Текст книги "Девочка, испившая Луну (ЛП)"

Автор книги: Келли Барнхилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– О, ты не знаешь, – покачала головой Ксан. – Может быть, она никогда не вырвется на свободу, и плохо никогда не станет.

Вопреки её неустанной работе по поиску дома брошенным детям, Ксан испытывала глубокое отвращение к сложным вещам. И к печальным вещам. И к неприятным вещам. Она пыталась о подобном не думать, если, конечно, не могла это остановить. Она сидела с девочкой, пускала милые пузыри, красные и зелёные, творила волшебство, и цвета крутились на их поверхности. Девочка ловила их, каждый пузырёк рано или поздно касался её пальцев и рассыпался цветочными лепестками, или бабочками, или листьями деревьев. Она даже сотворила особенно большой пузырь, в котором крутились травинки.

– В мире столько красоты, Глерк! – вздыхала Ксан, – как можно думать о чём-то другом?

Глерк только покачал головой.

– И сколько это будет длиться, Ксан? – спросил он, но ведьма отказалась отвечать.

А потом он держал девочку на руках, напел ей колыбельную. Он чувствовал вес магии на себе, он чувствовал пульс и волны магии, что бились в ребёнке, не находя верный путь к берегу.

Ведьма говорила, что ему просто померещилось.

Она настаивала на том, что сосредоточить усилия следовало на воспитании маленькой девочки, что сама по своей природе была самым настоящим клубком озорства, движения и бесконечного любопытства. Казалось, каждый день способности Луны нарушать правила как-то по-новому поражали всех, кто только её знал. Она пыталась седлать коз, чтобы кататься с гор, скакала по валунам в сторону сарая, катила их туда (говорила потом, что хотела всё украсить), пыталась научить кур летать, а однажды чуть не утонула в болоте (но, к счастью, её успешно спас Глерк). Она дала гусю эль, чтобы увидеть, как он будет смешно ходить (и это вправду того стоило), а ещё подсыпала перец в корм для коз, чтобы посмотреть, будут ли от этого козы прыгать (но они не прыгали, зато славно разрушили забор). Каждый лень она вынуждала Фириана творить что-то чудовищное, а ещё шутила над бедным дракончиком, и он страшно рыдал. Она поднималась, прятала, строила, ломала, писала на стенах и портила платья, когда их только-только ей давали. Её волосы завязывались узлами, нос вечно был измазан в чём-то, и она оставляла отпечатки ладоней всюду, где только находилась.

– А что ж будет, когда у неё появится магия? – раз за разом спрашивал Глерк. – Что ж она тогда станет творить?

Ксан старалась об этом не думать.

Ксан посещала Свободные Города дважды в год, один раз с Луной, один раз – без неё. Она не объясняла ребёнку цель собственного второго визита, не поведала ей о печальном городе по другую сторону леса, ни слова не проронила о младенцах, что оставляли на небольшой полянке, вероятно, только с целью убить их. В конце-концов она, разумеется, вынуждена будет рассказать девочке. Однажды, повторяла Ксан сама себе, она обязательно это сделает. Но не сейчас. Во-первых, это было слишком грустно, а, во-вторых, Луна казалась слишком маленькой для того, чтобы всё понять.

Когда Луне исполнилось пять, она в очередной раз отправилась в один из дальних Свободных Городов, в тот, что носил красивое название Обсидиан. И Ксан поняла, что оказалась с ребёнком, что тихо сидеть не будет. Ни за что.

– Барышня, вы тут же сбежите из этого дома и найдёте себе друзей, с которыми можно поиграть?!

– Бабушка, смотри! Шляпа! – и она залезла в миску, натянула тесто себе на голову и даже поправила, как заправская модница. – Шляпа, бабушка! Красивая шляпа!

– Это не шляпа, – возразила Ксан, – а кусок теста! – она находилась как раз в клубке магии. Учительница лежала на кухонном столе, спала, и Ксан прижимала к щекам юной женщины ладони, пытаясь сконцентрироваться. Учительница страдала от страшных головных болей, что, как обнаружила Ксан, были причиной новообразования в её мозгу. Ксан могла убрать его с помощью волшебства, кусочек за кусочком, но сделать это было трудно и опасно. Задание для умной ведьмы, но не было ведьмы умнее, чем Ксан.

Но работа всё ещё оставалась трудной, да ещё и куда сложнее, чем ей казалось. А ещё очень трудоёмкой. Ксан винила во всём старость. Её магия в эти дни так быстро истощалась, а потом её было так трудно пополнять! И как же она устала…

– Молодой человек, – обратилась Ксан к учительскому сыну, хорошему мальчишку лет пятнадцати отроду, и кожа его будто бы светилась. Ещё одно Звёздное Дитя. – Прошу вас принять этого хлопотного ребёнка в своё распоряжение, вывести его на улицу и поиграть там наконец-то, чтобы я могла сосредоточиться на исцелении вашей матери, при этом не умудрившись попутно её убить, – мальчишка побледнел. – О, милый, я, разумеется, шучу, ведь со мной твоя матушка в полной безопасности! – и Ксан хотелось верить, что это правда.

Луна схватила мальчишку за руку, и её чёрные глаза засияли настоящими драгоценными камнями.

– Давай играть! – воскликнула она, и парень заулыбался. Он любил Луну, равно как и все остальные, и они, расхохотавшись, выбежали через дверь и растворились в лесу.

Позже, когда новообразование было удалено, а мозг учительницы зажил, и женщина спокойно уснула, Ксан почувствовала, что может наконец-то расслабиться. Взгляд её упал на чашу за прилавком. Чашу с тем самым тестом.

Но никакого теста там больше не было. Вместо него оказалась огромная, широкополая шляпа, с такими прекрасными изгибами – и это оказалась самая красивая шляпа из всех, что когда-либо видела Ксан.

– Ах, – прошептала ведьму, поднимая шляпу и чувствуя, как плескалось в ней волшебство. Синее с серебристым отливом. Лунная магия. – Ах, о мой боже…

Следующие два дня Ксан делала всё возможное, чтобы завершить свою работу в Свободных Городах столь же быстро, как только это было возможно. Луна, впрочем, в этом совсем не помогала. Она то и дело игралась с другими детьми, гонялась за ними, прыгала через заборы. Она надоумила остальных забраться с нею на огромное дерево, а потом на чердак сарая. А ещё плясала на соседских крышах. За нею они следовали всё выше и выше, но постоянно сопровождать не могли. Она словно парила над ветвями и танцевала на берёзовых листьях.

– Немедленно спуститесь вниз! – кричала колдунья.

Маленькая девочка только рассмеялась. Она скользнула к земле, прыгая с листа на лист, и другие дети благополучно следовали за нею. Ксан видела завитки волшебства, что вились лентами за её спиной. Синева на серебре, синева на серебре… Они спиралями растворились в воздухе – и замерли только на земле. Ксан подхватила ребёнка – и быстренько превратила всё в пыль.

Осёл превратился в игрушку.

Дом стал птицей.

Сарай внезапно оказался сделанным из леденцов и пряников.

Она понятия не имела, что творила, думалось Ксан. Магия лилась из девочки потоком, но Ксан никогда в жизни не видела её в таком огромном количестве. Она так легко могла навредить себе! И Ксан тащила её на руках, хотя старые кости стонали, и отменяла все заклинания, что натворила своенравная девочка.

– Ещё не время, – сказала колдунья, потирая ладони, и Луна соскочила на землю. Она никогда не вмешивалась в магию других. Никогда. Много лет назад, почти полтысячелетия, она пообещала своему опекуну, Зосиму, что никогда этого не сотворит. Но сейчас… Ксан всё спрашивала себя, что она творит, и думала, что, возможно, заболела.

Все дети замерли – а Луна захрипела, выплюнув целую лужу слюней на землю.

– Она в порядке? – спросил один из мальчишек.

Ксан подхватила Луну на руки, ощущая вес ребёнка на плече и прижимая собственную морщинистую щёку к её гладким волосам.

– Она в порядке, дорогой, – промолвила она. – Видишь, уснула, так уснула… А вам, я уверена, надо заняться какой-нибудь работой по дому, – Ксан отвела Луну в дом мэра, где они в это время остановились.

Луна и вправду спала, и дыхание её было медленным и ровным. Родинка в форме полумесяца немного светилась. О, будто бы рождающаяся луна… Ксан гладила ребёнка по чёрным локонам, наматывала пряди на пальцы.

– Что я натворила? – спросила она себя вслух. Может быть, она упускала что-то важное. Она не думала о своём детстве – словно это могло помочь! Всё казалось слишком грустным, а горе было таким опасным, хотя она понятия не имела, почему.

Память была словно скользким мхом на неустойчивом склоне, и так легко поскользнуться и упасть с него. Да и пять сотен лет – это так много, попробуй только запомнить! Но теперь воспоминания сыпались на неё, воспоминания о добром старике и ветхом замке, о том, как учёные умирали за книгами, о том, как скорбно прощалась со всеми мать драконов. И ещё что-то. Что-то страшное. Ксан пыталась потянуться за воспоминаниями, но они сыпались вниз яркой лавиной гальки, мелькали на свету на какие-то мгновения, а после исчезали.

Было что-то, что она должна помнить, она была уверена в этом – если б только могла ещё выудить те мысли!

Глава 8. В которой в истории появляется капелька правды

Историю? Пусть. Я расскажу тебе одну историю, но тебе она не понравится. И она заставит тебя рыдать.

Когда-то давным-давно существовали хорошие маги и хорошие ведьмы, и они жили в замке в центре леса.

Разумеется, тогда лес был совсем не опасен! Мы знаем, кто ответственен за лесное проклятие… Это тот же человек, что ворует детей и травит воду! Но в те дни Протекторат процветал и был поразительно мудр! Для того, чтобы пересечь лес, никому не требовалась дорога, да и он был совсем другим… И ещё можно было отправиться в замок и обрести защиту, спросить совет.

Но однажды на спине дракона вырвалась из леса злая ведьма. Она носила чёрные ботинки да чёрную шляпу, а платье её было цвета крови, и она выплеснула свой гнев в небеса.

Да, дитя моё, это правдивая история. А какими ещё, по-твоему, они бывают?!

Когда она летела на своём проклятом драконе, земля грохотала и раскалывалась. Реки грязи тянулись по лесу, и озёра превращались в пар. И Буг, наш прекрасный Буг, стал токсичен, и люди умирали, не в силах получить воздух! Земля под замком вздулась, и она всё поднималась и поднималась, а из-под его подножия вырывались клубы пара.

– Это конец света! – рыдали люди. И так было бы, конечно, если б один хороший человек не встал против ведьмы.

Один из добрых мастеров замка – никто не помнит его имени, – увидел ведьму на её грозном драконе, увидел, как они мчались по разбитым землям. Он знал, что пытается сделать ведьма: она желала вытащить огонь из самого центра, из ядра, а потом развеять его пламенем по всей земле, будто бы ткань по столу. Она хотела затопить всех нас пеплом, огнём и дымом!

Ну, разумеется, она хотела именно этого! И никто не знает, почему. Откуда? Она же ведьма. Ей не нужны причины, разумеется.

Да, это реальная история, разве ты не слышишь?!

И вот, этот храбрый маленький мастер, игнорируя опасность, что грозила ему, прыгнул в дым и пламя. Он подскочил в воздух и стащил ведьму с её дракона. Он бросил дракона в пылающую яму на земле, и тот стал для неё, словно пробкой в бутылке.

Но он не убил Ведьму, потому что ведьма убила его сама.

Вот почему никто не хочет быть храбрым. Храбрость ничего не защищает, она ни к чему не приводит. Она просто кого-то убивает. И именно потому мы не противостоим Ведьме. Потому что даже могучий волшебник для неё не ровня!

Я уже сотый раз повторяю, правда это, правда! А теперь хватит, и не отклоняйся от своих обязанностей, а то отправишься к ведьме и будешь иметь дело уже с нею самой!

Глава 9. В которой кое-что пошло не так

Путь домой был самой настоящей катастрофой.

– Бабушка! – закричала Луна. – Птичка, – и пенёк превратился в огромную, розовую, озадаченную птичку, что развалилась на земле, поджав свои крылья, словно шокированная собственным существованием.

О, разумеется, так и должно быть, рассуждала Ксан. Она превратила беднягу обратно в пень, когда ребёнок отвернулся, и даже сейчас чувствовала облегчение.

– Бабушка! – завопила Луна, забегая вперёд. – Торт! – и впереди внезапно прекратился поток, и вода обратилась в самые настоящие пироги.

– Ням-ням! – завопила Луна, хватая горстями крем и на лице оставляя следы от глазури.

Ксан подцепила её за пояс и потянула вверх по склону, по извилистой тропе, бормоча заклинания, чтобы вернуть всё так, как было.

– Бабушка! Бабочки!

– Бабушка! Пони!

– Бабушка! Ягоды!

Заклинание за заклинанием срывались с пальцев рук и ног Луны, били молниями из её глаз и тонкими струйками дыма вытекали из ушей. Её магия скользила и пульсировала в воздухе. И всё, что только Ксан могла сделать – это не отставать от неё.

В ночное время, когда она, истощённая, мостилась спать, Ксан мечтала о Зосиме, о мастере, что умер пять сотен лет назад. Во сне он рассказывал о чём-то важном, но его голос таился за грохотом вулкана. Она могла сосредоточиться только на его лице – он морщился и усыхал у неё на глазах, а его кожа падала вниз лепестками лилий и светилась в темноте.

Когда они вернулись в свой дом, расположенный у кратера спящего вулкана, спрятавшийся за пышным запахом болот, Глерк стоял на своих двух и ожидал их.

– Ксан! – воскликнул он, а Фириан затанцевал и завертелся в воздухе, завизжал новообразованную песенку о своей любви ко всему знакомому миру. – Кажется, наша девочка теперь что-то более сложное, чем прежде, – он видел, как и так, и сяк тянулось от неё нитями волшебство, как вилось оно вокруг верхушек деревьев. А ещё он отлично знал, что на таком огромном расстоянии он не мог завидеть магию Ксан, зелёную, мягкую, цепкую, будто бы лишайники, что льнули к дубу. Нет, это была синева на серебре, синева на серебре… Магия Луны. Или луны, у которой она её однажды украла.

Ксан только быстро, уверенно от него отмахнулась.

– Ты и половины не знаешь! – тяжело выдохнула она, когда Луна помчалась по болотам, собирая ирисы и вдыхая их аромат. И стоило только девочке ступить шаг, каждый её след прорастал радужными цветами. Когда она оказалась в болоте, то скрутила из камыша себе лодку, вскочила на её борт и поплыла сквозь алые водоросли, что прорывались прямо сквозь воду. Фириан устроился на носу её судна, будто бы и не заметив, что что-то явно пошло не так.

Ксан положила руку Глерку на спину и прижалась к нему всем своим телом. Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя до такой степени уставшей.

– Это займёт определённое время и потребует много работы, – промолвила она.

И, тяжело опираясь на посох, Ксан направилась к мастерскую, чтобы подготовить её к обучении Луны.

Казалось, это было неразрешимой задачей.

Ксан исполнилось десять, когда в ней впервые забурлила магия. До той поры она не умела колдовать, потому испугалась. И маги, что обучали её, были совсем другого рода. Один, оказалось, был гоним голодом печали. И когда Зосим спас её, привязал к себе, подарил свою верность и заботу, она была так благодарна ему, что была готова последовать каждому правилу, которое он только мог придумать.

Но с Луной всё оказалось совсем не так просто. Ведь ей было пять лет, а ещё она была просто поразительно, кошмарно упряма!

– Сиди спокойно, драгоценная! – раз за разом повторяла Ксан, пытаясь заставить девочку направить магию именно на свечу. – Надо смотреть в пламя, чтобы понять его, юная леди, а не летать по всему классу!

– Бабушка, я ворона, – кричала Луна. На самом деле, это было не совсем верно, она просто отрастила огромные чёрные крылья и носилась по комнате. – Карр! Карр! Карр! – вопила она.

Ксан поймала ребёнка на лету и вернула всё на место. Такое простое заклинание заставило колени Ксан подогнуться. Руки её задрожали, а зрение затуманилось.

Что с нею происходило? Ксан, по правде, понятия не имела.

Луна ничего не заметила. Она превратила книгу в голубя, оживила свои карандаши, а иголки под её руководством исполнили на столе сложный танец.

– Луна, остановись, – промолвила Ксан, накладывая на девочку простое блокирующее заклинание. Она думала, что простое – его хватило бы на час или на два. Но заклинание вывернуло её наизнанку, заставило Ксан задохнуться – и даже не сработало! Не задумываясь, Луна с лёгкостью сняла блок. Ксан устало рухнула на стул.

– Выйти на улицу и поиграй, моя дорогая, – промолвила женщина, чувствуя, как отчаянно трясётся её тело. – Но, пожалуйста, ничего не трогай, не используй магию…

– А что такое магия, бабушка? – спросила Луна, тут же выбежав на улицу. Ведь там были деревья, по которым можно взбираться, и лодки, которые можно строить. А ещё Ксан была совершенно уверена в том, что видела, как её дитя разговаривало с обыкновенным краном…

С каждым днём магия становилась всё непослушнее. Луна врезалась в столы и превращала их в воду одним касанием локтя. Она превращала во время сна свою простыню в лебедя – и тот натворил ужасный беспорядок! Камни она под собой заставляла превращаться в жар. Её кожа становилась такой горячей, что у Ксан выступали волдыри, или такой холодной, что у Глерка появлялись следы обморожения, когда она обвивала его шею своими руками. А ещё, чтобы заставить Фириана упасть, она вынудила его крыло пропасть во время полёта! И Луна ускакала вперёд, совершенно не подозревая о том, что натворила.

Ксан пыталась закрыть Луну в защитном пузыре, повторяя, что это забавная игра, в которую они играют, сдерживать её великолепную силу и не позволять ей бить ключом. Она создала пузырь вокруг Фириана, а ещё вокруг каждой козы, каждого цыплёнка, и даже один огромный вокруг дома, чтобы не позволить ему в один прекрасный момент просто взять и загореться. И пузырьки удерживались магией – пока наконец-то не сделали своё дело.

– А ещё, бабушка! – закричала Луна, гоняясь по камням и превращая свои следы в зелень растений и мрачные цветы. – Ещё пузырьки, ещё, ещё!

Никогда в своей жизни Ксан ещё не была истощена до такой меры.

– Возьми Фириана на южный кратер, – сказала Ксан Глерку спустя неделю изнурительного труда и бессонных ночей. Кожа её побледнела и стала тонкой, будто бумага.

Глерк покачал своей массивной головой.

– Я не могу оставить тебя, Ксан, – сказал он, когда Луна заставила крекер превратиться в огромного козла. Она вручила ему огромный кусище сахара, что появился у неё на ладони, а после забралась в новую лодку, чтобы можно было показаться. Глерк покачал головой. – Какое я имею право?

– Мне надо, чтобы вы были в безопасности, – выдохнула Ксан.

Болотный монстр только бодро пожал плечами.

– Магия на меня практически не влияет, – промолвил он, – ведь я старше, чем она сама.

Ксан поморщилась.

– Возможно, но я не знаю… Ведь у неё этого волшебства до такой степени много! А ещё она понятия не имеет, не представляет даже, что творит на самом деле! – её кости казались теперь тонкими и ломкими, а дыхание на самом деле буквально грохотало в груди, но она делала всё, что только могла, чтобы скрыть это от Глерка.

Ксан следовала за Луной и переходила с места на место, пытаясь отменить заклинание за заклинанием. У коз пропадали крылья. Яйца вновь становились булочками. Дом на дереве не плавал в наколдованном озере. А Луна всё поражалась и восхищалась. Она проводила свои дни, без конца хохоча, вздыхая и удивляясь. А ещё плясала, и там, где она танцевала, извергались фонтаны земли.

А Ксан в то время становилась раз за разом всё слабее и слабее…

Наконец-то Глерк не выдержал. Оставив Фириана на краю кратера, он спустился вниз в своё любимое болото. Погрузившись в мутную воду, он поплыл к Луне, что как раз стояла посреди двора.

– Глерк! – закричала она. – Я так рада тебя видеть! Ты так мил, как кролик!

И Глерк тут же стал кроликом. Пушистым, белым, с красными кроличьими глазами и коротким хвостиком. У него были длинные белые ресницы, длиннющие уши, а нос без конца подёргивался.

Луна в тот же миг заплакала.

Ксан выбежала из дома, пытаясь рассмотреть, почему плачет дитя, и та рассказала ей – но когда женщина взялась искать Глерка, тот уже ушёл. Он ускакал, понятия не имея, кто он таков или что он такое. Ведь он стал кроликообращённым! И пришлось потратить много часов, чтобы его отыскать.

Ксан опустила девочку вниз, и Луна внимательно смотрела на неё.

– Бабушка, ты выглядишь иначе…

И она говорила истинную правду. Её руки стали покрученными и покрылись пятнами. Она чувствовала, как лицо покрывали всё новые и новые морщины, как она отчаянно старела. И в это мгновение, сидя на солнце с Луной и кроликом, что когда-то был Глерком, а сейчас дрожал у неё на руках, Ксан чувствовала – волшебство лилось из Луны, равно как лунный свет тянулся к девочке, когда она ещё была совсем маленькой. А ещё волшебство вытекало из Ксан в Луну, и она всё старела, и старела, и старела…

– Луна, – промолвила Ксан, поглаживая кролика, – знаешь ли ты, кто это?

– Это Глерк, – сказала Луна, усадив кролика на колени и ласково погладив по ушам.

Ксан кивнула.

– А откуда ты знаешь, что это Глерк?

Луна только весело пожала плечами.

– Я видела Глерка, а потом он превратился в кролика.

– Ах, – вздохнула Ксан, – и почему же, ты думаешь, он стал кроликом.

Луна улыбнулась.

– Так ведь кролики просто замечательные, а он хотел сделать меня счастливой! Умный Глерк!

Ксан замерла.

– Но как, Луна? Как он мог стать кроликом? – она затаила дыхание. День казался таким тёплым, а воздух – влажным и сладким… И единственное, что они могли слышать, это нежный журчащий звук, что доносился их болота, и даже лесные птицы притихли, прислушиваясь к их разговору.

Луна нахмурилась.

– Не знаю. Просто превратился – и всё…

Ксан скрестила угловатые руки на груди.

– Вижу, – промолвила она. Она сосредоточилась на волшебстве, что таилось ещё в её груди, и внезапно заметила, как бедными были её запасы. Конечно, она могла заполнить пустоту в душе звёздным и лунным светом, ну, или ещё какой-то магией, что отыскала бы свободной, но знала, что это будет только временным решением.

Она посмотрела на Луну и прижалась губами ко лбу ребёнка.

– Спи, моя дорогая, а твоя бабушка должна кое-что узнать. Сон, сон, только сон…

И девочка уснула, а Ксан почти рассыпалась на маленькие кусочки, пытаясь сделать это. Но у неё не было времени – и она обратила внимание на Глерка, попыталась проанализровать структуру заклинания, что сделало его кроликом, и собрать по кусочкам.

– Почему мне так хочется моркови? – спросил Глерк. Ведьма рассказала, что да как, и его это совсем не позабавило.

– Даже не начинай! – оборвала его Ксан.

– Теперь уже мне нечего сказать, – вздохнул Глерк. – Мы оба её любим, она – наша семья, но что теперь?

Ксан поднялась на ноги, и суставы её скрипели и трещали, будто бы те ржавые шестерёнки

– Ненавижу, но придётся… Она опасна себе самой. Она опасна и для каждого из нас. Ведь она ни малейшего представления не имеет, что творит, а я понятия не имею, как её научить. Не сейчас. Не в тот миг, когда она столь юна, столь импульсивна и такая… Луна.

Ксан поднялась, выпрямилась, и её плечи напряглись. Она сотворила пузырь и коконом обвила его вокруг девочки, добавляя всё больше и больше новых нитей.

– Она не сможет дышать! – встревожившись, воскликнул Глерк.

– Она и не должна, – вздохнула Ксан. – Теперь она в стазисе, и кокон сдержит её волшебство, – она закрыла глаза. – Зосим делал это. Со мной. Когда я была ребёнком. Наверное, причины были точно те же.

Лицо Глерка помрачнело. Он тяжело опустился на землю, свернулся калачиком, и его толстый хвост обвернулся от него, теперь послужив самой настоящей подушкой.

– Я помню. Всё и сразу…. – он покачал головой. – Почему я забыл об этом?

Ксан сжала свои морщинистые губы.

– Печаль очень опасна. Или была такова. Сейчас я об этом помнить не могу. Думаю, мы привыкли не возвращаться мыслями к тем временам… Оставляли всё в тумане, и только.

Глерк догадывался, что в этом было что-то куда большее, но не позволил себе проронить ни единого слова.

– Фириан спустится вниз, если будет ждать, – вздохнула Ксан. – Он не может оказаться в одиночестве на такое время… Знаешь, не думаю, что это важно, но, на всякий случай, не позволяй ему прикоснуться к Луне!

Глерк положил свою огромную лапу на плечо Ксан.

– А что же будешь делать ты?

– Я отправлюсь в старый замок, – ответила Ксан.

– Но… – Глерк уставился на неё. – Там ничего нет, только старые-старые камни!

– Я знаю, – кивнула Ксан. – Просто мне надо немного там постоять. В том месте. Там, где я в последний раз увидела Зосима, увидела мать Фириана, увидела всех остальных. Мне просто нужно всё это вспомнить, даже если мне столь грустно…

Тяжело опираясь на свой посох, Ксан поковыляла прочь.

– Мне многое нужно вспомнить, – пробормотала она. – Всё. И прямо сейчас.

Глава 10. В которой ведьма находит дверь… И воспоминания

Ксан вернулась на болото, потом зашагала вверх по склону, в сторону кратера, где поставила своё лицо небу. Тропа была создана из огромных плоских камней, вдавленных в землю, так близко друг к другу, что в швы между ними едва-едва пролез бы тонкий лист бумаги.

Просто уже много лет с той поры, как в последний раз Ксан шагала по этому маршруту. Целые столетия, если по правде! Она содрогнулась. Всё так поменялось. И всё ещё – нет…

Во дворе замка когда-то давно был круг из камней. Они окружали центральную, самую старую башню, будто те часовые, и замок закручивался вокруг неё, как змея, что кусает собственный хвост. Но сейчас башня исчезла, хотя Ксан понятия не имела, куда и почему, замок превратился в щебень, а камни разбросал вулкан или поглотило землетрясение – или, может быть, за века с ним справились огни и воды. Сейчас остался только один камень, и тот было трудно отыскать. Его окружили высокие травы сплошным толстым занавесом, а по поверхности медленно плёлся огромный плющ. Больше половины дня Ксан провела только пытаясь его отыскать, и как только сделала это, ещё целый час потратила на редкостную каторгу – пыталась сорвать с него плетение плюща.

И когда она наконец-то добралась до самого камня, то была ужасно разочарована. Конечно, на его поверхности были вырезаны определённые слова. На каждой грани красовалось обыкновенное сообщение. Зосим сам вырезал их когда-то давно, тогда, когда она была ещё совсем маленьким ребёнком.

– Не забывай, – сказал он одной стороне камня.

– Я говорю об этом, – прошептал другой.

Что не забывать?

Что он имел в виду?

Она ни в чём не была уверена. Вопреки тому, что она вспомнила – он всегда любил говорить загадками. И его предположения, и его неопределённость были для него такими же ясными, что, как он полагал, все остальные должны были бы понять.

И спустя все эти годы Ксан вдруг вспомнила, каким же раздражающим он тогда ей казался.

– Ох, проклятье, человек! – выдохнула она.

Она подошла к камню, а после прислонилась лбом к тем словам, что когда-то вырезал Зосим своей рукой, словно он мог превратиться в её наставника.

– О, Зосим! – прошептала она, чувствуя прилив эмоций, которые не испытывала уже более пяти столетий. – Прости меня! Я забыла! Я не хотела этого, но….

Волна магии ударила её в грудь, и словно лавиной отбросила её назад. Она приземлилась, чувствуя, как противно хрустнули рёбра, а после вскинула голову и посмотрела на камень, раскрыв от удивления рот.

Камень был заколдован! Ну конечно же!

И она смотрела на то, как камень раскололся ровно посередине, как рассыпался на части, раскрылись его створки, словно огромные каменные двери.

Ксан не нравились каменные двери – но это были всё-таки они.

Камень всё ещё стоял – и дверной проём красовался на фоне голубого неба, но зато вход вёл в тусклый коридор, там, где в темноте пряталась огромная каменная лестница.

И в тот же миг Ксан вспомнила этот день. Ей было тринадцать лет, и она была крайне впечатлена собственной ведьминской сообразительностью. А её учитель, когда-то столь сильный и могущественный, таял у неё на глазах.

– Будь осторожна со своей печалью, – шептал он, уже тогда до такой степени старый. Он состоял из углов и костей, а кожа его была похожа на бумагу, такая тонкая-тонкая, вот-вот прорвётся, и столь хрупкая… – Твоё горе очень опасно. Не забывай о том, что оно всё ещё преследует тебя… – и в тот миг Ксан прогнала печаль. И свои воспоминания тоже. Она захоронила их до того глубоко, что теперь никогда не найдёт их – так она, по крайней мере, думала в тот миг.

Но теперь она вспомнила дворец – вспомнила! Вспомнила, как он был хрупок, как был странен… Вспомнила бессмысленные коридоры, бесконечных людей, что жили во дворце, не только мастеров и учёных, но и поваров, и книжников, и ассистентов.. А ещё она вспомнила, как всех их разметало по лесу, когда произошло извержение вулкана. Она вспомнила вдруг, как на каждого из них сыпала защитными заклинаниями, как каждый пропадал, и как все молились звёздам, чтобы магия сработала, пока они убегали. Она помнила, как Зосим прятал дворец в каждом камне круга. Каждый камень становился дверью.

– Тот же самок, разные двери. Не забудь, правда.

– Никогда не забуду, – говорила она в тринадцать лет.

– Разумеется, забудешь, Ксан. Разве ты не понимаешь? – он был тогда настолько стар… Насколько? Да ведь он практически превратился в пыль! – но ты не волнуйся. Я выстроил заклинание. А теперь, если ты не возражаешь, моя дорогая… Я дорожил знаниями, равно как и ты, сетовал на тебя, и смеялся с тобой, и каждый день мы проводили с тобой вдвоём. Но это было в прошлом, а сейчас пришло время нам расстаться. Есть много тысяч людей, которых я должен защитить от извержения вулкана, и, надеюсь, ты однажды убедишься в том, насколько они будут мне благодарны, да, моя дорогая? – он печально покачал головой. – Ну и что я такое говорю? Разумеется, нет. Разумеется, ты не будешь этого делать… – и он просто покачал головой, и они с Огромным Драконом исчезли в страшном дыму, погружаясь в самое сердце горы, чтобы остановить извержение и заставить вулкан уснуть беспокойным сном.

И тогда они оба навсегда исчезли.

Ксан ничего не делала, чтобы восстановить его память или пояснить, что он сделал.

На самом деле, спустя год она едва-едва могла его вспомнить. Никогда не приходило в голову, что он оставил ей какую-то частичку себя, а потом ушёл по ту сторону завесы. Затерялся навеки в тумане.

Она заглянула в темноту скрытого замка. Кости её ныли, ум мчался вперёд.

Почему её воспоминания спрятались от неё? Зачем Зосим скрывал замок?

Она не знала, но была уверена в том, что сумеет отыскать ответ. Поэтому она трижды постучала о землю, пока света не стало достаточно, чтобы развеять затаившуюся впереди мглу, а после прошла сквозь каменные двери.

Глава 11. В которой ведьма находит решение

Ксан сгребла книги в охапку и потащила их из разрушенного замка в собственную мастерскую. Карты, книги, документы, журналы… Диаграммы. Рецепты. Литература. Девять дней она не спала, не ела. Всё ещё в коконе оставалась Луна. Время не шло. Она не дышала. Не думала. Она умолкла. И каждый раз, когда Глерк смотрел на неё, он чувствовал странную боль и удар от собственного сердца, а потом каждый раз проверял, не оставило ли оно след.