Текст книги "Любовь без цензуры (СИ)"

Автор книги: Катя Саммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 25

Только на следующий день я впустила в тайскую сказку реальный мир – включила телефон, который с приезда валялся разряженный в прикроватной тумбе и совершенно не беспокоил. Едва он загрузился, как меня затопили уведомления соцсетей, приложений, скидки. Я беспощадно смахнула их с экрана и проверила сообщения по рабочим контактам: вечно паникующий зам вел в мессенджере диалог с самим собой – спрашивал, истерил, умолял вернуться, а потом, слегка поднапрягшись, все же решал насущные вопросы и отчитывался в исполнении. Я немного полазила в инстаграме и прокомментировала мамины фотографии из Англии на фоне Стоунхенджа – всегда мечтала там побывать. И перезвонила Лизке, которая атаковала все личные чаты.

Пока фейстайм соединял с домом, я вышла на террасу и потянулась. Тело еще приятно ломило после утренней «зарядки» в кровати с Феликсом.

– Али-иса-а-а, приве-е-ет! Господи, ты жива! Я торжественно клянусь, что откручу голову Ваньке, когда вернусь из этой долбаной командировки! Прости, прости, я правда ничего не говорила Ветрову, это Ванька – типа «мужская солидарность», бла-бла-бла… Придурок. У Антона я, кстати, остальные твои вещи забрала. Ты вообще как? Что? Ну, рассказывай, не томи уже!

Я рассмеялась. Как тут было вставить хоть слово в ее словесном извержении?

– Хорошо все. И никому не нужно голову откручивать. Передай спасибо.

– Та-а-а-ак. А вот отсюда подробнее. Значит, сестре, которая отстаивала твою честь и право на личное пространство, благодарностей не будет?

Вот умела она поднять настроение в считанные секунды, зараза!

– И тебе спасибо, Лиз. Я очень ценю все, что ты для меня делаешь.

– Правда? То есть… ты… счастлива? – тихо и аккуратно уточнила она, будто боялась задавать этот вопрос.

– Неужели так очевидно?

– Да через динамик слепишь сиянием!

Я расплылась от ее слов.

– Ну и слава богу! А то я бы Ветрова из-под земли достала! Ну… или из Таиланда.

Теперь смех доносился по обе стороны.

– Что-то ты грозная, когда домой?

– Не знаю, блин. Командировку все продлевают и продлева-а-а-ю-ю-ют. Устала. Как там, кстати, Антон? Не объявлялся? Ваня рассказал мне, что он натворил. У тебя проблем не будет?

– Феликс обещал, что не будет. Надеюсь, на этом наши дороги с Антоном навсегда разойдутся. Не хочу даже думать о том, что четыре года жила с врагом.

– Да уж, – прошептала Лиза. – Ладно, мне нужно собираться на рейс. Я очень тебя люблю! Звони, пожалуйста, чаще, Алис, я скучаю. И жду фоток. Только без наглой рожи Ветрова!

– И я. Хорошо, пока! – смеясь, бросила в ответ.

После разговора с сестрой на душе стало светлее. Я облокотилась на перила и оглянулась вокруг – я в раю? Задний двор походил на джунгли. В ясную погоду здесь было волшебно: отовсюду доносилось пение экзотических птиц, шепот ветра путался в пальмовых ветвях, сочная зелень тропических растений скрывала в тени диких обезьян, выискивающих кокосы. Нуарные цвета моей жизни сменились пестрыми красками. И я была честно и откровенно довольна этим. Хватило с меня ч/б.

Большой клубок сомнений потихоньку распутывался при помощи Феликса. Вчера мы серьезно поговорили. Фил признался, что с первых дней знал обо всей ситуации с Антоном, но не хотел вмешиваться. Потому что эгоистично желал, чтобы я выбрала его по причинам, никак не зависящим от внешних обстоятельств. Извинения были такими трогательными и настоящими – я верила ему.

Стало жарко, и я вернулась в дом, витая в мыслях, где мы с Филом вместе. Закрыла передвижную стеклянную дверь и застыла. Забыла обо всем на свете, увидев перед собой страшное, мохнатое, многолапое чудовище с жирным брюхом.

Наверное, мой визг услышали и марсиане. Ведь на полу сидел огромный разноцветный тарантул, или хрен знает, как его звали, и пристально следил за мной черными глазищами.

Я запрыгнула на кровать и забилась в угол. Старалась не двигаться, даже дышала через раз. Паук тоже замер на месте. Господи, я надеялась, что он сдох от моих воплей Банши. Но зря – пошевелил лапищами.

Через несколько секунд в комнате появился Чанг, мой тайский друг, который работал на мужа матери.

– Паук! – закричала я, тыча в тарантула указательным пальцем. – Spider! Big spider!

Мужчина лишь хихикнул, а потом спокойно взял с полки мою соломенную шляпу и картонную брошюру экскурсий. Легко поймал и унес монстра восвояси.

Забавлялся он! А вот по мне – так это был самый кошмарный ужас! Я мало чего боялась в жизни, любила высоту и скорость. Даже змеи меня не пугали. Так, неприятны казались из-за холодной кожи, но не более. А пауки… я ненавидела и боялась их всей душой.

Только когда услышала хлопок входной двери, наконец выдохнула и оттолкнулась от стены, но в спальню ворвался Феликс с полотенцем вокруг бедер.

– Что случилось? Ты в порядке?

Он поскользнулся и чуть не упал, еле успел ухватиться за комод. Фил был весь мокрый. С волос на плечи капала вода и стекала по груди бесконечными дорожками. Я загляделась на него. Прекрасный мальчишка, который спешил ко мне на помощь по первому зову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Паук, – чуть слышно произнесла я, сдерживая улыбку, пока Фил приближался ко мне.

Он потянул за руку и крепко обхватил талию, вынуждая запрыгнуть на него. А затем развернулся и сел на кровать сам, зарываясь пятерней в мои волосы.

– Большой паук, – с наигранно испуганными глазами повторила я.

Фил ухмыльнулся, стреляя бровями.

– Большой, как что?

Он двинулся бедрами навстречу, вдавливаясь в мое тело. Его член стоял. Опять? Только же занимались сексом! Но я была совсем не против. И уже готова, влажная между ног.

– Меня тут чуть не сожрали вообще-то. Это стресс, – возмутилась я, ерзая по всей его длине.

Бум. Мелкие искры за считанные секунды превратились в бушующее пламя. Я оказалась на спине, вжата в кровать голым телом, которое создавал сам Микеланджело. Феликс искушающе медленно развязывал пояс халата, а я лихорадочно дергала его полотенце вниз до тех пор, пока не сжала в руке член. Но Фил продолжал играть, распалял, дразнил. Неторопливо погружался в меня пальцами, кружил вокруг клитора, подбираясь близко и ускользая вновь. Когда я раздраженно прикусила его губу, он прохрипел и перекатился со мной, сел и закинул мои ноги за спину, а затем резким, порывистым движением вошел и заполнил изнутри. Стон от долгожданного удовольствия вырвался громкий и протяжный. Я сильно выгнулась, подставляя Феликсу грудь.

Мы двигались по очереди. Вели друг за другом бесконечно долго. Мышцы сводило, я не чувствовала рук и ног. Цеплялась за Фила, шептала его имя, впивалась зубами в плечо. Я сходила с ума. Долго. Уже который раз подбиралась к грани, но никак не могла за нее ступить. А Феликс настырно ждал, пока я кончу. Вредный потряса-а-ающий мальчишка.

Шлепок. Зазвенело в ушах. Тяжелая ладонь опустилась на ягодицу с характерным звуком, оставив после себя яркие ощущения. Затем еще один. Третий. Я удавкой обвилась вокруг шеи Фила, ускоряя движения. Зад горел под напором непрекращающихся звонких ударов, что утягивали за собой в пропасть.

– А-а-а!!!

Это был самый сильный оргазм, который я испытала в жизни. Господи, вспомнить бы, как дышать.

Глава 26

Мы упали без сил. Лежали в посторгазменной истоме на расстоянии вытянутой руки и смотрели друг на друга. Красные, взмыленные, довольные. Фил перебирал мои волосы и улыбался.

– Секс… с тобой… – он еще не мог отдышаться, – это бля… настоящая битва! Я будто с войны возвращаюсь каждый раз!

– Ты даже в армии не служил!

Начала смеяться, но противно заныли мышцы живота.

– Бэйб, это у меня в крови.

Я все-таки расхохоталась сквозь боль. Дурной.

– Я чувствую себя оттраханным до пальцев ног, ты как?

– Примерно также.

Неровное дыхание заполняло паузы.

– У меня никогда такого не было, – сказал Фил, после чего я сглотнула. – Почему с другими все выходило... по-другому? Ты ведь не против таких разговоров?

– Нет, конечно нет, – поспешила ответить я.

Ему на самом деле было интересно, видела это по выражению лица.

– Просто… ну, обычно тёл… то есть девушки быстро кончали, и я думал только о себе, но сейчас… Да мне мой оргазм не так важен, как твой.

– Ну-у… Я не берусь судить отдельных женщин, но вообще быстро кончить – это скорее исключение, нежели правило.

– Бля, они так громко стонали и извивались, это явно было «оно».

– Не знаю, девочки умеют имитировать. Может, думают, что стоны заводят мужчины, тешат ваше самолюбие… Но меня такой вариант не устраивает.

Фил заржал.

– Люблю тебя за честность.

Я замерла с приоткрытым ртом. Мой гаденыш протянул руку и погладил губы, очертив контур. Его признания – такие «скользящие», даже немного детские вводили в ступор. Я не знала, что с ними делать. Старалась двигаться постепенно, по чуть-чуть. Но когда он форсировал события, понимала, что еще совсем не готова. Думать об этом, тем более говорить.

Зазвонил телефон, отвлекая нас.

– Ты его наконец включила? – удивился Фил.

– Вроде того. Пусть звонит, – сказала я, когда он потянулся за мобильным.

Я ответила всем, кому хотела. Остальное – потом.

Феликс смотрел взглядом, от которого в груди расплывалось тепло, а между ног становилось жарко.

– Что? – Я закатила глаза.

– Вспомнил, как ты покорила меня на летке в Чайке. Когда закинула телефон в сумку и забила на него. Не проверяла лайки, не отвечала каждую секунду на сообщения, не селфилась. Сидела и общалась со мной.

Я смолчала, что тогда меня поразили не его социально-адаптивные способности, а длина пальцев, которой, кстати, я совсем не обманулась. И почувствовала, как заливаюсь краской.

– Тебя удивляют такие простые вещи.

– А я не люблю усложнять, – это Фил произнес, уже поднимаясь с кровати.

Он подхватил полотенце и вышел из комнаты, сверкая накаченной задницей.

Я отправилась в гостиную и едва успела запахнуть халат, когда в дом без стука ворвался Алекс.

– Cinderella!

И класть он хотел на мои недовольные причитания на русском – обнял меня и уже здоровался с Феликсом, готовым к серфингу. Слава богу, погода была спокойная и не очень подходящая для покорения волн, я меньше волновалась после вчерашнего.

Когда парни умчали, я вышла следом и прогулялась почти до самого пляжа. Мой красавец в гидрокостюме здоровался с другими серфингистами. Уже не первый раз видела их – молодые и довольно дурные ребята из разных стран с шуточками на уровне детского сада и не по годам развитыми телами. Но у меня было еще несколько возможностей убедиться, что я совершенно не испытывала тяги к малолеткам, которые в данный момент мерялись размерами бицепса. Это все Фил – он был уникальным.

Его признания… они раздавались все чаще, становились настойчивее. Он не уставал их повторять, будто приручая, заставляя привыкнуть и не притворяться мертвым опоссумом после каждого. Засранец был младше, но гораздо хитрее и продуманнее меня.

Почему я так пугалась, услышав Фила? В моей жизни было столько пустых слов, что я им просто не доверяла. Но уже не могла врать самой себе, что признания не радовали. Сердце каждый раз совершало долбаный кульбит.

Любила ли я Феликса? Да это ясно как божий день. Но так боялась произнести ответ вслух. Как будто сказка растает, лопнет мой защитный пузырь. И если все закончится, будет гораздо больнее. А так вроде и не пришлось бы вырывать сердце с корнями, прощаясь. Любила я обманывать себя.

Толпа серфингистов во главе с Филом и Алексом скрылась вдали. Я собиралась вернуться, когда заметила Настю, что стояла в тени. Она посматривала в ту же сторону и выглядела… как я? Буквально несколько минут назад видела то же в отражении зеркала – дурная улыбка, затуманенный взгляд, румяные щеки.

Да ладно…

– Эй! – я застала девушку врасплох. – У вас с Алексом что-то было?!

Она не сумела скрыть улыбку.

– Что-то было, – кивнула Настя и смущенно отвела глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Жизнь-то кипела не только у меня.

А до отлета, тем временем, оставалось всего пару дней.

Глава 27

В полдень приходила горничная и даже немного поколдовала на кухне. Так что, пока Феликс развлекался с друзьями, я могла посвятить время себе. Точнее, работе. Ведь, перечитав сообщения коллег в рабочем чате, я вроде и согласилась с вариантами новых баннеров для аэропорта, но все же влезла в обсуждения и пообещала внести дополнительные коррективы, чтобы добиться идеальной картинки. Перфекционист-трудоголик – это навсегда.

Прошло много часов с тех пор, как я открыла переполненный почтовый ящик и погрузилась в служебные вопросы. Солнце сбавило жар, а на остров опустились сумерки, когда в гостиную толпой завалились громкоголосые парни, и Фил, который возглавлял шествие, предложил тем «усаживать задницы, где удобно». Алекса среди них я не заметила, и, собственно, догадалась, где он пропадал. Остальное трио уже елозило мокрыми шортами по обивке дивана.

Я только зыркнула в их сторону, как Фил навис надо мной и потерся носом о щеку. Знал, гаденыш, чем усмирить мою внутреннюю гарпию.

– Что у нас на обед? – принюхавшись, радостно пропел он в губы под ребяческие выкрики «фу-у» и «уединитесь в комнате» на разных языках.

Какие придурки. Слов нет.

– У нас – потрясающее ризотто с мидиями от Ками. А вот для них… – я крепко приложила весельчаков взглядом, – могу заварить лапшу.

Фил рассмеялся. Только я не шутила, блин.

– Ты прелесть.

Он чмокнул меня в нос и махнул головой в сторону кухни.

– Поможешь? Устал как собака.

Конечно, хорошо уставать от отдыха.

Просьба Фила помочь значила – сделать все самой. Его участие закончилось на том, чтобы достать из холодильника упаковку местного пива и отнести парням. И мне было совсем несложно накрыть на стол, особенно когда заранее все приготовлено. Насте с Алексом я бы даже предложила заварной кофе с закусками. Просто эти засранцы выводили из себя. Я пыталась сделать скидку на возраст, но тщетно. Подобные экземпляры и к сорока вряд ли изменятся. Порода такая – козлиная.

Хоть бо́льшая часть блюда и разлетелась по тарелкам, я все же приберегла порцию ризотто для нас с Филом. Ками готовила божественно. Я честно пробовала повторить рецепт, следуя всем указаниям, но не сумела и близко подобраться к ее исполнению. Руку могла дать на отсечение, в деле была замешана буддийская магия.

Когда все разогрелось, я отправила банду за кухонный стол, а сама приземлилась в гостиной и закрыла дверь. Но даже через наушники, которые я использовала вместо берушей, слышала заливистый смех Фила и громкие басы переносной колонки, что плевалась второсортным рэпом.

Я надеялась, парни вот-вот замолчат и ссориться не придется. Я долго терпела и закипала изнутри. Сосредоточиться не получалось, как ни старалась: перечитывала абзац в третий раз, а суть все равно ускользала. После очередного взрыва смеха чаша переполнилась, я отставила ноутбук и досчитала до десяти, чтобы не начать орать с ходу.

– Ау! – заглянув к ним, повторила я слова песни, которая оглушала громкостью. – Мальчики, давайте-ка со своими «дворниками» на улицу.

Американец ничего не понял и завис, оглядываясь по сторонам в поисках подсказки, как себя вести. Другие уставились на Фила в ожидании.

– Пожалуйста, – добавила я и неестественно улыбнулась, чтобы сгладить резкость обращения.

Все хором расхохотались и повставали, следуя примеру Феликса.

– Мамка злится, детки по домам, – ляпнул коротышка, испытывая мое терпение. – Ты идешь? – спросил он у Фила, притормозившего рядом со мной.

Ветров кивнул. Но с места не двинулся, пока мы не остались вдвоем.

К этому моменту я уже остыла. Злилась, но не на них, а на себя. Ну почему я ждала понимания на ментальном уровне от детей, пусть и крупногабаритных, у которых под ногами был белый песок, а в голове – никаких тормозов? Они ведь не виноваты, что родились в хорошо обеспеченных семьях и не знали необходимости пахать с детства до седьмого пота. Кажется, я забыла, как сама прожигала жизнь в университете. И это я еще плохой пример. Чего я завелась, когда мой пятидесятилетний отец вел себя, как ребенок? А, наверное, потому, что друзья Фила отвлекали нас, отбирали время, которого до отъезда оставалось все меньше. И вот это действительно бесило и пугало – то неизвестное, что будет дальше или нет.

Кажется, я становилась жадной во всем, что касалось Феликса. И требовательно желала, чтобы прямо сейчас он раздевал меня руками, а не глазами, чтобы был только мой. Во мне проснулась собственница? Что-то новенькое. Никогда не страдала этим заболеванием.

– Не хмурься, морщины будут.

Фил погладил тыльной стороной ладони мой лоб.

– Одной больше, одной меньше…

– У-у-у, какая бука, – пожурил меня он, и в это самое мгновение я показалась себе маленькой обиженной девочкой по сравнению с ним. – «Выметайтесь со своими дворниками отсюда!».

Фил дразнил и ржал, указывая на дверь. Заразительно так смеялся, я растеряла всю серьезность.

– Что смешного? – удерживая образ из последних сил, спросила я.

– Ну-у, песня-то не о дворниках.

– А про кого?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я ведь четко слышала там и полдники, и дворники, и подоконники.

– Ты такая забавная, – умилялся Фил. – Про что – водники.

Он сказал это и, видимо, ожидал какой-то реакции. Но я не поняла.

– Ну водный, – снова никаких ассоциаций, – мокрый… Бля, Алиса, да ты святая!

Его явно забавляла ситуация. Правда, меня не очень. Особенно когда я поняла, что речь идет о наркотиках.

– Значит, поника – это не из «Форсажа» и никак не связано со скоростью?

– Не-а, – прыснул он и напел: – Вместо полдника пару водников, пару-пару водников на подоконнике, с ней на пару водника мы дышим поникой, две банки тоника, мне без тебя не кайф…*

Высокое искусство, твою мать. Но голос потрясающий.

– Ты сегодня такая замороченная, пойдем, развеемся.

Замороченная? Приехали, блин.

– Нет, ты иди, а мне нужно еще немного поработать.

– Ну дава-а-ай повеселимся, – нашептывал он, уговаривая, словно Змей-искуситель.

– Фил, нет!

Я ударила его по рукам, забирающимся под футболку. Он, кажется, решил, что может манипулировать мной через секс. Гаденыш. Надо быть внимательнее, он явно проделывал это не первый раз. Просто сейчас я каменно твердо решила, что не пойду куда-либо с компанией, которая мне неприятна. И доделаю эскизы до утра.

– Сегодня в «illizion» выступает крутой ди-джей, все собираются на эту тусовку. – Феликс не унывал. – Точно не пойдешь?

– Не пойду, – отрезала я.

– Не обидишься, если пойду сам?

– Господи, да иди уже!

Я закатила глаза и шутливо толкнула его. А он притянул к себе и поцеловал, выбивая почву из-под ног. И всю уверенность из ответа.

Спустя десять минут обжиманий я все же выпроводила Фила на улицу, где его поджидали притомившиеся товарищи. До ушей донеслись обрывки фраз вроде «отпустила мамочка?» и «иди ты!», но я уже думала совсем о другом.

Я уперлась затылком в дверь и съехала вниз, подпуская ближе сомнения, так и норовившие затопить.

Сегодня ведь я была похожа на себя обычную. Ту, что по-мазохистски наслаждалась каторжными работами в офисе. На ту скучную зануду, что полжизни торчала за ноутбуком и потихоньку слепла от мелкого шрифта на экране. Ту, которой я пыталась оттолкнуть Феликса в наши первые встречи и которую он вроде как принял. Так почему же я не нравилась ему сейчас? Заметно же было, что хоть он и ушел, остался недоволен. А я ведь и наполовину не загрузилась так, как дома.

Что тогда будет там? Больной насущный вопрос.

**********

* 10AGE & Ramil’ – Ау

Глава 28

Скриптонит – Это любовь

Я заработалась, ушла в себя. Очнулась, когда во рту пересохло. Желудок вибрировал от голода. Я отослала поправки и презентацию плана работ заместителю и закрыла ноутбук. Часы показывали четыре утра, а Феликса все еще не было.

Я старалась отгонять противные мысли, но в полуночной тиши они звучали слишком громко, так и липли, как мухи на ленту. В голове бегущей строкой кружил один и тот же вопрос – что же дальше, дальше, дальше? Я ведь прекрасно понимала, что все эти дни, как летние каникулы в школьную пору – солнце забралось высоко и ярко светило, обдавая жаром, никаких забот, одна сплошная романтика. Только лето имело свойство заканчиваться, и дальше следовали трудовые будни. Что это будет значить для нас?

Ко всему прочему, я слишком привыкла к здешнему нраву – на Пхукете всем было плевать на наши отношения. Разница в возрасте казалась сущей мелочью на фоне соседей-геев, удочеривших маленькую кудряшку из Африки. Или на фоне татуированных стариков из Европы, которые целовались под пальмами на зависть молодым. А уж в сравнении с разгуливающими открыто трансвеститами и подавно. Здесь все казалось проще – нас никто не знал и не осуждал. Но что будет там?

Самокопания и череду риторических вопросов прервал треск и мат с улицы. Я подбежала к окну и осторожно выглянула. Это был Фил. Он разбил глиняный горшок в саду и поднимался по лестнице, заплетаясь в ногах.

Когда он толкнул входную дверь вовнутрь, та, естественно, не открылась. Стоило лишь потянуть ручку на себя, но Феликс явно был не в состоянии выстраивать такие логические цепочки. Решил, что достаточно постарался и упал на плетеную софу прямо на террасе. А буквально через пару минут подергиваний улегся на бок и… захрапел.

Я ожидала чего-то подобного, поэтому взяла плед с дивана и вышла на крыльцо. Укрыла Фила, с удивлением отметив про себя, что от него совсем не пахло алкоголем. Пушистые ресницы дрожали в свете яркой луны слишком явно, заставляя беспокоиться. Вот оно мне нужно, блин? Изображать мамочку, еще даже не родив?

Ночь я провела почти без сна. Наблюдала за рассветом. До тех пор, пока находиться в пустой кровати стало невыносимо, а споры в голове достигли апогея – за те беспокойные часы сотню раз решила для себя уравнение с Феликсом и неизвестной и сотню раз передумала. Я накинула сарафан, вышла на кухню и поставила вариться кофе – немного бодрости и ясности мне точно не помешало бы.

В холодильнике, кроме риса с морепродуктами, обитали лишь яйца да креветки. Что можно было сообразить помимо яичницы? Если такое блюдо и существовало, то я его не знала.

На сковороде грелось оливковое масло, а грусть и безысходность все сильнее давили весом на плечи. Я задумчиво ковыряла деревянной ложкой замороженные креветки. Не заметила, как Фил подкрался и обвил руками живот, зарываясь носом в волосы.

– Меня будто трактор переехал, – заворчал он и устало выдохнул.

Мысленно я добавила – так тебе и надо, но вслух ровным тоном спросила другое.

– Под чем ты был вчера?

Я ненавидела тянуть резину. И закрыть этот вопрос было почти жизненно необходимо. Иначе я сошла бы с ума. Мне хватило и ночи догадок.

На самом деле, я ждала, какой угодно реакции – отрицание, возмущение… но не такой.

– Хрен его, там все жрали все подряд.

Фил отошел и встал слева от меня, опершись на стол. Наблюдал, как я разбивала яйца, и белок медленно растекался по сковороде.

– Эй, – я заставила смотреть мне в глаза. – А если бы все решили по вене пустить, – подражая его безразличному тону, заговорила я, – ты бы за компанию и укололся? Боже, я говорю, как моя мать.

Я раздраженно отбросила ложку, та улетела на край стола. Потерла лоб, чтобы хоть немного успокоиться. Незачем было устраивать сцены – бесполезная тактика, ведущая в никуда.

– Слушай, я не буду играть с тобой в дочки-матери. То есть… – запнулась я. – Ну, ты понял. Я также не могу и не хочу просить тебя, чтобы ты вдруг в одно мгновение стал взрослым и пропустил самый интересный период в жизни, но…

Мой голос надорвался. К глазам подступили слезы. Я так много хотела сказать, репетировала эту чертову речь, а в самый нужный момент просто потеряла способность связывать слова.

– Алис!

Фил оттолкнулся от опоры и сжал меня в объятиях так крепко, что заболели ребра.

– Я все понял, не дурак. Это не повторится.

– Ну да, – фыркнула я еле слышно. – Задушишь, отпусти.

Но он замотал головой.

– Феликс, отпусти!

– Не-а, – промычал он куда-то в плечо.

А затем развернул и усадил на столешницу. Обхватил лицо руками и зажал мои ноги бедрами.

– Ты злишься.

Капитан Очевидность, блин. Конечно, я злилась. Не то слово. И уже не знала, на что больше: что он не думал своей красивой башкой и творил глупости или что так легко принял правила игры и совсем не дал возможности его отчитать. Умный гаденыш.

– Я буду просить прощение, – промурлыкал он.

В глазах заплясали предупреждающие огоньки. И он припал губами к шее. Мелкими точечными поцелуями спустился к ключице, а тело уже предало меня. Я выгнулась в другую сторону, позволяя ему большее. Но гаденыш проделал путь обратно и закусил мочку уха, выбивая томный вздох.

– Буду просить до-олго… – прошептал он мне на ухо.

Поцеловал нежно, неторопливо, без языка, а затем осторожно обхватил и оттянул нижнюю губу.

– И очень старательно, – выдохнул Фил в мой рот обжигающие слова.

И стал медленно спускаться вниз, оставляя мокрые узоры на груди и у пупка. Он опять проворачивал это со мной. И я ему позволяла. Черт, но я позволила бы снова, только б он не останавливался, задирая подол сарафана вверх и подбираясь языком по внутренней стороне бедра к месту, которое уже пылало.

Собственно, мне хватило всего пару засосов, чтобы кончить. Но яичница все равно сгорела к чертовой матери.