Текст книги "Ложь грешника (ЛП)"

Автор книги: Кайли Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Я захожу в кафе и вижу, что наша любимая кабинка пуста. Сев спиной к стене и устремив взгляд на дверь, я устраиваюсь поудобнее, ожидая Элоизу. Мы обе были свободны в обед, что бывает нечасто, поэтому с радостью согласились встретиться.

– Привет, извини, что опоздала, – говорит Элоиза, плюхаясь на сиденье напротив меня.

– Пять минут не считаются опозданием. – Улыбаюсь я своей всегда пунктуальной подруге. В ее понимании одна минута также означает опоздание.

– Для меня считаются. Ты знаешь, как сильно я ненавижу опаздывать куда-либо. – Вздыхает она.

– Да.

– Ты уже сделала заказ? – Спрашивает Элоиза.

– Нет, я ждала тебя.

– Ладно, я умираю с голоду. – Элоиза берет со стола меню и просматривает содержимое.

– Тааак… Это просто работа, которая не дает тебе покоя, или все твое свободное время занимает что-то или кто-то гораздо более интересный, чем шатание по домам богатых людей? – Спрашиваю я ее с подобием ухмылки на лице.

– Работа, и я провожу больше времени с Дженни после ее операции.

Младшую сестру Элоизы доставили в больницу с аппендицитом не так давно, и тот факт, что парень, с которым встречается Дженни, ни разу не позвонил и не пришел проведать ее, не дает мне покоя. Поэтому я решаю затронуть эту тему.

– О, ты уже познакомилась с ее парнем?

– Нет, что странно, правда? Мне нужно познакомиться с ним. – Элоиза снова вздыхает. С ней определенно что-то происходит. Но я не требую от нее ответов. Знаю, что она сама расскажет мне, когда будет готова.

– Да, мы не хотим, чтобы малышка Дженни встречалась с Тедом Банди или кем-то в этом роде. – Смеюсь я.

Элоиза слегка пожимает плечами.

– Тед Банди был сексуальным. Я бы села к нему в машину. – Ухмыляется она.

– Пожалуйста, сделай мне одолжение и не садись в машины случайных горячих парней, – умоляю я ее.

– Буду стараться изо всех сил. Но ты же знаешь, как я неравнодушна к горячим парням… и их машинам.

– Не оборачивайся сейчас и не смотри, но пока мы разговариваем, на тебя пялится один чертовски привлекательный мужчина. – Я смотрю поверх ее головы на красивого незнакомца, стоящего чуть позади нее. И меня охватывает чувство дежавю.

Мне снова кажется, что я знаю этого парня, но не могу понять, откуда он мне знаком. Элоиза оборачивается.

– Я же сказала не смотреть, – шиплю я ей. Я снова смотрю на него, и незнакомец, кажется, отводит взгляд.

– Ты же знаешь, что когда кто-то говорит не смотреть, другой человек делает прямо противоположное, верно? – Элоиза снова поворачивается ко мне лицом.

– Что ж, людям нужно лучше слушать и следовать инструкциям, – ругаю я, пытаясь придать своему голосу властность, но ничего не выходит.

– Мне нужно позвонить. Можешь заказать мне куриный бургер с картошкой фри и кока-колой? – Элоиза роется в сумке в поисках телефона и выскальзывает из кабинки.

– Конечно. – Я беру меню и подхожу к стойке, наблюдая, как Элоиза выходит на улицу, где в настоящее время скрывается таинственный незнакомец-не-незнакомец.

Где, черт возьми, я уже видела этого парня?

Сделав заказ, я возвращаюсь в кабинку, и Элоиза проскальзывает сразу за мной.

– Извини за это. У меня есть клиент-мудак, который думает, что мир вращается вокруг него, и что я должна просто все бросить и делать, как он говорит. – Она раздраженно выдыхает.

– Ты продаешь недвижимость, Эл, а не свое тело, – напоминаю я ей. Не понимаю ее претензий. В смысле, если клиент ее беспокоит, разве она не может просто передать его кому-то другому?

– Бывают дни, когда я не вижу особой разницы. Мне кажется, что я, возможно, просто продаю свое достоинство, имея дело со всеми этими титулованными придурками, – стонет она.

– Почему бы тебе не вернуться к продажам обычным людям, таким, как ты и я? – Предлагаю я. С тех пор как она перешла к продаже элитной недвижимости богатым и знаменитым людям Мельбурна, она не была прежней. Или счастливой.

– Потому что это было бы признанием того, что я потерпела неудачу.

– Но ты не потерпела неудачу. Ты продавала недвижимость. Ты правда сделала это. Тебе просто это не нравится. Это не неудача. – Мне неприятно видеть свою подругу такой противоречивой и неуверенной в себе, учитывая те великие достижения, которых она добилась за столь короткий срок.

– Сделать шаг назад – все равно что признать, что я не могу справиться с риэлторами высшего уровня.

– Кого волнует, что думают другие люди, если ты несчастна? – Меня давным-давно перестало волновать, что думают обо мне люди. Когда ты растешь так, как росла я, приходится становиться более толстокожим. Иначе ты сломаешься под постоянным неодобрением и нескончаемыми взглядами, полными жалости.

Меня окликают по имени, чтобы я подошла и забрала наш заказ. Когда я выхожу из кабинки, Элоиза останавливает меня, положив руку мне на плечо.

– Эй, Дейзи, не против, если мы возьмем все с собой?

– А, конечно, куда ты хочешь пойти? – Я выглядываю наружу. Не могу остановиться. И замечаю, что парень ушел.

– К тебе?

– Хорошо. Давай сделаем это, – соглашаюсь я, взяв сумку и подхожу к стойке, чтобы попросить их упаковать заказ для нас.

Я всегда гордилась тем, что доверяю своим инстинктам. А сейчас они подсказывают мне, что Элоиза скрывает большой секрет. Тот факт, что ее телефон продолжает звонить, и она отклоняет каждый звонок, – большой тревожный сигнал, мелькающий у меня прямо перед глазами.

К тому же, последние несколько часов она провела в моей квартире, что было гораздо дольше, чем обычно длится наш обед. Консультант во мне хочет разобраться; хочет знать, что с ней происходит. В то время как подруга во мне знает, что лучше дать ей время, которое ей явно необходимо, чтобы почувствовать себя достаточно комфортно и рассказать мне все самой.

– Так, мы просто притворимся, что твой телефон не звонит, пока ты смотришь на него так, будто хочешь совершить убийство? – В итоге спрашиваю я, прежде чем успеваю себя остановить.

– Да, – отвечает она, все еще не отрывая взгляда от экрана.

– Хорошо, если тебе нужна помощь вырыть яму, мы можем позвать Клэр и Дэни. Вчетвером мы справимся с работой в кратчайшие сроки. – Говорю я полушутя.

– Все в порядке. Но мне пора идти. Спасибо, что позволила мне потусоваться здесь весь день, – говорит она, поднимаясь с дивана.

– Знаешь, я всегда здесь, если захочешь поговорить об этом. – Я провожаю ее до выхода и надеюсь, что она понимает, что я говорю серьезно. Она может рассказать мне все.

– Спасибо, и я обещаю, что скоро расскажу тебе все подробности. – Элоиза обнимает меня, и я закрываю за ней дверь.

Окна моей квартиры выходят на улицу. Естественно, я сразу же подхожу к окну, чтобы посмотреть, как она выходит из моего дома. Чего я никак не ожидала увидеть, так это того, что она остановится поговорить с парнем в костюме, стоящим у Lambo. Но когда он открывает дверь со стороны пассажира и она садится в машину, у меня действительно отвисает челюсть.

Пожалуйста, не будь подражателем Теда Банди, – беззвучно молю я. Что-то подсказывает мне, что этот парень Элоизы, разъезжающий на Lambo и носящий костюм, – тот самый титулованный мудак, о котором она говорила за обедом.

Я улыбаюсь при этой мысли. Неужели Элоиза завела себе шикарного парня, которого скрывает от нас? Если так, то я рада за нее. Она заслуживает того, чтобы обрести немного счастья и свою собственную версию члена, вызывающего привыкание.

Если подумать, она действительно казалась ужасно удовлетворенной, как и полагается человеку, регулярно получающему бурные оргазмы.

Мои мысли возвращаются к тому незнакомцу-не-незнакомцу, которого я видела в кафе. Не могу избавиться от ощущения, что знаю этого парня. Хотелось бы только понять, где, черт возьми, я видела его раньше. Чем больше я представляю себе его лицо, тем больше теряюсь в догадках. Я просто не понимаю этого. Но уверена, что знаю его.

Подойдя к входной двери, я проверяю, заперта ли она, после чего иду в ванную. Там я залезаю в душ и включаю горячую воду. Затем снимаю одежду, кладу ее в корзину и встаю под струи воды. Я наношу на мочалку свое любимое средство для мытья тела, и аромат ванили и клубники наполняет воздух, когда я закрываю глаза, но тут же снова открываю их.

Потому что я увидела его. Его потемневшие глаза смотрели прямо на меня. Дерзкий изгиб его губ, будто даже в моей собственной голове он знает, что я думаю о нем.

Кто, черт возьми, этот парень?

Теперь меня раздражает то, что я не могу понять, откуда или почему его знаю. Может, он плод моего гиперактивного воображения? Вполне возможно, но я не думала, что стала настолько близка к сумасшедшей стадии.

Через несколько минут я выключаю воду и выхожу из душа. Снимаю банное полотенце и вытираю кожу насухо. Беру свой увлажняющий крем и направляюсь в спальню. Выдавив изрядную порцию лосьона на правую ногу, я начинаю втирать его.

Интересно, каково было бы чувствовать его руки, делающие это вместо моих. Закрыв глаза, я позволяю себе представить, что это он прикасается ко мне. Мое тело падает обратно на кровать, а кончики пальцев поднимаются все выше и выше по внутренней стороне бедра.

Ладно, я делаю это. Я могу мастурбировать на образы горячего незнакомца. Вряд ли я когда-нибудь встречу этого мужчину. Тянусь к прикроватной тумбочке и выдвигаю ящик. Вот тут-то начинается самое сложное. Выбрать, с какой игрушкой я хочу поиграть.

На меня смотрит множество розовых, фиолетовых и черных устройств. Почему они выпускаются в таких странных цветах? Почему фаллоимитатор с присоской для клитора розового цвета? В смысле, я никогда раньше не видела розового члена.

Я провожу пальцем по этой маленькой прелести, нажимаю на кнопку, и он оживает. Вздыхая с облегчением, что он не плоский, я ложусь на кровать и развязываю полотенце, позволяя ему распахнуться.

Правая рука обхватывает грудь. Я перекатываю сосок между кончиками пальцев, закрываю глаза и представляю его лицо. Он нависает надо мной. Эти глаза заглядывают мне прямо в душу.

Я провожу вибрацией по своему клитору и спускаюсь ко входу. Мне должно быть стыдно за то, насколько я влажная для своего таинственного незнакомца. Игрушка легко скользит внутрь до самого конца, попадая в ту волшебную точку глубоко внутри. Ту самую, которую, кажется, парни никогда не смогут найти.

Мой большой палец нажимает на вторую кнопку, и присоска для клитора оживает. Я устанавливаю ее в правильное положение, и все мое тело напрягается. Вот почему я люблю эту маленькую игрушку. Она всегда заставляет меня кончать быстро и сильно.

Мои бедра двигаются вверх-вниз. Затем сжимаются, когда ощущения вибрации внутри меня смешиваются с ощущением того, как мой клитор сильно сосут, а пальцы сжимают сосок. Как раз в тот момент, когда меня вот-вот захлестнет волна оргазма, он улыбается. Мой таинственный мужчина, блять, улыбается мне. Его лицо чертовски красивое. Точеный подбородок с щетиной, высокие скулы и эти темные глаза, которые, кажется, хранят в себе чертову уйму секретов.

Глаза лжеца.

От осознания этого оргазм пронзает мое тело, заставляя меня задыхаться. Глаза лжеца? Что, черт возьми, это значит?

Вытащив вибратор из своего тела, я выключаю его и бросаю рядом с собой на кровать. Смотрю в потолок, пытаясь разгадать загадку этого незнакомца и понять, почему я так одержима им.

Мельбурн – большой город. Маловероятно, что я когда-нибудь увижу его снова, и это хорошо. Потому что я не одержима. Давным-давно я поклялась, что никогда не буду настолько очарована мужчиной, чтобы попасть в ловушку его чар. Кроме того, фантазии всегда лучше, чем реальность.

Глава 4

Это последнее, что мне хотелось бы сейчас делать, но кто-то же должен быть этим человеком. Тем, кто постоянно проверяет, все ли в порядке у остальных. Или настолько в порядке, насколько это возможно, учитывая, какие карты нам выпали.

Именно поэтому я стою перед школой Вина и жду его. Я думал, что знал своего отца. Плохую и уродливую сторону вещей. И не думал, что он сможет шокировать меня, прямиком из могилы. Но то, что я увидел в том доме, о котором знал наш младший брат, в отличие от остальных, – это такое дерьмо, которое никто, блять, не должен видеть в своей жизни.

И отсюда возникает вопрос. Откуда, черт возьми, Вин знает об этом месте, в то время как остальные из нас понятия не имели о его существовании? Даже Джио не знал. Если бы знал, то скорее бы положил конец этому и нашему отцу.

Вин подходит ко мне, нахмурив брови.

– Где моя машина?

– Я попросил Джимми отвезти ее домой. Садись, – говорю я ему, подойдя к водительской стороне нашего затемненного внедорожника.

Вин выражает свое недовольство, бросая портфель на заднее сиденье, а затем захлопывает дверцу, садясь на переднее пассажирское сиденье.

– Кто-то умер?

– Нет. Ну, насколько мне известно, нет. – Я пожимаю плечами.

Он поворачивает голову и пристально смотрит на меня.

– Тогда почему ты здесь?

– Я ходил в тот дом, – говорю я ему, наблюдая за его реакцией боковым зрением, затем добавляю: – По адресу, который ты передал Джио.

Вин ничего не говорит. Он никак не реагирует. Парень – воплощение хладнокровия, спокойствия и собранности. За исключением постукивания мизинцем. Это его единственный признак. Который говорит о том, что он либо встревожен, либо чертовски зол. Я никогда не могу угадать, что именно, пока он сам не решит поделиться этим со мной.

– Как ты узнал об этом месте? – Спрашиваю я его, пытаясь сохранить небрежный тон, хотя на самом деле это совсем не так. Я хочу разорвать своего гребаного отца на части. Вин никогда не должен был приближаться к этому гребаному дому или к тому дерьму, которое творилось внутри него.

Вин пожимает плечами.

– Папа водил меня туда несколько раз.

– Зачем?

– Почему этот гребаный мудак делал то, что делал? – парирует он.

Мои пальцы сжимают руль, а костяшки белеют.

– Вин, он… ты… – Блять, я даже не знаю, как задать этот гребаный вопрос. Когда мы останавливаемся на красный свет, я поворачиваюсь к своему брату. – Почему ты не сказал кому-нибудь из нас? Мы бы остановили это.

Вин поджимает губы.

– Если бы я рассказал кому-нибудь из вас, он заставил бы вас всех сделать то же самое, – говорит Вин. – Я не хотел, чтобы это произошло.

Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. При мысли о том, что мой младший брат, мать его, заперт в одной из спален с этими больными ублюдками… что они с ним сделали… О том, что наш отец продал его тому, кто, блять, больше заплатит…

– Прости меня… Я не знал. А должен был догадаться, – выдыхаю я, не скрывая своих эмоций.

– Ты никогда и не должен был знать, – говорит Вин. – Это не твоя вина, Гейб. И я бы предпочел, чтобы это осталось между нами.

– Ты знаешь, что мы должны рассказать Джио. – Невозможно не рассказать ему.

– Зачем? Что хорошего это даст? Он, наконец-то, остепенился, обрел счастье. Он этого заслуживает. Ему не нужно взваливать на себя бремя, которое ему не по силам. И тебе тоже, – выпаливает Вин.

– Это… я думаю, тебе стоит с кем-нибудь встретиться, – говорю я ему.

– С кем? С каким-то шарлатаном, помешанным на психике? Пас. Я в порядке. И справился с этим, – говорит он, после чего меняет тему. – Ты там что-нибудь нашел? В доме?

– Ты имеешь в виду что-то другое, кроме гребаного детского борделя и кучи больных ублюдков? Нет. Ни хрена, – ворчу я.

– Куда мы едем? – Вин смотрит в лобовое стекло, когда замечает, что мы направляемся не домой.

– На склад. Марсель повесил этого ублюдка Хэмиша, как гнилую свинью, которой он и является, – шиплю я сквозь стиснутые зубы, в то время как в моей голове проносятся картины того, что мы обнаружили, когда вошли в тот дом. Мне становится чертовски плохо. Физически. Меня, блять, вывернуло наизнанку, когда я вышел.

Хэмиш – гребаный мудак, который руководил всей операцией. Остальным пришел гораздо более быстрый конец, когда мы с Марселем обыскали это место. Хэмиш, однако, получит по заслугам. Дети были в плохом состоянии. Мне пришлось обратиться за помощью к знакомому врачу. Она приехала и забрала их, заверив меня, что все они будут лечиться в частном порядке.

– Почему я здесь? – Спрашивает Вин.

– Потому что я подумал, что ты захочешь оказать мне честь. – Улыбаюсь я ему. Я знаю, что не должен поощрять своего младшего брата, к тому же несовершеннолетнего, пытать кого-то. Но мы такие, какие есть. Кем мы рождены быть. Неважно, насколько сильно мы бы предпочли быть кем-то другим.

Вин не говорит ни слова. Ни пока я паркую машину. Ни когда мы заходим на склад и находим этого засранца, висящего на мясницком крюке, мастерски воткнутом ему в шею сзади. Мой младший брат не произносит ни слова, когда подходит к скамейке и берет в руки пистолет. Он просто прицеливается, нажимает на курок и кладет пистолет обратно на скамейку.

Затем Вин поворачивается ко мне.

– Дело сделано. Теперь мы можем идти домой?

– Да. – Я выхожу за ним на улицу, говорю ребятам, чтобы они прибрались, и тут замечаю, что Марселя нигде нет. – Ты в порядке? – Спрашиваю я Вина, как только мы снова оказываемся в машине.

– Ага, – говорит он, глядя в окно.

Я уже собираюсь попытаться заставить его говорить дальше, когда на моем экране появляется текстовое сообщение.

МАРСЕЛЬ:

Сейчас же возвращайся домой! Санто сходит с ума.

Я:

Уже еду.

Мне следовало ехать быстрее. Это моя первая мысль, когда я вхожу в дом и вижу Санто, разбивающего кулаками стены гостиной. Это единственная комната, где есть настоящая мебель. Джио отказывается покупать что-либо еще без согласия Элоизы. Он настаивает на том, чтобы она переехала к нему.

Возможно, Санто не единственный, кто сходит с ума. На данный момент, я думаю, что мы все, блять, сходим с ума.

– Что тебе сделала стена? – Спрашиваю я, подходя к Санто.

Он весь в поту, его кулаки в крови и синяках. А темные глаза обращены ко мне. Раньше они были полны жизни… когда рядом была Шелли. Теперь нет ничего, кроме боли и вины. Он винит себя в том, что с ней случилось.

– Отъебись, Гейб, – рычит он, и в его дыхании я чувствую отчетливый запах виски.

– Вижу, ты снова пропил всю нашу прибыль. – Я бросаю на Марселя пристальный взгляд.

Это не первый раз, когда нам приходится "справляться" с одним из срывов Санто. И не последний. Видя брата в таком состоянии, я жалею, что не могу вызвать своего отца из ада. Я бы не даровал ему быстрой смерти, как это сделал Джио. Нет, я бы не торопился, чтобы он почувствовал все, что я хочу с ним сделать.

– Санто, тебе нужно остановиться. – Я хватаю его за руку как раз в тот момент, когда он снова замахивается на стену.

– Нет, блять, не нужно! – вопит он. – Что мне нужно, так это моя гребаная невеста. Но я не могу ее получить, не так ли?

– Нет, не можешь. Но ты все еще здесь, и Шелли не хотела бы, чтобы ты так мучился, – напоминаю я ему.

– Чего она хотела, так это стать моей женой. Она должна была стать моей женой, – говорит он, и на этот раз его голос звучит гораздо тише.

Я отпускаю его руку, и тело Санто падает на пол. Это худшая часть. Когда гнев рассеивается, и на смену ему приходит глубокое, мать его, горе. Я могу смириться с тем, что мои братья злятся, но видеть кого-либо из них в таком состоянии? Сломленными. Избитыми. Не желающих вдыхать воздуха, который заставляет их легкие работать. Это, блять, уничтожает меня. Это одна из многих причин, по которым я ненавижу жизнь, в которой мы родились. Отец готовил нас к управлению преступным миром Мельбурна, и каждый из нас овладевал разными навыками.

Джио всегда было суждено стать боссом. Санто – наш силовик. Он злобный ублюдок, когда находится в игре. А я? Меня учили добывать информацию, и я чертовски хорош в этом. Марсель пока изучает бизнес. Он будет заниматься законной стороной дел. А еще есть Вин, который заканчивает среднюю школу. Старик хотел, чтобы он изучал юриспруденцию в университете. Потому что, по его словам, каждой хорошей преступной семье нужен адвокат.

Я опускаюсь на пол и оказываюсь рядом с братом.

– Знаю, что ничто из того, что я говорю, тебе не поможет. Но ты нужен мне, Санто. Нам нужно, чтобы ты нашел способ справиться с этим, потому что, если ты этого не сделаешь, он, черт возьми, победит. И мы не можем этого допустить. Не дай ему сломать тебя. Пожалуйста.

– Он уже сломал. – Санто смотрит на меня со слезами на глазах.

– Нет, не сломал. Ты не сломлен. Ты просто… учишься быть новой версией себя. Злись. Бесись так, как хочешь. Как тебе нужно. Но не сдавайся, – говорю я ему.

Я вижу это в его глазах. Он уже сдался. Отказался от существования. С каждым днем его здесь остается все меньше и меньше. Джио заставляет нас следить за ним круглосуточно. Наш старший брат боится, что Санто попытается покончить с собой. Честно говоря, я удивлен, что он еще этого не сделал.

– У меня есть идея, – говорю я, поднимаясь на ноги. Подхожу к бару и беру полную бутылку виски и три стакана. – Марсель, иди присядь. – Я киваю головой в сторону, где Санто все еще сидит, обхватив голову руками. Ставя стаканы на пол, я наливаю каждому из нас по хорошей порции виски и раздаю их. – За нас. Неважно, какое дерьмо выливает на нас мир, мы всегда будем друг у друга, – произношу я тост, после чего опрокидываю в себя бокал с виски.

Может ли этот день стать еще хуже?

Я снова наполняю все три стакана. Мой план – дать Санто столько, чтобы вырубить его к чертовой матери. Если он добровольно не ляжет спать, я позабочусь о том, чтобы виски сделало это за него.