Текст книги "И снова Пачкуля!"

Автор книги: Кай Умански

Глава пятнадцатая
Песня

Вернемся в банкетный зал «У черта на куличиках». Пачкуля и Шельма вот-вот представят шабашу свою чудную новую песню.

– Я немного нервничаю, а ты? – прошептала Шельма, дрожащей рукой подкрашивая губы фиолетовой помадой. – Как я выгляжу?

– Прекрасно, – буркнула Пачкуля, не глядя. По правде сказать, ее немного мутило. Они опаздывали, потому что Шельма никак не могла решить, что надеть, – и кроме того, у них с собой было много вещей. Ну и Пачкуля применила одно из своих недоработанных заклинаний перемещения. Переместились они в два счета, только вот их животы на три минуты задерживались.

Все уже были в сборе. Воздух был пропитан предвкушением. Ничто не доставляет ведьмам такой радости, как повод покритиковать других.

– Сгораю от нетерпения, – сказала Вертихвостка Крысоловке, когда композиторши заняли свои места и суетливо разместили вокруг себя пюпитры, гитару, губную гармошку, стаканы с водой, термос, бутерброды (на всякий случай), леденцы от кашля и листы с текстом, записанным аккуратным Шельминым почерком. – Интересно, что у них вышло. Если какой-нибудь ужас, мы их зашикаем.

– Надеюсь, это приятная баллада, – сказала Мымра. – Обожаю приятные романтические баллады.

– Баллада! – фыркнула Макабра, подслушав их разговор. – Не нужны нам эти сопли. Нам нужно что-нибудь мрачное и драматичное, чтобы слова отражали истинное ведьминское бытие. Промозглые пещеры, и вересковые пустоши, и котлы с бурлящей темной жижей.

– Но такое понравится только ведьмам. Нам нужна песня, которая очарует всех, не так ли? – размышляла Чесотка. – Как называется, Пачкуля? – крикнула она.

– «Шуры-муры гоп-ца-ца», – хором сказали Пачкуля с Шельмой. Зал отреагировал вздернутыми бровями и бубнежем.

– А почему? – вежливо спросила Грымза.

– А почему нет? – сказала Пачкуля, для вида дергая струну и подкручивая колок.

– Давайте все вопросы потом, ладно? – бодро сказала Шельма. – Поверь, Грымза, мы свое дело знаем. Мы уже сто лет вместе пишем песни, правда, Пачкуля?

– О да, – сказала Пачкуля. – У нас гигантский опыт. – И ударила по струнам. Бреннннннннннннньк. – Так. Я настроила гитару.

– Тогда чего мы ждем? – сказала Чепухинда. Она сидела за роялем, скрестив руки на груди. – Прошу. Надеюсь, песня хороша. Мы хотим победить на конкурсе.

– На счет три, Шельмок, – сказала Пачкуля. – Раз, два, три!

И они запели под ужасающее Пачкулино бренькание:

 
Одну смешную песню
Поем всегда мы вместе.
Ни складу в ней,
Ни ладу в ней,
Могла бы быть она умней
Но если уж пристанет,
То в жизни не отстанет!
Оооооооооо…
Тили-тили бим-бам-бом,
шуры-муры гоп-ца-ца,
Трали-вали красота,
два кольца и два конца.
Тыквой ты своей тряси,
вот, отлично, молодца,
Тили-тили бим-бам-бом,
шуры-муры гоп-ца-ца!
 

Пачкуля сбацала финальный бреньк, Шельма энергично втянула воздуху через гармошку, и повисла тишина. Долгая, долгая тишина.

– Ну, что скажете? – с надеждой спросила Пачкуля. Снова тишина.

– Хотите еще раз послушать? – предложила Пачкуля. Все смотрели на Чепухинду, которая сидела, прикрыв глаза и склонив голову набок. Она предводительница. Никто не отваживался высказать свое мнение, прежде чем она заговорит. Внезапно она открыла глаза, коротко кивнула и сказала:

– Сгодится.

– Ей понравилось! – завизжала Пачкуля.

– Ей понравилось! – пропела Шельма. Обе вскочили, взялись под руку и на радостях сплясали джигу[11]11
  Быстрый старинный британский танец.


[Закрыть].

– Это, конечно, не шедевр, – добавила Чепухинда. – Точнее, если использовать музыкальную терминологию, это хлам. Но это такой хлам, который всем нравится. Такие мелодии обычно напеваешь в ванной. Разве я не права?

Спорить с Чепухиндой бесполезно. И все единодушно решили, что песня им понравилась.

– Приставучая, ничего не скажешь, – согласилась Чесотка.

– Не совсем то, что ожидала, но должна сказать, я пр-р-р-риятно удивлена, – кивнула Макабра.

– Спойте еще раз, – велела Чепухинда. – Без соло на губной гармошке на этот раз. Пачкуля, не бренькай так.

– Мне нравится бренькать, – обиженно сказала Пачкуля. – Это мой стиль.

– Тогда сделай свой стиль потише, – велела Чепухинда.

И Пачкуля с Шельмой спели еще раз. И еще раз. К третьему разу все выучили слова и подпевали. Даже Тетеря проснулась и хлопала в ладоши, а Туту принялась танцевать на рояле, пока Чепухинда не приказала ей слезть. После чего начался шум и какофония – музыканты соображали, что им играть, вокалистки пытались попасть в тон. Они пробовали и пробовали.

И пробовали.

Пока наконец не начало получаться.

Глава шестнадцатая
Как их делают-то, машины эти?

Ну не наделены гоблины практическим умом. Они шнурки-то с трудом завязывают, что ж тут удивляться, что сборка автомобиля оказалась для них сложноватой задачей.

Сейчас почти все они, озабоченно столпившись вокруг огромной кучи мусора, чесали в затылках и обсуждали колеса. Проблема была не в том, сколько нужно колес. Это они уже решили. По одному на каждый угол и запаска сзади. Семь. Проще простого. Нет, проблема была в том, что колеса, которые они притащили со свалки, не подходили друг к другу. У них имелось: одно колесо от телеги (сломанное), три колеса от детской коляски (два гнутых, одно кривое) и четыре дурацких маленьких колесика от старой тележки из супермаркета.

– У машины все колеса вроде как одинаковые должны быть, не? – сказал Обормот. – Нельзя, чтоб все были разного размера. Так она не поедет.

– Это вообще неправильные колеса, – сказал Косоглаз. – Они странные какие-то. – И вот еще что. К чему мы их приделываем? – взволнованно спросил Косоглаз. – Надо присобачить их к штуке, в которой мы будем сидеть. А мы еще не решили, что это будет, так?

– Ванна, – сказал Свинтус. – А что еще? Все остальное слишком маленькое.

– Ой! – вдруг сказал Пузан и хлопнул ладонью по лбу. – Где моя шапка?

– Да кому какое дело. Мне скучно. Надоело разговаривать, – прохныкал юный Цуцик.

– А что с сиденьями? – сказал Гнус, не обращая на них внимания. – Должны ж быть сиденья, так? Мы вроде решили.

– Это да, – поддержал его Свинтус. – Где вы видели машину без сидений.

– Пропала! – в панике кричал Пузан. – Потерялась! Я потерял шапку!

– Давайте начинать, – ныл Цуцик. – Сколько можно болтать. Хочу собирать машину.

– Эти все не подойдут, да? – сказал Косоглаз Гнусу, Обормоту и Свинтусу. – Не влезут в ванну.

Гоблины с тоской покосились на разномастные сиденья. Два каркаса от шезлонгов, просевшая садовая скамейка, четыре сломанных табуретки и большое кресло. Пузан потерял интерес к автомобилестроению и принялся бегать кругами в поисках шапки.

– Влезут, если мы их порубим на куски, – предложил Гнус.

– Но тогда ж это будут не сиденья, – заметил Свинтус. – А просто ванна с дровами.

– Сядешь туда – потом вся попа в занозах будет, – с ухмылкой сказал Цуцик.

Чем вызвал громкий гогот. При любом упоминании этой части тела гоблинов одолевает неудержимый смех.

– Ха-ха! – ревели они. – Попа! Слыхали? О-о, ха-ха-ха!

Пузан не смеялся – очень расстроился из-за шапки. И Красавчик тоже, он сидел чуть в стороне. Он поручил себе всю канительную работу. В данный момент он размышлял о том, как сделать гудок для машины из садового шланга, куска бечевки и терки для цедры.

– Эй, Кдасавчик? – хихикнул Цуцик. – Я сказал «попа». Слыхал? Умора.

У гоблинов случился новый приступ веселья.

– Слыхал, – вздохнул Красавчик. Он так надеялся, что по ходу дела его посетит вдохновение и чудесным образом он вдруг поймет, что делать. Но увы.

– А что ж ты не смеешься?

– Потому что, – сказал Красавчик, – потому что дело седьёзное. Это не игда. Собидать машину – седьёзная дабота. Мы так стадались, искали всякое и смотдели, как устдоены машины, а тепедь надо сделать самое тложное, и если мы не педестанем валять дудака – не собедемся и не сообдазим, что надо делать, получится, мы попусту тдатили вдемя. У меня одного не получится. Мы должны даботать вместе. Согласны?

Это была, пожалуй, самая длинная и проникновенная речь в его жизни. Остальные слушали его с почтительным непониманием.

Красавчик посмотрел на мающихся товарищей. Потом на огромную гору мусора. На секунду закрыл глаза – и увидел картину. Картину, которая преследовала его во снах. Он катит по дороге за рулем сверкающего лимузина, в точности такого же, как у Шеридана Немоча, только чуть побольше, солнце светит в открытые окна. Он держит путь на побережье, в багажнике у него все для шикарного пикника. Прохожие, завидев его, показывают пальцами и изумленно восклицают…

Он открыл глаза. Пузан таращился на свои штаны – искал шапку. Свинтус забрался в кресло и прыгал на сиденье, при этом кудахча. Цуцик тыкал в Гнуса сломанным зонтиком, а Косоглаз с Обормотом надели на головы ведра и бодались.

Как он мог подумать, что что-то получится? Как?

– Не знаю, – грустно сказал он. – Как их делают-то, машины эти?

Никто его не услышал.

Он тяжело вздохнул, бросил на пол шланг и бечевку, зашвырнул в угол терку для цедры и вышел из пещеры.

На улице, что окончательно испортило ему настроение, было не только темно, но и сыро. Мелкий, наводящий уныние дождь постепенно превращал почву на склонах Нижних Туманных гор в скользкую, жидкую грязь.

Красавчик поднял воротник, сунул руки в карманы и побрел вниз по склону. Ему хотелось побыть одному, чтобы пережить крушение своей мечты. Хотя он сомневался, оправится ли он вообще когда-нибудь.

Почему гоблинам так не везет? Почему и мозги, и удача всегда достаются другим? Почему таинственное кольцо, или волшебную лампу, или счастливый камень, или еще какую-нибудь штуковину, исполняющую три желания, всегда находят другие? Почему? Почему, например, у него нет любимой зверушки, вроде того славного песика? Хоть бы компания была. И можно было бы водить его на прогулки и научить кусать Цуцика, от которого в последнее время просто спасу нет.

Он удрученно пнул попавшийся под ногу камушек.

И тут он услышал… веселый звук, доносившийся откуда-то неподалеку.

– Гав!

Красавчик замер. Неужто показалось?

– Гав! Гав!

Нет. Звук приближался. Не может быть!

Красавчик обогнул заросли колючих кустов – и вдруг у него в руках оказалась горстка трепыхающихся косточек!

– Песик! – завопил Красавчик, утопая в счастье и слюне. – Мой песик!

– Быстрее! – приказал Шеридан Немоч. – Быстрее, быстрее! Жми на газ!

– Да жму я, – сказало Нечто, вписываясь в поворот на двух колесах. – Тут же серпантин, шеф. Вам бы успокоиться.

– Успокоиться? – завопил Шеридан, кипя праведным гневом. – Свора гоблинов украла мою любимую собаку, а ты говоришь, чтобы я успокоился?

– Но вы ж не знаете наверняка, что они его украли. Вы ж этого не видели.

– Конечно, украли! Они снова топтались около лимузина. Я их видел!

– Да, но машина-то была заперта. Я сам лично проверял. Видать, Рёбрышко сам открыл дверь изнутри.

– Он собака, Нечто, а не слесарь и не дрессированный осьминог! Все тут ясно. Эти мерзкие гоблины каким-то образом взломали дверь и покусились на Рёбрышкин ошейник с драгоценными камнями. О, мой бедный малыш! Как я мог оставить тебя одного?

Шеридан начал всхлипывать. Крупные слезы катились по его гладким скулам. (Вас это, наверное, удивляет. Но так Рёбрышко же пускает слюни, и оба они и едят, и пьют. Такой вот загадочный у скелетов организм.)

– Держитесь, шеф! – посоветовало Нечто, дернув рычаг переключения передач и чудом избежав столкновения со скалой. – Мы едем в гору. Дорога вся в рытвинах. Одна прямо п…

Тут раздался характерный звук – череп впечатался в жесткую крышу машины, – и прозвучало очень грубое слово (в новостях такого не услышишь).

– Ой, – сказало Нечто. – Об том и говорю.

Наверху, в пещере, до Гоблинов вдруг дошло, что Красавчик куда-то пропал.

– Куда он подевался? – спросил Свинтус.

– Да какая разница? – фыркнул Пузан. Он так и не нашел свою шапку и пребывал в печали. Остальные озадаченно пожали плечами.

– Когда мы видели его последний раз? – размышлял Свинтус. – Кто-нибудь помнит?

– Он толкал речь, – сказал Гнус. – Насчет того, что что-то там – дело серьезное. Вроде как он был расстроен. Но я особо всерьез не принял.

– Расстроен он, – возмутился Пузан. – Тоже мне. Он-то шапку не терял.

– Думаете, надо пойти его поискать? (Пузан)

– Зачем? (Цуцик)

– Не знаю. Мы вроде как хотели тачку собирать. Это ж его была идея. Он чё, отлынивает, а мы все за него должны делать?

– А. Точно!

И шестеро гоблинов отправились на поиски Красавчика. Они заскользили вниз по грязному склону и вскоре исчезли в тени.

Едва они скрылись, как темноту прорезали огни фар, и, урча, подкатил сверкающий лимузин Шеридана. Он остановился прямо перед гоблинской пещерой.

Водительская дверь распахнулась, Нечто выбралось из машины, замешкалось на секунду, чтобы снять шоферскую фуражку и надеть темные очки, как у крутых телохранителей, и помчалось открывать заднюю дверь. Вскоре появился Шеридан. Распрямив свой скелет (что сопровождалось негромкими щелчками и треском), он мрачно оглядел унылый сумеречный пейзаж.

– Рёбрышко? – крикнул он. – Ты здесь, малыш?

Тишина. Недолго думая, Шеридан направился к пещере. Нечто поспешило за ним.

К их удивлению, входной валун был откачен в сторону. За ним зияла непроглядная тьма. Шеридан наклонился и, щурясь, заглянул внутрь.

– Здрасте! – крикнул он. Его звучный, бархатистый голос отозвался гулким эхом. – Есть кто дома?

Тишина.

– Прятаться бесполезно, – грозно пророкотал Шеридан. – Я знаю, что вы там. Отпустите собаку, а потом выходите сами с поднятыми руками. Это скелетский арест. Считаю до трех.

По-прежнему тишина.

– Раз-два-три! Все, я захожу.

– Стойте, шеф. Это может быть ловушка, – предупредил Нечто-телохранитель.

– Ой. Правда, что ли?

– Не исключено.

– Тогда иди первым.

– О’кей, – сказало отважное Нечто. – Я захожу. Вы стойте тут.

И оно шагнуло в пещеру.

– Что-нибудь видишь? – крикнул Шеридан.

– Ничего, – отозвалось Нечто. – Пробираюсь на ощупь.

– Опасность какая есть?

– Похоже, никого нет дома.

– Тогда я захожу. Ого! Так темно. Вообще ничего не вижу…

Неосвещенная пещера сама по себе довольно опасное место: можно удариться головой о низкий потолок, можно споткнуться о камни. Но риск увечий возрастает вдвое, если в пещере есть огромная и крайне неустойчивая гора мусора.

Как вы могли предположить, Шеридан прямехонько в нее и впечатался!

Если бы вы стояли снаружи, то услышали бы испуганный крик – потом громыхание, напоминающее звук оползня, – и ужасный шум и лязг, которыми сопровождалось обрушение мусорной постройки.

Затем воцарилась тишина.

– И тут я нашел счастливый волшебный камень, – радостно тараторил Красавчик. Все семеро торопливо взбирались вверх по склону, у них под ногами путался Рёбрышко. – Как даз, когда я думал про песика и мечтал, чтоб он был моим. И я пнул камень, пдосто так, и тут – даз! Появляется песик. А я так убивался из-за машины и мечтал, чтобы ну хоть чё ходошее пдоизошло. Тогда я пнул его еще даз и подумал, жаль, некому дассказать пдо всё это – и тут вы! И тогда я пнул его еще даз!

– И чё произошло?

– Ну, ничё. Но зато у меня есть песик.

– Хочу твой счастливый волшебный камень, – захныкал Пузан. – Хочу найти свою шапку.

– Я думаю, он только мои желания исполняет, – грустно сказал Красавчик. – Извиняй.

– Как назовем песика? – спросил Обормот. – Ему ж нужно имя. Какое б ему имя подошло?

– Киса? – предложил Свинтус.

– Пушистик? (Это был вариант Гнуса.)

– Мистер Стюарт Причард? (Цуцик загнул.)

– Кто? – сказали все, уставившись на него.

– Мистер Стюарт Причард. Так зовут бабулиного зубного врача.

– Нет, Песику это имя не подходит, – твердо сказал Красавчик. – Ты совсем с катушек слетел, если думаешь, что я назову моего песика Мистер Стюарт Причард. Я знаю, как я его назову. Я назову его Клык Чудо-пес. Научу его всякие фокусы показывать. Вот была б у нас машина, все было бы пдосто… Стойте!

Он резко остановился. Гоблины попадали, как костяшки домино. Клык Чудо-пес перестал носиться как сумасшедший и сел у ног Красавчика, любовно дыша ему в лицо. Но на сей раз Красавчик не обратил на него внимания. Кое-что отвлекло его.

– Смотрите! – выдохнул он и вытянул дрожащую руку вперед. – Счастливый камень все-таки сдаботал!

Да, там, у входа в пещеру, стоял автомобиль их мечты. Клык Чудо-пес сразу его узнал и помчался кусать покрышки.

– Ну один в один! – поразился Свинтус. – Точно как у той скелетины. И цвет, и вообще всё! Нормальный ты камень нашел, Кдасавчик.

– Знаю, – гордо сказал Красавчик. Он потрогал волшебный камень, припрятанный на дне кармана, потом наклонился и заключил своего нового питомца в жаркие объятия. В кои-то веки все его мечты сбывались.

Не веря своим глазам, гоблины крадучись подошли к лимузину и принялись гладить его блестящую поверхность. Косоглаз эксперимента ради взялся за ручку водительской двери. Дверь мгновенно распахнулась – за ней оказался роскошный кожаный салон и ключи в замке зажигания.

– Открыто! – выдохнул Свинтус.

– Так чего ж мы ждем? – завопил одуревший от восторга Цуцик. – Поехали кататься! Поехали в Грязьеводск! Прямо сейчас!

Внезапно повисла тишина.

– А мы умеем водить? – с сомнением спросил Косоглаз.

– Нет, – ответил хор голосов.

– Нам все равно?

– Все равно!

– Тогда поехали!

В порыве чувств юный Цуцик подбросил в воздух свою шапку, рухнул на колени в грязь и обнял крыло лимузина.

– Надо валун задвинуть, – сказал Обормот. – Не хотелось бы вернуться домой и обнаружить, что нас ограбили.

– Точно, – сказал Свинтус. – Все наши вещи могут украсть.

– У нас нет вещей, – заметил Пузан. – Только охотничьи сумки. И те дырявые.

– А как же «всякое для машины»? – сказал Косоглаз.

– Оно нам теперь без надобности, у нас есть настоящая тачка, – сказал Гнус.

– Косоглаз пдав, – сказал Красавчик. – Не надо, чтоб тут всякие шмонали. Вдруг Пачкуле дасскажут? Нам влетит по педвое число. А что, если медведь вздумает вселиться?

Все согласились, что будет разумно задвинуть валун на место. Конечно, никому не пришло в голову сперва заглянуть в пещеру. Гоблины, что с них взять.

Глава семнадцатая
Ограбили!

– Глазам своим не верю! – взвыла Пачкуля. – Меня ограбили!

Они с Шельмой стояли и обозревали свалку. Было ясное, солнечное утро – Пачкуля давненько не видела утр. Ночи она посвящала репетициям, а днем ела, отсыпалась и орала на Хьюго.

– Запасы слегка подыстощились, твоя правда, – согласилась Шельма.

– Подыстощились? Да это тень былой свалки! Все лучшее украдено! Ванна, гладильный каток, тележка из супермаркета – пропало, все пропало!

– Пачкуля, мы все-таки говорим о куче мусора, – заметила Шельма. – Не надо так себя накручивать.

– Но это моя куча мусора! Моя. В последнее время я была так занята, что забывала ее проверять. Кто-то наведывался сюда у меня за спиной. Кто же это, интересно знать? Кто настолько туп, что рискнул связаться со мной?

– Тут, пожалуй, я смогу тебе помочь, – сказала Шельма. Она нагнулась и ткнула длинным зеленым когтем в грязный предмет, валявшийся у нее под ногами. – Смотри. – И она брезгливо подняла улику, держа ее подальше от себя. – Гоблинская шапка, если я не ошибаюсь.

– Ну конечно! – Пачкуля была в ярости. – Подлое жулье! Да как они посмели! Ох, как они об этом пожалеют. Я еще до них доберусь. Пожалуй, я доберусь до них прямо сейчас, пока боевой настрой не пропал. Только возьму волшебную палочку. Ты со мной?

– Нет, – сказала Шельма. – И тебя никуда не пущу. Сейчас неподходящий момент, Пачкуля. Мы должны сосредоточиться на конкурсе. Только подумай – уже завтра вечером! Всего тридцать шесть часов осталось. А я еще даже не начинала краситься.

– Ого, – поразилась Пачкуля. – Не может быть. Неужто завтра?

– Да. Аж мурашки по коже, правда? Ужасно – и ужасно здорово. Не могу дождаться, когда увижу себя по колдовизору. Не знаю, что надеть. Лиловое или бурое? Лучше со шляпой или без? Меня такое волнение охватывает, когда я об этом думаю. Я просто уверена, что наша песня победит, а ты?

– Само собой, – согласилась Пачкуля, прибавив: – Хотя, сдается мне, помощники будут сильными соперниками. И баньши, говорят, в ударе. А еще волшебники. Ты же знаешь, им вечно надо нас обойти…

– Да не будь ты такой мрачной! – задорно воскликнула Шельма. – Надо верить в себя! Конечно, мы победим, у нас потрясающая песня.

– Ты права, – сказала Пачкуля, повеселев. – Песня у нас и впрямь недурная.

– Лучшая в мире. Мы победим, и нам вручат кубок, и покажут по колдовизору, и мы познакомимся с Шериданом Немочем, и поедем в отпуск на море, и – ой, я от счастья чуть не лопаюсь! Пачкуля, я правда считаю, что конкурс песни «Колдовидение» – одна из лучших твоих идей! Ладно, пошли порепетируем!

– Ага, – сказала Пачкуля. – Но эти гоблины у меня попляшут, когда я до них доберусь.

Али Пали сидел в своем кабинете, положив ноги на стол, и изучал свежие рейтинги. Новости были как хорошие, так и плохие.

Плохие новости заключались в том, что публика становилась все разборчивей. Одними гномами от нее теперь было не отделаться. Больше того, гномы резко оказались не в почете. Стоило зрителям увидеть на экране гномов – они толпами бросались выключать колдовизоры. К зомби и знаменитым гномам-кондитерам, равно как и обучающим документальным фильмам о бальзамировании, они тоже не проявляли особого интереса.

Единственная программа, которая по-прежнему пользовалась большой популярностью, – это новости. Новости аудитория не пропускала. Они стали еще популярнее, после того как объявили о проведении конкурса песни «Колдовидение». Теперь в конце каждого выпуска Шеридан зачитывал обновленный список участников.

Конкурс песни «Колдовидение». Вот они хорошие новости, наконец-то. О да. Очень хорошие новости.

Все только о нем и говорили. По вечерам в домах, пещерах и замках взволнованные конкурсанты включали новости и, ерзая от возбуждения, ждали, когда же Шеридан своим медовым голосом назовет их имена. Услышав свое имя, они заливались краской и легонько толкали локтем кого-нибудь из родных или, если рядом никого не было, обхватывали себя руками.

Пачкулин хомяк оказался прав. Конкурс песни «Колдовидение» – грандиозная идея, захватившая всех без исключения. Колдовизоры продавались как горячие пирожки. Обезумевшие рекламодатели посылали по почте крупные суммы мелкими банкнотами в надежде подкупить Али Пали, чтобы их рекламу показали во время трансляции конкурса, которую будет смотреть весь мир.

Али рассчитывал заработать много денег.