Текст книги "Blitz. Без компромиссов"

Автор книги: Кен Бруен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

_

 
Видишь
Что бы ты ни натворил
Я все еще здесь
И это сделало меня опасным и мудрым
И, брат мой, ты не можешь больше пускать меня по рукам
Поливать духами и подавлять
У меня мое собственное дело в этой шкуре
И на этой планете.
 

Гейл Мюррэй

Позвонив в дверь Фоллз, Робертс почувствовал, что волнуется. Он ожидал увидеть ее в ужасном состоянии и не знал, что нужно делать, чтобы ее из этого состояния вывести. На звонок никто не отреагировал. Робертс почувствовал облегчение, хотя и укорил себя за это. Но тут дверь открылась. Фоллз оказалась одетой в идеально чистый белый свитер и темно-синие джинсы. Ноги у нее были босые, так что складывалось впечатление, что она занимается релаксацией.

– Ох, – произнесла Фоллз.

Робертс не мог придумать, что сказать в качестве приветствия, поэтому стоял молча, как идиот. Она привстала на цыпочки, взглянула поверх его плеча на сидевшего в машине Нельсона, поморщилась и сказала:

– Входи.

В доме было чисто убрано и пахло освежителем воздуха. Она указала рукой на кресло, а когда Робертс сел, предложила:

– Чай?

– Замечательно, – кивнул он.

Она ушла в кухню и через некоторое время вернулась с подносом, на котором стояли чайник, чашки и вазочка с печеньем. Пока Фоллз разливала чай, Робертс имел возможность внимательнее к ней присмотреться. Решил, что она выглядит хорошо, нет, просто отлично. Она заметила, что он ее разглядывает, и спросила:

– В чем дело?

– Думал, как хорошо ты выглядишь.

В глазах ее мелькнул гнев, и она резко сказала:

– Чего ты ждал? Слез? Истерики? Скажу тебе, что я со всеми этими соплями покончила. После Роузи я развалилась на части. Знаешь, что я тебе скажу? Я рада, что этот маньяк меня не убил. Но дай-ка я догадаюсь. Тебя послали, чтобы ты отговорил меня ходить на похороны. Не трать время, я пойду.

Робертс сделал глоток чая, сказал:

– Ладно.

Этим он ее удивил, она спросила:

– Значит, ты не собираешься спорить?

– Нет.

Он дал ей время переварить его ответ, потом сказал:

– Ты могла бы дать Нельсону шанс.

– Пошел он!

– Он тебе помог, когда ты к нему обратилась?

– Да.

– Тогда кончай с этой хренью. Он коп, так что кончай выпендриваться.

Она внимательно посмотрела на него, прикинула, как далеко можно с ним зайти, и, поняв, что уже на пределе, сказала:

– Я подумаю.

– Думай сколько хочешь, но я хочу, чтобы он пошел с тобой на похороны…

Робертс встал и сказал:

– Если захочешь со мной поговорить, ты знаешь, где меня найти.

– Наверное, спасибо.

Он протянул руку, коснулся ее плеча. Жест удивил их обоих. Робертс сказал:

– Такая жесткость идет только Бранту. Всем остальным по душе не придется.

На мгновение ее глаза затуманились, но она тут же взяла себя в руки, сказала:

– Хочешь помочь мне, в этом цель?

– Не знаю, в чем цель, и есть ли она вообще, но одной тебе не справиться.

– Ты же справляешься.

– Как это я справляюсь? Ты застала меня в супермаркете, где я шатался, как последний пьянчужка. Нет, эту чушь насчет одиночества не стоит переоценивать.

У Портера Нэша выдался еще один тяжелый день. Проверка множества разных наводок не дала никакого результата. Пресса заходилась в крике по поводу непрофессионализма полиции, а ведущие телевизионных программ издевались над их неудачами. В участке воцарилась гнетущая атмосфера. Когда Портер закруглился и направился к выходу, даже дежурный сержант с ним не попрощался. Плохой признак «Дежурка» была термометром для сотрудников участка. Как бы ни были плохи дела, дежурный сержант всегда находил какую-нибудь фразу, чтобы поднять дух. Но не сегодня. Брант стоял, облокотившись на свою машину, и курил. Спросил:

– Хочешь принять на грудь?

– Конечно, почему бы и нет.

Брант ехал в сторону стадиона Овал. Его манеру вести машину можно было назвать образцом контролируемой ярости. Портер спросил:

– Куда мы едем?

– Лорн-роуд, – ответил Брант. – Думаю, там пусто.

– Там есть паб?

– Твою мать, это жилой район. Я там живу.

– Мы едем к тебе домой?

Брант взглянул на него, усмехнулся, сказал:

– Да, только не выдумывай лишнего.

– Я просто удивился.

– У меня редко бывают гости, так что извиняй, что не прибрано. Я подумал: ты пустил меня в свою берлогу – вот я и отвечаю тем же. Есть хочешь? Рыба с картошкой?

– Нет, спасибо.

Когда они припарковались, Портер оглядел улицу. Ничего особенного там не происходило. Редкий островок покоя в бурном море. Портер спросил:

– Как тебя сюда занесло?

– Я надавил на хозяина, причем основательно.

Когда они подошли к входной двери, Портер оглянулся на машину, спросив:

– Она тут в безопасности?

И получил в ответ волчью улыбку со словами:

– Моя – да.

Гостиная была полна книг. В центре на столе была большая фотография чего-то, напоминающего причал. Брант сказал:

– Это Кладдах, в Голуэйе. Там кольца Кладда впервые появились. [45]45
  Кладдахское кольцо – тип традиционного ирландского кольца, которое преподносится в знак дружбы, а также используется в качестве обручального кольца. Первое кольцо в таком оформлении было сделано в ирландской рыбацкой деревне Кладдах в графстве Голуэй. На кольце изображены две руки, которые держат сердце, увенчанное короной. Сердце символизирует любовь, руки – дружбу (доверие), а корона – верность (лояльность).


[Закрыть]Слышал?

Портер подошел ближе, различил лебедей на воде, заметил:

– Наверное, мирное место.

Брант фыркнул, сказал:

– Когда я там был последний раз, какой-то придурок отрубал головы лебедям. Уже нет мирных мест, больше нет. Хочешь покоя, носи с собой ствол. Садись, Портер.

Брант скрылся в кухне, вернулся с подносом, на котором стояли бутылка с прозрачным содержимым и два тяжелых стакана. Он поставил все на столик, сказал:

– Это потин, ирландский самогон.

– Он же незаконный?

– Очень на это надеюсь, – кивнул Брант.

Разлил самогон по стаканам, прибавил:

–  Slainte. [46]46
  Будь здоров ( ирл.).


[Закрыть]

– О'кей.

Портер ожидал смертельного удара, подождал, ничего особенного не ощутил и сказал:

– Легко пьется.

– Подкрадывается незаметно, как и сама страна, – проговорил Брант. – Утром просыпаешься, выпиваешь стакан воды – и снова в стельку пьяный.

Он подошел к книжной полке, осторожно достал томик, посмотрел на него с благоговением и протянул Портеру:

– Это для начала.

Это было одно из старых пингвиновских [47]47
  Имеется в виду книга, выпущенная международным издательским концерном Penguin Books.


[Закрыть]изданий в зелено-белой обложке, на которой Портер прочел:

Эд Макбейн,

«Ненавистник копов».

– Спасибо, я буду с ней осторожен, – сказал он вслух.

Брант воодушевился и продолжил:

– Издана в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, просто блеск. Если тебе понравится, у меня есть еще с полсотни книг Макбейна.

Портера испугала перспектива получить еще несколько таких же книг. И он сказал:

– Я лучше пойду. Ты насчет свадьбы не передумал?

– Я никогда не передумываю, – заявил Брант.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

_

У меня такое ощущение, что я веду битву, хотя войну даже не начинала.

Долли Партон

Рэднор Боуэн после встречи с Брантом был в жутком расстройстве. Он возлагал большие надежды на свою роль осведомителя, полагал, что это относительно безопасное занятие позволит хорошо заработать. Его колено все еще болело после хватки Бранта. И все надежды на приличную оплату пришлось забыть.

Рэднор, у которого хорошо работала интуиция, был уверен: делом об убийце копов стоит заняться. Тут пахнет серьезными деньгами. Он был так расстроен, что едва не раздумал идти на встречу с парнем, который рассказал ему о типе в спортзале, обещавшем «разделаться с полицией». На него парень еще навел Бранта, и Рэднор пошел только потому, что ему нечего было больше делать, к тому же он не хотел оставлять дело на полпути. Где-то здесь должна быть зацепка.

Мужика, владевшего спортзалом на паях с кем-то еще, звали Джимми. У него была лысина, которую он пытался спрятать, начесывая на нее оставшиеся волосы, и пивной живот. Рэднор полагал, что Джимми был скверной рекламой для своего бизнеса. Хотя вслух он этого никогда не говорил. Правило первое в «Инструкции для осведомителя» гласит: будь льстивым. Но Джимми, казалось, прочитал его мысли. Похлопав себя по животу, он сказал:

– Видишь, показатель благосостояния.

Да уж.

Они пошли в паб рядом со стадионом; дело было после ленча, когда почти все клиенты разошлись. В пабе было так тихо, что Рэднор и Джимми услышали донесшийся с улицы голос:

– «Биг Исью», купите «Биг Исью», помогите бездомным.

Джимми улыбнулся, сказал:

– Мне пинту светлого с прицепом.

Рэднор взял ему пиво и закуску, злясь из-за того, какие деньги дерут в баре, и проклиная себя за то, что, как дурак, во все это ввязался. Себе он взял полпинты шенди. [48]48
  Шенди – напиток, смесь обычного пива с имбирным или с лимонадом.


[Закрыть]Джимми занялся едой, сказал:

– Так ты хочешь знать про этого полоумного, который едва не убил голубого парня?

Рэднор постарался не показывать своей заинтересованности, чтобы, не дай бог, речь не зашла также о деньгах. Джимми, энергично двигавший челюстями, сообщил:

– Я все рассказал легавому, который приходил.

Рэднор знал, кто это был, поэтому просто кивнул, и Джимми продолжил:

– Здоровый такой, зовут Брант. У того урода членство на год, а он еще хочет бесплатно спортивный костюм получить.

– Как звали того мужика, который избил голубого парня?

– Все в свое время, Рэднор. Куда ты так спешишь?

Ему пришлось еще полчаса терпеливо слушать о связанных с управлением спортзалом трудностях, пока Джимми наконец не смиловался, сказав:

– Барри Вайсс. Вот, я тут написал его адрес. С той поры я его не видел. И не очень-то и соскучился – у него явно не все дома. У меня от него мурашки по коже, по правде говоря. Постоянно улыбается, а я точно знаю, что ничего смешного не наблюдается. Наши женщины, члены клуба, постоянно на него жалуются.

Рэднор положил листок с адресом в карман, причем постарался сделать вид, что это нечто несущественное. Джимми слегка толкнул его локтем и спросил:

– Так ты собираешься вступать в наш клуб, или как?

Поскольку никаких дел у него не было, Рэднор решил отправиться по полученному адресу и поболтаться рядом. Ему повезло, он увидел выходивших из дома Бранта и Портера; у того и другого был довольно унылый вид. Немногим позже вышел мужчина – высокий, с очень коротко подстриженными русыми волосами, атлетического телосложения… и улыбающийся. Рэднор пробормотал:

– Привет, мистер Вайсс.

Сердцебиение у него участилось, нахлынуло возбуждение, которое он всегда испытывал, перед тем как проникнуть в дом. Теперь Рэднор был уверен: у этого парня рыло в пуху. За тридцать лет за решеткой он хорошо изучил это выражение лица, видел его сотни раз во дворе – ухмылку человека, который пырнул кого-то ножом в спину. Ухмылка эта прежде всего означала: «Я хочу, чтобы ты знал, что я сделал, и что я получил от этого удовольствие».

Псих высшей категории.

Рэднор решил осторожно проследить за Барри Вайссом. Тот не рисковал, несколько раз менял направление, как будто подозревал, что за ним хвост. Затем вскочил в автобус. Рэднор едва за ним успел. На каждой остановке Рэднору приходилось проверять, по-прежнему ли Вайсс в автобусе, но он получал от этого удовольствие. Если парень так старается, значит, он что-то скрывает. Затем в голову Рэднора пришла новая мысль: а что, если Вайсс наладился убить кого-то сейчас?

У Рэднора не было никаких иллюзий насчет героизма, он не собирался выслеживать такого физически натренированного типа, как этот. Задумавшись, он едва не пропустил момент, когда Вайсс вышел из автобуса у вокзала Ватерлоо. Пришлось поторопиться, кондуктор вскричал:

– Запрещается выходить на ходу!

Рэднор чуть не вывихнул лодыжку, когда выпрыгивал из автобуса. Когда он появился на основной линии вокзала, сердце его упало. Он потерял Барри Вайсса. Черт, черт, черт! Но тут он заметил его около ячеек камеры хранения. Рэднор быстро приблизился, не обращая внимания на боль в колене. Барри открывал ячейку.

Рэднор присмотрелся к номерам: «68», понятно. Теперь Барри вынул из ящика бумажник, покопался в нем, сунул в карман. Закрыл ячейку. Пошел прочь.

Рэднор прошел мимо ячейки номер «68» и убедился, что с замком проблем не будет. Он когда-то забирался в дома, где замки были в сто раз надежнее. Увидел, что Барри болтает с официанткой в кофейне, и подумал: «Надо же, какой приветливый».

Затем он заметил ужас на лице официантки, а Барри уселся за столик с довольной ухмылкой на лице. Это подтвердило предположение Рэднора о серьезной психической ущербности Вайсса. Через десять минут Барри встал и двинулся через толпу к выходу из вокзала. Рэднор зашел в кофейню, заказал двойной эспрессо. Заметно было, что официантка все еще не пришла в себя, и Рэднор как можно более спокойно спросил:

– Вы в порядке, дорогая?

Она огляделась, убедилась, что Барри ушел, и сказала:

– Тот клиент… он показал мне фотографию своей семьи: трое очаровательных детей и жена. Пока я рассматривала фотографию, он сообщил, что они все умерли…

Покачав головой, Рэднор проговорил:

– Да уж, такая новость кого угодно шокирует.

Тут молодая женщина передернула плечами, как будто пыталась физически избавиться от воспоминания о Барри, и продолжила:

– Наверное, это прозвучит ужасно, но я… я ему не поверила – правда ужас? Знаете, мне показалось, что он намеренно пытается меня напугать.

Рэднор с тоской подумал о заказанном и все еще не поданном эспрессо, тем более что аромат молотых зерен вызвал у него потребность в кофеине. Он сказал:

– Тут много всяких странных типов бродит, вам следует быть осторожной.

– Обязательно, вы очень добры. Так что вы хотели, капучино?

– Нет, двойной эспрессо, будьте так добры.

Официантка снова огляделась и заговорщицки произнесла:

– Я возьму с вас как за один, только ничего не говорите.

– Дорогая, – улыбнулся Рэднор, – я нем как рыба.

Потягивая кофе, он чувствовал, что все складывается удачно. Он подумал: «Видишь, Брант, нет, ты видишь, чего можно добиться, имея хорошие манеры и приличное воспитание?»

Ему даже стало казаться, что он из Хэмпстеда.

Когда на следующий день Рэднор вернулся на вокзал Ватерлоо, он обошел кофейню широким кругом. Он вовсе не собирался удочерять тамошнюю официантку. В кармане он нес «Тощего Джима», первосортный инструмент, настоящий шедевр, легкий, гибкий, бесценный. Хотя Рэднор давно отказался от воровского промысла, он сохранил орудия труда, которыми прежде пользовался. Некоторые из них были слишком ценными, чтобы от них отказаться. Подходя к ячейке «68», он постарался придать лицу безучастное выражение. Камеры видеонаблюдения были повсюду, а он не хотел привлекать внимание.

Рэднор вынул инструмент из кармана и правым плечом заслонил ячейку от прохожих. Через три минуты дверца открылась. Он ощутил гордость за свои способности. Понаслаждавшись этим ощущением, он заглянул в ячейку. Пару секунд он не мог осознать, что именно он видел. Потом протяжно выдохнул:

– Бинго.

Зазвонил телефон, и Данфи схватил трубку. Он ничего не слышал от Блица уже несколько дней и очень надеялся, что тот не ушел на покой, как раз когда история достигла кульминации.

– Да?

– Гарольд Данфи?

– Да?

–  Тот самыйГарольд Данфи? Криминальный репортер?

Данфи просиял. Именно такого признания он и добивался. Может быть, он и выиграет премию. Сказал:

– Тот самый.

Посчитал, что ответил удачно, уверенно и убедительно, что это ответ человека, заслуживающего премии.

– Не хотели бы вы узнать, кто такой Блиц?

Данфи потянулся за сигаретами, закурил, заметил, как дрожат пальцы, и, понизив голос, ответил:

– Было бы здорово.

– Или, мистер Данфи… как бы вы посмотрели на то, чтобы стать человеком, который прищучит этого мудака?

Данфи, поднаторевший в мате, был удивлен. До этого голос был культурным, ровным, даже напоминал о Хэмпстеде, так что ругательство прозвучало неожиданно. Это подтвердило догадку Данфи, что все реально. Когда джентльмены матерно ругаются, тому всегда есть причина. Он сказал:

– Почту за честь поймать этого мерзавца.

Последовала пауза, и Данфи испугался, что дал неправильный ответ, затем услышал:

– Что же, мистер Данфи, вам стоит подумать, насколько велика эта честь. Конкретнее – сколько бы вы смогли заплатить за такую привилегию.

– Вот как.

– Да будет вам, мистер Данфи, вы же не думаете, что я просто выполняю свой гражданский долг?

– Похоже, что нет.

Клик.

_

«Это уродство, – заявила Барбара.

– Это безумие.

Это сумасшествие.

Это… другой секс».

«А что, если это всего лишь правда?» —

проговорила Барбара.

Ричард Рейнер.

«Лос-Анджелес без карты»

Фоллз надела тяжелое черное пальто, застегнула его до ворота. На волосы натянула белую шапочку. Когда Фоллз села в машину, Нельсон взглянул на нее с любопытством.

– Что? – произнесла она резко.

– Ничего, это пальто… удачный выбор.

– Кто бы говорил.

Когда они отъехали, он спросил:

– Радио включить?

– Догадайся сам.

Он не стал включать радио. Молчание до конца поездки было тяжелым. Нельсон некоторое время поразмышлял, на какие темы он мог бы говорить, но отказался ото всех. Фоллз смотрела прямо перед собой, зажав в пальцах красную розу. Он хотел надеяться, что ей не захочется бросить цветок в могилу. Единственное, на что ее удалось уговорить, это не присутствовать на траурной церемонии в церкви и присоединиться к похоронной процессии у кладбища. Нельсон остановил машину у ворот, сказал:

– Наверное, дальше нам стоит пойти пешком.

Фоллз молча вышла из машины. Они шли по дорожке, и гравий хрустел под их ногами. Собралась большая толпа, особенно много было членов Британской нацистской партии. Священник читал молитву:

– Человеку отведено на земле немного времени, и проходит оно в страданиях…

Нельсону хотелось сказать: «Веселый парень».

Но выражение лица Фоллз заставило его воздержаться.

Они стояли в стороне от небольшой группы скорбящих: убитая горем пара в убогой одежде – наверное, родители погибшего парня; два члена Британской нацисткой партии – они помогали могильщикам опускать гроб в могилу. Неожиданно Фоллз шагнула вперед, положила розу на гроб и быстро отступила. Когда гроб опустили в могилу, священник сказал еще несколько слов, и толпа начала расходиться. Фоллз подошла к родителям Металла.

– Ваш сын…

Мужчина протянул руку, словно защищая от нее жену, и закончил начатую Фоллз фразу:

– …С такими, как ты, не дружил.

Они повернулись и ушли. Нельсон схватил Фоллз за руку и быстро повел к машине. Услышал:

– Эй!

Он повернулся и увидел двух приближавшихся к ним скинхедов. Нельсон встал перед Фоллз и напрягся. На рукавах у них были повязки с буквами БНП. Фоллз с грустью заметила, какими скинхеды были молодыми и симпатичными, хотя ненависть уже исказила их лица, покрытые детским пушком. Фоллз чувствовала, как эта ненависть накатывает на нее, подобно холодной волне. Скинхеды остановились совсем рядом с Нельсоном, один из них протянул руку, бросил ему под ноги смятую розу и сказал:

– Нам ничего не надо от черномазых.

Нельсон дернулся вперед, но Фоллз его удержала.

Второй скинхед сказал:

– Наш товарищ погиб из-за этой черной суки. – И плюнул.

Слюна попала на рукав пальто Фоллз. Один и другой скинхед вскинули правую руку в нацистском приветствии и ушли. Нельсон медленно выдохнул, наклонился и поднял цветок. Фоллз поспешно сказала:

– Брось, они его осквернили.

В машине, когда они уже отъехали от кладбища, она попросила:

– Остановись у паба «Игроки в крикет».

– Хорошо, – кивнул Нельсон.

Он не сразу сумел найти место для парковки. Когда они вышли из машины, он, чувствуя нетерпение Фоллз, спросил:

– Ты не хочешь сначала позавтракать?

Но она уже шла к пабу. Он нагнал ее у стойки бара.

– Два больших виски, – заказала Фоллз.

Нельсон взглянул на бармена, потом на нее и сказал:

– Я, пожалуй, выпью кофе.

– Тогда заказывай. Выпивка для меня.

Когда бармен налил виски, Фоллз слила обе порции в один стакан и пошла к столику. Бармен сочувственно проводил ее взглядом, потом спросил:

– Кофе?

– Да, – ответил Нельсон.

Ему очень хотелось повернуться и уйти. Вздохнув, он направился к столику, за который села Фоллз, но она сказала:

– Не садись.

– Что?

– Ты уже выполнил свои обязанности сопровождающего, теперь можешь уматывать.

– Фоллз, нам надо поговорить.

– Да неужели? И о чем – об итальянских ресторанах или о том, какой ты настоящий мужик? С каким уважением ты относишься к женщине и как бросаешь ее в первый же вечер?

Он поставил кофе, сказал:

– Если хочешь, я уйду. Я могу тебе позвонить?

– Мне уже хватит звонков на один день.

Нельсон направился к выходу, а бармен закатил глаза.

Макдональд с трудом заставил себя пойти на работу. Он чувствовал себя разбитым. Куда только подевалась вся его крутизна, когда тот «ботаник» вывалился из окна? Как Бранту удавалось быть крутым каждый день? Это настоящая тайна. Макдональд пересмотрел свой план выследить Бранта и смешать его с дерьмом. Если Брант совершал нечто подобное и все еще оставался крутым, значит, он сделан изо льда, чтоб он провалился. Макдональд содрогнулся, когда вспомнил, как ездил за Брантом. Господи, да у того совсем крыша поехала. Брант вполне мог вышвырнуть его в окно, а потом грызть чипсы.

Макдональд всю ночь ворочался с боку на бок. Едва ему удавалось заснуть, как он тут же видел окровавленного студента со свернутой шеей. Макдональду казалось, что он больше никогда не сможет заснуть. К тому же, когда найдут тело, начнется расследование. Господи, а что, если его поймают? Его отпечатки повсюду в той квартире… и на очках студента. Макдональд постарался выкинуть из головы все эти мысли.

К тому времени, как появиться в участке, он был окончательно вымотан. Дежурный резко спросил:

– Где ты шлялся?

Макдональда грызло чувство вины. Вдруг они уже знают?

– Ч-ч-то? – проговорил он, заикаясь.

– Посмотри на себя, у тебя черные круги под глазами. Где ты мотался?

– Нет… я…

– Возьми себя в руки, констебль. Гулянки до утра – это не самое умное, что можно придумать, – если, разумеется, ты хочешь чего-либо добиться.

– Конечно, сержант.

– Кстати, сегодня утром на тебя спрос.

– Да?

– Старший инспектор Робертс хотел тебя видеть. Тебе повезло, что ты с ним работаешь. Он сейчас на высоте.

– Повезло? Да, мне повезло.

– Но это везение быстро кончится, если ты не вытащишь голову из задницы. Не стой как последний дурак – шевелись!

Макдональд так и сделал.

Вскоре он постучал в дверь офиса Робертса, при этом подумав: «Не лучше ли бежать из участка?» Просто рвануть куда глаза глядят. Услышал:

– Войдите.

Робертс был воплощенная бурная деятельность: свежий, накрахмаленный, энергичный. Он спросил:

– Так что случилось?

– Случилось, сэр? – с непониманием переспросил Макдональд.

– На этой чертовой почте. Ты ведь там устроил засаду, так?

– Да, сэр. Они мне очень помогли, выделили прилавок, откуда я мог все видеть, не высовываясь.

– И?..

– И… Хм… ничего.

Робертс вскочил на ноги.

– Ничего? – крикнул он. – А как же вышло, что в тот вечер ограбили еще одного пенсионера? В доме, который находится в двух шагах от этой гребаной почты.