Текст книги "Мечты о пламени (ЛП)"

Автор книги: Келли Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Я могу постоять за себя, – говорю я.

Он останавливается и тащит меня за дерево. По обе стороны от нас маршируют Брумы в форме. Он не посмеет дотронуться до меня. Не при таком количестве любопытных глаз.

– Так ты поэтому злишься? – в недоумении спрашивает он.

– Конечно, – говорю я в отчаянии.

Он что, совсем не слушал?

Он поднимает мой подбородок.

– Со времен Купола у меня никогда не возникало сомнений в твоих боевых способностях, – говорит он. Его глаза темнеют. – Я верю, что ты способна защитить себя. Я просто не хочу, чтобы ты попала в ситуацию, когда тебе придётся это делать, – он отпускает мой подбородок.

Наконец-то прогресс.

– Понимаю. Я рада, что мы понимаем друг друга, – говорю я.

Он кивает.

– Как и я. Ты можешь вернуться в замок со следующим гонцом и своей стражей, – говорит он.

– Что! – вырывается у меня.

Он останавливается на месте. Я с яростью замечаю, что он имеет наглость выглядеть озадаченным.

– Позволь мне кое-что напомнить тебе, Король Джован, – огрызаюсь я. – Я не вернусь в замок, пока Солати не отступят.

Он нависает надо мной, его лицо напротив моего.

– Тогда с началом битвы ты будешь заперта! – говорит он, глаза пылают.

Я злюсь до невозможности.

– Только попробуй, – наконец вырывается у меня.

– С долбаным удовольствием.

Я поворачиваюсь и ухожу. Моя стража смыкает ряды, как только я отхожу от Джована.

– Чёртов упёртый Брума, – бормочу я себе под нос.

Лёд насмехается.

– Ты способна на большее, девчушка, – говорит он. – Как насчёт куска дерьма с лицом дрочилы…

Он замолкает, когда мимо группы проходит Король Джован.

– Что ты говорил? – вежливо спрашивает Осколок у Льда.

Я неохотно улыбаюсь, в то время как остальные хохочут.

* * *

Мы не останавливаемся, пока небо не начинает тускнеть и снег почти не исчезает. Гласиум получает свой свет от сияния огня Четвертой Ротации в Осолисе. Каждую ночь, по мере того как дым уходит из Четвертой Ротации моего мира, темнеет в Гласиуме. Деревьям Каура в Осолисе требуется большая часть ночи, чтобы втянуть дым обратно и снова осветить небо. Одна из многочисленных войн между нашими мирами произошла, когда мои предки срубили слишком много деревьев Каура и погрузили Гласиум и Осолис во тьму на три оборота.

Я стою рядом с братом и с интересом наблюдаю, как вокруг нас возводятся треугольные убежища. Они представляют собой рудиментарную форму убежищ, которые можно увидеть на Ире.

– Что они делают? – спрашивает Оландон.

– Устанавливают палатки, – отзывается Санджей с места, где он вбивает в землю деревяшку.

– Палатки, – с интересом произносит Оландон.

Я прищуриваю глаза, ожидая истории Санджея. Я не забыла его выдумку на счёт свиней.

– В них спят, – просто говорит он.

Он демонстрирует это моему брату, заползая в возведенную конструкцию. Я вижу, как несколько мужчин делают то же самое. Он говорит правду, я расслабляюсь.

– Хах, – ворчит Оландон.

Он подходит вперёд, чтобы взглянуть поближе.

– Нужно только убедиться, что ты её правильно закрепил, – продолжает Санджей, оглядываясь по сторонам беспокойными, отрывистыми движениями. – У здешнего тумана сильный запах, напоминающий запах шалфея. Он погружает в глубокий сон, если попадает в палатку. Если вдохнуть слишком много, он может убить.

– Зачем Джовану здесь проходить? – спрашиваю я, широко раскрыв глаза.

Санджей бросает на меня серьёзный взгляд через плечо.

– У него есть свои причины. А пока, будем надеяться, что этой ночью не будет тумана.

– Это безмерно тревожно, – тихо говорит Оландон, когда Санджей отходит.

Я киваю, руки опущены. Туман шалфея, должно быть, действует так же, как и дым. Моё внимание отвлекает Лёд, у которого, похоже, приступ.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Он яростно вытирает глаза. Слёзы появляются так быстро, как только он успевает их вытирать.

– Не очень хорошо переношу шалфей, – задыхается он.

– Тогда быстрее, нужно поместить тебя в палатку.

Я спешу вперёд и беру колышек, чтобы вбить его в землю.

* * *

Я уставилась на потолок своей палатки, напрягаясь в ожидании первых признаков тумана. Можно ли его увидеть? На всякий случай я сняла вуаль.

Я бросаю попытки и решаю просто встать и проверить. Раздумывая с вуалью в руке, я решаю всё же надеть её. Мне нужно будет держать её, чтобы передвигаться между верёвками и колышками вокруг лагеря. Но здесь нет других женщин. Слишком рискованно оставлять её тут. Я задерживаю дыхание, когда выхожу, одной рукой приподнимая вуаль, а другой нащупывая дорогу.

Я решаю подняться на вершину холма и проверить, нет ли вдали тумана.

– Куда ты направляешься? – раздаётся голос Джована.

Я разворачиваюсь, виновато опуская вуаль.

– Я проверяла туман, – говорю я. – Ты поэтому здесь? – спрашиваю я.

– Что?

– Туман с запахом шалфея, – медленно произношу я.

Король вдохнул его? Джован долго молчит. Я выглядываю из-под ткани и в замешательстве смотрю на него, видя, что он содрогается от смеха. Я оставляю вуаль поднятой над головой.

– Ты говорила с Санджеем, – говорит он после того, как успокаивается.

Проходит несколько секунд, прежде чем у меня от возмущения отвисает челюсть.

– Это не зона тумана с запахом шалфея? – спрашиваю я, чувствуя, как меня охватывает ужас.

Король усмехается, закрывая мой рот.

– Нет, это не зона какого-то тумана. На самом деле, такого понятия, как туман с запахом шалфея, не существует. Это страшилка-история, которую мы рассказываем нашим детям.

– Но ведь Лёд и Вьюга тоже знали об этом! – возражаю я.

– Тебя подловили, моя… – он отступает назад, его рука опускается на бок.

– Чёртов Санджей, – ворчу я. – Держу пари, Ландон тоже не спит.

– Он переживёт.

Он прижимает нежный поцелуй к моим губам, и я двигаюсь в его объятиях, успокоенная мыслью, что он не стал бы этого делать, если бы кто-то мог видеть.

– Ты ведь, в самом деле, не собираешься меня запереть, не так ли?

Я прижимаюсь к его телу, чтобы не замёрзнуть.

– Я бы хотел, – говорит он тихим голосом. – Если бы я знал, что ты в безопасности, это сняло бы огромное бремя с моих плеч. Что тебя не ранили… и не похитили, – после паузы говорит он. Он поднимает прядь моих распущенных волос и вдыхает её запах. – Но ты, чёрт возьми, сбежишь из любого места, в которое я попытаюсь тебя поместить. А я никогда не сделаю ничего, что заставит тебя чувствовать себя так, как ты чувствовала, когда твоя мать запирала тебя, – говорит он.

Наконец, он доходит до сути дела. Я фыркаю.

– Я не собираюсь благодарить тебя за то, что ты понимаешь суть.

Он легонько прикусывает мою нижнюю губу. Я вздрагиваю и откидываю голову назад от лёгкой боли. Он подаётся вперёд и целует то же самое место.

– Джован? – спрашиваю я за мгновение до того, как его рот обрушивается на мой.

На этот раз всё происходит мгновенно. Прилив пьянящего удовольствия. Что же он открывает во мне? Я прижимаюсь к нему, стараясь молчать. Этот поцелуй – именно то, что мне было нужно. Жестокий и отчаянный, жизнеутверждающий.

Мы отстраняемся, задыхаясь. Мои руки остаются опутанными его туникой.

Он смотрит на меня с непостижимым выражением. Я приподнимаю вуаль, которая падает на один глаз.

– Это было… – говорю я, подыскивая правильное слово.

Он снова прижимается губами к моим, а затем упирается подбородком в мою макушку.

– Да, – говорит он. – Так и было.

* * *

Ориентироваться на местности становится всё легче: горы и небольшие холмы сменяют друг друга, приближаясь к внешнему краю Первого Сектора Гласиума. Я наблюдаю за Оскалой, как и окружающие меня люди. Жду появления армии Татум и ищу причину своего беспокойства.

– Никаких признаков их присутствия, мой Король, – отчитывается Малир.

Джован коротко кивает.

– Мы, должно быть, опередили Солати.

Его комментарий лишь усиливает моё беспокойство. Что ещё я должна чувствовать, направляясь в бой? Я отряхиваюсь и замедляю шаг, пока мы осматриваем лагерь из пятисот Брум, которые уже здесь. Их палатки расположены аккуратными рядами у основания холма, оставляя относительно ровную плоскость перед спуском к Великому Подъему. Поле битвы.

– Я в любой момент могу пойти и определить их местоположение, – предлагаю я.

Я встряхиваю Флаер, перекинутый через спину.

– Абсолютно точно, нет, – немедленно отзывается Джован.

Я стискиваю зубы.

– Я никогда не думал, что буду частью такой битвы, как эта, – говорит Осколок. – Это противоестественно, вы не находите? Когда человек тратит столько сил из-за жадности.

И это всё, чем была война моей матери. Всё то время, когда мать избивала меня, дало мне хорошее представление о её амбициях и характере. Ей нужны были ресурсы Гласиума. Ей нужно было их железо и нужен был их камень. И теперь я начала задумываться, не хотела ли она также контролировать огромное население Брум как свою личную рабочую силу. Рабов. Она, вероятно, убьёт большинство из них, но тех, кого она оставит в живых, заставит заниматься изнурительным тяжёлым трудом и будет пытать до конца их жизни, как она уже делала со своим собственным народом. Может быть, это и есть то странное чувство, от которого я не могу избавиться. Может быть, мне не нравится, что Татум может быть настолько развращённой. Я бы не подумала, что меня это ещё может удивить.

– Это её мать, – слышу, как Вьюга шепчет Осколку с другой стороны от того.

– Ага, но она не любит её, идиот, – шепчет в ответ Лёд.

– Не думаю, что все здесь об этом знают, – размышляет Осколок.

Я бросаю на него взгляд.

– Если мы потеряем тебя в битве, будь осторожна, – предупреждает он. – Эмоции высоки, и, хотя Брумы, с которыми ты жила, знают тебя, у тех, кто пришел из других мест, есть только наше слово, – он смотрит вперёд. – В разгар битвы они могут начать искать виноватого.

Я оглядываюсь через плечо на торопливую суету позади меня. Внезапно мне кажется, что на меня устремлены сотни недружелюбных глаз. Это объясняет мой дискомфорт.

– Поняла, – коротко говорю я.

* * *

Я проснулась, отдохнувшая после ночи, не беспокоясь о неблагоприятном воздействии от вдохов тумана с запахом шалфея. Тихий разговор с братом после завтрака в предыдущий день избавил его от беспокойства. Однако мы будем продолжать держать видимость. Наша месть Санджею осуществится в выбранный нами момент.

Я прохожу через лагерь в сопровождении своих людей, не обращая внимания на то, что, увидев меня, мужчины прекращают разговоры. Моя палатка находится недалеко от палатки Джована. Стражники узнают меня и отходят в сторону. Я ныряю в палатку Короля – гораздо более просторную.

Советники уже внутри и склонились над столами и картами.

– Хорошо спала, Татума? – Король поднимает мимолётный взгляд.

– Намного лучше, – загадочно говорю я.

Я вглядываюсь сквозь материал и ловлю его напряжённую улыбку, прежде чем он снова склоняет голову и принимается за работу.

Я стараюсь не мешать совету, но при этом быть в доступности, если я им потребуюсь. Но вскоре этого становится недостаточно. Я брожу по палатке. Вчерашнее ощущение стало ещё хуже. Это просто нервы перед боем? Или я просто чувствую неприязнь со стороны других, потому что я их враг? Я хмурюсь, снова меняя направление.

Нет. Что-то ещё не так.

Шёпот Драммонда привлекает моё внимание.

– Мой Король, если мальчишка Ире был прав, армия Солати уже должна была быть в поле зрения.

– Ну, нам повезло, что это не так. Человек, которого Малир оставил здесь за главного, сказал, что не получил послание, отправленное королём Джованом три дня назад. Люди здесь даже не были предупреждены об опасности. Их бы перебили, – говорит Терк.

Его слова – триггер. Я нахожусь на грани открытия.

– Почему он не получил послание? – медленно спрашиваю я.

Я чувствую, что что-то важное находится прямо передо мной, но оно скользкое и его невозможно поймать.

Терк пожимает плечами.

– Может, он дезертировал?

Вряд ли это верный ответ.

– Но почему Солати здесь нет? – размышляю я.

Странное чувство, которое я испытывала весь день, усиливается. Я подхожу к карте и изучаю её, пытаясь приблизиться, чтобы рассмотреть детали. Проклятая вуаль.

– Ландон, кто в палатке, – спрашиваю я.

– Всё чисто, Татума, – после короткой паузы отвечает он.

Я снимаю вуаль, заправляя её в брюки, и осматриваю доску. Повторяю свой вопрос вслух.

– Почему они ещё не здесь?

Моё внимание привлекает длинная узкая линия на карте.

– Что это? – спрашиваю я.

Драммонд заглядывает через моё плечо.

– Долина Трина.

– Недостаточно велика, чтобы спрятать там армию, – говорит Король, двигаясь в мою сторону. – Она неглубокая и узкая. Возможно, когда-то это был ручей, – Джован изучает моё лицо. – Что тебя беспокоит?

Я хмурюсь и рассеянно провожу линию вверх и вниз. Гонец так и не прибыл. Он мог дезертировать, как считал Терк, или мог быть ранен…

– Сколько гонцов было отправлено? – спрашиваю я.

– Три, – отвечает Джован, огибая стол.

Я наконец-то хватаюсь за тонкую ниточку своего чувства неправильности, которое испытываю.

– Джован, что, если гонцы не дезертировали?

– Значит, они были ранены, – говорит он, тут же качая головой. – Но второй и третий продолжили бы путь.

– Итак, что, если им помешали добраться до Первого Сектора… – озвучиваю я безмолвную мысль, которая посещает нас обоих.

– Но кто бы это сделал? – спрашивает голос.

Я поднимаю взгляд на Короля.

– По расчётам Хамиша, мы должны были прибыть в то же время, что и армия Солати… может быть, чуть позже. Значит, либо армия Солати каким-то образом задержалась и прибудет в ближайшие несколько дней, либо… – я прерываюсь.

Лицо Джована мрачнеет, когда он смотрит вниз на нацарапанную линию Долины Трина, видимую на карте.

– Или они уже здесь.

ГЛАВА 19

– Но, чтобы пройти через Долину Трина незамеченным, отряд должен быть настолько мал, что вряд ли это будет стоить их усилий, – Король Джован прохаживается по шатру. – Нельзя победить армию одним крошечным отрядом людей.

Я едва слышу его слова. Мой мозг отчаянно работает.

– Мы бы знали, если бы армия была здесь, – говорит Роско. – Мой Король, мы бы увидели их.

– Нет, если армия задерживается в Оскале, – перебиваю я. – Задерживается и отвлекает нас, пока меньшие силы движутся вокруг Гласиума. Но это бессмысленно. Явное преимущество армии матери – скорость. Нанести удар по вашим силам, пока остатки вашей армии были только на полпути сюда.

– Вспомни, кто их ведёт, – бормочет Оландон.

Он прав. Дядя Кассий возглавляет армию Татум и едва владеет мечом. Стратегия его боя ужасна, если верить Оландону и Аквину. И он слишком самодоволен, чтобы слушать кого-то ещё.

– Что задумал Кассий?

– Я не понимаю, зачем им посылать сюда эскадрилью. Какой цели это могло бы служить? – перебивает Малир.

Я возобновляю своё хождение. Может быть, я взялась за дело не с того конца. Я переключаюсь на то, что знаю о Кассие. Злой, плохой боец, лакей матери. На самом деле я знаю очень мало – следствие того, что всю жизнь избегала его.

Оландон говорит:

– Он всегда был одержим одним из наших родственников. Знаменитым Татум. Тем, который убил всех этих Брум.

Он сглатывает под пристальным взглядом Джована.

– Татум Ронсин? – спрашиваю я, сердце ускоряется. – Или Татум Фринческа?

– Татум Ронсин. Это определенно тот мужчина, о котором он говорил. Кассий всегда говорил о нём на тех немногих тренировках, на которые приходил. Он будет использовать тактику этого Росина. Он не знает ничего другого, и не будет слушать тех, кто знает лучше. И никогда не слушает. Вот почему мы ещё не победили, – фыркнув, он скрещивает руки.

– Брумы считают каждую встречу войной, а мы считаем её битвой, – я цитирую свои учебники истории. – Каждая битва – это всего лишь щепка в доспехах врага. При достаточном количестве слабых мест защита разрушается, и мы побеждаем.

– Что это? – спрашивает Джован.

– Цитата Ронсина, нашего прапрадеда. Он запомнился самым результативным периодом войны против Гласиума. Кассий упрям и неопытен. Оландон прав, он будет придерживаться того, что знает, он слишком глуп и тщеславен, чтобы слушать других. А он знает только тактику Ронсина, – говорю я в оцепенении. – Я просто не знаю, какую из стратегий Ронсина он будет использовать.

Оландон становится рядом со мной.

– Ронсин провёл тысячи битв. Он правил, наверно, пятнадцать перемен.

– Семнадцать, – говорю я с разочарованным взмахом. – Что мы знаем? Армия, возможно, уже здесь, но держится в стороне. Три гонца пропали. И здесь есть долина, в которой может скрываться небольшая, специально подобранная сила, которая легко сможет ускользнуть от внимания королевской армии.

Я смотрю на карту, проводя пальцем по долине. Иду вдоль стола, следуя по траншее вниз к центру Гласиума. Мои глаза продолжают путь по прямой траектории после того, как долина сглаживается и превращается в обычную неровную местность этого мира. У меня пересыхает во рту. Ужас подкатывает к моему желудку, пока тошнота не начинает одолевать меня. Я прикрываю рот, когда Джован хватает меня за локоть.

– Татум Ронсин запомнился не только своей гениальностью. Он также был отмечен как один из самых безжалостных лидеров нашего времени, – я сглатываю и встречаю бешеный взгляд Джована. – Не стоит удивляться, что такой план понравился Кассию, – шепчу я.

– Что такое? – требует ответа он.

– Была одна конкретная битва, – закрыв глаза, произношу я. – Двадцать четвёртая революция Великой Войны. Небольшой отряд лучших воинов Ронсина пробрался мимо армии Гласиума, и…

– И перерезали женщин и детей, пока мужчины воевали, – заканчивает Оландон.

Джован сжимает рот в мрачную линию. Мы долго смотрим друг на друга.

– Ты уверена? – спрашивает он.

Я беспомощно смотрю на него снизу вверх.

– Как много людей они бы отправили? – Джован ходит вокруг стола, изучая карту под разными углами.

– В последний раз это была Элита. Личная стража Татум, – я смотрю на своего брата.

– Обычно их двенадцать, – говорит Оландон.

– Лучшие и самые смертоносные воины Осолиса. Их нельзя недооценивать, – повторяю я.

Я не понаслышке знаю, насколько они искусны.

– Чёрт.

Джован отворачивается. Проводит рукой по волосам.

– Ты должен развернуть какую-то часть мужчин. Немедленно, – говорю я.

– Погодите, – прерывает Драммонд. – Откуда мы знаем, что Татума права? Мы не можем развернуть людей. Нам нужен здесь каждый дозорный!

Роско отрывает взгляд от стопы бумаг.

– На позиции находится тот же Сектор, что и в 24-ю перемену Великой Войны, – говорит он.

Каждый из нас знает, что это значит.

– Это слишком удобно, – Джован озвучивает наши мысли.

– Даже если я ошибаюсь, риск того не стоит. Мой дядя – безнравственный, ужасный монстр. Он будет наслаждаться этим. Это будет его минутой славы, – тихо говорю я.

Поднимается Осколок.

– Наша основная проблема – время. Отряд, который мы пошлём, должен быть небольшим и быстрым. Нет смысла разворачивать половину армии. Мы не успеем туда вовремя.

– У нас есть знание местности, – говорит Джован, переходя к карте. – Это должно помочь силам, которые мы отправим поймать их.

– Сколько мужчин Брум удерживают замок? – спрашивает Оландон.

Джован отдаёт приказ, и через несколько мгновений прибывает Малир. Король повторяет вопрос Оландона.

– Пятьдесят шесть, мой Король, – отвечает он.

– Уровень навыков? – вмешиваюсь я.

– От низкого до среднего, – решает он.

– Недостаточно.

Оландон качает головой.

– О чём ты думаешь, братец? – спрашиваю я.

– С каким количеством людей из Элиты ты можешь справиться, – спрашивает он.

Я быстро прикидываю.

– С двумя, если они не нападут одновременно. После усталость сделает меня лёгкой добычей для третьего.

Я слышу удивлённые возгласы по поводу моего признания. Эти люди знают, на что способна Мороз, но я сомневаюсь, что они понимают, насколько хороша Элита. Они тренируются часами каждый день. Во многих случаях бой выигрывают не столько их навыки, сколько выносливость.

– Двоих беру на себя, – говорит Оландон. – А эти мужчины, – спрашивает он, указывая жестом на членов бараков.

Я жую губу.

– Возьмут пять на всех, – неуверенно говорю я.

– В общей сложности восемь, – бормочет Оландон, поворачиваясь к Ашону. – Ашон очень хорош. Я думаю, он сможет справиться с одним из Элиты.

– Ашон должен быть здесь на случай неудачи Джована, – говорю я, при этой мысли поднимается желчь. – Рон и Малир могли бы сравниться с ними в мастерстве, но кто тогда будет командовать армией? – спрашиваю я Джована.

Король смотрит на лежащий перед ним план сражения.

– Их подчинённые могут взять командование на себя. Не идеально, но это можно сделать.

Оландон всё ещё хмурится.

– Слишком ровно, на мой вкус, – бормочет он.

– Не забывай о пятидесяти шести мужчинах, – напоминаю я ему.

– Они будут мертвы ко времени, как мы туда доберёмся, – говорит он. – Они дадут нам время, но не остановят Элиту.

– Конечно, – нетерпеливо говорю я. Кто-то восклицает позади меня. – Но убийство пятидесяти шести человек всё равно требует затрат энергии. Они будут уставшими.

– Ты не пойдёшь, Олина, – говорит Джован. – Есть другие люди, которых я могу отправить.

– Моя сестра их Татума, – сердито говорит Оландон. – Её присутствие и моя поддержка могут заставить Элиту остановиться простым приказом.

Сомневаюсь, но ради вида я согласна с ним.

– Я стоял здесь и слышал, как она сказала, что может справиться с двумя из них. Если они не нападут на неё одновременно! – рычит он в лицо моему брату. Он оглядывается на меня. – Ты, блять, не пойдёшь!

Я чувствую, как вспыхивают мои щёки, когда я кричу в ответ.

– Кто ещё может пойти, если не я?

Я дергаю его вниз, и наши глаза оказываются на одном уровне. Я в такой ярости, что мне всё равно, что я проявляю на несколько порядков меньше уважения к лидеру Гласиума.

– Если ты не примешь этот план на сто процентов, то все, кого ты видишь каждое долбаное утро за завтраком, умрут, – жёстко говорю я. – Это важнее, чем ты или я.

Джован тяжело дышит и, кажется, вспоминает, где он находится. Он вырывается из моей хватки и начинает сердито ходить кругами по палатке. Он настигает моего брата.

– С каким количеством человек вы восьмером можете справиться? – требует он.

Оландон выпрямляется.

– Я считаю, что у нас есть все шансы победить Элиту. Если мы с Олиной будем сражаться вместе, мы сможем уничтожить почти половину из них.

– Я не приняла это во внимание, – ворчу я.

Я поворачиваюсь туда, где стоят Осколок, Лёд, Вьюга, Малир и Ашон, пытаясь подавить свою ярость.

– Вы готовы это сделать? – отрывисто уточняю я.

Они смотрят на меня так, будто я сошла с ума, раз спрашиваю. Я воспринимаю выражения их лиц как согласие.

– Что, если их окажется больше, чем вы ожидаете? – спрашивает Драммонд.

Я вскидываю руки вверх, пока мужчины обсуждают эту новую точку зрения.

– Мы тратим время, – говорю я.

– Мы просчитываем последствия, – отвечает Джован. – Потому что я знаю, что ты, чёрт возьми, этого не сделаешь.

Я сжимаю челюсти, чтобы скрыть своё возмущение, пока мужчины разговаривают. Я поддерживаю шагающего по палатке Джована, обмениваясь с братом ничего не выражающими взглядами. В середине их беседы я вспоминаю о своем Флаере. Моё предложение быстро отметается. Я просто разрушу наш эффект неожиданности. Я хочу сказать им, что внезапность бесполезна, если мы не успеем вовремя, но сдерживаю себя.

Проходит некоторое время, прежде чем я понимаю, что в палатке воцарилась тишина. Все стоят. С таким же успехом они могли бы сидеть. Над ними возвышается массивная фигура Джована.

Он смотрит на меня. Я бросаю на него взгляд в ответ.

– Это, похоже, действительно единственный способ учесть оба исхода.

Яте шумно сглатывает, когда Король Гласиума бросает на него взгляд.

Джован излучает угрозу. Я удерживаю его взгляд. Я понимаю, что дело не только в моём уходе. Ему в лицо смотрит его прошлое. Чтобы отпустить меня, он должен признать, что всё может закончиться как с Кедриком, его матерью или отцом. С другой стороны, он знает, что я достаточно опытна, чтобы отправиться туда, и знаю Элиту. Он знает, что должен спасти и защитить оставшихся женщин и детей. Но это слишком много, чтобы один человек мог вынести. А Джован уже вынес больше, чем положено. Я не позволю ему нести вину за решение послать меня, если я не вернусь. Несмотря на оценку Оландона, я знаю, каковы шансы нашей группы бойцов на победу над Элитой. Моя истинная цель – дать женщинам и детям в замке достаточно времени, чтобы спастись. Я двигаюсь к нему, смутно осознавая, что в комнате есть и другие. Они часть фона, размытые и незначительные.

– Это мой выбор.

Я кладу ладонь на его руку и выдерживаю его опасный взгляд. Опасный для всех, кроме меня. Он никогда не причинит мне боли. Похоже, это сделаю я.

– Мы не можем управлять судьбой друг друга, Джован. Бесполезно пытаться. И из всех судеб, которые можно контролировать, я не могу представить более трудной, чем твоя и моя. Ты знаешь, что мы должны спасти тех, кто всё ещё в замке.

Я одариваю его язвительной улыбкой. Поражение в его глазах ужасает. Выражение, которое я не считала возможным для Джована. Невыносимо видеть такую печаль на лице несгибаемого мужчины.

– Я вернусь, – шепчу я только для него.

Затем его лицо оказывается прямо передо мной.

– Мой Король, – раздаётся голос.

Я хмурюсь как в тумане. Я не могу пошевелиться.

– Мой Король, – повторяет голос.

Это Рон. Рон говорит. Я моргаю, глядя в голубые глаза Джована, которые, кажется, переживают точно такие же смутные мысли, как и я.

– Что, – тихо отвечает Джован, не двигаясь ни на сантиметр.

Его тёплое дыхание щекочет мою кожу.

– Солати здесь, – говорит Рон.

Все замирают. Никто не издаёт ни звука. Я изучаю глаза Джована.

– Рон, – мягко говорит Король. – Ты сопровождаешь Татуму назад в замок. Малир, введи Рона в курс дела.

Мои плечи опускаются, когда напряжение покидает их.

Не время расслабляться.

Я оказываюсь в его объятиях, и его губы прижимаются к моим, достаточно сильно, чтобы оставить синяки. Мне этого недостаточно. Я тянусь вверх и хватаюсь за его руки, чтобы удержать равновесие, и поднимаюсь на носочки. Он издаёт низкий звук в груди и обхватывает меня рукой за талию, крепче прижимая меня к себе. Неужели это будет последний раз, когда я прикасаюсь к нему? Он отпускает меня, но не раньше, чем прижимается губами к моему уху, его светлая щетина царапает мою кожу.

– Ты вернёшься, – приказывает он.

– Да.

Я старательно избегаю взгляда брата, когда отхожу от Короля.

– Ну и дела, – говорит Драммонд.

– Как это должно работать? – громким шёпотом спрашивает Лёд. – Он такой большой, а девчушка такая маленькая.

После этого раздаётся громкий шлепок и смешки.

Я задаюсь вопросом, смогу ли я избежать всех взглядов в этой палатке. Возможно ли, что советники больше потрясены нашим поцелуем, чем новостью о том, что была замечена армия Солати?

– Вот, – говорит Джован.

Он отходит в дальний угол и достаёт два коротких меча. Я осторожно беру их, в горле комок.

– С-спасибо, – неуверенно говорю я.

Это единственный раз, когда я не буду пытаться сопротивляться желанию бежать. Я спешу выйти из палатки. Чья-то рука дёргает меня назад.

– Твоя вуаль, – говорит Оландон.

Я поднимаю на него глаза и вздрагиваю от увиденного осуждения. Теперь я предательница и шлюха. Я поспешно вытаскиваю материал из своей туники и надеваю её и ободок на голову, а затем убегаю, оставив Джована на милость его ворчливого совета.

На поле боя царит суматоха. Стоит густой смрад страха.

– Что происходит? – спокойным голосом спрашиваю я.

Осколок отвечает.

– На Великом Подъёме стоят, наверное… двести человек. Они не двигаются, просто смотрят. Как будто… – он прерывается.

– Как будто они что-то задумали? – спрашиваю я.

Армия Солати даёт Элите время вырезать всех людей, которых я узнала за последние три сектора. Кассий пытается отвлечь Короля Гласиума от настоящей игры.

– Так мало? – замечает кто-то позади меня. – У них нет шансов.

Своим комментарием человек показывает свою неопытность. Это будет напряжённая борьба.

– Может быть, они прячутся или всё ещё подходят, – отвечает другой.

– Возможно, из-за задержки они не могли прокормить всех.

Где-то там, наверху, стоит Кассий и с усмешкой смотрит на нас. Надеюсь, он видит меня. Надеюсь, он чувствует, как сильно я хочу остаться и выпотрошить его, медленно, кусочек за кусочком. Но, к его огромному счастью, наша встреча снова откладывается.

– Нам нужно идти, – говорю я, перекрывая шум.

Я не могу снова заговорить с Джованом, иначе, боюсь, моя решимость рухнет.

Семь избранных мужчин толпятся вокруг меня, когда я направляюсь к краю лагеря. Я знаю, что Осколок будет зорко следить за любыми признаками нападения на меня. Я дохожу до линии деревьев и снимаю вуаль. В течение нескольких драгоценных мгновений я окидываю взглядом поле битвы. Я задыхаюсь от увиденного и делаю непроизвольный шаг назад. Когда тебе рассказывают – это одно. Когда ты видишь своими глазами – совсем другое.

Мой народ здесь. Армия моей матери! Они стоят высокие и прямые, в идеальном строю, отчего аккуратные ряды палаток между нами выглядят беспорядочной кучей. Армия представляет собой грозную и непробиваемую силу.

Любой здравомыслящий правитель гордился бы этим.

Почему же тогда все мои мысли о Короле Гласиума и о прощании, которое я так и не подарила ему?

ГЛАВА 20

Мы возвращаемся в замок совершенно другой дорогой. Группу ведёт Рон, задавая убийственный темп. В отличие от вялой прогулки с кавалерией, здесь мы ввосьмером мчимся по самой глуши Гласиума, останавливаясь лишь у редких ручьев, чтобы попить ледяной воды.

Моя ярость на план Кассия подстёгивает мою скорость, намного превышая ту, на которую я обычно способна. Почему мы не поняли это раньше?

Проходит несколько часов, и мы по очереди подаём сигналы, замедляя темп до ходьбы, чтобы перевести дух. Я привыкаю к движению двух коротких мечей, пристёгнутых к моим бёдрам. Я понимаю, что неважно, устанет ли Элита, убив стражу замка, от бега по дороге мы устанем не меньше. Санджей и Вьюга передают нам еду, когда мы замедляем шаг. Мы съедаем по несколько кусочков, часто потребляя еду для поддержания выносливости.

Малир поднимает руку, и мы медленно останавливаемся. Я понятия не имею, где мы находимся, но я верю, что Рон способен доставить нас туда, куда нужно, максимально быстро.

– Мы должны отдохнуть, – он бросает на меня взгляд.

Я проглатываю свой первоначальный отказ и осматриваю группу. Вьюга и Санджей выглядят так, будто готовы упасть. От остальных раздаётся хор жалоб, но я продвигаюсь вперёд.

– Малир прав. От нас не будет никакого толку, если мы прибудем измотанными, – я поворачиваюсь к Рону. – Где мы?

– На границе Первого Сектора, – мгновенно отвечает он.

Мы так близки к Шестому! Я с трудом подавляю стон по поводу задержки.

– Мы отдохнём час и затем продолжим движение, – велю я.

– Отдохните хорошенько, – говорит Малир. – Силы нам понадобятся. Я видел, как сражается эта Элита. Мы должны быть начеку. Я подежурю с Роном.