Текст книги "Нам нельзя (СИ)"

Автор книги: Катя Вереск

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Только я успокоилась, как телефон на столе разразился новой трелью. Неужто Галя забыла что-то сказать? Или мама. Я забыла ей перезвонить днем.

Но это был Женя.

Голос его был серьезным, но слегка пьяным. Уже это меня разозлило. Это и голоса его друзей на заднем плане. Женя был у Андрея.

– Как твои дела? – спросил он после неловкой паузы.

– Отлично, – отрезала я.

Было. Пока мне не сказали, что ты возвращаешься в Лондон.

– Слышала, ты уезжаешь.

На том конце линии помолчали.

– Да. Надо по работе.

– Ясно.

Надолго ли? Навсегда? Зачем? С кем?

Я промолчала, едва сдерживая слезы. Ведь если мой голос задрожит, Женя все поймет. А унижаться перед ним снова… Ни за что.

Я больше не плакса-вакса.

И он тоже не будет унижаться и просить меня вернуться. Он же мужчина, он же гордый. Это я первая ушла.

– Скажи, у тебя кто-то появился? – вдруг спросил Женя. Его голос напряженно звенел.

– Что?! – я едва не поперхнулась. Да как ему такое в голову пришло?!

– Ты так быстро со мной рассталась, заговорила о свадьбе и детях. Это все предлог, да? Скажи правду. Ты просто хотела побыстрее разбежаться?

– Ты – идиот, – холодея от злости, сказала я.

– Это точно, – пьяно согласились на том конце линии.

– Нет у меня никого.

– Лин, я не обижусь, есличо, ты говори…

– Нет у меня никого! – проорала я в трубку и испуганно замерла. Сама от себя не ожидала, просто Женя вывел меня из себя… И с чего он вообще взял? Откуда такие мысли?

– Но почему… – Его голос пропал из-за помех.

– Что? – переспросила я, но услышала только «Женька, давай, нюхни!». Слабый, но очень знакомый голос Лени.

– Порошок? Ты что?.. – захлебнулась я. – Женя, не смей!

– А то что? – Он рассмеялся. – Что ты сделаешь?

– Ты ведешь себя, как свинья, – процедила я.

– Да, – не стал отпираться Женька. – Да, и эта свинья любит тебя, слышишь?! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! – проорал он куда-то в воздух, под потолок квартиры Андрея.

Я повесила трубку, положила телефон на стол и села. Меня трясло. Мне хотелось плакать, кричать, найти Женьку и ударить его посильнее, чтобы прекратил мучить меня… Чтобы успокоил.

Чтомнеделатьчтомнеделатьчтомнеделать?..

Повинуясь внутреннему порыву, я включила на телефоне приложение, вызвала такси и запрыгнула в джинсы.

Я с ним поговорю. Прямо сейчас. Лицом к лицу.

27 (обновление от 28.08)

Лина

Сколько я уже не виделась с Женей? Наверное, недели две.

Что я ему скажу?

По дороге к Андрею я стала продумывать слова. Во-первых, я скажу, что пить вредно. Что Женя уже взрослый для такого поведения. И что я настучу тете Люде, хоть я ее и терпеть не могу.

Во-вторых, он должен раз и навсегда понять, что отношения для меня – это серьезно. Я не ищу мальчика на ночь, и уж точно не собираюсь заводить временных интрижек с братом. Пусть он выбирает. Если любит, как говорит, то должен подумать о будущем.

И в-третьих, надо дать ему понять, что пока я не собираюсь с ним мириться. Хочу все обдумать, хочу присмотреться и понять, действительно ли он так серьезен. Видимо, он избалован женским вниманием и привык, что девушки особо не сопротивляются. Идут, куда он попросит, делают то, что он попросит. Не думать о будущем? Хорошо, дорогой. Как скажешь, дорогой.

Моя злость постепенно утихала, уступая место страху. Что если он не выйдет поговорить со мной? Или я позвоню не в ту квартиру… Какой же номер был у Андрея… Вдруг консьерж спросит, а я не помню? Позвонить Жене и спросить? Нет, не хочу.

За окном такси проносились вечерние огни и другие машины, среди которых я автоматически выискивала Женин мерседес. Лишь бы он не сел за руль в таком состоянии. Если честно, это волновало меня даже больше, чем будущая встреча. Что если он натворит дел? И я бы не хотела, чтобы он сейчас изливал душу своим друзьям. Они мне не нравились, они его не поймут. Не поймут нашей ситуации.

Таксист остановился у съезда с Третьего кольца, не доезжая до самих башен. Пришлось топать до нужного небоскреба на своих двоих, ежась от сильного ветра. Он забирался под мою одежду, отчего казалось, что я иду вообще без нее. Волосы разметались, и, когда я зашла в подъезд, на голове у меня уже было гнездо.

– К Бессонову Андрею, – сказала я консьержу, но он остановил меня рукой в белой перчатке.

– Подождите секундочку, – снял трубку с телефона и принялся набирать номер. Я неловко облокотилась на стойку, попыталась принять непринужденный вид, но, похоже, у меня слабо получилось.

– Да, да… – сказал консьерж в трубку. Наконец ее положив, он улыбнулся и указал мне на лифт. – Проходите, пожалуйста. Этаж шестьдесят один.

«Интересно, почему Андрей живет один?» – думала я уже в лифте. Без девушки и даже собаки. Всегда собирал тусовки у себя в квартире, но жаже в компании немного выделялся, словно плыл где-то далеко. Странный. Как я поняла, он был кем-то вроде мафиози. Или сын какого-то бандюгана. Денег у него куры не клевали, ему постоянно названивали на телефон «решать дела», приезжали черные тонированные машины. Я видела однажды, как Андрей сел в одну и, проведя там с минуту, вылез с пластиковым пакетом. С наличностью, сказал мне Женя коротко и больше на эту тему не говорил. Это уже было не мое дело.

Андрей уже ждал меня. Стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и молчал. Точно странный. Стоило ему улыбнуться, как все принимали его за мальчишку лет двадцати. А сейчас он казался мне старше, чем раньше. Может, ему даже было лет тридцать пять. Карие миндалевидные глаза смотрели серьезно, с тревогой, красиво очерченные, как у греческих статуй, губы не улыбались. Хотя небрежно наброшенная одежда была такой же стильной. И как он умудрялся даже после сна и попойки выглядеть так, будто вышел с модного показа?

– Он уже уехал, Лин, – сказал вместо приветствия.

– Ясно. – Я кивнула. Ах как неловко. А я примчалась, как… как дура.

– Вы с ним поссорились, да?

– Нет, – я качнула головой. – Мы расстались.

Андрей смерил меня взглядом и хитро сощурил глаза.

– Не-ет, – протянул он. – Просто поссорились. С кем не бывает.

Он посторонился, приглашая меня внутрь. В квартире за его спиной было пусто.

– Может, зайдешь? Вина выпьешь. Или чая. – Он пожал плечом. – Не люблю сидеть один.

– Нет, спасибо, – пробормотала я. – Я лучше поеду.

Зачем-то извинившись, я побрела обратно к лифту.

– Он не употреблял, – крикнул Андрей мне вслед. – Просто текила…

Я опять кивнула. Какая мне разница? Хоть вино, хоть текила, хоть порошок. Он делал, что хотел, и передо мной не должен отчитываться, верно?

Верно?

Выйдя на улицу, я набрала Женин номер, но тут же сбросила звонок. Не буду звонить, не хочу. Точнее, хочу, но боюсь, что снова окажусь в его объятиях. И хорошо, что я не застала его у Андрея. Женя любит меня, я люблю его, но это дорога в никуда.

Я должна быть сильной.

Первые желтые листья низко кружили над площадью у закрытого входа в метро. Один прилип к моей ноге. Я сняла его со штанины и отпустила. Он взвился высоко, пока не исчез в пасмурном небе.

Через минут пять подъехало такси, и я села в машину. Только в теплом салоне поняла, как продрогла.

– Хорошо погуляли? – таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Можно и так сказать, – ответила я, особо не желая с ним болтать. Но таксисту было все равно.

– Погода в Москве в последние годы – просто швах! Ехали мы вчера с женой с дачи, а как зарядит ливень стеной. Тропический! На дороге сразу пробка. И мы стоим, ни туда и ни сюда…

Так он болтал до самого дома, а я хмыкала на разные лады – вроде как обозначала, что слышу его и участвую в разговоре. Хороший он, конечно, дядька, но в тот момент мне хотелось посидеть в тишине. И как назло, опять начало укачивать. Раньше в машинах никогда не укачивало, а сейчас так и подкатывало к горлу…

Добравшись до дома и расплатившись (юга стали еще на пятьсот рублей дальше), я вышла из машины. И только тогда заметила, кто ждет меня у подъезда.

Женя стоял, привалившись спиной к облупленной стене, и смотрел на меня в упор. Без привычной улыбки.

От неприятного предчувствия меня затошнило еще сильнее.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – сказал он, но я мотнула головой. Тошнота накатывала и становилась все сильнее. Хотелось быстрее подняться в квартиру и запереться в туалете.

– Не сейчас, Жень… – выдохнула я, попыталась его обойти, но он ухватил меня за руку и заглянул мне в лицо.

– Лина, пожалуйста, выслушай меня. Я хочу серьезных отношений. Давай жить вместе.

На этом меня и вырвало.

28 (обновление от 29.08)

Господи, какой стыд!

Я чистила зубы в ванной, а лицо все пылало. Прямо при Жене! У подъезда! Какой кошмар! Хорошо, что успела отвернуться…

Я вынула зубную щетку и сдавленно засмеялась, вытирая слезы.

Хороший ответ на вопрос получился. Я думала, такое бывает в самых дурных комедиях, а нет, смотрите-ка! И, главное, почему? Что-то не то съела или так сильно укачало? А, может, на нервах?

Конечно, Женя сразу же повел меня домой. Суетился вокруг и даже сейчас стоял под дверью в ванной и периодически спрашивал, все ли со мной в порядке.

Какой порядок?! Со мной последнее время вообще творился один беспорядок.

– Лин! – снова донеслось из-за двери.

– Иду! – крикнула я, плюясь зубной пастой. Прополоскала рот, вытерла лицо полотенцем, быстренько убрала грязную майку, которую я утром повесила на ванную, и вышла. Навстречу Женькиным виноватым глазам.

От него так сильно разило спиртным, что меня начало мутить снова. Он повел меня на кухню и усадил на стул.

– Тебе удобно? Хочешь прилечь? – спросил.

Я мотнула головой.

– Ты же не за рулем, надеюсь?

– Конечно, нет. Взял такси.

– Хорошо, – я кивнула. – Это хорошо. А машину где оставил?

– На парковке у Андрея. – Щелкнул вскипевший чайник, и Женька вскочил с места. – Давай чаю налью.

Я заказала черный с тремя кубиками сахара.

– Ничего не слипнется? – пошутил Женя, но умолк, натолкнувшись на мой угрожающий взгляд.

– Я хочу три кубика.

– Хорошо, как скажешь.

Женька был такой смешной и неуклюжий, когда заботился! Едва не ошпарился кипятком, накапал на стол заваркой из пакетика и потом вытирал чайные капли тряпочкой. Я следила за ним, и было так хорошо и уютно… Потом он все-таки перенес меня на диван (на руках, несмотря на мои слабые протесты), укутал в плед и сел рядом.

– Ты что-то вчера съела?

– Наверное, – пробормотала я. – Но не помню, что… Печенку тушеную сегодня на обед… Она какая-то гадкая была, давно в холодильнике стояла.

– И ты решила ее слопать, – с усмешкой сказал Женя. – А если бы она с тобой заговорила?

– Нет, – я подняла указательный палец. – Говорит у меня борщ. Он вчера сказал, что на второй полке ему уже тесно.

Хмыкнув, Женя уставился на выключенный телевизор. Чуть закусил губу. Он так делал каждый раз, когда сильно думал.

– Я действительно серьезно к тебе отношусь, – настойчиво повторил он.

– А раньше относился несерьезно? – фыркнула я.

– Нет, просто у меня ощущение, что ты мне не веришь.

Я тронула пальцем его губы.

– Не надо их кусать. Я… – даже не знала, как сказать. – Мне кажется, это после того случая, понимаешь? После того, как ты уехал в Лондон. И я ничего не могу с собой поделать. Каждый день думаю, что ты уйдешь. Не сейчас, так потом.

Женя помрачнел.

– Ты же помнишь, я должен был…

– И не писать, не звонить тоже должен был? Так вот взял и пропал.

Я отпила чай, наблюдая за Женей краем глаза. Конечно, не надо так загонять его в угол, но я должна знать ответ. Почему?

Он выдохнул. Хотел что-то сказать, но мотнул головой и промолчал. Вид у него был ужасно виноватый, как будто этот вопрос мучил его самого очень долго. Так же долго, как меня. Мне показалось, Женя что-то скрывал.

– Я виноват, – наконец сказал он, обнял меня и заглянул в глаза. – Я очень виноват. Но я хочу быть с тобой. Всегда. Теперь я никуда не уйду. Я клянусь, Лин.

– Это все разговоры…

– Потому я и хочу, чтобы ты переехала ко мне. Увидишь меня в деле.

Звучало угрожающе…

– А потом? – спросила я тоном заправского вымогателя.

– А потом все, что ты захочешь, – ответил Женя и улыбнулся. – Хочешь, я завтра поговорю с мамой насчет нас?

Вот эта перспектива пугала меня больше остальных. Что тетя Люда скажет? Да она с ума сойдет и отравит нам существование года на два. Или три. А то и на всю жизнь… Если мы, конечно, будем всю жизнь вместе.

– Нет, тете Люде пока не говори, не надо, – я мотнула головой, выбралась из пледа и скользнула на Женю.

– Тебе же плохо, – пробормотал он между поцелуями.

Руки Жени скользнули по моей талии, ладони сжали бедра. Его тело подо мной было горячим, таким желанным. Я огладила его большие плечи и грудь, долго поцеловала и… Отстранилась.

Меня снова мутило, на этот раз от запаха выпитой текилы.

– Что? Опять? – Глаза Жени расширились.

– Больше не пей, хорошо?.. – выдавила я, торопливо слезла с Жени и побежала в туалет.

29 (обновление от 30.08)

Галя

Лина пришла ко мне вечером, часов после восьми. Пашки еще не было, Лиза осталась у тетки, и мы могли спокойно поговорить.

Ведь у меня были новости!

– В общем так, – сказала я, как только мы присели. Терпеть не могла, слова распирали меня изнутри! – На этой неделе я заметила, что меня подташнивает и слабость все время. Я подумала-подумала, и купила тест на беременность. Сижу, а использовать боюсь.

Лина замерла с широко раскрытыми глазами.

– И что?

– Ну что… – Я развела руками и улыбнулась. – Пописала, а там положительно! Представляешь?

Сестра побледнела. Хотела что-то сказать, но вместо этого сунула еще ложку шоколадного мороженого в рот.

Не такой реакции я ждала, если честно…

– Лина?

– Поздравляю! – опомнилась она и криво улыбнулась. – Я так за тебя рада, правда!

– Говори, – сказала я угрожающе. – В чем дело?

– Меня тоже тошнит… Кажется.

– Так кажется или тошнит?

Иногда мне казалось, что старшая сестра здесь я, а не Лина. Такие уж у нас были разные характеры: я, целеустремленная и прямая, как палка, и Лина – нежная, обидчивая и нерешительная. И не скажешь, что старше меня на год. Как начнет краснеть и хлопать ресницами, как парни тут же летят спасать печальную принцессу… Не зная, что покорить ее сердце очень и очень непросто.

А у кого-то, значит, это получилось?.. Вот это да!

– Может, тебе тест сделать? – предложила я между печеньем и глотком чая. Лина кивнула.

– Сделаю, конечно. Задержка пока небольшая…

– Небольшая – это какая?

Она пожала плечами.

– Не знаю, я за циклом не особо следила… Недели две, может.

Две недели?! Врет или правда не следила? Ее спокойствие просто потрясало. Казалось, что оно – как фарфоровая маска, вот-вот треснет пополам и слетит, обнажив черное лицо паники. Линка боялась до ужаса, просто вида не показывала.

– Это того парня ребенок, получается? – осторожно спросила я. – С которым ты рассталась.

– Мы помирились, – сообщила Лина, слопав еще мороженого.

– Так он же пьет! – изумилась я.

Сестра дернула плечом.

– Я пошутила.

Ничего себе шуточки. Она явно что-то недоговаривала.

– Скажи, я его знаю? – сощурилась я.

Взгляд Лины прыгнул вверх и вбок.

– Может быть.

– И кто он?

– Галя, давай не сейчас, ладно? Я потом вас познакомлю. – Лина вскочила со стула, открыла холодильник, повернувшись ко мне спиной, и принялась что-то там искать. – А у тебя есть еще мороженое? Мне кажется, я готова съесть целый килограмм…

Через час, когда пришел Паша, она засобиралась домой. Я хотела ее подвезти, но она отказалась.

– Там пробки, я на метро быстрей доеду, – улыбнулась, чмокнула меня в щечку и испарилась.

Здесь точно было что-то не так.

Лина

Когда я впервые увидела Женину квартиру, меня потрясли габариты. Три комнаты. Три. Комнаты. Зачем столько квадратных метров одному человеку, который все время в командировках, я понять не могла.

– А ты говоришь, что я не думаю о будущем, – назидательно сказал он мне и обвел руками гигантский холл. – Все для моей будущей семьи!

Меня снова тихо кольнуло: дети, Лина, дети, как ты с этим справишься? Но я отмахнулась от дурацких мыслей и принялась исследовать новый дом.

Женя любил минимализм. Это я поняла сразу, увидев выкрашенные в светло-серый стены и белую мебель – только самое необходимое. Два кресла, небольшой диван в гостиной. Огромная кровать и две тумбочки в спальной. Письменный стол и встроенные шкафы в третьей комнате. Из окон открывался потрясающий вид на неумолкающий Кутузовский проспект.

– И это все твое, – промурлыкал Женя мне на ухо, обняв меня сзади.

И это все – мое? Я не могла поверить, гладя его руки. Плевать на вид и квартиру, вот это – руки, плечи, идеальное тело и любимый голос – все это мое. И теперь мы живем вместе.

Какая-то сказка.

Когда я переехала, то в первую очередь разобрала шкаф. На это ушел день. Аккуратно сложенные, Женины вещи заняли не больше половины, а во второй половине спокойно уместилась моя одежда.

С утра, не сдержав приступ любопытства, я открыла ящики Жениного письменного стола. В одном лежали зарядки, провода, исписанные ручки, еще какая-то мелочь, громыхнувшая, когда я открыла и закрыла ящик. Во втором лежали документы, а на самом верху – небольшая фотография, немного выцветшая, со следом сгиба посередине и помятыми измочаленными уголками, будто ее носили в кошельке или сумке. Я взяла ее двумя пальцами.

Ее сделала моя мама. Как раз купила новый фотоаппарат, ходила и снимала все, что попадалось ей на глаза. Клумбы, солнце, сочащееся через листву, наш дом. Но больше всего ей нравились люди. Людей она выстраивала в ровную линеечку (разве что не по росту), следила, чтобы свет падал на лица, и никак иначе, приказывала улыбаться (хотя как тут улыбнешься, когда солнце светит прямо в глаз?) и щелкала фотоаппаратом.

Нас с Женькой она поставила на фоне забора. Я куда-то собиралась – новое платье и волосы, аккуратно собранные в хвост, – а Женька откуда-то вернулся – за нами лежал его велосипед. На слове «три» он больно ткнул меня пальцем в бок, и я вытаращила глаза. В следующий миг я отвесила ему подзатыльник, но этого фотография уже не запечатлела. На ней был лишь хитро улыбающийся Женька с загорелым до черноты лицом и я с выпученными, как у лягушки, глазами и приоткрытым ртом.

Я положила фото обратно – осторожно, словно то могло взорваться, – и закрыла ящик. Было горько и сладко одновременно, и почему-то хотелось заплакать. Последнее время я стала слишком часто реветь.

Неужели он хранил эту фотографию все время? Носил с собой? А, может, использовал, как закладку в книгах? Правда, я не видела, чтобы Женя читал книги. Только деловые журналы, которые слеживались в монолитный слой на полке туалета.

Откатилась дверь ванной, и я торопливо отошла от стола. Женя ввалился в комнату в облаке пара, приятно пахнущий и влажный. Я взъерошила мокрый ежик его волос и взвизгнула, когда Женька сгреб меня в объятия и бросил на диван. Он задрал мне майку и стал целовать в живот, держа мои руки и щекоча колючим подбородком, а я хохотала и извивалась под ним.

– Хватит! Женя, хватит! – выкрикнула, пытаясь его сбросить с себя. – Стой!

Тяжело дыша, Женя выпрямился. Шевельнул бедрами, прижавшись членом к моей промежности. В животе медленно расцвел огонь, внизу тут же повлажнело. Я подалась навстречу и обхватила Женю ногами.

– А ты не опоздаешь? – выдохнула, чувствуя, как сильно его возбуждение. Вместо ответа Женя навис надо мной, опершись на одну руку. Вторую запустил в мои трусики и принялся ласкать, распаляя до безумия. Я хватала воздух раскрытым ртом, а Женька жадно целовал его, проникая языком.

– Возьми… – всхлипнула я, изнемогая от желания. От движения его пальцев внизу уже текло. – Сейчас…

Когда мы были вместе, я сходила с ума. Забывала обо всех предосторожностях, желая лишь одного: чтобы он взял меня. А затем еще раз, и снова, сильнее и жестче.

Он проник в меня на всю длину, и я подалась навстречу. Медленно, мы поднялись на самую вершину и вместе кончили, прижавшись друг к другу.

– Ты куда сегодня? – спросил Женя уже после второго душа, завязывая галстук. Белая рубашка подчеркивала его плечи вразлет, и я невольно залюбовалась.

– Лина.

– А? – Я вспомнила про вопрос. – Надо зайти в школу. Подготовка к первому сентября. Ты собрал вещи?

– А ты видишь чемодан? – ухмыльнулся Женька и звучно меня чмокнул. – Вечером соберу. Поможешь?

Про тошноту он даже не вспоминал – или делал вид, что не помнит. В любом случае, я была этому рада. Не люблю, когда надо мной прыгают, как над яйцом «фаберже». И я не хотела, чтобы он держал в голове тот эпизод у подъезда. Меня все еще передергивало, когда я об этом думала.

Когда он ушел, я тоже стала собираться. Медленно накатила апатия, накрыло ужасное, всепоглощающее чувство беспомощности. Страх грыз меня изнутри, трепыхался серым клубком где-то в животе. Напоминал о себе, когда я оставалась одна.

Конечно, я собиралась в школу. Но перед школой надо было зайти в клинику и сдать анализ.

После Галки я все-таки купила тест. Проблема была в том, что он показал: слабенькую, едва заметную вторую полоску. Еще один я решила не покупать и сдать кровь на ХГЧ. Чтобы узнать все раз и навсегда.

А если я беременна?

Нет. Я мотнула головой и твердо обещала не забивать голову до получения результатов. Зачем разводить панику раньше времени? Если результат будет положительный, тут уже подумаю, что делать.

И уже тогда скажу обо всем Жене.

30 (обновление от 31.08)

Провожать Женю было тяжело. Конечно, я знала, что он вернется через месяц, и вообще у меня было полно других поводов для беспокойства. Но все равно что-то противно скребло на душе. Кошки, наверное.

Вечером мы долго собирали его чемодан. Я все пыталась сунуть ему разные лекарства, совсем как заботливая мамочка, а Женька каждый раз их непреклонно отвергал, убеждая меня, что в Лондоне тоже есть аптеки. Почему-то лондонским аптекам я не доверяла и в итоге все-таки сунула пару пластин парацетамола во внутренний карман.

Потом мы долго занимались любовью, пытаясь насытиться и надышаться друг другом напоследок. Лежали, обнявшись, и Женя шептал мне на ухо всякие глупости, от которых щемило сердце. Что он разовьет свою фирму и построит нам дом. Что мы переедем туда, и будет у нас трое прекрасных детей, а в гости к нам будут приезжать Андрей и укурившийся в хлам Леня. А я буду ходить в дачном платье в цветочек, полоть огурцы в саду и потом открою свою агрофирму. Прелестные ужасные глупости.

Женя оставил мне свой лондонский номер и ключи от квартиры и строго-настрого запретил возвращаться в Бирюлево. «Теперь твой дом – здесь», – сказал. Я не стала возражать, хотя было немного страшно. Единственный мой опыт совместного проживания закончился плохо – я окончательно поняла, что человек не мой, и благополучно развелась. Но с Женей все было по-другому. Каждый день я открывала его маленькие секреты: что он любит на завтрак, что включает, пока собирается на работу, каким шампунем пользуется. Все эти мелочи (и даже ежедневные носки под стулом на кухне) меня не раздражали, а только забавляли. Дело времени, это понятно, но я надеялась, что Женя не надоест мне никогда.

Надо было раньше съезжаться и не ломать комедию. Совместный быт нисколько не испортил нам отношения. Мы уже давно были одной семьей, чего ругаться и притираться?

И не успела я привыкнуть к своему счастью, как Женя уезжал.

Я настояла на том, чтобы проводить его до Шереметьево. И вот – мы стоим под электронным табло, Женька держит руку на своем огромном, как гроб, чемодане. Второй он притягивает меня к себе и долго, до мурашек целует. Люди шумят, оповещение снова орет из динамиков – не разобрать ни звука из Женькиных слов.

– Вернусь через месяц, – я прочла по его губам. – Месяц, слышишь? Ты меня подождешь?

Я кивнула.

Разумеется, подожду. Я ждала его десять лет, и уж какой-то месяц точно потерплю.

Вот только результаты моих анализов не давали мне покоя.

***

В первую неделю уроков у меня было мало, и из школы я возвращалась уже после обеда. Дорога к метро шла по мосту через железную дорогу. Москву заволок осенний туман. Влага оседала прямо на лице и одежде, и все погрузилось в вязкую тишину, будто спало.

Я набрала номер лаборатории, где я сдавала анализ.

Вдох. Выдох. Держись, Элина Николавна. Ты – взрослая тетка. Пора принимать ответственность за свои действия.

– Здравствуйте, – я храбро чеканила шаг, будто быстрая походка придавала мне уверенности. – Два дня назад я сдавала у вас анализ ХГЧ. Подскажите, пожалуйста, результаты.

– Ваша фамилия.

Я назвала и прикусила губу, ожидая ответа.

– Девушка, у вас сто, – наконец ответили мне.

– Что – сто? – не поняла я.

– Сто нанограмм на миллилитр, – нетерпеливо пояснила девушка на проводе. – Вы беременны, поздравляю.

Земля ушла у меня из-под ног. Все закружилось, и я сама не поняла, как оказалась на асфальте.

– Девушка, с вами все в порядке?

Меня ухватили за локоть и поставили на ноги. На меня озабоченно смотрела женщина лет пятидесяти.

– С вами все в порядке?

– Да, да, все хорошо, спасибо, – вяло сказала я. Уверив женщину, что я просто постою на мосту, и подышу воздухом, и падать не собираюсь, я поблагодарила ее за помощь и оперлась на чугунные перила ограждения, влажные от тумана.

Вот я и очутилась в страшнейшем из своих кошмаров.

Что же делать? Что теперь делать?

Подо мной неспешно полз локомотив, выдувая облака пара. Красной сплюснутой мордой он раздвигал молочный кисель тумана, а тот облизывал его бока. Чуть отъехав, локомотив протяжно загудел, и этот крик отозвался эхом далеко в тумане, где виднелись другие трубы, и крыши построек, и края вагонов. Все таинственно молчало и тонуло во влажной белизне.

Подумав, я вытерла сопливый нос и набрала номер сестры.

– Галка, ты где?

– В районе Варшавки. В офис возвращаюсь.

Недалеко. Отлично.

– Выручай! Сейчас!

– Слушай, Лин…

– Это вопрос жизни и смерти! Жизни и смерти, клянусь! Если не заберешь меня сейчас, я… – Я глянула на составы под мостом. – Я под поезд кинусь, слышишь?

– Совсем дура, что ли? – возмутилась Галка. – Сейчас приеду. Ты где?

31 (обновление от 1.09)

В Галкиной машине было тепло. Ноги и руки медленно согревались после уличной прохлады. Я и не думала, что успела так замерзнуть.

Мотор мерно гудел, машина едва заметно покачивалась, пока Галка перестраивалась от обочины в крайний левый ряд. Она была сегодня в шелковом платье цвета свежей крови, расклешенном на локтях и собранном узким поясом на талии. Алый удивительно подходил Галкиной коже и пышным волосам. Сама Галка сосредоточенно хмурилась и кусала накрашенные губы, выбирая момент, когда нажать на газ и вклиниться в полосу.

– Что случилось? – бросила она.

Ну давай же, давай, не трусь. Соберись, ты же сама это натворила? Теперь расхлебывай.

Я сильно, до боли, сжала губы. Короткий болезненный вдох. Сердце стучит, как опаздывающий поезд. В груди холодно, как там, снаружи, на улицах города.

– Я ищу, где сделать аборт.

– Або… – Галка резко вдарила по тормозам, и едущая за нами зеленая тойота едва не влетела нам в зад. Сестра повернулась ко мне, будто не веря в то, что я сейчас произнесла.

– Аборт, да, – спокойно повторила я. – Скажи, как он проходил? Тебе какие-нибудь анализы сказали сдавать?

Галка делала аборт только один раз, на первом курсе института. Она залетела от какого-то совсем неподходящего парня, очень боялась, но в итоге пошла на этот шаг. Мы сделали это тайно от родителей, только я и она. Я все еще помнила ее бледное лицо и трясущиеся руки. Следы крови на подоле юбки.

Наверное, с моей стороны было жестоко напоминать об этом.

Галя нахмурилась и покачала головой.

– Я до сих пор о нем жалею, Лина. И никому не посоветую. Скажи, что случилось.

– Я беременна, вот что случилось.

– Это я уже поняла. Расскажи мне об том парне, отце ребенка.

Я шмыгнула носом, чувствуя, как подступают слезы. Да зачем ей это знать? Ей нужно только помочь мне выбрать клинику, и рассказать про анализы, и забрать оттуда, если я буду слишком слаба. Никаких вопросов, пожалуйста…

– Лина!

Да за что мне все это?!

– Отец ребенка – это Женя.

Несколько мгновений Галка молчала, нахмурившись.

– Какой Женя? Устеев, что ли?

Я нетерпеливо мотнула головой.

– Нет, Галя, нет. Наш Женя, Соколов.

Галя умолкла снова. Я почти слышала, как в ее голове со скрипом выстраивается цепочка логических умозаключений.

– Так, – наконец сказала она. – А теперь с начала и по порядку.

И я начала рассказывать, взахлеб вываливая на сестру все, что накопилось за эти годы. И почти физически с каждым сказанным словом мне становилось легче. Я будто очищала нарыв, вымывала весь гной. Как же, оказывается, было тяжело от невозможности хоть с кем-то поделиться. Тяжело и одиноко.

Выслушав мою историю, Галка покачала головой.

– Да-а, мать, ну ты даешь. – Она улыбнулась. – Правильно вас бабушка все время звала женихом и невестой.

Вспомнив об этом, я вспыхнула.

– Она шутила.

– Ой ли? – Галка покосилась на меня. – Я тоже думала, что между вами что-то есть. Но несерьезное, типа ерундой страдаете. А у самого Жени ты спросила, чего он хочет?

– Не надо ему говорить, Галь. – В груди все сжалось, когда я представила его реакцию…

– То есть, не знает. А если он против аборта? Это же ваш общий ребенок, вы оба имеете право решать.

– Ребенок не будет нормальным, Галь! – почти крикнула я.

Галка вскинула идеально подкрашенные брови.

– Дала бы тебе по голове за такое, но беременных бить нельзя. Это кто тебе сказал?

– Я сама читала. Дети от браков между родственниками рождаются с отклонениями.

– Да? А помнишь Свету из моего класса? У нее родители двоюродные, и ничего. Отличница была.

Я насупилась, скрестив руки на груди.

– Есть процент, что ребенок будет с отклонениями.

– У всех пар есть такой процент.

– Но у двоюродных он выше!

– То есть, ты готова убить нерожденного ребенка только потому, что есть какой-то там процент возникновения генетических отклонений?

В Галином исполнении это звучало жестоко.

– А что ты предлагаешь?

Оценив мое состояние краем глаза, Галя смягчила тон.

– Слушай, но есть же генетический анализ. Можно его сделать.

– Это который по слюне определяет вероятность здорового ребенка? Тебе не кажется, что для него уже поздновато?

– Нет, я не про то. Есть несколько анализов, когда делают прокол или там еще какую-то ткань забирают на пробу и смотрят конкретного ребенка. Сделаешь, а там уже будешь думать.

Это походило на выход.

– Только пока не говори Женьке, ладно.

Галка нехотя кивнула.

– Хорошо. Если обещаешь не делать глупостей.

– Обещаю.

Теперь, с поддержкой Галки, уже было не так страшно.

Вытащив телефон из сумочки, я набрала номер Жени. Не для того, чтобы спросить об аборте, просто хотела услышать его голос. Но абонент был недоступен. Меня всю затрясло, к глазам подступили слезы.

А если он меня бросит? Испугается. Господи, он так далеко, я даже обнять его не могу…