Текст книги "Blitz. Без компромиссов"

Автор книги: Кен Бруен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

_

Горький опыт показывает, что в их унылой стране стукачи редко добиваются чего-либо, кроме собственного уничтожения.

Маршалл Браун.

«Деревянная нога инспектора Андерса»

Брант и Портер вытрясали душу из Макдональда. Брант заметил:

– Господи, ты выглядишь ужасно. Это что, такой метод?

Макдональд с ненавистью взглянул на него, и Портер спросил:

– Ты чего-нибудь добился?

– Это он всех убил, можно не сомневаться.

– Он признался?

Макдональд суетливо задвигался, сказал:

– Нет, но это он, он дал мне понять.

Брант подошел вплотную к Макдональду, проговорил:

– Он раскусил тебя, так? Что ты такого сделал? Показал ему свой жетон?

Макдональд отвернулся, помолчал и признался:

– Да, он раскусил меня.

Портер в сердцах ударил ладонью по столу:

– А… черт бы все побрал!

Макдональд попытался объяснить, как ему было страшно, что значит быть запертым рядом с таким животным, как Барри Вайсс, но Портер и Брант были не теми людьми, которым можно поплакаться в жилетку, так что он в конце концов просто опустил голову.

Портер сказал:

– Нам придется его выпустить.

Макдональд вскричал:

– Вы не можете, этот тип – настоящий псих, он всем этим наслаждается!

Брант холодно произнес:

– Тебя твой начальник ждет.

– Супер?

Брант с улыбкой прибавил:

– Не думаю, что он будет доволен, тем более что ты его любимчик.

Макдональд, который все не мог успокоиться, сказал:

– Но вы должны что-то сделать, его нельзя просто так выпустить.

Портер отмахнулся от него. Когда Макдональд ушел, Брант сказал:

– Сколько у нас еще времени?

Портер взглянул на часы, ответил:

– Девять часов. Его адвокат уже считает. Как думаешь, стоит его еще допрашивать?

– А что нам еще остается?

Когда Макдональд приблизился к суперинтенденту, он разглядел надежду в лице начальника. Он непроизвольно тряхнул головой, и Супер тут же сказал:

– Что это значит? Эта тряска головой пусть лучше не означает то, что я думаю. Я жду от тебя хороших новостей.

– Извините, сэр…

– Извините? За что ты извиняешься? Как ты мог все изгадить? У тебя был великолепный шанс, и ты не сумел им воспользоваться. Кроме того, на тебя поступила жалоба.

– Жалоба, сэр?

– От одной дамы. Она говорит, что, находясь при исполнении, ты был не только пьян, но и выражался. Я не обратил бы на это внимания, спустил на тормозах, прикрыл бы тебя, так как я забочусь о своих людях, но ты… Из-за тебя падает тень на меня. Ты отстраняешься, пока не будет проведено расследование, без оплаты. Тебе повезет, если ты сохранишь место в полиции.

– Но, сэр…

– Убирайся с глаз моих!

Через пару минут Макдональд уже покинул участок. Констебль дико устал и не знал, что делать дальше. Его заметил Портер, подошел и сказал:

– Не принимай все это слишком близко к сердцу.

Макдональд посмотрел на него остекленевшими глазами, проговорил:

– Кто-то должен с ним разделаться.

– С Супером?

– С этим животным в камере, Барри Вайссом. Если его выпустят, кто-нибудь должен его прикончить.

Портер огляделся, подошел ближе, сказал:

– Эй, не заводись. Ты же не хочешь, чтобы люди тебя слышали.

Макдональд визгливо рассмеялся и спросил:

– И что они сделают, отстранят меня?

Он отправился домой, в свою крохотную квартирку в Льюишеме. Он думал, что она вполне функциональна, удобна и всего лишь ступенька наверх. Теперь он смотрел на нее как на ступеньку вниз. Он сорвал с себя одежду, бормоча ругательства и вспоминая недавние события. Спросил себя: «Когда я в последний раз ел? Я голоден? Я в полном дерьме». И забрался в постель.

Отстранен без оплаты. Эта несправедливость заставляла его поворачиваться с боку на бок, пока наконец он не провалился в сон. Во сне он видел Барри Вайсса в одежде «ботаника», говорившего голосом Супера. Разбудил его телефонный звонок. Макдональд, весь в поту, выдохнул:

– Какого?..

Телефон верещал так пронзительно, как будто предупреждал: «Не бери трубку, будешь жалеть, если возьмешь!»

Он взял, услышал:

– Макдональд?

– Да.

– Это Робертс. Где ты есть, черт побери?

– Я в постели. – Не успев подумать, он сказал правду, что всегда плохо, особенно для полицейского.

– Черт, вставай немедленно, у меня хорошие новости.

– Да, сэр?

– Я знаю, кто убил нашего студента.

Макдональд вздрогнул, пробормотал:

– Сэр, я отстранен, без оплаты. Супер…

– Ерунда. Я разберусь, двигай сюда.

Клик.

_

Главный принцип Морита-терапии – перепугаться до смерти и сделать то, что нужно было сделать.

Фоллз была перепугана. Первые несколько дней ушли на детоксикацию. Они все слились, казались ей мутным пятном: она рыдала, просила «дорожку» или таблетку, все что угодно, только заглушить боль. Врач пояснил:

– Медицинские препараты мы используем только в самых трудных случаях. У вас склонность к наркотикам эмоциональная, ваше тело еще не зависит от наркотиков физически. Мы захватили процесс вовремя. Еще бы неделя, и кто знает… Что бы вы ни думали, в конечном итоге лучше обойтись без транквилизаторов.

Фоллз с ненавистью посмотрела на него, сказала:

– Легко вам говорить. Если вы не против, я бы рискнула.

Он терпеливо улыбнулся – отчасти с презрением, отчасти с жалостью – и сказал:

– Лучше всего побольше пить, есть и принимать витамины.

Он держал в руках ее карту. Спросил:

– Вы работаете в полиции?

– Да.

– Хм…

В грубой интерпретации это означало: «несчастная сучка». Фоллз спросила:

– Что?

– Ну, я подумал, что быть наркоманкой при вашей работе – это, наверное, создает определенные неудобства?

Фоллз подумала: «Вряд ли в тюрьме хуже».

И ответила:

– Определенные неудобства – это вы верно заметили.

На четвертый день миссис Фокс, та самая женщина, которая всем руководила в заведении, сказала:

– Элизабет, сегодня вы выходите в люди.

Фоллз не могла вспомнить, когда сказала ей свое имя; помолчав, она спросила:

– В люди?

– Да, вы будете жить в комнате вместе с Эмили, займете свое место в доме.

– Повезло мне…

У миссис Фокс было доброе лицо. Этому обучают в психотерапевтических школах. Выражение ее лица означало: «Я уже все слышала, шокировать меня нельзя. Кроме всего прочего, я тебя люблю, бесполезный ты кусок дерьма».

И голос у нее был соответствующий. Тихий, ровный, воплощающий сочувствие. Теперь, однако, в нем слышался холодок.

– Никому не по душе сарказм, Элизабет. Он не поможет вам вылечиться.

– Да, конечно, – кивнула Фоллз.

Ей показали светлую комнату с двумя кроватями. Миссис Фокс сказала:

– Эмили на групповом занятии. Следующие четыре дня у вас испытательный срок.

– И что это значит?

– Вы не смотрите телевизор, не читаете газеты, не звоните никому и не принимаете телефонных звонков.

Фоллз села на кровать и сказала:

– Вы ведь в самом деле от этого тащитесь, правда?

Улыбка миссис Фокс стала еще шире.

– Возмущение – обычное дело на этом этапе, Элизабет.

– Прекратите меня так называть!

Улыбка на мгновение исчезла, затем снова вернулась на место, и миссис Фокс прибавила:

– Привилегии нужно заслужить.

Фоллз решила тоже улыбнуться, спросила:

– И чью задницу нужно целовать, чтобы их заслужить? Кроме вашей, разумеется?

– Мы настаиваем только на взаимодействии и честности плюс искреннее желание воспринять дух этого дома.

– Стать частью команды?

– Можно и так сказать.

Поскольку Фоллз больше вопросов не задавала, миссис Фокс повернулась, чтобы уйти, но на секунду задержалась, сообщила:

– В вашем случае мы сделали одно исключение.

– Не терпится услышать, – с иронией проговорила Фоллз.

– Детектив-инспектор Нельсон, особый друг нашего дома, попросил разрешения навестить вас сегодня вечером. Мы слегка нарушили наши правила, и он будет здесь в семь.

После ее ухода Фоллз с удивлением почувствовала, что с нетерпением ждет этого визита. Хотя что еще у нее есть? Ничего.

Открылась дверь, и вошла женщина. У нее были тощая фигура, редкие рыжие волосы и бледное лицо. Женщина протянула руку и сказала:

– Я Эмили.

Фоллз пожала ей руку, которая оказалась липкой и вялой. Если бы она как следует ее сжала, сломались бы все косточки. Сказала:

– Привет, Эмили.

Женщина закрыла дверь, произнесла:

– Ш-ш… ш-ш… ш-ш…

– Ладно, – кивнула Фоллз.

Затем Эмили подошла к окну, выглянула наружу, снова вернулась к Фоллз и прошептала:

– У меня есть для нас сюрприз.

– В самом деле?

Она достала шоколадку и сказала:

– Я с тобой поделюсь.

– Спасибо.

Эмили сосредоточилась, разломила шоколадку на две равные части и протянула одну половинку Фоллз. Сказала:

– Почти так же хорошо, как оргазм.

Фоллз не знала, что на это сказать, – да и кто знает? Эмили некоторое время рассматривала ее, наконец сказала:

– Я никого черного не знаю.

Фоллз перебрала несколько резких ответов, но девушка с ней поделилась, так что…

– Ну, мы, черные, тоже очень любим шоколад, так что теперь ты уже кое-что о нас знаешь.

Эмили улыбнулась, обнажив измазанные шоколадом зубы, и сказала:

– Ты здесь будешь единственной цветной. У нас есть азиатка, но я не думаю, что это одно и то же. Почему ты здесь?

– Дурь.

– Я тоже, еще в магазинах воровала, я это очень люблю.

Фоллз подумала: «Не рассказать ли ей, чем я занимаюсь?», но, решив подождать, спросила:

– Ну и как здесь?

Эмили закатила глаза, затем ответила:

– Им нравится тебя ломать, чтобы ты призналась, что ты никудышная, потом они переделывают тебя с помощью разного позитивного дерьма. Остерегаться надо мужика, которого зовут Элан: он специализируется на ссорах, пытается тебя сломать, заставить плакать, просить прощения. Я его ненавижу. В нем росту пять футов с кепкой, и вид у него такой, будто он солнца в жизни не видел.

Фоллз доела шоколад, почувствовала небольшой прилив бодрости от сахара и заявила:

– Ты еще увидишь, позволю ли я какому-то карлику взять меня за яйца.

Эмили пришла в восторг, хлопнула в ладоши, спросила:

– Ты когда-нибудь пробовала «вайк»?

– «Вайк»?

– Викодин, сильный болеутолитель, он переносит тебя на облако наслаждения. Кажется, что тебе больше никогда не будет больно.

Фоллз почувствовала жалость к этой нелепой женщине с мучнистым лицом и спросила:

– Так ты хочешь избавиться от боли?

Глаза Эмили расширились, она ответила:

– А разве не все этого хотят?

– Но не с помощью викодина, да и те, кто там, снаружи, чаще хотят причинить боль.

Эмили несколько раз кивнула так энергично, будто никогда ничего подобного не слышала. Сказала:

– Ты умная, да?

– Если бы я была умная, не очутилась бы тут и не пыталась получить оргазм от шоколада.

_

Она спросила:

– Он мучился?

Я с минуту подумала, ответила:

– Он испытывал ужас.

– Нет, я хочу знать: ему было больно?

– Не думаю.

– Это плохо.

Мэри-Энн Тайрон Смит.

«Убийство по-американски»

Когда Барри Вайсса выпустили, весь участок охватило отчаяние. Полицейские выстроились рядами и молча смотрели, как он уходит. Адвокат Барри оглядел их, сказал ему с испугом:

– Чем скорее мы отсюда уйдем, тем лучше.

Барри, совершенно расслабленный, спросил:

– А пресса собралась?

– Полным-полно. Ты хочешь выйти через черный ход?

Барри посмотрел на него изумленно, сказал:

– Ты рехнулся?

Он улыбнулся полицейскому, который вернул ему его вещи, включая деньги, спросил:

– Надеюсь, все на месте? – Не дождавшись ответа, сказал адвокату: – Пересчитай.

– Что?

– Ты меня слышал.

– Господи, нельзя с этим подождать?

– Пересчитай.

Адвокат, нервничая, начал пересчитывать деньги, сбился со счета, вынужден был начать все сначала. Барри сказал:

– Ты слишком напряжен, тебе надо взбодриться.

Наконец деньги были пересчитаны, и адвокат сказал:

– Давай убираться отсюда к чертям собачьим.

– Не так быстро.

– В смысле?

– Я хочу сказать несколько слов личному составу.

– Господи, ты хочешь, чтобы тебя линчевали? Пошли отсюда.

Барри повернулся к шеренге полицейских и сказал:

– Ребята, мне вас будет не хватать. Несмотря на обстоятельства, связанные с моим пребыванием здесь – и я отдаю себе отчет, что и вам пришлось нелегко, – я хочу сказать, что зла я не затаил. Я не из тех, кто долго помнит обиду… – Здесь он позволил себе слегка хихикнуть, и шеренга копов зашевелилась. – Так что когда я подам в суд на ваши жалкие задницы, я хочу, чтобы вы знали – в этом не будет ничего личного. Я не один из тех…

Адвокат схватил его за руку и резко дернул. Барри сказал:

– Эй, я еще не закончил.

– Нет, закончил, – сказал адвокат. И потащил Барри к выходу.

Через стеклянные двери им была видна толпа собравшихся репортеров.

На пороге стояли Брант и Портер. Барри сказал:

– Еще увидимся, чуваки.

Брант посмотрел на него и улыбнулся. Барри сказал:

– Чему ты улыбаешься, мудозвон? Ты все просрал.

Брант подмигнул, и адвокат вывел Барри на улицу. Толпа двинулась вперед, протягивая к ним микрофоны и засыпая их вопросами. Один мужчина прорвался вперед и крикнул:

– Барри, я Гарольд Данфи из «Таблоида». Мы хотим заключить с вами договор на эксклюзивную статью, поселить вас в гостинице, хорошо вас вознаградить.

Барри улыбнулся и взглянул на своего адвоката, который пожал плечами. Данфи, воспользовавшись моментом, продолжил:

– Мы приготовили для вас машину, она ждет. Зачем отдавать все даром этим…

Барри перебил его:

– Договорились.

Данфи махнул рукой, вперед выступили два здоровяка и расчистили путь к машине. Представители прессы возмутились, закричали:

– Одно заявление, Барри.

– Ты убил этих полицейских?

Барри остановился у машины, повернулся к ним лицом, усмехнулся, сказал:

– Без комментариев.

_

Фоллз готовилась к сеансу терапии. Эмили выглядела возбужденной, она сказала:

– Элан собирается разделаться с тобой.

– Спасибо, что предупредила.

– Он сделает это во время занятий в твоей первой группе. Он хочет, чтобы ты знала с самого начала, что прогнулась. Он заставляет людей плакать, унижает любым способом. Он называет это приведением к одному уровню.

– Эмили, не беспокойся, все будет в порядке.

Но Эмили явно сомневалась, и было похоже, что она вот-вот расплачется.

– Я не хочу, чтобы он унижал тебя, – проговорила она, – я знаю, это плохо.

– Плохо?

– Потому что ты хорошенькая. Надеюсь, ты не сердишься, что я так говорю, но это правда. А он прямо буйствует, если женщина приятной внешности, – он таких вроде как за это наказывает. В мой первый раз он не очень старался, только поунижал немного. Это оттого, что я несимпатичная… Не надо, ничего не говори, я привыкла.

Фоллз протянула к ней руку, сказала:

– У тебя красивые глаза.

Они засмеялись и отправились на терапию.

Группа уже собралась, кресла поставили в круг. Два места не были заняты. Эмили прошла к одному. Фоллз осталась стоять, пока группа ее разглядывала. Она сразу же заметила Элана. Его кресло стояло немного дальше, чем другие. Кресло рядом с ним было свободно. Он просматривал бумаги, головы не поднял, распорядился:

– Садись.

Тон был резкий и подразумевал: «Не вздумай выпендриваться».

Фоллз села рядом, и ее тут же окатил запах его лосьона после бритья. Запах был такой приторный, что ее едва не стошнило.

Элан все еще не смотрел на нее. На нем была форма расслабленного терапевта: камуфляжные штаны, толстовка и кеды; в мочке левого уха блестела сережка на винте. В комнате стояла абсолютная тишина. Группа была ровно поделена по половому признаку, возраст – от двадцати до после шестидесяти. Общим у них всех был только подавленный вид. Элан откашлялся, спросил:

– Все в ажуре, люди?

– Все в ажуре, Элан, – хором ответили люди.

Их единодушие удивило Фоллз. Элан выдержал паузу, затем спросил:

– Есть нарушения?

Поднялась рука, он кивнул, и мужчина среднего возраста сказал:

– Я Том, я алкоголик, наркоман и развратник Я хочу доложить о нарушении, допущенном Эмили.

Эмили резко подняла голову, щеки ее покраснели. Том продолжил:

– Она подкупила повариху, чтобы та принесла ей шоколадку.

Глаза Элана просияли, он сказал:

– Спасибо, Том. Эмили, что ты можешь сказать в свое оправдание? – Эмили не ответила, и он крикнул: – Признавайся, кусок дерьма!

Эмили начала плакать, а он принялся хлопать в ладоши. Сказал:

– Вместе, люди.

Группа начала хлопать. Затем Элан остановился, сказал:

– Эмили, ты поделилась этим… с кем-нибудь?

Она отрицательно покачала головой, и он сказал:

– У тебя что, кошка язык проглотила? Пусть он у кошки и остается. Всем запрещается разговаривать с ней три дня. Понятно?

– Да, Элан. – Все вместе.

Получив ответ, он повернулся к Фоллз, сказал:

– И что у нас здесь? Мисс Фоллз, как я понимаю?

Фоллз не сводила с него глаз и теперь заметила, как у него на губах появляется улыбка. Элан снова повернулся к группе и сказал:

– Люди, вы видите перед собой наркоманку, воровку и шлюху…

Фоллз ударила его по голове сбоку – специальный удар Бранта. Сжатый кулак поверх уха с максимальной силой. Затем она встала, правой рукой схватила его за волосы и сказала:

– Никто, я подчеркиваю, мать твою, никто не смеет называть меня шлюхой.

Левой открытой ладонью она ударила его четыре раза по щекам, оставив на них следы своих пальцев. Сказала:

– За это нарушение я требую, чтобы ты извинился перед Эмили и передо мной, иначе я оторву твою гребаную башку. – Она повернулась к группе, спросила: – Все в ажуре, люди?

Они дружно ответили:

– Все в ажуре, Фоллз.

_

Я не могу оставаться дома. Я решаю пойти в зону сбрасывания, спрыгнуть, выслушать все разговоры, пережить все или сдаться. Я хочу почувствовать страх смерти. Хочу ощутить несколько последних секунд, позволить судьбе дать мне еще шанс.

Вики Хендрикс.

«Небесный блюз»

Фоллз и Нельсон сидели в машине напротив «Папоротникового дома». Саквояж Фоллз стоял на заднем сиденье. Нельсон, пытаясь подавить усмешку, спросил:

– Значит, ты его основательно отделала?

– Ему крепко досталось. По голове.

Нельсон помолчал, сказал:

– Самое подходящее место. Всегда.

Она ждала, что он возмутится, поэтому его реакция оказалась для нее настоящим сюрпризом. Она спросила:

– Они меня вышвыривают?

– И без промедления.

– И что теперь, тюрьма?

Нельсон опустил руку за сидение, достал пакет, протянул ей со словами:

– Это тебе.

– Подарок?

– Ну, наверное.

Развернув пакет, она увидела тяжелую деревянную рамку, темное дерево блестело. В рамке было объявление:

Коронное блюдо вторника:

«Гад-в-дыре».

Нельсон улыбнулся, сказал:

– Скажу честно, хозяин кафе «У Ромеро» не хотел с этим расставаться. Говорил, что рамка стояла в витрине с первого дня открытия заведения.

Фоллз глубоко вздохнула, спросила:

– Что теперь?

– Ну я, пожалуй, подвезу тебя домой, и, может быть, ты пригласишь меня выпить стаканчик.

– Идет.

Он включил передачу и сказал:

– Я тут подумал, что мы можем… попробовать… начать все с начала.

Она долго молчала, наконец сказала:

– Я мало чего знаю про второй шанс. И в первый-то раз было достаточно тяжело.

Он постарался скрыть свое разочарование, заметил:

– Ну я только решил спросить, вот и все.

Она ущипнула его за плечо, сказала:

– Черт, что же ты так легко сдаешься, где твой бойцовый характер?

Позднее той ночью, лежа в постели, Нельсон проговорил:

– Это было божественно.

– Все дело в больнице – взбадривает, – сказала Фоллз.

Встала с кровати, пошла в кухню и взяла две банки пива. Мысль о «дорожке» промелькнула в ее голове, но она подавила ее и вернулась в спальню. Нельсон приподнялся на локте, сказал:

– Мне придется рассказать тебе, что произошло с Блицем.

– Его поймали?

– Не совсем.

Он подробно поведал ей обо всех недавних событиях, она ни разу его не перебила. В конце он сказал:

– Вайсс живет в какой-то роскошной гостинице в Лондоне, которую оплачивает «Таблоид». Со дня на день ждем появления его эксклюзивной истории.

Фоллз поставила банку с пивом на тумбочку, сказала:

– Похоже, ты уверен, что убийца он.

– Не только я. Брант, Портер Нэш, парни из Кенсингтона – они все клянутся, что это он.

Они немного помолчали, потом он сказал:

– Много ходит разговоров о том, что, возможно, надо закончить эту работу самим, пристрелить эту мразь.

Она покачала головой:

– Нет, нет.

Он пожал плечами, сказал:

– Наверное, ты права. Далеко не идеальное решение для полицейских – самим вершить правосудие.

Она прижала ладони к его щекам, посмотрела прямо в глаза:

– Ты меня неправильно понял. Я не против, я только не согласна, что его нужно пристрелить… это должен быть молоток.

_

Макдональд ждал Робертса. Констебль беспрестанно думал о словах инспектора, который сказал: «Я знаю, кто убил нашего студента».

Макдональд прокручивал в голове эту фразу десятки раз. Если бы Робертс подозревал, что виноват он, Макдональд, то он уже сидел бы в камере. Значит, кто-то другой, в силу обстоятельств, попал под раздачу. Робертс обвинил в убийстве другого человека. Макдональд спросил себя: «Позволю ли я какому-то бедняге отдуваться за меня?»

Он уже боялся ответа. Прежде чем он окончательно себя издергал, явился Робертс и сказал:

– В мой офис.

Когда они вошли, Робертс указал на дверь, приказал:

– Закрой.

Стол его был завален бумагами. Он отодвинул их в сторону и сказал:

– Плохие новости.

Макдональд решил, что это имеет отношение к его отстранению. Он даже обрадовался, что с него не сняли наказания. Робертс продолжил:

– Это убийство… я был уверен, что в нем разобрался. Друг погибшего был главным подозреваемым: он был должен ему деньги, люди видели, как они ссорились. Но у него оказалось алиби. Я все проверил – алиби надежное. Для нас было бы очень полезно разобраться в этом деле. Мне очень жаль.

– Жаль?

– Да, я внушил тебе надежду, а я знал, что для тебя это дело чести. Мы не будем закрывать дело, но мне думается, что это одна из тех задач, которые так трудно решить.

– Да, сэр.

Макдональд коротко кивнул, хотя ему хотелось запрыгать от радости.

– Но у нас, тем не менее, полно дел. Не хочешь сходить в буфет и принести сюда чай для нас с тобой?

По пути Макдональд встретил дежурного, который заметил:

– У тебя на удивление веселый вид.

– Я просто стараюсь изо всех сил, сержант.

Тот всмотрелся в него и сказал:

– Разве тебя не отстранили?

– Конечно, – ответил Макдональд.

И пошел дальше, постаравшись прогнать с лица улыбку. Сержант посмотрел, ему вслед, пробормотал:

– Новая порода уродов.