Текст книги "Кровь, молоко и шоколад"

Автор книги: Кэмерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Испробовать? – Фейбл взяла Аликорн, снова чувствуя к нему непонятную тягу. Все те странные ощущения нахлынули вновь. – Как?

– Скажи то, что сказал бы Локи, – предложила Бабушка. – Произнеси "Ора Педора".

– Но..

– Скажи.

Фейбл уставилась на Аликорн и взяла его, словно зубную щетку этим утром перед зеркалом. Она сделала глубокий вдох и произнесла:

– Ора Педора!

К всеобщему удивлению, Аликорн обернулся шипящей змеей, прямо как у Локи. Шу нахмурилась и отпрянула от змеи, а Фейбл выронила Аликорн, когда увидела ее. Бабушка взяла змею и ласково погладила ее, затем та обернулась обратно в Аликорн.

– Но как это возможно? – Шу уставилась на Фейбл во все глаза. Фейбл хотела спросить тоже самое, но не потеряла дар речи от удивления.

– Расскажу через минуту, – ответила Бабушка Шу. – Фейбл, ты сказала, что утром смогла завести Кармен, так?

Фейбл кивнула.

– И ты чувствовала себя странно, выражаясь словечками Локи и ощущая себя немного по-мальчишьи?

Фейбл снова кивнула.

– Великолепно! – Бабушка захлопала в ладоши. – Это значит, что у нас есть надежда на спасение Локи.

– Как это? – Шу внезапно смутилась.

Фейбл нужно было узнать почему, но от шока у нее пропал дар речи.

– Очень просто, – ответила Бабушка. – Фейбл – наш новый Охотник за Сновидениями.

Глава 16

– Я новый кто? – Фейбл, наконец, обрела способность говорить.

– Ты – Охотник за Сновидениями, который поможет нам отыскать Чармвилля в Мире Сновидений, и, надеюсь, найти Руно Локи, – ответила Бабушка. – Теоретически, сейчас ты – Локи.

– Я не понимаю, – сказала Шу.

– Заклинание, что Фейбл использовала в последнем Дримори, чтобы завладеть телом Локи, оставило, как говорят волшебники, "метку" на душе Фейбл, – объяснила Бабушка. – Побывать в теле Локи в Мире Сновидений было нелегко, – сказала она Шу. – Душа Фейбл вобрала в себя наиболее сильную способность Локи – Чанту, если быть точной. Долго это не продлится, нужно действовать быстро.

– Вот почему я странно чувствовала себя весь день. – Почесала подбородок Фейбл.

– Так Фейбл обладает силой, чтобы войти в Мир Сновидений? – спросила Шу.

– Определенно, – заявила Бабушка.

– Но Локи нужно было, чтобы в Храме сна было двое для входа в Мир Сновидений, – сказала Шу. – Сновидящий и Охотник за Сновидениями.

– Тогда мы должны провести те же ритуалы, что и Локи и позволить Фейбл войти в твое тело, – сказала Бабушка. – Твое тело будет проводником в Мир Сновидений, а имя "Вильгельм Карл Гримм" послужит Инкубатором. – Бабушка замолчала, на мгновение задумавшись. – Тем не менее, в этом Дримори Шу не сможет сделать ничего, в отличие от прошлого.

– Но почему? – удивилась Шу. – В каждом Дримори, я действовала как Охотник за Сновидениями.

– Так было когда Локи, настоящий Охотник за Сновидениями, вошел в Мир Сновидений, – объяснила Бабушка. – К Фейбл перешла лишь малая часть сил Локи. Что касается тебя, ты станешь не более чем "Спящей Красавицей", то бишь сосуд, для путешествия в прошлое.

– Вы имеете в виду, что Шу, которую я встречу в Мире Сновидений будет уже не той Шу? – заволновалась Фейбл. По-крайней мере, та Шу, что сейчас была рядом с ней, облегчила бы задачу. Она просто поверить не могла во всю ту ответственность, что взвалили на ее плечи.

– К сожалению, нет, – ответила Бабушка. – Шу, которую ты повстречаешь, не узнает тебя, пришедшую из Реального Мира.

Шу наградила Фейбл сочувствующим взглядом.

– Ты не обязана это делать.

– Как это? – вздохнула Фейбл. – Думаешь, я остановлюсь от воскрешения Локи?

– Договорились, – защебетала Бабушка. – Ты ведь видела, как Локи делал ритуал создания Храма Сна, верно? – спросила она у Фейбл. – Я знаю, что Руна у тебя нет, но тебе предстоит весьма ценная работа, Фейбл.

Очевидно, Бабушка не хотела напоминать, что без Руна, Фейбл не сможет безопасно найти дорогу назад. Она не сможет попросить о помощи, если что-то в Мире Сновидений пойдет не так. Там она останется совсем одна. Фейбл ничего не сказала. Она схватила чашку с сухариками и начала жевать. Для нее это был единственный способ успокоиться.

– Локи любил сухарики? – наконец набралась храбрости Фейбл.

– Не то чтобы я об этом знала, – ответила Бабушка. – А что?

– Потому что помимо всех прочих странностей, меня тянет к сухарикам весь день.

Бабушка медленно повернула голову к Шу. Обе обменялись взглядами, которые Фейбл не поняла. Казалось, им обеим было известно то, что она не знала, но они не говорили.

– Что же? – спросила Фейбл.

– Ничего, милая. – Бабушка обняла ее и погладила по спине, чтобы успокоить. – Ты должно быть, проголодалась и взволнована от предстоящей благородной миссии.

– Правда? – Фейбл начала дрожать. Она знала, что Бабушка лжет. Что-то еще, помимо сил Охотника за Сновидениями, шло не так. Каким-то образом, Фейбл боялась узнать что именно.

– Правда, – ответила Бабушка. – Теперь, приготовься, пока мы с Шу подготовим Храм Сна в подвале.

Фейбл кивнула и убежала к себе в комнату, по-прежнему разбрасывая хлебные крошки. Не смотря на то, что она дала свое согласие, она очень боялась. Кто она такая, чтобы войти в Мир Сновидений?

Глава 17

На крыльце, пока Фейбл настраивалась, Бабушка и Шу разговаривали.

– Почему Вы не рассказали ей? – спросила Шу.

– Ты знаешь? – удивилась Бабушка.

– Ну, конечно же, знаю, – ответила Шу. – Я узнала об этом в Дримори. Я удивлена, что Вы знаете.

– Локи рассказал мне, – сказала Бабушка. – Я удивлена, что Аксель и Фейбл не в курсе. Я имею в виду, все в их поведении и внешности просто кричит о том, кто они такие на самом деле.

– Думаю, она настолько захвачены Локи и моим приключением, что ни о чем другом не думают, – призналась Шу.

– Как по мне, так все в Скорби знают, кто такие Аксель и Фейбл, – усмехнулась Бабушка.

– Так они оба из Семерых Потерянных?

– Я так думаю, – Бабушка пожала плечами. – Честно говоря, я не знаю кто именно эти Семеро Потерянных. Меня не было, когда все это произошло. Ни меня, ни отца Локи. Казалось, она окунулась в воспоминания. – Ну, мне не хочется говорить об этом сейчас. Я удивлена, что ты сама в этом не уверена.

– Поверьте мне, я помню не так уж много, – сказала Шу. – Я даже не помню Серену. Я поверила всему тому, что произошло во сне. Я понадеялась, что это правдивые воспоминания о ней. – Она посмотрела на остальной город за горизонтом. Бабушка присоединилась к ней. – Будет действительно странно, если Аксель и Фейбл окажутся одними из Семерых Потерянных, – сказала Шу. – То есть, когда я думаю, что у них мое сердце, я просто...не могу передать словами чувства.

– Это тяжко. Понимаю, – сказала Бабушка. – Не знаю на счет Акселя, но Фейбл ты видела, когда была заключена в Шлоссе. Думаю, она бы умерла за тебя, а ведь бедная девочка даже не знает о связи с тобой. Это истинная причина, по которой она желает отправится в столь опасное место, как Мир Сновидений.

– Бедная Фейбл, – произнесла Шу, вздыхая.

– Вы ей сказали, что в дневнике Я.Г. она упоминается в качестве ведьмы? – Бабушка посмотрела на нее.

Шу снова кивнула.

– Я тоже думаю, что она Ведьма. – Это по-прежнему был спорный вопрос. Любая другая могла быть ведьмой, но Фейбл была Гретель, что придавало всему еще большей правдивости. Никто из Семерых Потерянных больше не упоминался в дневнике.

– Опять же, почему Вы не рассказали ей? – спросила Шу.

– Потому что этот опыт будет трудным, – ответила Бабушка. – Когда я увидела эту чудную, милую девчушку, мне стало жаль, что она получила силы Охотника за Сновидениями от Локи. Ведь это такая ответственность. Вхождение в Мир Сновидений само по себе бремя. Я не буду добивать ее, открыв правду кто она такая на самом деле.

– Я просто беспокоюсь, что в Мире Сновидений она узнает правду о себе, – призналась Шу. – Кто знает, что может произойти?

– Чтобы достать Руно Локи, придется рискнуть, – сказала Бабушка.

– Как на счет странной зависимости от хлебных крошек?

– Все потому, что она в последнем Дримори, она испытала на себе сильное заклинание, – сказала Бабушка. – Думаю, потому она внезапно поняла, что она – Гретель. Из-за той связи с Локи.

– Так значит, она связана с нами обоими, со мной и с Локи? – Шу закрыла глаза. – Что может прийти в голову этой прелестной девушке, с таким тяжелым грузом на плечах?

– Думаю, с ней все будет в порядке, – улыбнулась Бабушка, довольно милой улыбкой для отвратительного призрака.

– Послушайте, – произнесла Шу, разглядывая ее. – Мне правда жаль по поводу Локи, но произошло столько всего. – Шу прикоснулась к медальону Локи на шее. – Мне ,правда, жаль.

– Я не хочу, чтобы ты извинялась, – ответила Бабушка. – Ты удивишься, как я надеюсь на возвращение Локи. После того, как он воскресал и умирал последние пару лет. – гордо ответила Бабушка. – Какая мать, таков и сын, полагаю. – Внезапно ее смех испарился. – Есть еще кое-что, что беспокоит меня, Шу, если не против, я скажу.

– Правда? Что же?

– Я обеспокоена тем, что вы с Локи влюблены, – сказала Бабушка. – То есть, если любовь по-настоящему Истинная, почему ты тогда не смогла прочесть то, что написано на кулоне во сне?

– Что Вы имеете в виду?

Бабушка колебалась, затем услышала, как Фейбл звала их в доме.

– Ничего, – ответила она и скрылась внутри. – Просто Локи никогда не говорил мне, что влюбился в тебя в Скорби два века назад. Не пойми меня неправильно, но я просто не представляю, как такое могло произойти. Он был....ну, злобным охотником, а ты – его заклятым врагом. Как вы вообще сошлись вместе?

– Должно быть, произошло что-то невообразимо прекрасное, – произнесла Шу, со слезами на глазах. Ее смущало то, что она совершенно не помнила как они с Локи полюбили друг друга. Но чувство было неоспоримым. Она так сильно любила его, что временами это казалось даже странным...особенно, после того, как ей пришлось убить его во сне. Шу приложила ладонь к груди, когда на лице появилась улыбка. Сомнений быть не могло...Локи в ее сердце.

Глава 18

Создать Храм Сна много времени не заняло. Локи объяснил как он работает, когда они были в Шлоссе. Каждую деталь: как нарисовать Храм Сна, и как использовать зеркала. У Фейбл промелькнула мысль, что Локи, может быть, чувствовал , что с ним произойдет нечто подобное. Быть может, он намеренно подготовил ее, не сообщая ей об этом, так же как Чармвилль готовил его. Фейбл почувствовала себя лучше от осознания связи с Локи. Он по-настоящему нравился ей с момента их первой встречи.

Прямо сейчас Фейбл и Шу лежали рядом друг в круге Храма Сна в подвале. Два зеркала стояли друг напротив друга, остальная часть ритуала также была подготовлена. Бабушка принесла две обольские монеты и положила их на веки девушке, это было необходимой частью ритуала. Затем она капнула по капле Детских Слез в глаза Шу. Шу выглядела сонной, когда Фейбл прошептала ей на ухо Инкубатор, последнее, прежде чем оказаться в Мир Сновидений.

– Вильгельм Карл Гримм, – произнесла Фейбл.

Пока она ожидала погружения в Мир Сновидений, Фейбл повернула голову к Бабушке и сказала:

– Не могли бы Вы дать мне немного хлебных крошек с собой в путешествие?

– Ты ведь знаешь, что в Мир Сновидений ничего нельзя пронести из внешнего мира, – напомнила Бабушка.

– Тем не менее, вреда не будет, если я попробую, – ответила Фейбл, ослабленная своей зависимостью от хлебных крошек. – Пожалуйста?

Бабушка принесла ей полную горсть хлебных крошек и вложила их в ладонь Фейбл, зажала ее пальцы и нежно стиснула ее руку.

– Спасибо, – сказала Фейбл. – Теперь я чувствую себя безопасней.

Бабушка подождала, пока Фейбл заснет и произнесла:

– Спасибо тебе, Фейбл, за то, что согласилась пройти через ад, чтобы спасти моего сына.

Часть 2. Потерянные Души и Магия

Глава 19

Шлосс

– Почему ты перестала читать? – спросил Аксель у Люси.

– Потому что мне не нравится этот дневник, – ответила она, положив книгу на колени.

– Что тебе не нравится? – удивился Аксель. – Это самый лучший дневник, который мне только приходилось читать. Меня тронуло то, как Кармилла конфликтует с зеркалом.

– О чем это ты говоришь, Аксель? – фыркнула Люси. – Это не та Королева Скорби, о которой я ожидала прочесть. Она слишком ветреная и хрупкая. Что это вообще такое?

– Я думал, она тебе нравилась.

– Нравилась, и до сих пор нравится, но я хочу, чтобы она стала сильнее, а не была жалким подростком, который только и делает, что скулит о своем внешнем виде, – сказала Люси. – Мне это не нравится.

– Я уверен, путь, что она избрала все равно превратит ее в жестокую Королеву Скорби, которая тебе так нравится, – сказал Аксель. – Иначе как бы она стала такой как сейчас?

– Как думаешь, что она увидела, когда посмотрела на отражение в воде? – внезапно глаза Люси вспыхнули. – Думаешь, она увидела вместо красавицы чудовище?

– У нас есть только один способ выяснить это. – Аксель вскинул бровь и указал на дневник, жуя Липкие Сладкие Косточки.

– Ты прав, – согласилась Люси. – Давай читать дальше.

Глава 20

Дневник Королевы

Когда я открыла глаза, я была удивлена и у меня не было времени увидеть в воде свое отражение. Прежде чем я полностью оглядела гребни волн пруда, чьи-то руки схватили меня сзади и потянули. Первой мыслью было то, что это был мой отец, он словил меня до того, как я уступила своей эгоистичности и послала свою семью и страну ко всем чертям. Но объятия были слишком настойчивыми, чтобы быть отцовскими. Это были вовсе не любящие объятия. Они хотели навредить мне. То были объятия врага.

Я не увидела своего похитителя, кем бы он ни был. Он начал душить меня. Все те года, что я провела в замке, я училась верховой езде и даже пользовалась мечем, но всего этого оказалось не достаточно, чтобы справиться с моим похитителем. Перед моими глазами мелькали самые мрачные развития сценария.

Что со мной будет?

Очень скоро я потеряла сознание. Как только перед глазами воцарилась тьма, как некто произнес одно имя, которого я боялась больше всего на свете,... по-крайней мере, меня учили бояться его. Это имя я слышала однажды, из уст своего отца. Кто-то восхвалял своего короля: Ночная Скорбь.

***

Когда я очнулась, я была закована в цепи в какой-то подземной темнице. Определить, что она подземная было легко. Она была темная и грязная, не похожа на те, что я видела прежде. Серые стены и своды с маленьким окном с решеткой, слишком высоко для того, чтобы достать обычному человеку. Я была удивлена, что еще не запаниковала. То что я увидела позднее повергло меня в панику.

В отчаянии, я попыталась освободиться от цепей, вырываясь, умоляя и глупо запугивая своих врагов, что мой отец выследит их одного за одним. Все было напрасно. В ответ мне раздались лишь леденящие душу смешки и брань. Затем я осознала, что цепи привинчены к стенам с четырех сторон, держа меня на весу в воздухе, и я не знала, что находится подо мной.

Как такое возможно?

Как только я задергала ногами и закричала, я ощутила странный запах. Это была змесь запахов и ароматов, которые я никогда не слышала – не все сразу.

Что это было?

Я вынуждена была сосредоточиться, чтобы попытаться отделить запахи друг от друга и своего собственного. Первый было легко и безошибочно узнать. Кровь. Очень много, проникая словно навязчивая болезнь в мои ноздри. Запах шел откуда-то снизу, но я не могла повернуть голову, чтобы посмотреть вниз.

Что может вместить в себе такое количество крови? Бассейн?

Меня затошнило не об одной мысли об этом, а то, что я вся была насквозь мокрая от крови. Повернув голову, я увидела, как по ногам и рукам струится кровь.

Меня окунали в этот бассейн? Зачем?

Я проследила за сочащейся кровью и увидела что она струится из порезов от цепей на руках и ногах, от увиденного я закричала в агонии. Наконец, я разглядела то, что было подо мной. На этот раз мне удалось. Я была подвешена над ванной. Кровавой ванной. Ванная была наполнена кровью. Но не только. Были и другое жидкости, которые я не могла определить сразу, – потому что, серьезно, нет никакого смысла смешивать их вместе.

Что это была за смесь и зачем?

Кровь была смешана с чем-то белым, оно разплывалось по ней словно кривые ветви деревьев.

Что это было? Молоко?

Затем было еще что-то, но у меня не было времени, чтобы увидеть это глазами. Мои конечности кричали от боли и умоляли вернуться в нормальное положение. Но я учуяла его аромат. Это было нечто редкое, ценное и желаемое среди королей и королев в то время. Удовольствие только для элиты. Шоколад. Темный шоколад. Я знала это потому, что в те времена, подобно Вампирской Лихорадке была мода на Шоколад. В Штирии, шоколад был запрещен, бедные все равно не могли его себе позволить. Подобные моей матери могли позволить тратить себе сумасшедшие суммы на это лакомство, когда нас навещали короли и королевы. Основаниями для запрета послужили умозаключения врачей Франции и Лондона, которые объявили, что шоколад вызывает безумие. А безумие было связано с болезнями, которые, как доказали недавно были связаны с вампирами.

Но сейчас у меня не было времени раздумывать почему я была в этой смеси, когда мое тело висело в воздухе. Я решила достать моих похитителей единственным оружием, которое у меня было. Моим криком!

Я закричала, завизжала и заверещала что было силы, желая ответа или разьяснений, почему я была здесь – и здесь это где? Все эти крики никак не могли помочь мне освободиться. Подземелье смердело злом. Во мраке молчаливо стояли десятки мужчин и женщин, укрытые плащами. Но я не могла понять почему они ничего не говорят.

Это был какой-то ритуал? Они кого-то ждали?

Пару мгновений спустя, я увидела ворона и голубя, порхающих за зарешеченными окнами моей темницы. В этот самый момент, мои мучители медленно вышли из мрака, откидывая капюшоны и уставившись на меня. Мужчины и женщины обнажили острые клыки. Бледные, но прекрасные лица с необычными золотистыми глазами. Они явно принадлежали семье Сорроу, злейшими врагами моей семьи с того самого дня, как нашему предку удалось сбежать из Трансильвании.

Один мужчина подошел ближе. Все слегка отступили и учтиво поклонились ему. Он оказался гораздо уродливей прочих. У него были красные глаза, а не золотые. У него были длинные серебристые волосы и густая борода, черты лица мужчины были резкие – слишком резкие, его скулы были очень острые. Не левой щеке у него был шрам. Мужчина положил обе руки на трость. Я могла видеть его длинные белые ногти, блестящие в тускло освещенной комнате. Это были старческие руки. Я не сомневалась, что это был Ночная Скорбь, потому что я не видела ничего страшнее его в своей жизни. Я никогда не встречала кого-то более хладнокровного. Через небольшой разрез его рта были видны клыки, подтверждая мои страхи. От него пахло кровью, молоком и шоколадом.

– Это она? – Спросил Ночь хриплым голосом, от которого мурашки по коже.

– Кармилла Карнштейн во плоти, – кто-то ответил ему.

– Слабость во плоти, – сказал Ночь, делая шаг вперед и наклоняясь. Он взял меня за челюсть и мелденно приоткрыл свои губы, снова показывая клыки. – Сила заключается в душе, что живет вечно, – добавил он, почти восхищаясь мной..., пока его взгляд блуждал по моему телу. – Я уже ощущаю запах ее души, – пробормотал он с завистью и ненавистью, быть может, сам он был лишен души.

– Я знаю кто ты! – я плюнула в него, удивляясь, откуда взялась моя злость. После случая с моей мамой, это был второй раз, когда я осознала, сколько злости было у меня внутри.

– Тогда ты не так боишься, как должна была бы, – сказал Ночь, – Хотя я и презираю всех Карштейнов, я всегда восхищался их глупой храбростью, – его глаза встретились с моими. Они словно видели меня на сквозь, приникали в самую суть. – Ты такая красивая, Кармилла, словно наливное яблочко Карнштейнов. – Он рассмеялся, когда его когти дотронулись до моей щеки. – Мы так долго тебя ждали.

– Отпусти меня! – я извивалась в своих цепях, совсем не понимая, что он имел в виду, – Что эта за ванна? Что ты хочешь от меня?

– Это ванная, наполненная кровью, молоком и шоколадом. – Он обмакнул в нее свой длинный указательный палец и сунул в рот, облизывая его, зажмурив глаза. – И это не просто какая-то кровь, или молоко и шоколадом. – Похоже, для него это было действительно вкусно. – Я отпущу тебя. – Он подал сигнал только что вошедшим стражникам и развязал меня. Они были высокие и сильные, так что борьбе я предпочла выбрать бегство. Пока рано. Я ведь не знала где я находилась.

Ночная Скорбь обернулся к мужчине в плаще.

– Пошлите за ним, – приказал он. – Я хочу, чтобы он завладел ею. Сейчас же! – закричал он, сжимая кулаки, на широкой шее выступили красные вены. Жидкость в ванне тотчас же забурлила, кровь, молоко и шоколад смешались воедино бурным потоком. – Посмотрим, та ли она кто нам нужен.

Несколько закутанных в плащи мужчин втолкнули через стальную дверь незнакомца в красном плаще. Широкоплечего мужчину. Его руки были связаны, тем не менее, двое едва сдерживали его. Он казался сильным, его взяли лишь численностью. Еще один заложник, подумала я, так сильно он хотел освободиться.

– Надеюсь, ты уже познакомилась с моим сыном, Ангелом фон Сорроу, – гордо объявил Ночь, сдергивая капюшон с Ангела.

– Продавец яблок? – Мое сердце разбилось на кусочки. Слишком много сюрпризов. Впервые, я поняла, что Ангел предал моего отца и мою страну. Он оказался не продавцом яблок, а членом семьи Сорроу. Разве он не говорил, что его фамилия Хассенфлаг? Он и был тем самым вампиром, что должен был убить меня?

В тот день мне было плевать, погибну я, или останусь в живых. Как Ангел мог предать меня? Тогда я впервые поняла, что мир не так уж дружелюбен, как кажется. Меня держали в четырех стенах, и я даже не знала, каков мир в самом деле. Предательство было первичным впечатлением.

– Это была милая маленькая уловка, чтобы одурачить тебя и проникнуть во дворец, чтоб разузнать о тебе. – Усмехнулся Ночь. – Видишь ли, мой дорогой сын еще полностью не обратился в вампира. Мы устроили церемонию его полного обращения, так что я отправил его в Германию, а затем и в Австрию, выдав его за человека. Твой отец не почувствовал его, потому что он еще полукровка. Карнштейны пока не научились находить полукровок. Годами, мой сын был полезен для нас, учился как думают и ведут себя люди, чтобы вскоре мы смогли завладеть этим миром.

– Почему Вы делаете это? Если мне суждено умереть, позвольте хотя бы узнать.

– Потому что люди годами охотились и убивали нас, думая, что мы всего лишь жалкие крысы, заражающие мир болезнью. – На мгновение, в словах Ночной Скорби промелькнула боль. Вскоре он снова повысил свой охрипший голос, словно актер в Шекспировской пьесе. – Вы ошибочно сжигаете всех, кто отличается от вас: к примеру, женщин, что вы зовете ведьмами. Люди уничтожают все, что ново для них, потому что они попросту не могут это понять. Они не способны разглядеть красоту за клыками и кровью. Вы обращаетесь с нами, как с ходячей чумой, думая, что вы высшие создания на земле. Мы – вампиры, вершина бытия. А не вы. В нас гораздо больше силы, чем в человеке. Мы – нечто новое и прекрасное. Знаю, мы создаем впечатление злобных существ, но это вовсе не так. Вампиры просто отличаются от людей своим образом жизни. Люди должны уступить нам место, для жизни.

– Что за бред Вы несете? – выплюнула я. – Вы убиваете людей. Вы пьете их кровь.

– Люди пьют кровь другим людям каждый день, – ответил Ночь. – Взгляни на войны и нищету вокруг тебя. Но ведь ты – Карнштейн. Ты не поймешь. – Он обернулся и схватил сына за волосы. Это было жестоко. Глаза Ангела налились кровью и он постарался отвести взгляд. Я не знала, то ли страх, то ли стыд парализовал его. В Штирии он выглядел сильным и свирепым.

Что с ним случилось?

– Возьми ее, сын мой, – потребовал Ночь. – Она такая сладкая. Она станет твоей первой, и ты сможешь обратиться в вампира. И, быть может, она та, кого мы ищем для тебя. – Он уже во второй раз упомянул об этом. Интересно, кем он считал меня на самом деле.

– Я не хочу! – простонал Ангел, вырываясь из рук отца. – Я не хочу становиться вампиром. Я не хочу быть таким как ты!

Ночь ударил сына по лицу. Это было нечто большее, чем простая пощечина. он оставил на его щеке шрам, очень похожий на свой собственный. В отличие от Ночной Скорби, шрам Ангела мгновенно затянулся. Я оказалась в замешательстве.

– Ты такой же вампир, как и я. – Ночь стиснул лицо сына длинными пальцами, лоб ко лбу, словно умолял. – Ты – Сорроу. У тебя нет выбора. То время, что ты провел с людьми, смягчило твое сердце. Ты должен был испробовать ее крови во время поездки в их замок. Я принес ее сюда, к тебе, так что больше никаких отговорок.

– Не могу, – взмолился Ангел. Он по-прежнему любил своего отца, не смотря на то, что эта любовь была нездоровой. – Я просто не могу. Пытай меня, как тебе только вздумается. Если бы я только мог стать человеком, я бы продал свою душу в обмен на это.

Ночная Скорбь снова ударил сына по лицу, оставляя длинный надрез.

– В этом-то вся проблема полукровок. Они думают, что у них есть душа. Ты думаешь, что не похож на меня? Думаешь, будь ты человеком, ты бы смог исцелиться?

– Быть может, у меня кровь Сорроу, но только не сердце, – произнес Ангел, испытывая удачу еще раз, прежде чем приспешник обратит его.

– У тебя нет сердца, – закатил глаза Ночь. – У тебя нет души. Ты лишь думаешь иначе. Теперь, возьми же ее, или я тебя заставлю.

– Ты меня не заставишь!

Ночь сделал шаг назад и достал из-за пазухи небольшую флейту. Она была сделана из дерева и в ней было семь отверстий. Я не поняла, почему Ангела и приспешников охватила паника. Странным образом, Ночь начал наигрывать мелодию на своей флейте. Его образ напомнил мне о Крысолове, о котором рассказывал отец. Что если Ночная Скорбь и был тем самым Крысоловом? Что если это была та самая мелодия, о которой рассказывал отец? Я не знала. Впрочем, перефразирую... я не могла знать. Мелодия ничем не запоминалась. То есть, я могла где-то ее слышать, но повторить или вспомнить ее я не смогла бы. А самое важное, она оказывала огромное влияние на Ангела. Золотой оттенок в его глазах пропал, уступив место кроваво-красному, который становился все более интенсивным, по мере того, как Ночь продолжал играть. Закрыть уши руками он не мог, рыки были связаны у него за спиной. Ангел зажмурил глаза и стиснул зубы, тщетно желая, чтобы мелодия прекратилась. Я не понимала почему. Какой силой обладала эта флейта? Я могла лишь предположить, что это было как-то связано с Крысоловом и Семерыми Потерянными, которым удалось сбежать несколько веков назад. Казалось, мелодия склоняет Ангела на темную сторону. Сперва, я подумала, что он дурачит меня, но я ошиблась. Он должен был укусить меня еще в Штирии, но по каким-то причинам не сделал этого.

– Отпусти его, – приказал Ночь своему приспешнику. – Музыка уже овладела моим сыном. Позволь ему опробовать ее крови. – Он снова начал играть.

Теперь Ангел был свободен, его кровавый взгляд остановился на мне. От его злобного взора по моей спине пробежали мурашки. Увидев, вздувшиеся на его руках вены, я поняла, как он силен. Каким же голодным он, должно быть, был? Я ничем не могла помешать ему убить меня, лишь беспомощно смотрела в ответ. Моя красота, которую я так и не смогла увидеть в пруду, была моим единственным оружием, после его изменения. Он сказал, ему нравится как я выгляжу. Это снова должно было сработать. К сожалению, этого не произошло.

В мгновение ока, Ангел оказался передо мной. Он оттолкнул приспешника, не отводя от меня взгляда. Его руки сомкнулись у меня на шее. Он без особых усилий поднял меня, ноги бесполезно болтались в воздухе.

Ночь прекратил играть.

– Вот это мой сын. Возьми ее!

Ангел опустил мою голову на уровне своих глаз. Тьма поглотила его глаза. Это заставило меня поверить в то, что у него действительно нет души и не осталось ни единого намека на человечность. Он прижал меня к себе и вонзил клыки мне в шею. Я ощутила боль, как от иглы. Она была резкой и быстрой, но он не вонзил клыки до конца...пока. Он ранил меня, обагрив клыки кровью.

– Я бы хотел остаться с ней наедине, – сказал Ангел отцу, который тут же бросил на него подозрительный взгляд. – Она – мой первый человек. Мне необходимо прочувствовать всю особенность этого момента.

Ночь приблизился к нему и коснулся губ Ангела пальцами, размазывая мою кровь. Он попробовал ее на вкус и медленно ухмыльнулся.

– Почему бы и нет? – произнес он. – Наслаждайся своей первой жертвой, сын мой, и дай нам знать, если она та самая. – Он приказал уйти своим приспешникам.

Ангел так пронзительно посмотрел на меня в ответ, что меня бросило в жар.

– Помнишь, когда я сказал, что твой взгляд исцелит мою душу? – прошептал он и я кивнула. – Продолжай, не важно сколько людей при этом я убью.

Пока приспешники разглядывали спину Ангела, он отпустил меня и стиснул мои ладони, прежде чем обернуться. Ангел вынул один из мечей и ударил первого справа прямо в живот. Даже Ночная Скорбь не сразу понял что его собственный сын обманул его. Ангел стиснул мои руки, словно это придавало ему сил, и ударил другого приспешника, прорываясь к двери. Мелодия флейты все еще имела над ним власть, но не долго. Я предположила, что в ближайшее время, эффект сойдет на нет, если только Ночная Скорбь не заиграет снова. Ангелу удалось противостоять своей собственной семье.

Я не могла бежать с такой скоростью, поэтому он взвалил меня себе на плечо, будто куклу. Я не видела столь яростного гнева ни разу в своей жизни..., но опять же, я многие годы провела в замке, и во многом была наивна. Я попыталась не смотреть, как он убивает людей направо и налево, закрыв лицо подолом платья. В воздухе повис запах крови. Я закрыла глаза. Этот опыт нанес мне психологическую травму и тьма во мне стала больше. Что-то во мне было не так. Я всегда это знала. Тогда я еще не знала, что я наслаждалась убийствами Ангела. Быть может, я научилась тому, что доброта должна проникать в этот мир подобно крови, а не по средствам улыбок. Гнев Ангела был темным и бесчеловечным. Он рычал, будто лев, отрывая головы голыми руками. Я знала, что он рычал, чтобы не сдаваться на волю своего отца. В Ангеле изначально уживались двое людей. Дьявол, по имени Ангел.

Позднее, когда я вспоминала этот момент, я думала о том, как у влюбленных все случается "впервые". Обычно, это первый поцелуй, первая песня или первое свидание. Ангел и я отличались от всех прочих влюбленных. У нас была первая ложь, первые шрамы и первые убийства. Наша первая кровь.

– Верь в меня, Кармилла, – взмолился Ангел, продолжая зверски расправляться со своими же людьми. – Верь в меня.

И тут я поняла, как ему это удавалось. Через мою тоску по нему. Знаю, это кажется несправедливым, мне нужно было верить в человека, который убил свой народ, чтобы поступить правильно. Но это сработало. По мере того, как убийства продолжались, я никогда прежде не видела столько смертей и крови, поэтому я потеряла сознание, веря в него как никогда прежде, наши руки были в крови.