Текст книги "Blitz. Без компромиссов"

Автор книги: Кен Бруен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

_

Заведи себе голубого бойфренда. Это просто фантастика. Они прекрасно готовят, любят ходить по магазинам и всерьез тебя боятся.

Джеки Клун

Брант нашел запись в своем блокноте:

«Барри Вайсс, живет в Нью-Кросс».

Брант решил поехать домой, принять душ, а затем навестить этого парня. К тому времени как он добрался до своей квартиры, он почувствовал, что мозги его начинают отказывать. Он вошел, заварил чай, постарался вспомнить, с чего он должен был начать. Ах да, душ. Он сел в кресло и поставил чай на пол так, чтобы можно было дотянуться. Телевизор был прямо напротив, и Брант уставился на пустой экран. Чай остыл, но Брант, не шевелясь, продолжал смотреть на экран.

Барри Вайсс зашел в телефонную будку, позвонил в «Таблоид», добился, чтобы его соединили с Данфи, и сказал:

– На Сиринхем-пойнт пожар. Недалеко от крикетного стадиона.

– Пожар?

– И ты хочешь знать, какое тебе до этого дело?

– А… да, пожалуйста.

– Квартира на втором этаже, сзади, найдешь номер три. Ты ведь умеешь считать, верно?

– Третий коп?

– Bay, неудивительно, что ты заведуешь уголовной хроникой. На случай если тебе придет в голову идея про подражателя, знай: я перешел на новую методику.

– Нельзя ли подробней?

– Молоток Достаточно тупой для тебя? Ему хватило. Я буду есть мозги всю неделю.

Клик.

Данфи перематывал пленку, когда телефон снова зазвонил. Он схватил трубку, услышал:

– Я придумал имя.

– Имя?

– Тут что, эхо? Не повторяй все за мной! Это раздражает. Блиц, пишется как в «блицкриге».

– Да, но…

– Это не обсуждается.

– Другие газеты…

– Полное дерьмо. Делай, как я сказал.

Клик.

«Таблоид» вышел с огромным заголовком:

БЛИЦ УБИВАЕТ СНОВА

Репортаж Гарольда Данфи,

лучшего криминального обозревателя

Если бы Брант включил телевизор, он увидел бы это по всем каналам. Но он не включил. Он продолжал сидеть неподвижно, и в голове его не было ничего, кроме шума.

_

Портер по самую задницу увяз в репортерах, телефонных звонках, наводках, чувстве неудовлетворенности. Он закричал:

– Куда, черт побери, подевался Брант?

Никто Бранта не видел. Парень из «Таблоида», некий Данфи, который принес записи разговора с киллером, требовал интервью. Портер проигнорировал журналиста. Бранта не было три дня. Когда он появился, у него был вид человека, побывавшего в аду и еще не совсем оттуда вернувшегося. Портер сказал:

– В офис. Немедленно.

Брант сел, смотреть на него было почти больно. Портер постарался не кричать, спросил:

– Где ты был?

– Не уверен…

– Что?

– Я не могу дать отчет в своих передвижениях. Кажется, так говорится?

Портеру пришла в голову любопытная мысль, он спросил:

– Ты знаешь, что убит еще один полицейский?

Брант отрицательно покачал головой. Портер подошел к двери, отворил, остановил вольнонаемную работницу, сказал:

– Принеси нам чай. Да, еще два печенья.

Она округлила глаза, и он спросил:

– Ты меня слышала?

– Сэр, в связи с Актом о сексуальной дискриминации, только потому, что я женщина…

– Неси этот долбаный чай!

Она принесла.

Портер наклонился над Брантом. Сказал:

– Сержант, фамилия Кросс.

Выражение лица Бранта на миг изменилось и стало прежним. Портер затруднился бы определить, отразился ли на нем шок или это было сожаление или боль. Но точно не гнев. Портер бы предпочел гнев. Он продолжил:

– Убийца теперь называет себя Блиц. Он убил Кросса молотком, затем поджег квартиру. Патологоанатом сообщил, что, несмотря на пожар, они сделали полную идентификацию. Кроссу не просто раскроили череп, его лицо превратили в месиво. Ребята в жизни не видели ничего подобного. У киллера теперь собственная колонка в газете.

Брант наконец пошевелился, спросил:

– Каким образом?

– Он звонит писаке по имени Данфи, – ответил Портер, – сообщает подробности.

Затем показал на чашки:

– Тут чай и… печенье.

– Не пью я чай. Ты сказал Данфи?

– Да, ты его знаешь?

– Знаю.

Портер начал перебирать кипу газет, по ходу дела спросил:

– Как прошло в Нью-Кроссе?

– Нью-Кросс? А что в Нью-Кросс?

– Господи, Брант. Ты должен был проверить парня, забыл?

Брант не ответил, и Портер прибавил:

– Ты должен был проверить его три дня назад.

Брант поднялся, сказал:

– Поеду сейчас.

Портер тоже встал, потянулся за пиджаком, сказав:

– Я с тобой.

Когда они вышли на улицу, к ним подошел мужчина. У него был вид вороватого бухгалтера. Лет тридцать пять, бритая до блеска голова. Он сказал:

– Портер Нэш?

– Что?

– Я Данфи, из «Таблоида». Хочу спросить – есть ли у вас что-нибудь?

Прежде чем Портер открыл рот, Брант сказал:

– У меня есть кое-что.

Данфи резко повернулся к нему:

– Да?

Брант ударил его в живот и пошел дальше. Когда он и Портер подошли к машине, Портер спросил:

– И что это было?

– Разве я уже не сказал? Я его знал.

Барри устроил себе отдых, не выходил из дому, решив, что слава оказалась куда утомительней, чем он ожидал. Накануне он пошел в паб и хорошенько поддал, полирнув виски светлым пивом. Затем съел карри и улегся в койку.

Услышал стук в дверь. Крикнул:

– Отвали – я уволился!

Он страдал: адская головная боль, желудок отплясывает джигу а-ля карри. Снова стук. Затем:

– Полиция.

_

Не существует такой вещи, как загиб характера. Есть характер, и есть загиб. Не знаю, где они соприкасаются. В начале фильма парень ненавидит черных, а в конце он тащится от чернокожей девушки – вот вам загиб его характера. Что же, благодарю покорно. Неужели я всю свою взрослую жизнь старался это понять?

«Курение в постели: Беседы с Брюсом Робинсоном».

Редактор Алистер Оуэнс

Фоллз не знала, как нужно одеваться, чтобы очаровать. Она знала, как унижать, манипулировать, но если ты хочешь не просто понравиться человеку, а еще и попросить его об одолжении, тогда как? Она решила надеть форму. Она подумала, что Нельсон, знакомый Робертса, скорее всего, принадлежит к старой школе. Напомнила себе, что следует держаться скромно. Когда она наконец дозвонилась до Нельсона, тот грубо сказал:

– Чего надо?

– Главный инспектор Робертс посоветовал мне поговорить с вами, сэр.

– Вы женщина?

Ей хотелось крикнуть: «Неудивительно, что вы детектив!»

Но она сдержалась и сказала:

– Да, сэр, я вольнонаемная.

– Только под ногами болтаетесь.

Она промолчала, и он прохрипел:

– Что вам нужно?

Она набрала в грудь воздуха и проговорила:

– Несколько дней назад одного араба сильно избили.

– А… вы об этом. Не беспокойтесь, мы двоих из этих подонков прищучили. Третьего пока не нашли, но мы знаем, кто это.

Она посмотрела на свои пальцы – они были скрещены – и сказала:

– Как раз о нем я и хотела бы поговорить.

Последовала пауза, Нельсон взвешивал сказанное. Она продолжила:

– Могу я угостить вас завтраком?

– Я всегда не прочь позавтракать.

– Прекрасно… тогда через час?

– Через два. Есть кафе, называется «У Ромеро» – знаете?

– Да.

На самом деле она не знала.

Клик.

Есть кафе уровня ниже тех заведений, что обслуживают транспорт, – вам бы там совсем не понравилось. Строительные рабочие не посоветуют вам туда заглядывать, и этому совету будет лучше последовать. Водители такси называют такие кафе норами: в буквальном смысле приходится туда нырять и оттуда выныривать. Кофе там единственное, что имеет вкус. Фоллз потребовалось два часа, чтобы найти кафе «У Ромеро». Форма сильно мешала. Один старичок заметил:

– Закрыть собираетесь? Давно пора, черт побери!

А молодая женщина сказала:

– Ой, вам там не понравится, там ужасно.

Она была права.

Если окна там когда-либо мыли, то об этом все давно забыли. Корявая надпись сообщала:

«Коронное блюдо дня: „Гад-в-дыре“».

Фоллз вошла. Сумеречный флуоресцентный свет окрашивал внутренности кафе в желтый цвет, от которого хотелось удавиться. Все столики, за исключением одного, были свободны. Фоллз представляла себе Нельсона клоном Бранта – большим, грубым, безобразным. За дальним столом сидел мужчина в твидовом пиджаке. Примерно тридцать пять лет, густая темная шевелюра, лицо, которое ведущие новостей назвали бы грубоватым, и плотное телосложение. Он улыбнулся, и у Фоллз внутри потеплело. Такая улыбка дает понять, что тебе рады. Он сказал:

– Фоллз?

– Да, сэр.

– Ты собираешься охранять дверь или подойдешь и сядешь?

Какого черта Робертс не сказал ей, что парень настолько сексуально привлекателен? Позже, когда она думала об их разговоре, она вспомнила, что, обратившись к ней, он слегка улыбнулся. Совсем сбитая с толку, она подошла, подвинула стул и села. Вблизи Нельсон был еще лучше. Широко расставленные карие глаза… ах, она перед такими глазами никогда не могла устоять. Одернула себя, мысленно отругала. Ну и что? Робертс сказал, что Нельсон – озлобленный фанатик, а это сразу лишало его всякой физической привлекательности… ну как бы лишало.

Тут она сообразила, что он говорит, – услышала:

– Фоллз, привет, ты здесь?

– Простите. Из-за этих убийств мы все немного выбиты из колеи.

Нельсон улыбнулся и спросил:

– Что желаете? Я очень советую вам отказаться от сегодняшнего коронного блюда.

– Чай. Чай, сэр.

Он покачал головой:

– Кончай с этим сэр. Меня зовут Боб.

И протянул руку. Длинные, красивые пальцы и – надо же! – чистые ногти – руки, за которыми ухаживают. Она сразу же обратила внимание, что кольца нет. Рукопожатие Нельсона было крепким, и ей захотелось крикнуть: «К чертям предварительные игры, давай сразу займемся делом!»

Из тени появился хозяин, сильно похожий на пьяньчугу с улицы.

– Чай и тосты для двоих, – заказал Нельсон.

Фоллз прямо обмерла от этого «для двоих». Он посмотрел на нее, сказал:

– Ты можешь курить, если хочешь.

– Я не курю, сэр… Боб.

Он со смехом повторил:

– Сэр Боб! – И прибавил: – Кстати, имей в виду, курить здесь полезно: авось какие-нибудь бактерии сдохнут. Но если честно, я не люблю курящих женщин.

Ей хотелось крикнуть: «Я тоже!»

Но она прикусила язык. Он сунул руку в карман, достал блокнот, начал:

– Ладно, значит, у нас есть два парня, которые обвиняются в нападении…

Она ухватилась за слово:

–  В нападении? Он не?..

– Помер? Нет, хотя один Бог ведает, как это ему удалось: скины над ним здорово потрудились. Когда они пускают в ход свои ботинки со стальными носками, дело принимает серьезный оборот. Те двое, которых мы поймали, поют, как канарейки, без всякого зазрения совести валят все на третьего парня, которого зовут… не могу разобрать собственный почерк… Джон Уэйлз, прозвище Металл. Ты про этого парня хочешь поговорить?

– Да.

– Он что, осведомитель?

Фоллз осенило: вот же объяснение, вполне логичное. Она быстро кивнула и сказала:

– Нет ли какой-нибудь возможности снять его с крючка?

Нельсон убрал блокнот, откинулся на спинку стула, сказал:

– Все можно похоронить.

– Вы это сделаете?

– Я? И что я за это буду иметь?

Фоллз вздохнула. Чертовы копы, всегда хотят что-то взамен. Она ответила:

– Много.

– Давай завтра встретимся и выпьем.

– И все?

Он снова ей улыбнулся, но ей показалось, что улыбка стала менее доброжелательной.

Он сказал:

– Ты много чего повидала, знаешь, что так легко не отделаешься.

– Ладно.

– Я заеду за тобой около восьми.

– Хорошо, но запишите мой адрес.

– У меня есть.

– Вы знаете, где я живу?

– Господи, Фоллз, какой глупый вопрос.

_

Ну никому никогда не придет в голову обвинить Франка в том, что он слишком человечен. Однако одно можно сказать наверняка: ни с кем другим тебе не захотелось бы быть вместе в доме смерти, когда выкликнули бы твое имя.

Джордж П. Пелеканос

«Посрамить дьявола»

Барри натянул свитер, тренировочные штаны и открыл дверь. Он узнал Бранта, но не подал виду. Портер спросил:

– Мистер Вайсс? Барри Вайсс?

– Это я.

– Мы можем войти?

Они сверкнули своими жетонами. Барри решил осложнить им жизнь, спросил:

– Ордер есть?

Брант слегка улыбнулся, толкнул Барри в грудь и прошел внутрь:

– Получишь по почте.

Барри видел, что второму копу не слишком нравится эта гестаповская манера, поэтому он решил обращаться к нему. Брант же, не сказав больше ни слова, начал обыск. Барри посмотрел на Портера и спросил:

– Что-нибудь хотите? Кофе, может, каплю абсента?

– Каплю чего?!

– Да, я его выиграл. Возьмите «Бизарр» за этот месяц, там мое письмо, я выиграл премию.

– И много вы пишете писем, мистер Вайсс?

Барри печально пожал плечами:

– Откуда взять столько времени?

Появился Брант, сказал:

– Ничего.

Барри неотрывно смотрел на Портера. Спросил:

– Чего вы ищете, может быть, я могу вам помочь?

Брант схватил его за ворот свитера и толкнул в кресло. Сказал:

– Какой же ты услужливый парень.

Портер перехватил инициативу, спросив:

– Чем вы занимаетесь, мистер Вайсс?

– Сейчас ищу работу.

– Вам нравится избивать людей?

– Что?

– В спортзале вы здорово отделали одного парня.

– А… вы об этом. Тот урод полез ко мне. Я дал сдачи. – Он заметил, что копы переглянулись, и быстро добавил: – Не то чтобы я имел что-то против гомосексуалистов…

Брант спросил:

– А что ты имеешь против полицейских?

– Слава богу, говорю я каждый день, слава богу, что есть люди в синей форме.

Барри чувствовал исходящую от Бранта агрессию, знал, что копу ужасно хочется ему врезать. Но тот, другой, педик, его сдерживал. Затем что-то мелькнуло в глазах Бранта, и он спросил:

– Я тебя знаю?

– Если бы мы встречались, я бы точно это запомнил.

Портер сказал:

– Пошли.

У двери Брант обернулся, сказал:

– Ты во что-то вляпался, Барри. Не знаю во что, но глаз я с тебя не спущу.

Когда они ушли, Барри пробормотал:

– Гребаные любители.

На улице Портер спросил у Бранта:

– Что ты думаешь?

– Гад ползучий, но он убивает или нет – сказать не могу.

Они немного постояли, наконец Брант проговорил:

– Ты сейчас думаешь: если это наш парень, то в один из трех последних дней он искромсал Кросса. Если бы Брант проверил его раньше…

– Это всего лишь умозаключение.

– Да ничего подобного, черт побери!

После этого они пошли в паб. Портер сказал:

– Я ставлю.

– Отлично, – кивнул Брант, – пиво и рюмку виски.

Бармен, узнав в них полицейских, сказал:

– За счет заведения, джентльмены.

Портер подвинул деньги по стойке, спросил:

– Я чем-нибудь показал, что мы зашли выпить на халяву?

– Нет, но…

– Тогда давай сдачи!

Когда они двинулись к столику, бармен пробормотал:

– Наверное, я должен был удивиться, мать твою.

Брант опустошил пинту, рыгнул, сказал:

– Похвально, но ведь ты только запутал этого бедолагу.

– Я не беру взяток.

– По крайней мере, пока.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что тебе предстоит со временем многому научиться.

Когда они вернулись в участок, Портер заметил заинтересованные взгляды других полицейских. Он спросил у дежурного, в чем дело, и тот сказал:

– Взгляни-ка на доску объявлений.

Там висела большая черно-белая фотография Бранта и Портера, стоящих очень близко друг к другу. Внизу большими буквами было написано:

Новые методы расследования.

(Ренфрю-роуд, дом Портера Нэша)

Брант ехидно улыбнулся:

– Здорово похожи.

Портер сорвал фотографию:

– Чертовы ублюдки!

Барри Вайсс размышлял над визитом копов. Тот, который фашист, Брант, обязательно еще зайдет. Барри не мог действовать, когда над ним висела такая угроза. Он надел черные джинсы, черную футболку и кожаную куртку и вышел из квартиры. Успел на автобус, который довез его прямо до вокзала Ватерлоо. Поднялся наверх, на главную линию, удовлетворенно улыбнулся, обнаружив там скопление народа. Он быстро нашел камеру хранения, прошел к своей ячейке и открыл ее. Лицо его осветила улыбка при виде трофеев. Копы многое бы дали, чтобы все это обнаружить. Он отыскал бумажник Кросса и его записную книжку, закрыл ячейку и прошел в модную кофейню. Официантка, молодая женщина примерно тридцати лет, улыбнулась ему, и он сказал:

– Большой латте.

Открыв бумажник, Барри увидел, что глаза официантки остановились на фотографии: женщина и трое детишек Он сказал:

– Моя семья.

– Очаровательные дети, – заметила официантка.

Когда она подала ему кофе, он добавил:

– Все погибли в автокатастрофе.

– О господи, – выдохнула молодая женщина.

Он сел так, чтобы она его видела, и некоторое время наслаждался ее шокированным видом. Затем открыл записную книжку и начал ее листать, тихо приговаривая:

– Раз, два, три, четыре, пять…

Пятой оказалась Фоллз. Он посмотрел на адрес, сказал:

– Сегодня, радость моя.

_

Каждый роман, претендующий на то, чтобы считаться серьезным, должен включать переплетение страха и ужаса.

Дж. Р. Р. Толкин

Фоллз пыталась разобраться в своих чувствах. Разумеется, ее тянуло к Нельсону, возражать бесполезно. Этот парень знает все движения и не боится ими пользоваться. Но он вынудил ее назначить ему свидание. Дурачок, да она охотно согласилась бы и без принуждения. Фоллз взглянула на часы. Нельсон должен приехать через двадцать минут, есть время на глоток «Джека». Она налила немного виски в стакан, приподняла его, потом добавила еще. Что бы сказала Роузи?

«Хватай его, девка, используй, потом выброси».

Ага.

Фоллз приоделась, но не наряжалась. Белая просторная футболка, скрывающая ее формы, черные слаксы и черные туфли на низком каблуке. Ничего сексуального. «Джек» ее подбодрил, настроение улучшилось, она слегка расслабилась. Она как-то слышала, как мальчишка в супермаркете закричал: «Мам, выпей успокоительное!»

Вот и она сейчас пила успокоительное и чувствовала себя хорошо. Разглаживая ладонью складку на брюках, она вспомнила констебля Тоуна. Новичок с симпатичной мордашкой, он пытался произвести впечатление на Фоллз. Погнался за парой безжалостных бандитов-ирландцев, которые убили его, позарившись на его штаны.

Только представьте себе.

Та же самая парочка едва не прикончила Бранта. Фоллз знала, что он чувствует себя виноватым в смерти молодого парня и часто ходит на его могилу. Но станет ли он об этом говорить, захочет ли открыться? Да ни за что. Она вымыла волосы французским шампунем, и они выглядели отменно. В рекламе все эти белые кошечки мурлычут:

«Потому что вы этого достойны».

Как же она их ненавидела. Все эти слащавые девчачьи слюни – ей просто кричать хотелось. В стакане уже было пусто. Как это случилось? Радио было настроено на местную станцию Брикстона, и тут как раз Мэри Джи Блайдж [44]44
  Мэри Джейн Блайдж ( Mary Jane Blidge) (р. 1971) – американская певица в стиле R&B, соул и хип-хоп-соул, автор песен, музыкальный продюсер и актриса.


[Закрыть]запела свое «Семейное дело». Фоллз начала подпевать, подошла к дивану, надела джинсовую куртку, подняла воротник, посмотрела на себя в зеркало, сказала:

– Порядок!

Она постелила на постель свежие простыни на случай… на случай, если ей с собой не совладать. Раздался звонок в дверь. Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в глазок, убедилась, что пришел Нельсон, и щелкнула замком.

На Нельсоне были темно-синий костюм, белая рубашка, галстук и полицейские ботинки. Выглядел он отлично; он протянул ей конфеты и цветы, сказал:

– Не знаю, вроде это еще принято?

– Принято, – кивнула она. – Входи.

Он бегло, как коп, оглядел комнату, проверил, где выходы. Она спросила:

– Выпить хочешь?

– Конечно, пока ты собираешься.

– Я уже собралась.

– А… да, конечно.

Она налила ему виски, плеснула себе, сказала:

– Твое здоровье.

– И твое.

Она сбила его с толку, он растерялся, поэтому, пожалев его, она сказала:

– Я могу переодеться.

– Нет, ты в порядке.

Когда мужчина говорит женщине «ты в порядке», это все равно что сказать: у тебя милые глаза, но ты страшна, как собака, – и чего-нибудь ей кинуть. Нельсон выпил виски и спросил:

– Готова?

– Вполне.

Он приехал на «ровере» и поразил ее тем, что открыл ей дверь. Затем обошел машину спереди и сел сам. Включая передачу, он спросил:

– Итальянский ресторан годится?

– Конечно.

– Я заказал столик в «Слоне», у него хорошая репутация.

– Чем он ее заработал? – спросила она.

И им сразу стало легче. С этой минуты вечер пошел как по маслу. Они выпили две бутылки вина за едой, и Фоллз приятно удивило, что с Нельсоном интересно разговаривать. Большинство копов говорят только о работе, о работе… и снова о работе. Он про работу не упоминал, говорил о музыке, фильмах, путешествиях. Когда подали кофе, Нельсон заметил:

– Ты все больше молчишь.

– Тебя слушаю.

Он внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Значит, мы сможем повторить?

– Думаю, да.

По дороге к ней домой Фоллз ожидала, что он проведет ночь с ней, и при этой мысли все у нее внутри замирало. Когда он припарковал машину и наклонился к ней, она закрыла глаза в ожидании поцелуя.

Ничего не произошло.

Он потянулся, чтобы открыть дверь машины с ее стороны, после чего сказал:

– Я прекрасно провел время. Я тебе позвоню.

Поверить невозможно. Чистые простыни, нетерпеливое ожидание – и «Я тебе позвоню!».

Она спросила:

– Когда?

– Что когда?

– Когда ты мне позвонишь? Попозже, чтобы убедиться, что я благополучно улеглась? Завтра, на следующей неделе… ясным днем в августе?

– Господи, Фоллз, я…

– Слушай, Нельсон, мне эти игры надоели. Мужчина говорит: «Я позвоню» – и женщина начинает считать часы и дни, ждет и надеется. Он же думает: «Завтра воскресенье – какая разница?» Вот что я тебе скажу: чертовски большая разница.

Она повернулась, чтобы выйти из машины, – и в этот момент он сказал:

– Завтра, я позвоню тебе завтра.

– Отвали, – отрезала Фоллз. И хлопнула дверцей.

Нельсон посмотрел через лобовое стекло на молодую чернокожую женщину, затем включил передачу и уехал. Фоллз хотелось его вернуть.

– Дура, дура, дура, – бормотала она, роясь в сумке. Черт, куда подевались эти проклятые ключи?

Барри Вайсс вышел из тени с поднятым молотком.