Текст книги "Обратный удар"

Автор книги: Кэмерон Кертис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Не могу сдержать скепсис в голосе. «То есть, это на Украине, но украинцы не знают, где?»

«Брид, есть две Украины. Одни украинцы хотят жить в мире и процветании. А другие – те, кто предан некоей одиозной идеологии альтернативных правых из 1930-х годов. Они сами себе закон. Их ополчения по всей стране – самые преданные подразделения ВСУ. «Викинги» – самые фанатичные из них».

Орлов не говорит нам ничего, чего бы мы не знали. Нет смысла добавлять, что НАТО снабжает Украину деньгами и оружием, не обращая внимания на конечных получателей. Президент Украины был избран на мирной платформе. Сразу после вступления в должность ему сообщили, что если он заключит мир с Россией, его повесят на дереве на киевском Майдане.

Запад верит, что поддерживает унитарное правительство на Украине. На самом деле, существует баланс страха. На поверхности – лишь видимость демократии, за кулисами которой ярые фанатики манипулируют событиями. Те из нас, кто понимает, молятся о торжестве демократии. Многие забывают, что скрывается за ней. Если они вообще когда-либо знали.

«Что вы можете рассказать нам о викингах?» – спрашиваю я.

Орлов достаёт из рюкзака папку и кладёт её на стол перед нами. «Я дам вам то, что у нас есть. Предлагаю вам попросить то же самое у…

Украинская сторона. Будьте осторожны. Украинское разведывательное сообщество кишит альтернативными правыми.

Мы со Стайном переглядываемся. Никто из нас не наивен. Мы оба знаем о проблеме с альтернативными правыми на Украине. Теперь это может напрямую повлиять на нашу миссию.

Мы не знаем, кому можно доверять.

Орлов кладёт на стол фотографию размером восемь на десять. На ней мужчина в украинской полевой форме. На погоне – нашивка бригады «Викинг».

Блондин, худой, с голодным взглядом. Острые, умные глаза.

«Это полковник Хадеон Марченко, – говорит Орлов. – Его точно опознал полковник Коваленко. Он командовал операцией. «Викинги» атаковали Антоновку-15 двумя батальонами с юга. Пока наша мотострелковая бригада вела с ними бой, Марченко атаковал с запада отрядом специального назначения».

«Я думал, что хранилища ядерных материалов охраняются как минимум батальоном 12-го ГУМО», – говорит Штейн.

Орлов пожимает плечами. «Атака с юга была отвлекающим маневром. Полковник Коваленко позволил половине своих сил отвлечься».

«Ладно. Марченко встретил небольшое сопротивление и сразу же покатился на базу».

«Викинги – элитное подразделение, – говорит Орлов. – Аналог спецназа. Атака была отрепетирована, и они были хорошо подготовлены. Проникнув на базу, они прорвали бункер с помощью водяного заряда».

Штейн нахмурился: «Что это?»

Я киваю Орлову, позволяя ему объяснить. Может быть, я узнаю что-нибудь об устройстве русских бункеров.

«Боеголовки хранятся в бетонных бункерах с бронированными стальными дверями, – говорит Орлов. – Двери приходилось выбивать взрывчаткой. Есть два вида взрывчатки: режущая и толкающая.

Пластиковая взрывчатка режет. Она взрывается и прорезает сталь. Например, ваш C-4. Детонационный шнур. Проблема в том, что такой взрыв может повредить боеголовки, хранящиеся внутри.

«Поэтому вы используете толкающую взрывчатку», – говорит Штейн.

«Да. Существуют разные типы, разные методы. Один из них использует водяной заряд. Они ставят большую ёмкость с водой к двери. На заднюю часть ёмкости насыпают пластиковую взрывчатку и приклеивают её скотчем».

«Почему на обороте?»

Если взрывчатку поместить между водой и дверью, вода действует как линза и фокусирует взрыв на двери – режущий заряд. Вода между взрывчаткой и металлом действует как тампер. C-4 – это высокоскоростное взрывчатое вещество. Когда взрывчатка детонирует, тампер замедляется и распространяет взрывную волну по поверхности двери. Она срывается с петель.

«Но не прорвало».

«Совершенно верно. Взрыв не пробил дверь. Он не повредил боеголовки с другой стороны. Мы обнаружили, что дверь погнулась взрывом».

«Викинги» точно знали, какую именно водную атаку подготовить. Мне нужна дополнительная информация. Посмотрим, насколько Орлов поможет. «Мы делали это в Афганистане. Использовали капельницы. Сколько воды и взрывчатки они использовали?»

Вопрос, звучащий невинно, но если Орлов ответит, я смогу многое узнать о ТТП «Викинг» и российском строительстве бункеров.

Орлов смотрит мне в глаза и улыбается. «В этом я тебе признаю, Брид. Это дело слишком важное, чтобы стесняться».

Я стараюсь выглядеть невинной.

«Десятигаллонная емкость с водой, – говорит Орлов. – Не менее двух фунтов взрывчатки».

«Как вы узнали?»

«Взрыв не уничтожил контейнер полностью. Мы обнаружили достаточно фрагментов, чтобы быть уверенными в своих выводах».

Я поднимаю бровь, мысленно отмечаю: это мощный водяной заряд. Я уточню у наших прорывников, но такой мощный заряд может снести железобетонную стену. Или дверь в бункер для хранения ядерного оружия.

Соорудить заряд было несложно. Сложнее всего было бы рассчитать его размер. Слишком маленький – и можно было бы получить черепно-мозговую травму и оказаться перед потёртой бронированной дверью. Слишком большой – и дверь взорвётся, а за ней – полдюжины ядерных боеголовок.

Орлов улыбается: «Брид, ты не задаёшь очевидного вопроса».

Хитрый сукин сын. «Откуда они знали, какую цену назначить?»

«Нетрудно догадаться», – Орлов поворачивается к Штейну. «Хочешь угадать?»

Штейн хмурится. «Антоновка-15 была построена в советское время», – говорит она.

«Вот почему база расположена так уязвимо, всего в пятнадцати милях

от границы. Раньше вы были одной страной. У украинцев были копии старых советских планов.

«Очень хорошо. И мы снова будем одной страной». Стальной взгляд Орлова – безмолвный вызов.

Я указываю на фотографию на столе: «Расскажите нам о Марченко».

«Тридцать два года», – Орлов возвращается к делу. «Убеждённый патриот-викинг. Очень ярый, очень профессиональный. Его отряд попал в окружение при осаде Мариуполя».

Летом 2022 года русские взяли Мариуполь. Альтернативно-правые бойцы и украинские морские пехотинцы заняли последнее место на металлургическом заводе «Азовсталь». Из-за отсутствия боеприпасов и голода им пришлось пить грязную воду и собственную мочу. В конце концов, они сдались.

«Он выжил в Азовстали?»

«Да. Когда последние украинские войска сдались, они договорились об интернировании в Турции. Они должны были оставаться там до конца конфликта. Марченко был среди них».

Орлов кладёт на стол ещё одну фотографию. На нас смотрит хорошенькая девушка.

На вид ей лет восемнадцать. Прямые светлые волосы, собранные в хвост. Румяные щеки, пронзительно-голубые глаза. «Катерина Марченко, – говорит он. – Двадцать четыре года. Пока её муж был интернирован в Турции, она и жёны других викингов и морских пехотинцев ВСУ лоббировали правительство, чтобы договориться об их освобождении».

«Их ведь отпустили, да?»

«Да, – говорит Орлов. – Но не благодаря усилиям жён. Турция освободила их ради политической выгоды. Мы были недовольны. Однако такое поведение не является чем-то необычным. Турция заявляет о дружбе с Россией, но при этом остаётся членом НАТО».

Штейн наклоняется вперед и внимательно рассматривает фотографию девушки.

«Катерина и Хадеон. Снова вместе».

«В самом деле, – Орлов поёрзал на стуле. – Результат был предсказуем.

Вернувшись, Марченко воссоздал бригаду «Викинг» и снова вступил в бой. Катерина присоединилась к бригаде в качестве снайпера.

Штейн настроен скептически. «Марченко ей позволил?»

«Посмотрите на них, – говорит Орлов. – Разве они не составляют привлекательную пару?

Они известны на Украине. Марченко – герой. Верность Катерины ему – пример для всех украинских женщин. Как и её мужество быть…

Недооценённая. Она так же предана делу, как и её муж. Она участвовала в нападении на Антоновку-15. Она убила полковника Коваленко.

"Откуда вы знаете?"

«Коваленко пытался остановить их из РПГ. Катерина выстрелила в него из башни «Брэдли», сбив ему прицел. Последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание, было её лицо».

Орлов достаёт третью фотографию. На ней изображён крепкий мужчина с грубыми чертами лица и чёрной бородой. Он в лесном камуфляже ВСУ и полукаске с оптическими знаками. Ещё одна американская щедрость.

«Бходан Черкасский», – говорит Орлов. «Позывной Павук. Ему нравится убивать.

Он голыми руками убивает русских военнопленных. Его разыскивают за другие зверства. Однажды он выстроил военнопленных на обочине дороги и проехался по их головам на пятитонном грузовике.

Российский полковник наклоняется вперёд. Положив локти на стол, он складывает пальцы домиком. «Мы считаем, что у этих троих есть боеголовка. Мы не знаем, зачем она им нужна. Однако Украина проигрывает войну. Её фронт рушится повсюду. У них заканчиваются деньги, оружие и солдаты. Они вербуют детей и стариков. Бросают их в бой без всякой подготовки. Этих призывников гибнут от артиллерии, бомб или беспилотников, прежде чем они успевают выстрелить. Скоро мы положим конец этой трагической, бессмысленной войне».

Орлов делает паузу, смотрит в глаза Штейну, затем мне. «Украина в отчаянном положении. На этой неделе президент едет в Брюссель просить помощи у НАТО. Затем он отправится в Нью-Йорк, чтобы обратиться в ООН. Он попросит вмешательства НАТО. В противном случае он будет умолять о введении миротворческих сил ООН. Он не получит ни того, ни другого».

«А что, если он получит то, что хочет?»

«Это ни к чему хорошему не приведёт. НАТО не хочет войны с Россией. У нас есть право вето в Совете Безопасности ООН. Любая резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей ООН, не имеет обязательной силы. Когда эти усилия провалятся, он сдастся».

Орлов засовывает фотографии обратно в папку и подвигает её к Штейну. «Повторяю. Мы собираемся закончить эту войну, так или иначе. Переговоров не будет. Украина примет наши условия. Викинги – нет. И у них украдена водородная бомба».

Штейн оглядывает комнату. Деревянные стены, облупившаяся краска, потёртая мебель. Скромная обстановка, но дом для семьи. Всё…

Все хотели достойной, мирной жизни. Этим людям повезло, что налёт викингов не прошёл по их пути к Антоновке-15.

«Чего вы от нас хотите?» – спрашивает Штейн.

Мы уже знаем ответ. Наша миссия была организована в строжайшей секретности высшими должностными лицами США, Российской Федерации и Украины. Президент Украины организовал наше сопровождение и допустил нас к границе. Нас привезли в Киев, встретили с сопровождающим и проводили в Позынку.

Война в финальной фазе. Президент Украины готов сдаться. Но он знает, что альтернативные правые готовы убить его, если он это сделает.

Орлов откидывается назад. «Я не могу свободно действовать на Украине. Наша главная цель – вернуть оружие. Второстепенная – выяснить, зачем оно нужно викингам».

«Ты знаешь самую худшую причину», – говорю я ему.

«В самом деле. Для использования против Москвы. Однако это маловероятно, каким бы фанатичным ни был противник. Они знают, что мы захватим всю Украину, если они это применят. При желании мы можем сжечь всю страну. К тому же, у них нет средств доставки».

«Откуда вы знаете, что мы вернем вам оружие, если найдем его?» – спрашиваю я.

Орлов смотрит на меня бесстрастно. «Брид, секреты «Тополя-М» не в боеголовке. Они связаны с наведением, маневрированием и ложными целями. Конструкция самой боеголовки – это отработанная технология, которой Соединенные Штаты владеют уже несколько десятилетий».

Штейн берёт папку со стола и кладёт её в рюкзак. «Мы сделаем всё возможное, чтобы помочь».

«Отлично», – говорит Орлов. Он лезет в рюкзак и достает два маленьких мобильных телефона. Раздает по одному каждому из нас. Устройства глянцево-черные, с надписями на кириллице. «Они зашифрованы», – говорит он. «Надеюсь, вы оба читаете по-русски».

Я поворачиваюсь к Штейну: «Думаю, нам пора идти».

«Самый быстрый путь в Киев – вернуться тем же путём, которым вы приехали», – говорит Орлов. «Я позабочусь о вашей безопасности по эту сторону границы».

«Нет. Вы сказали, что MRAP двигался на юго-запад».

«Это правда».

«Где он пересек границу?» – спрашиваю я.

«Валинка. Хочешь начать с этого?»

«Это очевидное место для начала». Я надеваю шлем и застёгиваю подбородочный ремень. «Можешь дать нам маршрут? Точки GPS?»

Орлов качает головой. Достаёт из кармана рюкзака устройство и протягивает его мне. «Это устройство ГЛОНАСС», – говорит он. «У меня сохранён маршрут. Попробуй».

GPS – это американская военная спутниковая сеть. У русских есть своя сеть, ГЛОНАСС. Они используют её для всего того же, для чего мы используем GPS, включая навигацию и точное наведение ракет.

Я прищуриваюсь, разглядывая устройство. Оно очень похоже на мой GPS, но надписи на нём кириллицей. Я листаю меню, нахожу маршрут, сохранённый под простой мнемонической командой. «Это он?»

Да. У вас не должно возникнуть никаких затруднений. Вам не нужно следовать их точному маршруту, поскольку вы знаете их пункт назначения. Они выбрали определённые дороги, чтобы их довольно большой автомобиль мог проехать. Есть более узкие тропы, по которым можно проехать. Проконсультируйтесь с гидом.

«Можешь расчистить дорогу к Валынке? Не хочу нарваться на патрули».

«Считайте, что дело сделано. Я позабочусь о том, чтобы у вас был эскорт».

«В этом нет необходимости», – говорит Штейн.

«Полковник будет следовать за нами с помощью беспилотника, – говорю я ей, – хотим мы этого или нет».

«Брид, если вы столкнетесь с полковником Марченко, я буду признателен, если вы его устраните».

«Орлов, это не похоже на тебя – воспринимать кражу ядерной боеголовки как что-то личное».

Взгляд русского холоден. «Полковник Коваленко был моим шурином».

OceanofPDF.com

4

ДЕНЬ ВТОРОЙ – ВАЛИНКА, УКРАИНА 05:30 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ

Полковник Орлов и его люди садятся в свой «ГАЗ-Тигр». Двигатель рычит, и они отправляются в сторону Антоновки. Мы со Штейном стоим у тускло освещённого фермерского дома и совещаемся с капитаном Бабичем.

Вместе мы изучаем нашу карту и ГЛОНАСС Орлова.

«Мы можем пойти на запад и забрать наш «Хаммер» на границе», – говорю я им.

«Затем поедем в Валынку. Или можно дойти пешком прямо до Валынки.

Что быстрее?

Бабич хорошо говорит по-английски, но с сильным акцентом. Его лично отобрали из администрации президента Украины, и ему было поручено отвезти нас из Киева к границе. Припаркуйте «Хаммер» и проведите нас через лес к этому уединённому фермерскому дому в России.

«Было трудно идти по лесу в темноте, – говорит он, – и нам придётся возвращаться пешком. Валинка же – крупный транспортный узел к западу от Харькова. Туда ведёт множество дорог, даже через лес. Если пойдём напрямую, доберёмся быстрее».

Наши AN/PVS-31 – хорошие НОДы, но периферическое зрение представляет собой проблему.

Идти по лесу сложно. По пути от границы нам приходилось постоянно смотреть вниз. Невесело.

«Штайн?»

«Я с радостью нанесу удар на юг, если вы этого хотите».

«Хорошо, решено».

«Нам нужно пройти немного по лесу, прежде чем мы найдём хорошую дорогу, – говорит Бабич. – Тогда мы пойдём быстрее. К рассвету доберёмся до Валынки».

"Пойдем."

Бабич берёт ГЛОНАСС. Он копирует маршрут Орлова, затем корректирует пару точек. Берёт винтовку на плечо и отправляется в путь через поле.

Луна – яркий серп на ночном небе, и нам не нужны наши НОДы.

Штейн следует за украинцем, а я замыкаю шествие.

«У тебя есть план, Брид?» – спрашивает Штейн.

«У меня есть несколько идей. Нам нужно найти MRAP. Думаю, нам стоит поспрашивать».

«Просто так?»

«Вот так. Мы передали Украине пятьсот бронемашин MRAP. Их три типа, и Cougar HE – самый большой. Большая часть этих пяти сотен была уничтожена в ходе украинского наступления в прошлом году. Осталось совсем немного. Среди них выделяется бронированный грузовик длиной в двадцать пять футов».

Мои ботинки на полдюйма увязают в почве поля. Сезон распутицы уже позади, и земля достаточно сухая, чтобы выдерживать вес транспорта.

Это плодородный чернозём. Лучший в мире. Дважды в год, весной и осенью, дожди превращают поля и дороги в грязь. Танки и грузовики тонут без следа.

Мы подходим к опушке леса и настраиваем наши НОДы. Мне нравится мой.

«Белый жар». Это означает, что в моих AN/PVS-31 установлены трубки с сине-белым люминофором вместо более традиционного зелёного. Говорят, что зелёный люминофор приятнее для глаз. Я считаю, что трубки с белым люминофором дают более чёткое и контрастное изображение. Они очень похожи на старые чёрно-белые фотографии.

Не особенно жарко, но в лесу влажно. Воздух пропитан запахом земли и растительности. Вскоре из-под шлема по лицу потекут струйки пота. Хорошая новость в том, что лесная подстилка такая же ровная, как и окружающая степь.

Мы выбираемся из леса и ступаем на узкую грунтовую дорогу. Армия елей тянется к небу, но оставляет достаточно места, чтобы мы могли увидеть луну и полосу звёзд. Бабич ускоряет шаг. Стройная фигура Штейн скользит передо мной. Длинноногая, узкобёдрая. Она держит свой АК-74 наготове.

Мы все прикрепили запасные магазины для АК-74 к задней части наших касок, чтобы они служили противовесом для НОД.

Я смотрю на небо, пытаясь разглядеть российские беспилотники.

«Видишь что-нибудь?» – спрашивает Штейн.

«Нет. Но они там».

Российские беспилотники также оснащены системами ночного видения. Они оснащены более совершенными версиями наших НОД, но у них ограниченное разрешение и дальность действия. Несколько месяцев назад русские представили беспилотники, оснащённые современными тепловизионными датчиками. Чувствительные к среднему и дальнему инфракрасному диапазону спектра, от девяти до четырнадцати микрометров.

Это было очевидно. Я ношу с собой тепловизионную насадку Eotech для прицела винтовки. Все объекты излучают тепло. Тепловизионные прицелы обнаруживают температурные градиенты…

Разница температур между объектами. Я вижу врага в абсолютно тёмной комнате с закрытыми окнами, без всякого света.

Если враг стоит за листвой, он скрыт от невооруженного глаза.

Тепловизионная оптика выделит тепло его тела и уберет листву.

Тепловизоры не видят сквозь стволы деревьев, но видят сквозь листья.

Уверен, что благодаря искусственному интеллекту и машинному обучению дроны Орлова следили за нашим продвижением по лесу. Мы бы выглядели как три ярко-белых изображения, движущихся на чёрном фоне.

А ещё лучше – тепловизионная оптика работает днём. Она видит сквозь пыль и дым. Спрятаться буквально негде. Разве что найти фон с температурой 92 градуса, такой же, как ваше тело, и не двигаться.

С востока раздаётся раскат грома. Голова Штейна дергается. Высокие деревья загораживают горизонт, но над верхушками деревьев виднеется слабое свечение. Свечение то меркнет, то вспыхивает снова. Через несколько секунд нарастает новый раскат.

«Русские атакуют с белгородского направления», – говорит Бабич.

«А далеко до Валынки?» – спрашиваю я.

«Не больше трёх часов». Бабич останавливается и развязывает белые тканевые ленты, обвязывающие его руки и бёдра. «Скоро будем на границе».

«А не слишком ли они близки?»

«В этом лесу звук играет злую шутку, – говорит Бабич. – Они наступают в сторону Богодухова. Вчера бригада «Викинг» взяла Козинку и Горьковский. Русские остановили их в пяти милях от Антоновки, отбросили за границу. Русские, скажу я вам, очень злы.

Из Богодухова они могут повернуть на восток и обойти Харьков».

«Ты думаешь, им нужен Харьков?» – Штейн звучит скептически.

«Никогда не знаешь, что на уме у этих хитрых русских», – говорит Бабич. «У них в Белгородской области триста тысяч человек. Они могли бы этим заняться. Будь прокляты эти викинги, что подстрекают их».

«Тебе не очень нравятся викинги, не так ли?»

Бабич моргает в темноте, словно сказал лишнее. Он отворачивается и запихивает белые повязки в нагрудные карманы.

Мы меняем наши белые повязки на желтые.

СОЛНЦЕ ВСХОДИТ на востоке, когда мы идем по дороге в сторону Валынки.

Позади нас, к северу и востоку, грохот обстрелов становится громче. Хамви, «Брэдли» и бронетранспортёры М113 ползут. Приземистые М113 используются в качестве машин скорой помощи: на их верхних палубах лежат носилки и тяжелораненые. Измученные солдаты едут в «Хамви» и сидят на «Брэдли», свесив ноги с бортов машин.

На бортах танков М113 и «Брэдли» нарисованы угловатые черные руны.

Они похожи на буквы «Z» с перекладинами, наклонённые набок. «Что это?»

– спрашивает Штейн.

«Вольфсангелы», – говорю я ей.

Бабич пристально смотрит на меня. Я игнорирую его.

«Что такое вольфсангель?» – спрашивает Штайн.

«Это геральдический символ. В сороковые годы этот австрийский художник организовывал элитные танковые дивизии. Танковые войска рисовали на своих танках вольфсангелей».

Намек не ускользнул от внимания Штейн. Её глаза расширились, и она с трудом вымолвила ответ.

«Это символ бригады «Викинг», – говорит Бабич. Голос капитана едва слышен. – Это викинги, которые взяли Грайворон и атаковали Антоновку с юга. Они отступают, оставляя регулярные войска прикрывать свой отход».

Эти войска обеспечили отвлекающий маневр Марченко. Много украинской крови было пролито ради кражи ядерной боеголовки.

Я ищу взглядом по колонне большие бронемашины Cougar MRAP. Безрезультатно. Тот Cougar, который мы ищем, проехал вчера, пока эту компанию пинали.

«Стой!»

Мужчина кричит на нас по-украински. Язык достаточно близок к русскому, так что я понимаю, что он говорит. Хотя это разные языки, с немного разным алфавитом.

Трое украинских бойцов с плащами «Викинг» на плечах наводят на нас автоматы АК-74. Бабич поднимает руки. «Я сопровождаю этих американцев», – говорит он. «Они выполняют спецзадание из Киева».

Викинги игнорируют Бабича, оглядывают меня с ног до головы. « Американский ?»

Было бы неплохо ответить по-английски: «Да, мы американцы».

Они смотрят на Штейн. Женщин в форме на передовой можно увидеть нередко. По мере того, как Украина теряла всё больше призывников, они обратились к женщинам. И не только на должности медиков. В ВСУ было немало опытных женщин-снайперов.

«Пропуск».

Викинги машут нам, чтобы мы проезжали.

Бабич с облегчением проходит мимо них, и мы присоединяемся к нему.

Мы продолжаем путь. Я помню Валынку по своей первой командировке в 2014 году. Этот город всегда был логистическим узлом ВСУ.

Наш спецназ разместил здесь «Команду А» для координации переправок западного оружия на фронт и обратно. Новое оружие отправлялось на восток. Повреждённое оружие отправлялось в Польшу для ремонта.

Уверен, мы найдём в городе американский спецназ. Они помогут нам найти Марченко и его «Кугуар».

Солнце висит низко в небе, поднимается и освещает дорогу своим сиянием.

Мы приближаемся к первым зданиям. Они низкие, обветшалые и ветхие. Меня снова поражают просторы страны, ровная местность. Ни одного холма не видно.

Впереди какая-то суматоха. Полдюжины викингов вытаскивают пятерых мужчин из «Хаммера». Отбирают у них оружие и отталкивают на обочину.

«Дезертиры из ВСУ, – говорит Бабич. – Они – часть арьергарда».

Викинги тащат мужчин к одному из зданий и ставят их к стене. Отступают назад и направляют винтовки на дезертиров. Один из викингов стоит в стороне, поднимает телефон и снимает происходящее.

Один из мужчин протестует, протягивает руки. « Ни , ни ».

Трое мужчин изрешечены автоматными очередями. Сила пуль, врезающихся в их тела, прижимает их к стене, заставляя дергаться.

Когда раздается последний выстрел, мужчины падают на землю и лежат в лужах крови.

Викинги бросают пустые магазины и перезаряжают оружие. Оставшиеся двое мужчин стоят на коленях, съежившись.

Один из викингов заходит в здание и возвращается с парой лопат на длинных ручках. Он бросает их на землю перед пленниками.

« Копаты », – говорит он. Пинает одного из мужчин. « Сука! Копаты ».

Дезертиры хватают лопаты и начинают копать. Викинг с телефоном продолжает снимать казнь.

Штейн смотрит, открыв рот. Это не первая её миссия на Украине. Мы обе были здесь в 2014 году, хотя и не вместе. Тогда мы ещё не были знакомы. Как бы плохо ни было в 2014 году, всё было не так.

«Пошли», – говорю я.

Бабич и Штейн следуют за мной в город.

«Что они сделают с этими двумя?» – спрашивает Штейн.

«Одного из них закопают заживо, – говорит Бабич. – А потом отправят другого обратно на фронт. Чтобы он рассказал другим, что викинги делают с дезертирами. Видео будет выложено в интернет».

Зверства викингов интересны, но вряд ли являются целью нашей миссии.

«В городе, наверное, есть спецназ, спецподразделение «А», – говорю я. – Нужно их найти».

При въезде в город мы подходим к регулярным войскам ВСУ. Все они выглядят измученными и подавленными. Мы спрашиваем их, где остановились американцы. Мало у кого есть на нас время. Те, кто говорит, ничего не знают.

«Вы уверены, что они здесь?» – спрашивает Бабич.

«Не на сто процентов», – говорю я. «Но это стратегический узел между Харьковом и Киевом. Это естественный форпост. Мы уже десять лет назад их здесь видели».

Колонна отступающих викингов движется по пыльной главной улице. Они текут по ней, направляясь в Харьков. Главная улица застроена сильнее, чем хозяйственные постройки, которые мы видели ранее. Есть несколько двухэтажных зданий. Невозможно оценить размеры города. Местность слишком плоская, возвышенностей нет. Любой флигель, не говоря уже об одноэтажном здании, достаточно высокий, чтобы загородить обзор.

Штейн пробирается между парой «Хаммеров» и направляется к зданию через дорогу. Она выходит на деревянное крыльцо и входит внутрь, похожего на магазин. Мы с Бабичем следуем за ней.

За стойкой сидит пожилая женщина. Штейн приветствует её по-русски: «Доброе утро, мама».

Женщина улыбается и отвечает тем же: «Доброе утро. Чем могу вам помочь?»

Штейн указывает на старый холодильник со стеклянной дверцей, на полках которого стоят газированные напитки. «Я хочу купить напитки друзьям».

Женщина улыбается. Достаёт из холодильника три колы. Это старомодные стеклянные бутылки. Она открывает их металлической открывалкой, прикрученной к деревянной стойке, открывает и протягивает нам. «Вы не говорите по-украински?» – спрашивает женщина.

«Нет», – качает головой Штейн и платит долларами США. «Мы американцы».

«Будьте осторожны, – говорит женщина. – Здесь не любят русскоязычных. Викинги застрелят вас за то, что вы говорите по-русски».

Я прижимаю холодное стекло бутылки к лицу. Делаю глоток.

Киев расположен на берегу Днепра. Валынка расположена в узкой полосе Украины к востоку от Днепра, где население смешанное. Большинство двуязычны. К востоку от этой полосы люди говорят почти исключительно по-русски. Я встречал русскоязычных на Донбассе, которые говорили, что их украинский акцент хуже моего русского. Даже у городов есть два названия. Например, Днепропетровск – это русское название города Днепр. Украинское правительство пытается искоренить использование русского языка по всей стране.

«В городе есть американские солдаты?» – спрашивает Штейн. «Мы их ищем».

«Они в школе. Это в миле от города, недалеко от железнодорожной станции», – говорит женщина.

Я допиваю колу. «В школу?»

«Да. Армия использовала его с начала войны».

«В каком направлении?»

«Идите навстречу солнцу». Женщина даёт нам указания. Штейн благодарит её, и мы выходим на улицу. Встаём на крыльцо и осматриваемся.

Крыльцо возвышается над уровнем улицы на целых восемнадцать дюймов. Не самое лучшее расположение. Я оглядываюсь, сопоставляю указания дамы с тем, что вижу в городе. Местность плоская, как блин. Одноэтажные дома.

Мимо проезжают машины викингов. Никаких ориентиров. Ни GPS, ни ГЛОНАСС, ни компаса.

Выходите на солнце.

OceanofPDF.com

5

ДЕНЬ ВТОРОЙ – ВАЛИНКА, УКРАИНА 09:00 ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ

Мы направляемся к школе. Сначала находим железнодорожную станцию и у капитана Бабича спрашиваем дорогу.

Железнодорожная станция представляет собой длинное коричневое здание с выцветшей зеленой отделкой.

Построено с южной стороны путей. Форма следует за функцией. Похоже на любой железнодорожный вокзал в Европе, Великобритании или США. Перед ним припаркованы автомобили. Гражданские и солдаты сидят в вагонах или на земле перед станцией.

Если Россия нападет с севера, я укреплю станцию.

«Они ждут поезда», – говорит Бабич. «Поезда ходят нерегулярно и часто отменяются».

"Почему?"

Российские ракеты уничтожили почти всю нашу неатомную электрогенерацию. Эту инфраструктуру невозможно восстановить. Теперь неатомная электроэнергия импортируется из Европы, и её недостаточно для восполнения потерянного. Русские уничтожают наши тяговые станции. Ремонт тяговых станций занимает много времени, поэтому большинство наших поездов не ходит. Те поезда, которые ходят, часто конфисковываются ВСУ для военных нужд.

Бабич подходит к мужчине, прислонившемуся к побитому Kia Sportage.

Позиционируется как внедорожник, ненамного больше «Фольксвагена-Жука». Мужчина курит сигарету, настороженно оглядываясь. Он с подозрением относится к форме Бабича и бросает на него косой взгляд.

Мужчины обмениваются словами. Гражданский расслабляется. Затягивается сигаретой и указывает на юг.

Бабич благодарит его. «Он думал, мы вербовщики», – говорит капитан. «Он призывного возраста, потратил деньги на поддельное освобождение от военной службы. Те с каждым днём всё меньше стоят. Пойдём, школа в четверти мили отсюда».

Школа – ещё одно одноэтажное здание. Просто куча деревянных ящиков, сложенных вместе. Парковка перед зданием пуста, если не считать нескольких малолитражных автомобилей. Тойот и Киа. Они пыльные, с поцарапанной краской. Ни одна машина на Украине долго не остаётся новой.

Я тянусь вдоль земли. Парковка граничит с широким тенистым парком, укрытым прекрасными дубами. Солнце уже почти прямо над головой, и деревья создают мягкую тень. Солнечный свет проникает сквозь листву и пятна на яблоках…

… бронетранспортёры. Гусеничные М113, колёсные «Страйкеры» и бронированные «Хамви» припаркованы под защитой дубов. Между БТР бойцы ВСУ натянули брезент, создав импровизированные укрытия.

Солдаты сидят на ящиках с боеприпасами. Они выглядят измученными.

Их форма порвана и грязна. Некоторые чистят оружие.

Двое солдат ВСУ, стоящих рядом с БТР, бросают нам вызов. Они вооружены крупнокалиберными винтовками SCAR с глушителями. Бабич снова представляет нас как американцев. Объясняет, что мы здесь, чтобы увидеть американский спецназ.

Один из мужчин отходит от нашей небольшой группы и говорит по рации. Вернувшись, он обращается к Бабичу: «Кто-нибудь сейчас выйдет».

Я смотрю на школу, протираю окна. Кто-то внутри отодвигает занавеску на пять сантиметров. Осматривает нас. «Две минуты», – говорю я себе.

Мужчины, выходящие из школы, – знакомый тип. Оба в лесном камуфляже, с пистолетными ремнями и Glock 17. Не стандартный американский.