Текст книги "Мечты о пламени (ЛП)"

Автор книги: Келли Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– А что на счёт Мороз? Кажется, ты уважаешь её советы, – спрашивает Джак.

По комнате проносится возбуждённый ропот.

– Женщина в совете? – спрашивает Джован.

Я прищуриваю глаза. Его тон не оскорбителен, он скорее любопытен.

– Ну, Мороз не просто женщина, не так ли, – говорит Яте. – Кажется, что она всегда помогает. Люди любят её. Признаю, её поведение нуждается в корректировке, – слышу, как Джован кашляет из другого конца комнаты, и ухмыляюсь. – Но я уверен, что она придёт в соответствие с нормой, – заканчивает Яте.

Ашон начинает задыхаться. Джован встаёт и начинает обходить круг.

– Прошу прощения, Татума, – замечает Яте. – Я ни на что не хотел намекать. Ты определённо умеешь держать себя в руках.

Я заверяю Яте, что не обижаюсь, но отчасти отвлекаюсь на Джована, который переместился, чтобы встать прямо за мной.

– Что ты делаешь? – бормочу я через плечо.

Он наклоняется вперёд и кладёт руку на моё плечо.

– Ты доверяешь мне?

– А что? – неуверенным голосом спрашиваю я.

Комната замолкает, и я понимаю, мы становимся центром внимания.

– Доверяешь? – спрашивает он.

Я даже не задумываюсь:

– Конечно.

Джован прочищает горло, и в комнате становится ещё тише. Я ёрзаю под его горячими руками, осознавая, что он задал мне этот вопрос, потому что собирается сделать что-то, против чего я буду возражать.

Он нежно сжимает меня.

– Я думаю, настало время вам узнать правду. Возможно, тогда вы поймёте, как Татума узнала то, чем поделилась три дня назад.

Что! У меня пересыхает во рту. Я судорожно пытаюсь вспомнить, кто находится в комнате. К сожалению, я знаю ответ: все советники до единого. Конечно, он не может иметь в виду…

– Этим знанием владеют лишь немногие. Я доверяю вам хранить то, что вам сейчас откроется, в строжайшем секрете. Более того, я прошу вас сохранять непредвзятость, когда вы увидите правду. Я прошу вас о поддержке, как ваш Король, но также и как ваш друг, – говорит он. – Эта женщина спасла Гласиум. Она спасла всех нас. Мы в большом долгу перед ней. Брумы не забывают о своих долгах.

– Джован, – шепчу я. – Что ты?..

Я слышу лязг доспехов Ашона, когда он встаёт рядом со своим братом. Моё сердце бьётся так громко, что звук заполняет мои уши, превращая все остальные звуки в неузнаваемый гул. Я смотрю на него, повернувшись на месте. Самым мягким движением, которое только можно себе представить, он наклоняет мой подбородок так, что я снова оказываюсь лицом к советникам, которые ждут в тишине. Кончики его пальцев касаются моих щёк, когда он тянет материал вверх. Советники начинают говорить, теперь они знают, что намерен сделать их Король. Разговоры нарастают, они возбужденно бормочут и встают, чтобы посмотреть поближе. Даже Роско протискивается вперёд, чтобы посмотреть, забыв об обычных манерах.

Сколько раз они гадали, что за лицо под вуалью Татумы? Сколько раз они сами хотели поднять её?

Всего один взгляд.

Джован берёт нижнюю часть моей вуали, наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Так и должно быть, Лина. Ты увидишь.

ГЛАВА 17

Я неловко сижу в гвалте комнаты. Бумаги валяются на полу. Стулья лежат перевернутыми, прислонёнными к стене, а кричащие мужчины вскакивают со своих мест, чтобы доказать свою точку зрения. Это один из тех моментов, когда ты понимаешь, как много изменилось.

Я только что позволила Королю Гласиума показать своё лицо целой комнате, полной его советников.

Прошло уже не менее пяти минут. Даже Джован не смог их успокоить. Вместо этого он сидит рядом со мной, на его лице кривая полуулыбка. Ашон не пытается скрыть свою ухмылку, подмигивая мне всякий раз, когда я ловлю его взгляд. Я не знаю, как они могут быть такими спокойными. Моё сердце грозит выскочить из груди. Джак стоит в метре от меня и смотрит с открытым ртом. Это очень обескураживает.

– Татума – Мороз!

Я слышу это в двадцатый раз. Надеюсь, эта комната звукоизолирована.

– Значит, Татума мертва? – спрашивает кто-то.

Я вздыхаю и прислоняюсь затылком к спинке кресла.

– О чём ты думаешь? – спрашивает Джован.

Я пожимаю одним плечом, складывая руки.

– Они справились с гражданской войной с меньшим шумом.

Я чувствую тепло его дыхания, когда он тихонько хихикает. Я смотрю на него.

– И если на самом деле ты спрашиваешь, сержусь ли я на тебя, то я всё ещё решаю.

Джован принимает это с кивком.

– Так вот как ты смогла объединить Внешние Кольца и ассамблею для борьбы с Блейном? – спрашивает Роско.

Громкость стихает от его вопросов.

– Так ты Татума? – спрашивает Джак.

Он наконец-то закрывает свой рот.

Я поднимаю бровь.

– Да, Джак.

– Но… у тебя голубые глаза! – Драммонд брызжет слюной.

Его лицо бледное. Я гадаю, не собирается ли он упасть в обморок.

– Да, – говорю я.

Бросив ещё один взгляд на Короля, я перехожу к краткому изложению событий последних нескольких секторов. Теперь мне стало легче, ведь я делала это уже несколько раз. Я рассказываю им о вероятном романе моей матери, о том, как я бежала во Внешние Кольца и Ире, и о том, как мне удалось сохранить прикрытие после возвращения в замок. Они смотрят на меня, когда я заканчиваю – это научит меня желать тишины. Я заставляю свой позвоночник выпрямиться, пока они таращатся.

– Я знал об этом с самого начала, – обращается к ним Джован.

Я бросаю на него язвительный взгляд. Он сделал так, чтобы это звучало гораздо приятнее, чем было на самом деле. Король сорвал с меня вуаль вскоре после моего прибытия в Третий Сектор. Большинству советников есть что сказать по этому поводу, они явно возмущены его скрытностью. Я не могу их винить. Это значительная новость. Одна из самых больших в нашей коллективной истории. Татума метис? Это меняет всё – я знаю это лучше всех.

– Все женщины Солати дерутся как ты? – спрашивает Ашон.

– Те, у кого есть способности, – отвечаю я. – В Осолисе мы не очень-то полагаемся на мужчин. Ваши собственные женщины могли бы стать яростными бойцами, если бы вы им позволили.

Эта мысль быстро отметается. Я довольствуюсь тем, что думаю о женщинах, тренирующихся сражаться в казармах Алзоны.

– По одной вещи за раз, – шепчет мне в ухо Джован.

Его улыбка ослепляет меня, когда я поднимаю на него глаза. На секунду мой разум не может осознать, насколько привлекательным мне кажется король Гласиума. Роковое чувство, которое он вызывает, озадачивает меня. Я быстро овладеваю своими чертами лица. Это всё, что требуется, чтобы советники заметили, что мы увлечены друг другом.

Джован выпрямляется, и улыбка исчезает. Король Гласиума вернулся. В воздухе вокруг него ползёт угроза, нарастающая с каждым шагом, пока он окидывает каждого человека в комнате пронизывающим взглядом. По несколько мгновений он смотрит в лицо каждому советнику. Очевидно, он ищет что-то в каждом из них, хотя я не уверена, что именно.

– Несмотря на кровавую историю между Солати и Брумами, Татума с момента своего прибытия в наш мир только и делала, что помогала ему. Поверьте мне, когда я говорю, что никогда не встречал никого, кто был бы более сосредоточен на том, чтобы делать то, что правильно, а не то, что от него ожидают. Это стремление побудило её отправиться во Внешние Кольца на поиски убийцы моего брата.

Знакомое чувство провала пронзает меня.

– Это заставило её спасти тех, кто находился в Куполе, рискуя собственной жизнью, – он расхаживает по залу заседаний. – Один из тех, кого она спасла, станет моим советником. У неё есть способность видеть потенциал в окружающих её людях, независимо от их положения. У неё есть способность видеть зло и обман в людях, которые дышат тем же воздухом, что и мы с вами. Татума Осолиса спасла наш мир.

– Джован, – говорю я, щёки теплеют от его фраз.

Он не замечает мой комментарий.

– Татума пользуется у меня большим уважением. Я доверяю ей свою жизнь и жизнь своей семьи, – он показывает жестом на Ашона. – Мы мало что сделали, чтобы заслужить её доверие. Я хочу показать ей, что значит слово Брумы. Если новости о её тайне станут известны, я найду того, кто это сделал, любыми средствами, – говорит он с фактическим спокойствием. – И этот человек умрёт мучительной смертью.

Он поворачивается, и я задыхаюсь от яркого блеска его глаз.

– Она не пострадает, – говорит он.

* * *

– Ты показала своё лицо советникам, – говорит Оландон за ужином.

Ему понадобилось всего две минуты, чтобы выяснить причину изменения динамики. Вероятно, потому что Драммонд и Роско не переставали смотреть на меня с момента встречи.

– Да, я это сделала, – говорю я.

– Нет, не сделала, – отзывается Джован с расстояния двух сидений. – Я сделал.

Я вздыхаю, услышав его радостный тон.

Оландон крепко сжимает рукой сверкающий кубок.

– Решение Короля мудрое, Татума.

В его голосе звучит намёк на вопрос. Вряд ли кто-то ещё слышит его. Возможно, они думают, что он похвалил Короля за его выбор.

– Они приняли это лучше, чем можно было ожидать, – говорю я. – В остальных я не видела ни фальши, ни неправды, – я наклоняюсь ближе к брату. – Некоторые оставляют желать большей доброты и непредубежденности.

Это было преуменьшением. Некоторые советники были в ярости, но не на меня, а на своего Короля за уловку. А Яте всё это время старался скрыть своё отвращение. Но я же Мороз, человек, которого они уважали. И Татума, перед которой они были в долгу. И ещё был тот факт, что Король Джован недавно обезглавил одного из них и угрожал им. Я не должна была так спокойно относиться к своему раскрытию своей тайны, но это было так. Я даже не могла сердиться на Джована за это. Он знал свой народ и решил, что время пришло.

Оландон сжимает мою руку под столом и держит её. Так же, как он обычно делал, когда мать или Кассий унижали меня перед двором.

– Я беспокоюсь о твоей жизни, – на одном дыхании говорит он.

Слёзы застилают мне глаза. Я бы хотела как-то унять его беспокойство, но любые обещания, которыми я его успокаиваю, оказываются пустыми. Каждый раз, когда я раскрываюсь, моя жизнь подвергается риску, но я не могу вынести альтернативы. Он достаточно взрослый, чтобы знать правду. На самом деле, я думаю, он уже знает, что должно произойти. Правда смотрит ему в лицо, но он делает всё возможное, чтобы не видеть её.

– Ты когда-нибудь задумывался о параллелях между нашими мирами? – тихо спрашиваю я.

Он качает головой, его голова наклоняется ко мне в замешательстве.

– Я часто думаю о столовой матери, оформленной в форме кольца. Низшие придворные сидят снаружи, а королевские особы – за внутренним столом. В Гласиуме всё то же самое, только в большем масштабе. Мы спим в центре, а Внешние Кольца окружают нас, предполагается, что люди там будут действовать как буфер между нами и нападением.

Я могу вспомнить и другие примеры: комната пыток во дворце матери и боевые ямы во Внешних Кольцах Гласиума.

– На самом деле и Король, и Татум постоянно окружены. Наши люди позволяют нам сидеть в центре, а не наоборот, – я вожусь со своим ножом. – Отношения между правителем и подданными – это баланс между тем, что народу нужно знать, и тем, что ему знать не нужно. То, что поможет ему процветать, и то, что заставит его рухнуть на дно. В моем конкретном случае баланс ещё более хрупкий. Я знаю, что однажды круг может заглянуть внутрь и решить уничтожить меня.

Я сжимаю его руку.

– Так что, мне ждать, пока я сяду на трон, чтобы сказать своему народу, что я метис? Они будут чувствовать себя обманутыми. Или мне не говорить никому ни слова, надеясь, что тайна не останется скрытой? Когда мои дети родятся с голубыми глазами, я надену вуали и на них. А может быть, я могу предотвратить их такое печальное существование, не имея детей вообще?

Мой брат сидит с застывшим в воздухе кубком, напряжённо вслушиваясь в мои слова.

– Или, в конце концов, должна ли я раскрыть свой секрет моему народу до того, как сделаю какой-либо шаг к трону? Тогда, если они поставят меня в центр своего круга, это будет потому, что это был их выбор. Я смогу жить, открыто и без страха – без вуали – счастливо.

– Без риска я не попаду туда, где хочу быть, – осторожно говорю я. – Ничто из того, что я делаю, не будет без риска. Я приняла это. И также приняла, что возможно мой план не сработает, – я переплетаю свои пальцы с его и делаю глоток из своего кубка. – Я знаю, что, раскрыв сейчас свою смешанную кровь, я могу никогда не получить шанса править. Я лучше переживу разочарование на начальном этапе.

– Я никогда не думал, что это будет так трудно, – говорит он грубым голосом.

Я не знаю, что именно он имеет в виду. Моё правление? Или пройти через Оскалу, чтобы обнаружить, что его сестра изменилась?

– Иногда самые трудные задачи дают наилучшие результаты, – рассуждаю я.

В глубине зала раздаются крики. Я напрягаюсь, сопротивляясь желанию сорвать вуаль. Это сцена из моих худших кошмаров.

– Что там? – напряженно спрашиваю я Оландона.

Лучник вернулся? Кто это будет из тех шестерых? На этот раз я не позволю убийце уйти. Я зависаю, приподнявшийся на своём сиденье, готовая броситься вглубь по обеденному залу.

– Это один из Ире. Он ранен, – быстро говорит Оландон.

– Опиши, – приказываю я с замирающим сердцем.

– Кудрявые чёрные волосы, примерно роста Солати, молодой человек.

Хамиш!

– Где он? – я встаю с готовностью.

Оландон встаёт вместе со мной.

– У столов с едой, – говорит он.

Я уже начала движение, когда он заканчивает.

Джован кричит, чтобы собравшиеся отошли от раненого. Многие из них уже видели Джимми, но это не делает второе появление менее невероятным для них. С армиями Солати и гражданской войной у Джована не было достаточной стабильности, чтобы сообщить новость народу Ире. Я опускаюсь на колени рядом со стонущим человеком, быстро убедившись, что это Хамиш.

– Что случилось? – кричу я, пытаясь сквозь вуаль определить источник его травмы.

Он бледен, и его тело сотрясают спазмы. Я крепко зажмуриваюсь от воспоминаний о Шквале в Куполе и стеклянном взгляде Кедрика.

– Позови У-уиллоу, – Хамиш хватает меня за предплечье, руками, скользкими от покрывающей их крови. – Они идут.

Ассамблея слышала это, как и я.

Начинается столпотворение.

Садра опускается на колени рядом со мной и начинает осматривать Хамиша, пока Джован сзади требует тишины.

После краткого осмотра Садра, и двое стражников подхватывают стонущего мужчину Ире.

– Лазарет, – отрезает Джован.

Он тихо говорит с Малиром, тот кивает и быстро идёт к арке. Я спешу за стражниками, которые несут моего друга. Джован пристраивается рядом со мной, делая один шаг на три моих.

– В каком он состоянии? – рявкает он на Садру.

– Нестабилен, мой Король, – она заикается. – Похоже, в него попала стрела. Я отщепила конец, но хотела бы оценить его, прежде чем удалять наконечник.

Она протягивает конец стрелы.

Я выхватываю у неё конец стрелы. Чёрное дерево.

– Дерево Каура. Стрела Солати, – говорю я, передавая её Оландону, с моей стороны.

Он с ворчанием осматривает её и передает Роско. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что за нами по коридору следуют советники.

– Его нужно расспросить до того, как ты позаботишься о нём. У тебя есть что-нибудь, что разбудит его? – спрашивает он Садру.

Она быстро кивает и убегает к деревянному шкафу.

– Это не может подождать? – хмуро спрашиваю я.

Я наблюдаю, как дозорные осторожно укладывают на кровать потерявшего сознание Хамиша.

– Олина, это нужно сделать. Я быстро.

Джован кладёт руку на моё плечо, и я отбрасываю свои чувства.

Садра машет чем-то у носа Хамиша. Я морщу свой собственный нос с расстояния двух метров. Джован наклоняется и прижимает мужчину Ире к кровати, когда тот рывком приходит в себя.

– Где Уиллоу? – требует Хамиш, зажимая свой живот.

Я поворачиваюсь к Джовану.

– Кто в комнате? – спрашиваю я.

– Убирайтесь, – рявкает он на двух дозорных. Он осматривает остальных из группы. – Всё в порядке, – говорит он.

Все, кто остался в комнате видели раньше моё лицо.

Я поворачиваюсь к Хамишу и снимаю вуаль.

– Я здесь, Хамиш, – говорю я, садясь на кровать с другой стороны от него.

Без маски зрелище ещё ужаснее.

– Так плохо? – говорит он.

Я разглаживаю свои черты.

– Видела и хуже, – говорю я.

– Олина, – мягко прерывает Джован.

Я прогоняю свой шок, хватаясь за руку друга.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Как тебя ранили?

Он смотрит расфокусированным взглядом на моё лицо.

– Джимми отправился на разведку, – начинает он.

Моя рука напрягается, и я ослабляю хватку, когда Хамиш вздрагивает.

– Его поймали Солати, – шепчет он между приступами кашля.

С моего лица стекает кровь.

– Он мёртв? – вздыхаю я.

Он качает головой, и его глаза мерцают. Садра размахивает у него под носом большим количеством сильно пахнущей смеси.

– Это… чертовски воняет, – Хамиш смотрит на жену Малира. – Они держат его в заложниках. Они сказали, что разрежут его на части, если опоры не вернут на место через день, – говорит он, неловко сдвигаясь, когда Садра начинает отслаивать материал от раны.

– Это было неделю назад, – шепчет он.

Все в комнате замирают. Единственный звук исходит от суетливых движений Садры.

– Нам сказали, что любые попытки связаться с вами приведут к казни Джимми. Можешь себе представить, Адокс… – он умолк.

Я хватаюсь за его плечо, и слёзы наворачиваются на глаза.

– Могу, – говорю я.

Адокс пришёл бы в ужас при мысли о том, что один из его людей может пострадать. Именно этого он боялся до того, как мне удалось убедить его заключить союз с Джованом и мной.

– Они почти здесь, – говорит он. – Они прибавили темп, идут и ночью. Адокс решил… рискнуть, чтобы добраться до тебя, – он крепко сжимает глаза, когда Садра ощупывает рану. – Чтобы предупредить тебя, – задыхается он.

– Спасибо, – шепчу я. – Я знаю, чего это может стоить Ире.

Его глаза начинают закрываться, и я бросаю на Садру бешеный взгляд, сжимая её запястье. Она вырывается из моей испуганной хватки.

– Его пульс по-прежнему ровный. Это просто кровопотеря и усталость, – спокойно говорит она.

Я не уверена, пытается ли она успокоить меня или это правда.

– Я думаю, это всё, что мы получим, – говорит Король.

– Почему твоё лицо было скрыто?

Я опускаю взгляд и вижу, что Хамиш смотрит на меня расфокусированными глазами. Повсюду кровь. Как кто-то может выжить после такой травмы? Что, если он умрёт, так и не узнав правды?

– Потому что я – Татума Осолиса, – говорю я.

Его глаза расширяются, ища на моём лице признаки лжи.

– Вени…

– Простишь меня? – после длительного молчания спрашиваю я.

– Всегда, – говорит он, потрясение вновь обострило его ум. – Я просто не могу не простить… человека, который скрыл такое… хорошенькое личико.

Пара слезинок скатывается по моим щекам, я утираю их, а он снова теряет сознание.

– Пожалуйста, позаботься о нём, Садра, – говорю я.

Она гладит меня по щеке и отгоняет прочь. Я поправляю вуаль, не обращая внимания на пронизывающий взгляд Джована.

Я следую в зал совещаний вслед за советом, Оландон входит вместе со мной.

– Я отправил сообщение на линию фронта в Первом Секторе, – начинает Джован. – Наши армии должны мобилизоваться как можно скорее, – говорит он. – Чтобы перебросить людей, кавалерию и припасы на такое расстояние, потребуется два дня. Я оставил там только половину наших сил.

– Силы должны будут остаться во Внешних Кольцах, – сразу же говорит Роско.

– Сколько мы можем себе позволить? – спрашивает Джован.

– Четверть, – отвечает Драммонд. – Основываясь на предыдущих отчётах о количестве приближающихся Солати, в сочетании с отчетами Малира за последние несколько дней.

– Четверть? – мягко говорит Джован. – Мне нужны эти люди.

На мгновение он отступает.

– Хорошо, – говорит он, хмуря брови. – Потребуется время, чтобы новости дошли до оставшихся повстанцев в Третьем и Пятом Секторах. Я даю пятую часть Дозора для этой задачи. Я хочу, чтобы численность была направлена на Шестой и на Второй сектора. Если битва не потребует такой численности, я отправлю людей обратно. Мастерство Солати в группах не имеет себе равных. Согласно последнему донесению Ире, их численность составляет двести человек. Обычно мы допускаем по пять человек на Солати. Я не пойду туда меньше, чем с четырьмя.

Он поворачивается к Малиру.

– Отдай приказ: все трудоспособные мужчины должны быть готовы к выходу на Великий Подъём с первыми лучами солнца. Я хочу немедленно задействовать кавалерию.

Малир кланяется и спешит выйти из комнаты.

– Где было предупреждение от наших чёртовых разведчиков? – рычит Джован. Он поворачивается к Терку. – Я хочу, чтобы было объявлено, что все женщины и дети ассамблеи должны оставаться в замке, начиная со следующих трёх часов.

Власть Джована исходит от каждого его движения. Он в полной мере ощущает себя Королём, отдавая приказы своим подданным.

– Что насчёт женщин и детей стражников? – спрашивает Джак.

– Их нужно будет отобрать из того количества, которое осталось, – говорит Король.

– Я боюсь, этого недостаточно, – тревожится Драммонд.

– Придётся обойтись, – грубо отвечает Джован и поворачивается ко мне. – Олина, с чем мы столкнёмся?

Оландон замирает рядом со мной, и я тоже напрягаюсь. Я знаю, о чём думает мой брат. Должна ли я, как Татума надвигающейся армии, помогать своему врагу? Я разрываюсь между преданностью Осолису и тем, что считаю правильным: сорвать войну моей матери. Молчание нагнетается. Я знаю многих из тех, кого он собирается убить, это мои люди. Но они привели эту ненужную войну на порог Гласиума, и здесь тоже есть люди, которые мне дороги. Я напоминаю себе о своём общем плане, и дальнейшие действия становятся ясными.

– Они могут использовать любое количество стратегий, – начинаю я. – Однако у нас есть определённые стратегические планы сражений. Полагаю, вам они известны?

– Невероятно, – говорит Оландон, вставая.

Я повышаю голос:

– Ты хочешь что-то сказать, брат? – спрашиваю я.

Его трясёт от ярости, и я сомневаюсь, сможет ли он подобрать слова.

– Ты собираешься помочь им убить наших людей? – недоверчиво говорит он.

У меня нет времени, чтобы помочь ему понять, как я это обычно делаю. Я позволяю льду наполнить мои вены, и голос незнакомки, жёсткий и непреклонный, вырывается из моего рта:

– Тебе лучше остыть – говорю я.

Он держит мой взгляд. Я читаю в нём растерянность и гнев. Он опускает глаза и отступает вправо от моего кресла.

– Татума, – произносит он безэмоциональным голосом.

Я снова обращаюсь к Королю.

– Они сделают всё, чтобы ваша численность стала бесполезной. Все их силы будут сосредоточены в одном районе, в той зоне, которую они сочтут самой слабой. Они будут стремиться уничтожить ваш боевой дух и уничтожить тебя, как главу армии.

Сомневаюсь, что что-то из сказанного мной удивило Джована. Это была обычная военная тактика. Скорее всего, он представляет, как будет противостоять этому, окружив армию матери, чтобы отрезать им путь к отступлению. От одной мысли об этой бойне мне становится не по себе. Я сжимаю свои дрожащие руки в напряженные кулаки.

– Спасибо, – мягко говорит Джован.

Он запоздало понял, о чём попросил меня.

Я поднимаю руку, прерывая его на середине предложения.

– Я помогу тебе, Король Джован, но я попрошу у тебя кое-что взамен.

Он не говорит. В этот момент мы не друзья. Мы правители по разные стороны войны.

– Я знаю, что будут жертвы, но, когда у твоих солдат есть возможность взять заложников, а не убивать, я прошу тебя проявить милосердие. Алчность моей матери заставила этих женщин и мужчин прийти к вашему порогу. Они лишь выполняют приказы, – я слышу, как несколько советников бормочут своё несогласие. – Я также прошу, чтобы с захваченными заложниками не обращались жестоко.

Я не знаю, что происходит во время допроса, но могу предположить.

– Согласен, – говорит Джован.

Я делаю глубокий вдох и закрываю своё сердце от разочарования брата.

– Тогда ты должен узнать больше.

ГЛАВА 18

Я шествую в первых рядах процессии вместе с делегатами, ступая по неглубокому снегу. Мои шаги подстёгивают воспоминания о том единстве, которое я видела в замке, когда Джован выступал перед ассамблеей. Люди в том зале вчера готовы были умереть за своего Короля – и с радостью. Мысль о том, что Брумам придётся сделать это, вызывает у меня смутную тошноту. «Мужчины», которым всего пятнадцать лет, идут с нами – тревожный факт. Никто из Брум не выглядел удивлённым тем, что дети идут в бой. Возможно, их реакция затерялась в часовом хаосе, который разразился после известия о том, что армия Татум находится на пороге их дома. Это было не единственное объявление, которое сделал Джован. Я не уверена, что говорить его людям об Ире на фоне хаоса, который он уже устроил, было разумно. Но полагаю, что если бы Ире появились во время битвы, то мгновенный хаос, который это вызвало у собравшихся в замке, перерос бы в нечто больше похожее на анархию.

Осколок, прибыв сегодня утром на встречу с Королем, шагает рядом со мной. Его встретил шум армии, пытающейся собраться. Джован уделил всего две минуты, рассказав бывшему члену казарм о его новой должности советника и главы моей личной стражи на время битвы. Лёд и Вьюга тут же вскочили на ноги, не дав Осколку высказаться по этому поводу. Они должны были держать его в повиновении. Остальная часть моей стражи состояла из Санджея, Ашона и Оландона. Я знаю, что Оландон в ярости от того, что его не назначили вместо Осколка. Сказать, что я недовольна тем, что у меня вообще есть стража, значит сильно преуменьшить. Это лишь одно из нескольких разногласий, возникших у меня с Королём Гласиума после отбытия. Я бросаю негодующий взгляд на спину Джована. То же острое чутьё, которое делает его смертоносным бойцом, позволяет уловить моё внимание. Он отворачивается от того места, где выслушивал отчёты Малира и Рона. Он не видит моего взгляда за вуалью, но я не отворачиваюсь, пока он не возвращается к своим людям.

– Думаю, удача, что тебе вообще разрешили выйти из замка, – тихо говорит Осколок.

Я мрачно смеюсь.

– Пусть только посмеет оставить меня позади, – говорю я.

Он поднимает руки.

– Не посмеет. Но было несколько минут, когда я думал, не запер ли он тебя в твоей комнате.

С моим другом по казарме всё было неловко с тех пор, как он сообщил, что я убийца его отца. А как иначе? Я даже не моргнула, прежде чем убила тех мужчин. Не было ни малейшего колебания, когда я вскрывала им глотки украденными кинжалами. Я не думала об их семьях.

– Осколок… я убила твоего отца, – начинаю я.

Как он мог ничего не сказать мне за всё это время? Он меня ненавидел?

Он ухмыляется мне.

– Было интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем ты об этом заговоришь, – отвечает он.

Его дразнящий тон застаёт меня врасплох.

– Ты не… что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Ты сделала то, что я должен был сделать годы назад. Мой отец творил такие отвратительные вещи, что меня до сих пор тошнит, когда я об этом вспоминаю.

Мы замолкаем. Я понимаю, что остальные тоже слушают. Его отец был охотником за шлюхами. Я знаю, что при Осколке с женщинами плохо обращались, но кто знает, какие ужасные вещи были сделаны с моим другом?

Я тяжело вздыхаю.

– Ты уверен? – спрашиваю я. – Я не проснусь ночью и не увижу, что ты стоишь надо мной с одним из своих милых маленьких кинжалов?

Он смеётся.

– У меня нет намерения умереть, – говорит он, а затем добавляет: – И они не милые, они мужественные.

Налаживание наших отношений – небольшая победа, учитывая то, во что мы ввязались, но мне становится легче. Я возвращаюсь мыслями к тому, что сказал Джован, что меня так разозлило.

– Женщины сидят дома, – насмехаюсь я.

Оландон тихонько смеётся рядом со мной. Кажется, сегодня он перестал молчать, хотя я не сомневаюсь в его истинных чувствах. Было больно осознавать, что брат считает меня предательницей. Но я должна была поступить так, как считала нужным. Не думаю, что мои чувства помешали этому…

– Думаю, ты бы прикончила его на месте, – говорит Оландон.

Я хмурю брови от услышанного ликования.

– Не думаю, что до этого дошло бы, – хотя втайне я думаю, что дошло бы. – Не знаю, что на него нашло, – говорю я в замешательстве.

– Тут скорее то, во что он хочет ввязаться, – загадочно говорит Санджей.

Вьюга и Лёд ухмыляются.

– В таких ситуациях наши действия часто не имеют особого смысла, – продолжает Санджей.

Ашон хихикает, а Оландон бросает на него недоверчивый взгляд. Я размышляю над этим, пока Осколок тянет меня за руку, чтобы обвести вокруг большого дерева.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы пробраться сквозь коричневые деревья в очень медленном, изнуряющем темпе армии Джована. Три кольца Гласиума давно позади, и мы вступили в дикую местность прямо за Внешними Кольцами. Мы быстро догнали кавалерию, хотя они ушли прошлой ночью. То, что мы замедлили шаг, чтобы соответствовать продвижению кавалерии, меня напрягает. Если бы нам не пришлось перевозить всё это громоздкое оружие, которое использует Гласиум, мы могли бы достичь Первого Сектора за один день. В нынешнем состоянии это заняло бы более двух дней. Ряды людей тащат оборудование по корням, снегу и неровной земле, теперь, когда мы находимся среди деревьев, более ровные кольцевые дороги больше не помогают в транспортировке. Позади меня раздаётся неровный шаг нескольких сотен человек. Ещё пять сотен ждут у основания Оскалы. Армия Гласиума значительно превосходит армию моей матери. Так было всегда. Умение Солати против численности Гласиума.

– Почему бы вам не держать кавалерию поближе к Первому Сектору? – спрашиваю я, выражая своё раздражение.

Оглянувшись через плечо, я вижу, что одна из повозок только что увязла. Иногда меня всё ещё удивляет, что земля здесь может быть настолько влажной, что в ней можно утонуть.

– Потому что тогда у Солати будет доступ к ней, – раздаётся глубокий голос прямо передо мной.

Я отскакиваю от твёрдой груди Короля. Я обхожу его, специально наступая ему на ногу.

– Ты что, смотришь на меня исподлобья? – спрашивает он.

Я считаю этот вопрос недостойным ответа.

– Ты бы лучше извинился, – шепчет Ашон своему брату.

Я слышу стук кулака о плоть позади себя.

– Не очень-то на это рассчитываю, – бормочу я.

– Оставьте нас, – приказывает Джован.

Вьюга ударяет Льда локтем, чтобы прервать его хихиканье. Я продолжаю идти вперёд, пытаясь убежать от Короля. Было бы легче, если бы мои ноги были длиннее. Я хотела бы хоть раз обогнать его!

– Олина, я просто хочу защитить тебя. Как ты не видишь этого? – спокойно говорит он.

Я внезапно останавливаюсь, потирая виски.

– Что, если бы я попросила тебя остаться в замке, – говорю я.

Его издевательский смешок короткий, смущённый. В ответ он сжимает кулаки на поясе меча.

– Зачем, это было бы просто смешно.

– Именно.

Я чувствую шершавую кору под кончиками пальцев, когда огибаю дерево.

– Ты думаешь это одно и то же? Моя просьба к тебе, и твоя просьба ко мне? – медленно спрашивает он.