Текст книги "Blitz. Без компромиссов"
Автор книги: Кен Бруен
Жанр:
Крутой детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
_
Иллюзии могут заставить вас сделать
поспешные выводы. Например, спрыгнуть с моста.
Эндрю Уокс.«Жертвоприношение»
Портер Нэш потратил весь день на организацию команд. Полицейские проверили каждую наводку, обошли все дома подряд, составили список тех, кто ненавидит полицию. Список оказался очень длинным, и его пришлось сократить до рациональных размеров. Домой Портер пришел в полночь, сунул в микроволновку вегетарианский ужин, включил разогрев. Стянул с себя рабочую одежду и надел старый костюм для занятий дзюдо, сохранившийся с тех дней, когда он этой борьбой серьезно занимался. Достал из холодильника большую бутылку воды «Эвиан», напился и почувствовал, что напряжение начало понемногу спадать.
Портер жил на Ренфрю-роуд в Кеннингтоне, напротив старого полицейского тренировочного колледжа. Смешно, но у него так и не нашлось времени зайти в колледж. Квартира Портера была просторной, занимала весь верхний этаж. Она была окрашена в белый цвет и обставлена самой необходимой, но дорогой комфортабельной мебелью; в глаза сразу бросались современный музыкальный центр и огромный телевизор. В нише располагался стол с компьютером и принтером, на столе лежали аккуратные стопки бумаги.
Портер подошел к музыкальному центру, включил Пуччини, приглушил звук настолько, чтобы музыка щекотала нервы, но не увлекала полностью. Микроволновка просигналила, Портер достал еду. Он закупил себе много такой еды про запас в «Селфриджес». Сел за деревянный стол, приготовился есть. Зазвонил дверной звонок, что его очень удивило. Он достал из-под кровати пистолет; у Портера не было ощущения беды, поэтому он оставил оружие, решив довериться своей интуиции, и пошел открывать. За дверью оказался Брант.
– Сержант?
– Всем добрый вечер, – кивнул Брант. – Я никому не помешал?
Портер окинул его беглым взглядом. Брант был одет в рабочий комбинезон, настолько грязный, что можно было подумать, будто он только что вылез из мусорного бака. Может, так оно и было. Если даже половина из того, что рассказывают о Бранте, правда, тогда ему самое место на помойке. Брант поднял бровь:
– Пригласишь меня войти?
– Я как раз ужинал.
– Валяй продолжай. Я только что ел ребрышки, все позастревало в зубах.
Портер посторонился, пропуская Бранта. Тот вошел, осмотрелся и сказал:
– У япошек есть какое-то название для… такого пустого вида – как это будет?
На Портера, подошедшего к Бранту, это замечание произвело впечатление.
– Минималистский, – подсказал он.
– Я вообще-то имел в виду говенный.
Портер стиснул зубы, сообразив, что Брант легко может вызвать собеседника на доверительный разговор, а потом так же легко сдать назад. Об этом следует помнить. Брант тем временем наморщил нос и проговорил:
– Чем воняет? Это то, что хиппи употребляют?
– Масло из пачули.
Брант многозначительно ухмыльнулся, сказал:
– Чтобы заглушить странный запашок? Покуриваешь травку, да? Так, немножко, просто чтобы расслабиться?
Портер не счел нужным отвечать, подошел к столу и посмотрел на свой остывший ужин. Брант, стоящий рядом, сказал:
– Что это за гадость? Черт, тебе надо закинуть в желудок хороший кусок мяса, толстый сочный бифштекс, от которого кровь заиграет.
Портер сел на стул, и Брант спросил:
– А мне не полагается выпивка – я ведь в первый раз в твоей берлоге и все такое?
– На нижней полке, угощайся.
Брант наклонился, открыл дверку, увидел ряд бутылок и с восхищением произнес:
– Твою мать, неудивительно, что ты предпочитаешь сидеть дома. Тебе что-нибудь налить?
– Нет, я уже выпил воды.
Брант плеснул арманьяка в тяжелый хрустальный стакан, одним глотком осушил его и заметил:
– Bay, здорово забирает.
Портер чувствовал, как у него слипаются глаза. Брант же продолжал свой тур по квартире; он взял книгу, прочитал:
– «Дикая тьма. Дневник моей смерти». Кто такой, черт возьми, этот Гарольд Бродки? [33]33
Гарольд Бродки (Harold Brodkey;псевдоним, настоящее имя Аарон Рой Вантрауб) (1930–1996) – американский писатель.
[Закрыть]
– Он пишет, как умирал от СПИДа.
– Педик, да?
– Это имеет значение?
Несмотря на свое твердое решение, Портер позволил себе несколько обиженный тон. Брант был просто счастлив. Сказал:
– Для него имело. Лично я читаю только Макбейна. [34]34
Эд Макбейн – один из множества псевдонимов американского писателя Эвана Хантера (Evan Hunter)(1926–2005), автора детективных романов.
[Закрыть]Я как-то его видел издали. Очень хотелось бы с ним поговорить. Я вот что тебе скажу – я дам тебе одну книжку почитать, чтобы отвлечь от этого скучного дерьма.
Портер встряхнулся, сказал:
– Очень интересная беседа… Но ты зачем-то пришел?
– Мне нужен твой совет.
– Совет?
Он действительно удивился. Брант сказал:
– Мне наплевать, что ты голубой. Твою мать, плевать я хотел на то, что люди делают, если они ко мне с этим не лезут. Но тебя я уважаю, а я мало кому могу это сказать.
Портер растрогался; он встал, налил виски в стакан, сделал приличный глоток и спросил:
– Так в чем проблема?
Брант допил арманьяк, нахмурился, в глазах его промелькнуло удивление. Затем, втянув носом воздух, сказал:
– Я это теряю.
– Ты о чем? – с недоумением произнес Портер.
– Теряю память. Не часто, но достаточно, чтобы начать беспокоиться. Бывает, я не хочу говорить, есть… даже пить. Я с трудом заставляю себя встать с кровати.
Брант замолчал, сомневаясь, стоит ли продолжать, поэтому Портер спросил:
– А чего тебе хочется?
– Смотреть в стену и ничего не делать. Абсолютно ничего.
Портер поставил стакан, нашел сигареты, зажег одну, выпустил облако дыма, сказал:
– Ты перегорел.
– Что?
– Ты на грани нервного срыва. Пару дней отдохнешь, и все пройдет.
– Ты так уверенно говоришь…
– Я знаю, что это такое.
– Ты?
– Ну да. Я как-то попал в жуткий переплет.
Пришла очередь удивляться Бранту. Он посмотрел на диван, осторожно сел, словно диван мог его укусить, и сказал:
– Ты не похож на парня, который поизносился.
Портер прислушался, поднял палец, когда послышалось: «Viena la Sera», [35]35
«Ах, что за вечер!» ( итал.). Начало дуэта Пинкертона и Чио-Чио-сан из оперы Дж. Пуччини «Мадам Баттерфляй».
[Закрыть]– и прошептал:
– Bonda dagli occhi pieni di malia. [36]36
«Я все любуюсь глазками твоими» ( итал.). Неточная цитата из того же дуэта.
[Закрыть]
– Что? – подал голос Брант.
– Следующий кусок мой самый любимый, – сказал Портер.
Он помолчал и заговорил:
– Два года назад у нас завелся педофил, заманивал детишек в машину в Голландском парке. Мы знали, кто это, но никак не удавалось поймать его на месте преступления. Дети были слишком напуганы, чтобы опознать его, к тому же у него были хорошие связи. Он из шоу-бизнеса, у него были влиятельные заступники. Парни в участке считали, что я одного с ним поля ягода… Из-за моей сексуальной ориентации. Совали использованные презервативы в мой шкафчик, сыпали сахар в бензобак… обычные вещи… – Портер перевел дыхание, продолжил: – Я жил в состоянии ужасного стресса, глотал валиум, налегал на кофеин, без конца курил, но в конце концов взял это дело в свои руки. Ворвался в дом этого подонка в четыре утра и бейсбольной битой превратил его гениталии в кашу. А потом я перегорел, заперся у себя в доме, и сразу же после этого меня перевели сюда…
Его потревожил звук, более громкий, чем музыка. Брант храпел, склонив голову на подлокотник; из уголка его приоткрытого рта стекала струйка слюны. Портер взял пару одеял, накрыл его и сказал:
– Спокойной ночи, милый принц.
_
Я проснулся от страха; страх был странным по форме – геометрическим, ограниченным, окончательным.
Гарольд Бродки.«Дикая тьма»
Констебль Макдональд, все еще переживавший из-за бойкота сослуживцев, начал следить за Брантом. Очень удивился, когда увидел, что Брант входит в дом на Ренфрю-роуд. Встречается с женщиной? Проверяет наводку? Что он там делает? Макдональд позвонил суперинтенденту. Тот его заранее предупредил: «На мой личный номер звони только по делу – если схватишь Бранта за яйца».
Когда Макдональд назвался, Супер сказал:
– Мне через десять минут идти на областной ужин, так что берегись, если звонишь по пустяку.
– Сэр, я видел, как Брант вошел в квартиру на Ренфрю-роуд, но я не имею представления, с кем он там встречается.
Он услышал кашель, зубовный скрип, глубокий вздох, затем:
– Ты, чертов полудурок, только из-за этого звонишь?
– Я думал, это прорыв, сэр.
– Портер Нэш живет на Ренфрю-роуд – ты разве не знаешь? Кстати, что я такое слышал насчет того, что ты стучал на врача, сынок?
Макдональд посмотрел на трубку; ему хотелось крикнуть: «А что я сейчас делаю, а? Это как называется?»
Но вместо этого он сказал:
– Сэр, это подстава.
– Никому не нравятся доносчики, особенно те, кто попадается. Я доступно объясняю?
– Да, сэр, абсолютно.
Клик.
Макдональд порылся в бардачке машины, нашел мятные леденцы, кинул одну конфету в рот. Пожалел, что бросил курить, но начинать снова не собирался. Сигареты – это для таких как Брант. Пока он сосал леденец, он достал маленький фотоаппарат из кармана и сделал несколько снимков дома Портера. Если повезет, он снимет Портера и Бранта в объятиях друг друга. Поквитается с обоими сразу.
Портер ел мюсли, когда Брант зашевелился. С раннего утра он являл собой неприятное зрелище. Он потянулся, протянул руку за сигаретой и громко рыгнул. Портер мысленно взмолился, чтобы Брант не заблевал диван, и спросил:
– Позавтракать не хочешь?
– Кофе, две ложки, без сахара.
Когда Портер принес кофе, Брант почесал зад и спросил:
– Ты меня попользовал?
– А как же.
Пока Брант шумно втягивал кофе, Портер спросил:
– Хоть имеешь представление, кого надо искать?
– Психа. Таких труднее всего поймать. Я вчера был в спортзале в Стритхеме, получил там имя парня, к которому, возможно, стоит заглянуть.
– Хочешь, я с тобой поеду?
– Нет, тебе надо руководить. Ты же по уши в этом дерьме.
Брант передернул плечами, встал и сказал:
– Пошел.
– Да, конечно, – кивнул Портер. Прибавил: – Заходи еще.
– То, что я ночью говорил…
– Останется со мной.
Последовала пауза. Наконец Брант сказал:
– Я просто очень устал.
– Разумеется, выспись как следует.
Когда Портер провожал Бранта до двери, тот сказал:
– Еще одно…
– Что?
– Насчет того, что ты хороший коп.
– Да?
– Я действительно так думаю.
– Спасибо.
Проходя через холл, Брант добавил:
– Для гомика.
Портер захлопнул дверь.
Выйдя из дома, Брант остановился и посмотрел на здание. Макдональд начал щелкать фотоаппаратом, он готов был поклясться, что разглядел на лице Бранта тоскующее выражение. В резких черно-белых тонах, с названием улицы Портера большими буквами сверху, снимок поведает свою собственную историю.
Брант ушел, Макдональд остался ждать.
Через двадцать минут спустился Портер. Макдональд снял и его. Немного творческого монтажа, и мужчины окажутся на одном снимке. Такой большой плакат на доске объявлений. И название. Может быть, «Новые методы расследования». Макдональд давно не был в таком прекрасном настроении.
_
Дэн Фанте говорил, что мог вдохновенно сочинять только тогда, когда бывал в стельку пьян. Когда его спрашивали, почему же он бросил пить, он отвечал:
Голоса в моей голове пытались меня убить. Особенно один. Я звал его Джимми. Джимми был по-настоящему опасным раздолбаем. На его счету три попытки самоубийства. Что касается терапии, я использовал все от ребалансинга до реинкарнации и телесной терапии Райха, или что там еще есть на «р», – только без всякой пользы.
День у Барри Вайсса выдался сложным. Он выиграл приз – это плюс. Каждый месяц он покупал журнал «Бизарр» – как же ему эта хрень нравилась! Журнал собирал все странное и безумное дерьмо, вкладывал его в глянцевую обложку и был совершенно сумасшедшим. Интервью брали у людей, которых звали, например, Билли Бензопила – Барри этого парня просто обожал. Раз в месяц автор самого безумного письма получал бутылку абсента. Барри писал шесть раз… Ничего.
И наконец – бинго!
Почтальон пришел рано, и вот оно: он выиграл. Открывая сверток, он взмахнул кулаком и заорал:
– Рули, «Бизарр»!
Вот какое он послал письмо:
«Я пишу из Фрэджл Рок, так называется психиатрическая палата в тюрьме Брикстон. Журнал мне дал трансвестит ростом шесть футов два дюйма, который сидит за попытку снять заднескамеечника [37]37
Заднескамеечники – депутаты-оппозиционеры, традиционно занимающие задние ряды кресел в палате общин.
[Закрыть]тори. [38]38
Тори – консервативная партия в Англии. Слово «тори» происходит от ирл. tóraighe, слова, используемого для обозначения ирландского участника гражданской войны в Великобритании в XVII веке (буквальное значение «преследуемый человек»).
[Закрыть]Трансвестита зовут Миранда. Мне кажется, я влюбился. Бутылка абсента абсолютно необходима, чтобы укрепить наши отношения».
И он дал свой адрес. Барри так обрадовался, что немедленно приложился к бутылке; это свалило его с ног, и он сказал:
– Вот черт!
Плохие новости: у него кончились боеприпасы. Это привело его в недоумение.
– Как так вышло?
Загибая пальцы левой руки, он стал считать:
– Значит, так, регулировщик – одна пуля, женщина-коп… две или три?
Он не мог вспомнить и продолжил:
– Мужик в патрульной машине – две?
Вообще-то Барри пил беспробудно, и в основном водку. На Клэпхем Коммон, где торговали из багажников, какой-то украинец продавал «Столичную» упаковками по шесть бутылок. Барри не был так уж уверен, что он больше никого не убил.
Ему жутко не хотелось менять свой почерк. В сериалах, которые он обожал, у убийц всегда был почерк. Бросать «Глок» было непрофессионально. Ничего, он позвонит этому мужику из газеты и скажет, что решил сделать убийства более характерными. Он снимет ячейку на вокзале Ватерлоо и будет складывать туда все вещи, связанные с убийствами, – на случай, если его арестуют. Свои любимые детективы он отдаст Армии спасения, потому что ненавидит этих мудаков.
Внезапное озарение. Молоток!
У него был молоток, прочный, тяжелый. Теперь надо будет подходить совсем близко. Он крикнул:
– Вперед! Переходим на следующий уровень!
_
Сержант Кросс жил в квартире-студии на Сиринхем-пойнт в девятнадцатиэтажном доме. У тех, кто жили с одиннадцатого по девятнадцатый этаж и чьи окна выходили на запад, открывался вид на стадион Овал. Кроссу же приходилось смотреть на монахинь. Как раз напротив его окон находился женский монастырь. Как можно было выбрать такое странное место для монастыря, Кросс не мог понять. Прямо за калиткой возвышалась большая статуя какого-то святого. В субботние вечера – после футбола, после паба – на статуе иногда болтался разноцветный шарф. Однажды ее едва не уволокли. Мужик собирался было перелезть через забор, но его остановило предупреждение о собаках на территории монастыря.
Монахини и ротвейлеры: деревенская идиллия.
Кросс однажды увидел настоятельницу и подумал, что собаки им ни к чему. Он был когда-то женат, а теперь – спасибо работе – разведен. Детки его ненавидели, а алименты превращали его жизнь в кошмар. Ему еще повезло, что начальство передвинуло его вверх в списке. Теперь, всего за два месяца до пенсии, он старался не высовываться. Он ходил на работу, никогда не выступал добровольцем, держал рот на замке. Он уже застолбил себе местечко в магазине «Маркс и Спенсер». Кросс был счастлив, что уходит. Подумать только, они поставили педика руководить расследованием убийства! А улицы? Кокаин засыпал улицы, теперь без проблем можно купить любые уцененные химикаты. Он даже названия не успевал запоминать.
Недавно ему рассказали про жидкий экстази: все прелести таблеток, и никаких последствий. Как будто такой наркотик может существовать на самом деле. Если Кросс что и понял, так это насчет последствий. Абсолютно все имеет последствия, бесследно ничего не проходит.
Спросите монахинь.
Он спросил Бранта, который объяснил ему, что жидкий экстази обычно приводит к коме.
– Ривер Феникс, – сказал Брант.
– Где это?
– Это не где, это человек. Вернее, был человеком. Ривер Феникс, молодой актер. Да что с тобой? Ты что, кино не смотришь?
– Только вестерны.
– Ну так вот, говорят, что этот наркотик его убил.
Кросс больше впечатлялся бы, если бы жертвой стал Джон Уэйн. [39]39
Джон Уэйн (John Wayne;1907–1979) – американский актер, «король вестерна».
[Закрыть]Брант вздохнул и отошел. Какие бы истории не рассказывали о Бранте – а звучали они каждый раз по-разному, – он Кроссу нравился. Брант был копом старой школы: крупный, жестокий, устрашающий.
И он способен сделать тебе одолжение. Когда Кросс переехал на Сиринхем-пойнт, Брант подключил его к кабельному телевидению.
– Эй, сержант, не думаю, что могу себе это позволить, – покачал головой Кросс.
– Так никто не может. Ты и не будешь получать никаких счетов.
– Это как?
Брант посмотрел сквозь него, сказал:
– Ты на самом деле хочешь услышать ответ?
Пауза.
– Нет. Полагаю, что нет.
– Так я и думал. Через пару недель подключу тебе и всю твою цифровую хрень.
– Я у тебя в долгу, Брант.
– Вставай в очередь.
Единственной страстью в быстро сокращающейся жизни Кросса был спорт. Он мог весь день просидеть у большого экрана. Упаковка пива под боком, треска с чипсами, иногда немного копченой колбасы для разнообразия – что еще человеку надо? Он болел за «Лидс», еще со времен Нормана Хантера. [40]40
Норман Хантер (Norman Hunter) (p. 1943) – футболист, игравший в английском футбольном клубе «Лидс» с 1961 по 1976 год.
[Закрыть]Кроссу не слишком нравился Робби Кин, [41]41
Робби Кин (Robert «Robbie» David Keane)(p. 1980) – ирландский футболист, играл за «Лидс» с 2000 по 2003 год.
[Закрыть]но он расслабился, когда «Лидс» подписал Фаулера. [42]42
Робби Фаулер (Robert Bernard Fowler)(p. 1975) – английский футболист, играл за «Лидс» в 2001 и в 2002 годах.
[Закрыть]Был четверг, четыре часа дня. Когда позвонили в дверь, Кросс ел поджаренный хлеб с майонезом. Кросс подошел к двери, дожевывая корку, и спросил:
– Кто там?
– Мастер с кабельного телевидения.
Потом сам Барри признает, что «он чересчур разошелся». Верно, он собирался прикончить парня – иначе зачем бы он захватил с собой молоток? – но он пошел в разнос, слишком уж насел на бедного ублюдка. Явный перегиб. Мозги на стене, и в волосах Барри. Он даже сам сказал вслух: «Это уж чересчур».
Все началось нормально. Полицейский его впустил. Почему-то он беспокоился по поводу каких-то счетов. Барри решил немного позабавиться, сказал:
– Вы сами на счету.
Коп тут же насторожился. Барри во всем винил абсент, от этой дряни у него крыша поехала. Он увидел, как в глазах копа вспыхнул огонек, и тут же ударил его молотком.
И промазал.
Коп успел заехать ему в челюсть, но вскользь.
Все могло бы сложиться иначе, но бедному уроду не повезло. Он намеревался отметелить Барри, но споткнулся о ковер. Игры кончились. Барри, еще не совсем пришедший в себя от удара, бросился на копа с воплем:
– Моя бедная шея! Ты мог меня убить!
И обрушил град ударов на его голову. Вскоре лицо полицейского превратилось в кровавую кашу, в которой белели осколки костей. Барри остановился только тогда, когда услышал стук сверху. Барри с отвращением отскочил от жуткого месива на полу и… Ладно, чего уж там: его стошнило.
Образцами ДНК.
Что еще мог Барри сделать? Отучить соседа сверху колотить в пол? В какой-то нише, которую с большой натяжкой можно было назвать кухней, он доел жареный хлеб, сказав:
– Майонез?.. Какого черта?!
Потом нашел пиво, заглушил сильную жажду двумя банками. Вся его одежда была в крови, выйти в таком виде он никак не мог. Он просмотрел жалкий гардероб копа и остановился на полицейском пиджаке, черном, на любую погоду. Теперь это будет трофей. Нашел мягкие бежевые брюки – они были слишком широки в талии, пришлось подвязывать их ремнем – и теплую рубашку с логотипом:
Интересно, сколько же этой рубашке лет?
Разумеется, он проверил бумажник копа. Двадцать фунтов и фотография полной женщины и троих детишек Он забрал и то и другое, нашел бензин для зажигалок, набросал сверху на тело свои шмотки, газеты и десятки номеров журнала «Гол». Облил все бензином. Сказал:
– Ты король Новой Англии.
Он услышал эту фразу, когда смотрел фильм «Правила виноделов». Самое главное, он нашел записную книжку Кросса с адресами. Теперь у Барри были не только адреса полицейских, но даже личный телефон Бранта. Стоя на пороге, Барри чиркнул спичкой, бросил ее и быстро вышел.
_
Я чувствовал себя безумно усталым. Усталым от скорости, словно получил в награду хрустальную плошку с мелом после круглосуточной игры в карты. Телу все еще хочется бежать, нервные окончания все еще передают импульсы в кончики пальцев рук и ног, но ты уже больше ни на что не способен.
Тим Маклафлин.«Сердце старой страны»
Робертс пытался читать в «Обсервер мэгэзин» статью про «вэгонистов». Это о трезвости – но не старье про исправившегося пьяницу типа того, что публикуют общества анонимных алкоголиков. Тут призывали к трезвости как замечательному образу жизни, ради моды, ради экономики.
Было всего десять утра. Робертс поднял кружку, отпил несколько глотков красного вина. Он где-то вычитал, что красное вино хорошо для крови и полезно для сердца. Хотя если пить весь день напролет, то можно пролететь мимо поставленной цели.
Сейчас вот вино явно пролетело мимо рта.
Из-за дрожи в руке кружка ударила ему по переносице, и содержимое вылилось на грудь. Он вскочил, стал отряхиваться; на нем был розовый халат его жены. Робертс не брился и не мылся уже несколько дней; он понимал, что слетает с катушек, но не мог собраться с силами, чтобы что-то сделать. Мимоходом забежала дочь, заняла пятьдесят фунтов, потом спросила:
– Ты дом продавать собираешься?
– Какой дом?
Она глубоко вздохнула, совсем как мать, и сказала:
– Этот дом. Ты не можешь здесь жить, кругом мамины вещи.
– И куда мне деваться?
– В однокомнатную квартиру, так живут все одинокие старики.
Он решил, что ослышался. Переспросил:
– Старик… это ты про меня?
– Ох, папа, да ты всегда был старым. Тарик говорит, что тебе пора на пенсию.
– Так ты все еще с ним?
– Разумеется, он моя карма, мы собираемся в Бомбей, чтобы познакомиться с семьей Тарика.
Робертс почувствовал, что очень устал, и сказал:
– Бон вояж.
Его дочь взвизгнула:
– Нам нужны деньги, ты должен продать дом.
Робертс сосчитал до десяти и проговорил:
– Скажи Тарику, пусть придет поговорить со мной.
Дочь закатила глаза:
– Поговорить с тобой? Никто не может с тобой разговаривать. Мама говорила, это все равно что разговаривать с кирпичной стеной.
Он не знал, что говорить дальше, поэтому промолчал. Это завело его дочь еще больше. Она прошипела:
– Какой же ты жалкий. Я тебя ненавижу.
И выскочила из дому, хлопнув дверью. Робертсу захотелось крикнуть: «Ах, так? Тогда верни мои пятьдесят фунтов!»
Ему пришло в голову напустить на Тарика Бранта, чтобы тот вправил индусу мозги. Но вместо этого он пошел к буфету, где держал выпивку, и не обнаружил там ничего, кроме красного вина. Он смутно помнил, как вышел из дому на следующий день после похорон и купил новую партию спиртного. Теперь, оглядев пустые бутылки, он подумал: «Пожалуй, надо взять себя в руки». Умудрился встать под душ и почувствовал себя немного лучше. Затем заглянул в зеркало и даже ахнул от потрясения. На него смотрел небритый сумасшедший с красными глазами. С надеждой на бритье было покончено. Он надел мятый костюм, несвежую рубашку и вышел из дому, решив пополнить запасы продуктов. Охраннику «Сейфвэй» подозрительно его оглядел. Он поспешно вошел, взял тележку и начал ходить между рядами. И заблудился. Робертсу казалось, что на полках стояли только огромные коробки со стиральным порошком. Ему же хотелось купить суп в пакете, молоко, хлеб и, может быть, несколько кусочков ветчины.
– Эй! – услышал он чей-то шепот.
Повернулся и увидел Фоллз. Она была в белом спортивном костюме, который подчеркивал черный цвет ее кожи. Фоллз посмотрела на его пустую тележку, спросила:
– Что ты тут делаешь?
– За покупками пришел.
Фоллз отодвинула тележку, спросила:
– Что тебе нужно… все?
– Немного красного вина.
– Ну, я так не думаю. Нужно сначала купить что-то существенное.
Он хотел сказать: «Вино – это существенно».
Но вместо этого произнес:
– Я подожду снаружи.
Он встал около входа в бар, где продавали спиртные напитки навынос, и подумал: «Может, рискнуть и купить бутылку?» Мимо шла женщина, ведя за руку девочку лет восьми. Поравнявшись с ним, женщина остановилась, порылась в сумке, нашла несколько монеток и сунула их Робертсу в руку, сердито сказав:
– Больше мелочи нет.
И пошла дальше. Девочка оглянулась, на ходу спросила у женщины:
– Мама, это пьяница?
– Ш-ш… – произнесла та. – Он тебя услышит.
Робертс уставился на монеты на своей ладони; от шока по спине его побежали мурашки. Толкая перед собой тяжелую тележку, появилась Фоллз.
– Помоги мне, слышь? – крикнула она.
Он опустил монеты в карман. Фоллз приехала на «дэу». Он спросил:
– Твоя?
– Соседки, – ответила Фоллз. – Я ей тоже продукты покупаю.
Открыла дверь и начала загружать пакеты. Закончив, спросила:
– Ты в порядке?
– Лучше не бывает.
Когда они вошли к нему в дом, она огляделась, спросила:
– Ты здесь в засаде?
Он опустился в кресло, простонал:
– Отдохни, а?
Она промолчала.
Он задремал, проснулся от запаха готовящейся еды. В комнате было идеально чисто. Фоллз протянула ему кружку, сказала:
– Это суп. Ты замерз.
Суп, как ни странно, оказался вкусным, у Робертса появился аппетит. Фоллз дала ему белого хлеба и несколько кусков мяса. Он все съел, сказал:
– Господи, как же вкусно.
Она радостно улыбнулась. От ее улыбки в комнате стало светлее, и Робертс вдруг сообразил, что никогда не видел, чтобы Фоллз так улыбалась. Он сказал:
– Думаю, со мной теперь все будет нормально.
Она долго смотрела на него в задумчивости, наконец сказала:
– Да, я тоже так думаю.
– Я собираюсь продать этот дом.
– Блестящая мысль.
– Ты думаешь?
– Ну да – кто, твою мать, хочет жить в Далвиче?
– Мне казалось, все хотят, – сказал он с искренним удивлением.
Она еще раз улыбнулась, спросила:
– Сколько чернокожих ты знаешь? Я имею в виду, сколько их среди твоих друзей?
– Гм…
– Я так и думала.
Она собрала его грязную одежду и сунула в стиральную машину. Предупредила:
– Используй кондиционер для белья.
– Зачем?
– Господи… Ох уж эти мужчины! Поверь на слово, ладно?
Помолчав в нерешительности, она проговорила:
– Хочу попросить об одолжении.
Он вгляделся в ее лицо, понял, что это важно, и спросил:
– В чем дело?
– Один знакомый пацан попал в беду. Я должна снять его с крючка.
– Неприятности с полицией?
– Да.
– Серьезные?
– Он сказал, что он и его приятели здорово попинали какого-то мужика.
– А ты с какого боку?
Фоллз повесила голову и негромко сказала:
– Скинхед, помнишь его?
– Конечно, он присматривал за тобой, когда ты с катушек слетела, – ответил Робертс. И тут же прибавил: – О нет. Скажи, что ты от него отделалась. Или нет? Решила, что можешь его переделать? Черт, Фоллз, каким он был, таким и остался. Это он пинал того мужика? А… все ясно.
Они замолчали. Ей нечего было сказать в свою защиту, тем более что любое оправдание будет неразумным. Роберт громко откашлялся, сказал:
– Ладно, не мне читать тебе лекции на эту тему. Есть один детектив-инспектор, он должен быть в курсе, и он уже давно у меня в долгу. Его Нельсон зовут.
– Спасибо, сэр, я, правда, очень ценю…
Робертс поднял руку:
– Подожди меня благодарить, ты еще не видела Нельсона. Он тот еще тип, в сравнении с ним даже Брант кажется полным либералом.
