Текст книги "На грани безумия (ЛП)"

Автор книги: Кайла Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Они заплатят. Они заслуживали расплаты. Как сказал Рэй, золото это всего лишь бонус.

Мужчина колебался, как бы сомневаясь.

– Они не пойдут навстречу, – сказал мужчина. – Они не отдадут его вам просто так.

Билли впервые улыбнулся. Его губы раздвинулись над кривыми желтыми зубами. Его черные глаза блестели от предвкушения.

– Не волнуйтесь. Мы знаем, что делать.

Глава 40

Квинн

День седьмой

– Покажи нам еще раз, Квинн! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Хлоя схватила руку Квинн, подпрыгивая на носочках, ее темные глаза расширились, пластиковые заколки на концах ее косичек звенели.

Квинн закатила глаза.

– Здесь слишком холодно. Я устала.

– Еще разок? Пожалуйста? – взмолилась Юнипер.

Квинн посмотрела на Майло. Он стоял на вершине снежного холма, который они соорудили в этот день возле заднего выхода из церкви, укутанный в снежную экипировку по самые уши. Он ничего не сказал, но кивнул с застенчивой улыбкой, его глаза сияли.

Он вел себя гораздо тише, чем девочки. Как будто его поглотила их энергия и энтузиазм, их аура яркого кружащегося хаоса.

Но это не совсем верно. Он не растворился в их энергии – он грелся в ней, как будто просто близость к ним делала его тоже ярче.

Они вчетвером стояли на парковке за церковью. Асфальт примыкал к густому лесу, деревья вокруг были голыми, облезлыми и тяжелыми от мокрого снега.

Пара сердито стрекочущих белок гонялась друг за другом по веткам, сбивая куски снега на землю с тихим стуком.

Вчерашняя метель за ночь навалила еще один фут снега. Повсюду лежали огромные сугробы глубиной в несколько футов. Злобный ветер наконец-то утих к утру.

Квинн постаралась сделать этот день веселым. Они лепили снеговиков и создавали самых совершенных снежных ангелов, катали друг друга на старомодных санях, которые Бишопы привезли из своего дома, а дети радостно и беспощадно атаковали Квинн снежками.

Во второй половине дня, после нескольких игр в прятки, девочки нарисовали ей розово-фиолетовую мишень на огромном листе ватмана, который они раздобыли в одном из шкафов в комнате воскресной школы.

Майло нашел несколько крепежей и предложил прикрепить мишень к дереву, чтобы Квинн могла научить их стрелять из рогатки. Девочки принесли из дома несколько стеклянных шариков, и дальше все пошло как по маслу.

Дети пришли в полный восторг, им нравилось, когда она попадала в яблочко с пятнадцати футов, двадцати пяти футов и сорока футов снова и снова.

Однако они не хотели видеть, как она убивает белку. Все трое детей проявили непреклонность в этом вопросе.

Нянчиться с малышней оказалось не так плохо, как ожидала Квинн. Майло и даже непоседливые девочки оказались милыми, веселыми и послушными. Они ходили за ней по пятам, как надоедливые маленькие утята.

Всю свою жизнь она думала, что ненавидит детей. Оказалось, что только тех, которые строят из себя наглецов, грубиянов и сопляков. Некоторые из них на самом деле вполне приличные люди.

– Пожалуйста, Квинн! – снова взмолилась Юнипер.

– Еще раз, но не больше, – сурово сказала Квинн, потрясая рогаткой над Юнипер. – Потом мы пойдем в дом, чтобы помочь твоим родителям приготовить и раздать ужин.

Она отгородилась от звуков визжащих девочек, от всех отвлекающих факторов. Закрепила защиту на запястье, положила шарик в чехол и притянула ремешки к щеке. Наклонила рамку горизонтально, выровняла прицел, выдохнула и отпустила.

Шарик со звоном ударился о ствол дерева. Уже опускались сумерки, но она знала, что попадет в цель. Обычно ей это удавалось.

– Ну как?

Хлоя, Юнипер и Майло подбежали к дереву.

– Я вижу! – пискнул Майло. – БАМ! Он пробил дыру прямо по центру! Этот плохой парень мертвее мертвого!

– Я же говорила. – Квинн пожала плечами и усмехнулась. Она засунула рогатку в карман. – А теперь тащите свои маленькие ж… то есть задницы, внутрь!

Следующие несколько часов прошли в суматохе – приготовление огромных кастрюль томатного супа и сборка нескольких сотен бутербродов с сыром (чтобы использовать хлеб и молочные продукты, пока они не испортились), раздача всего в последние бумажные миски и тарелки, наблюдение за детьми, которые с нетерпением и небрежностью обслуживали семьи, оставшиеся на ночь внутри.

В церкви остановилось от пятидесяти до семидесяти человек. Дафна приняла предложение Квинн на вооружение, и теперь каждая семья помогала стирать одеяла и подушки, собирать дрова и выполнять другие повседневные обязанности.

– Давай снова поиграем в прятки! – предложил Майло после того, как ужин закончился, и Квинн дала Майло его лекарства.

Ноа подарил ей механические часы, чтобы она следила за тем, когда Майло нужно принимать лекарства. Запомнить время без таймера на телефоне не так-то просто, но она знала, как это важно.

По плану Ноа собирался забрать Квинн и Майло час назад. Он выматывался до предела, с каждым днем тени под его глазами становились все глубже. Она не могла упрекнуть его за опоздание, хотя и хотела бы.

Ей просто не терпелось вернуться домой и посидеть с бабушкой при свечах, может быть, свернуться калачиком перед дровяной печкой с кучей мурлыкающих кошек на коленях и изъеденным собаками экземпляром «Пятницы» Роберта А. Хайнлайна.

Квинн устало вела детей обратно в церковь.

– Я слишком вымоталась для подобного, Мелкий. Как насчет истории вместо этого? Или так, или я отлуплю вас сваренными спагетти.

Юнипер скорчила гримасу.

– Фу, гадость!

– Как я уже сказала, выбирать вам.

– История! Я выбираю историю! Я знаю идеальную! – Хлоя побежала за книгой в одну из комнат воскресной школы. Юнипер поспешила за ней, чтобы «проконтролировать» процесс.

Квинн опустилась на одну из пустых скамей у входа в зал. У нее болели мышцы ног и горели глаза. Она сильно устала.

Майло уютно устроился рядом, прижавшись к ней своим маленьким телом, как котенок. Она откинула голову назад и закрыла глаза, поглаживая его волосы.

Квинн чувствовала себя по-другому. Почти как совершенно иной человек, чем неделю назад.

Дедушка умер. Она выжила в снежной буре, застряв на кресельном подъемнике. Весь штат, а может, и вся страна погрузились во тьму, но она все еще здесь; она справлялась.

Все, что она позволяла себе раньше – вредные девчонки, снобистские бывшие друзья, плохие оценки, ее мать-тунеядка, ужасное состояние практически всего – все это уже не имело такого значения.

Ее привычный способ защиты – сарказм и язвительность, угрюмое молчание – отошел на второй план. Она чувствовала себя здесь полезной. Желанной и ценимой.

Ноа Шеридан стал первым взрослым, кроме бабушки и дедушки, который относился к ней как к настоящему человеку, с мыслями, чувствами и идеями, такими же обоснованными, как и его собственные. Дафна и Аттикус Бишоп относились к ней так же. Несмотря на свой природный цинизм, она любила их за это.

Далекий крик эхом разнесся по церкви.

Квинн открыла глаза.

Весь день она сталкивалась с криками, воплями и визгом. Дети кричали все время. Но сейчас всё иначе.

Это кричал взрослый. Высоко и отчаянно. От этого крика у нее застыла кровь.

Крик раздался снова, откуда-то снаружи. А может быть, из продуктовой кладовой или зала собраний на другой стороне церкви.

Шею сковало. Волоски на руках встали дыбом.

Квинн села прямо. Майло сонно пробормотал, когда она слегка толкнула его в сторону. Но у нее не оставалось времени беспокоиться о его комфорте.

Вокруг нее мужчины и женщины смотрели друг на друга, озадаченные, растерянные, встревоженные. Еще один крик – высокий, истеричный вопль.

Малыш начал плакать. Мать прижала его к себе и укачивая на своем бедре.

– Что это было? – спросила она у соседей.

Никто не успел ей ответить.

Двери в церковь распахнулись. Несколько одетых в черное фигур ворвались внутрь. Черные лыжные маски закрывали их лица. В руках они держали сверкающие, злобно выглядящие автоматы.

Целую страшную секунду никто не двигался. Все сидящие на скамьях в шоке смотрели на фигуры. Их мозг не мог осмыслить эту странную новую информацию. Это не имело смысла.

Этим людям здесь не место. Оружию здесь не место.

Тем не менее, они находились здесь.

Глава 41

Квинн

День седьмой

Сердце Квинн подскочило к горлу. Ее легкие сжались. Все вокруг стало медленным и отрывистым, настолько ярким и светлым, что образы пронзили ее веки.

Майло начал приподниматься. Инстинктивно она толкнула его обратно.

Все произошло так невероятно быстро. Ее мозг не успевал вычислять сигналы, проходящие через синапсы, осмысливать сцену, разворачивающуюся прямо перед ней.

Фигуры с оружием ничего не говорили. Они не выдвигали требований, не выкрикивали оскорблений или угроз.

Они просто подняли оружие и открыли огонь.

В церкви начался шум и хаос. Треск и грохот выстрелов. Панические крики и вопли раскололи воздух.

Пули врезались в каменные стены. Разбивали витражные окна. Пробивали деревянные скамьи, подбрасывая в воздух щепки. Какофоническое «рат-а-тат» разрывало барабанные перепонки. Так громко, невозможно громко.

И тела. Тела дергаются, как марионетки на ниточках. Тела дергаются, падают, заваливаясь.

Она едва могла слышать сквозь звон в ушах, паника захлестнула ее. На какое-то ужасное застывшее мгновение Квинн не могла пошевелиться. Она сидела, держась одной рукой за Майло, с открытым ртом в шоке, в безмолвном ужасе, когда смерть объяла все вокруг.

Люди бежали, перепрыгивая через скамьи, падая и ползя на четвереньках к боковому выходу. Темноволосый мужчина, бегущий по центральному проходу, внезапно упал вперед, его застрелили в спину. Шея женщины свернулась в сторону. Она была мертва еще до того, как упала на ковер.

Мужчина вскарабкался на помост к большому деревянному кресту, как будто только это могло его спасти. Его ноги не слушались. Он полз, опираясь на руки, а за ним тянулся кроваво-красный след.

Фигуры в черном выходили из задней части церкви. Двое шли по центральному проходу. Еще двое заняли дальние проходы. Последние двое охраняли двери.

Люди в масках продвигались вперед, целясь и стреляя во все, что двигалось.

Латиноамериканка за пять скамей перед ней повернулась лицом к Квинн. Их испуганные глаза встретились.

Квинн узнала в ней парадонтолога, работавшую в стоматологии «Брайт Смайлс», которая чистила зубы Квинн как по часам два раза в год и всегда делала комплименты ее синим волосам.

Женщина открыла рот, словно собираясь что-то сказать Квинн, предупредить или дать важный совет – может быть, секрет, как выжить в грядущем, как спастись от этого чудовищного ужаса, который схватил их в свои челюсти.

Что бы она ни собиралась сказать, Квинн так и не услышала.

Тело женщины дернулось, когда пули разорвали ее туловище. Ярко-красная кровь брызнула из головы, когда она упала набок.

Ужасное зрелище вывело Квинн из шокового состояния. Она пригнулась к скамье и прижалась к Майло. Как будто тонкий клин полированного дерева мог спасти их от пули.

Скатившись со скамьи, она опустилась на ковер. Потянулась вверх, схватила Майло за руку и повалила его на пол. Он упал на нее сверху, его костлявый локоть уперся ей в живот, а нога ударила по голени.

Она протиснулась в сторону, наполовину под соседнюю скамью, и притянула его к себе. Пространство между скамьями не отличалось большими размерами, но Квинн удалось втиснуться в него, как и Майло. В спертом воздухе пахло немытыми ногами и пылью.

Она почувствовала, как в носу свербит. Зажав рот и нос одной рукой, Квинн поборола желание чихнуть.

Сердце колотилось в груди, пульс гулко отдавался в ушах. Они должны выбраться отсюда.

Лицо Майло находилось в нескольких дюймах от ее лица. Его зрачки казались огромными, маленькая грудь гулко билась.

– Не смотри, – прошептала она ему на ухо. – Не шуми. Это похоже на игру. Ужасная игра. Но мы собираемся выиграть ее. И способ выиграть – не смотреть.

Майло кивнул, глаза расширились и стали испуганными.

Она перевернулась на живот и продвинулась вперед на фут, чтобы видеть между скамьями прямо перед собой. Повернула голову, чтобы заглянуть под скамьи по обе стороны.

Выходная дверь находилась в левой передней части церкви. А вот она сама оказалась на правой стороне. Квинн не могла видеть дверь отсюда, но последнее воспоминание о ней еще свежо в ее памяти – мертвые, окровавленные тела, лежащие перед все еще закрытой дверью. Никто не смог выбраться. Не этим путем.

Ее тело покрылось испариной, когда адреналин хлынул в кровь. Во рту пересохло. Мысли приходили паническими, бешеными рывками. «Думай, черт возьми, думай!»

Если они побегут, нападавшие увидят их и перестреляют. Их слишком много. Они ни за что не пропустили бы девочку и маленького мальчика, бегущих в безопасное место.

Но и просто сидеть здесь и ждать, пока их убьют, они тоже не могли.

Сердце зашлось в груди, Квинн вывернула шею, прижалась щекой к ковру и повернула голову, чтобы посмотреть в другую сторону, на заднюю часть церкви – фойе, вход с двумя дверями.

Она видела их ноги. Черные ботинки. Нападавшие двигались медленно, методично, проверяя каждый ряд, прежде чем двигаться дальше.

Они все еще находились в пятнадцати или около того скамьях. Шквал выстрелов замедлился до редких очередей.

Потому что все остальные уже мертвы.

Она не стала отгонять эту мысль или пытаться игнорировать ее. Она использовала тошнотворный страх, бурлящий в животе, чтобы заставить себя двигаться.

Квинн тронула Майло за плечо. Когда он посмотрел на нее, на его маленьком лице отразился ужас, она прижала палец к губам.

«Абсолютная тишина. Никаких разговоров».

Майло кивнул. Он понял.

Двое нападавших что-то кричали друг другу, но ее измученный мозг не мог сосредоточиться на их словах. Все ее внимание сконцентрировалось на том, чтобы выбраться наружу.

Она толкнула Майло под скамью перед ними. Извернувшись, проползла рядом. Майло был маленьким и легко протиснулся под скамью.

Квинн была сильной, но тощей для шестнадцати лет, и это спасало ее сейчас, когда она извивалась вслед за Майло, повернув голову набок, царапая щекой шершавый ковер и прижимаясь всем телом. Она вцепилась ногтями в пол, используя только руки и кисти, чтобы тянуть себя вперед.

Одна скамья. Потом две. Три.

Кто-то застонал. Раздался выстрел, и все стихло.

Шаги позади них, все ближе. Как далеко они сейчас? Двенадцать рядов? Десять?

Они двигались быстрее, чем она и Майло могли ползти.

Пахнущая медью кровь заполнила ее ноздри. Кровь пропитала ковер. Она просочилась в ее брюки, на толстовку, скользкая и мокрая под ее голыми руками.

Она протиснулась вперед Майло, слегка повернувшись, чтобы заслонить ему вид на то, что ждало впереди. Они добрались до тела парадонтолога. Пораженная, Квинн заставила себя протянуть руку и прижать два пальца к горлу женщины.

Она была мертва. Они все погибли.

Рядом с женщиной лежало еще одно тело. И еще одно, и еще. Стеклянные, остановившиеся глаза. Истерзанные, окровавленные туловища и конечности. Забрызганные кровью лица, застывшие в гримасе ужаса.

Тела преграждали им путь вперед. Она и Майло застряли между двумя скамьями, их головы и туловища виднелись между рядами, а ноги скрывались скамьей позади них.

Ее разум отчаянно бился. Но она не могла остановиться. Она не могла остановиться на отвратительных образах, пронзивших ее мозг.

Она и Майло должны выжить. Это все, что от них требовалось. Она сделает то, что должна сделать.

Она все еще частично закрывала Майло обзор своим телом. Снова потянулась к телу женщины, затем коснулась его плеча.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, она размазывала кровь по его щекам и лбу. Его глаза расширились, встревоженные и растерянные. Он открыл рот, но с его губ не слетело ни звука.

Кто-то вскрикнул. Еще один выстрел.

Ближе.

Времени оставалось все меньше. В панике она протянула руку под скамью и коснулась головы мертвой женщины. Липкая влага, осколки костей и кусочки мозговой ткани, только скользкая жижа там, где должны быть череп, кожа и волосы.

Ее желудок судорожно сжался, а в горле разлилась противная кислота. Она размазала кровь по лицу. С трудом повернувшись на бок, провела мокрыми руками по груди и животу. То же самое проделала с Майло.

Квинн надеялась, что он понимает, ненавидя, что не может объяснить ему. Если бы он мог понять, если бы мог выслушать ее и сделать то, что она от него требовала, возможно, они смогли бы пережить следующие пять минут.

На большее у Квинн планов пока не было.

Глава 42

Квинн

День седьмой

Шаги и голоса приближались.

От страха у нее перехватило дыхание. Они не успевали.

Квинн прижалась щекой к ковру, заставив свое тело обмякнуть и расслабиться. Она наклонила голову, чтобы Майло мог видеть ее лицо, и закрыла глаза, отчаянно посылая любые мысли, молитвы или флюиды, которые заставили бы его понять, что она хочет, чтобы он сделал.

Она взглянула сквозь едва приоткрытые веки. Он лежал с закрытыми глазами. Не двигаясь. Ее пронзила дрожь ужаса. Измазанный в крови, он и сам выглядел мёртвым.

Это, разумеется, и требовалось.

Квинн заставила себя закрыть глаза и усилием воли подавила жизнь в руках и ногах. Ее волосы растрепались, а лицо и шея вымазаны чужой кровью. Она надеялась, что выглядит такой же мертвой, как Майло. Это их единственный шанс.

В нескольких рядах позади них кто-то вскрикнул. Два выстрела. Крики смолкли.

Квинн ждала, ее разум кричал внутри черепа, сердце собиралось выскочить прямо из груди. Едкий запах кишок и человеческих экскрементов ворвался в ее ноздри, едва не задушив. Ее закрытые глаза слезились и горели.

Шаги остановились. Они уже совсем близко, так близко. В их ряду или прямо за ними. Наблюдал ли он за телами, изучал их на предмет движения, признаков жизни?

Квинн не дышала. Она чувствовала каждый мускул, каждый дергающийся нерв и заставила себя быть абсолютно неподвижной. Никогда еще ее пульс не звучал так громко.

– Что там у тебя? – крикнул глубокий мужской голос в нескольких футах от нее.

– Здесь тихо, – ответил другой голос, уже с другого конца церкви. – Они все мертвы. Все.

Ближайший к ним нападавший фыркнул.

– Получили по заслугам, верно?

– Мы поймали жену! – крикнул третий нападавший из фойе.

Сердце колотилось в ушах, сдерживаемое дыхание жгло легкие. Голоса звучали знакомо. Квинн не могла ясно мыслить. Бешеная, трепещущая паника мешала думать, все мысли сводились к одному – остаться в живых.

– Приведите ее сюда, – сказал первый нападавший. – Уверен, она уже готова говорить.

Шаги. Звук чего-то тяжелого, волочащегося по полу. Кто-то закричал – высоко, резко и отчаянно.

– Отпустите меня! Вы не можете этого сделать! Вы не…, – голос оборвался на мучительном вопле. – Нет! Нет, нет, нет!

Квинн чуть не вздрогнула. Этот голос она узнала без сомнения – Дафна Бишоп.

– Мои дочери! – Дафна плакала. – Что вы с ними сделали? Если вы причинили им боль, если они пострадали…, – ее голос растворился в судорожных, икающих рыданиях.

Дафна обезумела. Она только что увидела невообразимую бойню. Возможно, она подумала, что ее дочери мертвы. И, возможно, так оно и было.

А может быть, они все еще прятались в комнатах воскресной школы. Все еще живые. Все еще имея шанс на спасение.

Ботинки, наконец, удалились, шаги гулко отдавались в фойе.

Квинн слишком сковал ужас, чтобы почувствовать облегчение. Она отчаянно втянула воздух, но держала голову опущенной, ее тело затекло.

Раздался резкий хруст. Дафна застонала.

– Скажи нам, где сейф, и, может быть, мы оставим тебя в живых, – проговорил дерганный.

– Что? Я не знаю… Где мой муж? Где мои девочки? Пожалуйста, не трогайте их. Мы все сделаем. Пожалуйста…

– Сейф. Где он?

– Какой сейф? Я не…

– Золото, тупая шлюха!

Еще один резкий звук. Как будто один из них ударил ее по лицу или голове прикладом своей винтовки.

Дафна только застонала.

– Нам нужно найти этих твоих красоток? – проговорил третий голос, медленный, сонный и угрожающий. – Это заставит тебя открыть свой красивый рот и сказать нам то, что мы хотим знать?

Сердце Квинн бешено колотилось. Холодный озноб пробежал по ее позвоночнику.

Она где-то слышала эти голоса. Она знала, что слышала. Разбитые, перемешанные осколки ее мыслей снова собирались вместе. Складываясь в ужасную и страшную картину.

– Нет! Пожалуйста! Я расскажу вам все. – Слова Дафны путались и звучали невнятно, словно ее рот наполнен кровью. – Я не знаю, о чем вы говорите…

– Оглянитесь вокруг, леди. Что вы видите? Вы думаете, мы терпеливые люди? Вы думаете, мы не сделаем этого? Вам нужна еще одна демонстрация?

– Пожалуйста, Господи! – Дафна теперь рыдала, отчаянно, неистово, совершенно беспомощно. – Защити моих детей. Хотя я иду долиной смертной тени, я не убоюсь зла. Жезл Твой и посох Твой, они утешают меня…

– Заткнись! – крикнул дерганый. – Заткнись, черт возьми!

По кафельному полу фойе промаршировали шаги.

– Мы нашли пастора, – сообщил четвертый голос.

Неровный, рычащий тембр этого голоса – он не забывается. Сколько раз она слышала его, выкрикивающего оскорбления и проклятия через хлипкую дверь своей спальни? Десятки. Сотни.

Рэй Шульц.

И теперь она узнала остальных. Медленный говор Томми Картера. Дерганый, высокопарный вой его брата, Баки. Глубокий голос Никеля.

Билли должен быть где-то рядом.

А ее мать? Она тоже здесь? Она тоже участвовала в этом ужасе?

Что-то всколыхнулось внутри Квинн, что-то глубокое, темное и уродливое.

– Мы нашли священника в одной из подсобок, – сказал Рэй. – Приведи жену. Он не говорит, но как только увидит ее, сразу начнет.

Что-то мокрое и склизкое коснулось ее руки.

Сердце Квинн бешено заколотилось. Адреналин леденил ее вены. Она чуть не закричала.

Майло. Это был Майло. Он просунул свои пальцы сквозь ее и сжал. Она сжала в ответ.

Квинн пыталась ясно мыслить сквозь панику. Она не могла сейчас беспокоиться об Октавии. Майло поступил правильно. Они не могли лежать здесь и надеяться, что эти подонки просто уйдут. Они не уйдут.

Она видела достаточно фильмов, чтобы знать, что солдаты и обученные бойцы прочесывают поле боя после нападения и всаживают патрон в голову каждой жертве, независимо от того, мертва она или нет.

Эти монстры все еще могут вернуться.

Она должна выбраться отсюда, вытащить Майло, пока они все еще отвлечены Дафной. Она ничем не могла помочь Дафне.

Отчаяние бурлило в ее животе, Квинн судорожно пыталась представить себе здание церкви. Она побывала здесь всего несколько раз, но исследовала его, играя в прятки с Майло и девочками.

Кроме двойных дверей в задней части здания, которые вели в фойе и к парадному входу, здесь имелись еще две двери: выход в передней левой части и дверь за помостом в передней правой части.

Она не знала их официальных названий, но там располагались несколько подсобных помещений и длинный коридор, который вел к классам воскресной школы. В конце коридора есть выход, ведущий на парковку, где всего несколько часов назад она и дети установили бумажную мишень.

Она снова напрягла слух. Голоса и шаги доносились через заднюю дверь. В зале воцарилась тишина.

Мышцы болели от напряжения, она задвигала ногами из стороны в сторону, вытаскивая нижнюю половину тела из-под скамьи позади себя. Используя руки, она попятилась назад, пока не выбралась из-под обеих скамей.

Квинн поднялась на четвереньки, держа голову опущенной.

Майло посмотрел на нее. Все, что она могла видеть на его лице под красными полосами, – это безумные белки глаз. Его грудь вздымалась, через приоткрытый рот вырывались быстрые, неглубокие вдохи.

Ему нельзя перенапрягаться, иначе его тело повернется против него самого. Она понимала это. Но не знала, что с этим делать. Все, на чем она могла сосредоточиться, – это вытащить их отсюда живыми.

Квинн снова поднесла палец к губам. Ему нужно оставаться тихим и спокойным еще немного.

Осторожно, так тихо, как только могла, она поползла по полу параллельно скамьям. Осторожно перебралась через ноги мужчины и отмахнулась от его обмякшей руки: золотое обручальное кольцо сверкало под яркой красной кровью, покрывавшей его кожу, как краска.

Добравшись до конца скамьи, она заглянула за край. Трое из четырех нападавших исчезли. Дафны тоже не было.

Один нападавший остался. Он прислонился к спинке первой скамьи, отвернувшись от зала, лицом к открытым двойным дверям, которые вели в фойе и к парадному входу в церковь, и курил сигарету.

Она не видела винтовку, но знала, что она поблизости.

Квинн посмотрела в другую сторону. Скамьи частично закрывали ей обзор. Повсюду лежали тела, чьи конечности искривились в гротескных позах. Мужчины и женщины. Дети.

Ее взгляд скользил по лицам. Она не могла этого вынести.

Все, что им нужно сделать, это добраться до ближайшего выхода. Открыть дверь. Выбежать.

Как просто это звучит. Как трудно это будет сделать.

Глава 43

Квинн

День седьмой

Не имея возможности повернуться в узком пространстве между скамьями, Квинн поползла назад к Майло. Добравшись, она сумела повернуться лицом к нему. Напряженный и испуганный, он смотрел на нее, ожидая, что она скажет, что делать, куда идти.

Дверь на выход находилась слева, на противоположной стороне церкви. Дверь, ведущая в помещения воскресной школы и другой выход, оказалась с их стороны, но им пришлось бы раскрыть себя, взобравшись на помост.

Если охранник сзади обернется… Если кто-то войдет в тот самый момент, когда они будут двигаться…

Так много «если».

Может быть, они могли бы продолжать притворяться мертвыми, пока эти безумцы наконец не уйдут, и кто-нибудь не придет их спасти. Может быть, Рэй и его шайка не вернутся сюда снова и не всадят пулю в голову каждой жертве, просто чтобы перестраховаться.

Так много «может быть».

В любом случае, они могут умереть. Любой из этих вариантов может оказаться неправильным выбором. Нужно принимать решение.

Нерешительность тоже можно назвать решением.

Квинн колебалась, сомневалась, спешка и отчаяние теснили ее грудь, мешали дышать.

«Ты должна оставить его, – прошептал голос в ее голове. – Он будет только сдерживать тебя. Возможно, из-за него тебя убьют».

Этот голос принадлежал не ей. Это был голос Октавии. Голос, который она презирала. Уродливый и эгоистичный. Но не всегда неправый.

Маленькая рука сжала ее руку. Она посмотрела вниз. Майло смотрел на нее, страх пронизывал все его тело. Но не только страх – в его глазах светилось доверие.

Майло Шеридан верил, что Квинн вытащит его отсюда живым. А ведь она всего лишь девочка-подросток, практически без оружия, без плана или запасного варианта, без чего-либо, кроме рогатки в кармане и собственного бешеного разума.

Она для него единственный шанс. Она отвечала за него.

Квинн не хотела этого. Огромная часть ее души мечтала просто развернуться, убежать и найти ближайший выход как можно быстрее, к черту Майло и ответственность. Позаботиться о себе. Спасти себя.

Это не эгоизм. Это чувство самосохранения. Самый древний инстинкт, известный человеку.

Октавия бы убежала. Октавия давно бы уже бросила мальчика. Черт, она бы принесла его в жертву, если бы думала, что это может спасти ее собственную шкуру.

И не только Майло. Квинн знала, что она предаст собственную дочь за гораздо меньшее, чем жизнь. Она уже сделала это. Ради нового блестящего бойфренда. Ради своего следующего шанса.

Ее мать бежала от ответственности, от обязательств, от семьи при каждом удобном случае. Если Квинн сделает это – если она оставит Майло Шеридана – она будет такой же плохой, как Октавия.

А этого она не хотела, не могла себе позволить.

Квинн останется с Майло. И она бы нашла девочек Бишопов и спасла их тоже, если бы смогла.

Она сжала руку Майло, наклонилась и прижалась ртом к его уху. Она рискнула прошептать.

– Если они придут, падай и притворись мертвым. Я отвлеку их. Помни, Мелкий, не смотри ни на что, кроме меня. Только на меня.

Он кивнул.

Она двинулась впереди него. Они ползли в одну шеренгу, почти не дыша, кровь стучала в ушах, ковер царапал ладони и колени.

«Двигайся, двигайся, двигайся». Мантра звучала в ее голове яркими огнями цвета крови, разлитой повсюду в этом помещении, крови, окрасившей ее руки, лицо, одежду и душу.

Левым плечом она задела полку с гимнами, установленную в задней части скамьи.

Квинн и Майло замерли. Она напрягла слух, ожидая удивленного возгласа, ожидая автоматной очереди, которая покончит с ними здесь и сейчас.

Ничего. Ни звука из глубины здания.

Они продолжали ползти. Добрались до прохода у стены в конце ряда скамей и отправились вдоль стены по направлению к передней части. Каждое движение руки или колена выполнялось с особой осторожностью и точностью.

Что, если один из этих монстров подкрадывается к ним прямо сейчас, направив дуло на их открытые спины? Квинн повернулась, вывернув шею, чтобы оглянуться назад.

Ничего. Только голая стена. Витражные окна занавешены одеялами с дырами.

Они достигли конца скамей у входа. Прямо впереди возвышался помост с органом, кафедрой и огромным деревянным крестом.

Она остановилась. Майло приблизился к ней. За крышкой передней скамьи они ненадолго встали на четвереньки, тяжело дыша и прислушиваясь.

Пульс громом отдавался в ее голове. Каждый вдох раздавался оглушающе, как взрыв. Ужас свернулся в груди, ее внутренности словно вода.

Чтобы добраться до ступеней помоста, им предстояло преодолеть несколько открытых участков. Подняться по ступеням, пробежать по помосту, обогнуть орган и горшечное растение и попасть в зал, скрытый за ним.

Просто несколько секунд.

Один взгляд назад, и парень в маске увидит их и поднимет тревогу. Это все, что нужно. Один звук. Один неверный шаг.

«Не думай об этом. Просто двигайтесь».

Их глаза встретились. Она подняла палец. «Раз, два, три».

Толкнув Майло перед собой, она вцепилась в его потную, блестящую от крови руку, они пригнулись и бросились через широкий проход к помосту. Согнувшись вдвое и не высовываясь, пересекли помост, уворачиваясь от растений в горшках, изуродованных тел – «не смотри, не смотри, не смотри».

Обогнув орган и прижавшись к стене, они добрались до задней стенки, затем пробежали по короткому коридору и остановились перед закрытой дверью.

Ее разум кричал, чтобы она распахнула дверь и продолжала бежать, но любой звук выдал бы их. Квинн заставила себя повернуть ручку и мучительно медленно открыла дверь.

Она затаила дыхание. «Не скрипите, дурацкие петли. Не скрипите».

Не скрипнули.

Майло скользнул вперед, как окровавленный призрак. Она последовала за ним и тихо закрыла за собой дверь, поморщившись от слабого щелчка.

Ноги подкосились. Квинн прислонилась к двери, пытаясь успокоиться и отдышаться.

Они выбрались из зала церкви, но все еще оставались в ловушке внутри здания, где находились по меньшей мере пять безумцев в масках, вооруженных автоматическим оружием. Одним из них был Рэй Шульц. Возможно, среди нападавших была ее собственная мать.