Текст книги "И снова Пачкуля!"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать третья

– …или, например, «чесночина», – продолжал Скотт заговаривать толпу. – Тоже хитрое слово. Или «самопроизвольный». Держу пари, что никто не сможет придумать к нему рифму. Есть добровольцы?

Все молчали.

– Нет? Так я и думал.

Он вынул большой белый носовой платок и отер брови от пота. Скотт чувствовал слабость и сухость во рту. Он порядком нервничал.

– Не останавливайся, – шипела Чепухинда.

– Не уверен, что смогу продолжать, – крякнул Скотт. – У меня голос пропадает.

– Смени тему, пока они не забросали тебя тухлыми помидорами.

Она была права. Толпе порядком наскучили разговоры о поэзии. Им не терпелось увидеть Большой парад открытия. Кто-то начал негромко хлопать. Его с энтузиазмом поддержали и спортсмены, и болельщики.

Скотт протянул дрожащую руку и сделал небольшой глоток воды из стакана. Он сомневался, что сможет продолжать. Все мысли куда-то улетучились. Он не просто не мог придумать сложные слова, которые нельзя рифмовать. Он вообще забыл, что такое слова. Со Скоттом случилось то, чего боятся все актеры. Его покинул дар речи, и он замолчал.

Но на выручку пришел случай. Все вдруг повернулись в направлении неожиданно распахнувшихся дворцовых ворот. В проеме маячила знакомая растрепанная фигура. Так и есть, Пачкуля собственной персоной.

Вялые аплодисменты разом оборвались. Кто-то закашлялся.

Предводительница шабаша Чепухинда хранила молчание и исподтишка манила Пачкулю к себе скрюченным пальцем.

Бедная Пачкуля. Похоже, сейчас ей не поздоровится.

Она медленно поплелась по дорожке. Камера чаровидения следила за каждым ее шагом. Спустя минуту длиной в вечность она добралась-таки до трибуны.

– Опоздала, – буркнула Чепухинда. – Возмутительно, нелепо и невероятно опоздала.

– Ммм… да, – согласилась Пачкуля. – Простите, – еле слышно добавила она.

– Почему?

– Упала с кровати, ударилась головой, лежала без сознания несколько часов кряду, – соврала Пачкуля и немедленно покрылась зеленой сыпью.

Разумеется, обман стал всем очевиден.

– УУУУ, – неодобрительно взвыла толпа. – Врушка.

– Сыпь, – проворчала Чепухинда. – Вторая попытка.

– У меня провал в памяти!

– Не верю. Третья попытка.

– Меня похитили пираты!

– Сыпь стала гуще. – констатировала Чепухинда. – Посмотрим, сколько понадобится времени, чтобы ты позеленела с головы до пят. Хоть народ посмешим. Продолжай в том же духе.

Публика одобрительно закивала. Спорт подождет. Большой парад подождет. Намного интереснее было посмотреть, как Пачкуля выкрутится из затруднительного положения. Это даже намного интереснее, чем поэзия.

Пачкуля сделала глубокий вдох. Ей больше ничего не оставалось, как сказать правду. В любом случае сегодня день Ойлимпийских игр, принципами которых были благородство, честность и справедливость. В такой день не с руки было врать и увиливать.

– Ну, – начала она. – Так уж и быть, выложу вам всю правду. По лесу бегает гигантский ребенок. Сама видела. Он разбил витрину «Сластей-мордастей» и теперь поедает там бесплатные сладости. Я пыталась выгнать его оттуда, потому и опоздала. Если не верите, пойдите и убедитесь сами.

Пачкуля не то чтобы соврала, но чуточку приукрасила историю. Сыпь стала постепенно спадать.

По трибунам пронесся сдержанный ропот. Публика загалдела. Что такое? Непробиваемого, усиленного заклинаниями, неуязвимого стекла витрины кондитерской больше нет?

И там лежат бесплатные конфеты?

Конфеты. Вот это да! Из всего рассказа Пачкули толпа уловила только одно это слово, пропустив мимо ушей все остальные не менее интересные детали, как то: «гигантский ребенок» и «бегает по лесу». Конфеты. Это слово о многом говорило присутствующим. И они немедленно предались сладким воспоминаниям о том, как ходили в «Сласти-мордасти» до того, как в лесу было объявлено о проведении Ойлимпийских игр. Приподнятое настроение. Предвкушение радости. Веселые перепалки в очереди по пути к кассе. Слюнотечение при взгляде на этикетки. Разговорчики о том, кто что купит. Выдача заказа. Расставание со своими сбережениями. Охапка тугих и липких пакетиков. Дорога домой, диван, чаровизор и… погружение в блаженство!

Конечно, никто не вспоминал о мелких неприятностях. Таких, как сыпь или зубная боль. Жалобы на здоровье и отсутствие денег. Все помнили только чудесный, восхитительный и всепоглощающий вкус.

Толпа разгоряченно сопела. По ней прокатился всеобщий вздох.

А потом…

БЕГООООООМ!!!

Публика ринулась со своих мест и стадом понеслась к воротам. И не только публика. Полчища натренированных, изголодавшихся по угощению спортсменов, в момент позабывших о здоровье, спортивном поведении, Играх, медалях и даже шортах, неслись в первых рядах. Всеми овладела одна примитивная мысль.

Конфеты!

Через пару минут Пачкуля осталась одна в опустевшем саду. Ну, если не считать короля Фундюка, который безуспешно пытался вылезти из-под трона, перевернутого толпой. И Скотта Мертвецки.

– Что ж, – выдержав паузу, произнес наконец Скотт.

Он аккуратно собрал свои стихи, уложил их в портфель и защелкнул крышку.

– Полагаю, мои услуги больше не требуются.

– Вроде того, – грустно согласилась Пачкуля.

– И вновь все закончилось катастрофой?

– Угу.

– Не буду повторяться, – с горечью вздохнул Скотт. – Не буду повторяться, что предупреждал об этом. Не буду говорить, что эти твои растакие Ойлимпийские игры обернулись стихийным бедствием, и ты во всем виновата.

– Да уж, – согласилась Пачкуля. – Мог бы не напоминать мне об этом сейчас.

– Тогда я поехал, – продолжил Скотт.

Напоследок он швырнул громкоговоритель на землю и как следует на нем попрыгал. Тот разлетелся на тысячи кусочков.

Потом Скотт вышел из комментаторской и остановился.

– И последнее. Не проси меня больше ни о каких услугах. Никогда.

Пачкуля с грустью наблюдала, как он гордо шагает прочь, прокладывая себе путь среди поломанных флажков, порванных плакатов, забытых корзинок, шляп, разноцветных мантий, смешных ботинок, кочанов капусты, растоптанной моркови и других забытых вещей.

– Эй! – крикнула Пачкуля, когда Скотт уже подходил к воротам.

Она кое-что вспомнила.

– А как насчет особого стихотворения? Я знаю, что ты написал его для меня, Хьюго рассказал!

Скотт пробурчал что-то неразборчивое себе под нос. Вероятно, какую-то грубость.

Потом послышался звук отъезжающего экипажа, и все окончательно стихло.

Пачкуля медленно опустилась на краешек трибуны. Она чувствовала себя опустошенной. Все ее усилия пошли насмарку. Не бывать ей знаменосцем, потому что не будет ни Большого парада, ни самих Игр. Не будет ни командного духа, ни уважения к сопернику, ни воли к победе. Не будет медалей. Все мечты рухнули.

А в довершение ко всему она поддалась искушению и объелась конфетами после стольких недель тренировок и здорового образа жизни.

Конечно, не она одна. Сейчас наверняка толпа копошилась у кондитерской, как муравьи на сахарной горе. Наверняка дрались за лучший кусок, набивали шляпы, карманы и рты, как будто видели конфеты в последний раз в жизни.

Но ей самой следовало быть сильнее и не говорить ничего о конфетах. На очередном шабаше у нее наверняка будут проблемы. Чепухинда станет ее допрашивать и, как всегда, обвинять во всем случившемся. Ничего не изменилось. Она так и осталась прежней Пачкулей.

– Но теперь ты сильнее, – раздался поблизости тоненький голосок.

Хьюго присел рядом, покачивая маленькими лапками.

– А, это ты, – пробормотала Пачкуля. – Что ты сказал?

Она не заметила, что рассуждала вслух.

– Такая ше, но сильнее.

Пачкуля пожала плечами. Как бы то ни было, без Ойлимпиады здоровый образ жизни уже не радовал ее. Совсем.

– Ты ф порядке? – спросил Хьюго.

Пачкуля редко когда грустила. Не такой у нее был характер.

– Бывало и получше, – ответила она.

– Потеряла шляпу?

– Да. Пока неслась сюда на всех парах. Да теперь это и неважно.

– Это прафда о гигантском ребенке?

– Да, я же сказала.

– Ты пыталась фыфести ефо из кондитерской? Сама? Ф одиночку?

– Да-да. Что непонятного?

Пачкуля вновь покрылась зеленой сыпью, но Хьюго об этом деликатно умолчал.

– Я помогу тебе найти шляпу, – предложил он.

– Спасибо.

Повисла тягостная пауза. Они вместе понаблюдали за тем, как король Фундюк наконец вылез из-под трона и заковылял в направлении дворца, прижимая к груди коробку с невостребованными медалями и негромко постанывая. Откуда ни возьмись выбежал лакей и проводил короля.

– Фее рафно судья ис нефо никудышный, – заявил Хьюго.

– Да уж, – согласилась Пачкуля. – Слишком пугливый. И нерешительный.

– Тюфяк.

– Не знаю, почему мы его вообще выбрали.

– А медали! – хохотнул Хьюго. – Фидишь их? Шалкое зрелище! Никто не сахочет ради них побешдать. Ни я, ни ты, никто.

Пачкуля порылась в кармане и достала горсть покрытых пушком болотных попрыгунчиков. Они слиплись и выглядели не очень аппетитно.

– Хочешь? – предложила она.

– Конечно, – согласился Хьюго.

Он выбрал наименее грязную конфетку и закинул ее в рот. Пачкуля взглянула на остальные, пожала плечами, забросила пригоршней в рот и захрумкала.

– Кстати, – невнятно произнесла она. – Я никогда не спрашивала. Кто в вашей команде в каком конкурсе собирался участвовать?

– Я ф конкурсе силачей. Дадли – бег ф мешках. Барри с Очкариком – трехногая гонка. Хаггис хотел прыгать ф фысоту. Фернон – бегать с яйцом. Никто не думал метать стфол. Полсучка Стиф, Антипод с Антикотом и самая быстрая летучая мышь записыфались на эстафету.

– Я бы хотела посмотреть, как Хаггис прыгает в высоту.

– И я.

– Интересно, как бы Стив справился с передачей палки в эстафете? Проглотил бы ее или как?

– Он бы обфился вокруг нее кольцом и покатился, – ответил Хьюго. – Я фидел, как он тренирофался. Дофольно неплохо получалось. Мы, наферно, победили бы в этом конкурсе.

– Возможно. Хотя теперь неважно.

Они сидели вдвоем и мирно жевали конфеты, оглядывая опустевший стадион. Тишь да гладь. Затишье после бури.

Но вдруг откуда ни возьмись в саду появился Огрома.

Глава двадцать четвертая

Вам, конечно же, интересно, что случилось с Огромой после того, когда Пачкуля оставила его на произвол судьбы, даже не попрощавшись. Все очень просто. Он отправился за ней.

Впервые за свою короткую жизнь Огрома наелся досыта. Из-за диеты, состоящей из псевдолекарства, его желудок сделался прочным как сталь. Малыш перепробовал весь ассортимент магазина «Сластей-мордастей». Вдвоем со своей новой подругой он перепотрошил все банки (кроме тех, что были с мигающими конфетками-глазками).

От обжорства у Огромы раздулся живот. Рассыпанные сласти и вскрытые банки его больше не интересовали. Его переполняла энергия, призывавшая к новым приключениям.

Внезапно осознав, что его бросили одного, малыш решил узнать, куда делась его новая подруга. Может, она пряталась где-то рядом, за деревом, и хотела поиграть с ним в «ку-ку», как няня Сю-Сю. Глаза малыша заблестели. Он соскучился по няне Сю-Сю. Хотел, чтобы она была сейчас рядом. Но ее не было, поэтому он будет играть с новой, пахучей подругой в остроконечной шляпе.

Волоча за собой поводок, малыш пробрался по липкому, усеянному стеклом полу к дверям и вышел на свет.

Новой подруги не было видно. Наверняка она где-то пряталась. Ох, как же весело и интересно будет снова ее найти.

Ликуя в предчувствии удовольствия, Огрома отправился в путь по следу.

Не будем подробно описывать его поход. Он не настолько интересен. Пару раз он упал и заплакал. Поцарапался о колючий куст. Поднял красивый камень. Но вскоре малышу надоело его носить. Потом Огрома подобрал палку и принялся ею размахивать. Потом вспомнил о новой подруге и поковылял дальше.

Вы, наверное, захотите узнать, как он нашел дорогу. А очень просто. По запаху. Пачкулю очень легко выследить.

По пути Огрома обнаружил ее шляпу, подобрал и примерил, но шляпа оказалась слишком мала, поэтому он бросил ее в грязь, наступил сверху и отправился дальше.

Огрома довольно долго шел лесом. И не встретил по дороге ровным счетом ничего интересно, кроме разве что бегущей толпы.

Огрома очень удивился, когда мимо него пронеслось ошалелое полчище лесных жителей. Малыш не ожидал такой встречи, однако не дрогнул. Он стоял, покачиваясь на своих ножках толщиной с дерево, насупившись и ожидая, что же будет дальше.

Кого только не было среди бегущих: ведьмы, скелеты, тролли, впрочем, вы и сами знаете. Впереди всех несся оборотень, а сразу за ним, наступая друг другу на пятки, летели Туту с Чепухиндой, обнаружившей вдруг недюжинные спортивные способности, как и козел Хаггис. Над их головами летали какие-то создания, названия которых Огрома не знал.

Полчища спешащих за конфетами сладкоежек даже не рассмотрели толком Огрому. Они просто обогнули его и устремились дальше, как вода в ручье огибает камень. Гигантский ребенок бегает по лесу? Они обдумают это позже. Их же ждали бесплатные конфеты!

Крики стихли, пыль улеглась, и Огрома вновь отправился в путь.

Через некоторое время деревья поредели. Впереди показалось что-то новое. Высокая стена. Над стеной по ветру развевались красивые флажки. Ворота раскрыты настежь. Одна створка даже слетела с петель.

Глаза Огромы расширились. Какие приключения ждут его впереди?

В одном малыш был уверен. Его новая подруга там, за стеной.

– Ты только посмотри, – ахнула Пачкуля. – Опять этот гигантский ребенок. Его нам только не хватало.

Хьюго таращился на Огрому. Да уж, и впрямь великан. Такого трудно не заметить.

– Он на нас напатет? – испуганно прошептал Хьюго.

– Нет. Боюсь, я ему понравилась. Не двигайся, может, он нас не заметит.

Пачкуля с Хьюго, затаив дыхание, наблюдали за Огромой. Тот огляделся по сторонам, засунув палец в рот. Увидел перевернутые стулья, разбитую камеру чаровидения, миллионы вещей, оставленных или забытых впопыхах. Малыш мало что понимал в этом всем. Но вдруг он заприметил Пачкулю, и его лицо тут же озарила ликующая улыбка.

Наконец-то! Его новая подруга! Он ее нашел!

– АГУ! – победоносно пролепетал Огрома. – АГУ! АГУ!

И он неуклюже побежал по газону, приветственно вытянув вперед ручки.

– Гм, он все-таки меня заметил, – устало протянула Пачкуля. – Видимо, еще не все неприятности остались позади.

Но в этот момент случилось неожиданное. Из-за ворот послышался возглас.

– Малыш Огдома! Вот где ты есть!

Огрома замер. Ему был знаком этот голос. Он обернулся и заулыбался еще шире.

– НЯНЯ СЮ-СЮ!

И они побежали друг другу навстречу. Можно представить это в замедленной съемке, если хотите. Но необязательно. В любом случае их воссоединение сопровождалось восторженными эмоциями и слезами радости.

– Хьюго, – пробормотала Пачкуля. – Я что, сплю? Или это действительно переодетый Красавчик?

– Угу, – ответил Хьюго. – Так и есть. А фон там еще толпа!

Он указал на ворота, где сгрудились остальные члены семейства. Они, видимо, были слишком испуганы и не решались войти.

– Гоблины? – Пачкуля пребывала в изумлении. – Целое семейство? Здесь? При свете дня? Они сбрендили? Я не знаю, что это, если не сон.

– Они ухмыляются! – воскликнул Хьюго. – Хочешь, штобы я покусал и прогнал их? Только скаши!

– Да ладно, остынь. Я хочу понять, что происходит. Почему Красавчик так одет? И почему он так нелепо обнимает ребенка за ногу?

Посреди стадиона Красавчик и правда обнимал Огрому за ногу. Он мог дотянуться теперь только до колена малыша. Огрома еще больше вырос с момента их последней совместной прогулки. Нога его была неприятно липкой, потому что он в чем-то испачкался. Но Красавчик не обращал на это внимания, он был слишком рад встрече с Огромой и испытывал настоящее облегчение оттого, что нашел его целым и невредимым.

Огрома тоже был невероятно счастлив воссоединению с няней Сьюзан. Он ликовал и хихикал, даже пытался забраться на ручки. Но вместо этого только сшиб Красавчика с ног. Но тот даже не рассердился.

Наблюдать за их нежностями было сплошным умилением. Но потом вдруг…

ДРЫНН-ДЫН-ДЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫН!

Прокатилось по округе, будто удар грома. В дворцовые ворота въехал огромный сияющий мотоцикл!

Футы-Нуты вернулись из Гигантауна!

Визит прошел удачно. Исполина отправилась по магазинам и купила великолепные туфли. Колосс же сделал себе татуировку на животе. Надпись гласила: «Малыш Огром». (На последнюю буквы у татуировщика не хватило чернил). Родители малыша отъелись, натанцевались и даже встретились со старыми друзьями. Однако ужин с родителями как обычно закончился грандиозной ссорой. Но в целом каникулы удались. А теперь родители вернулись и страстно желали вновь увидеть сына. Вы думаете, они по нему соскучились? Не особо. Но они очень хотели посмотреть, насколько малыш вырос. Кроме того, Исполина прикупила ему голубой нагрудничек для торжественного случая, когда его, наконец, можно будет начать кормить твердой пищей.

Как они узнали, что Огрома находился в дворцовом саду, неизвестно. Может, проезжали мимо «Сластей-мордастей» и услыхали, как кто-то в толпе болтал о гигантском ребенке в промежутках между поеданием конфет? А может, хотели навестить короля во дворце и случайно наткнулись на сына? Да это, впрочем, и неважно.

Огромный мотоцикл промчался мимо кучки гоблинов и с ревом выкатился на лужайку. Точно посередине поля, где обнимались Красавчик с Огромой, мотоцикл с визгом затормозил.

Колосс выключил зажигание. Исполина ступила красной шпилькой на газон и слезла с мотоцикла.

Пачкуля с Хьюго наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Они, конечно, привыкли к странностям жизни Непутевого леса. Но это было уже чересчур. Сначала гигантский ребенок. Теперь откуда ни возьмись пара великанов на мотоцикле. Пачкуля с Хьюго были вконец обескуражены.

Над стадионом повисла гробовая тишина. Красавчик таращился на Футы-Нуты, а те в свою очередь на него. Потом они уставились на своего ребенка, который был уже далеко не младенцем. Он начал ходить. При этом был невероятно грязный, липкий и ОГРОМНЫЙ. Как же он вырос! Этого ли ребенка они оставили дома несколько дней назад?

Огрома прервал молчание. Он робко посмотрел на чужаков, вскинул пухлые ручки и очаровательно произнес:

– МАМА? ПАПА?

Исполина разрыдалась, а Колосс упал на колени и сгреб сына в объятия.

Ну чистая идиллия! Родители его наконец полюбили!

Пачкуля с Хьюго продолжали с изумлением наблюдать за разворачивавшейся перед их глазами сценой.

Что это? Красавчик разговаривал с великанами. Даже смеялся. Объятия, поцелуи и подбрасывание ребенка. Большой мешок золота из багажника мотоцикла перекочевал в лапы Красавчику. Непринужденная болтовня и счастливый смех. Дружеские прощания. Великаны умчались на ревущем мотоцикле, посадив ребенка на плечи матери.

А что же делал после их отъезда Красавчик! Это нужно было видеть. Для начала он громко разрыдался в передник, но потом вдруг что-то вспомнил и приободрился.

Пачкуля с Хьюго наблюдали за тем, как Красавчик подобрал подол юбки и заспешил к остальным гоблинам, толпившимся у ворот. Они обменялись парой слов и, счастливые, убежали прочь.

Вот и все. Представление окончилось. Вернемся к опустошенному стадиону. Пачкуля и Хьюго снова остались одни.

– Гм, – сказала Пачкуля после небольшой паузы. – Как это понимать?

Глава двадцать пятая

Тем, кому хочется все расставить по порядку, мы вкратце расскажем о том, что же случилось дальше с героями этой истории.

Рональд

Рональду, как и всем остальным, идея бесплатных сладостей вскружила голову. Он помчался вместе с толпой, стараясь добраться до места первым и попробовать самые вкусные конфеты. К сожалению, один зомби поставил ему подножку, а потом еще и наступил сверху. У Рональда слетели шорты, ему пришлось перейти на шаг, и поэтому он пришел последним.

Шельма заметила племянника в момент, когда тот, шаркая, приплелся, наконец, к дверям кондитерской. Ее рука как раз застряла в банке тянучек-летучек. Но это не помешало Шельме разглядеть в кармане Рональда подозрительный предмет. Она попросила его показать ложку поближе, и покрасневшему юноше пришлось признаться, что он собирался жульничать. Известие поразило всех присутствующих. Хотя по большому счету им уже не было дела до Ойлимпиады, которая так и не состоялась, и правил, которые больше не действовали. Жизнь вошла в привычное русло, и теперь снова каждый был сам за себя. Кроме того, они все были заняты поглощением конфет.

Тем не менее Рональда наказали. Шельма его строго отчитала и отправила домой без угощения.

К счастью для него, собратья-волшебники об этом не прознали. Они позабыли об Ойлимпийских играх и смотрели какую-то скучную передачу по другому каналу. Поэтому он легко отделался.

Король Фундюк

На то, чтобы прийти в себя, у него ушло несколько дней. А на то, чтобы восстановить свой сад, он потратил долгие месяцы. Он получил нагоняй от королевы Каменки и принцессы Сладкоежки, когда те наконец вернулись из похода по магазинам, нагруженные новыми платьями, сумками и туфлями. Королева заставила мужа написать Чепухинде письмо с жалобой и послала на сей раз на почту лакея.

Ответа, впрочем, они так и не дождались.

Скотт

Как любой опытный актер, Скотт постарался побыстрее забыть неприятный инцидент. Он сжег стихотворения и приступил к репетициям в следующем фильме, который впоследствии с триумфом прошел в кинотеатрах. Пачкуля его еще не видела, а вот Хьюго сказал, что фильм вышел неплохой. Он назывался «Жуткая ночь с безумными хомяками-мутантами». По крайней мере, так утверждал Хьюго.

Братья Йети

Они были не в восторге от всей этой истории. В особенности когда увидели, во что превратили их любимую лавку. Они решили окончательно забросить кондитерский бизнес и вернуться к тому, что у них получалось лучше всего: кафешкам, пиццериям и дешевым забегаловкам. Однако Спагу пришла мысль заработать в Непутевом лесу на киоске с мороженым. Сейчас братья где-то в Антарктике, ищут место добычи дешевого льда.

Гоблины

Вам будет интересно узнать, что гоблины все-таки дошли до кондитерской с мешком золота. К сожалению, толпа добралась туда раньше. Когда гоблины вошли в магазин, там не осталось ни одной конфеты. Сласти были сметены подчистую, кроме конфет в форме глазок.

Но гоблины были рады чему угодно. Они накинулись на банку и вмиг все умяли. Но пока они были заняты конфетами, кто-то стащил их мешок с золотом. Воришку так и не нашли.

Красавчик сохранил на память костюм няни и время от времени примеряет его, в память об Огроме. Хотя остальные гоблины над ним и посмеиваются.

Футы-Нуты

Они переехали в Гигантаун, забрав с собой любимого Огрому. Он теперь всеобщий любимец, и обе бабушки его обожают. Он всегда в центре внимания на семейных торжествах, растет день ото дня и говорит уже целыми предложениями. Малыш позабыл няню Сьюзан.

Теперь вы знаете все, что случилось с героями нашей истории, со всеми, кроме Пачкули. Тогда, может быть, заглянем напоследок в Хибару номер 1, в районе Мусорной свалки, чтобы посмотреть, чем она занимается?

Со дня Ойлимпиады прошла уже целая неделя. Сейчас Пачкуля сидит на кухне, постукивая вилкой по столу в ожидании ужина. За окном вечереет, и на небе появляются первые звезды.

– Знаешь, о чем я жалею, Хьюго? – спросила Пачкуля.

– Нетт. О чем?

– Мне жаль, что я так и не услышала стихотворение Скотта. То, что он посвятил мне.

– Ммм, – протянул Хьюго.

– Интересно, какое оно было? Шельма притворяется, что забыла. Может, Дадли подговорил ее не рассказывать?

– Нетт, – резко ответил Хьюго. – Никак нетт.

На самом деле он просто не хотел расстраивать Пачкулю. Он знал стихотворение слово в слово от Дадли, и теперь ему, похоже, ничего другого не оставалось, как прочитать его хозяйке вслух.

 
И благодарности слова
Мы скажем ей за то, что
Для леса праздник создала
Легко и не нарочно.
Должны вручить за это приз,
Но это ведь сюрприз, сюрприз!
Осталась последняя просьба моя:
Пачкуля, подальше держись от меня!
Не надо визитов, звонков или писем,
Забуду тебя, ведь я независим.
 

– Гм, интересно, – сказала Пачкуля. – Возможно, и к лучшему, что все так вышло. А то еще завидовать бы стали. Не люблю я этого.

– Да уш.

– По крайней мере, из Ойлимпийских игр вышел прок. Все в восторге от гонки до кондитерской. Народ до сих пор подходит ко мне и говорит, насколько лучше они теперь себя чувствуют, продолжают питаться здоровой пищей и делать зарядку. Как и я, собственно. По правде сказать, я с нетерпением жду сегодняшнего шабаша. Знаешь, мы опять летим на Кудыкину гору, чтобы там позаниматься спортом. Лежать, метла, еще рано. Кстати, Хьюго, что там у нас на ужин? Я дико проголодалась.

– Похлебка из скунса. Твоя любимая, – ответил Хьюго. – Специально приготофил.

– Правда, что ли? Какой ты молодец! Только положи чуть-чуть, обжираться я не намерена.

Но аппетит, как известно, приходит во время еды. Пачкуле так понравилась похлебка, что она в итоге уплела три полных тарелки.

На второе, кстати, Хьюго подал полезные и вкусные бобы.