Текст книги "И снова Пачкуля!"

Автор книги: Кай Умански

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать вторая
Лучшая песня

В банкетном зале «У черта на куличиках» ведьмы сидели в гримерке и следили за происходящим на сцене. Атмосфера была очень напряженная. В ожидании своего выхода они изрядно волновались. Кто-то кусал ногти, кто-то набивал рот мятными леденцами. Все нервно теребили в руках инструменты. А также обильно потели и жаловались на жару.

– У меня помада течет, – недовольно сказала Шельма. В этот вечер она была в сиреневом. Сиреневое перо в сиреневых волосах, сиреневые щеки, сиреневые веки, сиреневое платье, сиреневый маникюр, сиреневая помада.

На мониторе четверо вампиров елейного вида в элегантных вечерних костюмах отвешивали низкие поклоны. Они только что безукоризненно спели на четыре голоса «В целом мире нет прекрасней шеи». Свои активно их поддерживали, но песня все же была на любителя. Большая часть аудитории продемонстрировала полное равнодушие и болтала во время исполнения.

– Очень профессионально, – отметила Чепухинда. – Надо отдать им должное.

– Сомневаюсь насчет текста, – сообщила Грымза. – Чересчур много крови. Heвампиров такое не цепляет.

– Должна сказать, в целом уровень выше, чем я ожидала, – нехотя признала Чепухинда. – Мумии хорошо выступили. И вурдалаки тоже.

– По-моему, помощники всех на голову выше, – вставила Чесотка. – Во всяком случае, мне они больше других понравились. Я так горжусь своим Барри. От всего сердца пел, вы заметили?

– И мой Хаггис тоже, – прибавила Макабра. – Я аж прослезилась. Когда он соло свое запел. – Она шумно высморкалась.

– Они и впрямь выложились на полную, – согласилась Мымра. – Кроме Дадли. Мне показалось, у него такой сердитый вид.

– В общем, – сказала Крысоловка, – нам придется попотеть, чтобы их обойти. Классную песенку твой Хьюго написал, Пачкуля.

– Знаю, – сказала Пачкуля. Она испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она гордилась Хьюго. С другой – переживала из-за конкуренции. – Разумеется, это я его всему научила, – прибавила она.

– Позор все-таки будет, – с тревогой сказала Вертихвостка, – если помощники победят. Представляете, они получат все призы и поедут в отпуск. Они нам это всю жизнь будут припоминать. Стив меня совсем затюкает.

На экране появился облезлого вида оборотень в поношенном комбинезоне и с банджо. Обильно потея и пуча глаза, он присел на табурет посреди сцены и проверил, настроен ли инструмент. Камера дала крупный план. По носу конкурсанта катилась капля пота.

– Нет, вы поглядите на него, – фыркнула Чесотка. – На жалость бьет.

– Мы следующие, Бу, – сказала Гагабу.

– Я знаю, Га, – сказала Бугага.

Гагабу нащупала руку Бугага и крепко ее сжала.

Оборотень, похоже, забыл слова первого куплета. Публика медленными аплодисментами выражала свое недовольство.

В дверь громко постучали, и в гримерку просунулась гномья голова.

– Вы следующие, дамы. Все готовы?

– Наш выход! – ахнула Шельма. – Кошмар!

Никто не шевельнулся. У всех от страха ноги будто к полу приросли. Даже Чепухинда подавилась леденцом от кашля.

– Давайте, девочки, – сказала Пачкуля. В критической ситуации она всегда держалась молодцом. Она взяла гитару и бодрым шагом направилась к двери. – Дышите глубже. Мы хороши, и мы это знаем. Зададим им жару!

– Как дела, шеф? – спросило Нечто через плечо. Они ползли по лесу со скоростью улитки.

– Сидеть неудобно, – пожаловался Шеридан, сиротливо гремя костями. – Я не привык к столь примитивным транспортным средствам. И почему мы так медленно едем? Нельзя, чтобы это животное прибавило газу? Так мы никогда до места не доберемся. Эх, если бы только у нас был лимузин…

В этот момент произошло кое-что неожиданное. Сзади донесся какой-то гул, и появилось облако пыли. Завизжали шины, раздался пронзительный гудок, потом громкие вопли и чокнутый лай – и из-за поворота возник лимузин. За рулем, сгорбившись, сидел Красавчик в розовых очках с темными стеклами. К очкам были приделаны усы.

Набитая гоблинами машина круто повернула на двух колесах. Обормот сжимал в руке связку воздушных шариков. На Косоглазе была ковбойская шляпа. У Пузана был пластиковый пакет с золотой рыбкой. У Цуцика в одной руке был соломенный ослик, в другой – леденец. У Гнуса на голове берет, а на шее – связка чеснока. Свинтус ел гигантское мороженое и давал полизать Клыку Чудо-псу, который ехал, высунув голову в люк. Сзади валялись десятки коробок из-под пиццы, а также удочки, комплект клюшек для гольфа, пара теннисных ракеток, большое сомбреро и сувенирная пепельница с надписью «Подарок из Грязьеводска».

Жервез взвился на дыбы и резко ушел в сторону, лимузин, не переставая сигналить, пролетел в какой-то паре сантиметров от телеги и умчался прочь. Внешнее колесо телеги зависло было над краем канавы, но чудесным образом снова встало на дорогу. Жервез сделал несколько нетвердых шагов от обочины, затем остановился, тяжело дыша.

Через какое-то время между корзинами с яйцами показался разгневанный череп Шеридана. (Удивительно, но корзины не попадали и все яйца остались целы.)

– Мой лимузин! – завопил он. – Ты видел? Гоблины в моем лимузине. И у них Рёбрышко! – Он вытянул дрожащий палец. – Давай за ними!

Глава двадцать третья
Конкурс продолжается

Дамы и господа, следующую песню для вас исполнят «Поющие ведьмы». Она называется «Шуры-муры гоп-ца-ца»!

Амедео Вампирьяни взял крупный план. Занавес поднялся, и перед зрителями предстал шабаш. Все ведьмы были на своих местах, вид у них был испуганный, но решительный.

С той хулиганистой компанией, что недавно заявилась в банкетный зал, чтобы погорланить песни и пошутить шутки, у них было очень мало общего. Никто больше не валял дурака. У Чепухинды все ходили по струнке. Она пришла на этот конкурс, чтобы победить. Ведьма села за рояль – спина идеально прямая, рукава закатаны – и похрустела пальцами. Сразу было видно, что намерения у нее самые серьезные.

Она кивнула Грымзе, и та ткнула Тетерю палкой. Тетеря проснулась, поймала Чепухиндин взгляд и принялась отбивать беспорядочный ритм на ударных. Чепухинда исполнила задорный проигрыш на рояле, после чего правой рукой взяла несколько смачных аккордов, а левой в то же время наигрывала старомодный хонки-тонк.

Тут как раз из-за кулис выскочила Туту (подтанцовка) и принялась скакать по сцене как угорелая. Она тщательно продумала свой костюм. Он состоял из желтых резиновых сапог, соломенной юбки хула и красного свитера с дыркой в рукаве и неуклюже вышитой лягушкой на спине. В качестве головного убора она надела водолазный шлем. Выглядела она, скажем так, интересно.

Постепенно под строгим взглядом Чепухинды подключились и остальные инструменты. Гнусавая дудка Крысоловки. Скрипучие скрипки близнецов. Сокрушительная волынка Макабры. И бэк-вокалистки.

– Уби дуби ду, – проникновенно напевали Вертихвостка, Мымра и Чесотка и синхронно притопывали в такт (как репетировали). – Ду вап, ду вап!

Вступление было долгим. Пачкуля и Шельма сидели как на иголках в ожидании своего звездного часа. Амедео шнырял вокруг них с камерой, а древесный демон то и дело долбил их микрофоном по голове. У Пачкули вид был недовольный и печальный, и она украдкой проклинала древесного демона. Шельма, напротив, улыбалась до ушей, так что парочка из них была та еще.

Но все это стало абсолютно неважно, как только они запели. Пусть голос у Пачкули был как у убитого горем моржа, а Шельмино визгливое сопрано время от времени срывалось с орбиты и улетало в другую вселенную. Главное – это их песня.

Публика пришла от нее в восторг.

 
Одну смешную песню
Поем всегда мы вместе… —
 

затянула Пачкуля. Зал оживился и навострил уши.

 
Ни складу в ней,
Ни ладу в ней… —
 

пропела Шельма. Несколько человек в первом ряду вскочили и начали махать руками.

 
Могла бы быть она умней… —
 

прогундосила Пачкуля. Народ уже хлопал в такт. И притопывал. Несколько демонов самозабвенно отплясывали в проходе.

 
Но если уж пристанет,
То в жизни не отстанет! —
 

продолжила Шельма.

 
Оооооооооо… —
 

запели они хором, их поддержал бэк-вокал.

 
Тили-тили бим-бам-бом,
шуры-муры гоп-ца-ца…
 

И тут уж все повскакивали с мест! Ради этого они и пришли. О да. Кому нужны баллады и заумная фигня. Публика жаждала примитивной, веселой песни с бессмысленными словами, которые можно выучить за две минуты. Простой мелодии, под которую можно топать ногами или скрести ногтями, когда лежишь в горячей, мыльной воде. Песни, которая делает тебя счастливым. Песни, от которой хочется глупо улыбаться. Вот ради чего они пришли. И именно это они и получили.

К триумфальному финалу зал буквально обезумел.

– Ведьмы! Ведьмы! – скандировали зрители, топая ногами. – Еще! Еще!

– По-моему, им понравилось, – украдкой шепнула Пачкуля Шельме.

– По-моему, тоже, – ухмыльнулась Шельма, отвешивая низкий поклон.

– Еще! – бушевала публика. – Еще! Еще! Еще!

Но конкурсантам разрешалось спеть только один раз. На громкое недовольное уканье из-за кулис выбежал Али Пали. Он жестом приказал опустить занавес и принялся снова объяснять правила. Это конкурс. Каждый участник исполняет свою песню один раз, только один. Еще два коллектива ждут свой очереди – волшебники и зомби. Только после этого специально отобранное жюри проголосует. Так что если ведьмы соблаговолят покинуть сцену, а зрители – сесть на свои места, мы сможем продолжить. В этот момент к ведущему подбежал гном и зашептал что-то ему в ухо.

– Поправка, – сказал Али, обращаясь к камере. – Осталось всего одно выступление. Зомби выступать не будут, потому что у них всех болят горла.

– Да они струхнули! – гаркнула Пачкуля из-за кулис. Зрители, пришедшие поддержать зомби, залились краской и повесили головы. Они знали, что это правда.

Волшебники, однако, были замешены из теста покруче. Под руководством Дэйва Друида они усердно работали над своей песней. Сдаться без борьбы и позволить ведьмам победить – да ни за что! Они споют «Бороду» во что бы то ни стало. (Особенно на этом настаивал Рональд, потому что он сочинил слова.)

Волшебники мудро решили обойтись без инструментов. Их сила была в песне. Они сосредоточились на вокале. Дэйв Друид проявил себя как отличный худрук. Он положил слова Рональда на музыку. Две последние недели он заставлял волшебников вылезать из кресел, петь гаммы и делать дыхательные упражнения. Он выводил их на прогулки и следил, чтобы они не переедали сосисок. Он разделил хор на басов, теноров и фальцетов и рассказал им все, что знал о гармонии. Он не забыл и о дикции. Каждое слов звучало четко и ясно.

 
Борода, до чего же стала ты длинна, —
 

запели волшебники. —

 
Всяких крошек и кусков полна…
О борода, растет всегда.
Яйца, ветчина,
Ах, чего в ней только нет.
Но брить бороду
Я не стану. Что за бред…
 

Ведьмы стояли в кулисах и слушали.

– А молодцы они, – сказала Чепухинда и прибавила загадочно: – Хотя я не люблю мужские хоры, с тех пор как меня один покусал.

– Правда хороши, – вздохнула Шельма. – Кстати, слова Рональд написал. Талант – наша семейная черта, как и красота.

– И все же они нам в подметки не годятся, – сказала Пачкуля. Теперь, отпев свое, она источала самоуверенность. – Мы победим. Ставлю на это свою волшебную палочку.

– Я бы не была так уверена, – беспокойно сказала Шельма.

– У меня нет ни тени сомнения, – твердо заявила Пачкуля. И обняла свою гитару покрепче. – С такой-то песней? И с нашими-то талантами? К гадалке не ходи.

А мы с вами вернемся назад и посмотрим, как протекает погоня за лимузином.

В жизни тяглового осла нечасто случаются драматические события, и Жервез решил насладиться приключением сполна и галопом припустил за лимузином. Нечто пыталось схватить вожжи; Шеридана Немоча в кузове болтало из стороны в сторону, и он едва удерживал равновесие, балансируя корзинами с яйцами.

– Чё пдоисходит? – проревел Красавчик, вывернув руль до упора. Еще полмолекулы воздуха влево, и машина угодила бы в кювет. – Кто за нами гонится?

Они едва вписались в поворот, проскользнув мимо дерева остролиста. Все Обормотовы шарики с громким треском полопались. Клык Чудо-пес истерично лаял и пытался выскочить в люк. В грудной клетке у него застряли ветки. Меж его костей свистел ветер.

– Ничего не видно! – проорал в ответ Косоглаз. – По заднему стеклу яйцо размазалось.

– О нет! – завизжал Цуцик! – Летающие курицы!

– Это не курицы! – прокричал Свинтус. – Это тот скелет! Хочет свою собаку обратно! И бросается в нас яйцами!

– Отдай ему собаку! – завопил Гнус. – Выпихни ее в люк!

– Не смей! – гаркнул Красавчик. Он отпустил руль и погрозил Гнусу кулаком. – Оставь Клыка в покое, ты – ты злой гоблин!

– Впереди поленница! – крикнул Косоглаз и прикрыл глаза рукой. – Кдасавчик! Смотри на дорогу!

Красавчик повернулся и вцепился в руль. Машину мотнуло в сторону. В лобовое стекло полетели яйца.

– Осторожно!

– А-а-а-а!

– Быстрее, Красавчик! Гони!

О да. Погоня протекает отлично.

Глава двадцать четвертая
И победителем становится…

В банкетном зале начали объявлять оценки жюри. В гримерках царила тишина. Дрожащие конкурсанты толпились около мониторов или прятались по углам, закрыв лица руками.

Только Скотту Мертвецки не было никакого дела до происходящего. Монитор в его персональной гримерной был включен, но Скотт на него не смотрел. Ему все осточертело. Он возлежал на кушетке с ломтиками огурца на глазах и мечтал о том, чтобы поскорей вручить приз, придумать какую-нибудь отговорку и, избежав встречи с этой ужасной Пачкулей, вернуться к жизни богатого и знаменитого артиста.

В зале Амедео нацелил камеру на Али Пали, который стоял рядом с табло, вооруженный наушниками и папкой с зажимом. Бренда, без всякого энтузиазма относившаяся к своей почетной роли, читала журнал.

– Да, друзья, мне только что сообщили, что жюри троллей готово назвать свои оценки, – объявил Али. Он задрал голову и обратился к воздуху.

– Здрасте, тролли, вы меня слышите?

Через несколько волнительных мгновений раздался громкий кашель. Потом сиплый бестелесный голос со странным эхо, из-за которого создавалось впечатление, что говорящий находится под горой (и так оно, возможно, и было), ответил:

– Да, Али, мы тебя слышим.

Древесный демон поднял табличку с надписью «АПЛОДИСМЕНТЫ». Зал послушно похлопал.

– Оценки жюри троллей, – продолжил голос. – Баньши – ничё. Слишком угнетающе.

– Баньши – ноль баллов, – торжественно повторил Али, обращаясь к Бренде. Бренда лопнула пузырь из жвачки и выставила на табло большой ноль.

За сценой убитые горем баньши ревели и рвали на себе ночнушки.

– Помощники – очень неплохо. Нам понравилось соло козла. Три, – продолжал голос тролля.

– Помощники – три балла, – тупо повторил Али для Бренды.

– Привидения – сильно. Два.

– Привидения – два балла.

– Вурдалаки – скучно. Один.

– Вурдалаки – один балл, – передал Али.

– Гномы – четыре. Очень душевно, мы считаем, выступили.

– Гномы – четыре балла.

– Что ж так медленно, – пожаловалась Пачкуля. Она никогда не отличалась терпением. – Нельзя как-то ускорить процесс? Пусть уже дают нам приз и фотографируют нас со Скоттом, а потом мы споем еще раз свою песню, съедим праздничный торт и пойдем по домам. Завтра нам ехать в солнечный Грязьеводск, а мы с Хьюго еще вещи не собрали. Если, конечно, я вообще возьму его с собой. Я еще не простила его за то, что он поперся на конкурс без разрешения.

– Тссс, – зашипели все. Продолжали объявлять оценки. Они теперь сыпались так быстро, что Али с Брендой едва поспевали. Кроме того, они становились все более неожиданными.

– Мумии – семь, – нараспев произнес тролличий голос. – Вампиры – тринадцать. Оборотень – двадцать три. Ведьмы – восемьдесят пять.

– Дааааа! – завопили ведьмы, а Туту на радостях сделала пируэт.

– Прошу прощения, но я вынужден вас прервать, – строго сказал Али воздуху. – В сумме получается больше десяти баллов.

– Что? – спросил бестелесный голос.

– Десять баллов, – устало принялся объяснять Али. – У каждого жюри всего десять баллов, да? Я уже миллион раз повторял. Я думал, все всё поняли.

Тут началось невидимое шушуканье, если можно так выразиться.

Потом голос сказал:

– Мы тролли. Как хотим, так и оцениваем. Нам понравилась песня ведьм. Она приставучая. Мы хотим оценить ее в восемьдесят пять баллов. И песня волшебников нам тоже понравилась, но чутка поменьше. Поэтому мы даем ей восемьдесят два с половиной балла.

В гримерке волшебников раздалось громкое «ура!».

– Так нельзя, – заспорил Али. – Есть же правила.

– Ну, значит, мы только что их поменяли, – сообщил бестелесный голос. – Нам не нравится прежняя система. Мы хотим, чтоб было больше баллов.

– Это слишком сложно, – раздраженно сказал Али.

– А вот и нет. Сто пятьдесят – хороший высший балл, не слишком высокий и не слишком маленький. Значит, теперь помощникам мы даем двадцать семь с половиной, потому что мы тролли и нам все можно. И наконец, талантливой тролличьей группе «Билли и картошка» мы присуждаем высший балл – сто пятьдесят. Вот и все оценки жюри троллей. Все ясно?

– Вот видишь, Пачкуля, – заворчала Чепухинда. – Цыплят по осени считают. У волшебников почти столько же баллов, как у нас.

– А много еще жюри осталось? – спросила Шельма. Она от напряжения вся вспотела. По ее раскрасневшимся щекам текли сиреневые струи косметики.

– Куча.

– Я больше не могу смотреть. Пойду прилягу. Скажите мне, когда результаты объявят.

Тем временем гоблины находились под массивным яйцеобстрелом. Снаряды со свистом летели по дуге через крышу машины и, взрываясь, растекались по лобовому стеклу желтыми кляксами. В отчаянной попытке включить дворники Красавчик наугад нажал какую-то кнопку на приборной доске. Заработала печка, и яйца начали превращаться в яичницу.

– Я ничего не вижу! – орал Красавчик, выворачивая руль. – Они близко? Ничего не вижу! Ничего – ай!

Все айкнули, подскочили и прикусили языки – лимузин наскочил на рытвину. Цуцику в ноздрю воткнулся леденец.

– Не знаю я, близко или нет, – заорал в ответ Косоглаз. – Я же говорю, ничего не видно!

– Так встань и выгляни в люк! Деджитесь, поводачиваем напдаво!

Шины завизжали, и лимузин резко ушел влево.

– Аааааааа! – хором завопили гоблины.

– Сбавь скорость, Кдасавчик! – взмолился Обормот. – Нам надо уйти с этой дороги, надо на боковую дорогу выехать, там мы сдюжим от них оторваться.

Для гоблина это было поразительно разумное предложение. Идея случайно пришла в голову Обормоту – возможно, потому, что от тряски у него мозги перемешались. Очень жаль, что никто его не послушал.

– Быстрее! – визжал Цуцик, выдергивая зубами набивку из соломенного ослика. – Быстреебыстреебыстрее! Йахуууу!

– Что мне делать? – кричал Красавчик. – Быстрее ехать или медленнее?

Никто его не услышал. Все слишком громко орали. Впереди показались знакомые очертания большого здания. До него было еще довольно далеко, но расстояние стремительно сокращалось.

– Ну ладно, – сказал Красавчик, пожав плечами. Поеду и так и так!

И он выжал обе педали сразу. Лимузин закрутило, как волчок.

Ситуация в банкетном зале достигла критической точки. Следом за жюри троллей все остальные жюри тоже решили наплевать на правила и, к смятению Али, присуждали произвольное количество баллов кому попало. Табло теперь выглядело до крайности странно. Вот так:

Представьте себе напряжение. Свои оценки назвали все жюри, кроме одного. Каждое присудило высшей балл своей же песне – кроме баньши, которые присудили себе ноль баллов, потому что им нравилось страдать.

Настала очередь жюри мумий. Из уважения к их преклонным летам и тому факту, что большинство из них были особами королевских кровей, им решили предоставить решающее слово.

Али Пали хоть и был раздражен тем, что утратил контроль над подсчетом баллов, все же намеревался довести дело до конца. Он вышел на середину сцены и обратился к залу.

– Сейчас, дамы и господа, уважаемые колдозрители, мы услышим оценки последнего жюри. Прямое включение из египетской пирамиды. – Али прервался, поправил наушники. – Итак, поприветствуем жюри мумий. Алло? Алло? Это мумии? Мумии, вы нас слышите?

– Добрый вечер, Али, – проскрипел высохший древний голос. Он вызывал в памяти песок, ветер и раствор для бальзамирования. – Говорит фараон Затхл Третий, представитель жюри мумий. Колдозрители, приветствую вас. Прежде чем мы объявим свои оценки, мы бы хотели сделать одно замечание. Наша вековая мудрость обязывает нас заявить, что изначальная система оценки была значительно разумнее, нежели та, которую предложило жюри троллей и которая, честно говоря, просто абсурдна.

– Поддерживаю, – сказал Али. – Просто мои слова. Благодарю вас, сир. Поаплодируем фараону Затхлу Третьему, дамы и господа.

– Ладно, ладно, – забрюзжал голос. – Давайте уже перейдем к делу. В интересах многовекового правосудия мы вернулись к первой системе. Итак, без дальнейших церемоний, оглашаю оценки жюри мумий. Баньши – ноль баллов. Помощники – три балла…

– О нет! – простонала Пачкуля за сценой. – Сто девяносто семь с половиной плюс три. Это будет – м-м – сколько ж это будет?

– Двести с половиной баллов, – мрачно сказала Грымза. – Они нас обошли. Если у нас будет ноль, мы проиграли!

Услышав эти слова, несколько ведьм лишились чувств. Никто не заметил, так что они смущенно очухались и присоединились к взволнованной толпе у монитора.

Скотт Мертвецки в своей гримерке негромко вздохнул, снял огуречные ломтики с глаз и взял кубок. В любую минуту его могут вызвать на сцену.

– Призраки – ноль, – продолжал кряхтеть голос в зале. – Вурдалаки – ноль. Гномы – одно очко. Мумии – эх, как бы нам ни хотелось, мы не можем голосовать за своих. Отличное выступление, Запеленатхет, Иссохнимон, мы вами гордимся. Тролли – ноль. Вампиры – два очка. Оборотень – одно очко.

Зал взволнованно загудел. Настал момент, которого все ждали.

– Остается три очка, – продолжал сухой голос. – Мы могли бы присудить по полтора очка ведьмам и волшебникам, но тогда конкурс бы завершился неудовлетворительной ничьей. Потому наша вековая мудрость подсказала нам присудить все три очка…

Ну, вы же и так знаете, что случилось дальше, правда? Вы наверняка предвидели развязку.

Раздался визг тормозов и рев мотора, смешавшийся с воплями, и, ко всеобщему ужасу, большой фрагмент стены справа от сцены обрушился, а в образовавшемся проеме возник огромный, черный, дымящийся, заляпанный яйцами монстр, который в прошлой жизни был сверкающим лимузином. На зрителей посыпались кирпичи и штукатурка, когда погубленная машина промчалась через весь зал, снеся первый ряд партера. С громким «бджж» она врезалась в противоположную стену.

Это происшествие само по себе вызвало всеобщее смятение.

Но когда пассажирская дверь отвалилась, и из лимузина хлынули, словно грязная вода из прочищенной трубы, вопящие гоблины, начался настоящий хаос.

В этот момент в дыру в стене въехала телега, и к и без того взрывоопасной смеси добавились ошалелый осел, всклокоченное Нечто, обиженный скелет и куча яиц.

Потом было много чего. Двери гримерок распахнулись, и разномастные конкурсанты помчались на сцену.

Пачкуля увидела гоблинов.

Клык Чудо-пес увидел Дадли.

Стародавние враги увидели друг друга и поспешили нарушить шаткое временное перемирие. Грех было упускать такую возможность, когда под рукой столько яиц.

Али Пали бегал кругами, пытаясь обрести хотя бы видимость контроля над ситуацией – но эта битва была проиграна заранее. Бренда, подобрав розовые юбки, бродила посреди всего этого, хватала гномов и элегантно сталкивала их лбами.

Амедео Вампирьяни продолжал снимать, а древесный демон носился по залу с микрофоном, фиксируя шокирующие события на пленке. «Непутевые ребята» продолжали играть, несмотря ни на что.

Мы не будем распространяться о драке между Шериданом Немочем и Скоттом Мертвецки, которая произошла намного позже. Поводом, кажется, стала неуплата аренды. Нечто пыталось их разнять, но у него ничего не вышло.

Мы не хотим знать, как бедная Шельма потеряла самообладание и разревелась от нервов, а потом наступила сама себе на ногу и обвинила в этом Пачкулю.

И нам, конечно, не интересно, как Бренда выставила себя на посмешище. И что Клык Чудо-пес, подстрекаемый Хьюго, сделал с Дадли. И как ведьмы и волшебники затеяли перебранку, которая закончилась тем, что они вышли на улицу и устроили магическую разборку, в результате которой сгорел банкетный зал «У черта на куличиках».

И мы уж точно не хотим знать, что Пачкуля сделала с гоблинами. Достаточно сказать, что конец у всей авантюры был весьма неприятный, а Пачкулина гитара после этих событий пришла в негодность.

Все, что случилось, случилось, и всем, кто участвовал, потом было очень стыдно. Встречая друг друга в лесу, они только сконфуженно переглядывались.

А что же зрители у экранов колдовизоров?

Они, конечно, были возмущены. Бардак и катавасия, а кто победил – так и не сказали.

Но все сошлись на том, что шоу было отличное.