Текст книги "Доверие (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

Я: Мне скучно. Попереписывайся со мной.

Джон: О чем?

Я: О чем угодно. Какой твой любимый цвет?

Джон: Не знаю. Зеленый. Предполагаю, что твой – черный.

Я: Да. Хотя на самом деле это не цвет, а оттенок, или тон, или еще какая-то хрень. Любимая еда?

Джон: Пицца. А у тебя?

Я: Тако.

Джон: Хорошее решение. Музыка?

Я: Много всего. Слишком много, чтобы иметь фаворита.

Джон: У меня также. Фильм?

Я: «Дэдпул». Идеальный баланс смешного, горячего и неправильного.

Джон : Неплохо. Сериал?

Я: Раньше это были «Очень странные дела», но теперь я уже не так уверена. А у тебя?

Джон: «Самурай Джек». Почему ты не уверена?

Я: Не знаю. Может быть, мне нужно больше счастья и света в моей жизни.

Джон: Достаточно справедливо.

Я: Мне также нравился «Темное дитя».

Джон: Отличный сериал.

Я: Ты не сказал, какой твой любимый фильм…

Джон: Не знаю. «Звездные войны».

Я: Достойная классика. Расскажи мне что-нибудь, чего я о тебе не знаю.

Джон: Например, что?

Я: Все, что захочешь.

Джон: Черт возьми.

Джон: Иногда я ем поп-тартс (прим. пер. – печенье со сладкой начинкой) на завтрак

Я: Что?! Нет… Ты действительно раскрыл мне свою сокровенную сущность. Я бы никогда не заподозрила тебя в любви к поп-тартс. Весь мой мысленный образ тебя теперь перепутан. Как будто весь мир перевернулся с ног на голову.

Джон: Отлично. Твоя очередь.

Я: Мне нравится переписываться с тобой.

Я: И иногда я тоже ем поп-тартс.

Джон: :)

Поскольку счастье переоценивают, на следующей неделе у нас с Джоном снова все пошло наперекосяк.

Это пришло в виде Джона, стоящего у своего шкафчика, с руками Эрики на нем. Девушка, казалось, никак не могла решить, какую часть его тела публично пощупать в первую очередь. Его грудь, его стройные бедра, жесткие линии его рук. Она буквально пыталась трахнуть его ногу. Я искренне надеюсь, что он не забудет вымыться дезинфицирующим средством, когда она закончит.

Почему эта сука?

С любой другой девушкой я бы справились. Но нет, и вот я имею бедные нежные чувства и раненое сердце, подорванную верность и так далее. Без сомнения, это была моя вина, что я стала такой мечтательной из-за парня. Несмотря на то, что он всего лишь мой платонический друг, позволить этой шлюхе ласкать его в коридоре после всего, что она наговорила… Как он мог?

Прежде чем кто-либо из них увидел меня, я развернулась и направилась к ближайшему выходу. Самым смелым поступком было немедленно убежать. Одному Богу известно, что случилось бы, если бы я осталась. Конечность могла отвалиться или что-то в этом роде.

– Эй, – сказала Ханг. – Ты идешь не в ту сторону.

– Нет. В ту. – Я покачала головой. – Если, конечно, ты не хочешь посмотреть, как эта цыпочка Эрика пытается залезть на Джона рядом с его шкафчиком.

– Что? – Ханг сморщила нос. – Фу.

– Знаю, – ответила я. – И, хотя я понимаю, что школьная политика полового воспитания – это круто, но демонстрации в реальной жизни – это не то, что мне нужно.

– Достаточно справедливо.

– Поэтому я впервые прогуливаю школу. Только что решила, что это мой следующий новый опыт. – Улыбка, которую я ей подарила, была, по всей вероятности, слегка ненормальной. – Сделаешь заметки для меня, пожалуйста?

Она покачала головой.

– К черту это, я иду с тобой. Давай выбираться отсюда.

Сначала мы остановились у кофейни, потому что нам требовался кофеин. А уже затем мы принимали решения. Впереди маячил пустой пятничный вечер. Так не пойдет.

Не буду врать: во мне жило некоторое чувство страха и вины из-за того, что я прогуливала школу. Но я доблестно игнорировала это. Ну и что, если меня снова задержат или расскажут маме? На самом деле, я бы предпочла, чтобы мама никогда не узнала; ее уровень стресса из-за меня и так был достаточно высок. Однако это был один жалкий урок за всю мою школьную жизнь, в отличие от конца света.

– Меня похитили инопланетяне, – сказала Ханг, сидя со скрещенными ногами на своей кровати. Вышеупомянутые планы включали в себя ночевку у нее дома. Поскольку у ее родителей был очень хорошо укомплектованный бар, и они пошли поужинать с друзьями, мы допили кофе и принялись за пиво. – Они украли меня прямо из школьного коридора. Я ничего не могла сделать, кроме как позволить им проводить на мне свои больные и извращенные тесты.

– Боже, бедняжка. – Я отхлебнула из своего стакана.

– Я упоминала, что все инопланетяне выглядели как мужчины-модели?

– Все эти зонды. Ты такая храбрая.

– Я стараюсь. – Она фыркнула. – А как насчет тебя? Почему ты пропустила свое последнее занятие?

– О, я поскользнулась и потянула левую грудь, – сообщила я с невозмутимым лицом. – Пришлось немедленно пойти домой и дать ей отдохнуть.

– Правильно. Это звучит мучительно.

– Очень. – Я похлопала себя по груди. – Доктор сказал, что я, возможно, не смогу носить лифчик с косточками в течение нескольких недель. Мы здесь говорим о возможном провисании. Боль реальна.

Ханг рассмеялась.

– Этой проблемы у девушки с плоской грудью никогда не будет. Держись от меня подальше со своей пышной грудью. А я буду придерживаться своих спортивных бюстгальтеров и комфорта, большое спасибо!

На маленьком плоском экране, висевшем у нее на стене, в тишине крутилось какое-то реалити-шоу. Картины, которые она нарисовала, занимали другую стену, темы варьировались от автопортретов до друзей, домов на ее улице и мелких повседневных вещей.

– Ты действительно безумно талантлива, – сказала я уже не в первый раз.

– Заткнись.

– Так и есть.

– Нет. – Она сделала глоток пива. – Папа безумно талантлив. Я обычный человек.

Я только покачала головой.

– Мне и моему брату повезло, – сказала она. – Мама – бухгалтер, папа – учитель рисования, у нас работают оба полушария мозга.

– Не уверена, что у меня есть хоть капля мозгов, – пошутила я. – Мама умная. Однако ей пришлось бросить колледж, чтобы воспитать меня. Донор спермы не хотел иметь с нами ничего общего. Его потеря.

– Ублюдок.

Я пожала плечами.

Конечно, иногда это причиняло боль, но не меняло сути дела. Меня любили. Я бы не позволила этому придурку, который разбил мамино сердце и так сильно подвел нас, заморочить мне голову. Не будет никакого эмоционального воссоединения, никакого понимания и окончательного прощения. Для меня он не существовал. Одного любящего родителя может быть более чем достаточно. Конец истории.

– Итак, – сказала она, лежа на боку и снова поднося пиво к губам. – Когда мы начнем отправлять оскорбления Джону?

– Эм, никогда?

Ее рот широко открылся от удивления.

– Нет, давай же. Он позволил этой сучке прикоснуться к себе после того, как она наговорила о тебе все это дерьмо. Где же преданность?

– Он мне не принадлежит. Если у него плохой вкус в отношении женщин, это его проблема. – Это заставило меня немного умереть внутри, но ничего страшного.

– Ни в коем случае, ты не можешь оставить это так. А как же дружба?! Товарищество?!

Может быть, мне следовало рассказать ей историю о том, как он пришел мне на помощь, когда у меня лопнуло заднее колесо. Но даже при том, что мне действительно нравилась Ханг, доверие все равно давалось нелегко. За последние несколько недель в мою личную жизнь вторглись достаточно, чтобы я теперь глубоко ценила это.

Она протянула руку, маня пальцами.

– Просто дай мне свой телефон. Я пошлю ему одно маленькое, краткое сообщение, вот и все. Что-то вроде «надеюсь, у тебя был хороший день и что твой пенис отвалится».

– Нет. Мы не переписываемся с Джоном по пьяни.

Два часа спустя…

– Как ты думаешь, спермотоксикозник – это одно или два слова? – спросила Ханг, покусывая нижнюю губу и изучая экран моего мобильного.

– Ты назвала его спермотоксикозником?

– Изобретательно, не правда ли?

– Да. – Я растянулась на кровати рядом с ней. Потолок, казалось, делал какое-то странное вращение. – Жаль, что я не подумала об этом.

– Как я уже говорила, водка помогает творчеству. Это высвобождает художника изнутри.

– Очевидно.

– Мой брат не обрадуется, что я украла эту бутылку из его комнаты. Хотя на самом деле я не так уж часто пью. И все же мы должны скрыть улики и ничего ему не говорить. И мы определенно не должны позволить моим родителям узнать об этом. – Ее сотовый снова зазвонил, и она схватила его с прикроватного столика. Я восхищалась способностью этой девушки к многозадачности. Кто знает, со сколькими разными людьми она вела текстовые разговоры сегодня вечером?

– О, это мило. Ужин Кэрри и Софии с родителями Софии проходит хорошо.

– Здорово. – Я вздохнула. – Все должны быть счастливы, влюблены и прочее дерьмо.

– Хм. Либо это, либо выпивка и отправка парням образных и гневных сообщений.

– Да.

От входной двери донесся стук. Мы обе вздрогнули и сели, а потом почему-то начали смеяться. Не знаю почему, но в то время это имело смысл.

– Мой брат, должно быть, забыл свой ключ. – Ханг слезла с кровати, и я последовала за ней не только из любопытства, но и из-за того, что хотела в туалет. К счастью, мы еще не переоделись из той одежды, в которой ходили в школу. Никто не застанет меня врасплох в пижаме, для разнообразия.

Дом представлял собой длинное, низко посаженное кирпичное ранчо, стены которого были увешаны большими, яркими, красивыми полотнами. Все картины написаны отцом Ханг. Если бы он был моим родителем, а я увлекалась искусством, я бы тоже испугалась. Он был хорош.

Снова стук во входную дверь.

– Терпение, – крикнула Ханг, щелкнула замком и распахнула дверь.

– Дамы. – Андерс заполнил дверной проем, его улыбка была широкой. – Ты был неправ, Джей Си. Они вовсе не пьяны в стельку.

Что-то внутри меня – мой желудок, моя гордость, я не знаю – опустилось ниже пола. Я схватила Ханг за руку и прошептала:

– Ты сказала им, что мы здесь?

– Андерс обманул меня.

Я нахмурилась.

– Каким образом?

– Он спросил меня, где я живу.

– И в к-каком месте это вопрос с подвохом? – спросила я, сбитая с толку.

Ханг взмахнула руками.

Парень, о котором шла речь, смеялся.

Придурок.

Джон оттолкнул его в сторону, шагнув в коридор. Он не был счастлив.

– Есть какая-то особая причина, по которой вы прислали мне адреса всех клиник по борьбе с ЗППП в штате?

Я открыла рот, закрыла его, а затем снова открыла.

– Ну, знаешь, на самом деле это действительно полезная информация для любого человека.

Он по-прежнему не был убежден.

– И почему ты хочешь, чтобы мой крошечный, бесполезный член сморщился и отвалился?

– Чувак, – засмеялся Андерс. – Это меня рассмешило. И было довольно хорошо.

Ханг ухмыльнулась.

– Это была совместная работа.

– Хорошая работа. – Он поднял свою причудливо большую руку, и они дали друг другу пять.

Потрясающе.

Тем временем в глазах Джона появилось смутно убийственное выражение.

– Иди?

– Как будто ты не знаешь, – сказала Ханг, вся доброжелательность и радость исчезли с ее лица. – Предатель.

Джон просто смотрел на нее, нахмурив брови.

– Эрика, – выплюнула она ему.

– Эрика? – Джон повернулся ко мне. – А что насчет нее?

Я смотрела куда угодно, только не на него. Пол, стены – все это было очень интересно и заслуживало моего немедленного внимания.

– Сегодня днем рядом с твоим шкафчиком, – сказала Ханг. – После всего того дерьма, которое она наговорила Иди. Как ты мог?

Андерс присвистнул, прислонившись к стене и устраиваясь поудобнее.

– Она была так расстроена, что впервые в жизни прогуливала школу, – продолжила Ханг, выпрямляясь во весь рост. – Ее образование разрушено. Из-за тебя.

Ударь меня сейчас, пожалуйста, младенец Иисус.

Джон наклонился, оказавшись в поле моего зрения.

– Иди, она подошла ко мне, и я сказал ей, чтобы она проваливала. Это то, что тебе нужно знать?

– Я… Ты это сделал? – спросила я. – Но ты позволил ей сначала полапать тебя?

– Господи. Я сказал ей, чтобы она проваливала, хорошо? Ей просто потребовалось время, чтобы понять смысл сказанного. – Он выпрямился, вытащил из кармана резинку и завязал волосы сзади. – Кругом полно девушек. Зачем мне связываться с той, кто оскорбляет моих друзей?

Мне не удалось его пощупать, тогда какого хрена ей удалось это сделать?

И все же, в конце концов, он поступил правильно. Я вздохнула с облегчением, игнорируя быстрый укол ревности.

– О.

– Ну, это неловко, – прошептала Ханг.

Джон стоял передо мной и ждал.

– Извини, – сказала я, поморщившись. – Но ты должен признать, что это выглядело действительно плохо.

– Мы встречаемся? Мы вместе или что-то в этом роде, а я не заметил?

– Что? Нет.

– Тогда в чем проблема?

Я нахмурилась.

Скрестив руки на груди, он ничего не сказал.

– Ладно, по поводу оскорбительных смс-сообщений… Мы немного увлеклись. Я, эм, обещаю, что в будущем буду использовать твой номер только во благо, а не во зло.

– Я был бы признателен. – Его глаза, они все еще были несчастными.

– Хорошо, дети. – Андерс хлопнул в ладоши, потирая их. – Теперь мы здесь. Какое развлечение вы можете предложить?

– Хотите посмотреть фильм? – спросила Ханг, закрыв входную дверь.

– Хороший план.

Вместе они побрели в сторону гостиной, обсуждая, какой фильм выбрать. Однако мы с Джоном остались на месте.

Сплетя пальцы вместе, я одарила его легкой раскаивающейся улыбкой.

– Прости за то, что была сукой.

– В следующий раз, когда у тебя возникнут проблемы со мной, Иди, обращайся прямо ко мне, – сказал он. – Ты права, мне, вероятно, следовало прервать Эрику раньше. Но как я должен был убрать ее руки от себя, а? Толкать девушку перед школьными камерами выглядит не очень хорошо.

Возможно, в его словах был смысл.

– Я привык к тому, что люди думают, что я дерьмо, но я ожидал от тебя большего, – сказал он с болью в глазах.

– Я так не думаю.

– Так почему же ты мне не доверяла?

В моем пропитанном алкоголем мозгу ничего не было.

Он отвел взгляд, его плечи все еще были напряжены.

– Единственная причина, по которой я вообще с ней разговаривал – это то, что у нее было сообщение от моего брата. Она все еще покупает у него.

– О.

Долгое время он ничего не говорил.

– Скажи Андерсу, что я увижусь с ним позже.

Когда он уходил, то не хлопнул дверью или что-то в этом роде. Но тихий уход был едва ли не хуже.

Глава 23

– А как насчет этого? – спросила мама, подняв еще один топ. – Он милый.

Я прищурилась на предмет одежды поверх очков.

– Заметила ту часть, где он не черный?

– Все, что ты носишь, должно быть черным?

– Да. В значительной степени.

– Ладно. – С тяжелым вздохом она вернула топ на место.

Мы находились на площади примерно в один квадратный метр, которую универмаг определил, как «Большой размер». Но мне плевать. Обычно в интернете можно было найти какие-нибудь вкусности для меня. Как будто сокрытие этих размеров в киберпространстве заставило более крупные и модные бренды оставаться крутыми и каким-то образом дистанцироваться.

Придурки.

– Теперь мы можем пойти посмотреть на косметику? – спросила я. «Сефора» была главной причиной, по которой я предложила съездить в Розвилл. По крайней мере, там мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы втиснуться во что-нибудь.

– Конечно, – сказала мама. – Ты же знаешь, что этими очками ты никого не обманешь, верно?

– Я крутая и загадочная.

– Нет, милая. У тебя похмелье, – поправила она. – Я бы отругала тебя, но делала то же самое раз или два в твоем возрасте и предпочитаю не лицемерить, когда это возможно.

– И я люблю тебя за это.

– Хм. Это не меняет того факта, что я беспокоюсь о тебе, – сказала она. – Надеюсь, что вы были достаточно благоразумны и находились в безопасной обстановке. Ты была у Ханг всю ночь, да?

– Да. – Я сдвинула очки на макушку, потерла усталые глаза. – Плохие вещи случаются, я знаю. Обещаю, что мы не делали ничего опасного.

Она продолжала хмуриться.

– И ты знаешь, что можешь позвонить мне в любое время, без вопросов, если тебя нужно подбросить до дома.

– Да.

– Хорошо. Спасибо.

Прядь седых волос выбилась из маминого аккуратного светлого каре. Она ярко сверкала в резком свете магазинных ламп. Бабушка тоже поседела в свои тридцать, как она любила указывать мне. И все же мама всегда казалась несокрушимой, жесткой и готовой покорить весь мир ради меня. Меня сильно возмущали эти седые волосы.

– Ты слишком быстро взрослеешь в последнее время. Не могу за тобой угнаться. – Она обхватила мою щеку прохладной ладонью. – Ты хорошо провела время со своей новой подругой?

– Да. – Я улыбнулась, накрыв ее руку своей. – Ханг – хорошая. Думаю, ей даже можно доверять – шок, ужас.

– Ты действительно не собираешься прощать Джорджию, не так ли?

Я отвернулась, наши руки упали с моего лица.

– Не собираюсь. Я просто… я не могу.

– Иди. – Мама нахмурилась. – Вы двое дружили с самого детства.

– Ага. – Тошнота скрутила мой желудок. Из-за похмелья или Джорджии, я не могла сказать. – А потом она предала меня, оскорбив при этом человека, который спас мне жизнь.

– Люди совершают ошибки.

Я покачала головой.

– Знаю. Поверь мне, я знаю. Ее разговор с одним журналистом обо мне я могла бы простить. Но ходить на каждое шоу и разговаривать с любым, кто уделит ей время? Не так много.

– О, малышка. – Общественное место или нет, но мама заключила меня в свои объятия. – В последнее время тебе было нелегко.

Я попыталась улыбнуться. Это не совсем сработало.

– Мне бы хотелось как-нибудь познакомиться с твоими новыми друзьями.

– Конечно. Когда-нибудь. – Я ни в коем случае не хотела знать, какой будет ее реакция на Джона. Мама видела, как его увозили в наручниках из «Дроп-стопа». Она также слышала о его прошлой жизни в качестве дружелюбного местного наркоторговца.

Нет. Даже если бы мне удалось сотворить чудо и вернуть его в свою жизнь, маме и Джону не нужно было встречаться.

– Я вроде как кое-что испортила прошлой ночью, – сказала я, вроде как нуждаясь в том, чтобы поговорить об этом. Видит Бог, это владело моим бедным, поврежденным алкоголем разумом. Поговорим о нечистой совести.

– Что ты имеешь в виду? – спросила мама.

– Я сделала поспешный неверный вывод об одном из моих новых друзей и, возможно, немного повела себя с ним как полная задница.

Мама сморщила нос и сделала шаг назад.

– Черт. Ты извинилась?

Я кивнула.

– Это ничего не исправило, да? Что ж, если он важен для тебя, продолжай извиняться, – сказала она, похлопав меня по щеке своей прохладной рукой. – И находи новые и разнообразные способы извиниться. Испеки пирожные, напиши песню, построй хижину в лесу.

– Может быть.

– Ты ведь знаешь, что я здесь, для тебя, не так ли? – спросила она, сияя глазами.

– Знаю. – Я схватила ее за руку.

– О чем бы тебе ни хотелось поговорить, я хочу это услышать. Ограбление, твоя новая школа, как идут дела с твоим психотерапевтом, отношения, друзья, мальчики, девочки, что угодно…

– Все в порядке, мам. Серьезно. Я в порядке. – Если не обращать внимания на бессонницу, случайные приступы паники и общее сумасшествие, происходящее в моей голове. – Все налаживается.

Она шмыгнула носом.

– О Боже, мы на публике. Не плачь, – приказала я. – Это не тот момент.

– Конечно, тот. Мы обнимаемся посреди универмага. – Мама крепко обняла меня. – Это прекрасный момент общения матери и дочери. Давай попросим проходящего мимо незнакомца сфотографировать нас.

Я закатила глаза. Затем отметина на ее шее привлекла мое внимание, и я прищурилась.

– Мама? Это что, засос?

– Что? – ее рука метнулась к крошечному синяку под ухом. – Нет, конечно, нет!

– Да. – Я разинула рот. – Ты с кем-то встречаешься.

Я видела вину в сжатых губах и широко раскрытых, полных паники глазах.

– Конечно, нет. Не говори глупостей. Когда, черт возьми, у меня вообще будет время?

– Мама…

– Между тобой и работой у меня заняты руки. – Она поцеловала меня в щеку и улыбнулась. – Я защемила кожу прошлой ночью, снимая ожерелье, вот и все. Замок защелкнулся.

– Ты же знаешь, я бы не возражала, – сказала я, внимательно наблюдая за ней. – Тебе позволена жизнь. Просто не обращай внимания на мое отвращение при мысли о том, что у тебя с кем-то что-то будет.

– Я ценю это, дорогая. – Она бросила на меня сухой взгляд. – Но, Иди, я ни с кем не встречаюсь.

Я медленно выдохнула.

– Ладно.

– Кофе и кекс?

– Это потенциально могло бы спасти жизнь прямо сейчас.

Она усмехнулась.

– Вот это моя девочка. Пошли.

И все снова стало хорошо. В основном.

Глава 24

В понедельник, на английском языке, я положила пакет с домашним печеньем на стол Джона. Он приподнял бровь, затем убрал его в свой рюкзак. Мы не разговаривали.

Во вторник я протянула ему кекс, когда мы проходили мимо друг друга в холле. Слово «прости» не умещалось сверху, но я подумала, что буква «П», нанесенная зеленой глазурью, говорит о многом. Мы все еще не разговаривали.

В среду, помимо выпечки, я подсунула ему в шкафчик хайку под названием «Я худший». Писать песню было не вариант. Сначала я пыталась написать сонет, пока не осознала, что я отстой в поэзии, и в любом случае хайку были короче. Но я не увидела его в тот день.

В четверг, снова на английском, я положила ему на стол маленький, аккуратно завернутый в коричневую бумагу сверток. Под его глазами залегли усталые тени. Он склонил голову набок, с любопытством или смущением, я не могла сказать.

– Салат, ветчина, швейцарский сыр и маринованные огурцы, – подсказала я.

– Ты сделала мне сэндвич?

– Да.

– Хм.

– Ты не должен есть это, если не хочешь.

– Нет, – сказал он, собственнически положив руку на сэндвич. – Я хочу.

– Хорошо. – Когда это было решено, я повернулась на своем месте лицом к передней части класса.

– Иди?

Я оглянулась через плечо.

– Да?

– Ты прощена, – сказал он. – Можешь остановиться с подарками.

Я медленно выдохнула.

– Это хорошо. У меня закончились идеи. Завтра это была бы я, предлагающая нести твои книги.

– Ты собиралась нести мои книги? – веселье наполнило его глаза.

– Конечно. Почему нет? Если бы это продолжалось до выходных, думаю, что помыла бы твою машину или что-то в этом роде.

Он сделал паузу. Затем покачал головой, длинные волосы упали вперед, чтобы скрыть ухмылку.

– Я должен был продержаться.

– Джон, я не думаю, что ты плохой человек, и я действительно доверяю тебе.

Он просто уставился на меня.

– Спасибо.

Внезапно дышать стало легче. Как будто мои теперь зажившие ребра уменьшились, но затем вернулись к своим нормальным размерам. Если бы Джон решил, что я слишком много драматизировала, я бы выжила. Я знала это. Однако прощение ощущалось намного лучше. Цоканье каблуков возвестило о прибытии нашего учителя. Я с улыбкой посмотрела вперед.