким здравомыслящим, действовать так, как вчера Джефф?

Плохо соображая, что делает, Лоретт втиснула в набитый уже до отказа чемодан свою ночную рубашку и отправила вслед за ней халат.

Вдруг она услышала, как внизу открылась и захлопнулась дверь. Из окна она увидела дедушку, который, сильно сгорбившись, шел по двору. Лоретт почувствовала, как запальчивость покидает ее: как посмела она разговаривать с ним в таком вызывающем тоне?!

Да, она знала, что он старый упрямец, который может вывести из себя и святого, но все же это ее дедушка, и она никогда его больше не обидит! Судя по его шаркающей походке, по его опущенным плечам, старик был очень огорчен.

Бросив на кровать блузку, Лоретт сбежала по лестнице вниз и помчалась за ним вдогонку.

Джефф, надкусив сандвич, кинул его обратно в пакет: сегодня у него не было аппетита. К тому же он не спал почти всю ночь и отлично понимал, что так будет продолжаться до тех пор, пока он не поговорит с Лоретт и не объяснит ей всего. Этим он как раз и собирался заняться, не откладывая, как говорится, дела в долгий ящик.

Он уже начал подниматься со стула, как вдруг зазвонил телефон.