Текст книги "Держаться за воздух (СИ)"

Автор книги: Катерина Терехина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– А мама в девичестве?

– Соломатина.

– Получается, что твоя тетя тоже должна быть Соломатиной, ведь она не вышла замуж, а значит, и не меняла фамилию. Но тут возникает другой вопрос. Твоя бабушка же выходила замуж дважды? Значит, прежде чем стать Соломатиной, она носила другую фамилию, которую и передала своей старшей дочери, Элеоноре. Какая теперь фамилия должна быть у твоей тети?

Рассуждения поставили Дашу в тупик. Она никогда не задумывалась над этим вопросом, но и сейчас не видела смысла думать. К чему же вел Паша?

– Ты знаешь, где похоронена твоя тетя? – не дав девушке задать свой вопрос, спросил он.

– Примерно, – кивнула Даша. – А что?

– Перед тем, как идти куда-то еще, заедем на городское кладбище.

– Зачем?..

– Спросим помощи, – с видом священника, читающего лекцию о загробной жизни, ответил Паша.

– А когда же займемся поисками?

– Потом. Пошли, нужно кое-что проверить.

* * *

Спокойствие конечной остановки автобуса, имеющего символичный номер – тринадцатый, – нарушил возмущенный голос молодой девушки.

– Я же могла сама за себя заплатить! – возмущалась Даша.

– Да что мне, денег жалко, что ли?

– Не хватало тебе еще тратиться из-за поездок на кладбище к моим родственникам!

Паша молчал, и это остудило Дашино желание спорить.

– Цветы тогда будут за мой счет, – почти спокойно произнесла она.

– Как хочешь, – пожал плечами парень.

Девушка окинула взглядом небольшой развал, на котором продавались венки, пластмассовые цветы с тканевыми лепестками и отдельные веточки, корзинки с искусственными букетами разных оттенков и размеров, и направилась к старушке, сидящей на табуреточке у расставленных на складном столике корзинок со светлыми цветами. Элеонора всегда ассоциировалась у Даши с чем-то светлым и чистым. То ли потому, что при жизни она всегда носила одежду пастельных тонов, то ли потому, что девушка до сих пор не могла избавиться от сложившегося в голове образа доброй волшебницы, которой она всегда видела свою тетю. Поэтому и цветы она хотела купить такие же – неяркие, но нежно-волшебные.

Осмотрев ассортимент, девушка остановилась на темной корзинке со светло-желтыми цветами и нежно-голубой ленточкой, украшающей ручку.

– Сколько стоит эта корзиночка? – спросила Даша у старушки-торговки.

– Ась?.. – та подслеповато сощурилась, подняв на нее водянистые глаза. – Не слышу, дочь, не слышу я…

– Бабушка, сколько стоит эта корзиночка? – повторила девушка громче.

– А, эта… Сорок рублей, – старушка пошамкала ртом, будто задумавшись, и еще раз повторила, утвердительно кивнув: – Да, сорок.

Девушка протянула ей пятидесятирублевую купюру. Старушка отсчитала сдачу мелкими монетками, высыпав их Даше в ладонь, и подала выбранную корзинку. Девушка поспешила догнать Пашу, который, задумавшись, бодро пошагал по центральной аллее.

Догнала она его уже на середине аллеи. Парень шел, читая имена на плитах, пытаясь найти нужную могилу.

– Паш, я примерно знаю, где она, – негромко сказала Даша, догоняя его и идя рядом, прижимая корзинку к груди. – Вон, видишь, дуб? Элеонору похоронили недалеко от него, правда, не знаю, на ближнем или на дальнем проезде…

Дуб был виден из любой точки кладбища. Высокий, раскидистый, с густыми темными ветвями, он рос на пустыре еще до того, как здесь появилось кладбище. Теперь же в народе его называли «столетним», хотя каждому было понятно, что это дерево гораздо старше. Дуб пережил и Первую Мировую, и Великую Отечественную войну. Он провожал в последний путь и солдат, и рабочих, и мирных жителей города. Он хранил в своих тихих ветвях тысячи историй, и Даше казалось, что в том, что Элеонору похоронили именно под ним, было что-то… эпическое, значимое.

Некоторое время ребята шли в молчании, потом Паша заговорил:

– Утром ты сказала, что прочитала много нового. Константин и фамильное кладбище – это важно. А что еще было?

Даша задумалась на несколько секунд. И начала по порядку:

– Как ты и предполагал, дело об убийстве девочки так и осталось нераскрытым. Все случившееся признали несчастным случаем: якобы, лестница была в аварийном состоянии, и девчонка просто неудачно сорвалась.

– Не удивлен, – угрюмо хмыкнул Паша.

– Потом я прочитала все, что было в скоросшивателе, – не обратив внимания на его комментарий, продолжила девушка. – Вот там оказалось много интересного. Помнишь Лизочку? Она писала на фронт своему мужу Мише, но письмо вернули назад.

– Припоминаю, да. Ты давала мне прочитать, потому что «оно такое трогательное!», – парень ухмыльнулся, передразнив Дашин восторженный голос.

– Не было такого! – возмутилась девушка. – Во всяком случае, теперь там нет ничего трогательного. Миша погиб. Под Сталинградом.

Паша тут же посерьезнел.

– Было еще несколько страниц из Лизочкиного дневника. Оказывается, Миша взял ее фамилию после свадьбы, потому что его отца репрессировали. Он был главным инженером на военном заводе, там произошел несчастный случай, а потом, видимо, кто-то еще и поклеп написал. И все – расстрел.

– То есть, получается… Ореховы до сих пор среди нас?

– Ты так сказал, будто среди нас демоны.

– Так и они среди нас, – вздохнул Паша. – Аккурат с одним таким мы и… воюем. И, посмею себе заметить, он пока выигрывает с огромным перевесом.

Настала Дашина очередь вздыхать.

– Мы со всем разберемся. Если сможем уничтожить проклятие, Дух тоже исчезнет.

– А про Духа там что-то было?

– Не поверишь: было. Элеонора где-то достала неотправленное письмо Варвары, Лизочкиной сестры. В нем она рассказывает о том, что Дух убил пришедших в поместье на ночлег солдат. Один из них был раненый, он остался жив после той ночи, но сошел с ума. А потом все равно умер, видимо, от ран. Лизочка же тем временем оплакивала супруга и, как пишет Варвара, «ходила как в воду опущенная», ничего вокруг не замечала. А Дух начинал бушевать.

– Похоже, мы подошли к истокам.

– Мне тоже так кажется. Странность в том, что после того, как я прочитала это письмо, мне… приснился сон.

– Сон?.. – поднял бровь Паша.

– Очень… странный сон. Я будто бы видела все своими глазами.

Даша пересказала все в малейших подробностях, описав каждый увиденный предмет, каждый услышанный звук. Паша, дослушав ее до конца, зябко поежился.

– И что эти тени сделали с Лизочкой?

– Понятия не имею. Вначале я думала, что убили… Но у тети нет никаких данных о том, что Лизочка умерла. А Элеонора не смогла бы упустить такое событие. Так что вариант отпадает.

– Мда уж, – Паша выглядел ошарашенным, хотя и старался сохранять спокойный вид. – Что-то еще важное? Эти тени явно связаны с Духом. В твоем сне не было подсказок, как разогнать их?

– Во сне – не было. Но в тетином дневнике есть запись про артефакт.

– Как раз то, чего нам не хватало! И что же она пишет про него?

– Эта штука называется Жезл Огня. Про вид – ни слова. Но она говорит: «Жезл узнаешь легко – он единственный за закрытой комнатой». Понимаешь? «За».

– Понимаю. Но… не понимаю.

– Вот и я тоже, – вздохнула Даша. – Плюс ко всему, чтобы смочь зажечь Жезл Огня, нужно достать серные спички. Тетя не смогла это сделать – проклятие убило ее раньше. Ты сможешь что-нибудь поискать об этих спичках?

– Смогу, – кивнул парень.

Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в траве. Время медленно приближалось к полудню, и кладбище было тихо и пусто, как… кладбище.

– Мы почти пришли, – негромко произнесла Даша. И правда – до дуба оставалось каких-то сто шагов.

Пару минут пришлось потратить на то, чтобы пройтись по проездам, осматриваясь вокруг в поисках нужной могилы. Дашу чутье не подвело – она быстро попала взглядом на надгробие, с фотографии на котором уверенно и спокойно, словно королева на приеме, улыбалась светловолосая женщина. Элеонора.

Паша подошел к ней, но Даша замерла, глядя в землю и сжимая в руках корзинку со светло-желтыми цветами. Она чувствовала странное оцепенение, как будто сами боги запретили ей поднять глаза и оторваться от бегающих внизу, у самых ног, муравьев, и шевельнуться, словно любое ее неосторожное движение могло осквернить это место.

Легкий порыв ветра взлохматил волосы, зашелестел некошеной травой, и оцепенение растворилось в пахнущем осенью воздухе. Девушка, по-прежнему не поднимая взгляд, вышла вперед и поставила корзинку на могилу, мысленно обращаясь к тете и извиняясь, что так давно не приходила к ней. Ответом ей стал шепот листьев столетнего дуба, немого свидетеля происходящего.

Сделав шаг назад, Даша снова оказалась рядом с Пашей, который тоже замер, опустив голову и позволяя подруге прочувствовать все таинство момента.

Было тихо. Солнце проблесками выскакивало из-за пышных кучевых облаков, быстро несущихся по бледно-голубому небу. Старый дуб шуршал листьями и ронял блики на серый – Элеонора не терпела черный цвет – мрамор. Солнечные зайчики смирно лежали на камне, словно оберегая его, почти не двигаясь и только едва качаясь, повторяя движения густых ветвей. Один такой зайчик, повинуясь движению веток, остановился на дефисе в фамилии и замер, как будто сочтя это место самым удобным. Даша тут же оторвала глаза от земли. Дефиса она раньше не замечала.

«Элеонора Константиновна Соломатина-Орехова», – прочитала она. Орехова… Вторая часть фамилии отдалась в голове, как удар набатного колокола.

– Паш… Константин… Константин был Орехов?..

– Орехов… – задумчиво протянул парень и кивнул. – Теперь все сходится. Пошли. Я думаю, она нам поможет.

– Кто? – Даша, не успевая, поспешила за ним.

– Твоя тетя. Ведь она хотела, чтобы тайна была разгадана.

Ребята быстро шли к выходу с кладбища. Даша выглядела испуганной и растерянной, часто моргала, пытаясь осознать до конца только что раскрывшийся ей факт. Паша как-то странно улыбался – не то торжествующе, не то ошарашено. Такое развитие событий он предполагал с того самого момента, как Даша рассказала ему о деде Константине, но то, что его предположение может оказаться верным, даже не думал.

– Получается, что тетя узнала все от отца? – прерывая затянувшееся молчание, тихо спросила Даша.

– Очевидно, – кивнул Паша. – Думаю, она была с ним в неплохих отношениях. И, судя по всему, именно он поделился с нею большей частью документов: фотографиями, письмами, дневниками…

– Но ни один Константин не фигурировал в тетиных заметках.

– Потому что она знала его лично. Ты бы стала собирать досье на родного отца?

Даша покачала головой и тут же кивнула, понимая, что их дело запутано еще сильнее, чем ей всегда казалось. Нервничая, девушка по привычке закусила губу и уставилась себе под ноги.

Ребята вышли за мрачный забор кладбища и поспешили на остановку. Оба были в недоумении и молчали. Также молча Паша снова оплатил проезд за двоих, а Даша даже не нашла сил возразить. До нее медленно доходила страшная правда – она почти напрямую связана с этим поместьем, и Лизочка, первая свидетельница появления в доме Духа, могла бы оказаться ее прапрабабушкой.

Девушка устало опустилась на сиденье и прислонилась лбом к стеклу.

– Тебе плохо? – встревожено спросил Паша.

– Нет, все в порядке, – ответила Даша, не смотря на головокружение и неожиданно подкатившую тошноту.

– Ты сильно побледнела, – парень прижал холодную ладонь к ее лбу. – Э, да у тебя температура!

* * *

Паша позвонил в дверь. Дашина мама открыла ее и удивленно воззрилась на картину, представшую перед ней: Даша, бледная как сама смерть, практически висела у парня на шее, сдерживая приступы тошноты.

– Что случилось? – спросила мама, в мгновение ока становясь бледнее дочери.

– Мне кажется, у нее тепловой удар, на улице жарко, – Паша помог едва передвигающей ноги Даше преодолеть порог и войти в коридор. Там девушку и вырвало прямо на ковер, после чего она облегченно вздохнула и, придерживаясь за стену, сползла на пол.

– Дашенька! – мама подхватила ее под мышки и практически на себе оттащила в ванную комнату.

– Я помогу убрать, а вы пока принесите воды, ей нужно много пить, – сказал Паша. Неизвестно, каким образом ему удавалось сохранять спокойствие, но его уверенный, даже несколько безразличный вид помогал Анне Витальевне держать себя в руках и не поддаваться эмоциям.

Мама побежала на кухню, а парень занялся влажной чисткой ковра. Даша с побледневшим лицом села на кафельную плитку и привалилась спиной к бортику ванны.

– Дашенька, не сиди на холодном, – мама принесла табуретку и усадила девушку на нее. – Дай, я тебя умою, – она открыла кран с холодной водой. – Вот так… Сейчас станет лучше. Подними руку, градусник поставлю. Сейчас принесу воды. Паша, посмотри потом у нее температуру, ладно?

– Хорошо, – откликнулся парень. – Градусник электронный?

– Электронный. Как запищит – вытаскивай.

В доме повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь шипением только что открытой бутылки минералки и шумным дыханием Даши.

– Тридцать восемь и четыре, – дрожащим голосом сказал Паша. Прозвучало это так, словно он огласил приговор.

– Господи… Даша, на, выпей, – мама протянула ей кружку. Девушка отпила глоток и снова вырвалась.

– Я вызываю «скорую»! – воскликнула женщина, схватившись за голову.

– Подождите! Это всего лишь тепловой удар, ей скоро станет легче. Нужно отнести ее на диван, помогите мне.

Мама и Паша вдвоем перенесли девушку в зал и уложили на разложенный диван. Она тихо бредила, мотая головой.

– Нужно сбить температуру, – строго сказал Паша, видя, что Анна Витальевна готова поддаться панике и побежать вызывать не только скорую помощь, но и делегацию священников, милицию и службу спасения в придачу. – У вас есть жаропонижающее?

Женщина рассеянно кивнула.

Через несколько минут Даша уже спала. Паша сидел в изголовье и вздрагивал при каждом движении девушки.

– Может, домой пойдешь? – спросила Анна Витальевна, устало привалившись к дверному косяку и вслушиваясь в шумное дыхание дочери.

Паша отрицательно покачал головой.

– Как хочешь. Как проснется, позови меня, ладно?

– Хорошо. Да и вы отдохните.

Мать улыбнулась, но ничего не сказала.

Паша взглянул на спящую Дашу. Она что-то тихо шептала, шевеля губами. Парень рассматривал ее лицо: аккуратный, чуть курносый нос, невесомую дугу бровей, закрытые глаза, пушистые ресницы, приоткрытые губы… Она вызывала у него два совсем, казалось, несовместимых чувства – радость и грусть. Радость – потому что она есть, существует. Она тут, рядом. Можно коснуться ее горячего лица, почувствовать ее удивительное тепло. Грусть – потому что это тепло не его. Потому что она не его.

Даша вывела его из размышлений, повернувшись на другой бок. Паша вздрогнул. Он боялся, что ей снова станет хуже, и что «скорая» на самом деле понадобится. Не нужно было быть медиком, чтобы догадаться – то, что происходило с Дашей, не было обычным тепловым ударом – на улице было не так уж жарко. Так что же это? Месть Проклятого Духа за то, что они стали на шаг ближе к разгадке его тайны?..

Даша пошевелилась, дернула плечами, что-то пробормотала. Дрожащие пальцы полусонной девушки нащупали край расстегнутой кофты Паши, лежащий на диване, и потянули его на себя, словно это было одеяло.

– Даш, Даша, отпусти, – тихо заговорил он, стараясь не разбудить девушку голосом.

– Мне холодно, – не открывая глаз, жалобно протянула она.

Паше ничего не оставалось, кроме как скинуть кофту и позволить Даше укрыться. С легкой улыбкой проследив, как девушка закуталась в нее, он встал с дивана и пошел в ее комнату.

Там обнаружилось то, что и было нужно – покрывало. Взяв его в охапку, Паша вернулся в зал и укрыл Дашу. Она обняла уголок покрывала, словно любимую мягкую игрушку, и положила на него голову.

Это действие с ее стороны вызвало у Паши улыбку. Он сам точно не знал, почему улыбался. Но он испытывал к ней столь нежные чувства, что просто сходил с ума от счастья, заботясь о ней. А теперь, когда он видел, что ей стало хорошо, на него накатила волна невероятно теплого чувства, которое и заставило его вмиг стать счастливым.

Парень прилег на диван рядом с Дашей и, незаметно для самого себя, уснул.

* * *

– Паш, Паша! – кто-то легко, но настойчиво потряс его за плечо.

– А? Что? – парень встрепенулся и открыл глаза.

– Просыпайся, соня! – Анна Витальевна улыбнулась. – Твоя бабушка уже звонила. Я сказала, что попросила тебя помочь с заготовками, чтобы она не ругалась. Но лучше тебе не задерживаться.

Паша нехотя пошевелился. Но встать оказалось не так-то просто – Даша прижалась к его груди, обняв одной рукой и положив голову на плечо. Парню стало очень неудобно перед Дашиной мамой – по его мнению, эта сцена выглядела более чем неприлично. Что-то пробормотав себе под нос, он осторожно убрал с себя руку девушки, опустил ее на диван и, высвободив плечо, поднялся на ноги.

– Уже половина восьмого? – удивился Паша, потянувшись и взглянув на часы.

– Ты так хорошо спал, что я не хотела тебя будить, – с улыбкой ответила Анна Витальевна. – Но скоро стемнеет, так что тебе действительно нужно идти.

– Паша?.. – Даша повернулась на спину, села и протерла глаза. – Ты уже уходишь?

– Мне пора.

– Жаль… Ты такой… теплый, – с грустью заметила девушка.

– Я завтра приду, обещаю, – улыбнулся ей Паша.

– Я буду ждать, – ответила Даша, провожая его взглядом.

Когда дверь за Пашей закрылась, мама вернулась в зал.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – ответила Даша, снова протирая глаза, зевая и потягиваясь.

– Есть не хочешь?

– Нет, не хочу.

– Давай тогда я тебе температуру померяю, – вздохнула мама.

Даша молча кивнула. Женщина протянула ей градусник и поинтересовалась:

– Как спалось?

Девушка покраснела.

– Хорошо. Спасибо за покрывало.

– Это Паша укрыл тебя.

– Да? – девушка покраснела еще сильнее. – Он такой хороший… И всегда мне помогает.

– Здорово, что у тебя есть такой замечательный друг.

Даша улыбнулась, опустив глаза.

– А он кофту забыл.

И правда – кофта по-прежнему лежала на диване рядом с ней.

– Завтра зайдет, ты ему и вернешь. Ну-ка, как твоя температура? Тридцать семь и пять. Упала, слава Богу.

– А сколько было? – в глазах Даши застыл ужас.

– Тридцать восемь и четыре.

– Ничего себе… – девушка поежилась.

– Это тепловой удар. Говорила же я тебе в начале лета, что нужно купить панамку.

– Я глупо выгляжу в панамке.

– А с тепловым ударом ты выглядишь умно? – мама вздохнула. – Что сделано – то сделано. Теперь тебе нужно отдыхать. Иди в комнату. Может быть, музыку тихонько включишь. Полежи спокойно.

– Хорошо, – Даша подобралась к краю дивана, взяла Пашину кофту и не спеша отправилась в комнату.

Негромко включив радиоприемник, девушка прилегла на кровать, закутавшись в кофту. В динамиках бормотала «Популярная волна», а Даша вспоминала… Вспоминала, как Паша на себе тащил ее домой, когда она неожиданно почувствовала себя плохо. Как он сказал ей, что все будет хорошо. Как пытался убедить, что ей стало плохо от духоты в автобусе, а не от того, что Проклятый Дух устроил Месть.

Плакать не хотелось, но непокорная слезинка покатилась по щеке. Все ведь очевидно! Почему до сих пор никто из них не скажет другому, что любит его?.. Даша уже практически не сомневалась, что Паша соврал ей, сказав, что ему нравится Кира. Струсил! Струсил и не признался! От обиды девушку удерживалось лишь одно: она понимала, что сама не лучше. Сама упустила уже несколько возможностей.

Почему же все так сложно?..

Даша внезапно вскочила и открыла ящик с игрушками. Сколько уже она в него не заглядывала?..

Из ящика на нее большими черными глазами смотрела кукла. Даша всегда любила эту игрушку – лицо куклы, хоть и глупое, с бестолковыми рыбьими глазами, чем-то отдаленно напоминало лицо ее хозяйки. Куклу так и звали – Даша. Девушка вытащила ее из ящика и достала вторую – смуглого парня-блондина. Этот контраст смотрелся нелепо, но Даше нравилась и эта игрушка – она напоминала Пашу. Конечно, тусклый городской загар ее друга не мог сравниться с почти шоколадным оттенком кожи куклы… Но все же.

Девушка взяла обеих кукол и села на кровать.

– «Привет, я Даша», – заговорила она тонким голосом от лица куклы-девочки.

– «А я Паша», – почти басом ответила за мальчика.

– «Паша, давай дружить?»

– «Давай!»

На несколько секунд наступила тишина. Куклы замерли друг напротив друга, протянув ручки так, словно собирались вот-вот обняться. Даша выдохнула и, вложив в голос всю доступную ей романтичность, произнесла за куклу:

– «Я люблю тебя, Паша!» – и, замолчав, грустно усмехнулась.

– Пусть хотя бы вы будете вместе, – и тонкими ручками игрушки в ее руках обняли друг друга.

– «Я тоже люблю тебя, Даша», – негромко ответила она за мальчика.

Девушка замерла, а две куклы в ее руках застыли в обнимку, глядя друг другу в глаза.

– Какой же ты глупый, Паша, – с укором сказала она кукле. – Девушку поцеловать надо…

Даша легла на кровать и посадила кукол перед собой. Голову куклы-девочки она опустила на плечо парня, после чего повернула и его голову. Теперь между губами двух героев ее фантазии оставалось всего пару сантиметров.

– Но тут у Паши зазвонил телефон, и бабушка срочно вызвала его домой.

Даша ударила по куклам рукой, и они разлетелись в разные стороны, нелепо подняв вверх согнутые ноги. Несколько секунд девушка угрюмо смотрела на лежащие игрушки, потом вздохнула и продолжила историю:

– Но Паша – герой, поэтому он обманул злую ведьму, сбежал из заколдованной башни и вернулся к любимой, – Даша положила кукол рядом с собой. – Они лежали на пляже, залитом серебристым лунным светом. Шумели волны, дул теплый соленый ветер, высокие пальмы качали большими зелеными листьями…

Девушка замерла, с грустью глядя на кукол, таращащих глупые рыбьи глаза друг на друга.

– Хотела бы я, чтобы на вашем месте были настоящие Паша и Даша, – сказала она игрушкам. – Но… нет, ребята, никакой любви у вас не получится, – Даша вздохнула и отвернулась на другой бок. – Все это глупо. Очень и очень глупо.