Текст книги "Нам нельзя (СИ)"

Автор книги: Катя Вереск

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Или он развлекся и забыл, поехал дальше по своим делам.

Эта мысль выстудила мне нутро. Утро сразу потеряло яркость, и настроение испортилось. Если так, то я больше никогда не влюблюсь. Ни в одного козла, пообещала я себе. Любовь только причиняет боль, а я не мазохистка, чтобы этим наслаждаться.

Мимо прошла Галка, утопая каблуками в гравии дорожки. Она направлялась к воротам, в светлых брюках, блузке и с сумочкой через плечо. Явно не гусей кормить.

– Ты надолго? – крикнула я вслед. Галка обернулась и развела руками.

– Надо на работу заехать, – крикнула в ответ. Работа, ну да, конечно. Наверняка поехала Павлика искать, уже два дня была вся на нервах, тронь – взорвется. Я качнула головой. Как же у нас все запутанно… Человеческие отношения – сущий лабиринт.

Без особого аппетита перекусив остывшей яичницей, я вооружилась грабельками, перчатками и пошла помогать осваивать клумбы. Прополка отвлекала от дурацких мыслей, да и мама с бабушкой не давали заскучать. Перемывали кости соседям, проклинали виноградных улиток, которые деловито ползали и поедали листья бабулиного салата. Потом углубились в геополитику, причем с таким жаром, будто что-то в ней понимали. Будто Ангела Меркель лично звонила бабуле вечерами и спрашивала ее совета.

Через часа два прополки у ворот с рыком остановился черный «мерседес», и в калитке показался Женька. В каждой руке он тащил по пакету из продуктового магазина.

– Женечка вернулся, – констатировала бабуля. – Молока взял?

– Да, бабуль, – ответил он.

– Привет! – я выпрямилась и махнула рукой. Но в ответ Женька просто кивнул и ушел в дом. Ничего в его лице не изменилось. Хотя чего я ждала? Что он подбежит и при всех глубоко поцелует?

Я вернулась к прополке с утроенной силой. Выдирала сорняки так, словно они были Женей, только земля в разные стороны летела.

– Смотри, как Линка старается, – услышала за спиной довольный бабушкин голос. – Вот молодец. Линк, поможешь еще огурцы высадить?

Я молча кивнула, готовая на что угодно, лишь бы не возвращаться в дом. Огурцы, помидоры, цветы, забор покрасить – что угодно.

Но вернуться пришлось – на обед. Ели мы тихо, смотря в телевизор или свою тарелку. Женька не отрывался от телефона, все время кому-то набирая. Даже словом со мной не перекинулся. Невыносимая обстановка. Побыстрее дожевав, я ушла обратно в сад, к огурцам. Они явно понимали меня лучше остальных. С ними я по крайней мере не чувствовала себя дурой.

Остановилась лишь когда совсем выдохлась. Вернувшись в дом, смыла пот с лица и грязь с рук. Холодная вода выстудила лоб, работа прогнала лишние чувства, так, что я смогла трезво соображать.

Ничего. Никакой катастрофы не произошло. Теперь мы делаем вид, будто ничего не было? Ну и отлично. Тем лучше.

Устроившись в кресле, я раскрыла книгу. Буквы опять плясали перед глазами, никак не укладываясь в связный текст. Мысли все время плавали где-то около Женьки, вокруг его сильного тела, его крепких объятий… Я будто снова оказалась в ночном саду, отдавая всю себя…

– Лин, пойдешь до карьера?

Вздрогнув, я обернулась. В дверях гостиной стоял Женька собственной персоной. Он улыбнулся (впервые за день) и качнул головой на дверь.

– На закат посмотрим.

С одной стороны я очень хотела остаться с Женькой наедине, а с другой страшно боялась того, что он скажет. А он совершенно точно хотел поговорить! О чем? О том, что мы совершили ошибку? Что нам было хорошо, но теперь надо бы это забыть? Что он не хочет портить отношения с семьей? Судя по тому, как старательно он целый день меня избегал, именно это он сказать и собирался. И нужны в словах на самом деле не было. Я не дура, я и так все поняла.

Но я закрыла книгу и поднялась. Будем вести себя как взрослые люди. Сразу расставим все точки над “и”.

Сначала мы шли молча, на пионерском расстоянии.

– Ты жалеешь? – неожиданно осипшим голосом спросил Женька. Правильно, чего тянуть? За прямоту я его и любила.

Я вымучила улыбку и качнула головой.

– Нет.

Могла соврать, конечно, но зачем? Я не жалела. Ни капли.

Женька хотел что-то ответить, но вдруг передумал и ускорил шаг.

– Ты куда?

Он улыбнулся через плечо. Знакомо, будто снова стал мальчишкой, с которым мы гоняли на велосипеде.

– Давай быстрее, закат пропустим.

Мы добежали до конца проулка – того самого, где когда-то жили вредные близнецы, – свернули с дороги, по заросшей, едва видной тропинке пересекли небольшую березовую рощу и вышли к карьеру. Земля у наших ног обрывалась, уходила вниз, в кустарники и ряску. Солнце закатывалось за противоположный берег, отражаясь в спокойной воде. Растекалось пурпурным пятном. Воздух стал мягким, как одеяло.

Я хотела сесть на край обрыва, свесив ноги, но замерла, почувствовав прикосновение к своей руке. Затем медленно повернулась, боясь поднять глаза и одновременно желая посмотреть. Сердце спустилось куда-то в живот и суматошно колотилось.

Женька смотрел мне в глаза, не улыбаясь. Потом склонился и поцеловал, на этот раз нежно, никуда не торопясь. Я запустила пальцы в ежик его волос, провела по колючей от щетины шее. Женькины руки скользнули под мою футболку, мягко огладили спину. Я едва не застонала, когда в низу живота призывно заныло.

Поцеловав Женьку еще, я прижалась щекой к его груди. Она мерно, неторопливо вздымалась, как бок у большого зверя. Фланель рубашки грела кожу.

Солнце плавно тонуло за горизонтом.

– А куда ты уезжал? – спросила я.

Женька хмыкнул, полез в карман. Что-то зашуршало, и он извлек на свет пачку презервативов.

– Здесь нормальных не было, пришлось ехать в Раменское. – Он внимательно посмотрел на меня. – Ты не против? Если против, то мы остановимся, здесь и сейчас.

Я снова глянула на презервативы. Встала на цыпочки и поцеловала Женьку. Обвела языком его нижнюю губу и, почувствовав его нарастающее возбуждение, прижалась всем телом, чувствуя каждый изгиб.

– Я совсем не против, – шепнула я ему в губы.

9 (обновление от 7.07)

Лина

– А твоя комната не изменилась.

Я тронула потрепанный плакат «Депеш Мод», приклеенный к стене. С обоями в цветочек он совершенно не сочетался, а в центре, прямо на лбу солиста красовался засохший трупик убитого комара.

Сама комнатушка была маленькой, угловая на первом этаже, за гостиной, кухней и подсобкой. Утренний свет не проникал через плотно задернутые шторы. Я сидела на деревянной односпальной кровати с весьма жестким матрасиком. Женька раскинулся на стуле у противоположной стены. Не так далеко, если учитывать габариты комнаты.

– Да, – ответил он, лениво почесав живот над резинкой треников. – Хочу сейчас сделать здесь косметику. Не только в этой комнате, а во всем доме.

– Если бабуля тебе даст, – хмыкнула я. Заметив на обоях за плакатом выцветший фломастер, я забралась на кровать с ногами и встала на колени, чтобы получше разглядеть. Зеленым было угловато написано «Женя», чуть ниже, более ровными буквами – «Лина». Мы написали это, когда нам было лет по семь. Вспомнив это, я тихо рассмеялась. Хотела сесть обратно, но голос Женьки меня остановил.

– Не двигайся, так хорошо.

Не поняв юмора, я обернулась через плечо. Женька тяжело смотрел на меня, глаза потемнели, грудь под потертой майкой вздымалась. Проследив за его взглядом, я поняла в чем дело – когда я встала на колени и потянулась, юбка сарафана немного задралась, обнажив край трусиков.

Женька не двигался. Смотрел безотрывно, и этот взгляд не на шутку заводил.

Медленно, будто в трансе, я потянула юбку на талию, оголив ягодицы полностью. Нитка трусиков не скрывала ровным счетом ничего. Она уже была влажной.

Не разгибаясь, я отвела трусики в сторону и сунула один пальчик между набухших губ.

– А, может, лучше так?

– Да, – тихим голосом ответил Женька. – Гораздо.

Я чуть присела, раздвинув колени, и ввела уже два пальца. Они тоже намокли до самой фаланги.

– А так?

Женька поднялся, в два шага пересек расстояние между нами. Встал на колени у кровати, взял меня за бедра и припал губами к моему лону. Требовательно проник в него языком, затем вошел пальцем. А я стояла на коленях, упершись руками в стену, и чувствовала, что улетаю.

У меня просто рвало рядом с ним крышу. Я была готова сделать для него все. Не хотела думать о том, что будет дальше, после майских праздников. Наверняка ничего хорошего. Нам нельзя быть вместе, никогда.

Но я желала насытиться им, пока могла.

Щелкнула резинка презерватива. Женька усадил меня себе на колени и медленно вошел, придерживая за бедра. Я откинулась назад, и мы ускорили темп. Бретельки моего сарафана скользнули с плеч, груди выпрыгнули из выреза, торча твердыми сосками. Женька сжал одну в ладони и сдавил.

Затем подхватил меня на руки, легко, как пушинку, встал и прижал спиной к стене. Теперь проникновение было полнее, а ощущения острее. Я тихонько стонала, не в силах сдержаться…

– Еще… – шептала ему на ухо. – Еще…

В коридоре послышались шаги. Женька остановился и приложил палец к моим губам, чтобы я молчала.

– Женя? – донесся окрик дяди Саши. – Жень, ты тут?

– Я сплю, – отозвался Женька. Я медленно облизала палец и вобрала его в рот. Он был солоноватый на вкус. Закусив губу, Женька и двинул бедрами, вызвав волну потрясающих ощущений.

– Когда проснешься, иди во двор. Помощь нужна.

Я покачала головой – нет, мол, не надо никуда идти, только не сейчас. Прикрыла глаза, продолжая посасывать палец. Странным образом это меня возбуждало еще больше.

Женьку, судя по участившемуся дыханию, тоже.

– Хорошо. Через полчаса, – сказал он севшим голосом. Дядя Саша за дверью хмыкнул и ушел восвояси.

В следующее мгновение я уже лежала лицом вниз на кровати, а Женька вбивался в меня сзади, придерживая бедра. Он проникал на всю плотную длину, отчего я была готова сойти с ума, вцепилась в простыни так, что те затрещали. Женька намотал мои волосы на кулак и потянул наверх. Кровать жалобно застонала, и я вместе с ней. Еще никогда мне не было так сладко…

Мощный оргазм накрыл с головой. Женька кончил парой секунд позже, и мы замерли, прижавшись друг к другу разгоряченными телами.

– Какие мы плохие, – прошептала я.

Он поцеловал меня в шею. Его рука снова ласкала мою грудь, теребила сосок.

– А мне не стыдно, – ответил. – Давай еще?

Я повернулась к нему лицом, призывно развела бедра, и Женька опустился сверху. Прижал меня тяжестью своего тела.

Мы не могли насытиться.

Наверное, мы сходили с ума. На нас словно нашло помутнение. Мы трахались без конца: именно не занимались любовью, а трахались, исступленно и неистово. Везде и каждый раз, как выпадал удобный момент, как будто завтра наступит конец света. Будто хотели восполнить потерянные годы.

Женька словно был создан для меня, каждый изгиб его тела, каждое его движение – будто он чувствовал, чего именно я хочу и как я этого хочу. Даже размер его члена подходил идеально. Мои бедра пестрели следами его сильных пальцев, на горле темнел засос, который я прикрывала легким шарфиком и волосами.

Может, мы оба понимали, что времени мало.

Из комнаты мы вышли к обеду, довольные и растрепанные. Вернее, выходили по очереди – Сперва я, тайком в душ, а затем на цыпочках наверх, переодеваться. Уже наверху я услышала, как душ зашумел снова – теперь его занял Женька.

Затем я снова спустилась, держа под мышкой книгу и делая максимально заспанный и нейтральный вид. Мне наверное, удалось, слишком хорошо: завидев меня, мама поцокала языком и предложила таблеточку. Мне скорее был нужен бром, пара уколов, не меньше, но его у мамы наверняка не было. Потому я вежливо отказалась и вызвалась помогать с обедом.

Мне все еще было сладко и так спокойно. Наверное, я никогда не чувствовала себя так хорошо. Настолько любимой.

– Ты звонила сегодня Гале? – спросила мама, натирая морковь. Та разлеталась по доске и столу алой стружкой.

– Нет, – я ухватила щепотку и отправила в рот. Есть хотелось страшно. – А что?

Мама поджала губы.

– Да я третий день дозвониться не могу. Она трубку не берет.

Я задумалась. И правда, последний раз мы говорили с Галей, когда она уезжала.

– Может, на работу вызвали? Завал? – предположила я. Но почему-то на душе стало нехорошо.

С Галей творилось что-то неладное.

10 (обновление от 10.07)

Галя

– Здравствуйте, – сказала я, едва сдерживая злость. – Скажите, с кем я говорю?

Девушка на том конце провода растерянно умолкла. Затем что-то щелкнуло, и звонок оборвался.

Я даже задохнулась! Повесила трубку, вот же сучка!

Я перезвонила, но теперь телефон был выключен. Узнать бы, где она находится… Сделав мысленную галочку, чтобы не забыть это выяснить, я переписала номер в свой телефон. Затем скинула одежду, прошла к холодильнику, хищно окинула содержимое взглядом, достала из морозилки брикет мороженого и стала его уминать. Нужно было как-то отвлечься, остудить голову.

Не успела я доесть, как телефон разразился трелью. Увидев неизвестный номер, я быстро ухватила трубку липкими пальцами.

– Алло! – рыкнула, готовая разразиться самой нецензурной бранью.

Но звонил мне не Паша, и не та неизвестная девушка. Это был Михаил Юрьевич, в меру упитанный директор концерна, с которым у нашей конторы был проект. Я думала, что обсудила с ним все до майских, но видимо, зря.

– Галечка, добрый день, – сказал он тяжело, с одышкой. – Вы в Москве сегодня?

– Да, – с неохотой ответила я.

– Вы не могли бы через часик заехать ко мне в офис? Нужно обсудить кое-что.

Важному клиенту не стоило отказывать, успешный проект с ним означал мое немедленное повышение. Потому я согласилась. Решила хоть как-то отвлечься от мыслей о Пашке. Надела винную юбку длиной чуть выше колена, простую белую рубашку. Подвернула манжеты, оголив запястья, и застегнула широкий серебряный браслет. Образ дополнила черными лодочками на шпильке. Это была моя униформа, в которой я чувствовала себя уверенно.

Перед офисом я заехала в полицию. Заявление о пропаже человека я, конечно, оставила, но приняли его, прохладно намекнув, что искать пока никто не будет. Слишком мало времени прошло. «Может, вам и не надо его искать, девушка? Сам найдется, если захочет», – сказал молодой полицейский и как-то странно улыбнулся. Я чуть не устроила скандал прямо в отделении. Что за намеки?

Девушка, ответившая на звонок, не шла у меня из головы. Какие у Паши могли быть с ней дела? Где-то познакомились или работали вместе? Он спал с ней? Или не успел?

А, может, спит сейчас? Живет с ней?

От одной этой мысли у меня в глазах почернело. Я стиснула руль и резко свернула влево, едва не проехав свой поворот и кого-то случайно подрезав. Загнав машину на подземную стоянку бизнес-центра, я поднялась на двадцатый этаж. Он пустовал – по праздникам не было никого, кроме дежурного секретаря и пары менеджеров в дальней переговорной.

– Михаил Юрьевич ждет вас, – сказала секретарь и повела меня куда-то вглубь, через оупенспейс, мимо десятков пустых столов. У кабинета, со всех сторон закупоренного жалюзи, она остановилась и указала на стеклянную дверь.

– Прошу.

Кивнув, я вошла.

Михаил сидел за столом и перебирал какие-то бумаги. Невысокий, лысеватый, в черном лоснящемся костюме. Лицо его тоже лоснилось, как у пресыщенного олигарха из девяностых. На самом деле, он таким и был. Я как-то читала про него в интернете: три брака, два развода, пять детей. Состояние, спрятанное где-то на Кипре.

Увидев меня, он сухо улыбнулся.

– Я хотел вам сказать, что меня не совсем устраивают цены, которые указаны в контракте, Галечка, – сказал, когда я села. К такому повороту событий я была готова и спокойно ответила:

– Это максимальная скидка, на которую мы можем пойти. Я могу поговорить с логистами, они могут рассчитать другой вариант транспортировки…

Михаил отмел мои слова мягким движением руки.

– Не сыграет роли.

– Тогда зачем же вы меня вызвали? – опешила я. Снова поймав взгляд на расстегнутой пуговице моей рубашки, я невольно поерзала в кресле.

Это тоже не ускользнуло от взгляда Михаила. Только сейчас я поняла, как тихо было в офисе и кабинете.

– Галина, подойдите.

Помедлив, я встала и подошла ближе. Он ухватил меня за руку и притянул к себе совсем близко, так, что мои колени коснулись его ноги.

– Галина, я мог бы уговорить наших акционеров вложиться в данный проект. И даже, может быть, с меньшей скидкой, чем вы сейчас мне предлагаете. Но вам для этого придется немного поработать.

Его ладонь скользнула вверх по моему бедру, тронула кружево чулка.

– Вы же понимаете, все в ваших руках, – сказал он, улыбаясь. – Чтобы я подумал.

Я стояла в каком-то оцепенении, чувствуя, как ярость накатывает холодными волнами. Не верила в происходящее.

Палец Михаила уверенно и быстро зацепил край кружевных танга, юрко скользнул за них, отыскал клитор и надавил. Глазки поблескивали в уверенности, что я ничего не сделаю. Что я соглашусь на все – я же простая девочка на побегушках. Вторая рука уже расстегнула ширинку на брюках и сжимала отвердевший бледно-розовый член. Из щели на головке уже показалась блестящая капля.

– Пососи мне, – велел он, облизнув тонкую губу.

В этот момент я его оттолкнула. Кресло откатилось на колесиках, покачнулось и опрокинулось на спинку. Михаил тоже завалился, раскинув толстые ноги. С побагровевшим лицом он пытался подняться, но то ли живот перевешивал, то ли застрял в кресле. Казалось, его вот-вот хватит инфаркт.

– Тебя уволят! Ты больше нигде работать не будешь, сука! Сама приползешь, умолять будешь, чтобы трахнули, – зажимая нос, гнусаво завизжал он. Я смерила его взглядом и вышла, высекая каблуками искры из офисного псевдомрамора.

Плевать я хотела на него, на этот офис и вообще на целый мир. Пусть увольняют.

В тот момент я поняла, что действительно для меня важно. Я должна найти Пашку, чего бы мне это не стоило.

– Лелик, нужна помощь, срочно, – сказала, сбегая по ступеням бизнес-центра. На ходу попыталась застегнуть пальто – похолодало, и дул пронизывающий ветер. На парковку пока не шла – там телефон ловил плохо.

– Какая? – привычным, спокойным голосом отозвался Лелик.

Он был моим одногруппником. Всегда шарил в компьютерах – один раз на спор взломал банковскую систему. Потом ушел работать в органы, откуда перекочевал в ФСБ. Службе безопасности всегда были нужны талантливые кадры. Я никогда не просила его о помощи, не думала, что она вообще может мне понадобиться.

– Паша пропал. Есть один номер, надо его пробить.

11 (обновление от 12.07)

Галя

Я чувствовала себя такой маленькой в нашей пустой и тихой квартире. Потерянной в трех комнатах, которые без Пашки вдруг оказались ненужными. Телевизор что-то бормотал, тусклая замена настоящему общению. Чашка чая грела пальцы, а я стояла, облокотившись на подоконник и смотрела, как солнце закатывается за соседние дома. Внизу, по тротуарам спешили люди. Мамочки толкали коляски, молодые парочки шли в кинотеатр через дорогу, нежно держась за руки. От них меня отделяла тонкая пленка одиночества и тишины. Даже звонить никому не хотелось. Мама выставит меня виноватой, подруги и Линка начнут жалеть, а я не хотела жалости.

Иначе точно почувствую себя брошенной. За два месяца до свадьбы, какая ирония.

Телефон зазвонил, и я бросилась к нему, как фурия. Это был Лелик.

– Да, – с надеждой выдохнула я.

– Галь, меня слышно? – спросил он. На заднем плане что-то гудело и шумели машины. Похоже, Лелик звонил с улицы.

– Да, да, – нетерпеливо подтвердила я. – Ты что-нибудь узнал?

– Слушай, он звонил на этот номер в пятницу. Абонент находится в Коньково. Паша был там в субботу, потом отключил телефон.

– Точный адрес скажи, пожалуйста. – Я села, готовая хоть сейчас соскочить с дивана, помчать в Коньково и выдрать сучке все патлы.

Он назвал адрес, затем замялся, словно что-то сообразив.

– Только не езди туда, ладно? Давай я сам сгоняю, завтра.

– Лелик, сама разберусь.

– Галя, не надо скандалов…

– Скандалов не будет, – оборвала я его. – Спасибо, дорогой. С меня текила.

– Обещай, что не поедешь туда, – настаивал Лелик.

– Конечно, – кивнула я. Повесила трубку, положила мобильник в сумочку, влезла в туфли и вышла из дома.

Сидеть и ждать? Еще чего! Я поеду в Коньково, найду эту дрянь и выясню все-все. Раз и навсегда. Почему-то я чувствовала, что найду там все ответы.

Навигатор привел меня к облезлой от времени блочной многоэтажке, одной из многих, которые настроили до перестройки. Машин во дворе стояло море, поэтому пришлось изрядно поколесить в поисках места. Наконец приткнув машину в грязь рядом с бойлерной, я нашла нужный подъезд. Разумеется, на нем был домофон. Оставалось либо звонить в квартиру, куда я направлялась – но спугнуть Пашу я не хотела, что-то подсказывало, что лучше звонить прямо в дверь и увидеть своими глазами. Выходить из подъезда тоже никто не собирался, а начал накрапывать дождь. Поэтому я набрала первый попавшийся номер и, когда мне ответили, строгим голосом сказала:

– Милиция!

Сработало безотказно – дверь тут же открыли. Нужная мне квартира находилась на шестом этаже. Железная дверь, обитая коричневым дерматином, на полу чистый коврик. Небогато, но аккуратно, не похоже на какой-нибудь притон.

Поколебавшись, я нажала кнопку звонка. По ту сторону двери раздалась трель, имитация птичьего пения. Спустя несколько мгновений донеслись шаги, щелкнула защелка и дверь приоткрылась. На меня смотрела молодая женщина, моя ровесница. Светлые волосы были убраны в высокий хвост, шелковый халатик не прикрывал коленей. На красивом лице спокойное любопытство.

– Здравствуйте, – сказала она, и я узнала ее голос. Это она ответила на мой звонок!

Я подавила желание вцепиться ей в волосы.

– Здравствуйте, – кивнула в ответ и только хотела выдать сочиненную историю, как меня перебили.

– Это папа? – спросили звонко, и из комнаты показалась девочка лет четырех.

Мне даже не нужно было спрашивать. Она была маленькой женской копией Паши. Те же серые прозрачные глаза, слегка раскосые и обрамленные длинными ресницами.

Мне показалось, что я проваливаюсь в темноту. Я не могла говорить, забыла все слова, всё, что заготовила по пути сюда.

– Вы Павла ищете? – с участием спросила девушка. И как только поняла? Может, тоже узнала мой голос? – Он вернется вечером. Может, что-то ему передать?

Я кивнула, давя подступающие слезы.

– Скажите… Скажите, что заезжала Галя и просила забрать вещи.

***

Не помню, как добралась до дома. Все было как в тумане, сокрыто пеленой слез.

Я ведь знала, что что-то не так. Чувствовала – и все равно надеялась на лучшее. На то, что мне только кажется, что я сама себя накрутила.

Зря, интуицию не проведешь.

В квартире сидеть не хотелось, поэтому я пошла в ближайший бар. Народу там почти не было, все разъехались по дачам. Я заняла столик у окна, заказала бутылку вина, сырную тарелку и просто смотрела на проезжающие за окном машины. Желтые огни в темноте, размытые накрапывающим дождем.

Телефон завибрировал, неизвестный номер. Что еще, господи боже? Отвечать ужасно не хотелось, но трубку я все-таки взяла.

– Алло, – сказала и отпила еще вина.

Молчание в ответ. Кто-то меня слышал, это точно, просто молчал.

– Алло! – раздраженно повторила я, и на этот раз мне ответили.

– Галь, это я.

Услышав голос Паши, я на миг перестала дышать. Сжала ножку бокала до боли в пальцах.

– Привет, – я чувствовала горечь во рту. Казалось, меня вот-вот стошнит.

– Ты меня искала сегодня?

Вот это открытие! Пропасть на несколько дней, а потом вот так вот интересоваться!

– Да, и не только сегодня, – ответила я, еле сдерживаясь, чтобы не заорать.

Снова тяжелое молчание в трубке. Павлик всегда был тугодумом.

– Извини. Я просто не знал, как тебе сказать…

– О том, что у тебя дочь? Спасибо, я сама узнала.

– Галя, послушай, – в его голосе прозвучало отчаяние. – Я не знал о том, что она есть!..

– А теперь узнал и решил пропасть на неделю. Замечательное решение проблемы.

– Ну что ты опять начинаешь?.. У меня телефон украли…

Телефон украли! Гениально!

– Я начинаю?! – вскипела я. – То есть, ты завел с кем-то ребенка, пропал, а я начинаю?! Действительно, чего это я!

– Я не знал! – Теперь и Пашка орал. – Это было до тебя! А теперь там такая ситуация, мне позвонила сестра той девчонки…

Ситуация, сестра… Я стерла горячую каплю со щеки. Теперь уже какая разница?

– Мне плевать, – перебила я его. – Доверия уже нет, Паш. Если ты позволяешь себе скрывать такие вещи и оставлять меня одну, то доверия с моей стороны уже нет. Забери, пожалуйста, свои вещи.

– Галя, давай встретимся и поговорим. – Теперь в его голосе звучала мольба. – Давай я завтра приеду…

– Не надо приезжать домой. – Я боялась, что не выдержу, если окажусь с ним наедине.

– Хорошо, – согласился Паша. – Тогда на нашем месте, часов в двенадцать. Давай?

Я молчала. Встретиться все равно было нужно. Поговорить.

– Ладно, – ответила я и положила трубку.

12 (обновление от 13.07)

Лина

Галка позвонила мне сама.

По одному ее голосу я поняла – она плакала. Не сейчас, когда она выдохнула привычное «привет» в трубку, а за минуту до звонка. И вообще целый день до него, с редкими перерывами на сон.

– Галюш, что случилось? – сразу спросила я. Мои слова будто нажали какую-то кнопку, и Галка зарыдала, шмыгая носом.

– Галя! – Я поднялась из кресла и заходила по комнате. – Давай я приеду! Сейчас, хочешь?

– Да… – прорыдала Галя и засопела опять.

Это из-за Пашки, думала я, заталкивая вещи в рюкзак. Вот же урод, расстроил сестру! Что можно было натворить или сказать, чтобы Галя, железобетонная Галя, так убивалась? Что-то очень страшное.

В поисках забытых вещей я пробежалась взглядом по тумбочке, выдернула зарядку из розетки и сунула ее во внешний карман. Замерла посреди комнаты, запустив пальцы в волосы. Что я еще забыла?..

– Куда едешь? – донесся голос от двери.

Я обернулась и встретилась взглядом с Женькой. Тот сощурился, опершись плечом на дверной косяк.

Женька. Точно. Вот про кого я забыла.

– Гале плохо, надо к ней ехать.

Женя нахмурился.

– В смысле – плохо? Заболела?

– Нет, – я нетерпеливо мотнула головой. – Она… Что-то с Пашей у них. Плачет и все такое.

Он с силой потер шею, будто что-то обдумывал. Его пальцы оставили на коже землистые полосы – похоже, опять работал во дворе.

– Я тебя отвезу, – сказал и стянул грязную майку через голову. Я невольно залюбовалась мышцами его широкой груди, заигравшими от этого движения.

– Я могу и сама… – сказала не особо уверенно. Но Женька быстро глянул в коридор за его спиной, пересек расстояние между нами в два шага и запечатал мои губы долгим поцелуем.

– Никаких «сама». Подожди минут пятнадцать, – велел он и отправился в душ.

Через пятнадцать минут мы с ним уже качались на проселочной дороге, ведущей от нашей деревни к шоссе. «Мерседес» то нырял носом в яму, то проваливался в нее боком, и от этой качки меня начало подташнивать. Открыв окно на полную, я сунулась в него с головой.

Солнце мазнуло по лбу теплым лучом. Ветер набросил волосы на переносицу, отчего та зачесалась. Пахло свежей травой, и землей, и лесом. Хотелось закричать от восторга, выскочить из машины, завалиться в эту траву и лежать в ней, и целоваться… Как мы сделали днем раньше: ушли в поля, лежали на траве и целовались под высоким лазурным небом, по которому изредка катились серебряные горошины самолетов. Не отрывались друг от друга, пока не заболели губы.

Поймав мою довольную улыбку, Женя тоже улыбнулся и нежно тронул мою щеку.

Как хотелось заморозить этот момент навсегда. Поставить на паузу, остаться в нем навечно. Все это – руку Женьки на моей щеке, пахнущий кожей салон, теплую весну и даже раскисшую от короткого дождя дорогу.

Горло сжало. Я почувствовала, что вот-вот заплачу, как Галя, и отвернулась к окну. Женька включил радио, и повисшая тишина уже не казалась такой гнетущей.

До Галки мы добрались за два часа. Когда она открыла дверь, я даже сперва ее не узнала. Сальные волосы собраны в низкий хвост, под припухшими от слез глазами синяки, и даже тело, казалось, съежилось от горя.

– Ой, – сказала она слабым голосом, заметив Женьку. Похоже, она совсем не ожидала его увидеть. – Заходите.

Переглянувшись, мы зашли. Я, конечно, могла услать его домой, но мне ужасно не хотелось. Душа умоляла – еще немного, еще чуть-чуть. Не торопи расставание. Я была уверена, я знала, что без дачи, вне дома, объединяющего нас, мы разбежимся в разные стороны. Он же не признавался мне любви. Быть его девушкой я тоже не могу по очевидным причинам. Как мы будем теперь?

На кухне нас ждал чай и три килограмма печенья. Обычно Галка себе не позволяла есть выпечку, но тут, похоже, пошла вразнос. Печенье лежало прямо в надорванных пакетах, сортов семь. Галка сунула одно в рот и указала нам на стулья.

– То есть, у него ничего не было с той девушкой, которая ответила на телефон? – уточнила я десятью минутами позже. Галка мотнула головой.

– Нет, это была сестра его бывшей. А сама бывшая, которая мама девочки, недавно умерла, от лейкемии. Вот сестра и связалась с Пашкой. Пока бывшая была жива, она о Пашке и слышать не хотела, а тут родственники решили, что ребенку нужен хотя бы отец.

– Проблемы-то и нет, получается, – бодро заявил Женька.

– Как это нет? – опешила Галка.

– Ну, о ребенке он не знал.

– Но он есть! Ребенок есть! И что теперь с этим делать?

– Ничего, – Женька пожал плечами. – Это Пашкины проблемы, не твои.

Мы с Галкой уставились на него во все глаза. Вот же… мужчина. Может, он так же воспринимал наше расставание, подумалось мне. Что это лишь мои проблемы, не его. Что дела оставшихся в России уже его не касались.

– Но я не смогу ему теперь верить, – тихо сказала Галка, и я мысленно с ней согласилась. – Откуда я знаю, может, он врет! Может, эта… – Галя помахала рукой, – никакая не сестра, а мать девочки? Может, он с ней спал всю дорогу, как мы встречались?

– Сколько ей? – спросил Женька.

– Сестре? – Галя шмыгнула носом и съела еще печеньку.

– Девочке

– Три. Родилась раньше, чем мы с Пашей встречаться начали. Но почему он не сказал, что есть такая женщина, которая от него родила? Почему пропал?

– Испугался, – пожал плечами Женька.

– И ты туда же! Что значит испугался? Ему тридцать лет, а он с горя нажрался, якобы просрал телефон, но мне так и не звонил, потому что не знал, что сказать. Ты сам-то веришь в это?

Женька пожал плечами.

– Я бы поверил. Все зависит от того, хочешь ты быть с ним или нет.

Галя помолчала, отпила чая.

– С лгуном точно не хочу, – выдала наконец.

– Но ты бы с ним встретилась, поговорила, – попробовала я.

– Я встретилась, сегодня. Поняла, что нет, не могу. Не верю. – Она помотала головой, еще слеза скатилась по щеке. – Вот он и забрал вещи.

Только теперь я поняла, что не видела ни одной Пашкиной вещи с момента, как попала в квартиру. Галя была настроена серьезно. Черт, да она всегда была серьезна, как медвежий капкан, молодые люди ходили у нее по струнке.