Текст книги "На грани безумия (ЛП)"

Автор книги: Кайла Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Они также хранили экстренную дозу инъекционного глюкокортикоида в сумке, которая всегда была с ним или в машине. В сумке дополнительно хранились таблетки, и закуски с высоким содержанием соли и сахара, а также электролитный напиток, так как уровень натрия и калия у Майло снижался во время стресса; оба эти вещества критически важны для работы его сердца.

– Скажи, твои руки и ноги не устали и не затекли? – спросил его Ноа. – Болит живот? Головокружение?

Майло покачал головой.

– Просто очень, очень холодно.

Ноа кивнул, почувствовав облегчение. Майло принимал свои таблетки каждый день, как по часам. Ноа дал ему дневную дозу в полдень.

– Сообщи мне, если тебе станет плохо.

Ноа еще раз проверил свои куртку и шарф. Он прикрылся настолько, насколько мог. Но этого все равно недостаточно. Ноа размотал свой шарф и обернул им голову и лицо Майло, создав двойной слой защиты. Только темные глаза сына смотрели на него.

Ноа внешне походил на своего отца, американца ирландского происхождения, с темно-каштановыми волосами и светлым цветом лица. Майло унаследовал оливковый оттенок кожи бабушки-венесуэлки, с вьющимися черными волосами и огромными темными глазами, способными проглотить человека целиком.

Сын больше походил на Ноа, чем на свою мать, и все же Ноа видел проблески ее лица в его озорном выражении, в том, как он наклонял голову или покусывал нижнюю губу. Его манеры казались настолько похожими, что иногда у Ноа начинало болеть в груди.

В голове промелькнуло воспоминание. Последний день, который они с Ханной провели вместе, случился на горнолыжном курорте Биттерсвит пять лет назад – в день ее исчезновения.

Он хотел бы сказать, что в тот день они были счастливы. Но между ними уже назревала ссора, Ханна держалась напряженно, а Ноа замкнулся в себе. Но они радовались за своего сына. Все эти несчастные бессонные ночи он цеплялся за эту истину.

Они улыбались и смеялись, пили горячий шоколад и ели теплое липкое печенье из бумажного пакета, пухлое лицо Майло было измазано арахисовым маслом и шоколадом.

Они познакомили Майло с его первыми лыжами и склоном под названием «Дыхание младенцев», где он падал снова и снова, а его заливистый смех служил клеем, скреплявшим их хрупкую связь.

Фотография Ханны – та, что он тогда сделал на свой телефон, последняя ее фотография. Фотография, которую СМИ распространили по всему телевидению и интернету, фотография, которую Ноа напечатал на плакатах «Пропала без вести» и прикрепил на каждом телефонном столбе в тридцати милях.

Она выглядела такой красивой. Снежинки, запутавшиеся в шоколадно-коричневых прядях волос, обрамляющих ее нежное лицо, розовые от холода щеки, изумрудно-зеленые глаза в тон темно-зеленой замшевой куртке, которую он купил на их первое совместное Рождество, когда она еще любила его.

Ноа сделал все возможное, чтобы на смену плохим воспоминаниям пришли новые, хорошие, как для себя, так и для Майло. Они пережили вместе пять лет ада – оба были потеряны, одиноки, и цеплялись друг за друга, как тонущие моряки.

– Папа?

Ноа стиснул зубы, чтобы они не стучали.

– Да, дружище?

– Мне нужно в туалет.

– Хорошо, я помогу тебе.

– И я хочу домой.

– Я знаю, сынок. Скоро, обещаю.

Глава 5

Квинн

День первый

– Я… я не очень хорошо себя чувствую. – Дедушка дрожащей рукой снял капюшон и шапку и потер лысую голову. Он не стал надевать шапку обратно.

– Дедушка, – позвала Квинн. Исчезли обычная язвительность и сарказм – ее привычное отношение. В голосе чувствовалось настоящее беспокойство. – Что случилось?

Мороз становился все крепче. Серый день стремительно темнел. Начал падать снег. Он падал с серо-шиферного неба, с каждой минутой все гуще и быстрее, пока не закрыл им обзор на все, что находилось внизу холма.

Они больше не видели ни коттеджа, ни возгорания, ни разбитого снегохода, ни людей. Казалось, что все сбежали с горнолыжного курорта и просто бросили их. Такое ощущение, что они полностью отрезаны от цивилизации.

Дедушка повернулся к ней, его движения сделались медленными и вялыми. Кожа приобрела нездоровый серый оттенок, глаза запали. Он прижал обе руки к груди.

– У меня кружится голова. Как будто я сейчас потеряю сознание. Болит плечо и рука.

У него уже было три сердечных приступа. Он слишком упрям, чтобы слушать кого-либо, даже врачей.

Бабушка настаивала, чтобы он лучше питался, но он покупал конфеты и шоколад и прятал их. Добавлял масло в спагетти и равиоли. Пил слишком много виски. Во Вьетнаме он рос в скромных условиях; дедушка всегда говорил, что так любит Америку, что не собирается упускать ни одного из ее удовольствий – особенно еды и алкоголя.

– Это твое сердце, – категорично заявила Квинн.

– Оно бьется о мои ребра со скоростью миллион миль в минуту и не останавливается.

Квинн разразилась целым рядом красочных ругательств.

Ноа закрыл уши сына ладонями.

– Следи за языком.

Она закатила глаза и не потрудилась извиниться. Ее собственное сердцебиение участилось. В животе заурчало беспокойство.

– Дедушка?

– Трудно дышать.

Она снова посмотрела на Ноа обвиняющим взглядом.

– У него кардиостимулятор.

Квинн знала, что, если бы этот электромагнитный импульс действительно вывел из строя кардиостимулятор ее дедушки, это само по себе не вызвало бы сердечный приступ. Кардиостимуляторы помогают сердцу не биться слишком медленно, но они не поддерживали биение сердца.

Но в сочетании с невероятным стрессом и жестоким холодом… его сердце попросту слишком слабо, чтобы справиться с нагрузкой.

Интерес и волнение, которые она испытывала раньше, исчезли. В ней вспыхнули гнев и страх. Она взмахнула одной рукой в воздухе, охватывая все одним махом.

– Это реально. Что бы это ни было, оно уничтожило все электронные устройства. Включая то, что поддерживает правильную работу его сердца.

– Вы в порядке, сэр? – позвал Ноа.

– Нет, он явно не в порядке! – резко ответила Квинн. – Его кожа посерела, и он ведет себя странно.

– Я просто… посплю немного, – прохрипел дедушка. Его дыхание стало поверхностным и неровным. – Не обращайте на меня внимания. Я буду мечтать о каких-нибудь тропических пляжах, может быть, о круизе, о прекрасных дамах в бикини, которые составят мне компанию… только не говорите бабушке.

– Ты ничего такого не сделаешь. Ты не должен спать.

– Я… люблю тебя, con gái. Не… никогда не забывай об этом.

– Дедушка! Перестань так говорить! Ты меня пугаешь.

Он застонал, что-то пробормотал, и его голова упала назад и ударилась об один из металлических прутьев.

Квинн трясла хрупкие плечи своего дедушки.

– Дедушка! Очнись!

Он не ответил. Он был без сознания.

– Что с его кожей? – позвал Ноа. – Его дыханием?

– Губы посинели. Лицо серое. Я не могу сказать, дышит ли он.

Она оглянулась на Ноа, отчаянно желая, чтобы он сделал что-нибудь, хоть что-нибудь, но полицейский находился в такой же ловушке, как и она, застряв в двадцати пяти футах от земли и в ярдах от нее или ее дедушки.

Что он собирался делать? Что вообще можно сделать? У них нет телефонов. Ни с кем нельзя связаться. Никто не придет за ними.

– Я не могу его разбудить, – упавшим голосом проговорила Квинн. – Думаю, у него только что случился сердечный приступ.

Глава 6

Ноа

День первый

Небо стремительно темнело, а температура резко падала. Снег валил быстро и сильно. Ноа пришлось прищуриться, чтобы ясно видеть.

– Мой дедушка умирает! – плакала Квинн.

Они не могли больше ждать. Раньше он не хотел в это верить, но теперь не мог отрицать. Случилось самое худшее – все, даже лыжный патруль, забыли о них.

Правда заключалась в том, что при угрозе обморожения и переохлаждения никто из них не смог бы продержаться ночь в метель и при минусовой температуре.

Они должны найти способ спуститься на землю.

– Я знаю, – Ноа старался, чтобы его голос звучал спокойно и успокаивающе, старался не выдать беспокойства. – Мы должны что-то предпринять.

– Есть только одна вещь, которую нужно сделать, чувак. – Брок посмотрел вниз. – Кто-то должен прыгнуть.

Инстинктивно Ноа тоже посмотрел вниз. Головокружение пронзило его насквозь. Он схватился за страховочную перекладину и тяжело сглотнул.

– Любой, кто прыгнет, скорее всего, что-нибудь сломает. Здесь крутой склон, по крайней мере, тридцать футов вниз. Может быть, больше.

– Тогда что, приятель? Что еще ты предлагаешь?

Ноа смотрел на трос над ними, пытаясь измерить расстояние до следующей вышки. К каждой из башен крепилась узкая лестница для обслуживания, ремонта и экстренных случаев.

Если бы они могли добраться до башни… но как? Перебирать руками по тросу, как обезьяны? С их онемевшими, негнущимися пальцами? Что если он упадет? Что если Майло упадет?

По крайней мере, если кто-то решится прыгнуть, у него будет больше контроля над падением, над тем, как его тело приземлится. Они могли бы пойти за помощью и привести спасательную команду обратно на холм.

Возможно, это наилучший вариант из множества плохих.

– Мои яйца замерзают, чувак, – сказал Брок. – Я не собираюсь сидеть здесь, пока наши пальцы чернеют, а ноги отваливаются. Я собираюсь прыгнуть.

– Я сделаю это. – Ноа был полицейским. Это его работа – защищать всех. Он тот, кто должен подвергать себя риску, чтобы получить помощь. Хотя мысль о том, чтобы оставить Майло здесь одного, вызывала у него физическую боль. – Это должен быть я.

– Ни за что, парень, – возразил Брок. – У тебя маленький ребенок, о котором ты должен позаботиться.

Ноа сглотнул. Его пронзил стыд. Он считал Брока поверхностным качком. Он ошибался.

– Ты уверен?

Брок кивнул, его челюсть сжалась.

– Мужик, я справлюсь.

– Держи свое тело расслабленным, – посоветовал Ноа. – Перекатывайся, когда ударишься о землю.

Брок поднял металлическую перекладину. Он наклонился, повозился с ботинками и отщелкнул свой сноуборд.

Они все смотрели, как тот летит по воздуху. Доска упала с тихим стуком в снег.

Брок повернулся и спустился с сиденья, держась за перекладину чуть ниже сиденья. Ухватившись за планку руками в перчатках, он повис на руках.

Он все еще находился на высоте двадцати пяти с лишним футов над землей.

– Закрой глаза, Майло. – Ноа расстегнул карман куртки и достал маленький, но мощный фонарик, который всегда носил с собой, вместе со складным ножом, прикрепленным к связке ключей. Он посветил лучом на Брока, чтобы дать ему свет.

Кресло покачнулось под весом Брока. Фиби тоненько вскрикнула и схватилась за одну из боковых перекладин, чтобы удержаться. Она подняла одну руку и снова опустила перекладину, чтобы не упасть.

Фиби начала плакать, сопеть и вытирать глаза.

– Будь осторожен, милый.

Брок поднял на нее глаза. Его тело мягко покачивалось.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, Брок Мейсон.

– Мерзость, – проворчала Квинн, в ее голос вернулись нотки ехидства. – Просто прыгай уже.

Ноа наблюдал за происходящим, моргая от снежинок на ресницах, прикрывая рукой глаза Майло, и едва осмеливался дышать.

Брок разжал пальцы.

Падение заняло лишь мгновение, удар сердца, вдох-выдох.

Брок приземлился ногами вперед. Он неловко кувыркнулся и рухнул на спину в снег.

Истошный вопль разорвал воздух.

– Брок! – закричала Фиби.

Брок закричал еще громче.

Ноа прислонился к спинке кресельного подъемника и заглянул через край, светя фонариком и щурясь в полумраке. Парень лежал на боку на снегу, одна нога торчала прямо, другая согнута под странным углом.

– Моя нога! Моя нога!

– Что случилось? – спросила Фиби. – Ты в порядке?

– Я, черт возьми, сломал ногу, чувак! – Застонав, Брок сорвал перчатки и стал шарить по ноге, ощупывая ее в поисках повреждения. – Я чувствую кость! Я чувствую, как она торчит!

Ноа выругался себе под нос.

Брок застонал в муках. Даже в сумерках Ноа мог ясно видеть темное пятно, расползающееся по штанине ниже колена. Что-то торчало из ткани над голенью – сломанная кость.

И что теперь? Они ничего не могли сделать для него тут. А Брок не сможет пройти весь путь до коттеджа со сломанной ногой.

– Мы должны ему помочь! – Фиби плакала.

– Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы мы сделали? – спросила Квинн. – Молились, чтобы его нога срослась в ближайшие пять минут? Спустились к нему, как ангелы милосердия?

– Не надо вести себя как последняя сволочь, – пробормотала Фиби.

– Ты вообще можешь двигаться? – спросил Ноа у Брока.

– Нет! – Голос Брока прозвучал высоко и напряженно, ломаясь от паники. – Я не могу двигаться! Мне так больно! Я вообще не могу двигаться. Я умираю! Я чувствую, что умираю, чувак! Помогите мне!

– Не смотри на нее, хорошо? Постарайся не думать об этом. Дыши ровно. Можешь поискать вокруг что-нибудь, чем можно зафиксировать ногу, чтобы обеспечить себе какую-то поддержку?

Брок повернул голову, и его вырвало. Он застонал.

– Постарайся сохранять спокойствие. Тебе нужно лечь и приподнять ноги, если получится. Может быть, подложить немного снега под неповрежденную ногу…

– Я не могу дышать! – Брок плакал. – Больно, так больно!

– У него шок, – прокомментировала Квинн.

– Брок! – закричал Ноа. – Успокойся. Делай медленные, ровные вдохи.

Это не имело смысла. Брок корчился и кричал от боли. Они могли только смотреть на его страдания в ошеломленном ужасе. Ноа прижал голову Майло к своей груди, закрыв ему глаза и уши, чтобы защитить его.

Минуты проходили с ужасающей медлительностью.

Низкие, мучительные стоны Брока заглушал усиливающийся ветер, свистящий между стволами деревьев и скрипящий ветвями. Снег падал быстро и обильно, затрудняя видимость.

Ноа заставил себя снова посмотреть вниз.

– Брок! Что ты делаешь?

Брок снял куртку. Он расправлял ее на своей раненой ноге.

– Мне слишком жарко. Я горю. Я должен спасти свою ногу, чувак… Я должен спасти ее…

Страх пронзил Ноа.

– У тебя гипотермия, Брок. Ты плохо соображаешь. Тебе нужно снова надеть куртку. Накрой голову капюшоном. Найди свои перчатки.

– Я просто… так устал, чувак… Я буду чувствовать себя лучше, когда посплю…

– Вы должны что-то сделать! – воскликнула Фиби сквозь прерывистые рыдания. – Пожалуйста!

– Не засыпай! – прокричал Ноа. – Не спи! Оставайся с нами!

Но Брок, казалось, не слушал. Его шарф упал, обнажив лицо и горло. На голове нет шапки. Без куртки, защищающей его, температура тела упадет до критического уровня невероятно быстро.

Глаза Брока закатились, и он плюхнулся на спину в снег, как рыба.

Он потерял сознание от боли. Или поддался холоду. В любом случае, это плохо.

– Брок! – Фиби смотрела на своего парня в полумраке, слезы текли по ее щекам. – Он умирает! Брок!

Он вытянул руки, его голые ладони раскинулись в стороны, словно в попытке изобразить снежного ангела. Брок не ответил. Он не двигался.

Глава 7

Ноа

День первый

Ужас и тревога переполняли Ноа. Не стоило позволять Броку прыгать. Он сам должен был это сделать. Он должен был прыгать.

Ветер завывал в кронах деревьев, взбивая в бешенстве падающий снег. Через несколько минут наступит полная темнота.

В нем поднялся страх, старый знакомый страх перед высотой, перед падением. Знакомый тошнотворный толчок в животе, волна головокружения.

Не имело значения, как сильно он боялся, как сильно ужасался тому, что предстояло. Майло еще так юн, так мал, так уязвим. Ради своего сына он готов на все.

Он подался вперед, перегнулся через страховочную планку и отстегнул сначала один ботинок, потом другой. Его лыжи упали в темноту. Он отстегнул и лыжи Майло.

Медленно встал на колени, ухватившись левой рукой за ближайшую перекладину. Кресло шаталось. Подъемник скрипел и раскачивался под его весом.

– Что ты делаешь? – спросила Квинн.

– Я собираюсь спуститься и вытащить нас отсюда.

Он больше не мог видеть ее в темноте.

– Используешь трос?

– Мне просто нужно пробраться по нему до твоего кресла, мимо него, а потом до башни. Оттуда я смогу спуститься по лестнице. Это не так уж и сложно, правда?

Квинн не потрудилась ответить. Молчание выдавало ее скептицизм.

С холма подул порывистый ветер, хлестнув его по лицу жгучим снегом. Он моргнул от натиска. Легкие горели при каждом вдохе, ноздри щипало.

Холод проникал в его кости.

Он передал фонарик Майло. Его пальцы стали жесткими и неловкими. Ноа разжал и сжал кулаки, разминая скованность, желая, чтобы к рукам вернулись чувствительность и тепло.

– Твоя задача – работать со светом, понятно, сынок? Это важная работа. Думаешь, справишься?

Майло торжественно кивнул.

– Ты чувствуешь себя хорошо?

– Я в порядке, папа. Не беспокойся обо мне, – Майло колебался. – Ты сможешь, папа.

Рыдания Фиби затихли до сопения и икоты. Квинн ничего не говорила, но он знал, что она следит за каждым его движением.

Они зависели от него. Майло зависел от него.

Он встал осторожно, неуверенно. Кресло шаталось и прогибалось под ним. Ботинки скользили по металлу. Его ноги грозили вот-вот соскочить.

Ухватившись обеими руками за центральный шест, Ноа вывернул шею, изучая устройство, на которое собирался взобраться. Центральный шест над его головой изогнулся в виде крюка с толстым стальным тросом, фиксирующим каждое отдельное кресло на месте. Если он наступит на верхнюю часть спинки кресла, то сможет дотянуться до крюка и троса.

По тросу он спустится к Квинн и ее дедушке. Пусть путь будет длиннее, но гравитация будет на его стороне. Во всяком случае, на это хотелось надеяться.

Снежинки собирались на толстом стальном тросе. Металл блестел в луче фонаря. Он будет скользким и трудным для захвата.

Если бы Ноа снял перчатки, его кожа прилипла бы к ледяному металлу, возможно, даже оторвались бы куски от ладоней. Он опустил взгляд на свои руки. Его перчатки были кожаными, что давало определенное преимущество перед нейлоном или другим синтетическим, скользким материалом.

Рост Ноа составлял метр восемьдесят один, вес – примерно 86 килограммов. В средней школе он играл на позиции основного защитника и два года подряд приводил команду «Волки Фолл-Крик» к победе в чемпионате штата. Возможно, за последние несколько лет он немного прибавил в размерах, но поддерживал себя в форме тренировками, бегал трусцой и два раза в неделю играл в ракетбол.

Тем не менее, он не поднимался по канату со школьных уроков физкультуры. Он был атлетически сложен, но для этого требовался другой набор навыков.

Он вдохнул ледяной воздух, готовясь.

– Удачи, папа, – сказал Майло.

Ноа поцеловал макушку сына. Ему понадобится вся удача, которую он сможет получить.

С замиранием сердца Ноа наступил на тонкий металлический выступ спинки сиденья и ухватился за центральный шест для равновесия. Его ботинки сразу же начали скользить, но он уже использовал руки, чтобы перелезть через перекладину.

Потянулся вверх и ухватился за верхнюю часть перекладины. Его пальцы соскользнули, но он поправил руки, пока не нашел более удобное положение.

Наклонившись вперед, он схватился обеими руками за трос и на мгновение завис в таком положении, держа руки под прямым углом, чтобы снять нагрузку с пальцев. Используя всю свою силу, он взмахнул ногами и попытался перекинуть их через трос в коленях.

Он промахнулся. Его правый ботинок царапнул трос, передав толчок по рукам, а левая нога вообще промахнулась.

– Мы обречены, – заявила Квинн.

Глава 8

Ноа

День первый

– Нет, это не так. – Ноа крепче ухватился за трос, ноги свободно раскачивались. Он глубоко вдохнул, не обращая внимания на жжение в легких и тошноту.

Напрягая бицепсы, он качнул тело во второй раз, используя пресс, вкладывая в это все силы. На этот раз ему удалось зацепиться за трос ногами.

– Теперь подтягивайся, – прокричала Квинн.

– Я знаю, что делать. – Хотя он еще не знал, не совсем. Ноа выяснял это по ходу дела. Он вспомнил тренировки в стиле «спецназа», на которые Джулиан приводил его несколько раз, – горизонтальное лазанье по канату.

Если ему удастся подтянуться к тросу, то он сможет лечь на него и зацепиться ботинком, чтобы толкать, пока подтягивает себя руками. Это, вероятно, помогло бы избежать утомления от необходимости висеть вниз головой и напрягать конечности, чтобы удержать весь свой вес.

После нескольких попыток он подтянулся к тросу и улегся. Затем, подтягиваясь руками, отталкиваясь одной ногой и используя для равновесия висящую ногу, начал методичный спуск по тросу.

Ноа отгородился от жалобного плача Фиби, от колкостей Квинн, даже от подбадривающих криков Майло. Его внимание полностью сосредоточилось на продвижении вперед.

Снег бил его по лицу и застревал в ресницах. От напряжения пальцы затекли и онемели. При каждом движении трос трещал под ним, мокрый от снега, угрожая выскользнуть из рук.

В его горле засел страх. Он пронизывал его до дрожи, вызывая оцепенение даже сильнее, чем ледяной воздух, глубокий и непознаваемый ужас. Ноа продолжал двигаться, потому что обязан. Потому что у него не оставалось выбора.

«Не упади. Не смотри вниз. Не упади».

Одна рука впереди другой. Его руки дрожали от напряжения. Руки болели. Он мог преодолеть пять футов или двадцать. Ноа понятия не имел.

Дюйм за дюймом он продвигался все дальше и дальше по опасному пути через пятьдесят футов троса.

Одна рука за другой, одновременно подталкивая себя ногой. Одно медленное болезненное скольжение за другим. Его мышцы напряжены и болят, трос скребет по его туловищу.

Он думал только о Майло. О том, чтобы его спасти. Вернуть сына домой.

Ветер в темноте издавал негромкие стоны, кружась вокруг деревьев и башен подъемников. Снег падал хлопьями.

Ноа ударился обо что-то вытянутой рукой. Он вздрогнул, испугавшись.

– Верхушка моего кресла! – прокричала Квинн сквозь ветер. Ее голос прозвучал гораздо ближе, чем он ожидал. – Ты добрался до нас!

Осторожно он разжал ноги, повис на руках и на мгновение замер. Следующее кресло качнулось всего в паре футов перед ним.

Старик, не двигался, привалившись к правой стороне кресла. Квинн стояла на коленях с левой стороны, одной рукой в перчатке держась за предохранительную планку, а другую протянув к нему.

С дрожащими руками он опустился в кресло. Оно опасно раскачивалось под ним, но Квинн схватил его за ноги. Ноа обхватил руками центральный столб, чтобы устоять.

Чтобы снова взобраться наверх, потребуются силы, но ему отчаянно требовалось несколько минут отдыха, иначе он упадет. Ноа знал это.

Места было мало, и он остался стоять. Оглядел пройденный путь. В сиянии фонаря Майло превратился в маленькую темную фигуру, едва различимую сквозь клубящийся снег.

Ноа больше не видел и не слышал Фиби. Его пронзила дрожь тревоги. Ему нужно спешить.

Он потряс руками, сжимая и разжимая больные ладони, но все время держа одну руку на столбе. Каждый мускул в его теле болел. Страх дрожал в каждой клеточке тела.

Он должен продолжать. Ему предстоял еще один отрезок пути. Было трудно оценивать расстояния, когда он едва мог видеть. Тридцать футов? Больше?

– М-метель у-усиливается, – сказала Квинн сквозь стучащие зубы. Луч фонарика едва достигал этого места. Она была тенью. Он не мог разглядеть ее черты, проверить, не посинела ли кожа, не обморозилась ли она.

– Я знаю.

– М-мы не можем ждать здесь. Мы все должны спуститься в-вниз.

– А как же твой дедушка?

Несколько секунд молчания. Потом она ответила:

– О-он умер.

Ужас сжал сердце Ноа. Он не сказал: «Ты уверена?» Не хотел принижать ее или ее горе.

Ему нечего было сказать, нечем утешить ее.

– Мы должны спуститься, – повторила она.

– Я пойду за помощью…

– Нет времени. Я чувствую это. Слишком долго.

Его легкие сжались. Она права.

– Майло не справится с этим спуском. Он не сможет. Это невозможно.

– Я наблюдала за тем, что ты делал, – заявила Квинн. – Мы спустимся, а потом решим. Я иду с тобой.

– Нет, не пойдешь.

– Я не спрашивала у тебя разрешения.

У него не осталось сил спорить с ней.

Две минуты спустя Ноа снова шатко балансировал на тросе, каждый мускул его тела горел, пока он пробирался сквозь ледяную темноту и снег.

Квинн следовала за ним. Он повернул шею, чтобы оглянуться и проверить ее.

После последнего объятия мертвого дедушки ей удалось вскарабкаться на столб, ухватиться руками за рукоятку и перекинуть ноги через трос.

Она сомкнула колени и заскользила вперед, перебирая руками, балансируя ногой позади себя. Она оказалась на удивление быстрой и ловкой.

– Будь осторожна, – крикнул он.

Квинн только хмыкнула.

Ноа продолжал двигаться, надеясь, что она идет следом, но не мог видеть ее позади себя.

Беспокойство за Майло закралось в его мозг. Что, если он испугается, пошевелится и выпадет? Ноа никогда бы себе этого не простил.

Он заставил себя сосредоточиться на тросе, чтобы не соскользнуть, не потерять хватку и не упасть на твердую землю внизу. Шли секунды, затем минуты.

Спустя, казалось, целую вечность, Ноа достиг башни.

Неглубокая, узкая лестница прижималась к краю. Он покрепче ухватился за трос, разжал ноги и потянулся к лестнице.

Его ботинок задел узкую перекладину и чуть не соскользнул. Напрягая руки, он подтянулся поближе, пока не смог упереться обоими ботинками в перекладину. Ноа подался вперед и ухватился за боковые поручни.

Он добрался.

Глава 9

Ноа

День первый

Ноа позволил себе два успокоительных вдоха. Он еще не находился в безопасности. Майло и Фиби все еще оставались в ловушке.

Все они почти замерзли, и им грозило обморожение, гипотермия и смерть.

В голове у него стоял туман. Он чувствовал, как наступает оцепенение, нечеткое мышление, сигнализирующее об опасности.

Они должны двигаться. Он должен спустить их всех вниз и выбраться из этой метели.

Он зацепился ботинками за перекладины, убедился, что крепко держится за скользкий металл, и повернулся, щурясь, к тросу.

– Квинн!

– Я здесь! – ответила Квинн, перекрикивая ветер. Она превратилась в темную фигуру, цепляющуюся за трос в нескольких футах позади него.

Ноа с трудом мог видеть из-за снега, летевшего ему в лицо, тусклый свет фонарика едва пробивался сквозь густую, спиральную темноту.

– Тянись к лестнице! – закричал он. – Будь осторожна!

Квинн медленно, старательно приближалась к лестнице. Ноа наблюдал, пульс гулко отдавался в ушах, он не мог ничем помочь или что-то сделать. Все зависело от нее.

Ее нога соскользнула с троса. Квинн упала вниз, едва не сорвавшись.

Страх пронзил Ноа.

– Квинн!

Квинн повисла на тросе на одной руке. Правой рукой она бесполезно махала в воздухе, ее ноги болтались.

Замерзшее дыхание Ноа застряло у него в горле. Обхватив одной рукой лестницу, он потянулся к ней.

– Дай мне руку.

Она наконец ухватилась обеими руками за трос и повисла на нем, всего в четырех футах.

Он протянул руку так далеко, как только мог, вытянув пальцы. Его ботинки скользили по металлической перекладине, он едва держался.

– Ты сможешь, давай.

– Заткнись, чтобы я могла сосредоточиться.

Ноа замолчал.

С ворчанием она преодолела последние два фута, пока не оказалась достаточно близко, чтобы Ноа смог схватить ее за куртку. Он обхватил ее за талию и втащил на башню. Она прижалась к нему, дрожа.

– Ты в порядке?

– Просто спусти нас к чертям собачьим.

– Тебе нужна помощь?

– Просто иди!

Места для них обоих оказалось мало. Ноа поспешил вниз, перекладина за перекладиной, плотно прижимаясь к башне, когда ветер и снег налетали на него. Квинн последовала за ним.

Он спрыгнул с последних ступенек, его ботинки утонули в снегу до самых голеней.

Ноа протянул руки, готовый подхватить ее, если она упадет, но Квинн справилась сама, легко спустившись вниз.

Ноа направился по лучу фонарика, пошатываясь, вверх по склону через снег, Квинн держалась позади него, держась за его куртку.

Когда он оказался прямо под кресельным подъемником, он крикнул Майло, чтобы тот бросил фонарик, что тот и сделал. Ноа поднял его и поспешил к упавшему Броку. Тот практически весь оказался засыпан свежим снегом. Он не двигался.

Ноа опустился на колени в снег и смахнул хлопья с лица Брока.

– Брок!

Тот не ответил.

Ноа сорвал свои перчатки. Прижал пальцы к шее Брока и поискал пульс. Ничего.

Его кожа стала ледяной. Он перестал дышать. Его открытые, пустые глаза покрылись коркой льда и снега.

Ноа содрогнулся. Парень был мертв.

Позади него Куинн пробормотал проклятие.

– К черту все это. Нам нужно выбираться отсюда.

Ноа поднялся на ноги и едва смог натянуть перчатки на свои окоченевшие пальцы.

– Не может быть, чтобы Майло смог сделать то, что сделали мы. Или Фиби. Мы должны спустить их сами. Каким-то образом.

Квинн повернулась к нему. В темноте он не мог разглядеть ее лица. Она дрожала, зубы стучали, но Квинн не паниковала и не билась в истерике.

– У меня есть идея.

– Что?

– Мы используем это. – Она указала на линию деревьев, которую Ноа едва мог разглядеть в снежной буре.

Он направил фонарик в ту сторону. Луч выделил сквозь снег красное мерцание. Красное ограждение, разделяющее деревья и трассу.

– Забор мягкий и гибкий, – объяснила Квинн. – Это что-то вроде полотна. Мы можем использовать его как импровизированный батут, чтобы поймать их.

Она действительно права. Толстая сетка может сработать.

Бок о бок они продвигались к деревьям. Через десять минут Ноа с помощью перочинного ножа на связке ключей отрезал десятифутовую секцию гибкого ограждения, которое с каждого конца крепилось к тонкому металлическому столбу.

Квинн взялась за одну сторону, а Ноа – за другую. Держа фонарик между зубами, Ноа установил импровизированный батут под кресельным подъемником Майло. Он посмотрел на раскачивающееся кресло, расположенное так высоко над ними.

– Мы поймаем тебя, – крикнул он ветру. – Я поймаю тебя, сынок. Не бойся.

Его снедало беспокойство. Что, если Майло слишком напуган, чтобы прыгнуть? Что тогда будет делать Ноа? Ему было невыносимо думать об этом.

– Я не боюсь, папа, – крикнул Майло.

Майло, его храбрый маленький сын, не колебался. Он прыгнул.

Глава 10

Ноа

День первый

Майло оттолкнулся от кресельного подъемника и прыгнул, размахивая руками и ногами. С замиранием сердца Ноа смотрел, как он падает, и падает, и падает.

Его маленькое тело ударилось о центр ограждения. Вес сына едва ощущался. Материал ограждения не такой эластичный, как батут, но он достаточно хорошо поглощал удар от падения.

Ноа бросил свой конец ограждения и подбежал к сыну. Опустившись на колени, он обнял его. Сердце Ноа чуть не разорвалось. Он не знал, что сделал, чтобы заслужить такое полное доверие, но сейчас испытывал бесконечную благодарность за это.

– Все хорошо? – спросил он. – Ты в порядке?

– Я в порядке, папа, – пробормотал Майло, прижимаясь к его груди. Но ему все равно холодно, так холодно. Конечно, он не мог быть в порядке. Ноа должен вытащить его из этой бури. Он должен вывести их всех отсюда.

– Оставайся здесь. Мы пойдем через минуту. Как только спустим Фиби. – Он отвернул Майло от тела Брока. – Не смотри туда. Вот, помоги нам с фонариком. Просто свети им сюда, чтобы мы могли видеть.

– Я-я смогу это сделать, папа.