Текст книги "И снова Пачкуля!"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава шестнадцатая
Следопыт

Дикарь Вилли Енот стоял на коленях в пещере и сосредоточенно обнюхивал раскиданную золу в остывшем кострище. Вокруг валялись загадочные предметы. Коробок спичек. Газовая горелка. Пакет из-под бубликов. Коробка с дырками. Гора битых баночек, которые, похоже, кто-то в приступе ярости швырял о стену пещеры.

А еще сложенная в несколько раз бумажка. Скорее всего, выпала из чьего-нибудь внутреннего кармана. Это была страница из мебельного каталога, содержавшая массу информации о стульях!

Вилли Енот поискал еще. И за камнем нашел другую улику.

Остроконечный колпак! Довольно потрепанный, одна звезда висела на нитке. Видать, кто-то недавно его на славу попинал.

Дикарь поднял его двумя пальцами и заглянул внутрь.

– РОНАЛЬД ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ, – прочел Вилли вслух. – СТИРАТЬ ОТДЕЛЬНО. Хмм.

Он скатал колпак и сунул его в карман кожаных штанов. Затем, с чмоканьем посасывая больной зуб, он направился к выходу из пещеры.

Снег снаружи был утоптан множеством ног. В сугробе лежал опрокинутый медный котелок. Мы с вами не на «ты» с дикой природой и едва ли много бы поняли из этой загадочной картины. В отличие от Вилли. Для опытного следопыта все было очевидно. Здесь проводили магический эксперимент, и он явно вышел из-под контроля.

Снова работа для верной носопырки. Вилли утер свой большой умный нос рукавом и понюхал воздух, как гончая собака.

– Будь я проклят, если не чую гоблина! – рявкнул он сам себе.

Чуть поодаль в кусте два кролика пихнули друг друга в бок.

– Это кто такой? – прошептал один.

– Ты что, не знаешь? – тоже шепотом ответил другой. – Это Дикарь Вилли Енот, знаменитый следопыт! От его зоркого глазу ни одна тварь не укроется.

Они восхищенно наблюдали за тем, как Вилли поднял тигель, осмотрел его со всех сторон и аккуратно провел по краю грязным большим пальцем.

– Что за чертовщина… – Вилли отпрянул, на мгновение лишившись присутствия закаленного дикарского духа. Палец просвечивал насквозь! Он не то чтобы совсем исчез – для этого не хватило сыворотки, – но на несколько секунд стал прозрачным!

Эффект был непродолжительный. На глазах у Вилли палец постепенно мутнел и наконец окончательно проявился! На всякий случай Дикарь осторожно пошевелил им. Ну да. Палец на месте, грязный, как и всегда.

И вдруг все стало ясно. Кусочки головоломки встали на свои места.

– Ха! – сказал Вилли Енот и довольно хлопнул себя по бедру. – Чтоб меня разорвало! Провалиться мне в тартарары, коли это не зелье для невидимости!

– Поразительно! – вздохнули кролики. – Как он это делает?

Теперь настал черед изучить утоптанный снег.

Следов было множество: некоторые переплетались, другие образовывали беспорядочные круги. Толкотня здесь явно была еще та. Вилли обнаружил следы семи – нет, восьми – пар ног, уводящие в чащу. Или, если точнее, шести пар ног – и двух пар копыт!

Следы впереди были крупные и чудные, не очень-то похожие на отпечатки копыт. За вторыми следами, очевидно принадлежавшими более привычного вида лошади, шли две параллельные линии, которые явно оставила повозка. Ступая осторожно, чуть пригнувшись к земле, легендарный следопыт зашагал по тропе. Два кролика смотрели ему вслед, пока он не пересек поляну и не исчез за деревьями.

– Ну что за парень! – хором сказали они и попрыгали к своим норкам, чтобы рассказать внукам. Да, наблюдая за тем, как работает Вилли, можно было многому научиться. Ему служила подсказкой каждая сломанная ветка, каждый перевернутый прутик, каждое дуновение ветра. Ну и следы, конечно, тоже помогали. Дойдя до того места, где тропа раздваивалась, Вилли не задумываясь свернул направо, вместе со следами копыт и повозки. Извилистая тропа все петляла и петляла между деревьями. Временами Вилли оказывался по пояс в сугробе – впрочем, это обычное дело для того, кто живет высоко в Туманных горах, ест бобы. Словно маленький неутомимый снегоуборщик, он забирался все дальше и дальше в лес. Через какое-то время он нашел опрокинувшуюся повозку, одно колесо которой крепко застряло в яме. С этого момента отстающие следы копыт явно стали нагонять те, что шли впереди. Немного позже, когда Вилли сидел на бревне и ел бобы, восстанавливая силы, он услышал печальные крики.

– Помогиииите! – голосили где-то вдалеке. – На пооомооощь!

На елке, с тех пор как мы ушли, в общем и целом ничего не изменилось – разве что Пачкуля с карнавальной лошадью наконец побороли невидимость. К их гигантскому облегчению, действие Рональдовой сыворотки закончилось. Оно, заметьте, было весьма продолжительным и доставило испытуемым немало неприятных минут. Когда проявляешься и исчезаешь, чувствуешь себя примерно так, как будто катаешься вверх-вниз на скоростном лифте после плотного ужина. У подножия дерева по-прежнему томился в ожидании терпеливый Ромео, нафыркивая всякие милые глупости. Да, его новая подруга ведет себя необычно. К примеру, ночует на деревьях, не говоря уже об огорчительной привычке растворяться в воздухе. Но это только добавляет ей очарования. И потом, сейчас-то она здесь, во всей своей пятнистой красе.

– На пооооомооощь! – хором горланили Пачкуля с Красавчиком. – Помогиииите!

Из лошадиного тыла не доносилось ни звука.

– Что он там делает? – возмутилась Пачкуля. – Почему мы одни должны глотки надрывать. Эй! Цуцик! Помогай нам кричать, слышишь?

– Не могу я, – приглушенно завизжал Цуцик. – Я в обмороке. Я больше не могу. Слышьте, мне кранты.

– Нет, не кданты, – сказал ему Красавчик. – Ты должен деджаться. Мы же тут все вместе. Мы все скодо…

Он внезапно умолк. Выглянув в лошадиный рот, он увидел, как из-за куста вышла решительная фигурка в штанах из оленьей кожи и направилась прямо к ним, ловко раскручивая лассо.

Ромео испуганно обернулся.

– Тпру, милой, – мягко сказал незнакомец. – Ну-ну, ну-ну, полегше, полегше…

Раздался свист, веревочная петля змеей взвилась в воздух – и опустилась ровнехонько на шею Ромео.

Конь возмущенно заржал и встал на дыбы. Что же это? Его хотят взять в плен прямо накануне помолвки? Не бывать этому!

– Что ты там говорил, Кдасавчик? – раздался встревоженный голос Цуцика.

– А?

– Ты говодил, мы все скодо чё-то сделаем.

– Упадем, – устало сказал Красавчик. – Я говодил, мы все скодо упадем.

В этот момент передние копыта Ромео обрушились на ствол ели, и дерево вздрогнуло.

– ИИИИИИИИИ… – закричала Пачкуля.

– НЕЕЕЕЕЕЕЕТ… – закричал Красавчик.

– АААААААА… – закричал Цуцик.

Карнавальная лошадь полетела вниз и мешком картошки рухнула на широкую спину Ромео.

А через несколько секунд на нее сверху плюхнулась Пачкуля.

Ромео словно наэлектризовало. Он обернулся и навострил уши. О счастье! О радость! Наконец-то возлюбленная смягчилась! Теперь он отнесет ее в свою конюшню и покажет свои медные бляхи для сбруи. Надо только избавиться от надоедливой ведьмы и еще более надоедливого гнома на конце веревки.

Широко раздувая ноздри и тряся гривой, Ромео припустил бешеным галопом. Пачкуля и карнавальная лошадь беспомощно болтались и подпрыгивали на его спине, вовлеченные в очередной безумный этап своего приключения.

А за ними, крепко вцепившись в веревку, ехал на попе легендарный дикарь, взметая каблуками сапог тучи снега.

Глава семнадцатая
Актерам – приготовиться!

Обитатели Непутевого леса живут, можно сказать, родовым строем. Скелеты цепляются за скелетов. Тролли куролесят с троллями. Оборотни обретаются с оборотнями. Древесные демоны зависают с другими древесными демонами, ну и так далее. Единственное, что может заставить нечистое население забыть о разногласиях и собраться вместе – это развлекательное зрелище. Повесьте афишу какого угодно представления и можете не сомневаться – придут все.

Зимним субботним вечером, когда огромная луна освещает снег, а в воздухе пахнет Рождеством, пантомима – искушение, перед которым невозможно устоять. Весь Непутевый лес огласился возбужденной болтовней закутанных театралов, стекавшихся в банкетный зал «У черта на куличках», который Амедео Вампирьяни по такому случаю украсил гирляндами из маленьких красных лампочек.

Из заснеженных кустов на краю поляны глядели пять невидимых пар гоблинских глаз.

– Ну чё, – прошипел Свинтус. – Мы идем или как?

– Рано еще, – сказал Обормот. – Мы ж не хотим привлечь к себе внимание. Надо обождать, пока все войдут. А потом прошмыгнем через задний вход.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – с сомнением спросил Гнус.

– Здрасте! Ты чё, не хочешь посмотреть пантымимо?

– Да хочу я, хочу. Но вдруг нас поймают?

– Как нас поймают? Мы ж невыдимымые.

Повисла пауза.

– А чё мы тогда в кустах прячемся? – спросил Гнус.

И в его словах была логика.

– Так принято, – сказал Обормот. – Мы ж гоблины. Гоблины всегда прячутся в кустах. Короче, Гнус, хватит уже занудствовать. Как-никак мы ж на отдыхе.

– А, ну да, – угрюмо сказал Гнус. – Я подзабыл, что развлекаюсь. Извиняйте.

– Меня тока вот одно печалит, – подал благочестивый голос Свинтус. – Жаль, с нами нет наших добрых товарищей Кдасавчика и Цуцика. Мы тут развлекаемся, а они сидят в сугробе вниз башкой, ногами дрыгают. Неправильно это.

Гоблины надолго погрузились в виноватое молчание.

– Да появятся они, – сказал Косоглаз.

– Ты уже это говорил, – напомнил ему Свинтус. – Но их так и нету.

– Я считаю, – смущенно сказал Обормот. – Я считаю, нам все равно надо было выйти проветриться. Мне лично надоело в пещере отсиживаться.

Отсиживаться в пещере действительно оказалось не так-то просто. Час за часом таращиться на пустое место, где должно быть твое тело, – это кого хочешь доконает.

Первым сломался Пузан. Он вскочил на невидимые ноги и заявил, что у него клаустрофобия и если он немедленно не выйдет наружу, за последствия он не отвечает. На самом деле он, конечно, выразился более лаконично, как и подобает гоблину. Он сказал: «Аааааааа! Выпуститеменяотсюдавыпуститевыпустите!»

В общем, Пузан озвучил то, что было у всех на уме, и начался массовый исход.

Если бы вы случайно оказались рядом, то увидели бы откатившуюся в сторону дверь-булыжник, легкую рябь в холодном воздухе и внезапно появившиеся на снегу отпечатки пяти пар ног. И все. Рональдова сыворотка по-прежнему действовала, гоблины были абсолютно невидимы.

На снег ложились длинные вечерние тени, а гоблины стояли и спорили, что делать дальше.

– И чё дальше? – сказал Свинтус. – Нельзя ж всю ночь стоять.

– Я знаю, чё мы можем сделать, – вдруг сказал Обормот.

– Чё?

– Мы можем отдохнуть.

– Типа, на море, что ли, поехать? – с сомнением спросил Косоглаз. Даже будь у него плавки (а у него их не было), поди сейчас найди их. Кроме того, погоды стояли не слишком теплые.

– Да не. Посмотрите вниз, парни. Чё видите?

Гоблины посмотрели. Далеко внизу, в темнеющем лесу, виднелось красное сияние, нарядно подсвечивавшее заснеженные верхушки деревьев. Исходило оно, похоже, от банкетного зала.

– Знаете, чё там сегодня? – дрожащим от волнения голосом сказал Обормот. – Пантымимо! Чё скажете, парни? Как насчет немного, того-этого, развлечься?

– Нельзя! – ахнули остальные. – Нас же туды не пускают.

– Ага, – весело сказал Обормот. – Ага. Но как они нас остановят? Мы ж невыдимымые. Пошли, парни. За мной!

Его следы побежали вниз по склону – через несколько секунд к ним добавились еще четыре пары отпечатков ног.

Так гоблины оказались в своем кустистом укрытии в ожидании подходящего момента, чтобы проскользнуть в зал и насладиться «Ужасом в лесу».

За кулисами, в гримерке, царила предпремьерная истерия. Детки потеряли свои соски. Дик Уиттингтон, только что в семнадцатый раз перегримировавшись, вдруг обнаружила, что у нее поехали колготки, и билась в припадке истерики в углу. Белоснежка пролила на себя баночку жидких румян и пыталась свести пятно с помощью холодной болотной воды и Клеопатриного парика. Все то и дело спотыкались о смертоносные волосы Рапунцель, в том числе и она сама. Чепухинда маялась со своими крыльями.

– Крылья не держатся! У кого-нибудь есть английские булавки?

– У меня колготки поехали! Катастрофа!

– Моя дудка куда-то подевалась! Как я буду играть веселую музыку без дудки, нечисть всемогущая!

– Кто-нибудь видел мой парик?

– Ай! Не раскладывай ты свой меч повсюду, Макабра…

Шерлок Холмс понятия не имела, где оставила лупу.

У Спящей красавицы грелка протекала. Барри был в туалете, его опять тошнило – а он всего-навсего должен был производить звуки за сценой!

И тут, без всякого предупреждения, в дверь постучали и прозвучало объявление, от которого сердца бешено заколотились, а желудки сжались в комок.

– Актерам приготовиться к выходу!

Все в ужасе замолчали.

– Ой-ей, – наконец сказала Вертихвостка. – Капут. Отступать поздно.

В соседней гримерке одинокий Прекрасный принц стоял перед зеркалом. Глаза выпученные, бледный как полотно, все десять пальцев засунуты в рот в попытке унять стучащие зубы. У Рональда случился острый приступ боязни сцены. Как он ни старался сохранить свою театральную жизнь в тайне, коллеги-волшебники все равно узнали и обещали всем клубом прийти его поддержать. Вчера он думал, что переживает самый унизительный день в своей жизни. Теперь он не был в этом так уверен.

Хьюго стоял на сцене, один, и сквозь щелочку в занавесе смотрел, как заполняются места в зале. Похоже, аншлаг. Госпожа была бы довольна – если б только она была здесь. Хомяк в волнении взглянул на крошечные карманные часы.

Три минуты восьмого. Пора поднимать занавес.

Тихо вздохнув, он убрал часы. Вот беда, похоже, она все-таки не успеет.

Глава восемнадцатая
«Ужас в лесу»

Представьте. Зал битком. Зрители шебуршатся и перешептываются в радостном предвкушении. Прожектор направлен на закрытый занавес.

Уютно устроившись в теплой темноте, целый ряд волшебников копошится в огромных пакетах с попкорном. Нечто в футболке «Лунобзик» рассеянно жует программку. Какой-то скелет икает, и все сдавленно хихикают, кроме тех, кто имел несчастье повздорить с чересчур ретивой капельдинершей. Они потирают ушибленные головы и тихо постанывают.

Явились все. Пьер де Конфитюр, знаменитый шеф-повар (и, как вы, конечно, помните, брат-близнец нашего старого друга Дикаря Вилли Енота), приковылял, несмотря на тяжелые травмы. Братья Йети взяли выходной (что с ними случается крайне редко) и сидят жуют пиццу рядом со стайкой баньши.

Также присутствуют гном по имени Монг; парочка мумий, они по такому случаю замотались в свежевыстиранные бинты; маленький тучный джинн Али Пали, сейчас он как раз пытается продать ковер своему соседу, крупному троллю; некто миссис Молотофф (хозяйка виллы на морском берегу), у нее на голове фрукты; мистер Молотофф, его зовут Сирил, и он принес с собой Пылесос; Рой Брызг, он все горюет о своем Ромео, но не настолько, чтобы пойти его поискать; Зак Олдуй (владелец местного магазинчика колдовских принадлежностей, с хитрыми глазками); и злючка древесный демон, который ну ни с кем не хочет делиться леденцами. Королевская семья тоже здесь. Маленький нервный король Фундюк зажат между женой с кислой физиономией и надутой дочерью с лицом темнее тучи. Сладкоежка терпеть не может хомяков, ведьм и пантомимы, именно в таком порядке.

Мумия наклоняется вперед, хлопает короля Фундюка по плечу и требует, чтобы он снял корону. Что король поспешно и делает.

Рядом с королевскими особами сидит Скотт Мертвецки, звезда сцены и экрана. Он во весь рот зевает и нарочито смотрит на часы, хотя в зале темно. Он хочет, чтобы все поняли, как ему неприятно здесь находиться. Лулу он не привел.

Вдруг в глубине зала со скрипом открываются двери, врывается холодный ветер, двери сами закрываются.

Теперь в самом-самом конце зала стоячие места заняли пять невидимых гоблинов. Но пока об этом никто не знает.

В оркестровой яме Шелупоня палочками отбивает барабанную дробь. Артур берет несколько зловещих аккордов, призывающих зрителей вообразить темные дела и злодейства. О’Брайен подносит к губам блок-флейту и играет что-то совсем не из той оперы, потому что он перепутал ноты.

Пора начинать.

Занавес нерешительно раздвинулся, представив на всеобщее обозрение заляпанные краской тылы Амедео Вампирьяни – он поправлял вазу с пластмассовыми маками на столе Шерлока Холмса.

Публика хором ахнула от такой красноты. Те, кто захватил с собой солнечные очки, заторопились их надеть.

– Фампирьяни! – зашипел Хьюго. – Пшел со сцены!

Амедео обернулся, испуганно взвизгнул и удрал за кулисы. Зрители хихикали и радостно пихали друг дружку локтями. Неплохое, мол, начало.

Вышел Шерлок Холмс. На плече у него сидел Ватсон. Вид у обоих был насмерть перепуганный (еще бы, начинать спектакль – огромная ответственность). Грымза подняла дрожащую лупу, посмотрела в нее на зрителей и забормотала.

 
Бу-бу бу-бу бу-бу друзья!
Бу-бу бу-бу бу-бу стезя.
 

– Мумия, чего говорит этот смешной дядька? – завизжала маленькая баньши с заднего ряда.

Грымза откашлялась и попробовала снова.

 
Бу-бу бу-бу бу-бу друзья…
 

– Говори громче! – нетерпеливо заорала мумия. – Тебя не слышно.

Грымза злобно уставилась на нее.

– Я сказала, глухомань, что я Шерлок Холмс, привет, друзья, загадки – вот моя стезя. И будь паинькой, закрой рот. Мы тут спектакль дать пытаемся.

Зрители зааплодировали. Вот это другое дело. Ничто так не настраивает публику на нужный лад, как дурацкие выкрики из зала.

Приструнив народ, великий сыщик рассказал о пропавших детишках и о своей роли в этом деле. И с таким это у него вышло чувством, что некоторые зрители достали платки и зарыдали.

– Это фее рифмы, – пробормотал Хьюго трем принцессам, которые, жутко волнуясь, ждали своей очереди за кулисами. – Фсегда слезу фышибают.

Во время Грымзиного монолога Ватсон ободряюще кивал и восхищенно ахал, для чего, конечно, все Ватсоны в этом мире и рождены.

В конце зала пятеро невидимых гоблинов пытались понять, что, в общих чертах, происходит.

– Чё там? – прошипел Пузан и пихнул Свинтуса под невидимые ребра. – Чиво он говорит?

– Не знаю. Чё-то насчет пропавших детей.

– Чё за дети? Почему они пропали?

– Да я-то откуда знаю!

– Тссссс!

Сидевший в последнем ряду зомби обернулся, чтобы отчитать расшумевшихся соседей. Увидев лишь воздух и тени, он недоуменно вскинул брови и повернулся обратно к сцене.

Грымза закончила монолог и подошла к краю сцены. Хьюго потянул за веревку, и занавес за ее спиной закрылся. «Непутевые ребята» сыграли пару вступительных тактов, и из-за кулис спустился большой лист картона, на котором был написан текст. Хорошо, что великий сыщик вовремя отскочил, иначе остался бы без головы. К ее чести, Грымза быстро вернулась в образ и запела песню.

Хьюго этой песней был особенно доволен. Мы с вами ее еще не слышали, так что давайте послушаем. Петь ее надо на мотив «О, как я люблю бывать на море»[6]6
  Эта популярная английская песня звучит в старом американском фильме о приключениях Шерлока Холмса.


[Закрыть], что сейчас Грымза и делает, с большой душой.

– О, как я люблю свою работу, – выводила она и задорно дирижировала публикой при помощи лупы, а Ватсон указывал на текст.

 
Я – величайший детекти-и-ив.
Все загадки разрешу,
Негодяев накажу.
Ищем мотив!
 

– Только послушать! – ликовал Хьюго. – Сдорофо они, та?

Но три принцессы слишком нервничали, чтобы говорить.

 
Я щелкаю тайны, как орешки,
Злодеев поймал я миллион.
Улики я ищу целый день, день, день.
Мне не лень, нет, не лень!
 

Закончилась песня бурными овациями. Сияя от гордости, Грымза с Очкариком покинули сцену.

Следующей была сцена на поляне. Занавес раздвинулся, и зрителям явился фантастический пейзаж Амедео Вампирьяни. В зале снова изумленно заахали, дивясь красоте.

Три принцессы встали в круг и взялись за руки. Оркестр заиграл что-то условно веселое, и Мымра, Чесотка и Тетеря, закатив глаза, принялись топать по сцене перед завороженной публикой.

Танец завершился под гром восторженных аплодисментов. Употевшие принцессы застенчиво улыбались и неуверенно косились в сторону кулис, не понимая, что делать дальше.

– Дафайте еще! – беззвучно крикнул Хьюго. – На бис!

Они исполнили свой танец еще раз. И им опять хлопали.

Они бы и в третий раз станцевали, но от сцены уже отлетали щепки, и Хьюго скомандовал закругляться. Со вздохом облегчения Тетеря рухнула на кучу бумажных листьев и немедленно заснула, как того требовала роль.

Как только запыхавшиеся Белоснежка с Рапунцель представили себя, на сцену вышли Шерлок Холмс и Ватсон. Недавний триумф здорово придал им уверенности. Сценка с почесыванием носа была особенно убедительна, Грымза даже удостоилась криков «Браво!».

– Гениальная игра, – шепнул один вурдалак другому.

Зверски расчесав комариный укус, великий сыщик осведомился насчет деток и был проинформирован, что с собой их увезла силком шотландка на Хаггисе верхом.

– Я снать, што надо было еще поработать нат этой строчкой, – со вздохом сказал Хьюго Амедео Вампирьяни, который смотрел представление из-за кулис. – Не свучать.

Впрочем, публика все равно была довольна. Все, кроме гоблинов. Они были ошарашены и возмущены.

– Не, ты слышал? – залопотал Косоглаз. – Какая-то тетка сперла детей! Бедные ребятенки.

– Тсссс! – сказал Пузан. – Белоснежка говорит. Не хочу нить потерять.

– Но какая-то тетка слямзила детей у мамули…

– Да знаю я.

– Тссссс!

На сцене Белоснежка советовала Шерлоку Холмсу обратиться за помощью к двум профессиональным героям.

 
Дик Уиттингтон поможет вам.
Поверьте, сэр, моим словам!
И позвоните крысолову —
Придет по первому он зову.
Ну а пока героев ждем,
Мы колыбельную споем.
 

«Непутевые ребята» торопливо поставили на пол чашки с чаем, схватили инструменты и заиграли вступительные аккорды следующей песни. Белоснежка, Рапунцель и Шерлок Холмс подошли к краю сцены и запели, взявшись под руки. Тетеря осталась лежать, где лежала, и пела во сне.

 
Может, в Шотландии наши детишки?
Где бы вы ни были, спите, как мышки…
 

Зрители дружно подпевали, даже волшебники, чего за ними обычно не водится. Когда песня подошла к концу, у всего зала глаза были на мокром месте. Занавес закрылся, включили верхний свет – начался антракт. Туту в форме капельдинерши (маленькой изящной шляпке, пышной юбочке и несколько неуместных желтых резиновых сапогах) с подносом устремилась по проходу.

Зрители все как один повскакивали с мест и бросились за мороженым.