Текст книги "Кофейные чары Герцогини (СИ)"

Автор книги: Кэлли Рин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Генералы смотрели на неё после этого с новым, глубоким уважением. Она могла не знать всех тонкостей тактики, но её связь с городом и людьми давала ей информацию, недоступную им. Она была не просто регентом. Она была Нервной системой Лорайна.

Но её силы таяли. Поддерживать оборону, следить за состоянием Каэлана и управлять городом было непосильной ношей. Она держалась только на силе воли и поддержке Алрика, который, казалось, совсем не спал, готовя обереги и зелья для раненых.

А из спальни Каэлана доносился всё тот же тяжёлый, лихорадочный бред. Тёмная магия в его ране делала своё чёрное дело.

Глава 36

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

– Он умрёт, – устало констатировал Эдгар на пятый день болезни Каэлана. – Ядерный яд не поддаётся обычным средствам. Нужно что-то… особенное.

Элинор, с тёмными кругами под глазами, смотрела на горящего в лихорадке мужа. Она чувствовала, как его жизненная сила, обычно такая мощная и несгибаемая, постепенно угасает.

– Что? – спросила она, и её голос звучал глухо. – Скажите, что мне делать.

Алрик, сидевший в углу комнаты, поднял голову.

– «Слёзы Феникса», – прошептал он. – Мифический цветок. Растёт на самых высоких и недоступных вершинах Северных хребтов. Его сок – единственное противоядие от магических ядов такой силы.

– Это легенда, – мрачно сказал Эдгар.

– Нет, – возразил Алрик. – Это редкость. Но он существует. Я видел его… давным-давно.

Элинор выпрямилась. В её глазах загорелась решимость.

– Где точно?

– Пик Сломанного Копья, – ответил старый маг. – Но путь туда смертельно опасен. И не только из-за круч и лавин. Говорят, те места охраняют древние духи.

В этот момент из-за портьеры появилась Лира, начальница охраны. Её лицо было суровым.

– Я пойду, – заявила она просто. – Он мой герцог. Мой долг.

Следом, пошатываясь, вошёл Жан. На его лице ещё были синяки от пыток Малькольма, но глаза горели.

– И я. Я знаю все тропы в тех горах. И все обходные пути. Без меня вы там замёрзнете или сорвётесь в первую же ночь.

Элинор посмотрела на них – на верную воительницу и на бывшего контрабандиста. Они были так непохожи, но объединённые одной целью.

– Хорошо, – кивнула она, и в её голосе снова зазвучала сила. – Собирайтесь. Берите лучших лошадей, лучшее снаряжение. Всё, что нужно. У вас есть три дня. Не больше.

Лира и Жан обменялись кивками и вышли, чтобы готовиться к смертельно опасному путешествию.

Элинор подошла к ложу Каэлана, взяла его горящую руку в свои.

– Держись, – прошептала она. – Держись, мой любовь. Они принесут тебе спасение. А я… я буду держать наш дом. Обещаю.

Она знала, что посылает их на верную смерть. Но другого выбора не было. Это был отчаянный шаг отчаявшейся женщины. Игра ва-банк, где ставкой была жизнь самого дорогого ей человека.

Глава 37

Пока Лира и Жан пробирались через вражеские патрули на пути к Северным хребтам, в Солиндейле продолжалась осада. Бомбардировки стали реже, но это было плохим знаком – это означало, что валерийцы готовятся к решающему штурму.

Элинор, работая на износ, находила силы не только для управления, но и для того, чтобы навещать раненых, говорить с горожанами, укрывающимися в подвалах. Её присутствие стало символом надежды. «Сердце держится», – говорили люди, и это придавало им сил.

Однажды к ней в командную палатку пришла старая женщина, няня, которая когда-то служила ещё при матери Каэлана. Она принесла свёрток – старую, потрёпанную книгу.

– Это дневник моей госпожи, – прошептала женщина. – Беллатрис. Она вела его тайно. Я хранила его все эти годы… Думала, отдать вашему сыну, когда вырастет. Но сейчас, кажется, нужнее вам.

Элинор с благодарностью приняла дар. Ночью, в редкие минуты затишья, она стала читать пожелтевшие страницы. И то, что она узнала, потрясло её до глубины души.

Беллатрис знала. Знала о тёмных планах своего мужа, Орлана. Знала о его сговоре с валерийцами (тогда ещё не такими могущественными) против дома Таргариенов. Она не молчала – она пыталась его остановить. Умоляла, argued, даже threatened раскрыть всё Совету. Именно поэтому то злополучное письмо, отравленное валерийцами для лидера Таргариенов, было перехвачено и подложено ей – чтобы заставить молчать навсегда.

Она была не невинной жертвой. Она была героиней, погибшей, пытаясь предотвратить войну и остановить мужа на тёмном пути.

Элинор плакала, читая эти строки. Она чувствовала странную, мистическую связь с этой женщиной, которую никогда не знала. Они были так похожи – обе полюбили мужчин из враждующего дома, обе пытались принести мир и обе стали мишенью для интриг Валерии.

Она рассказала о дневнике Каэлану, когда сидела у его постели. Он был в сознании, хоть и слабый, яд временно отступил.

– Она… она пыталась спасти его, – хрипло прошептал он, и в его глазах стояли слёзы. – А я… я идеализировал его и винил всех вокруг.

Это открытие стало для него исцелением другого рода. Оно смыло последние остатки ядовитой ненависти к дому д’Арнель и наполнило его гордостью за мать. Его собственная боль, его рана, казалось, заживала чуть быстрее от этого понимания.

Прошлое больше не было призраком, преследующим их. Оно стало уроком. Предостережением. И источником силы.

Пока Лира и Жан пробирались через вражеские патрули на пути к Северным хребтам, в Солиндейле продолжалась осада. Бомбардировки стали реже, но это было плохим знаком – это означало, что валерийцы готовятся к решающему штурму.

Элинор, работая на износ, находила силы не только для управления, но и для того, чтобы навещать раненых, говорить с горожанами, укрывающимися в подвалах. Её присутствие стало символом надежды. «Сердце держится», – говорили люди, и это придавало им сил.

Однажды к ней в командную палатку пришла старая женщина, няня, которая когда-то служила ещё при матери Каэлана. Она принесла свёрток – старую, потрёпанную книгу.

– Это дневник моей госпожи, – прошептала женщина. – Беллатрис. Она вела его тайно. Я хранила его все эти годы… Думала, отдать вашему сыну, когда вырастет. Но сейчас, кажется, нужнее вам.

Элинор с благодарностью приняла дар. Ночью, в редкие минуты затишья, она стала читать пожелтевшие страницы. И то, что она узнала, потрясло её до глубины души.

Беллатрис знала. Знала о тёмных планах своего мужа, Орлана. Знала о его сговоре с валерийцами (тогда ещё не такими могущественными) против дома Таргариенов. Она не молчала – она пыталась его остановить. Умоляла, argued, даже threatened раскрыть всё Совету. Именно поэтому то злополучное письмо, отравленное валерийцами для лидера Таргариенов, было перехвачено и подложено ей – чтобы заставить молчать навсегда.

Она была не невинной жертвой. Она была героиней, погибшей, пытаясь предотвратить войну и остановить мужа на тёмном пути.

Элинор плакала, читая эти строки. Она чувствовала странную, мистическую связь с этой женщиной, которую никогда не знала. Они были так похожи – обе полюбили мужчин из враждующего дома, обе пытались принести мир и обе стали мишенью для интриг Валерии.

Она рассказала о дневнике Каэлану, когда сидела у его постели. Он был в сознании, хоть и слабый, яд временно отступил.

– Она… она пыталась спасти его, – хрипло прошептал он, и в его глазах стояли слёзы. – А я… я идеализировал его и винил всех вокруг.

Это открытие стало для него исцелением другого рода. Оно смыло последние остатки ядовитой ненависти к дому д’Арнель и наполнило его гордостью за мать. Его собственная боль, его рана, казалось, заживала чуть быстрее от этого понимания.

Прошлое больше не было призраком, преследующим их. Оно стало уроком. Предостережением. И источником силы.

Пока Лира и Жан пробирались через вражеские патрули на пути к Северным хребтам, в Солиндейле продолжалась осада. Бомбардировки стали реже, но это было плохим знаком – это означало, что валерийцы готовятся к решающему штурму.

Элинор, работая на износ, находила силы не только для управления, но и для того, чтобы навещать раненых, говорить с горожанами, укрывающимися в подвалах. Её присутствие стало символом надежды. «Сердце держится», – говорили люди, и это придавало им сил.

Однажды к ней в командную палатку пришла старая женщина, няня, которая когда-то служила ещё при матери Каэлана. Она принесла свёрток – старую, потрёпанную книгу.

– Это дневник моей госпожи, – прошептала женщина. – Беллатрис. Она вела его тайно. Я хранила его все эти годы… Думала, отдать вашему сыну, когда вырастет. Но сейчас, кажется, нужнее вам.

Элинор с благодарностью приняла дар. Ночью, в редкие минуты затишья, она стала читать пожелтевшие страницы. И то, что она узнала, потрясло её до глубины души.

Беллатрис знала. Знала о тёмных планах своего мужа, Орлана. Знала о его сговоре с валерийцами (тогда ещё не такими могущественными) против дома Таргариенов. Она не молчала – она пыталась его остановить. Умоляла, argued, даже threatened раскрыть всё Совету. Именно поэтому то злополучное письмо, отравленное валерийцами для лидера Таргариенов, было перехвачено и подложено ей – чтобы заставить молчать навсегда.

Она была не невинной жертвой. Она была героиней, погибшей, пытаясь предотвратить войну и остановить мужа на тёмном пути.

Элинор плакала, читая эти строки. Она чувствовала странную, мистическую связь с этой женщиной, которую никогда не знала. Они были так похожи – обе полюбили мужчин из враждующего дома, обе пытались принести мир и обе стали мишенью для интриг Валерии.

Она рассказала о дневнике Каэлану, когда сидела у его постели. Он был в сознании, хоть и слабый, яд временно отступил.

– Она… она пыталась спасти его, – хрипло прошептал он, и в его глазах стояли слёзы. – А я… я идеализировал его и винил всех вокруг.

Это открытие стало для него исцелением другого рода. Оно смыло последние остатки ядовитой ненависти к дому д’Арнель и наполнило его гордостью за мать. Его собственная боль, его рана, казалось, заживала чуть быстрее от этого понимания.

Прошлое больше не было призраком, преследующим их. Оно стало уроком. Предостережением. И источником силы.

Пока Лира и Жан пробирались через вражеские патрули на пути к Северным хребтам, в Солиндейле продолжалась осада. Бомбардировки стали реже, но это было плохим знаком – это означало, что валерийцы готовятся к решающему штурму.

Элинор, работая на износ, находила силы не только для управления, но и для того, чтобы навещать раненых, говорить с горожанами, укрывающимися в подвалах. Её присутствие стало символом надежды. «Сердце держится», – говорили люди, и это придавало им сил.

Однажды к ней в командную палатку пришла старая женщина, няня, которая когда-то служила ещё при матери Каэлана. Она принесла свёрток – старую, потрёпанную книгу.

– Это дневник моей госпожи, – прошептала женщина. – Беллатрис. Она вела его тайно. Я хранила его все эти годы… Думала, отдать вашему сыну, когда вырастет. Но сейчас, кажется, нужнее вам.

Элинор с благодарностью приняла дар. Ночью, в редкие минуты затишья, она стала читать пожелтевшие страницы. И то, что она узнала, потрясло её до глубины души.

Беллатрис знала. Знала о тёмных планах своего мужа, Орлана. Знала о его сговоре с валерийцами (тогда ещё не такими могущественными) против дома Таргариенов. Она не молчала – она пыталась его остановить. Умоляла, argued, даже threatened раскрыть всё Совету. Именно поэтому то злополучное письмо, отравленное валерийцами для лидера Таргариенов, было перехвачено и подложено ей – чтобы заставить молчать навсегда.

Она была не невинной жертвой. Она была героиней, погибшей, пытаясь предотвратить войну и остановить мужа на тёмном пути.

Элинор плакала, читая эти строки. Она чувствовала странную, мистическую связь с этой женщиной, которую никогда не знала. Они были так похожи – обе полюбили мужчин из враждующего дома, обе пытались принести мир и обе стали мишенью для интриг Валерии.

Она рассказала о дневнике Каэлану, когда сидела у его постели. Он был в сознании, хоть и слабый, яд временно отступил.

– Она… она пыталась спасти его, – хрипло прошептал он, и в его глазах стояли слёзы. – А я… я идеализировал его и винил всех вокруг.

Это открытие стало для него исцелением другого рода. Оно смыло последние остатки ядовитой ненависти к дому д’Арнель и наполнило его гордостью за мать. Его собственная боль, его рана, казалось, заживала чуть быстрее от этого понимания.

Прошлое больше не было призраком, преследующим их. Оно стало уроком. Предостережением. И источником силы.

Пока Лира и Жан пробирались через вражеские патрули на пути к Северным хребтам, в Солиндейле продолжалась осада. Бомбардировки стали реже, но это было плохим знаком – это означало, что валерийцы готовятся к решающему штурму.

Элинор, работая на износ, находила силы не только для управления, но и для того, чтобы навещать раненых, говорить с горожанами, укрывающимися в подвалах. Её присутствие стало символом надежды. «Сердце держится», – говорили люди, и это придавало им сил.

Однажды к ней в командную палатку пришла старая женщина, няня, которая когда-то служила ещё при матери Каэлана. Она принесла свёрток – старую, потрёпанную книгу.

– Это дневник моей госпожи, – прошептала женщина. – Беллатрис. Она вела его тайно. Я хранила его все эти годы… Думала, отдать вашему сыну, когда вырастет. Но сейчас, кажется, нужнее вам.

Элинор с благодарностью приняла дар. Ночью, в редкие минуты затишья, она стала читать пожелтевшие страницы. И то, что она узнала, потрясло её до глубины души.

Беллатрис знала. Знала о тёмных планах своего мужа, Орлана. Знала о его сговоре с валерийцами (тогда ещё не такими могущественными) против дома Таргариенов. Она не молчала – она пыталась его остановить. Умоляла, argued, даже threatened раскрыть всё Совету. Именно поэтому то злополучное письмо, отравленное валерийцами для лидера Таргариенов, было перехвачено и подложено ей – чтобы заставить молчать навсегда.