Текст книги "Мечты о пламени (ЛП)"

Автор книги: Келли Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Кто-то задыхается. Фиона.

– К счастью, мой брат, Оландон, помогал мне настолько, насколько мог. Он, вместе с моими юными братьями-близнецами и старым другом, сделал жизнь сносной.

Я кладу руку на плечо брата.

– Моя жизнь шла своим ходом, и я не ожидала, что она изменится, пока из Гласиума не приехала делегация мира. Некоторые из вас были в той делегации, – говорю я, жестом указывая на место, где сидят Роман, Аднан и остальные. – Но кое-кого я узнала ближе остальных. Принца Кедрика. Во время перезаключения соглашений мы успели хорошо узнать друг друга. В конце концов, он решил спросить, почему я ношу вуаль, – я окидываю взглядом место, где сидят собравшиеся. – Те из вас, кто знал его, могут представить, сколько самообладания ему потребовалось, чтобы не спросить меня об этом раньше.

В глубине зала собраний хихикает Санджей.

Я делаю паузу на несколько секунд, пытаясь идеально сформулировать то, что хочу сказать.

– Можете ли вы поверить, что я никогда не видела своего лица до того, как оказалась в Гласиуме? – спрашиваю я.

Так тихо, что я могу слышать, как дышит Джован.

– Знаю, вы бы подумали, что едва ли это возможно. Но моя мать приложила все усилия, чтобы этого не случилось. Зеркала были уничтожены, озёра засыпаны, а стоячая вода была под запретом.

Я окидываю взглядом собравшихся. И хотя я не могу их видеть, я знаю, что действие заставит их почувствовать, что я могу.

– Осолис не похож на Гласиум. Население намного меньше, и от Татум негде спрятаться. Нарушение её правил – мгновенная смерть для тебя и твоей семьи. Она заставила других бояться меня. Люди при дворе ненавидели меня, потому что думали таким образом добиться расположения моей матери. Но она не только заставила других бояться меня, она заставила меня бояться себя.

Я горько усмехаюсь.

– Это кажется странным, не так ли? Бояться себя? Я знала, что могу снять вуаль. Однако также знала, что она сделает с теми, кто меня увидит. Я знала, потому что однажды, будучи ещё маленькой, я открыла лицо деревенской девушке. На моих глазах ей перерезали горло. Её кровь была на моих руках. Она до сих пор не смыта.

Это чистосердечное признание причиняет мне физическую боль, когда я произношу его вслух.

Кто-то плачет. Женщина.

– Всякий раз, когда у меня возникало искушение показать лицо брату, воспоминания о крови, хлынувшей из горла девушки, быстро напоминали мне, что не стоит рисковать.

– Даже Оландон не видел твоего лица? – ошеломлённо спрашивает Аднан.

– Нет, никто с рождения не видел моего лица, полагаю, кроме тёти, которая, возможно, заботилась обо мне, – отвечаю я.

Я иду вокруг стола, пока говорю. Мне нужно двигаться. Напряжение в комнате невыносимо.

– Со временем я начала бояться вуали. Что, если она соскользнёт, пока я работаю в приюте? Какую семью убьёт моя мать? А если она слетит во время тренировки? Убьёт ли она Аквина, моего старого инструктора? Мать намеренно вбила в меня этот страх. Но я только позже узнала об этом.

Мои движения становятся отрывистыми. Я ставлю ноги в середину круга и закрываю глаза.

– Со временем Кедрик понял это. Татум не хотела, чтобы я снимала вуаль. Это не имело никакого отношения к степени моего уродства. Она боялась, что я сниму её. Это кажется очевидным, не так ли? Так было для вашего принца. Что пыталась скрыть Татум? Однажды, подвергнувшись побоям, которые, вероятно, убили бы меня, я пригрозила снять вуаль. Это одно из моих любимых воспоминаний: момент, когда я увидела, как моя мать ужаснулась.

Кто-то начинает говорить:

– Принц Кедрик предупредил нас за месяц до того, как мы ушли. Он не сообщил никаких подробностей – просто сказал, чтобы мы были начеку в случае опасности.

Я наклоняю голову в сторону человека, который говорит. Возможно, Роман.

– Это из-за того, что я поставила матери ультиматум. Если она снова тронет меня или причинит боль тому, кого я люблю, я открою всем своё лицо.

Я подёргиваю вуаль. Нервный жест, который я уже давно не вспоминала.

– Принц Кедрик увидел моё лицо за считанный миг до того, как был застрелен, спасая меня. Его смерть запустила для меня целую череду событий.

Раздающиеся из уст делегатов звуки согласия вызывают у меня улыбку.

– Фиона, Джеки, вы помните день, когда я попросила вас научить меня шить?

– Конечно, – дрожащим голосом говорит Фиона.

Это она плакала. Полагаю, беременность сделала её эмоциональной.

– Ты порезала руку о зеркало, и это всколыхнуло дурные воспоминания, – продолжает она.

– Это ложь, которая казалось необходимой в то время. Прошу прощения, – говорю я. – В тот день я впервые увидела своё лицо.

Я играю с нижней частью моей вуали. Члены бараков, вероятно, по-прежнему гадают, что они тут делают. Я всё жду, что Осколок догадается. Ведь Мороз не появилась, хотя сказала, что будет.

– Потребовалось колоссальное усилие, чтобы избавиться от этого лёгкого материала после многих лет привычного ношения. И, к сожалению, в этот момент все мои надежды и амбиции растворились в воздухе. Впервые я узнала причину, по которой моя мать скрыла меня под вуалью. Это был не тот счастливый конец, который я себе представляла. Понимаете, если бы я была просто страшненькой, или красивой, или изуродованной, это не было бы проблемой…

Я поплотнее сжимаю вуаль и поворачиваюсь лицом к членам казарм.

– Вы скоро поймёте свою роль в происходящем, – говорю я своим друзьям из Внешних Колец. – Простите, но о вас речь пойдёт позже. А пока я хочу показать вам всем своё лицо.

В глубине комнаты раздаются тихие перешёптывания. Король прочищает горло, и лишние звуки исчезают.

– Я покажу вам, потому что вы все дороги мне, и я хочу жить без лжи. Но я также покажу вам своё лицо, потому что желаю вашей поддержки. Недавние события заставили меня показать своё лицо постороннему человеку. Несколько человек тоже видели меня. Я чувствую, что это лишь вопрос времени, когда, так или иначе, станет известна правда. Я бы предпочла рассказать её вам так, как вы того заслуживаете.

Я не могу сопротивляться порыву. Я поворачиваюсь, чтобы найти Джована. Его там нет. Я ищу его и вижу, что он сделал шаг вправо от меня. Он стоит всего в двух шагах от меня, но он там, и я знаю, что он не оставит меня одну. Я снимаю ободок из Каура и смотрю на брата. Через несколько мгновений он кивает, переходя в сторону слева от меня.

Он никогда не узнает, что это значит для меня.

Сжимая в руках грубую ткань, я вдыхаю, понимая, что мой мир скоро изменится, а затем выдыхаю, ощущая некий покой от того, что скоро секрет перестанет быть секретом. Это бремя больше не будет лежать только на моих плечах.

Я всегда закрывала глаза, когда поднимала вуаль перед кем-то новым. В этот раз мои глаза остаются открытыми, когда я стягиваю вуаль на край плеч. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы руки не дрожали, пока она доходит до подбородка, носа, и с последним рывком, избавляю лицо от эмоций, и полностью стягиваю её с головы.

ГЛАВА 10

Вуаль опускается на пол с нежным шепотом, который свидетельствует о её зловещем прошлом.

Я смотрю на людей в комнате, а они смотрят на меня.

Плотина прорывается.

Они поворачиваются друг к другу и судорожно шепчутся, затем все начинают делать то же самое и кричать, чтобы их услышали из-за шума. Я держу спину прямо, а мои друзья смотрят на меня и говорят, потом смотрят и снова говорят. Мои глаза слезятся, но я стараюсь не моргать слишком часто и не выглядеть так, будто прячу глаза.

Я делаю неуверенный шаг назад.

– Тишина! – ревёт Джован.

Собравшиеся замолкают. Члены казарм немного отстают, но не так сильно, как когда Алзона пытается их заткнуть. Король подходит ко мне сзади, и я чувствую его тепло своей спиной. Он кладёт руки мне на плечи, вероятно, разглядывая мой суд присяжных поверх моей головы.

– Мы здесь, чтобы ответить на ваши вопросы, но не кудахтайте как долбаные курицы в курятнике. Спросите Олину, – приказывает он.

Никто не хочет быть первым. Все бросают взгляды друг на друга, гадая, кто окажется достаточно смел, чтобы сделать это. Отсутствие шума ещё хуже.

Всё зависит от меня. Я поворачиваюсь к жителям барака и изображаю некое подобие улыбки.

– Может быть, теперь я смогу спросить вас, что такое «Лавина», – говорю я.

Они не сразу понимают. Но затем Осколок ударяет рукой по столу.

– Теперь всё это обретает столько смысла! – говорит он. Он обходит стол. – Все те разы, когда ты говорила что-то не к месту, а мы объясняли это тем, что ты вычурная и приехала из замка, – он качает головой, на его лице появляется широкая ухмылка. – Ты чёртова Солати? Всё это время.

Он откидывает голову назад и снова смеётся. Подходит ко мне, но держится на расстоянии вытянутой руки.

– У тебя большие яйца, Мороз. Может быть, больше, чем у Лавины, – говорит он.

Мы одновременно корчим гримасы. Малир бросает на него злобный взгляд.

Он наклоняется, глаза добрые. Я знаю, что все мои опасения написаны на моём лице.

– Я всегда предполагал, что ты знала это раньше, но позволь сказать, что ты настолько хороша, насколько это возможно.

Он притягивает меня в крепкие объятия.

Это то, что я всегда хотела услышать. Реакция моих друзей превосходна. Оказывается, это последняя капля на очень напряжённой неделе. Я вздрагиваю, когда потоки слёз стекают по моему лицу на его плечо. Осколок отступает назад и неловко похлопывает меня по руке, оглядываясь на других членов казарм с тревожным выражением лица. Я хихикаю и всхлипываю, а он стоит рядом, не зная, как меня утешить.

– Ох, осторожно! Мужчины и слёзы, – Фиона обходит его и целует меня в щёку. Она вытирает свои глаза. – Не знаю, почему я плачу. У тебя такая п-печальная история. Я всегда знала, что ты будешь прекрасной. Внутри и снаружи, – её голос срывается на последнем слове, и она поворачивается к груди Санджея.

Он притягивает меня к себе, обнимая её одной рукой.

– Не уверен, говорил ли тебе кто-то об этом, Олина, но у тебя голубые глаза, – шепчет Санджей.

Напряжение взрывается приступом смеха. Я говорю ему «спасибо», удивляясь тому, что он хмурит брови, изучая моё лицо. У меня нет времени долго размышлять: формируется очередь.

– Я всё время гадал, почему Мороз спасла меня в тот день в Куполе, – на полном серьёзе говорит Малир. – Спасибо, Татума. Мне жаль, что ты вообще оказалась в этом положении.

– Малир, ты знаешь, что нужно называть меня Олиной. И я должна сказать, что очень интересно увидеть Купол с другой стороны… как человек на пороге казни, а не просто наблюдатель. Я также говорила об этом с Королём. Но, по крайней мере, ты можешь не переживать за безопасность во время переходов. Было легко ускользнуть в роли Брумы.

Он улыбается мне и бросает виноватый взгляд на Садру, сидящую рядом с ним. Она щёлкает языком и целует меня в лоб.

– Что ж, моя дорогая, похоже, всё это время ты присматривала за нами. Я ещё раз благодарю тебя за спасение моего мужа. Хотя мне не очень понравилось слушать, как он переживает из-за пробелов в своей стратегии переходов.

Теперь моя очередь смущаться. Малир ухмыляется.

Следующей подходит Кристал. Она легонько ударяет меня по плечу и отступает назад, словно обжигаясь.

– Упс. А я могу теперь так делать, когда ты Татума?

Она бросает тревожный взгляд за мою спину. Я оборачиваюсь и вижу там сурового Джована. Я вскидываю брови, смотря на него, но он не меняет своей напряжённой позы.

Я улыбаюсь, снова заглядывая в глаза своей подруге Ире.

– Я всегда была Татумой. Тебе следует вести со мной так же, как и раньше.

Она ахает.

– Ты заставила меня помочь Солати сбежать от Короля!

О-оу. Джован не знал, что она была пособницей. Она продолжает, пока я обмениваюсь тревожным взглядом с Алзоной. Кристал предложила мне помощь, когда подумала, что Джован воспользовался мной после того, как я выжила в Куполе. Я сбежала после того, как переспала с Королём, и молодая женщина привела меня к Ире, чтобы спасти. Я с ужасом ждала того дня, когда она узнает, что на самом деле я не была в беде, а просто хотела немного пространства вдали от лидера Гласиума. Сказать, что Джован был в ярости, значит преуменьшить. Надеюсь, он не обратит свою обиду на миниатюрную женщину.

– Я ведь знала, что ты была метисом, но думала, что он заставляет тебя заниматься с ним сексом против твоей воли или что-то в этом роде.

Я сопротивляюсь желанию закрыть лицо, в то время как Алзона наклоняется вперёд и закрывает рот Кристал, вытаскивая её из очереди. Я чувствую две точки на своей спине, где Король сверлит взглядом мне спину. Я не смею взглянуть на брата.

Вместо этого я поворачиваю своё красное лицо к Аднану. Он один из немногих здесь, кто не будет настаивать на комментариях про секс. Он протягивает руку за вуалью.

– Меня всегда больше всего интересовал этот материал. Можно? – спрашивает он.

Я без слов передаю её и получаю от него быструю улыбку. Я улыбаюсь в ответ, зная, что он хочет сказать, хотя он не может найти слов – во всяком случае, не без изрядного количества варева. Он чувствует себя наиболее комфортно, когда Санджей принимает непосредственное участие в разговоре.

Я прохожу мимо них, Вьюга и Лёд, похоже, считают это отличной шуткой, как и Осколок. Лавина обнимает меня достаточно крепко, чтобы сломать все кости в моём теле.

– Как давно ты знаешь? – спрашиваю я Рона, когда он приближается.

Его лицо расплывается в редкой улыбке.

– Я заподозрил, когда увидел твоё взаимодействие с Королём в Куполе. Были очевидные подсказки: рост, размер грудной клетки, – жестом указывает он.

Я стыдливо прикрываю грудь руками. Оландон направляется в мою сторону.

Рон бросает взгляд на Кристал.

– Кроме того я видел, как ты уложила Кедрика на спину, когда он подкрался к тебе в тот раз в Осолисе. Но я убедился, что ты – Олина, а не какая-то другая девушка невысокого роста, когда привел Кауру в обеденный зал.

– Ты сделал это намеренно, не так ли? – спрашиваю я.

Мой единственный ответ – огромная ухмылка, но затем Санджей пихает Рона.

– Ты знал? И ты не сказал мне? Своему лучшему другу? Почему? – шутит Санджей.

Рон фыркает.

– Я могу держать рот на замке, вот почему.

Санджей прижимает руку к груди, как будто его ранили.

– Почему у меня ощущение, что в конце предложения будет «в отличие от тебя, Санджей».

Я хихикаю, поворачиваясь, чтобы разделить этот момент с Джованом. Он хмурится, стоя в дальнем углу. Он видит, что я наблюдаю, и быстро меняет выражение лица, поспешно улыбаясь мне. Слишком поздно, я заметила, что что-то не так. Делегаты намеренно загораживают мне вид в сторону Джеки и Романа. Улыбка исчезает с моего лица, когда я вижу, что они яростно ругаются на пониженных тонах. Шум становится всё громче, становится труднее притворяться, что мы их не слышим.

Роман поднимает глаза и видит, как мы все стоим в замешательстве. Он сбрасывает руку Жаклин со своей руки и идёт ко мне, устремив на неё испепеляющий взгляд. При его приближении передо мной встаёт Король. Я касаюсь локтя Джована и делаю шаг в сторону Романа, который облизывает губы, бросая взгляд на своего Короля.

– Олина, моя дорогая подруга. Я так ужасно сожалею о тех испытаниях, через которые ты прошла, и я польщён, как от своего имени, так и от имени Жаклин, что ты сочла нас достойными этого откровения. Мужчина, который привлечёт твоё внимание, действительно счастливчик, потому что ты мужественна и преданна до безумия.

Его слова искренни, хотя думаю, не перебарщивает ли он, чтобы разозлить Жаклин. Он должен был знать, что Джеки не из тех, кто молча наблюдает.

– Можешь не упоминать моё имя в этой речи, муж, – говорит она сквозь стиснутые зубы.

Фиона подходит к ней, но Джеки разводит руками.

– Отвали, Фиона. Ты поцеловала её. Я не хочу, чтобы ты находилась рядом со мной.

Я вздрагиваю, как и большинство людей в комнате. Роман дрожит, он в ярости. Но я беспокоюсь не о нём. Я хватаюсь за напряжённое предплечье Джована и наваливаюсь всем весом своего тела, когда он начинает двигаться в сторону Джеки.

– Лучше кому-нибудь заткнуть эту суку, пока я не приложила её правым кулаком, – кричит Алзона. – Потом левым.

Лёд хрустит костяшками пальцев.

– Как скажешь, Зона.

Я знаю, что он никогда не доведёт свои слова до дела, но Жаклин не знает этого. Она делает пару шагов назад и смотрит на Романа. Когда она видит, что он не сдвинулся с места, она снова начинает злиться.

– Как вы все могли упустить тот факт, что она смешанная! Она наполовину Брума, наполовину Солати. Ей нигде не нет места. Она чудовище, мерзость.

Она сплёвывает на пол рядом с собой.

– Эм, вообще-то, я думаю, ты найдёшь место… – начинает Кристал.

– Кристал, – говорю я.

Она замолкает. Упоминание Ире в присутствии Джеки сейчас было бы не самым лучшим решением. Джован ещё не поделился со своим народом подробностями.

– Мне жаль, что ты так считаешь, Джеки, – сказала я. – Если честно, я отчасти надеялась, что это поможет тебе простить меня за то, что я бросила вас по пути в Первый Сектор.

Я придвигаюсь ближе к ней, сцепляя руки за спиной.

– Я знала, – она тяжело дышит. – Я никогда раньше не видела такой необычный иссиня-чёрный цвет волос. Я увидела тебя в Куполе, увидела свет, отражающийся от твоих волос, увидела, как ты издалека смотришь на наш столик, и поняла, что это ты. Что рядом со мной сидела мерзкая полукровка и месяцами ела мою еду.

Масштабы её ненависти оставляют во рту кислый привкус. Её слова никогда не покинут меня, поскольку они подкрепляют каждый мой страх.

– Закрой свой рот, хотя бы раз в жизни, – ревёт Роман.

Половина комнаты подпрыгивает. Я гадаю, видели ли они его раньше в таком гневе. Не думаю, что была свидетельницей того, как он перечит Джеки.

Жаклин пялится на него распахнутыми глазами.

Я пробегаюсь по своим вариантам: позволить Джовану взять контроль ситуации на себя, слушать, как Роман и Жаклин спорят, или оставить её на милость разъяренных бойцов из ям.

– Вы все одурачены сиськами и улыбкой, – снова начинает она, прижимая руку ко рту.

В стену возле её головы вонзается кинжал. Один из кинжалов Осколка.

– Тебе следует быть осторожной с тем, что ты скажешь дальше. Он промахнулся намеренно, – говорит Вьюга. – Но может быть тебе стоит продолжить свою речь и сделать нам всем одолжение, – он маниакально ухмыляется.

Я знаю его, и это всё ещё пугающе.

Я выбираю последний вариант: вмешаться самой.

Я подхожу к Джеки, подняв ладони в неопасном жесте.

– Похоже, ты уже всё решила, и я не буду тратить время на то, чтобы переубедить человека, настроенного на ненависть. Но ради того, что у нас было до того, как ты узнала, насколько я отвратительна, можешь рассказать, почему ты так ненавидишь метисов? – спрашиваю я самым спокойным голосом.

В её лице что-то мелькает. Возможно, она поняла, что находится в безнадежном меньшинстве, но я говорю себе, что это та Джеки, которую я знала раньше. Та, которая заступалась за меня перед Арлой месяцы назад.

– Твой вид не приносит ничего, кроме боли и страданий, – говорит она с глазами полными слёз.

Её ненависть носит личный характер. И, очевидно, ещё свежа, или слишком долго подавлялась.

Король обхватывает меня руками.

– Роман, если ты не заткнёшь свою жену, это сделаю я, а после этого разберусь с тобой.

Он не повышает голос. Ему это не нужно. Роман спешит к Жаклин, в то время Король обращается к моей бывшей подруге.

– Как твоему Королю, мне стыдно, что одна из моих подданных могла так отреагировать. Ты слышала, какой была жизнь Олины, но из-за чего-то из твоего прошлого ты слепа к любому проявлению сочувствия. По отношению к тебе я чувствую тот же гнев и отвращение, которые ты испытываешь к женщине рядом со мной, совершенно не заслуживающей твоего невежества и жестокости. Ты совершила серьёзный промах.

Кровь отливает от лица Джеки. Она слегка сгибается в талии, как будто её ударили в живот.

– Джован, – шепчу ему я.

Он продолжает говорить, не обращая внимания на меня:

– Даже сейчас она пытается спасти тебя, прося меня остановиться. Мне не хочется причинять ей неудобства, но я хочу сказать ещё кое-что. Это предупреждение. К которому ты должна отнестись очень серьёзно.

Он отпускает меня и идёт к ней, смерть в каждом шаге. В комнате внезапно становится холодно, как будто Джован контролирует сам Гласиум изнутри.

– Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы повторить то, чему ты была сегодня свидетельницей. Если предательские слова лишь на секунду задержатся на кончике твоего языка, прежде чем ты проглотишь их обратно. Тогда беги далеко и быстро, потому что я оторву твою голову от тела быстрее, чем ты наберёшь воздуха, чтобы позвать своего мужа.

Я вздрагиваю от жёсткости его обещания. Ни один человек в комнате не сомневается, что он выполнит его, если она будет достаточно глупа, чтобы проверить его. Он возвышается над ней, каждая его клеточка готова к атаке. Она сама навлекла на себя это своей глупостью, и это моя жизнь в её руках. Я была идиоткой, когда думала, что могу доверять ей.

– Ты хочешь что-нибудь сказать, Татума? – спрашивает он.

Я могу сказать так много, но это ничего не изменит.

– Совсем ничего.

Мне не удаётся удержаться от грусти в голосе.

Жаклин смотрит в пол, к её ногам падают слёзы. Они не значат ничего для мужчины, стоящего перед ней.

– Выметайся, – говорит он со смертельным спокойствием.

Она бросается к двери.

– Роман! – рявкает Джован.

Роман подбегает к нему. Король хватает его спереди за тунику и поднимает так, что он становится на носочки.

– Тебе лучше убедиться, что её язык останется за зубами.

Его гнев выходит из-под контроля. Я проскальзываю вперёд. Джован опускает его, по-прежнему, вибрируя от злости.

– Роман, – я кладу руку на его плечо. – Я сожалею больше, чем ты можешь себе представить, о том, что встала между вами, – глаза взрослого мужчины увеличиваются от удивления. – Это не твоя вина, что я ей не нравлюсь, и, пожалуйста, не думай иначе.

– Её мать была убита мужчиной-метисом, и никто не поверил ей, когда она сказала, что видела, как убийца улетел прочь, – быстро бормочет он. – Я никогда не видел её такой.

– Понимаю, – говорю я.

Хотя, по правде говоря, это не так. Как это может оправдать ненависть ко всем метисам?

– Если ты сможешь не дать ей разнести эту информацию, я буду очень благодарна.

Я киваю.

– Тебе не нужно просить. Я имел в виду то, что сказал ранее.

Роман кланяется, торопливо выбегая за дверь вслед за своей женой. Я совершенно ему не завидую.

Джован стоит абсолютно неподвижно. Я поднимаю на него глаза, и проходит несколько мгновений, прежде чем он встречается со мной взглядом. Я не решаюсь сказать ему, что я в порядке или что всё хорошо. Теперь я знаю его лучше.

Я пожимаю плечами и слегка улыбаюсь.

– Одна из четырнадцати…

Он немного смягчается, но всё ещё выглядит взбешённым.

– Должно было быть ноль из четырнадцати.

Я не могу избавиться от чувства безысходности из-за потери человека, который был мне хорошим другом. Мне кажется, где-то в глубине души я знала, что наши отношения невозможно вернуть.

– Полагаю, безосновательно считать, что все будут меня любить, – шучу я.

Мозолистый палец поднимает мой подбородок. Взгляд сердитых голубых глаз ловит мои глаза.

– Это совершенно не безосновательно, – говорит он.

Я отстраняюсь от его прикосновения, слишком хорошо зная окружающих. Он рычит, когда я поворачиваюсь лицом к остальным.

– Какое-то такое отношение будет неизбежным, хотя, возможно, со временем моя история подтолкнёт других метисов раскрыться. Считаю, что здесь уже достигнут прогресс, – говорю я.

– Не беспокойся о Жаклин, – вступает Алзона, поправляя завязки на своей тунике. – Она всегда была стервой.

Её замечание привлекает внимание почти всех присутствующих, кроме меня и Кристал.

– Ты решилась? – спрашиваю я, подняв бровь.

В ответ она поднимает свою.

– Спасибо, – говорю я.

Чем больше свидетелей я найду, тем легче будет справиться с Блейном.

– Я бы попросила тех из вас, кто из казарм, остаться здесь на несколько дней. Мне нужна помощь с кое-какими делами.

Я смотрю на Льда, который с выражением осведомлённости на лице постукивает себя по носу.

Кивки и шум от слов согласия заполняют комнату. Мои друзья начинают разговаривать между собой. Я рада видеть разговаривающих друг с другом Осколка и Малира, так же, как и Санджея и Вьюгу, хотя могу представить, что Анджею не потребуется много времени, чтобы вывести Вьюгу из себя. Я оттаскиваю Льда в сторону, подальше от посторонних глаз.

– Что ты обнаружил? – спрашиваю я.

– У тебя голубые глаза, – вместо этого отвечает он.

Я бросаю на него сухой взгляд.

– Ты Слати.

– Солати, – поправляю я.

– Ага, одна из них, – он задумчиво потирает подбородок. – Следует ли мне помогать тебе?

Я пожимаю плечами.

– Король прямо здесь, и, технически, я делаю это для Гласиума, а не для Осолиса.

Он быстро качает своей головой.

– Ладно, просто нужно было уточнить. Будет нехорошо, если я сделаю что-то не так.

Я усмехаюсь его логике.

– Проследил за двумя твоими хвостами из Шестого. Я держался поблизости на случай, если они сделают следующий шаг. Ты оторвалась от них ещё до того, как приблизилась к замку. Я проследовал за крысами до их базы, решив взглянуть на главаря. Это мужчина из Внутренних Колец, либо модный, изысканно одетый обитатель замка. Рост ниже среднего для здешних мужчин, брюхо чуть круглее. Редеющие волосы, нервные глаза.

Я мысленно перебираю членов ассамблеи.

– В собрании может быть полдюжины человек, подходящих под описание. О Внутреннем Кольце я понятия не имею.

– Я осмотрюсь во время ужина. Меня ведь накормят, верно? – спрашивает он.

Похоже, он больше озабочен этим, чем тем, что помогал Солати.

Я заверяю его, что он будет накормлен, и мысленно вычеркиваю его из своего списка, а затем приступаю к следующей задаче. Санджей стоит рядом с Фионой. Он с недоумением смотрит на меня.

Алзона хватает меня за руку.

– Всё улажено. Начинаем через две недели, – говорит она.

Я хлопаю в ладоши и подпрыгиваю вверх-вниз от возбуждения.

– Сколько? – спрашиваю я.

– Ты не поверишь в это, но все… даже Лейла, – с трепетом говорит она, подразумевая Уиллоу.

Лейла, это её имя для работы. У меня отваливается челюсть. Так много. Уиллоу сказала, что привлечёт к участию хозяйку борделя, но я и не подозревала, что она сама намерена участвовать! Лейла была главной шлюхой борделя, неудивительно, что все женщины в борделе присоединились к ней.

– Вряд ли что потребуется много времени, чтобы к нам присоединились и более мелкие бордели, – быстрым шёпотом произносит она.

– Мне, вероятно, на некоторое время понадобится Лёд, и, возможно, Вьюга… – я прерываюсь, когда её челюсть сжимается.

Ей не нравится, что я краду её людей.

Она выдыхает через напряжённые ноздри, затем оживает, когда её осеняет идея.

– Это прекрасно. Если это сработает, я всё равно уйду из ям. Я предложу места нескольким наиболее упорным шлюхам. Тем не менее, мне понадобится один или два бойца для участия в тренировках, – говорит она.

Я киваю.

– Отличная идея, и я помогу, чем смогу.

– Ты не можешь помочь. Ты Татума, чёрт побери, – ругается она.

Я смотрю ей в глаза, пока она не осознает, как глупо это прозвучало.

– Полагаю, ты уже давно этим занимаешься, – признаётся она.

Я чувствую на себе взгляд и быстро улыбаюсь Оландону. Он стоит в углу, ни с кем не разговаривая. Выглядит совершенно обескураженным. Придётся подождать.

– Рон, – зову я.

Выражение его лица не меняется, когда он становится передо мной. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть его лицо.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, – говорю я. – Сразу же, или будет слишком поздно.

Он продолжает выжидать. Это не смущает меня. Он никогда не тратит слов зазря.

– У меня есть некоторые документы, которыми я… завладела.

Он фыркает.

– Ты украла их?

Я быстро шикаю на него и бросаю невинный взгляд на вечно бдительного Короля. Джован щурит глаза в ответ.

– И тебе нужно, чтобы я их принёс? – спрашивает он, низко склонившись.

– Они спрятаны за камнем, который я отковыряла от стены в моей комнате-темнице, э-э, комнате, в которую меня впервые поместили.

Я вижу, как в его глазах мелькает вспышка веселья. Я закрываю глаза и считаю.

– Он находится на стене слева от ванной. Седьмой слева и шестой снизу. В правом углу стены есть маленькая белая метка, которую я сделала, – говорю я.

– Почему ты сама не можешь забрать их? – ухмыляется он.

Я чуть не ударяю себя по лбу.

– Прости. Они в замке Третьего Сектора. Вот почему мне нужно, чтобы ты отправился немедленно. Скоро замок будет слишком близко к Четвертому, чтобы забрать их. А они очень важны для будущего Гласиума, – говорю я.

Я не беспокоюсь, что говорю слишком много Рону. Он уже не раз доказывал свою надёжность.

– У меня есть одно задание от Короля, которое нужно завершить. И я отправлюсь сразу после него, – с небольшим поклоном говорит он.

Я с благодарностью сжимаю его руку.

– Что вы замышляете? – раздаётся звенящий голос прямо у меня за спиной.

Я пищу и подпрыгиваю.

Я хмуро смотрю на Джована и отхожу в сторону, чтобы попрощаться с некоторыми делегатами. Это смутное время для Гласиума, просто чудо, что все смогли появиться здесь одновременно.

– Садра, Фиона, – говорю я. – Как вы думаете, можно ли попросить кого-нибудь организовать комнаты для наших гостей из Внешних Колец?

По какой-то причине Садра широко улыбается и украдкой бросает быстрый взгляд на Короля, прежде чем кивает в ответ на мою просьбу. Я слежу за её взглядом и замечаю, что Джован тоже улыбается.

Проходит ещё полчаса, и комната пустеет, остаются только Джован, Оландон и я.

Я обессилено падаю на жесткое сиденье, желая, чтобы это была кровать. Мы все безмолвно смотрим друг на друга. Джован расплывается в широкой ухмылке, и моя ухмылка быстро следует его примеру. Он хватает меня с места, кладёт руки мне на талию и кружит меня бесконечными кругами. Из меня вырывается неконтролируемый смех, пока я пытаюсь отдышаться.

– Отпусти мою сестру, – говорит Оландон.

Король игнорирует его.

– Джован, – задыхаюсь я. – Пожалуйста, отпусти меня.

Ещё один смешок вырывается из меня, когда я снова оказываюсь на ногах.

– Ты справилась, – говорит Джован.

Медленная улыбка распространяется по моему лицу. Я делаю дрожащий вдох, когда счастье и облегчение душат меня.

– Справилась, – мягко говорю я.

– Что на счёт этой женщины, Жаклин, – говорит мой брат.

Его тон отсутствующий. Я с любопытством смотрю на него, и он отворачивает лицо, это равносильно тому, что он говорит мне не лезть не в своё дело. Я отвечаю на его поверхностный вопрос, пытаясь понять, в чём дело.

– Я верю, что она будет хранить молчание. Надеюсь, что со временем её настрой остынет, и она посмотрит на вещи разумно. Хотя думаю, что наша дружба окончена, – говорю я.

Он ненадолго поворачивает голову, и я замечаю покраснение вокруг его глаза.