Текст книги "Грядущее (ЛП)"
Автор книги: Келли Армстронг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
пустоту.
Глава 3.
Мне плевать на школу. Она нравилась бы мне больше, если бы занятия проходили на
улице. Когда я нахожусь в помещении, такое ощущение, будто из меня энергию
вытягивает. Последние пару лет это ощущение стало сильнее. Я иду домой и валюсь с ног
от усталости.
Это беспокоит моих родителей, но врачи говорят, это всё из-за гормонов и моего обмена
веществ – я привыкла находиться на воздухе и заниматься спортом. А то что я подросток, только всё ухудшает. Врачи дали мне какие-то витамины, но мне всё ещё нужен сон днём.
Когда школа заканчивается, я выхожу наружу так быстро, как только могу. Сегодня меня
подстерегла мисс Моралес, которая хотела услышать историю о встрече с кугуаром, как
говорится, из первых уст. Когда я наконец вышла, я заметила Николь с Дэниэлом на
противоположной стороне площадки. Он прижимал к земле восьмиклассника, скрутив
ему руки за спиной.
– Задира – крикнула я.
Дэниэл оглянулся на меня и ухмыльнулся. Потом он отпустил ребёнка – Трэвиса
Карлинга – и опустился на четвереньки, так чтобы Трэвис смог его атаковать. Пока
Дэниэл его инструктировал, брат Трэвиса – Кори комментировал их действия, от чего все, кто стоял поблизости, смеялись. Трэвис и Кори были сыновьями шерифа Карлинга.
Черноволосый, под два метра ростом, здоровый, сильный, Кори был вторым в школе по
реслингу после Дэниэла. А ещё он был лучшим другом Дэниэла. Я могла только
предполагать, что означала вся эта сцена с Трэвисом и Дэниэлом. Начинала собираться
толпа. Как и всегда рядом с Кори он был одним из тех парней, которые могут общаться с
кем угодно – и благодаря болтовне мог избежать любых проблем, что в случае Кори было
необходимым навыком выживания.
Если бы мне пришлось выбирать самого популярного парня школы, я бы поставила на
Дэниэла и Кори. Дэниэл – это парень, которого все хотят заманить в свою команду -
надёжный и ответственный лидер. А Кори – это парень, с которым все хотят тусоваться.
Пока я направлялась в их сторону, Я почувствовала, что кто-то смотрит на меня. Раф.
Когда я посмотрела на него, он медленно шёл за мной, ухмыляясь так, как будто это меня
застали за пристальным разглядыванием его.
Николь что-то сказала Кори, который смотрел в мою сторону. Дэниэл уже поднялся на
ноги, и шёл мне навстречу. Он изменил направление в сторону Рафа, смотря только на
меня, как будто Рафа там не было вообще. Он прошел прямо возле него, так что Рафу
пришлось остановиться. Дэниэл сделал вид, что ничего не заметил.
Когда Раф остановился, Саманта – Сэм – Руссо прошла мимо и толкнула его плечом, притворно ухмыляясь. Она изменила улыбку на более искреннюю, когда говорила что-то
Дэниэлу. Сэм – наша вторая новенькая в школе. Её родители умерли три года назад, и она
переехала сюда к Тиллсонам, которые были её ближайшими родственниками или что-то в
этом роде. Ели между Сэм и Николь была какая-то схожесть, то я её увидеть не могла.
Сэм на пару сантиметров выше меня, немного коренастая, с тёмно-русыми волосами и
широко посаженными голубыми глазами. Так же у неё есть веснушки, и единственный
раз, когда я видела её с макияжем был, когда Кори поддразнил её, по поводу того, что её
веснушки “милые”, и она попыталась их замаскировать.
Когда она впервые приехала в Салмон Крик, мы все попытались показаться
гостеприимными. Серена и я пытались больше остальных, потому что мы думали, что она
крутая, острая на язык, городская девчонка. Но Сэм использовала свой статус чужачки, как щит, и мы сдались.
Мне она до сих пор нравится. Она другая. Интересная. Мы отлично ладим, но
совершенно ясно, что “ладить” это всё, на что я могу надеяться. Единственный человек в
школе, который ей действительно нравится – Дэниэл. Тем не менее, это вовсе не
влечение. Кажется, как парень он её не интересует, только как потенциальный друг.
Дэниэл был мил с ней, но у него уже было максимально возможное количество девушек-
друзей.
Единственным, кто ей вообще не нравился был Раф. Он как-то почти без энтузиазма
попытался сблизиться с ней и уж не знаю, что она сказала или сделала, но с тех пор он её
старательно избегает.
– Парень из Техаса опять к тебе пристаёт? – Сказал Дэниэл, когда Раф изменил
направление и продолжил идти.
– Это пройдёт.
– Хочешь, я поговорю с ним?
Я одарила его недобрым взглядом. Если и существует одна проблема в том, чтобы самый
крутой парень школы был моим лучшим другом – то вот она. Дэниэл постоянно меня
защищает. Иногда, когда какой-нибудь придурок пристаёт ко мне, это хорошо иметь
Дэниэла, который прибежит на всех порах и разберётся с ним. Но как это характеризует
меня? Об это я говорить не хочу.
– Ты хочешь, чтобы мы позаботились об этом парне? – Сказал Кори с видом гангстера, подходя к нам вместе с Николь. – Мы могли бы это сделать. Здесь повсюду полно мест, где можно было бы спрятать тело. Глубокие пещеры, враги, озёра.. – Он остановился на
полуслове, потом похлопал меня по спине – Ну, и как наша почти-именинница? Готова к
вечеринке в честь дня рождения? Милые шестнадцать и тебя ещё никогда не…
Дэниэл прервал его своим громким смехом.
– О, поверь мне, Майю уже точно целовали.
Кори коварно оскалился.
– Ах, я и не собирался говорить “целовали”.
Николь вся покраснела, а я рассмеялась.
На другой стороне площадки, Рафа поджидала Хэйли Моррис, ещё один член команды
пловцов и хора. Как Серена и Николь, она была изящной блондинкой – мы часто шутили
на этот счет, как будто это было требование для вступления в хор и в команду пловцов.
Хэйли не была нашим другом. Тем не менее, она была поклонницей Рафа номер один. А
ещё она была первой, кого Раф не смог до конца завоевать, и единственной, кто не понял
намёка, когда он перестал это делать.
Она встала прямо на против него. Он избежал близкого контакта с ней немного
вежливей, чем я предполагала, просто продолжил идти, пока она не очутилась вне его
личного пространства. Она тут же это исправила. Он отодвинулся назад. Она
приблизилась. Выглядело это всё, как какой-то формальный танец, и я наблюдала за ним, когда Дэниэл сказал:
– Майя?
– Ммм?
– Готова идти?
– Всегда, когда и ты готов.
– Можете подбросить меня в клуб? – Спросила Николь. – Мне нужно выкроить время для
тренировок по плаванью, перед тем как мисс Мартин придет на урок пения.
Кори нахмурился.
– Ты и так достаточно тренируешься, Ник. Ты уверена, что тебе хватит времени на
домашнюю работу?
– Конечно. Я сделаю её после… – Она увидела выражение его лица и покраснела, потому
что поняла, что он подтрунивал над ней.
– Она по крайней мере делает домашнюю работу. – Сказала я.
Дэниэл повернулся к Николь.
– Конечно подбросим. Ты готова, Майя?
– Кажется, твои услуги Майе сегодня не понадобятся. – сказал Кори.
Я проследила за его взглядом, и увидела отца, несущегося ко мне, с сердитым видом, что
ему совсем не шло.
Дэниэл беззвучно прошептал “Позвони мне,” и направился к своему грузовику, Николь
пошла следом за ним.
– В машину, – сказал папа, показывая на джип, стоящий у обочины. – Быстро.
– Что я сделала…?
– Я сказал быстро, Майя.
Он зашагал к машине, а мне оставалось только следовать за ним, как если бы мне было
пять лет. Все, кто был на школьном дворе, смотрели на нас. Мама была на пассажирском
сиденье. Она опустила стекло, улыбаясь, потом увидела выражение моего лица.
– Что случилось? – спросила она.
– Понятия не имею, – я ответила. – Он мне не говорит.
Она отодвинула своё сиденье вперёд, чтобы я смогла протиснуться назад.
– Верно, что?…
Она засмеялась, а затем я увидела папину ухмылку, когда он сел за руль.
– Месть за сегодняшнее утро. – Сказал он. – Ты смутила меня. Я смутил тебя.
– Ох уж эти взрослые. – ответила я. – Продолжаю чувствовать себя маленькой.
– Ну так, ты не натыкалась сегодня на Миссис Моррис? Я слышал Мистер Моррис сейчас
на конференции. – Я приподняла брови, когда глянула на него в зеркало заднего вида.
– Вы двое, хватит, – сказала мама.
– Зачем вы приехали? – сказала я. – Вы скучали по мне так сильно, что не могли
подождать, пока я сама доберусь домой?
– Рик, не отвечай. – Мама обернулась ко мне, пока папа отъезжал с обочины. – Нам нужно
кое-что купить в городе, и мы подумали, что могли бы поужинать вместе.
Под “городом” она не имела в виду Ванкувер. Когда я говорю друзьям по интернету, что
живу на острове Ванкувер, они начинают задавать вопросы о городе Ванкувер. Думаю, это логично, что он должен был бы находится на острове с таким же именем. Но нет. Он
отделён проливом и, хоть он и всего на тридцать пять километров отдалён от города, вода
отделяющая нас от суши означает, что мы пересекаем её только в особых случаях.
Город, в который мы направлялись назывался Нанаимо, на восточном побережье. С где-
то ста тысячью жителями, его едва ли можно назвать главным городом острова, где всё
население составляет чуть меньше миллиона – половина из этого живёт в городе
Виктория на юге острова – и всё же, мы получаем то, что можем.
– Я же могу заказать ресторан, верно? Так как мой день рождения в субботу и мы, по всей
видимости, не поедем в Ванкувер, чтобы сделать мне тату. Не то чтобы, мне было обидно
или… – Я прервалась, потому что заметила знакомое лицо за окном. – Эй, это та девушка, что была сегодня утром в парке. Вы её вообще смогли догнать?
– Нет, и мне она действительно нужна, чтобы закончить отчет. Держитесь.
Отец съехал на обочину, как только прошла группка детей. Он выглянул из машины.
– Куда она пошла?
– Прямо туда, за Трэвисом Карлингом.
Папа открыл дверь и вышел. Дети прошли мимо… и никого больше не было на тротуаре.
Я опустила стекло.
– Она была там. – Показала я. – Перед библиотекой.
Библиотека была частью главного здания, где находились клубы, которые занимали
большую его часть, что означало, что девушка не могла быстро за ней скрыться. Папа
пошёл дальше и попытался открыть двери библиотеки, но они были заперты – их
открывали только три раза в неделю.
– Думаю, пора проверить нашу дочь, не принимает ли она наркотики, – сказал папа, когда
вернулся к машине.
– Я видела её, честно.
– Майа права, – сказала Мама. – Я заметила её перед тем как дети прошли мимо. Не знаю, куда она ушла, но она там была.
– Она не хочет болтать о миленьком котике, – сказала я. – Не волнуйся, пап. Просто
передай ей бумаги, которые нужно подписать, когда она будет снова загнана в угол
восьмидесяти килограммовым котиком, она определённо изменит своё решение.
Глава 4.
Чтобы выехать из Салмон Крик нам хватило пяти минут. Без превышения скорости.
Когда я говорю людям, что в моём городе проживает меньше двух тысяч человек, на
самом деле они не понимают, что это значит. Они говорят что-то вроде: “О, я тоже живу в
маленьком городе” и я смотрю в инете численность населения их городов и вижу, что она
больше шести тысяч.
Две тысячи людей означают, что Салмон Крик даже не на всех картах отмечен. Это даже
не город – деревушка, с шестью улицами – одна центральная и пять кварталов с примерно
десятью домами в каждом.
В центре города три магазина. Есть одна приличная бакалейная лавка, но если моей маме
нужно что-то более экзотичное, чем белые грибы или сушёные травы, ей приходится
выращивать это в теплице. Ещё есть магазин бытовой техники, но если нужно что-то
необычное, то придётся это что-то заказывать вне города. И есть Блендер – наш
единственный ресторан, владелец и управляющий им отец Хэйли. Там отличная еда, но
суши вам не подадут.
Дети в других маленьких городах жалуются, что им нужно выходить в город, чтобы
найти торговую галерею. А мы даже не можем здесь себе одежду купить. Ну, вообще, можем, но её продают в магазине техники и, если ваше чувство стиля не ограничивается
рабочим комбинезоном и резиновыми сапогами, тогда вам лучше спланировать поездку в
Нанаимо.
Последнее здание, которое мы проехали, был центр по исследованию медицинского
оборудования. Звучит так, как будто это огромное здание размером с приличную
больницу, с вертолётами, приземляющимися на крышу. Но это всего лишь скучно
выглядящее двухэтажное здание, размером с небольшой офисный центр. Выглядит
довольно просто, вы могли бы запросто пройти через входные двери. И вы могли бы… вы
просто не пройдёте дальше.
Охрана там супернадёжная. В каждой двери есть замок, куда вставляется карта, а на
некоторых даже стоят коды доступа. Я знаю, потому что была там. Все были. Проблема
управления сверхсекретного здания в том, что люди им слишком сильно интересуются.
Так что каждый год устраивается день открытых дверей. Многие из нас, детей, перестали
туда ходить, как только родители позволили нам это. День открытых дверей заключается
в прослушивании лекций об исследованиях лекарств и в обходе лабораторий, переполненных компьютерами и пробирками. Исследование лекарств может быть и
большой бизнес – достаточно большой, чтобы построить город и защищать его – но это
тупое прикрытие.
Было бы намного интереснее (если взглянуть с отрицательной стороны), если бы они
проводили тесты на животных. И если они проводят их, то не здесь. Тоже самое и с
исследовательскими группами – они никогда не появлялись в Салмон Крик. Площадка
для вертолётов существует только для других докторов (например, как доктор Давыдов и
его команда) или для больших шишек их управления компании Сант Клауд, которые
хотят проследить, на что уходят их денежки.
Так что Салмон крик маленькое тихое местечко. Может быть, я и хотела бы выбраться
отсюда, если бы я знала какого это жить где-то ещё. Многим ребятам нравится Салмон
Крик. Мы привыкли ездить по часу до более крупного города. Наши родители
договорились поочерёдно возить нас каждый месяц, ещё когда мы были совсем
маленькими. Практически все мы планируем уехать отсюда в колледж или университет, и
не многие намереваются вернуться, но мы рады, что будем жить здесь до тех пор.
Когда мы наконец приехали в Нанаимо, мы припарковались возле набережной. Отсюда
через пролив Джорджия отходит паром в Ванкувер. Отсюда вы бы могли увидеть город, если бы не мешали острова. Хотя, вы всё-таки могли бы его увидеть, но только не в это
время года. Сейчас часто бывают туманы, и временами невозможно увидеть даже
ближайшие острова, хотя они и довольно близко расположены, настолько, что вы могли
бы доплыть до них. Серена однажды доплыла до острова Протекшн и мы…
Я прервала свои воспоминания.
Возможно, Канада известна благодаря своим зимам, но у нас они не такие. На Острове
Ванкувер умеренный дождливый климат. И у нас идёт зимой дождь, а не снег. В этом
году лето выдалось очень сухим и долгим и редкие напоминания о небольших лестных
пожарах в окрестностях заставляли моего папу нервничать. Но никто больше не
жаловался. Это уж точно. Приятно было видеть все острова, не укрытые туманом.
Мы прошлись вдоль пристани. Это был отличный денёк: солнце освещало водную гладь, лодки остановились у плавучей пристани Петро-Кан, перед тем как отправиться в море. с
бешеным рёвом мотора взлетел гидросамолёт.
Мы прошли набережную, потом срезали по маленькой улочке и вышли к улице с
магазинами. Я пробежала глазами по улице – в основном тут были магазины для местных
и туристов, а примерно половина из них была предана еде.
– Может перекусим, перед тем, как отправимся по магазинам? – спросила я. – Я умираю с
голоду.
Мама покачала головой.
– Ты можешь заскочить в магазин шоколада, но нам нужно кое-где появится до пяти.
– Да нет, всё в порядке, – сказал папа. – Иди, вперёд. – Мама одарила его недобрым
взглядом, он сказал: – Если она предпочтёт что-то поесть, пусть идёт. Всегда можно
сделать это в следующем году. Или ещё через год…
Я остановилась.
– Так, в чём дело?
Когда никто из них не проронил и слова, я стала изучать улицу с магазинами и взглядом
уловила надпись: “Священные чернила”.
– Боже мой, – сказала я, – вы серьёзно? – Я улыбнулась во все 32 зуба и обняла маму. -
Серьёзно?
– Да. Ты получишь своё тату.
Я бросилась папе на шею.
– Спасибо!
– Эй, – сказала мама. – Это я убедила его, что его маленькая дочка не станет проституткой
из-за тату..
– Я такого никогда не говорил. – сказал папа.
– Нет? – сказала я. – Здорово. Потому что я только что решила, что не буду делать
отпечаток лапы. Думаю, сделаю что-то вроде отметки проститутки с языками пламени и
надписью “Тут жарко”. Хотя нет, Со стрелками. Для парней. у которых проблемы с
ориентацией в пространстве.
Мама схватила папу за плечи и отодвинула его от меня.
– Она сделает то, на что мы согласились. А теперь иди, пройдись по “мужским”
магазинам. Мы позвоним тебе, когда закончим.
– Это так круто, – сказала я громко, когда папа начал отходить от нас. – Ты когда-нибудь
встречала мастера тату? Он крут?
– Это не он, а она, – сказала мама.
– А она крутая? Потому что я всё ещё молода… Ну ты знаешь. Половая идентичность у
меня ещё не до конца сформировалась.
– Твой отец тебя больше не слышит, Майя. – вздохнула мама. – Бедненький. И почему ты
не обычный подросток, который скорее умрёт, чем скажет “половая идентичность” прямо
перед отцом?
– Вы, ребят, меня правильно воспитали. Вы должны гордиться. – Я ускорила шаг, но мама
сказала:
– Нет нужды так бежать. Ты записана на приём аж через двадцать минут.
Я снизила темп, чтобы она могла поравняться со мной.
– Так как у тебя получилось уговорить папу? Ты опять сослалась на обычаи?
– Конечно нет. Это было бы неправильно.
Я ухмыльнулась.
– Всё-таки сослалась, верно?
Папа быстро уступает ей, если это связано с её воспитанием. Если она сказала ему, что
татуировки это обычай коренного населения Америки, то, конечно же он отступил.
Хотя, мамино происхождение отличается от моего, как английское от ирландского. Всё
же мама крепко держится за своё происхождение. И она хочет, чтобы я знала о своих
корнях, хоть она и не совсем уверенна, какие они. Так что, вместо этого она учит меня
тому, что сама знает.
Моя бабушка из племени Хайда живёт в Скайдгейт на Островах Королевы Шарлотты, севернее нас, мы действительно очень близки. Она гораздо больше следит за традициями, чем мама. Я обожаю приезжать к ней, работать в культурном центре и помогать
устраивать фестивали. Но иногда я чувствую себя как какой-то турист. Например, такое
чувство возникло, когда я ездила в резервацию Навайо. И такое же чувство возникло, когда мы посещали огромную папину родню в Дублине. Я осознаю, кто я по
происхождению, я горжусь этим, но я не чувствую привязанности к нему. Может быть, это когда-нибудь изменится.
Когда мы подошли к тату салону, я не удивилась, увидев ворона племени Хайда на
знаке, и я смогла увидеть множество изображений местной культуры… но странно было, что отсутствовали изображения с черепами, кельтскими крестами и драконами.
– Круто, -сказала я.
– Владелица – молодая женщина, выпускница Эмили Карр, ( Университет Дизайна и
Искусств имени Эмили Карр) – сказала мама. – Хотя, уверена, эти изображения не
типичны для этого университета.
– Она из Хайда?
Мама помотала головой.
– Думаю, она шотландка.
Другими словами – белокожая. Это может сослужить ей дурную службу среди местного
населения, если она использует их рисунки в тату. Но мама сказала бы, что это всё равно
что русские, рисующие кельтские узоры. И если эта девушка изучала искусство и
понимает, что означают её рисунки, то у неё не будет проблем. Бабушка не согласилась
бы. Бабушка и мама уважают мнения друг друга, но, тем не менее, мама всегда говорит, что важнее знание того, что делаешь.
Мама продолжила:
– Я выбрала Деену, потому что она специализируется на традиционном тату. Думала, это
то, чего ты хочешь.
Мне нужно было тату произвольной формы, а не сделанное по трафарету. Было бы очень
сложно найти кого-то, кто мог бы сделать его, если, конечно, вам не захотелось бы
получить наколку преступника. Кажется, здесь мне подобное не угрожало. Эта студия
выглядела одновременно как кабинет доктора и художественная галерея – всё выдержано
в холодных тонах и полной чистоте.
В приёмной комнате никого не было. Когда мама открыла дверь, откуда-то донёсся
женский голос:
– Подождите минуточку!
Я подошла к надписи “ПЛЕМЕННЫЕ ТАТУ”. Внизу была подпись поменьше “ЕСЛИ
ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ СВОЕГО ПЛЕМЕННОГО ТАТУ, ПОЖАЛУЙСТА, МЕНЯ НЕ
СПРАШИВАЙТЕ. ЛУЧШИЙ СПОСОБ ЧТИТЬ СВОЁ НАСЛЕДИЕ – УЗНАТЬ О НЁМ
САМИМ.”
Голос продолжал доноситься из другой комнаты:
– Нет ничего хуже чем сделать тату Чероки на лице, а потом обнаружить, что твоя
бабушка на самом деле была из Ассинибойнов.
Мама поприветствовала молодую женщину, которая выглядела не намного старше меня.
Она была примерно моего роста, с красновато-коричневыми волосами. Веснушки усеяли
её круглое лицо. Она представилась как Деена.
– Вы делаете много тату? – спросила я, указывая на вывеску.
– К сожалению, да. Вот в чем проблема салона в туристическом районе. Люди, у которых
есть частичка крови коренных американцев, приходят сюда, чтобы отдать дань своему
происхождению, что, конечно, прекрасно. Но если ты даже не совсем уверен, какое
именно у тебя происхождение, то тебе придётся пройти долгий путь, перед тем как
связать себя с ним чернилами.
– Поэтому никакого Кокопелли, – сказала я. – Я думаю, я обойдусь простым единорогом.
Деена рассмеялась. – Да, твоя мама сказала мне, что она думает, что ты Навахо.
– Нет, – сказал дрожащий голос из задней комнаты. И в комнате появилась старушка. -
Эта девушка не Навахо.
– Тетя Джин, – пробормотала Деена себе под нос . – Я работаю. Пожалуйста, не…
– Ты не Навахо. – Женщина показала подбородком на мою мать. – И твоя дочь не Навахо.
Я могла видеть, как моя мама старается не огрызнуться : – Вы тоже. – Мама имеет
проблемы с “уважением к старшим ” – это часть её культуры. Она действительно растила
меня, и учила проявлять уважение, но сама она была воспитана по-другому.
– Я удочерила её. – спокойно сказала она.
– Это не то, что я имею в виду. Народы Навахо не отказываются от своих детей.
Она была права. Принятый в США Закон о Благополучии Детей Индейцев отменил
принятые до этого законы усыновления, и позволил племенам запрещать усыновление
детей, если новые родители не принадлежали их народу.
– Это моя двоюродная бабушка Джин, – сказала Деена. – Она фольклорист. Жила с
Навахо…как долго, тетя?
Старуха проигнорировала её и продолжала смотреть на меня.
– Это из-за неё я начала интересоваться национальными традициями. – В голосе Деены
прозвучала нотка отчаяния. Она продолжила говорить. – Меня очаровала её работа, и
сейчас я ужасно рада, что она согласилась жить со мной, когда её здоровье ухудшается.
Она выделила последние слова, мама кивнула, как бы соглашаясь, что мы уже заметили
некоторые признаки слабоумия. Мой прадедушка был болен, так что мы знаем, что это
такое.
– Почему она не нужна Навахо? – спросила старушка.
– Меня оставили в больнице в Портленде, – сказала я. – Нет сомнений, что я коренной
житель, но нет возможности сказать, к какому именно племени я принадлежу. У моей
бабушки есть друзья из Навахо и они говорят, что я похожа на Навахо. Это конечно
ничего не доказывает, и пока не объявятся мои биологические родители, никто ничего не
сможет сказать наверняка.
– Твоя мама тоже не хотела тебя оставлять?
Мама встала передо мной. – Я думаю, мы должны уйти.
Деена вмешалась, извиняясь, потом повернулась к своей тёте и напомнила ей, что здесь
её бизнес. Я могла бы сказать, что мама хотела уйти, но когда старушка ушла в соседнюю
комнату, мама успокоилась.
Я говорила с Дееной о своём тату. Потом мама дала мне мой купальник и я пошла в
боковую комнату, чтобы переодеться. Я могла слышать, как Деена пытается отвлечь
маму, разговаривая с ней об одном друге из университета, который изучал мамину работу
там.
Мама архитектор, специализирующийся на проектировании домов, не нарушающих
природного ландшафта, и благодаря этому она известна. Поднять разговор о её работе
было хорошей идеей, и к тому времени, когда я вышла, она уже была в своём нормальном
расположении духа.
Деена поставила меня на стул, чтобы лучше рассмотреть моё родимое пятно.
– Раньше оно было темнее, – сказал мама, – но выцвело, когда она подросла, и она хочет
сохранить его.
– Другими словами, сделать так, чтобы оно выглядело как можно натуральнее, – сказала
Деена.
Я кивнула.
– Простое тату, на месте этого пятна. Я не хочу менять его и не хочу, чтобы оно
выглядело как рисунок отпечатка лапы.
– Да и не нужно, – ответила Деена, пальцами проводя по краю пятна. – Оно уже выглядит
так. Красивое.
– Что это? – Раздался голос старухи, такой низкий, что я едва услышала её. Обернувшись, я увидела её в дверях, она смотрела на меня.
– Это родимое пятно, тетя. Похоже на лапку кошки, да?
Старушка пробормотала что-то, чего я не поняла. Деена натянула улыбку, но выглядела
она напряжённо.
– Мы не говорим на языке Навахо, тётушка.
Взгляд старухи встретился с моим, и в нем я увидела страх и отвращение. – Я сказала: “Yee naaldlooshii.” – Она повернулась к моей матери. – Вот почему Народ Навахо отказался
от неё. Она ведьма.
Мама и слова не сказала, просто сжала зубы, и предала мне мою одежду. Я помедлила, но
один её взгляд сказал мне – лучше не спорить. Пока я натягивала одежду поверх
купальника, Деена снова извинилась и попросила тётю уйти. Ни мама, ни тётя Деены не
обратили на это внимания – мама начала закипать, а старуха сердито смотрела на неё, что-
то бормоча себе под нос.
Когда я оделась, мама провела меня к выходу. Я последний раз обвела взглядом рисунки
тату, и последовала за ней.
Глава 5.
Мы уже прошли несколько магазинов, перед тем как мама повернулась ко мне, успокаиваясь.
– Извини, Майа. Я знаю, ты с нетерпением ждала того, чтобы сделать тату.
– Ничего, – Ещё как “чего”. Если мне придётся ждать, папа может поменять решение.
Хотя, вряд ли я смогу вернуться в этот салон.
Мама растерянно огляделась вокруг, и наконец её взгляд упал на кафе Баббл Ти Старз.
– Ты, вроде была голодна? Давай зайдём, закажем тебе чего-нибудь поесть, а я позвоню
отцу.
Я уже не хотела есть, но пошла за ней. Она позвонила папе, сказав только, что возникли
кое-какие проблемы и мы сделаем тату в другой день.
– Мы поедем в Ванкувер на следующих выходных, – сказала она, положив трубку. -
Устроим особую поездку.
Именно то, что предлагала сделать Серена, до того, как умерла. Это её последние слова.
Я моргнула, почувствовав, как от слёз начинает пощипывать глаза, и отвернулась, уставившись на мороженицу.
– Мне правда жаль, Майа. Мне следовало держать себя в руках. Просто она слишком
стара, а я приняла всё близко к сердцу.
– Ты знаешь что оно означает? То слово, каким она назвала меня?
Она помотала головой.
– Понятия не имею. Я даже не знаю был ли это язык Навахо. Она должно быть жила с
ними, но она белокожая. А для чужаков почти невозможно выучить их язык.
– Как и назвать меня ведьмой. – Я тряхнула головой. – Дала бы мне для начала шанс
заработать такое прозвище.
Мама попыталась улыбнуться и безучастно посматривала меню, как будто мы не бывали
здесь настолько часто, что официантка узнала нас и поздоровалась. Наконец мама
заказала травяной чай с лимонным сорго. Я взяла бабл ти с ягодами личи – холодный
молочный чай с тапиокой.
– Ты же говорила что голодна, – сказал мама. – Может сэндвич возьмёшь? – она указала на
вьетнамские сэндвичи “субмарина” – Тебе они нравятся.
– Я в порядке.
– Тогда мороженое, – продолжала она меня умолять, уверенная, что если я не поем, то
меня теперь будут долго пугать слова той женщины. – У них есть меню Нанаимо. Тебе
нравиться их мороженое.
– Конечно. Возьму один шарик.
Когда мы сели, она с минуту молчала, потом сказала: – То, что та старуха сказала, о тебе и об усыновлении…
Я вздохнула и отложила ложку.
– Моя мама оставила меня в больнице, потому что достаточно сильно беспокоилась о том, чтобы у меня была лучшая жизнь. У неё наверняка была веская причина, чтобы пойти
против традиционных правил удочерения. Возможно, её семья была против. Или, может
быть, никто не знал о её беременности. – Я посмотрела на неё. – Я правильно поняла?
Потому что я слышала это, и слышала всего лишь миллион раз.
– Просто проверяю. Пока ты взрослеешь, твои чувства могут измениться.
– Нет уж. – я втянула несколько фруктовых шариков из чая. – Я счастлива именно там, где
я сейчас. И быть брошенной, в некотором роде круто. Как в каком-то старом готическом
романе.
Это была ложь. Конечно, некоторые думали, что это “круто”. Но не я. Мне не хотелось
бы встретить мою биологическую мать, потому что я бы чувствовала себя “брошенной”
или “нежеланной”. Я была младенцем. Она не знала меня достаточно долго, чтобы
отказаться конкретно от меня. Она отказалась от самой идеи иметь ребёнка, а мне
посчастливилось – меня удочерили мои родители.
Бросив меня, она поступила необдуманно. Я однажды сказала это моим родителям, они
только посмеялись. Странно было слышать подобное слово, знаю, особенно от восьми
летней девочки. Тогда они меня долго уговаривали, рассказывая сказки, что моя мама
хороший человек и бла-бла-бла.
Я имела в виду то, что ей следовало хотя бы записку оставить с описанием моего
происхождения и медицинскую карту. Единственное, о чём мне действительно хочется
узнать, так это о моей семье. Я из Навахо? Есть ли у меня бабушки и дедушки? Братья?
Сёстры? И, что ещё важнее, была ли у меня история болезней? Думаю, это странно
волноваться о подобном, но мне ненавистна мысль, что я выросла в городском
медицинском исследовательском центре.
Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне эту историю, о том как я появилась
на свет. Она говорила, что моя настоящая мама была пумой, которая родила поздним
летом. Она была старой кошкой, и она знала, видела приметы, о том, что зима будет
долгой и суровой и не все её детёныши выживут. Поэтому она молила бога на небесах, и
он превратил самого маленького её детёныша в человеческое дитя и сказал ей отнести его
в город. Она оставила меня у больницы, но перед тем как уйти, она прижала свою лапу к
моему бедру, оставив отметку, в напоминание о себе.
Это, как бабушка говорила, объясняло не только появление моего родимого пятна, но
ещё и мою любовь к животным и к лесу. Даже, когда я была ребёнком, я знала, что это всё
выдумка. И всё же, именно такой я себя и ощущала, даже сейчас ощущаю – как будто я
просто появилась, из ниоткуда, без происхождения, без истории.
Я всё ещё думала об этом, когда пришёл папа. Он не взбесился, как мама. Она всегда
шутит, что он единственный ирландец без темперамента. Он был расстроен, и
одновременно поражён, не поняв, как кто-то мог так наброситься на незнакомого
человека. И он больше беспокоился обо мне и о том, как я всё это восприняла. И, так как я
не хотела, чтобы он волновался, я снова повторила все свои уверения, что всё хорошо, настаивая, что меня не могли напугать бессвязные слова выжившей из ума старушки.
