Текст книги "Молчаливая исповедь"

Лесные горные массивы родного Теннесси казались Лоретт Хейли идиллическим убежищем от изматывающей суеты калифорнийского компьютерного безумия. Но самое главное – райский уголок манил Лоретт теплом домашнего провинциального уюта, которого ей так недоставало после развода. Неожиданная встреча с мужественным красавцем-полицейским, очень похожим на кумира ее девичьих грез – а это действительно он, Джеффри Мюррей! – и волшебный, напоенный свежестью воздух Аппалачей растворяют тягостные воспоминания о неудачном браке.

И вот уже ей не хочется думать о том, чем может закончиться чудесное ночное приключение, где Джеффри показал себя великолепным любовником... чувственный холодок пробегает по спине Лоретт: она с нетерпением и трепетом ожидает наступления следующей ночи...

Душевная рана постепенно рубцуется, но как ей теперь устроить свою жизнь?..

Кэндис АдамсМолчаливая исповедь

1

Высунувшись из окна кухни, Лоретт обвела взглядом живописные отроги гор штата Теннесси и улыбнулась. Как же приятно жить в этих местах! После нескольких месяцев, проведенных в калифорнийском Саннивейле, ей казалось, что темнеющая вдали кромка леса и эти горы источают вечную безмятежность и обещают спокойное, размеренное лето. Разумеется, любое место вдали от бешеной сутолоки Силикон-Вэлли выглядело бы сейчас тихим раем... Но самое главное – лесная глушь Теннесси могла помочь ей укрыться от мучительных воспоминаний о неудачном браке.

– Извини, Этти. – Дедушка протянул руку за стеклянными банками на стойке. – Нужно их помыть.

Она быстро отошла в сторону, любуясь худым стариком с копной седых волос.

Как же рад был дедушка, когда она сообщила ему о своем желании провести здесь лето! И все-таки наутро после ее приезда он показался ей настороженным и даже каким-то таинственным. «Годы одиночества превратили его в очень замкнутого человека, – подумала Лоретт, – и мне бы надо поосторожнее вторгаться в его маленький мирок».

Протирая мокрые банки, Лоретт то и дело незаметно поглядывала на дедушку. Он все еще был стройным и поджарым, хотя и сильно похудел, а волосы его совершенно поседели, утратив все следы былой рыжеватости. Дед в мешковатом обвисшем костюме шаркал по комнате шлепанцами на два размера больше, брюки пузырились у него на коленях. На первый взгляд – сухонький, мягкий и добрый старичок, однако свидетели проявления его сварливого, неуживчивого характера думали иначе.

Дед медленно собирал консервные банки.

– Надо отнести их в сарай, – сказал он.

– Давай помогу! – предложила Лоретт.

– Нет, не стоит. Ты там вся в пыли извозишься.

Лоретт не стала спорить и отворила перед ним дверь, наблюдая, как он семенит к старому побеленному сараю. Этот сарай, доживающая свой век коптильня и небольшой амбар – вот и все, что осталось от прежней усадьбы фермы, занимавшей восемь акров. Теперь почти вся земля, которую когда-то обрабатывал дедушка, была распродана. Вокруг старого обшитого досками дома выросли новые, и, к великому огорчению деда, вся его собственность стала частью городка Локэст-Гроув. Ему ужасно не нравилось жить в черте города.

Дедушка скрылся в сарае; Лоретт захлопнула дверь и отправилась к себе наверх распаковывать чемоданы. Укладывая вещи в обитый кедровыми досками чулан, она то и дело с опаской посматривала в дальний угол комнаты, где угрожающе провисла крыша; иногда Лоретт что-то мурлыкала себе под нос, устремляя взгляд через окно мансарды на запущенный сад. За ним маячили Аппалачи, на склонах которых играли красивые жемчужные блики. Меж лесных массивов на склонах гор слоился туман, напоминая бездонные пруды.

Лоретт покинула Локэст-Гроув двенадцать лет назад и с тех пор приезжала сюда лишь на несколько дней, но особенно часто стала вспоминать о нем в последние месяцы своей жизни в Калифорнии. Этот небольшой городок на востоке штата казался ей просто идиллическим убежищем от суеты цивилизованного мира, ведь он был так далек от изматывающей работы – Лоретт уже несколько лет занималась компьютерным дизайном – и манил своим домашним уютом, которого ей так недоставало после развода с мужем – со времени его прошло уже почти полгода. Душевная рана постепенно рубцевалась, но как же теперь устроить жизнь?

Как и Скарлетт О'Хара, она решила больше не мучить себя этим вопросом и, закончив дела, поспешила вниз, чтобы в обществе деда посмотреть телевизор. Но с наступлением сумерек дед заснул в своем кресле, захрапев мощно и неритмично. Нежно улыбаясь, Лоретт накрыла его фланелевым одеялом, выключила телевизор и вышла на кухню, оборудованную еще в двадцатые горы: вдоль стен – дубовые шкафы со стеклянными дверцами, у окна – стойка с беломраморной столешницей.

Лениво вытащив из шкафа стакан, Лоретт поискала, но не нашла вожделенную кока-колу. Поразмыслив, она решила немного прогуляться и по дороге у автозаправочной станции купить в автомате банку содовой.

Взглянув в антикварное треугольное зеркало у входа, Лоретт откинула со лба прядь коротких медового цвета волос, и в зеркале отразились ее совершенной формы овал лица, большие зеленые глаза и россыпь веснушек на носу. Она так и не поняла, что же в ее лице – вздернутый носик или веснушки – делало ее моложе своих двадцати девяти лет. Лоретт давно уже отказалась от мысли, что когда-нибудь это лицо приобретет страстно-знойное и загадочное выражение, о котором она мечтала еще подростком.

«Се ля ви». – Вздохнув, она бесшумно прикрыла за собой дверь и вышла из дома. На улице стрекотали кузнечики и перекликались ночные птицы, из какого-то окна неслись грохотанье стереомузыки и плач грудного ребенка.

Рассеянно помахивая сумочкой, отбросив надоевшие мысли о неудачном браке со Стэном и растущей неудовлетворенности работой в компании «Техкоркомпьютерс», Лоретт не спеша приближалась к бензоколонке. Она шла вдоль улицы, застроенной рядами аккуратных бунгало, и время от времени ей попадались современные дома с двухэтажными квартирами. Впрочем, здесь мало что изменилось с тех пор, как она с шумной ватагой девчонок и мальчишек играла на улице. Когда ей исполнилось семнадцать, семья переехала в штат Миссури, и с тех пор она больше не видела своих старых подруг и друзей. Что же сталось с ними после того памятного лета, какие они теперь?

Лоретт настолько погрузилась в воспоминания, что чуть не прошла мимо автозаправочной. Автоматы с прохладительными напитками стояли в темном углу. Два из них, продававшие кока-колу, прислонились друг к другу, как старые приятели. Опустив в щель две монеты в четверть доллара и нажав кнопку, девушка стала ждать. Желанная баночка не появлялась. Она снова нажала кнопку. Картина та же. Потеряв терпение, Лоретт стукнула кулаком по лакированному боку обманщика раз, потом еще раз – ничего утешительного: ни коки, ни монет. А ей, как назло, именно в эту минуту ужасно захотелось кока-колы – гораздо сильнее, чем дома!

Можно было бы, конечно, испытать другой автомат, но идея напрасно транжирить монеты ее не вдохновляла. Возмущенная Лоретт изо всей силы трахнула по «поильцу» кулаком. Рука заныла. Нет, она ни за что не станет мириться с таким надувательством! Завтра же пожалуется владельцу бензоколонки! И обязательно напишет письмо производителю автоматов, да еще и конгрессмену от их штата. Она пойдет на...

Моргая от злости и бессилия, Лоретт пригнулась к замку автомата. Когда глаза ее привыкли к слабому освещению, она заметила, что он заперт не до конца.

«Все же справедливость в мире есть!» – удовлетворенно подумала она. Резким движением Лоретт сбила замок, открыла дверцу и запустила руку в кассу за своими деньгами.

– Чем, черт возьми, вы здесь занимаетесь?!

Лоретт, зажав в ладони несколько монет, застыла как вкопанная: в тоне этого голоса читались угроза и непреклонность. Она сразу же поняла, как трудно ей будет объяснить свои действия. Нерешительно обернувшись, она посмотрела на стоявшего рядом мужчину. Фонарь светил ему в спину, а лицо затенял широкий козырек фуражки, но Лоретт сразу же рассмотрела, что у него широкие плечи и стройные мускулистые бедра. И лишь потом заметила кобуру пистолета и черную полоску на брюках. Полицейский. «Ничего не скажешь, повезло», – печально подумала Лоретт.

– Вы можете мне объяснить, что здесь происходит? – строго повторил он.

Глубоко вздохнув, Лоретт начала:

– Я опустила в этот автомат пятьдесят центов и хотела получить свои деньги обратно. – Удивительно, насколько виноватой она чувствовала себя, если принять во внимание, что ничего особенного не натворила. Даже голос у нее от волнения изменился – стал писклявым и неубедительным.

Полицейский стоял перед ней сложив руки на груди и широко расставив ноги.

– Выходит, вы сломали замок автомата, чтобы вернуть свои пятьдесят центов?

– Я его не ломала! Просто он был плохо закрыт. Я только открыла автомат и...

Лоретт протянула к нему руки ладонями вверх жестом полной невиновности. К несчастью, в это мгновение на землю упали те самые несколько двадцатипятицентовиков.

Оба уставились на раскатившиеся монеты. Она сразу пала духом и замолчала.

– Пройдемте к патрульной машине, – тихо произнес полицейский.

– Но это же просто смешно, офицер! – попыталась оправдаться она.

Повернувшись, он молча направился к автомобилю. Лоретт ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Ваше имя! – потребовал он резким официальным тоном.

– Лоретт Хейли. – Она ускорила шаг. – Видите ли, я пришла сюда за банкой холодной содовой. Опустив деньги в автомат, я так ничего и не получила. Поэтому я...

Он включил свет, и теперь она ясно разглядела его лицо. Он улыбался, и эта улыбка была ей очень знакома.

– Привет, Этти, – мягко сказал он.

Склонив голову набок, она внимательно изучала полицейского: красивый мужчина с каштановыми волосами и карими глазами, прямым носом и квадратным волевым подбородком... Очень похож на того парня, по которому она школьницей сходила с ума.

– Джефф? – неуверенно спросила она.

Он улыбнулся еще шире.

– Собственной персоной...

Лоретт не видела его целых двенадцать лет! Теперь он вырос, возмужал и стал весьма и весьма привлекательным. Ее удивление сменилось восторгом, и она в невольном порыве обняла его за шею.

– Просто не верится! Как я рада тебя видеть! – Счастливо улыбаясь, она немного отстранилась, чтобы рассмотреть его получше.

– Хорошо, что мы снова встретились, Этти. – Он с одобрением оглядел ее: – А ты отлично выглядишь!

– Спасибо. – Кивнув в знак должной оценки его комплимента, она отняла руки. Трудно поверить, что этот широкоплечий мужчина был тем самым мальчишкой, который передразнивал ее шепелявость, когда ей было пять лет, учил владеть битой в девять и заставил влюбиться в себя без памяти в двенадцать! Она действительно была от него без ума все школьные годы, а он, казалось, и не замечал ее чувств.

Бросив взгляд на его форму, она рассмеялась:

– Никогда бы не подумала, что ты станешь полицейским!

– Никогда бы не подумал, что ты докатишься до ограбления автоматов, – добродушно парировал он.

– И ничего я не грабила! Этот придурок сожрал мои монеты и ни черта не выдал! Я просто пыталась вернуть свои деньги! – Она хотела что-то объяснить ему, но, увидев его усмешку, осеклась.

– Я тебе верю. У тебя честное лицо. И оно всегда было таким, – добавил он, прикоснувшись рукой к ее щеке.

Это было мимолетное прикосновение, но за те мгновения, когда его ладонь прижималась к ее щеке, она почувствовала не только тепло его руки: она ощутила, как ее пронзил эротический ток, не имевший ничего общего с детской дружбой, которая когда-то связывала их. Лоретт вдруг почувствовала, что то же самое испытал в эту минуту и Джефф.

– Предлагаю закрыть тему. Позволь отвезти тебя туда, где ты сможешь купить сколько угодно этой самой кока-колы. – И он вышел из машины.

Пока он собирал на земле рассыпанные монеты и закрывал автомат, она не спускала с него глаз. Джефф Мюррей и в самом деле стал очень привлекательным: он двигался с плавной мужской грацией, свойственной человеку, тренированные мышцы которого легко подчиняются его воле.

Через минуту Джефф уселся в автомобиль и они выехали с автозаправочной станции.

– Долго ты собираешься пробыть в нашем городе? – спросил он, чтобы завязать беседу.

– Пару месяцев, – неуверенно ответила она.

Она пока не могла предугадать свое будущее из-за его явной неопределенности – время еще не пришло. Два дня назад, выходя из своего офиса в «Техкоре», Лоретт чувствовала одно лишь облегчение, так как покидала мир всеобщей оголтелой до изнеможения работы по двенадцать часов в сутки без выходных. В конце концов, и она имеет право на личную жизнь. Только вот для чего?

«Впереди еще целое лето, чтобы ответить на этот вопрос!» – настойчиво убеждала себя Лоретт. Обернувшись, она смотрела через стекло автомобиля, когда Джефф гнал его по Главной улице, и отметила, что кое-что в облике улицы все же изменилось, но в основном он остался прежним. Сводчатая галерея у видеосалона была построена совсем недавно, а фонтан, возле которого торговали содовой, – в начале пятидесятых. У мебельного магазина появился новый фасад, но им по-прежнему владела семья Райли. Да и чугунные газовые фонари красовались здесь с конца прошлого века...

– Ну вот и приехали. – Джефф направил автомобиль по дорожке к стоянке.

Лоретт бросила на него тревожный, испытующий взгляд.

– Но ведь это же полицейский участок!

– Знаю. Уже одиннадцать вечера, все рестораны и магазины закрыты, а у нас есть прохладительные напитки, – объяснил он, открывая ей дверцу.

Они вошли в участок через задний вход.

Внутри Лоретт осмотрелась: зеленые металлические Шкафы для досье, деревянные столы, дверь, которая могла вести в подземелье с тюремными камерами... Большая просторная комната явно не отличалась домашним уютом, но вполне соответствовала своему назначению.

Широким шагом Джефф подошел к холодильнику, достал две банки с содовой, вскрыл и передал одну ей.

– Присаживайся, Этти.

Она села на стул перед его столом, а он опустился во вращающееся кресло и откинулся в нем. Сняв фуражку, Джефф бросил ее на стол и пригладил свою густую шевелюру.

Лоретт мелкими глотками пила содовую, стараясь не смотреть на мужчину напротив, но это ей никак не удавалось: трудно было оторвать от него взгляд. Ей хотелось получше разглядеть человека, которого она когда-то очень хорошо знала. Где же кончается в нем тот забияка-тинэйджер и начинается этот чужой мужчина? Голос его несомненно погрубел, в речи явно прослеживался местный акцент, но он показался ей очень приятным. Джефф сидел спокойно, не дергаясь, как когда-то, когда был шаловливым мальчишкой, которому очень нравилось носиться по полям и купаться в ручье.

– Наверное, нам нужно повспоминать о нашем прошлом, – сказал он с улыбкой, медленно растягивая слова. – Чем ты занималась последние двенадцать лет?

– Я поехала в Стэнфорд. Окончив университет, получила работу в Калифорнии, в Саннивейле, на фирме, выпускающей компьютеры. С тех пор там и нахожусь. – Чуть заметно улыбнувшись, она добавила: – Ну, во всяком случае, была там до позавчерашнего дня.

Он поднял на нее глаза.

– Ты бросила работу?

Кивнув, она сделала еще глоток.

– Гм... – Джефф сцепил пальцы на плоском животе. – Я слышал, что ты была замужем. – Он внимательно, не отрываясь смотрел на нее.

– Да, была, но теперь я в разводе. – Лоретт решила больше не распространяться на эту тему. – Ну а ты – женат, или, может быть, что-нибудь в этом роде?

– Нет, не женат. – Искорка дьявольского веселья промелькнула в его глазах. – Но готов рассмотреть любые предложения.

– Как я поняла, тебе удалось преодолеть прежнюю робость в общении с девушками, – заметила Лоретт, улыбаясь, и вдруг ощутила накатившую волну удовольствия от намека на чувственность в его словах... а может, в полуулыбке или напрягшемся, словно пружина, теле...

– Что-то не припоминаю, чтобы я был особенно робок даже с тобой! – возразил он.

– Да, конечно, только не со мной! – согласилась Лоретт. – Для тебя я всегда была просто другом. – Все это очень огорчало ее, когда она училась в школе. – Только, гм, с девушками «рано созревшими» ты был таким косноязычным: я до сих пор помню, как ты путался в словах при разговоре с Мэри Джейн Райли.

Мэри была вполне зрелой девушкой с пышной грудью, а мать Лоретт приходила в ужас от ее желания носить бюстгальтер.

– Ну и как поживает Мэри Джейн?

Он равнодушно пожал плечами.

– Она вышла замуж за какого-то парня из Кентукки и уехала. Но давай-ка лучше поговорим о тебе! У тебя есть на примете какая-нибудь другая работа?

– Боюсь, что нет. – Она горестно улыбнулась. – Правда, я даже не уверена, придется ли вообще какая-нибудь работа мне по вкусу, но с компьютерами я, кажется, тоже разошлась навсегда. Думаю, надо как следует поразмыслить, прежде чем обратиться в бюро по трудоустройству.

Вдруг Лоретт, бросив взгляд на настенные часы за спиной Джеффа, вскочила.

– Боже, уже почти двенадцать! Пора возвращаться. Дедушка с ума сойдет, если, проснувшись, не обнаружит меня дома!

Джефф неохотно изменил свое уютное положение и встал, взяв фуражку. По дороге они мило беседовали о своих старых друзьях. Когда же машина остановилась перед ее домом, Джефф вдруг нежно поцеловал Лоретт в губы.

– Это только потому, что ты моя старая подружка, и потому, что я очень рад тебя видеть!

Но его теплая улыбка, взгляд его карих глаз говорили отнюдь не о дружеских чувствах, а о чисто мужском интересе к ней. Бесшумно поднимаясь к себе, она все еще указательным пальцем потирала губы. Да, Джефф – бесспорно чарующий мужчина! Своими бархатистыми карими глазами, откровенной легкой улыбкой и стройным телом он наверняка соблазнил не одну женщину. Ведь и ее он очаровал в далеком прошлом...

Отжавшись в последний раз, Джефф лег навзничь на голый холодный пол. Уходя из полиции Мемфиса, он поклялся, что никогда не потеряет своей обычной формы и не позволит себе расслабиться. Хотя Локэст-Гроув был небольшим городком, Джефф намеревался бдительно нести свою службу.

Вытерев полотенцем пот с лица и груди, он приступил к приседаниям. «Восемь... девять... десять...» Он опять, тяжело дыша, откинулся на пол. Одна нога уже немного побаливала, и, вероятно, завтра придется немного похромать.

После пулевого ранения, раздробившего ему эту ногу, он мог бы и продолжать службу в полиции Мемфиса, но поступил иначе.

Решение уволиться и уехать в Локэст-Гроув все друзья Джеффа посчитали просто сумасшествием: такому исполнительному и энергичному полицейскому наверняка скоро наскучит однообразная жизнь маленького городка.

Но он вот уже восемь месяцев живет в Локэст-Гроуве и не имеет никакого желания уезжать отсюда. До его приезда местной полицией руководил стареющий и нетребовательный шеф. Местные тинэйджеры, наглотавшись наркотиков, часто устраивали бешеные мото– и автогонки по Главной улице городка, многие дела по кражам со взломом не раскрывались, а несколько явных убийств шло по разряду скорее-всего-самоубийств. Джефф тут же принялся за дело.

Он улыбнулся, думая о своей нескромности... и некоторой переоценке своих возможностей: ведь ему не удалось окончательно ликвидировать преступность. Джеффу было отлично известно, что и теперь подростки тайком отправляются на пустынные сельские дороги, где гробят себя и свои автомашины, изображая крутых гонщиков. Не покончил он и со взломами. К счастью, после прихода Джеффа не было случаев убийств... Нет, он, конечно, не очистил город от правонарушителей, но обстановка заметно улучшилась. Когда же он установит компьютерную систему для поиска преступников, дела пойдут еще лучше!

Встав с пола, Джефф прыжками добежал до ванной и сбросил гимнастические шорты. Включил душ, намылился...

Его вчерашняя неожиданная встреча с Лоретт была для него большим сюрпризом: худенькая веснушчатая девчонка, какой он ее когда-то знал, превратилась в страстную томную девушку, соответствующую всем чисто американским стандартам красоты. Подставив голову под струю воды, он брызнул на волосы шампунем. Джефф улыбался, вспоминая смех Лоретт: легкий, похожий на дуновение бриза, но все же провокационно-возбуждающий. Он ему нравился... Но больше всего его привлекали в Лоретт глаза. Они у нее были темно-зеленые, словно малахит, и когда Лоретт смотрела на него, Джеффу казалось, что он воспаряет над землей. Вспоминая ее внимательно-восхищенный взгляд, он решил увеличить число приседаний и завтра же утром непременно постричься.

Когда на следующий день Лоретт проснулась, солнце стояло уже высоко и на кухне шаркал дедушка. Томно потягиваясь, она долго разглядывала зеленые обои и белые ситцевые шторы. В детстве, отважившись на поездку сюда из расположенного в трех кварталах дома родителей, она часто ночевала в этой комнате. Но с переездом в Миссури они так редко посещали Локэст-Гроув...

Через закрытую дверь спальни слышно было, как дед с трудом поднимается по лестнице. Вот он постучал к ней:

– Завтрак готов, Этти.

Откинув простыню, она натянула на ночную рубашку халат.

– Не надо было тебе этим заниматься! – упрекнула она его, завязывая поясок и спускаясь за ним по лестнице. – Я бы и сама себе что-нибудь приготовила, когда проснулась.

Пропустив ее тираду мимо ушей, он указал рукой на стул возле круглого деревянного стола.

– Бекон и свежие яйца. Ешь давай!

Лоретт послушно принялась за еду, наблюдая, как дед моет свои вечные стеклянные консервные банки.

– Не знаешь, когда открывается библиотека? – спросила она, протянув руку за хлебом.

– Нет, не знаю.

– Ладно. Сейчас позвоню и сама узнаю.

– Не получится, детка. – Он опустил еще несколько банок в мыльную воду. – На прошлой неделе у меня отключили телефон.

Лоретт удивленно воззрилась на него, забыв про еду.

– Почему же, дедушка? Тебе ведь очень нужен телефон! Мало ли кому придется позвонить: чтобы помощь оказали, продукты доставили...

Он хмыкнул.

– Ты думаешь, в наше время кто-нибудь занимается доставкой продуктов? Кроме того, я не просил снимать аппарат: они просто явились и забрали его. – Дед гордо вскинул голову: – А мне наплевать! Этой телефонной компанией заправляет кучка негодяев, и я не намерен больше иметь с ней никаких дел!

– Боже мой... – прошептала Лоретт. Если дедушка начинал упрямиться, ничто на свете не могло его переубедить. Но она понимала, что он слишком стар и не сможет жить без телефона.

– У нас еще много яиц в кастрюле, если захочешь... – Он снова склонился над банками.

– Зачем мне столько? Спасибо.

Лоретт встала и положила тарелку в раковину, неотвязно думая о том, как ей провести деликатную операцию по восстановлению разорванных контактов с телефонной компанией.

– Я сама вымою посуду. – Она тупо разглядывала сплоченные шеренги консервных банок на мраморной крышке стойки.

«Может, у дедушки начинается старческое слабоумие? – думала она. – Куда ему столько банок и от чего он их отмывает? Никто в доме не консервирует с тех пор, как умерла бабушка... Ну а как быть с телефоном? Одно из двух: либо он забыл оплатить счета, либо что-то произошло – телефонная компания не станет снимать аппарат без достаточных оснований».

Он отошел от раковины, уступая ей место.

– Когда закончишь с посудой, можешь помыть и банки. Их еще полно в подвале.

Она уставилась на него:

– Сколько же тебе их нужно?!

– Как можно больше. – Он зашаркал к черному входу. – Когда устанешь – брось.

Лоретт смотрела на армию стеклянных банок. Тут были банки любого калибра и любой формы, от старых, голубоватых, до новых, с иголочки, кварт, пинт и полпинт. Она не понимала, для чего их мыть, но старательно мыла. Закончив с теми, что стояли на мраморной стойке, она спустилась в подвал и принесла еще. Если это доставляет удовольствие дедушке, то что тут плохого? К тому же в это ленивое июньское утро у нее не было никаких срочных дел.

Из окна кухни она видела, что покрытые густыми лесами склоны гор подернуты туманом. Таким всегда был штат Теннесси, таким всегда она его помнила – зеленым и безмятежным. Лоретт почувствовала расслабляющее умиротворение, и оно не покидало ее до самого вечера.

Она отправилась в сарай, чтобы позвать дедушку обедать. Там его не было, но когда она вошла в сумрачное помещение, то обнаружила нечто совершенно иное: большой набор медных чанов и изогнутых труб, мешки зерна, солода и сахара... Выходит, дед организовал целый перегонный завод!

2

Лоретт застыла с разинутым ртом, разглядывая коллекцию специфических предметов, а также выстроившиеся вдоль стены сарая банки с желтоватой жидкостью.

– Лоретт! – кто-то позвал ее. – Ты где?

Она испустила тяжкий вздох отчаяния: это не был голос дедушки. Это был голос Джеффа. Лоретт лихорадочно озиралась в этом баночном царстве. Что же делать? Хотя Джефф пришел навестить ее как друг, он оставался полицейским! Стоит ему увидеть эту винокурню – и деду крупно несдобровать!

– Лоретт! – Джефф стоял теперь прямо у двери сарая.

Пытаясь преодолеть охватившую ее панику, она дрожащими руками схватилась за воротник бирюзовой блузки, потом за джинсы. Едва дыша от страха, Лоретт захлопнула за собой дверь и сделала несколько шагов вперед, подталкивая Джеффа в спину.

– Хэллоу, Джефф!

Она была вся такая солнечная, такая приветливая и такая приятная... и она быстро отвела его от сарая.

– Заходи в дом, я угощу тебя чашкой чая со льдом, – бросила она ему через плечо.

– Думаю, это можно себе позволить...

Лоретт уже поднялась по ступенькам на крыльцо – Джефф следовал за ней, – как вдруг сообразила, что вся кухня уставлена этими злосчастными банками для консервирования. Девушка замерла на верхней ступеньке: она не сразу догадалась об их истинном назначении, но Джефф-то наверняка не был столь наивным!

Лучезарно улыбаясь, она повернулась к нему:

– Впрочем, если размышлять здраво, сейчас уже наступило время обеда. Не хочешь ли отвезти меня куда-нибудь пообедать?

Джефф с любопытством посмотрел на нее.

– Ну а как быть с твоим дедом?

– Что ты имеешь в виду? – осторожно выдохнула она. Может, Джеффу уже все известно о винокурне? Может, он явился, чтобы арестовать его?

– Что ему приготовить на обед? – уточнил свою мысль Джефф.

Она чуть не задохнулась от облегчения.

– Нет, он любит готовить себе сам! – беззаботно сообщила Лоретт.

На губах Джеффа появилась довольная улыбка.

– Отлично! Мне нравится идея пообедать только с тобой. – Он сошел с последней ступеньки крыльца. – Ммм, ты сегодня так чудесно пахнешь!

– Да это всего лишь от мыла! – ответила Лоретт, надеясь что он учуял лишь запах мыла. «А может, запах паров из сарая?» – мелькнула мысль.

Она быстро зашагала прочь от крыльца.

– Ты, я вижу, сегодня свободен?

Он был просто неотразим в джинсах, плотно облегающих мускулистые ноги, и в шотландке зеленого цвета с открытым воротом.

– Что-то вроде того. Правда, я уже ходил в контору, чтобы закончить кое-какие дела. О них я и хотел бы с тобой поговорить. Я пытался тебе позвонить, но телефонистка ответила, что ваш телефон отключен.

– Да, тут небольшое недоразумение. Нужно во всем разобраться. – И она быстро сменила тему разговора: – Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Мы все обсудим за обедом.

Они подошли к его новому седану серого цвета, никелированные части и зеркала которого были надраены до ослепительного блеска.

– Что бы ты хотела на обед? – спросил Джефф, открывая перед ней дверцу.

– Гамбургера будет вполне достаточно, – рассеянно прошептала Лоретт.

Из головы у нее не шел дедушка с его винокурней. Когда Джефф отъехал от тротуара, она оглянулась на дом. Вернувшись, она сразу же попытается убедить дедушку отказаться от этого предприятия: ему грозили большие неприятности со стороны не только местной полиции, но и федеральных властей.

– Ты слышала, что я сказал? – спросил Джефф.

Она посмотрела на него с виноватым видом:

– Нет, прости, пожалуйста...

– Я сказал, что мы можем отправиться в вагон-ресторан Дрейка. Ты помнишь – или уже забыла? – тот ресторан в старом служебном вагоне возле железнодорожных путей?

– Конечно, помню! Думаешь, он еще работает?

Но в эту минуту мысли ее были далеки от обеденных проблем. «Не рассказать ли ему обо всем? Он бы помог мне, ведь мы были друзьями... Вот именно – были. Теперь Джефф чужой человек. Вдруг он развернет машину и поедет арестовывать деда? Как полицейский он был бы прав... Нет, попробую сама выкрутиться, а пока не буду об этом думать, отложу на потом».

– Старый владелец вагона-ресторана все еще активно занимается своим бизнесом, – ответил Джефф.

– Ну и как там кормят?

Он искоса взглянул на нее, не скрывая веселых искорок в глазах, хотя ему удалось сохранить серьезную мину.

– Точно так же.

– Так же плохо, да? Выходит, там все как встарь? – хихикнула Лоретт.

– Не совсем: в ту пору туда обычно заваливалась дюжина ребятишек, которые покупали два стакана солодового напитка и пили по очереди.

– Но на сей раз я не намерена ни с кем делиться! – торжественно заявила она.

Джефф вздохнул.

– Мне следовало бы заранее знать, что свидание с тобой влетит в копеечку.

– Кроме того, я хочу французских чипсов и очень много кетчупа!

Бросив взгляд на ее талию, он решил про себя исключить из меню чипсы: фигурка у нее была стройная, но ей наверняка приходилось вести постоянную борьбу за сохранение себя в прежней форме.

Джефф проехал мимо старых, видавших виды бунгало в северной части города, переполз через железнодорожные пути и остановился перед вагоном-рестораном. Сейчас на этом месте росло гораздо больше сорняков, чем прежде, а некоторые растения пробивались даже сквозь трещины в тротуаре. Разбитое стекло в вагоне заменял картон.

Войдя внутрь, они направились к пустующей кабине рядом с гриль-баром. Джефф приветливо кивнул на ходу нескольким посетителям. Через несколько минут к ним, гоняя во рту жвачку, подошла официантка. Она прокричала грильмэну их заказ, со всевозможным очарованием улыбнувшись Джеффу. Он ответил ей едва заметной улыбкой, сосредоточив все внимание на Лоретт, которую еще раз поразила его спокойная собранность. Интересно, где он ей научился? Ведь мальчишкой он всегда сначала действовал, а потом уж думал.

– Ты так странно на меня смотришь, – вежливо заметил он. – О чем ты думаешь?

Лоретт задумчиво улыбнулась:

– О том, как ты изменился.

Он засмеялся.

– Знаешь, Этти, ты тоже немного изменилась!

– Пожалуй, ты прав.

Ей хотелось знать, испытывал ли Джефф такое же смущение, как она, пытаясь слить старого приятеля с новым знакомым. Понимая, что неловкое молчание затягивается и что он по-прежнему не спускает с нее своих темных глаз, она спросила: