Текст книги "Кровь, молоко и шоколад"

Автор книги: Кэмерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Прежде чем потерять сознание, я вспомнила историю матери о Пираме и Фисбе, и как боги благословили их любовь кровавыми яблоками. Я увидела как наши истории похожи. Мы стали новыми Ромео и Джульеттой, но безжалостней и кровожадней. Мы стали Ангелом и Кармиллой.

Глава 21

Немного погодя, я очнулась в своей кровати в замке Карнштейнов. Я была в целости и сохранности, в окружении своей семьи и друзей. Я снова вернулась к своей королевской жизни, шелкам и роскоши, словно принцесса.

Я снова вернулась домой, где мне было самое место, назад в заботливые и бережливые руки матери и отца, туда, где впору чувствовать себя родным и любимым. Но все-таки я чувствовала себя такой одинокой, не знаю почему. Нечто весомое исчезло из моей жизни, образовав пустоту, и я не могла понять, что это было.

День за днем я ходила в тени того, кем я должна была быть. Чувствуя резкое и головокружительное отсутствие индивидуальности, притворяясь тем, кем я на самом деле не была. Но ведь это был мой дом. Это была моя жизнь, никакой другой я, пожалуй, не знала. Это была хорошая жизнь, о которой мечтала б любая девушка – такая хорошая, что мне было стыдно.

Семь дней спустя я поняла что со мной не так. Я осознала, что не помню что случилось со мной после того, как я сбежала из замка и хотела увидеть свое отражение в воде – конечно, я со временем все вспомнила. Ангел не просто спас меня от своего злого клана – и себя самого – он также стер мои воспоминания о случившемся. Одно из самых опасных умений Ангела была способность стирать память простых смертных.

Мои родные рассказали мне, что я потерялась в лесу, и что они нашли меня спустя два дня в расписанной золотом карете в форме тыквы, за пределами замка. Они сказали, что не знают, кто вернул меня обратно, но они были очень благодарны. Мама пошутила, что это должно быть мой тайный поклонник, мой рыцарь в сияющих доспехах. Естественно, я знала, что они лгали мне, потому что они никогда не упоминали погибщих солдат из охраны замка, убитых темным человеком, лица которого я не видела.

Я продолжала проводить дни, запутавшись в паутину странных образов, едва ясных воспоминаний, думая, что это грезы. Хотя я не помнила, что случилось со мной, я не могла отделаться от чувства потери чего-то дорогого мне – Ангела. Долгие прогулки в садах замка, длинные дни сбора яблок с деревьев, и длинные бессонные ночи не могли похоронить это чувство. Оно оставалось со мной словно позабытое детское воспоминание, которое ты не можешь вспомнить, но и никогда не забудешь.

На протяжении двух лет, пока мне не исполнилось девятнадцать, я находилась в ловушке тумана, все так же не проявляя никакого интереса к своему отражению, заводя друзей, встречая людей. Сезоны менялись один за другим, деревья умирали, рождались дети, а я оставалась все та же. В какой-то момент я начала спрашивать о каком-то яблочном торговце, который только что исчез из жизни. Отец сказал мне, что он поменял свою линию бизнеса и все контакты между Карнштейнами и Ангелом Хассенпфлагом закончились. Единственный парень, в чьих глазах я могла видеть себя настоящую исчез. Все что мне оставалось делать, это собирать яблоки с деревьев вместе с крестьянами, чтобы скоротать свои унылые подростковые годы.

Пока в один прекрасный вечер я не подслушала как папа говорил маме, что он выяснил, что Ангел был потомком Скорби. Какая ирония, что я была на грани того, чтобы встать против своих родителей и отрицать возможность этого. С моей стертой памятью я не могла поверить в то, что это правда. Но я не могла знать или быть уверенной, и продолжила теряться в тумане моих подростковых лет, теряя интерес к жизни, тогда как это должен быть самый лучший период моей жизни. Сейчас я думаю, что мои подростковые годы положили начало аду, через который я прошла позже.

В конце концов мне надоело собирать яблоки. Затем несколько недель спустя, я начала терять аппетит ко всему – кроме молока и шоколада, которые я начала хотеть все время. Я не могла понять почему. Экономика моей страны все процветала и процветала, и моя семья никогда не была счастливее. Ничего из этого не имело для меня смысла. Я была похожа на пророка, прежде чем Божье слово снизойдет на них, знающего наверняка, что с этим миров вокруг них что-то не так,и всякие правила, религии и ложные боги, которым поклонялись люди, не истинные. Это могло продолжаться, но у меня не было никакого прозрения, и никакой воображаемый Бог не разговаривал со мной. Пока не вернулся Ангел...

***

Сначала я думала что в лесу меня преследовала какая-то ведьма или незнакомец, или воины моего отца, которые незаметно ходили за мной везде, чтобы я опять не поддалась и не пошла к Жемчужному Пруду.

В этот раз было все иначе. Я знала, что доверяю тому, кто меня преследует. Это был кто-то, с кем я хотела встретится. С каждым новым шагом я думала, что вспоминаю, что случилось со мной. Ощущение того, что за тобой наблюдают захватывало дух, пока Ангел не предстал прямо передо мной. Прямо там, среди густых деревьев и белого снега в самом сердце леса. Он был одет как священник.

– Яблочный торговец! – вскрикнула я. Внезапно, мои мысли озарила вспышка молнии, когда я посмотрела в его глаза. Это был не настоящий свет, это были воспоминания. Настоящие воспоминания: кровавые, полные боли и наслаждения.

Я вспомнила все, что он хотел, чтобы я помнила. Вот почему он вернулся. Я предупредила его, что поблизости воины моего отца, и он улыбнулся, немного напыщенно – он позаботился о них, но не убил, хвала Богу.

– Прости, мне потребовалось два года, – он взял меня за руки, его глаза сияли так, словно на земле не было других женщин, кроме меня, – Я думал, что достаточно силен, чтобы забыть о тебе, – добавил он. – Я думал, что смогу оставить тебя, чтобы ты жила своей спокойной жизнью, без меня и скорби, которую я принес с собой, – он остановился, чтобы отдышаться, – Но я не смог, Кармилла. Я просто не смог.

– Как ты мог поступить так со мной? – я оттолкнула его руки. Я не боялась его, как сына короля-вампира. Я была сердита на его глупость воспользоваться моментом и верить в единое сердце. Как он мог не видеть, как сильно расцвело мое сердце рядом с ним, распустилось в лучах его глаз?

– Я сделал это, потому что забочусь о тебе, Кармилла, – глаза Ангела увлажнились. Я думаю, никто не говорил со мной более искренне. Этот темный человек жаждал меня самым странным образом. – Это неважно. Мы – враги. Наши семьи, приктически, огонь и лед. И я предназначен для того, чтобы убить тебя как человека. Я был создан, чтобы разрывать таких как ты на части. Я должен выпить твою кровь и оставить твой хладный труп, но я не могу. Те годы, которые я провел среди людей, под видом одного из них, лишь смягчили мое сердце. Я провел так много ночей думая, есть ли какой-нибудь способ стать одним из вас и освободиться от участи быть вампиром. Но каждый раз, когда я думал об этом, для меня не находилось весомой причины, чтобы стать таким. Пока... – Ангел пожал плечами. Он едва не отвернулся, – Пока я не встретил тебя.

– Ангел, – это было все, что я сказала, прежде чем обвить себя его руками и заплакать слезами радости. Сначала он не позволял мне обнять его. Для него это было огромным искушением.

Мы скрепили договор кровью, чтобы быть проклятыми нашими семьями и миром на всю нашу оставшуюся жизнь. Все эти годы жизни в Штирии я была всегда в обьятиях отцовских рук, целовала и обнимала перед сном маму. Тем не менее, я никогда не чувствовала себя как дома, пока Ангел не пустил меня в стены своего изодранного, но все еще нежного сердца. Наконец, он сделал это. Он обнял меня достаточно сильно, чтобы простить ему те потерянные годы без него.

– Скажи мне кое-что, Ангел, – сказала я, – Почему я так сильно тебя чувствую? Хотя мы прошли так много всего за короткое время, это не имеет значения. Я словно в тебе.

Похоже, у Ангела был ответ, но он не отвечал – годы спустя я сообразила почему, но еще слишком рано говорить об этом. Вместо того, чтобы говорить, спорить и желать мы вместили все наши страхи в один длинный, бездыханный поцелуй. Наш первый поцелуй. Наконец, неплохой первый поцелуй.

Это был долгий поцелуй. Я закрыла глаза. Думаю, он тоже. Он целовал меня так, как человек дышит, чтобы жить. Не в переносном смысле. Он действительно затягивал мою душу в себя, и я не могла понять почему значила для него так много. Я не понимала как он мог так страстно целовать того, кого он должен был убить. Я не понимала, где он был в течении этих двух лет и почему он вернулся сейчас.

Прямо сейчас я удивлена что не могу передать на бумаге те эмоции, которые я чувствовала в тот день. Молодая любовь, со всем ее безрадсудством и отсутствием разумности и логичности, оказалось, была драгоценным, волшебным чувством, которое я возможно потеряла на долгие и пустые зимы своей жизни. Неспокойная жизнь, которой я жила после, сделала это воспоминание немного туманным. Я не могу даже поверить что я так легко влюбилась в Ангела, но это было то, чего желало мое юное сердце. Это было началом самого безумного приключения, которое со мной когда-либо случалось. Мой туман ходячего мертвеца в садах Штирии закончился. Я любила. По-настоящему любила. Это была такая любовь, как в историях Шекспира, которые я читала. Я была готова умереть ради Ангела самыми необьяснимыми способами.

– Ты это чувствуешь? – сказал он, прижимая меня.

– Да, – я засмущалась, думая, что он говорит о поцелуе.

– Кажется, под нами тряслась земля – сказал он.

В тот день я не чувствовала, что земля тряслась, но вспоминая теперь, я думаю, что так и было. Она должна была трястись. Земля, вероятно, знала, какое горе принесет в наши жизни этот союз.

Глава 22

Я могла бы рассказывать о том, как Ангел настаивал на встрече с моим отцом и о том, как хотел рассказать ему о своих чувствах ко мне. Я могла бы рассказать о том, как все пошло наперекосяк. Мой отец, не смотря на поддержку и помощь Ангела в войне против войск Скорби, поддался осуждению со стороны моей матери и дворян и всем прочим, кто не одобрил нашу любовь.

Я могла бы рассказать о том, как Ночная Скорбь в деталях описывал убийство Карнштейнов, включая собственного сына, если Ангел и я останемся вместе. Ночь уже начал убивать европейских союзников Карнштейнов, просто чтобы отстоять свою точку зрения.

Я могла бы рассказать, как жители Штирии были шокированы, узнав, что я влюблена в нашего врага, с коим по всей Европе бушевали войны. Но я не вижу смысла перечислять все эти подробности. Все, что вам нужно знать, что наша любовь была проклята, обречена и разрушительна для окружающих.

Ангел и я сбежали от моей семьи в маленький городок в Италии. Мы ехали дни и ночи, переодеваясь нищими, торговцами яблок и артистами. Все разыскивали нас.., особенно Ангела. Его изображения были написаны талантливейшими художниками и развешаны в большинстве городов. Подробное описание Ангела: длинные, как смоль волосы; заостренные черты лица, что белее снега; и губы алые, как кровь; передавалось от человека к человеку, перемежаясь со слухами. Ангел питался лишь животными, которых он так ненавидел, но в то время выбора у нас не было. Куда бы мы не бежали, люди везде говорили о вампире -полукровке, который противостоял своему королю – вампиру. Его прозвали Черной Смертью, иногда Дракул, что означало "дракон" на Румынском. Чтобы Ангел не предпринимал, чтобы стать человеком, человечество не принимало его. Вампиры также отреклись от него. После мы стали слышать вести... слухи, что люди позднее стали звать сказками.., о человеке, который преодолевал глубокие снега Трансильвании и Штирии, убивая других людей. Поговаривали, он носил черное, и обычно был окружен черными вОронами. Говорили, снег становился алым от крови его врагов. Люди прозвали его Красный Дракон, Черный Снег и множествами прочих имен, которые постоянно вращались вокруг этих трех цветов, что позднее прокляли мою жизнь: алый, белый и черный.

Ангел и я продолжили наше бегство по Европе, но бежать было некуда. Ангел чувствовал мою слабость и неопытность скрываться и преодолевать столь ужасные путешествия, и потому предложил мне отправиться в безопасное место, пока он расправиться с нашими преследователями..., позднее, я узнала, что он слишком сильно желал моей крови и боялся, что не сможет удержаться рядом со мной.

Ангел нарисовал мне карту и наказал следовать ей. Он сказал, что встретил меня через семь дней на острове Мурано, что неподалеку от Италии, где делаются хрусталь и зеркала. Я спорила с ним тогда, что мне нельзя туда, где зеркала, а Ангел лишь обвинил моих родителей за то, что навязали мне такую мысль. Он пообещал, что со мной ничего не случиться, если я посмотрю в зеркало, но я слишком много лет прожила с этим страхом, потому было нелегко с ним расстаться.

– Я тебя не оставлю, – возразила я, услышав как лошади наших охотников приближаются. – Я не могу.

– Уезжай. – Ангел взмахнул руками, чтобы напугать мою лошадь. – Увидимся на острове Мурано. Не бойся зеркал. Спроси Амалию Хассанпфлаг, мою крестную матушку. Скажи, что ты от меня.

Я потеряла дар речи, как только лошадь сорвалась к пункту моего назначения. Так вот почему он использовал ее фамилию, когда выдавал себя за торговца яблоками?

– Кармилла! – в последний раз окликнул меня уставший и измотанный Ангел.

– Да? – я повернула шею, не останавливаясь.

– Когда увидишь Амалию, скажи ей.., – Он проглотил комок в горле, вынимая меч, готовый отразить атаку врага.

– Да? – спросила я.Ему не следовало бросать меня вот так, не сказав ничего напоследок. – Сказать ей, что?

– Скажи ей, что ты – любовь всей моей жизни, мой рай и ад, – воскликнул Ангел, начиная битву.

Ночная Скорбь наслал черных вОронов, черных пантер и самых злобных вампиров на Ангела, намереваясь наказать его смертью за измену. Ни у кого не хватало сил и мужества, чтобы дать отпор Ночной Скорби, потому Ангел был один, отвлекая преследователей, чтобы я смогла безопасно добраться до Мурано. Он был полон решимости сдержать свое обещание. Ангел давал отпор всем и каждому, а не только вампирам своего отца. Людей было больше, нежели вампиров, и они тоже охотились на Ангела. Так что он был сам по себе, пытаясь убивать людей и скрыться от них в тоже время, а также убивая любую злобную тварь, подосланную его отцом. А я отправилась на Мурано.

К счастью, самой мне не приходилось сражаться. Все, чем я занималась – это днями пряталась в пещерах или же на верхушках деревьев, а по ночам продолжала свой путь, не смотря на предчувствие, что меня преследует тот же человек в черном, который убил солдат в моем родном замке, в Штирии. Но опять же, все это могло оказаться всего лишь иллюзией.

У берегов Италии, я вынуждена была нанять перевозчика, который бы согласился доставить меня на остров Мурано. Измученная и без гроша в кармане, я понятия не имела, как добиться этого. Тогда мне пришло в голову сказать перевозчику, что я знатного происхождения, и что я причина появления Кровавых Яблок. Но это привело бы лишь к моему заточению, поскольку я увидела солдатов моего отца на берегу..., тогда я еще не знала, как определять вампиров, так что, если они и были вокруг, их я не заметила.

Наблюдая, как солнце медленно клониться к закату, я задумала проскользнуть на одну из лодок тайком, укрывшись темной вуалью, благо таких женщин тут было полно. Это Ангел настоял, чтобы я носила вуаль, пока мы в бегах, чтобы меня не узнали. Но совершить задуманное мне не удалось. Не столько из-за трусости и неопытности, а сколько из-за боязни воды. Я не собиралась испытывать судьбу и смотреть на свое отражение. Моя семья, не смотря на наши различия во мнениях, все еще много для меня значила. К тому же, на берегу было слишком темно, а солнце уже умерло в предзакатных водах. Да и хлипкая и маленькая лодка не казалась безопасней, а мой беспричинный страх перед неизведанным,...водой, не знал пощады.

Так и осталась я, в конце концов, стоять на берегу, наблюдая, как все благополучно плывут на Мурано, словно они не по Стиксу плывут, а прямиком на Небеса.

– Я мог бы помочь тебе за определенную плату, – раздался чей-то голос. Но когда я обернулась, я увидела худого и потрепанного мужчину в лиловом костюме. Он выглядел скорее смешно, нежели элегантно; впрочем, наряд на нем был французский, как я предположила, и было видно, что деньжата у него водились. – Сколько ты готова заплатить, чтобы переплыть залив? – Он театрально всплеснул руками, словно конферансье на арене цирка.

– У меня нет денег. – Я не испугалась его. Он был ни Карнштейном, ни Сорроу. Честно говоря, он был будто не от мира сего.

– Кто сказал, что плата подразумевает деньги? – усмехнулся он.

Я поплотнее закуталась в вуаль и сделала шаг назад.

– Нет. – Он снова всплеснул руками. – Ты не так поняла меня, друг мой.

– Тогда как ты мне поможешь? – я была в отчаянии.

– У меня есть лодка. – Он указал на берег. – И я возьму с собой лишь одного пассажира. Не за бесплатно, как я уже сказал.

– Если я не так поняла, тогда какую-же цену я должна буду уплатить?

– Так. – Он отмахнулся. – Ничего особенного. – Он склонил голову набок. – Я хороший парень, ну..., не все так думают, но прямо сейчас мне хочется думать именно так. Вообще-то, я помогаю людям. – В то же самое мгновение он бросает взгляд в небеса, после его губы дернулись. – Если позволишь, перефразирую: я помогаю отчаявшимся людям.

– Тогда чем же мне заплатить? – допытывалась я, подумывая уйти от него.

– Своей душой. – Улыбнулся он. Он хотел, чтобы улыбка вышла искренней, но она вышла неловкой. Не то чтобы странной, поскольку было похоже он был не совсем хорош в своем ремесле.

– Ты не против продать мне свою душу? – Теперь уже он, кажется, пришел в отчаяние. Я чуть не рассмеялась.

– Кем ты себя возомнил? – прищурилась я во мраке.

– У меня есть множество глупых имен, – ответил он. – Но я лишь пытаюсь помочь.

– Помочь? – хохотнула я. – Должна признаться, ты по-дурацки одет. Я тебя вовсе не так представляла.

– Правда? – Он был огорчен. – А мне сказали, что в Европе это последняя мода.

– Я, правда, разочарована в тебе, – сказала я. – То есть, ты ведь держишь в страхе весь мир. Как тебе удается запугивать людей?

– С начала времен, я щедро заплатил парочке человек, – ответил он. – Стоит вложить идею людям в головы на протяжении нескольких веков, и вуа– ля, у тебя уже место в истории. Только не рассказывай никому, ладно?

Я не знала, что сказать или чувствовать. То был мой самый тяжелый момент в жизни, и я расслабилась, выпуская на волю смех и радость их цепких лап зла. Ну не иронично ли?

– Я никому не скажу. – Усмехнулась я. – Разумеется, за приемлемую плату.

– Ха, – вздохнул он. – Неплохо. Хочешь на меня поработать? – пошутил он. – Шучу. Шучу. – Он снова махнул рукой и подозвал лодочника. – Скелиман! Не подвезешь эту женщину на Мурано?

– Бесплатно? – Судя по голосу, Скелиман был старым, ворчливым стариком. Лица его я не разглядела, поскольку он прятался во мраке ночи.

– Это одолжение, – сказал дьявол. – Пожалуйста?

– Перевозчик Скелиман не делает одолжений.

– Все в порядке. – Дьявол вразвалочку подошел к нему, недовольный грязью на новых ботинках. – Я сам тебе заплачу. Золотым яйцом. Как на счет этого?

Скелиман согласился при одном условии: что я не попытаюсь увидеть его лицо. Я согласилась, покуда я сидела в самой середине лодки, находясь подальше от воды. Как только я поднялась на лодку, я повернулась к дьяволу, чтобы задать вопрос, который так и рвался наружу.

– Так продажа души дьяволу всего лишь выдумка?

– Ну, конечно же, нет, – ответил Скелиман от лица модно разодетого дьявола. – Множество людей продают свои души дьяволу. Если не возражаете, я посоветовал бы продать свою душу ему. Это лучше, чем продать душу...

– Кому продать? – спросила я.

– Вряд ли ты захочешь знать, – перебил дьявол.

– А что, люди еще кому-то продают свои души? – мне стало любопытно.

Дьявол безмолвно кивнул, сложив руки за спиной. Он казался взволнованным.

– Уж не говорите ли Вы о ..., – Скелиман уже было собрался упомянуть того самого загадочного кое-кого, но проглотил последнее слово. Так он скажет его имя или нет?

– Лишь горемыки, да убогие обречены продавать свои души ЕМУ. Давайте пока будет звать его ОН. Я как-то побаиваюсь называть его настоящее имя.

– Почему? Кто Он такой? – спросила я.

– Милочка. – Дьявол приблизился и легонько подтолкнул меня к лодке. – Лучше не упоминать Его лишний раз. Если ты настолько жалкая, чтобы продать ему свою душу, тогда помогай тебе Бог. – Он замолчал, чтобы обдумать все то, что он мне только что выдал. – Видела всех тех жалких людишек в этом мире вокруг себя? Большинство из них сподобились продать свои души Ему. – Он возвел глаза к небу. Как по мне, так это было просто уморительно. – А пока, счастливого пути до Мурано. – Он помахал ручкой, когда мы со Скелиманом отчалили. – Острову зеркал.

Он развел руками и кивнул мне.

– Приятно иметь с тобой дело. – Он пожал плечами. – Наверное.

Мое сердце упало, когда я посмотрела на мрачный горизонт. Я не знала, что было хуже: тьма или сияющие зеркала, поджидающие меня на Мурано.

Глава 23

Остров Мурано оказался вспышкой красочных двухэтажных домов. Это должно быть одно из самых очаровательных мест в мире. Земля была раскрашена во всевозможные оттенки оранжевого и зеленого, так же, как и здания. В некоторых районах остров выглядел, словно извергающийся вулкан, гармонично сочитающийся с бесконечной синевой неба. Выяснилось, что Мурано – это место, где изобрели стекло. На самом деле, стеклодувное искусство было многовековой тайной, лишь прикрываемое руками талантливых художников Мурано, до того, как их всех несправедливо сослали на остров из-за катастроф, которые они причинили с помощью огня, который использовался для искусства. Стекло делалось лишь из огня и песка. Повсюду в Мурано люди выдували стекло в вазы, сувениры, чашки, и во все виды подарков. Меня поразило, как прелесть прозрачного серебрянного стекла родилась из самых глубоких ям и самых горячих огней, кое-что, чего я не знала и не видела в Штирии. Казалось бы, прекрасный парадокс, как мир может породить добро от зла, и наоборот.

К сожалению, мое очарование было недолгим. Куда бы я ни шла, зеркала переливались на солнце, отбрасывая на меня блики. Мне хотелось исчезнуть с лица земли. В начале я думала, что смогу избегать все эти серебряные и сияющие зеркала, которых еще нигде в мире не было, но как же я ошибалась. От зеркал некуда было скрыться, и я больше не могла этого выносить.

Я нашла дорогу к дому Амелии Хассенпфлаг, кутаясь в вуаль и понимая, что я начинаю бояться зеркал. И это было не просто предостережение или предрассудки в которых меня воспитывали. То, что было под запретом, переродилось в настоящий страх. Казалось, один взгляд в зеркало и со мной будет все кончено.

Я постучала в дверь Амелии и передала слова Ангела..., что я любовь всей его жизни, его небеса и ад. Амелия оказалась гостеприимна и очень помогла мне. Она объяснила, что была рабыней у вампиров, ее наполовину обратили и взяли в услужение вампиры в Лоре, чтобы иметь возможность пить ее кровь.., она до сих пор страдала от этой зависимости, но не хотела подчиняться им. Ночная Скорбь вынудил Амелию притвориться матерью Ангела, в то время как его отец проник к людям Лора, чтобы изучить их и местное семейство Карнштейнов. Ангел очень сильно привязался к ней, и она поняла, что любовь к людям и желание вырваться из глубин ада, дабы стать хорошим человеком искренна. Я провела так весь день, слушая ее, но после настало время столкнуться с темной стороной правды нашей с Ангелом любви.

– Можно тебя спросить, как сильно ты любишь Ангела? – спросила она. – Мне не нужен какой-нибудь романтический ответ с описаниями и метафорами. Я хочу осознанный ответ, что таится в глубинах твоего сердца.., – она указала на свое.., – невидимая правда, что ты на самом деле любишь Ангела фон Сорроу.

– Вы имеете в виду "пока смерть не разлучит нас"? – спросила я, покраснев, ибо в сердце моем не было логического объяснения.

– Даже смерть, – сказала она, – она не сможет разлучить вас.

Я ничего не сказала, лишь уставилась на нее.

– Ты ведь знаешь, что он, должно быть, бессмертен, не так ли?

– Он говорил об этом, но не был уверен, – ответила я. – Потому что он все еще полукровка. Лишь вампиры бессмертны. Если бы он только смог найти лекарство, чтобы полностью стать человеком, он бы точно не был бессмертным больше.

– Ты права, Ангел, быть может, еще не бессмертен, – сказала Амелия. – Дело в том, что он еще не знает, что Настоящая Любовь может сделать его бессмертным, даже не смотря на то, что он все еще полукровка.

Вот тут я должна была вскрикнуть, но из груди моей не донеслось ни звука. Быть может, эта информация оказала на меня некое влияние. Меня привлекла сама идея любить кого-либо вечно. Я не знала: плохо это, или хорошо. В конце концов, я не была бессмертной и не знала, хочу ли я, чтоб он провел свою бесконечную жизнь без меня. Мне стало любопытно.

– Настоящая Любовь? – Я склонила голову набок. – Но откуда нам знать, что Любовь Настоящая, Амелия? Что значит Настоящая Любовь?

Амелия сделала глоток чая и пожала плечами.

– Кто знает, что же такое Настоящая Любовь на самом деле? Во владениях Скорби ее называют Пословицей. Простое слово для бесконечной любви, не просто увлечения, а как для ребенка или Господа.

– Пословица. – Я без устали повторяла это слово и мысленно, и вслух. – Тогда почему вы спрашиваете, люблю ли я Ангела? Не думаю, что бессмертие является такой уж проблемой.

– Конечно же, нет, – ответила она. Та ситуация, в которой вы оба находитесь: на вас охотятся ваши семьи, ради добра или зла не важно, поскольку зло – это всего лишь точка зрения. – Она взяла меня за руки.

– Если вы оба хотите быть вместе, тогда на земле вам не скрыться. Ни от Карнштейнов, ни от Ночной Скорби. Куда бы вы не отправились, вас обязательно найдут.

– Вы предлагаете мне бросить Ангела?

– Нет, – ответила она. – Попридержи свое юное и импульсивное сердечко. Попытайся выслушать меня.

Я кивнула, чувствуя тепло и доброту ее рук.

– Если вы оба не боитесь трудностей, когда дело доходит до любви, тогда есть только один способ спастись от Ночной Скорби, – объяснила она. – Но он не совсем в нашей реальности.

– Я не понимаю.

Амелия вздохнула, а я разволновалась.

– Существует только одно место, куда можно убежать от короля вампиров.., нечто под названием "Сказочный Мир", не знаю почему. Они частично перекликаются с нашим миром, но все же раздельны. Волшебные миры не похожи ни на что, они вне пределов досягаемости вампиров.

– Мне плевать, покуда я с Ангелом, – сказала я, не вполне понимая. Но пока решение существовало, я была только за.

– Хорошо, – она убрала руку и сделала глубокий вдох. – Я предлагаю вам это лишь потому, что ты не можешь жить на Мурано, место, которого вампиры бояться. Потому что они вынуждены сторониться всего того стекла, что мы создаем, ведь отражение сожжет их заживо. Мурано мог бы стать вашим спасением, но в виду твоего проклятия, здесь ты жить не сможешь. Также, нам неизвестно, сможет ли Ангел ужиться с зеркалами. Бывают дни, когда он не может смотреться в них, а бывают, когда может, потому нам неизвестно, что же будет в будущем.

– Я тоже не могу смотреться в зеркало, будто я сама вампир, – пробормотала я, недоумевая, почему у нас одинаковое проклятье. Почему безымянная ведьма сотворила это со мной?

Амелия посмотрела на меня, но ничего не сказала. То, что у меня схожая с вампирами черта несколько обеспокоило меня. Но она знала, как и я, что я не вампир. Или не знала?

– Пойдем со мной, – она снова взяла меня за руку и встала.

– Куда? – спросила я.

– Я хочу, чтобы ты встретилась с девушкой, которая поможет тебе и Ангелу бежать в другое измерение, чтобы создать собственное королевство, где, надеюсь, вы проживете долго и счастливо.

– Долго и счастливо, – пробормотала я. Мне понравилось то, как это звучало. В те времена сказок не было, и я никогда прежде не слышала этого выражения. – Кто эта девушка?

– Она – особенная. – Амелия снова улыбнулась. – Ей около четырнадцати, и она немного от нас отличается. Ты бы ни за что не подумала, что она особенная, пока не увидела ее своими глазами. Думаю, Создатели специально так задумали. О ней известно немного. Ходят слухи, что она – бессмертная, по своему, что она может восставать из пепла снова и снова, когда умирает, но не вздумай спрашивать ее об этом. – Амелия остановилась и подняла палец.

– Кто она? – теперь меня интересовала девушка.

– Стеклодув, одна из тех лучших, которые освоили то, что мы называем Искусством, – сказала Амалия, – Ее имя – Зола.

Глава 24

Золой оказалась перепачканная пеплом девушка в истрепанной одежде, ее кожа была покрыта таким слоем золы, что казалось, будто она никогда не мылась. Она неслышно прошла мимо меня и села на глиняный горшок, рядом с печью, которая так и пыхала жаром, мне даже пришлось отодвинуться. Я заметила, что она прихрамывает во время ходьбы, но вопросов я задавать не стала. Зола села вместе со своей стеклодувной трубкой рядом с печью, не впечатленная нашим присутствием.

По пути к небольшому домику на берегу Мурано, Амелия рассказала мне, что Зола напоминает Феникса. Завитки ее волос, схваченных в высокую прическу, делали ее похожей на него. Безошибочно огненного цвета волосы, густо припорошенные пеплом, не смотря на то, что она смахивала его множество раз.

– Пожалуйста, присядьте, пока я закончу свое Искусство, – сказала она и продолжила дуть стеклодувной трубкой в огонь.

Амелия сказала мне, что они предполагают, будто Зола прожила тысячу жизней, которые всегда заканчивались знаменитыми пожарами, которые зафиксированы историками. Не было никаких доказательств, впрочем, вряд ли сама Зола об этом знала. Все, в чем была уверена Амелия, так это то, что мать Золы родила ее в тринадцатом веке, через несколько недель после того, как ей удалось сбежать от Крысолова из Хамлина. К моему удивлению, матерью Золы оказалась одна из Семерых Потерянных, которым удалось сбежать, как рассказывал мне отец однажды. Я по-прежнему не могла найти свое место во всей этой многовековой истории..., не смотря на то, что она была мне известна.

– Кармилле нужно сбежать, чтобы начать новую жизнь с ее возлюбленным Ангелом, – сказала Амелия Золе, – Я знаю, что тебе известен путь в другие миры.

Амелия поведала мне, что Золе было это известно потому, что она прожила множество жизней и у нее есть способность путешествовать по ним. Она даже рассказывала истории о великом пожаре в Лондоне в шестнадцатом веке, не смотря на то, что она не знала, откуда ей стало все это известно. В качестве она объяснения она твердила, будто ее мать рассказывала ей об этом..., мать по имени Бьянка, одна из первых стеклодувов, которым удалось сбежать на остров Мурано, вот только умерла она много веков назад. Странным образом, Золе казалось, что ее мать умерла совсем недавно.