Текст книги "Кровь, молоко и шоколад"

Автор книги: Кэмерон Джейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Так какое третье условие? – спросила Шу.

– Руно, – ответил Аксель. – Если бы мне каждый раз давали по доллару, когда в разговоре всплывает Руно Локи...

– Как мы его достанем? – спросила Шу.

– Оно у Кармиллы, – сказала Фейбл. – Может нам нанять кого-нибудь и отобрать его у нее. – В ней снова заговорила ее мужественная сторона. Сама же она предпочитала свою милую и сопереживающую сторону, любящую обнимашки.

– Нет, так дела не делаются, – ответил Аксель, закрывая дневник Я.Г. – Я знаю кто поможет нам вернуть Руно Локи. – Он взял пачку сигарет Локи с кухонного стола... Фейбл избегала ее весь день, поскольку у нее возникло страстное желание закурить, но она сама всегда была категорически против курения.

Аксель чиркнул спичкой и зажег сигарету. Шу и Фейбл немного озадачились.

– Готовы к помощи? – спросил Аксель, держа сигарету. – Потому что мне придется уйти, как только она прибудет.

– Уйти? – спросила Шу.

– Кто-то весь день писал ему смс-ки, – вспомнила Фейбл. – Я думаю, что у него появилась подружка.

– Пиквик! – позвал Аксель попугая, с которым только что подружился. Пиквик прилетел, приземляясь на плече Акселя. – Я ненадолго возьму его с собой, если не возражаете, – сообщил он девушкам.

– Делай что хочешь, – вздохнула Фейбл. – Просто скажи, что ты собираешься делать с этой сигаретой?

– Я вызову кое-кого, кто действительно может нам помочь, – сказал Аксель и сделал затяжку. Он мгновенно закашлялся.

– Вызовешь? – переспросила Шу. – Что ты имеешь в виду?

Прежде чем Аксель разразился кашлем, ведь прежде он никогда не пробовал курить, домик снова затрясся. На этот раз Кит тут был не причем. Дым заклубился и все вокруг закашлялись. Пару мгновений спустя, он начал рассеиваться, и нечто начало вырисовываться посреди комнаты. Шу и Фейбл схватились друг за друга, будто бы увидели привидение. Мгновение спустя, Фейбл все же поняла на кого смотрит, на очертания женщины со сломанной шеей и деформированным телом, словно зомби. Аксель уже успел ускользнуть из домика, в то время как Фейбл шагнула вперед, высвобождаясь из рук Шу, и протянула руки к вызванному духу, приветствуя его:

– Бабушка! Ты вернулась!

Глава 8

Шлосс

Люси ждала в Шлоссе. Она подумала, что это самое подходящее место, чтобы прочесть дневник Королевы Скорби. Она будет одна одинешенька в заброшенном замке, к которому по доброй воле не согласится приблизиться ни один из жителей Скорби. Она приняла решение ослушаться Королеву и самой прочесть дневник. Люси даже не знала, как она смогла осмелиться на подобное, но чем больше ее глаза зудели, тем большую уверенность она ощущала, что сможет пожертвовать ради этого своей жизнью.

Что же Королева сделает? Подумала Люси со злобной улыбкой на губах. Что если некто могущественный, как Кармилла не сможет заполучить дневник самолично, Люси предположила, что он слабое место Королевы. Тем не менее, наверняка она этого не знала, однако она снизошла до того, чтобы попросить кого-то вроде Люси добыть для нее дневник. Глупо, но Люси не собиралась упускать такую возможность.

План Люси – прочесть дневник, на самом деле не был планом. Это был чистый импульс и любопытство. Она решила прочесть дневник и узнать о секретах Королевы, и, быть может, шантажировать ее этим в ближайшем будущем. Если это была так называемая Песочная Книга, которую можно было прочесть лишь раз в сто лет, какова тогда цена, если девушка решит прочесть ее?

Но Люси не собиралась проворачивать подобное в одиночку, к таким приключениям она не была готова. Она ждала кое-кого, кем по ее мнению она могла прекрасно манипулировать и чьими знаниями могла беспрепятственно воспользоваться. Этот некто прямо сейчас входил в двери замка.

– Аксель, – нахмурилась Люси. – Почему так долго?

Аксель медленно ступал по каменному полу Шлосса. Не смотря на то, что он бывал здесь множество раз, Шлосс все время пытался их прикончить. Он мог сотворить землетрясение в любой момент, если ему только не понравится то, чем они будут заниматься.

– Я провозился с Пиквиком, пока запихивал его в клетку. – Он вышел на середину замка с высоким потолком и показал ей клетку, укрытую платком.

Люси сдернула платок, радостная от одного только взгляда на Пиквика, который весь скрючился в позе зародыша, закрыв глаза.

– Думаю, он напуган, – сказал Аксель. – Я чувствую себя отвратительно, поступая с ним так.

– Но почему? – обернулась Люси, облизывая губы, глядя на него. Она метнула в него один из своих соблазнительных взглядов, которые приберегала для своих парней, прежде чем заполучить их в свои сети. – Разве ты делаешь это не ради меня? – Она обвила руки вокруг его шеи.

Аксель так громко пожал плечами, что по замку прокатилось эхо. Не смотря на то, что ему хотелось взглянуть на нее, его взгляд нервно метнулся вправо, а потом влево. Люси был хорошо известен подобный типаж парней, которые еще никогда не целовались с девушкой.

– Наверное, – выдавил он. Люси увидела, как ему хочется обнять ее в ответ, но он не решался, так что она схватила его за руки и обвила ими себя. – Но я вправду потеряю доверие Чармвилля и Локи, вытворяя подобное.

– Это того стоит. – Люси прильнула к нему. Она не собиралась целовать его, даже если бы он владел всеми Сокровищами Соломона. Весь трюк заключался в том, чтобы пообещать ему что-либо, а потом не сдержать слово, иначе, как бы ей удалось поймать Пикивика? – Я этого точно стою, – добавила она, снова метнув в него еще один соблазнительный взгляд.

– Я потеряю доверие Фейбл и Шу, – сказал он, облизывая губы.

– Зато они все поблагодарят тебя после, когда узнают секреты Королевы, – сказала Люси. – Иногда люди сами не знают, чего хотят. Но ты знаешь.

– Знаю?

– Поэтому ты всегда мне нравился.

– Правда?

Люси кивнула, кусая губы. Аксель покраснел; надув щеки, он склонился к ней, желая поцеловать ее. Люси озадачилась, как быстро он проглотил приманку. Если по ее словам он нравился ей, почему тогда она так плохо относилась к нему в школе? Разве это не приходило ему на ум?

Она отодвинулась и снова вернула себе серьезное выражение лица.

– Теперь, нам нужно открыть клетку, – потребовала она. Пиквик испустил жалобный писк. – Ты будешь держать этого глупого попугая, пока я буду превращать его в Песочную Книгу.

Аксель немедля бросился исполнять ее приказы, пытаясь избежать обвиняющего взгляда Пиквика.

– Мы должны, Пики. – Он фальшиво улыбнулся, открывая клетку. – Секреты Королевы для нас крайне важны.

Пиквик вырывался из хватки Акселя, пытаясь освободиться. Он выглядел так, словно пытался сказать им что-то. Люси видела это, но ей было наплевать. Если он должен был сообщить им нечто такое, почему тогда Чармвилль сделал его немым?

– Держи его крепче, Аксель, – потребовала Люси. – Или же мы потеряем самую ценную информацию, какая только попадала мне в руки.

Что Аксель и сделал, пытаясь больше не смотреть на Пиквика, иначе его сердце растает, и он отпустит его.

– Я хотел спросить тебя кое о чем, Люси, – сказал он Люси. – Если ты так любишь Королеву Скорби, зачем тебе читать ее дневник?

– Она нравится мне, потому что я хочу стать такой как она, – ответила Люси. – Если у меня будет дневник, я смогу научиться быть ею, тогда Кармилла мне больше не понадобится.

– Отчасти странная логика, – пробормотал Аксель. Люси знала, что Аксель ни за что не примет сторону Королевы. Он делал это лишь потому, что до сих пор не мог поверить в то, что Люси Румпельштейн позвала его и сказала, что он ей нравится. Люси же планировала избавиться от него, как только прочтет дневник.

– Ты ведь знаешь, что Чармвилль звал Пиквика Книгой Прекрасной Лжи, верно?

– Да, Кармилла рассказала мне. Почему?

– Я имею в виду, все, что написано здесь может оказаться полнейшей ложью, – пояснил Аксель.

– Нее. – Мотнула головой Люси. – Кармилла сказала мне, что это одна из проделок Чармвилля. Он назвал ее так потому, чтобы люди принимали все за выдумки. – Люси разузнала этим утром все необходимое у Королевы Скорби.

– На самом же деле, Пикивик хранит правду всех сказок. Потому Чармвилль сделал его немым, думаю.

– Вот это новости. Тогда как мы превратим Пиквика в книгу?

– Королева и об этом мне рассказала. – Усмехнулась Люси. – Просто покрепче держи эту чертову птицу. – Она взглянула в глаза бедняге Пиквику и произнесла:

– Тик, ту, тик, так, ток! – стуча по клюву попугая на каждом слоге.

Внезапно, взгляд Пиквика окаменел, а его тело сжалось. Его крылья обернулись корками книги, а клюв в обсидиановый замок, который Люси отомкнула, используя те же слова. Аксель смотрел во все глаза, восхищенный магией. Мгновение, и он начал листать страницы, но Люси остановила его.

– Что ты делаешь? – прорычала она. – Эти страницы из песка. Их можно прочесть лишь раз в сто лет.

– Но как мы найдем дневник Королевы Скорби?

– Она рассказала мне как. – Надулась Люси и отобрала у него Прекрасную Книгу Лжи. Она взмахнула пальцами над распахнутой книгой и произнесла "Явиги".

Аксель был впечатлен связью. Он увидел, как страницы в книге переворачиваются, наконец, останавливаясь на одной единственной странице. Люси склонилась над ней и прочла:

Дневник Кармиллы Карнштейн, написанный в Канун Дня Всех Святых, 1803 год.

Сердце Люси затрепетало, и она обменялась взглядами с Акселем.

– Теперь можешь уходить, – сказала она ему.

– Что? Почему? – возмутился он. – Ты же не планировала прочесть его одна. Кроме того, я мог бы помочь с анализом множества секретов. Ты ведь знаешь, я в этом хорош.

Люси на мгновение задумалась над этим, а потом вздохнула.

– Ладно. – Она снова обратила свой взор на книгу, сделала глубокий вдох и перевернула первую страницу. Она начала читать…

Глава 9

Дневник Королевы

Канун Дня Всех Святых

10 год Царствования Короля Ангела фон Сорроу

1803 год от Рождества Христова в Реальном Мире.

1 день до Затмения.

Дорогой Дневник,

Сидя здесь, в своих королевских покоях, я пытаюсь заставить свои дрожащие руки начертать на бумаге нечто полное печали и скорби, не думаю, что кто-нибудь сможет по-настоящему понять или поверить в это. Все хорошо, я залюбовалась полной луной на полночном небе за окном замка. Моим желанием было "помедитировать" – практика моего мужа, Ангела фон Сорроу, которой обучил меня этому давным-давно. Это означает расслабиться и очистить мысли на пару минут, чтобы ощущать себя непринужденно, не смотря на все давление, что оказывают на тебя. Ангел привык называть это Чантой, он практиковался в этом в одиночку, в лесу, когда ему необходимо было подавить желание высосать чью-нибудь кровь, и полностью обратиться в безжалостного вампира, как его отец.

Нужно помедитировать, прежде чем я смогу выдержать те слова страданий и скорби, которые я собираюсь написать. Я постараюсь воспроизвести свою историю живо и честно по мере возможностей...если б только существовало такое словосочетание "правдивая история"; нам ведь всем известно, что мы бессознательно вплетаем свою ложь и неточные воспоминания в каждой сказке, что рассказываем.

Когда медитируешь, лучше всего смотреть на луну. Прекрасную луну Королевства Скорби. Дорогая луна, ради всех тех секретов, что мы храним, прошу, пролей свой свет на меня, пока я сознаюсь в этом. Я отчаянно нуждаюсь во всем том свете, что ты подаришь мне сегодня. Прошу, дай мне сил начать написать этот дневник и придай мне храбрости, чтобы закончить его.

Не знаю, для кого я пишу этот дневник, и понятия не имею, кому захочется его прочесть, на случай, если я не вернусь после того, что я задумала совершить. Я даже не уверена, для кого предназначен этот дневник. Быть может, я просто пишу все это, чтобы, в конце концов, принять решение. Правда в нас размыта и неясна, пока она не принимает очертания на бумаге. Написание этих слов поможет мне прозреть и понять, как я стала той, кто я есть. Надеюсь, я смогу найти некую мудрость и смысл в том, что пишу. Ведь для этого на самом деле и существуют дневники. Разум – залог хитрой реальности; чаща воспоминаний и восприятия, где личность может затеряться. Написанные слова режут острее меча, они способны раскрыть наши души, словно кровоточащие книги. Как только ты откроешь одна такую, правду уже не скрыть. Один известный писатель нашего королевства однажды сказал: "Если не о чем писать; остается лишь сесть и истечь кровью." Я искренне верю ему.

В этом дневнике, я попытаюсь уловить самую суть того, что произошло со мной с самого начала. Не на все важные вопросы будут даны ответы, впрочем, кое о чем я расскажу. О себе. И только о себе. Потому что я в жертву принесли лишь меня. Все кроется в природе вещей: какими они были и какими стали. Меня поражает, когда кто-нибудь упускает саму суть какой-либо сказки. Как можно судить об истории, или о ее персонаже, не узнав начало истории? Как можно судить меня, Королеву Скорби, даже не зная, через что мне пришлось пройти?

Я чувствую, как стены Шлосса сужаются вокруг меня, мучая невыносимыми воспоминаниями, невообразимыми событиями, и непростительными поступками. Тьма ложится на эти стены, словно крадущиеся тени, которые погрузят мир во мрак навечно. Я чувствую себя так, словно я в ловушке в чреве самого кита за все мои грехи и нет мне за них прощения. Сказать по правде, здесь не только мои проклятые воспоминания....здесь мое будущее. Я пишу все это потому что вот-вот должно произойти одно душераздирающее событие. Событие, о котором я сейчас даже не могу говорить. Все, что я могу сказать, что через пару часов, когда часы пробьют двенадцать, я буду вынуждена сделать нечто ужасное, невообразимое и по-настоящему непростительное, нечто, что в дальнейшем прояснит не только мою судьбу, но и судьбу всего Королевства Скорби. Если бы Вы оказались в моей ситуации, чтобы Вы выбрали? Наименьшее зло, чтобы предотвратить ущерб, или же наибольшее, которое положит конец всему? Во всяком случае, начну сначала: со дня, когда мир заключил меня в свои сети обмана.

Глава 10

В день моего рождения, на Можжевеловом Дереве в саду нашего замка выросло единственное яблоко. Проклятое Яблоко.

То был весьма редкий фрукт; самый востребованный в Европе. Яблоко непревзойденной сладости и неземной спелости. Некоторые приписывали ему лекарственные свойства, а также считали символом богатства и защитой дущи против одержимости демонами. Его редкость и вкус были сравнимы разве что с золотом и бриллиантами, если б только те можно было есть. Появилась даже известная поговорка: "Проклятое Яблоко в день и все Скорби долой". Немногие знали, почему слово "Скорбь" было капитализировано в этом предложении. Я и сама узнала, почему лишь годы спустя.

То единственное, наивкуснейшее Проклятое Яблоко, что выросло в день моего рождения, было еще ценнее. Оно было первым за семь лет, что выросло на моей родине, Штирии. Безымянная ведьма,..мы не произносили ее имени..., прокляла мою родину в Восточной Европе, много лет назад. Каждый раз, когда дерево плодоносило, яблоко на нем гнило и кишело червями. Никакими чудесными заклятиями и молитвами не удавалось снять проклятие. Поговаривали, что эта ведьма была прародительницей всех ведьм, что ее душа темнее глубокой ночи.По каким-то непонятным для меня причинам, она прокляла нас, не имея намерения избавлять нас от своего злобного присутствия.

Все изменилось в тот день, когда я появилась из чрева матери на свет божий. Никто не знал, как это было возможно, или почему произошло. Все в один голос твердили, что я особенная принцесса, которая будет расти и процветать и, однажды, быть может, будет управлять Штирией. Слуги в нашем замке пускали слюнки от одного взгляда на красное и спелое яблоко. Они смотрели так, словно это был источник молодости, который мог бы утолить их жажду и омолодить их душу. Некоторые падали на колени и воздавали хвалу Помоне, Богине Плодородия, которую никто никогда не видел, за ее благословение. Но Помоне молились сплошные дурни, прочие же на нашей земле знали, что это я спасла их. Я обладала силой, чтобы бросить вызов той ведьме, чье имя не называют. Мое рождение, Кармиллы Карнштейн, дочери Теодоры и Филлипа Второго, стало чудом из чудес. Мой приход в этот мир стал откровением, знаком, и некого вида восторгом: первое Проклятое Яблоко за семь лет.

То малое, что мне удалось узнать, то было не удачное совпадение, не просто сказочка для бедняков и крестьян Европы. Откуда мне было знать, что я часть вселенского плана в вечной вражде между добром и злом? Появление прекрасного ребенка, цветущих яблонь и конец проклятия было лишь прелюдией к эпической сказке о любви и скорби.

***

Моя матушка была красивой, но ужасно упрямой графиней Теодорой Гольдштейн; позднее она рассказала мне, почему яблоки называют проклятыми. Не смотря на то, что точно сам никто не знал, существовало множество легенд. Одни полагали, что всему причиной цвет и сок яблок. Другие же говорили, что древние племена убивали друг друга ради этих яблок, оттого они и кроваво-красные. То было необычное яблоко, то, что сняло семилетнее проклятие, с его помощью Штирия добилась экономического благополучия, за которое долгое время сражались, почти умирая с голоду, в предыдущие годы снежные бури бушевали не утихая...виной тому, вероятно, была безымянная ведьма. Прежде, экономика Штирии была основана на экспорте яблок.

Существовала некая народная древняя легенда, которая для меня оказалась бессмысленной, но ее мне рассказала матушка. Она была о парне по имени Пирам и девушке, по имени Фисба, они влюбились друг в друга вопреки воле родителей, две семьи терпеть не могли друг друга. Они жили в Древней Греции, где яблоки до сих пор были белыми... в действительности об этом знают лишь немногие историки. Позднее, при весьма необычных обстоятельствах, Фисба покончила с собой, ошибочно полагая, что Пирам отравился. Фисба пронзила себя кинжалом. Говорят, ее кровь попала на яблоки, близстоящего дерева, и Боги в честь их Истинной Любви даровали яблокам красный цвет вплоть до Судного Дня. Те первые яблоки и назвали Проклятыми.

– Много лет назад, – сказала мне матушка, – человек по имени Шекспир украл эту историю, вот только переименовал ее в Ромео и Джульетта. Он украл множество историй.

– Но слуги говорят, что Шекспир величайший писатель всех времен и народов, – возразила я.

– Крестьяне знают лишь немногое, Кармилла, – ответила она. – Всегда помни о том, что, правда, как правило, сильнее выдумки, и величайшая хитрость дьявола думать что ты – это кто-то другой.

Не смотря на то, что я была слишком маленькой для предупреждений матери, я по-прежнему любила истории Шекспира. Я любила их даже больше, чем свою связь с Проклятыми Яблоками, таким образом годы спустя, один сказочник рассказал мне похожую историю любви, подобная повторится в моем Королевстве Скорби, но я до сих пор пока не стала тому свидетелем.

Несколько дней спустя после моего появления на свет по всей Штирии начала расти Проклятые Яблоки.. да столько много, что деревья клонились к земле, что Горбуны под тяжелым весом. Дворянские знатные семьи со всей Европы пересекали тысячи миль на своих величественных каретах, что бы нанести визит Дому Карнштейнов, лишь одним глазком увидеть маленькое чудо в колыбельке. У меня были крошечные пухленькие ручки и ножки, даже щечки были толстенькими...меня щедро кормили. По большей части яблоками. Моя улыбка, золотистые волосики, и голубые глазки сияли, словно звезды. Поэты слагали стихи о моих розовых щечках, которые описывали как : "цветочно розовые, словно яблочки". Слуги говорили, что меня всегда окружала невидимая аура, что меня охраняют ангелы. Опять же, ангелы, что пахли ароматом яблок.Впрочем, утверждали, я была само очарование. Не смотря на то, что будучи ребенком, я забрала чью-то жизнь. Ни королева, ни графиня, что были до меня не, ощущали подобного. Я была существом чудесным, ребенком, способным снять злобное проклятие одним своим появлением на свет. Дитя, которое превратило однажды забытую богом страну в процветающий рай, с деревьев тут и там свисали спелые плоды, они были блестящие и даже сияли во тьме, большинство путешественников брали их с собой в качестве фонарей, чтоб указать им путь сквозь густые леса ночью.

Но за завесой всеобщего счастья таился зловещий секрет, о котором никто не хотел говорить. Никого не удивило, почему в тот день не родился любой другой ребенок в Штирии. Никто не задумался, почему в тот день семеро беременных матерей родили мертвых младенцев. Вместо того, чтобы провести расследование в то время, в истории, где происходит все сверхъестественное, гости королевских кровей прибывали со всех уголков света, чтобы почтить меня своим вниманием и получить благословение для своих земель. Они думали, что шевеление моего пальчика будет равноценно мановению волшебной палочки, будто бы мое прикосновение благословит их души и сухие почвы.

Я была не просто принцессой, я была настоящей святыней в колыбельке, будто пророк или жрица. Я стала истинной загадкой, даже для самой себя.

Глава 11

В последующие годы я лишь испортилась с безраздельной любовью и заботой моей матери, а в особенности отца, Филлипа Карнштейна Второго. Уже в возрасте семи лет у меня были всевозможные экзотические наряды со всего мира. Отец говорил, что те, которые мне нравились больше всего, предназначались исключительно для фей из далекого места, под названием Нетландия. Меня всегда окружали..., а еще охраняли и защищали,..слишком большое количество слуг, которые стремились угодить мне.

Во времена сбора яблок, у нас проводился фестиваль Авалона, где слуги носили меня на высоком кресле, а потом я спускалась на землю и приветствовала местных жителей. Авалон – обозначало "яблоки", и я, конечно же, понятия не имела что именно происходило. Но это никогда не мешало мне приветствовать людей, которые считали меня кем-то вроде ангела. В каждый канун Хэллоуина, во время жатвы, меня сажали на трон, сделанный из тыквы, которые поставлялись из Нетландии, и проносили меня по городу, чтобы я даровала благословение всем жителям.

Мои родители никогда не теряли меня из виду. Они даже запрещали играть мне с остальными детьми у Жемчужного Пруда, красивейшего озера, которое все любили и с удовольствием рассматривали свои отражения в воде, ведь тогда зеркала еще не были изобретены, по-крайней мере, в Штирии о них никому не было известно. Лишь немногие модницы того времени, как и моя матушка, использовали медные и обсидиановые зеркала, которые были просто ничто по сравнению с серебряными зеркалами, что появились у нас много лет спустя. Их отражение было мутным и нечетким. Стоили они больших денег и их было не так то легко перевозить,не то что с Нетландии, но и с завода Зеркального завода Курмайнзише, Германия, Лор-на-Майне. Завод располагался рядом с лесом Шпрессарт, что означало " Лес Дятлов", и в него то и дело ходили австрийцы. Немцы и итальянцы с острова Мурано соревновались в мастерстве изготовления лучшего стекла и производстве зеркал по всему миру в то время.

Опять же, мне нельзя было играть с детьми у Жемчужного пруда, и я никогда не видела в нем свое отражение. Я думала, что увидеть свое отражение будет просто волшебно, и я приблизительно знала, как выгляжу. До недавнего времени я не подозревала, почему мне нельзя играть у Жемчужного Пруда.

Пока я была занята изучением истории наших предков. Моя семья оказалась необычной и играла очень важную роль в судьбе целого мира Карнштейны были не просто потомками древней австрийской семьи, в родстве с Марией Антуанеттой, Королевой Франции – близкой подругой моей матери. Мы – Карнштейны, были потомками первых охотников на вампиров в истории. Наши великие потомки и изобрели это ремесло. Это было занятие не из легких. Вы понятия не имеете, сколько страданий обрушилось на наши головы.

Мой отец, который большую часть времени тайно убивал вампиров, объяснил мне, как все начиналось. Вопреки большинству слухов, вампиры не существовали от начала времен, и они не были потомками дьявола. Вампиров создали, причем при весьма необычайных обстоятельствах. Прежде чем я расскажу вам историю моего отца, вам следует знать, что в мое время по всей Европе свирепствовала Вампирская Лихорадка. Люди спорили о существовании вампиров и жестоко убивали тех, кого подозревали в этом. История начиналась с людских смертей, затем их хоронили, а после они возвращались домой из могил, чтобы перекусать всю остальную семью, а день спустя те обращались в вампиров. Ходили с красными глазами и клыками, по ночам спали на кладбищах в гробах. Люди сперва принимали это за болезнь. Инфекцию, которую необходимо было остановить. Пару столетий спустя, в Европе уже свирепствовала Черная Смерть. Все о чем они думали и чего боялись было связано с необычным феноменом вампиризма, люди думали – это болезнь. Лишь немногие, вроде Карнштейнов, знали правду о вампирах.

История моего отца была о том, как вампиров создали приблизительно 600 лет назад в маленьком городке Хэмлин, примерно в 1300 году. Городок Хэмлин географически был очень близко расположен к Штирии. История о том, как основатели городка Хэмлин наняли "человека с флейтой", чтобы тот избавил их от нашествия огромного полчища крыс, которые грозились распространить ужасную чуму. Человек, которого мой отец назвал Крысоловом, выдворил крыс из Хэмлина с помощью волшебной мелодии флейты. Мой отец сказал, что по слухам, мелодия называлась "Волшебная Флейта", которая недавно была сыграна новым австрийским музыкантом по имени Вольфганг Амадей Моцарт, чью игру в скором времени собирались послушать он и моя матушка в Вене. Меня поразило, как Крысолов века назад сыграл мелодию, которую позже написал Моцарт, но позже я узнала как. Крысолову удалось изгнать всех крыс из Хэмлина, но старейшины в свою очередь отказались ему платить.

По словам моего отца, старейшины оказались весьма религиозными людьми, и они заявили, что музыка – порождение дьявола.

– Так ведь они сами попросили его сыграть им, – возразила я.

– В этом заключалась вся ирония, – ответил мой отец. – Старейшины согласились с помощью музыки изгнать крыс, но вот платить они отказались, поскольку посчитали музыку дьявольщиной.

– Что случилось потом? – спросила я.

– Крысолов вернулся несколько лет спустя, и он изменился, – сказал мой отец. – Веселый шутник с флейтой, которому все были рады, превратился в мрачного человека в черном плаще, от которого едва ли и слова добьешься.

Я вспомнила, как от его слов у меня побежали мурашки, словно отец рассказывал про самого черта.

– Крысолов снова заиграл на флейте, но на этот раз к нему сбежались дети со всего Хэмлина, – рассказывал отец. – Все, до единого.

– Почему? – нахмурилась я.

– Месть в качестве расплаты, – объяснил мой отец. – По словам историков, он заманил детей в близлежащее озеро и утопил, но правда далека от истины.

– Также как и Шеспир украл историю о Ромео и Джульетте? – спросила я.

Мой отец рассмеялся и сделал затяжку из трубки.

– Что-то вроде того.

– Так куда же он увез их?

– Прежде чем я расскажу тебе, ты должна знать, что лишь семерым удалось сбежать от Крысолова. – Поделился мой отец. Похоже, он собрался посвятить меня в древнюю историю нашей семьи по неведомым мне причинам.

– Сбежали лишь семеро детей? Куда они ушли?

– На самом деле, никто точно не знает, – ответил мой отец. – Но Крысолов ищет их и по сей день.

Я начала бояться этого самого Крысолова еще больше.

– Мы зовем их Семерыми Потерянными, – добавил отец.

– Семеро Потерянных. – Повторила я слова беззвучно, словно не хотела забыть их. Моя интуиция подсказывала мне, что эти слова я буду повторять остаток своей жизни.

– Кроме этих Семерых Потерянных, остальных детей Крысолов увез далеко-далеко, – сказал мой отец.

– В Нетландию? – пропищала я, но мой отец покачал головой. Я поморщилась, я почувствовала, что я еще не готова услышать то, что он мне хочет сказать.

– Крысолов забрал детей из Хэмлина в Трансильванию.

В то же мгновение я вскрикнула и прижала ладошки ко рту. Я знала о вампирах и Трансильвании.

– Но папа, откуда ты узнал? – спросила я. – Эта история кажется выдумкой.

Мой отец погладил меня по головке и встал. Он подошел к своей огромной коллекции книг и достал книгу с самой высокой полки. Когда он подошел обратно ко мне, я увидела, что эта книга редких поэм, написанная от руки и подлинная, не смотря на то, что имена поэтов были неизвестны.

– Эта книга особая, она написана нашим великим древним предком, – объяснил отец.

– Первым из Карнштейнов?

Мой отец кивнул и открыл книгу.

– После того, как детей переправили в Трансильванию, Крысолов обратил их в вампиров, который поклялся отомстить всему миру, и лишь одному ребенку удалось сбежать.

– Наш предок! – я гордо щелкнула пальцами.

– Именно, – ответил мой отец. – Наш предок сбежал, после того, как узнал о вампирах. Потому мы, Карнштейны, единственные знаем, как убить их.

– Так что же в книгах стихов?

– Поэма, которое объясняет все это. – Мой отец перелистнул несколько страниц, затем положил книгу на стол так, чтобы я увидела написанное. Я прочла название поэмы "Хэмлинский Крысолов". То была невероятно длинная поэма, скажу я вам.

Мой отец указал на ту часть, о которой рассказывал. Я читала с открытым ртом, понимая, что история была вымыслом и правдой одновременно. Все знали о том, что часть истории была правдой, а уже потом она обросла лживыми домыслами. Ту поэму, что прочла я, позднее была опубликована человеком по имени Роберт Браунинг и была признана одной из величайших.

Еще скажу вам, что в чужой земле,

В гористой Трансильвании, есть племя,

Что нравом и обычаями всеми

Своим соседям явно не сродни:

Их предки здесь не жили искони,

Но в этот край пришли из подземелья,

Куда их силой чар, а может, зелья

Коварно заманили в оны дни

И это была моя первая встреча с тем необъяснимым, что творится вокруг нас, и, как оказалось, историки успешно скармливают нам свою ложь.

***

По прошествии трех лет после того, как мой отец рассказал мне о нашей семье, мне исполнилось пятнадцать. Я была не только на пороге становления девушкой, я жаждала узнать один из темных секретов своего детства. Теперь я стала достаточно взрослой, чтобы узнать, почему мне нельзя было видеть свое отражение в Жемчужном Пруду.., вспоминая об этом сейчас, я не имею ни малейшего представления о том, как я пятнадцать лет жила, не видя своего отражения. Как я терпела, не зная, как выгляжу? Полагаю, поскольку я никогда не видела своего лица, мне было просто неинтересно. Правда заключалась в том, что я была упомянута в пророчестве, о котором рассказала слепая женщина, жившая на драконьем корабле где-то посреди океана, в месте под названием Потерянная Миля, где-то очень далеко и лишь немногие знали, как добраться до этого места...я и сама поначалу думала, что это выдумки, пока своими глазами не увидела ее несколько лет спустя.