Текст книги "Доверие (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Не знаю, сколько я здесь просидела, потягивая пиво. Довольно долго, если кровь перестала течь из раны на голове, но она не перестала болеть. Весь отдел окружной полиции должно быть снаружи, судя по всполохам света, что проникают внутрь, и гулу толпы.

Чуть ранее Крис начал чесаться и расковыривать раны. Его дрожь усилилась. Джон продолжал болтать, стараясь быть спокойным. Он рассказывал истории, которые слышал от брата, а после спрашивал, что у этих людей было общего. Пустые бутылки скопились вокруг нас. Его голос все звучал и звучал, хриплый и глубокий. Возможно, и из-за количества выкуренных сигарет. Его друг, Айзек, не произнес ни звука.

– Крис, сынок, – сказал мужчина в мегафон. – Я шериф Албертсон. Я говорил с Джоаной. Я знаю – это был несчастный случай.

– Джо? – прокричал Крис сквозь стеклянную стену, стоя на четвереньках и сжимая пистолет. Он выглянул из убежища полок с журналами.

– Почему бы нам не обсудить это, только ты и я?

– Нет! – заорал псих, дергая свои короткие волосы. – Она не… Я не вижу её.

Джон ничего не сказал. Его взгляд был прикован к Крису.

Я не могла перестать дрожать, сначала руки, а потом и ноги. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Кто-нибудь вытащите меня отсюда.

– Поднимайся, – Крис вырос рядом со мной. – Двигайся, ты, толстая сучка! Пришло время показать этим придуркам, что я не шучу.

– Нет-нет. Пожалуйста.

Он выбил почти пустую бутылку из моей руки, упав, она закрутилась на полу. Снова он вцепился в мои волосы, поднимая меня на ноги. Крик вылетел из моего горла, клочки волос вырваны. Я схватила его руку, чтобы ослабить давление на кожу головы.

– Живей, – сказал он, и ладонью ударил меня по лицу.

Кровь потекла из носа, металлический вкус появился на языке. Правая сторона лица начала пульсировать. Он толкнул меня к двери, пистолет жёстко упёрся в спину.

– Открывай её.

Я прищурилась, безуспешно стараясь разглядеть что-то в темноте. Снаружи было много света и много людей, которые наблюдали. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь. Меня трясло. Слезы, кровь и сопли текли по лицу. Онемевшими пальцами я возилась с засовом. Затем замок щелкнул, и дверь открылась наружу. Одной рукой я держала ее.

Крис, словно возлюбленный, обнял меня одной рукой. Пистолет сунул под подбородок.

– Мне нужна Джоана! – проорал он мне прямо в ухо.

– Крис, – начал шериф спокойным тоном.

– Живо. Тащите ее сюда.

– Ее здесь нет, Крис. Это займёт некоторое время.

– Нет. Вы приведёте ее сюда немедленно, – выругался Крис, стоя позади меня.

– Если я приведу ее сюда, то ты должен сделать что-то для меня. Почему бы тебе не отпустить эту девушку?

Крис был очень недоволен. Меня тошнило от того протухшего запаха, что исходил от него, и звуки его тяжёлого дыхания и бормотания эхом отдавались в моей голове.

– Ты не слышишь меня. Я здесь главный… Я. Вы должны понять это.

– Крис.

– Заткнись. Я не хотел делать этого, – закричал он. – Это вы виноваты.

Я слегка качнулась, и моча побежала по внутренней стороне ног. Она образовала лужицу в моих шлепках.

– Подожди. Хорошо, – быстро сказал шериф. – Я сейчас позвоню. Давай, успокойся.

Что, если мама была где-то здесь? Надеюсь, что нет.

Я заметила движение позади нас, но не смогла различить. Свет ослеплял и усиливал ощущения от недавнего удара и давления пистолета. Крис сильнее сжал мой хвост. Держа палец на курке и прячась за мной, он направил пистолет в том направлении, откуда слышался голос шерифа.

– Ты приведешь Джо сюда, – сказал он. – И ее машину тоже.

– Хорошо, как скажешь, Крис.

– У меня здесь трое. И я вышибу им мозги, одному за другим, если ты…

Джон сбил нас с ног. Я ударилась о пол, а Крис со всего маху упал на меня. Тяжелая дверь магазина захлопнулась. Я ощутила вес Криса, когда он попытался встать и коленом уперся мне на спину. Еще одно тело, Айзека, начало наносить удары руками и ногами, сражаясь за контроль. Мы были связаны, каждый по-своему. Очевидно, что их целью был Крис, но и мне немало досталось. Атака Джона повалила Криса вперед, однако я больше не была придавлена его телом. Абсолютный ужас прошел по моим мышцам. Я билась из последних сил, чтобы высвободиться из-под ног захватчика. Прямо надо мной Айзек отчаянно цеплялся за руку Криса, пытаясь вырвать пистолет.

Между тем Джон обрушил удары кулаками на лицо Криса, превратив его в кровавое месиво. Пистолет выстрелил, звук был оглушительный. Кто-то вскрикнул от боли, и кровь брызнула во второй раз за вечер. Из-за выстрела Крис сдвинулся, и в этот момент у меня появилось пространство, чтобы вылезти из-под него. Наконец-то освободившись, я поднялась на колени. Обе руки Айзека были на пистолете, выкручивая его из хватки Криса. Бум, бум, бум! После последнего удара Айзек оттолкнулся назад, вырвав оружие. Слава богу. Пистолет проскользил по всему полу, останавливаясь прямо передо мной. Без сожаления, я схватила его, на попе отползая назад, пока не уперлась в стену. Кровь – не знаю чья – затуманила правый глаз. Но я вполне могла видеть. Палец сжал курок. Барабан напротив груди Криса. Клик. Клик. Клик. Ничего не произошло.

Вот черт. Закончились патроны.

Дверь распахнулась, и набежали полицейские с пистолетами и в бронежилетах. Снаружи сверкнул яркий свет. Двое оттащили Джона от Криса.

Так странно, мы будто под водой. Люди открывали рты, но звука не было. Один полицейский присел рядом со мной, его руки скользнули по моим. Он поставил пистолет на предохранитель, а потом вытащил палец с курка. Сначала я не хотела его отпускать. В нем не было патронов, но я могла использовать его, как ударное оружие, если понадобится. Размозжить голову этого урода. Но руки полицейского были сильнее моих. Конечно, он победил, передав пистолет кому-то еще, кто унес его. Вокруг слишком много света и движения.

– Все закончилось? – спросила я, наблюдая за всем одним глазом. Другой глаз опух, веко склеилось от засохшей крови.

Я не слышала ничего из того, что говорил парень, находящийся рядом со мной.

Черт, на что стал похож магазин. Выглядел он хуже, чем обычно.

Крис все еще лежал на полу. Лицо, с трудом узнаваемо, похоже на отбивную. Два офицера стояли позади Джона, кровь капала с его кулаков, у него также была длинная уродливая рана на предплечье. Айзек неподвижно лежал на полу. Пустой взгляд в потолок. Его серая футболка стала темной в области груди. Я продолжала смотреть, но он не двигался. Ни разу.

Фельдшеры скорой помощи вбежали внутрь, внося чемоданы с оборудованием. Думаю, полицейские не позволили бы им войти, если бы здесь было не безопасно.

Все закончилось. Я закрыла глаз, которым могла видеть и опустила голову на холодильник с молоком позади себя.

Глава 3

Я вышла из здания на своих двоих. Почти.

Фельдшер придерживал меня под локоть, чтобы проводить в одну из машин скорой помощи. Медики были в бешенстве, когда я отказалась от каталки. Криса увезли пристегнутым к каталке, поскольку он пытался вырваться. Айзека и продавца унесли в пластиковых мешках. А полицейские до сих пор разговаривали с Джоном.

Я съежилась под одеялом и отвернулась от толпы зевак, собравшихся за полицейским отцеплением. СМИ и другие любопытствующие придурки заполнили все вокруг.

– Иди, – прорыдала мама, вид у нее был измотанный, а лицо – красное. Ее глаза раскрылись от ужаса, когда она взглянула на меня.

Моя футболка была в крови, засохшей и свежей. Я плотнее закуталась в одеяло.

– Это не моя. По большей части.

Маму это не успокоило.

– Вот сюда, – сказал фельдшер Билл, усадив меня на подножку машины скорой.

Я была выжата как лимон. Руки отваливались, а голова стала тяжелой. Билл начал аккуратно обрабатывать мое лицо. Остальное тело было покрыто просто синяками. Его напарник забрался внутрь авто и подавал бинты и другие принадлежности.

Вокруг стояло множество полицейских машин. Люди в униформе носились вперед и назад между парковкой и магазином, в то время как остальные просто стояли в оцеплении. Билл задавал маме вопросы грубым деловым тоном. Он повторял, что скоро мы отправимся в больницу, и доктора скажут больше о моем состоянии. А мама продолжала спрашивать о моем здоровье, не обращая внимания на его неменяющиеся ответы.

Все звуки превратились в шум на заднем плане. Ничего из услышанного не казалось реальным. Моя подруга Джорджия была поблизости. Ее родители тоже приехали, их лица были бледные и усталые. Наверняка они почувствовали облегчение, что весь этот ад происходил не с их дочерью, и это не она сидела на подножке скорой помощи вся в крови с разбитым лицом.

Два Джона были сопровождены в полицейский автомобиль, их руки были в наручниках. Я моргнула несколько раз и постаралась сосредоточиться. Медленно изображение соединилось в единое целое.

Что здесь, черт возьми, происходило? Я попыталась встать.

– Иди, – Билл поднял руку, чтобы остановить меня. – Эй, ребенок. Куда собралась?

– Мне надо поговорить с ними.

– Уверен, один из детективов захочет поговорить с тобой в больнице.

– Нет, – я медленно встала. Вау, мое тело меня не слушалось. И, если бы не поддержка Билла, я бы вновь шлепнулась на свой побитый зад. – Мне надо поговорить с ними сейчас.

– Все, что тебе нужно, это позволить немного подлатать себя.

– Нет. Сейчас.

Билл вздохнул и помог мне.

– Остановитесь, – сказала я, голос ужасно слабый, даже для моего все еще звенящего уха. – Что вы делаете? Почему он в наручниках?

Полицейский нахмурился, подтолкнул Джона на заднее сиденье машины и закрыл дверь.

– Мисс, пожалуйста, отойдите назад.

– Он ничего не сделал.

– Мисс Миллен? Могу я называть вас Иди? – мужчина в помятом сером костюме выдал профессиональную улыбку.

– Вытащите его оттуда, – потребовала я, пошатываясь на ногах. Нехорошо. – Он помог мне. Он спас мне жизнь. Боже правый, его друг только что умер!

– Иди, боюсь, что не все так просто, – его улыбка стала снисходительной.

– Что? – мне захотелось кричать от отчаяния. Но, если честно, у меня не было сил. Надеюсь, они продолжат разговор после того, как я немного отдохну. – Зачем вы это делаете? Я не понимаю, что вы делаете.

Полицейский открыл было рот, но оказался не в состоянии продолжать этот разговор. Только Джон постукивал по окну машины. Он не улыбался и не хмурился, а просто смотрел на меня. Его лицо было в пятнах крови, и свежая повязка на руке окрасилась красным. Светлые волосы до плеч обрамляли его лицо. В них также были сгустки крови. Из пяти человек, что были в магазине, уцелели только он и я. Кроме Криса, конечно же.

Двигатель автомобиля начал греметь.

Стук прекратился, и Джон прижал синюшную и покрытую кровью ладонь к окну. Возможно, так он прощался или пытался сказать «рад, что с тобой все хорошо». Но с наручниками вокруг запястья этот жест сделал его потерянным и одиноким. Выражение лица не изменилось, ищущие глаза выделялись на фоне бледного лица. Ничего из происходящего не ощущалось нормальным. Пока я отделывалась от знаков внимания мамы, Джорджии и милого фельдшера, Джона увозили на заднем сиденье полицейского автомобиля.

Мы сохраняли зрительный контакт, пока машина медленно двигалась вперед, больше полицейских очищали путь в толпе. Камеры и репортеры наступали как обезумевшие. Как только машина скрылась из вида, они направили объективы на меня. Я завернулась в одеяло с головой, как в плащ Джедая, пряча лицо.

– Пошли, крутышка, – сказал Билл, направив меня твердой рукой. – Они доставят его в больницу для осмотра. И тебе нужно туда же.

Мужчина в сером костюме не сказал ни слова, но он не выглядел счастливым. Нас стало двое.

Глава 4

Оказалось, что одним из людей в костюмах был детектив Тейлор. Он и детектив Гарсия опрашивали меня в больнице в воскресенье днем, сразу после того, как разрешили врачи и мама. Мои показания не изменились, и неважно, сколько раз они будут спрашивать или заставлять повторять последовательность событий субботнего вечера. В итоге они остались довольны. Хорошая новость: все произошло у всех на виду, и Крис признал вину. Значит, мне не надо выступать в суде в качестве свидетеля. Это отличный вариант. Также было бы здорово не пересекаться с Крисом до конца моих дней.

Без тени улыбки детектив Тейлор подтвердил, что Джона отпустили после допроса, ещё одна приятная новость. В голове постоянно крутился момент, как полиция увозила его, одинокого и раненого. Во всяком случае, все налаживалось. Крис был за решеткой, а Джон – на свободе. Я начала чувствовать себя намного лучше, обезболивающее и покой способствовали этому. Но я начинала вновь дрожать и накручивать себя, стоило только высокой фигуре, похожей на Криса, войти в палату. Казалось, весь этот кошмар станет моей новой реальностью.

Когда меня навестила Джорджия, она рыдала рядом со мной. Не очень приятно, да и не очень удобно со сломанными ребрами, ссадинами и ушибами. Но было классно увидеть ее.

– Я сказала, что мы оказались там случайно, – произнесла она, вытерев щеки руками.

– Ты давала интервью в атласной пижаме с единорогом?

– Я выглядела сумасшедшей, – кивнула она.

Неприятно, но я попыталась засмеяться.

– Черт, Иди. Мне так жаль.

– Почему? Это не твоя вина, – я поморщилась, пытаясь удобнее устроиться на горе подушек.

– Но…

– Не надо. Честно.

Я тяжело вздохнула.

Откровенно говоря, мы были полными противоположностями. Она стройная и с короткими темными волосами. Идеально для актерской карьеры, о которой она мечтала с рождения. Нас объединяло плохое чувство юмора, любовь к «Сефоре», и нам нравились одинаковые книги. Мы с Джорджией будем друзьями навсегда.

– Твой дебют на ТВ, а волосы в полном беспорядке и даже без макияжа, – поддразнила я. – Катастрофа.

– Можешь в это поверить? – она похлопала руками по щекам, притворно охнув.

– Не лучший момент.

– Точно, – она поморщилась и стала серьезной. – И что вообще там произошло? В жизни не была так напугана. Но ты застряла внутри с теми людьми.

– Только с одним, наркоманом Крисом.

– Уверена? Они вывели еще одного парня в наручниках. Я видела.

Я помотала головой, перед глазами всё поплыло, и началась головная боль. Сотрясение мозга напомнило о себе. Врачи сказали надо быть осторожнее, необходимо поберечься. Я простонала.

– Нет. Джон знал того парня, но пытался помочь. Ещё он принес пиво и сигареты для всех.

– Что? – она сморщила нос, не поверив.

– Правда. Я пила пиво под дулом пистолета. – Попытка улыбнуться причинила боль и превратилась в гримасу. Опять боль. – Он пытался успокоить этого придурка. И на время это сработало.

– То есть он знал грабителя?

– Да. – Таблетки лишь притупляли боль. – Сначала я подумала, что они были приятелями, но потом он подмигнул мне, и я поняла, он пытается вытащить нас оттуда живыми. – Стало тяжело даже говорить. Я закрыла глаза, чтобы стало легче. Как будто гномы с крошечными кирками, начали молотить по лбу. И одному богу известно, что им было нужно. – Брат Джона и Крис были друзьями.

– Черт. Значит, у полиции были причины вывести его оттуда в наручниках, – она начала давить, любопытная и жадная до истины. Джорджия всегда задавала слишком много вопросов и говорила тоже слишком много. – Не думаешь ли ты? Я имею в виду…

Я перестала замечать её. Стараясь унять боль, я не открывала глаза и глубоко дышала.

Мама вернулась после того, как выходила за кофе. Она что-то невнятно сказала, и стул, в котором сидела Джорджия, сдвинулся. В коридоре послышались шаги и разговор с медсестрой. Надеюсь, они принесут лекарства.

– Ещё цветы, – с улыбкой сказала мама на следующий день. Удивительно, что её лицо не исказилось от боли больше, чем моё. Её решение оставаться оптимисткой было непоколебимо.

– Пахнет, как в салоне ритуальных услуг.

– Не говори так. – Она аккуратно переставила несколько ваз на подоконнике. – Так. Это от твоих одноклассников.

– Точно. – Я покашляла в попытке засмеяться. Рёбра всё ещё болели.

Вместо ответа она достала телефон и поудобнее устроилась на стуле.

– Нет необходимости оставаться, – сказала я. – Знаю, у тебя полно своих дел.

– Я не оставлю тебя здесь в одиночестве, – ответила она, нахмурив брови.

– Ничего не случится.

Без ответа.

Итак, если мама была готова исполнять роль сторожевого пса, здесь я была бессильна. И у нее на это была причина. В СМИ началась настоящая шумиха. Джорджия сказала, что запись, на которой застрелили Айзека, стала вирусной в интернете. Ублюдки. Особо настырный журналист смог проникнуть в больницу и получить эксклюзив, где я что-то говорю или сделана моя фотография издалека. Мама была не в восторге от мысли, что мне придется давать интервью, но последнее слово оставила за мной. И мой ответ, конечно же, был Н-Е-Т.

До сих пор мне снилось, что я стою в вонючей луже мочи и крови, а мои зубы ударяются о дуло пистолета. Даже от мысли о налёте или разговоре с кем-то меня выворачивает наизнанку. Невеста Франкенштейна позавидовала бы моим швам, скрепляющим часть лба и правую бровь, отеку и синякам. Почему меня не привлекала идея, чтобы снимки в таком виде попали куда-либо, кроме отчетов полиции?

– Я так понимаю, ты настроена уехать домой сегодня? – спросила мама.

– Да.

– Дорогая, у тебя серьезные травмы, – вздохнула она.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Ты слышала, что сказал доктор: мозг приходит в норму после сотрясения, а ребра срастутся. Я буду лучше чувствовать себя дома в своей постели, и там тише.

– Ты обещаешь, что будешь отдыхать и следовать предписаниям врача? – она вздохнула, приняв поражение, и сузила глаза.

– Конечно.

– Я не шучу, Иди.

Я состроила саму невинность: широко открытые глаза и небольшая улыбка.

– Клянусь своей жизнью, – говоря это, я провела большим пальцем поперек шеи.

– Прекрати говорить о смерти.

– Извини.

Она неодобрительно посмотрела на меня и замолчала.

Уверена, мама была рада покинуть стены больницы, как и я, и вернуться в реальную жизнь. Мы – команда. Я была похожа на неё. Высокая и со светлыми волосами, а также грудь, попа, живот и прекрасные полные бедра. Мама постоянно была на диете. Война – самое точное описание её отношений с едой. Она никогда не ест целый кусок торта, только маленький кусочек. Возможно, для неё это стоило того, чтобы влезть в размер S. Не уверена, что хочу жить также. Сейчас я рада тому, что осталась в живых.

Домой мы добрались без происшествий. Я была не настолько знаменита, чтобы журналисты круглосуточно дежурили вокруг больницы. Ещё никогда диван в гостиной не был столь удобным. Я откинулась на спинку. Дом был всем для меня.

Дом был убежищем.

– Парень, которого увезла полиция, – начала мама, – откуда ты знаешь, что он невиновен?

– Он пытался спасти мне жизнь.

– Со слов детектива, его арестовали по подозрению в распространении наркотиков, – сказала она. – Кроме всего остального.

Я покачала головой, тут же пожалев об этом. Опять. Разговоры ни о чем.

– Ой. Ты осуждаешь его, как и Джорджия. Неважно, что он сделал до этого. В ту ночь там был только один ненормальный преступник, и это точно не он. Ну же, мам, если бы не Джон и Айзек, ты бы сейчас стояла перед моим гробом.

Мамины губы превратились в тонкую линию, она не одобрила моих слов и закончила разговор.

От усталости и скуки я листала каналы, устроившись на подушках. Обычно я могла целый день валяться перед телевизором с пультом в руках, но не сегодня. Всё казалось незначительным: старый черно-белый фильм, споры о политике, документальный фильм о лягушках, и женщина, продающая крем для лица, который гарантировал сияние кожи, как в молодости. Модель, которой она наносила крем, выглядела на четырнадцать.

Потом музыкальное видео, где девушка трясла своим задом перед камерой так, что картинка раздваивалась. Затем повтор баскетбольного матча среди колледжей, и далее Джорджия.

Джорджия?

Она сидела в белом холле с тонной косметики на лице, а её короткие темные волосы были уложены вверх. Она едва на себя похожа. Если бы не постоянно меняющиеся картинки нас двоих в лагере, селфи в кинотеатре и прочие снимки, сделанные в её комнате, я бы никогда и не заострила на ней внимание. Вот черт, нет. Она дала им фото, где я сижу в бикини возле её бассейна прошлым летом. Мой любимый купальник в стиле ретро, но всё же. Такое фото не следовало выкладывать на всеобщее обозрение без моего разрешения.

– … она изображает крутую, но всё же Иди очень чувствительная и легкоранимая, – произнесла она.

– Должно быть, вы очень волновались за неё, – ведущий, мужчина среднего возраста с классной стрижкой, с досадой покачал головой.

– Всё верно, – её голос сочился приторной заботой. – Я не знаю, как она справляется с этим.

– Я знаю, что ваша подруга поделилась с вами тем, что произошло внутри магазина?

– Да. – Джорджия сжала губы и посмотрела вниз на руки.

– И о причастности местного восемнадцатилетнего Джона Коула?

– Он определенно знал грабителя, Иди так сказала.

– Ходят слухи, что Джон Коул распространяет наркотики.

– Я не знаю об этом. – Она расправила плечи. – Но, кажется, он украл пиво и сигареты, пока они были внутри. Будто была вечеринка. Он подмигивал Иди и всё такое. Кажется абсолютно неправильным, что полиция отпустила его.

Ведущий задумчиво нахмурил брови.

– Я просто не хочу, чтобы он причинил ей боль, – сказала она, повысив голос. – Он гуляет на свободе и неизвестно, что может произойти.

– Ты хорошая подруга, – сказал мужчина. – Джорджия Шварц. Лучшая подруга Иди Миллен, девушки, которая была в плену. Большое спасибо, Джорджия.

– Спасибо. – Она умудрилась пустить слезу. Все те уроки актерского мастерства, что оплачивали её родители, окупились сполна.

Мужчина с классной стрижкой начал рассказывать о предстоящей выставке собак, и я выключила телевизор. Гнев рос внутри меня, желая выйти наружу и толкая мои больные ребра. Я продолжила пялиться в потухший экран в полной тишине. Как много людей увидели это? Сколько подобной ерунды уже было сказано? Людям показывали мои фото, называли моё имя, рассказывали, что произошло, хотя они не имели ни малейшего понятия. Говорили о Джоне. О, боже, меня стошнит.

Мама ничего не говорила.

– Джорджия больше не заходила? – спросила я. – Звонила?

Она открыла рот, взгляд стал мягче, как если бы она пыталась выдавить оправдание. Но в итоге не стала.

– Нет.

– Нет, – согласилась я, закрыв глаза. – Она ничего не говорила об интервью.

– Ты в порядке?

– Нормально.

– Уверена?

– Я поделилась с ней этим, мам. Я ей доверяла.

– Она сказала, что беспокоилась о тебе. – Мама поёрзала на месте, и маленькая складка появилась между ее бровей.

– Итак, она ходит и даёт интервью? – головная боль вернулась, сильнее, чем раньше. – Нет, она должна знать, что мне это не нравится. Не заметно, чтобы она даже попыталась спросить разрешения. И она не знает, о чем говорит. Боже, Джон думает, я верю во всю эту ерунду.

Ни одного слова от мамы.

– Как она провернула всё это?

Даже если бы захотела зарыдать, я бы не смогла. Катарсис, освобождение. Но стена между мной и моими чувствами позволила худшему из худшего вылезти наружу. Ужас и страх и их друзья только и ждали момента, чтобы повеселиться от души в моей голове. Лучше всего продолжать стремиться к онемению. Кто знает? Может, сработает.

На следующий день Джорджия соизволила позвонить, но я не ответила. Я старалась не скучать по ней, но было сложно. Потом она написала мне, но я проигнорировала её сообщение, конечно же после того, как прочла. Всё это чушь собачья. Каждое информационное агентство, дававшее ей время в эфире, разделяло её точку зрения по поводу случившегося. Она давала им фотографии, где мы вместе, и другую личную информацию, что я доверяла ей. Верите вы мне или нет, но она выдала абсолютно всё. Мне не осталось ничего, чтобы добавить.