Текст книги "Подчини волну! (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
– Понял, понял, уже думаю, – заверил их красавчик, закидывая руки за голову, а скрещенные ноги – на спинку кровати.
***
Дверь не скрипела, ни шелестела, и не клацала. Открывалась она вообще бесшумно. Но Вейр каким-то нутряным чутьем знала, когда появлялся черный. Это знание выдирало доктора из зыбкого, неуверенного, как туман, сна.
Пока ракшас отсутствовал, Ли все время дремала. При нем врач не могла глаза закрыть. Даже моргать старалась пореже. Да и когда она оставалась одна, доктор не столько спала, сколько плавала в бульоне полусознания, на грани сна и бодрствования. По крайней мере, это помогало пережить еще несколько часов. А, заодно, не свихнуться окончательно.
Правда, в полном здравии своего рассудка врач начала сомневаться. Сильно сомневаться. Ни один нормальный человек не смог бы... привыкнуть к ситуации. А она начала. Не смирилась, но стала принимать как данность. И уже не вздрагивала, когда в дверном проеме появлялась чернильно-черная фигура. Черт побери, да Вейр даже испытывала что-то похожее на радость. Просто вместе с ракшасом приходило хоть какое-то разнообразие.
Ошейник с кодовым замком перестал причинять неудобства. Честно говоря, она его уже почти и не замечала. Как не замечала и твердости бетонного пола, на который было брошено только тонкое одеяло. Лежать на нем стало так же естественно, как и на собственной кровати. Доктор научилась орудовать скованными руками: есть, стягивать и надевать штаны во время похода в туалет, даже расчесываться пальцами.
Она привыкала.
Правда, ее еще лихорадило. Необработанная рана, пересекающая щеку от угла глаза до нижней челюсти, воспалилась. Иногда боль дергала так, что даже мысли о том, какой на лице образуется рубец, когда все заживет, переставали волновать. Впрочем, и об этом она думала все реже. Как-то все чаще Ли посещала мысль: этот подвал станет ее последней остановкой.
Но и страха почти не осталось. Так, плескалось нечто мутненькое на самом донышке души. Гораздо больше места занимала обида. Ни на кого-то конкретного, а вообще на весь мир. Казалось, что доживать стало бы легче, знай Вейр, что кто-то волнуется за нее, пытается спасти. Пусть от этих попыток толку никакого. Но само осознание собственной важности, нужности уже помогло бы. Только вот имелась маленькая, но довольно неприятная проблема: ни одной живой душе в этом мире врач и даром не сдалась.
И, наверное, жила Вейр ровно до тех пор, пока того же не понял ракшас. Тогда она станет ненужной, бесполезной. А, не смотря на привычку и обиду, умирать не хотелось. Теперь она точно это знала. Ли очень-очень тянуло жить. Пусть даже и в этом подвале, со скованными руками и ошейником на шее. Только бы подольше.
Ракшас, привычно пригнув голову под дверной притолокой, вошел в подвал. Он только мельком глянул на Вейр, сидевшую, прислонившись спиной к стене, и молча прошел в противоположный угол. Там у него было оборудовано нечто вроде рабочего места. Стол, офисное кресло, вполне приличный компьютер. Правда, чем именно он занимался, доктор не видела. Черный предусмотрительно развернул монитор непрозрачным задником к ней.
– Акшара тупые или они умнее, чем я? – спросил «кошачий капитан».
Вейр от такой неожиданности даже вздрогнула. С ней ракшас не разговорил. Вообще. Все его внимание ограничивалось единственным взглядом, когда он входил, и швырянием пакетов с сухой лапшой.
– Я задал вопрос, – черный решил простимулировать ее мыслительный процесс, подстегнув его утробным урчанием.
Верно, задал. Только вот как еще на него ответить?
– Я не знаю уровень твоего интеллекта, – прокашлявшись, хрипнула Вейр.
Откашлялась она не потому, что у нее горло перехватило. Просто связки от долгого молчания как будто заржавели и нуждались в разминке.
Ракшас кивнул, будто принимая ее ответ.
– Почему они до сих пор не пришли на первую точку?
– Наверное, еще не нашли... – «Или им плевать и на меня, и на твои подсказки».
– Тупые, – вынес вердикт ракшас, уставившись в монитор и барабаня крепкими ногтями по столу.
– Да нет, они не тупые. По крайней мере, у них хватает мозгов быть... – «быть людьми» в данной ситуации звучало бы странно. Пришлось поправляться, – ... не быть животными.
– Животное – это я? – Черный посмотрел на нее поверх экрана. И Вейр, уверенная, будто страха почти не осталась, почувствовала, как сердце ухает вниз. – Почему?
– То есть, ты считаешь, что резать женщине лицо – это нормально? – одеревеневшими губами прошелестела Ли.
Промолчать она просто не рискнула. И такой ответ был, пожалуй, самым нейтральным из всех, какие только приходили на ум.
– Тебе больше устраивает вариант с избиением, изнасилованием и отрубанием пальцев? – усмехнулся он, показывая темные, почти серые, зубы. – Я не развлекаюсь, а работаю. Информация должна быть достоверной и получить ее нужно быстро. От слишком сильной боли объект может отключиться. А это потерянное время. И ты мне еще можешь понадобиться. Зачем тебя калечить? Женщине – порезать лицо. Мужчине – яйца.
– А ребенку?
Вот сейчас Вейр стоило бы и промолчать. Но, видимо, стремление общаться заложено в человеческой природе. И нечеловеческой, кстати, тоже. Даже на ракшасов, оказывается, находит желание поговорить. Особенно если тема для беседы такая... увлекательная.
Правда, увлеченным он не выглядел. Скорее просто излагал факты. Он вообще был таким, факты излагающим. И она еще Дема называла автоматом! Да по сравнению с ракшасом парень мог стать олицетворением жизни и эмоциональности!
– Все то же самое. Но с детьми я не люблю работать. Они не обладают информацией. Только если нужно воздействовать на родителей. Гражданских акшара я трогаю редко. Они меня не интересуют.
«Гражданские». Сами акшара называли их «мирные». Есть разница? Понять бы еще, о чем она говорит. И почему это Вейр вообще заботит.
– Ты воюешь только с солдатами, да?
– Я не воюю. Я – ликвидирую, – пояснил ракшас, щелчком пальца отключив компьютер.
Видимо, на сегодня лимит общения себя исчерпал. Черный вылез из-за стола, размял шею, наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому. И глядя при этом на доктора.
– Но для тебя разницы нет. Если они через сутки не появятся, то придётся их простимулировать. Тебе это не понравится.
– Тебе приносит удовольствие запугивать?
Голос у Вейр сел, но уже не от недостатка практики.
– Да, – кивнул головой черный.
Он достал из шкафа очередной пакет лапши и швырнул его через всю комнату. Но брикет все равно приземлился точно у врача на коленях. Как обычно. И кому какая разница, что это для нее стало «обычно»? Сейчас это монстр уйдет и можно будет опять лечь. Лежать лучше, чем сидеть. Закрыть глаза легче, чем держать их открытыми.
И думать о желтых глазах приятнее, чем смотреть в черные. Ну и подумаешь! Теперь она может себе это позволить. Собственно, сейчас она могла позволить себе все. Кто бы другой разрешил ей это «все».
Ли поправила свою подстилку, повозилась, пристраивая голову на руке. И только тут заметила рядом со столом темный прямоугольник пластика.
***
К сожалению, додумались они гораздо раньше, чем наступил вечер. Собственно, обсуждать стало ничего уже к двум часам дня. Но отправляться проверять свои идеи было еще рано. Большинство кабаков и баров, вне зависимости от того людям они принадлежали или акшара, функционировали исключительно в ночное время. А днем там разве что уборщиц можно найти.
Поэтому Дему выключил свет и завалился на кровать. Спать он не собирался, но даже и просто отдохнуть стоило. Утро парня полностью вымотало. Даже выжало. Оказывается, вернуться к себе нелегко. И держаться, как раньше, тоже стоило немалых усилий. Приходилось следить за своей речью. Иначе бы снова скатился к односложным ответам. Но так было нужно. Еще непонятно зачем – для того, чтобы жить дальше или для того, чтобы в этот раз ему дали-таки беспрепятственно сдохнуть. Но нужно.
Он повернулся на бок, сунув руку под подушку и таращась на полоску света из-под дверью. Искушение закрыть глаза становилось навязчивым. Но свидания с дьяволом сегодня стоило избежать. Вечером предстояло поработать в усиленном режиме.
Поэтому оставалось только гонять в башке воспоминания. Для разнообразия, не вызывающие острых приступов психоза. Например, как докторица таращилась, вцепившись в его пальто. Он никогда бы не подумал, будто стать для кого-то гребанной опорой – это настолько приятно. Но ведь она действительно хваталась за него, как будто он и вправду ее спасал...
Все-таки, Дем, наверное, задремал. И ему даже приснилось, будто у Вейр зазвонил мобильник. Просто у его телефона звонок был другим, Ну, а кому могут еще названивать посередь дня? Только полоумной докторше.
Назойливое зудение, смахивающее на жужжание комара, никак не хотело утихать. Лейтенант заворочался, потёрся о подушку лицом, выдирая себя из дремы и...
Слетел с постели, едва не растянувшись на полу во весь рост – ноги запутались в одеяле. Тратить время Дем не стал. Проворно, как ужаленная в зад черепаха, на четырех костях, добрался до стула, на спинке которого оставил свои штаны. Телефон, отобранный у Свира, он выдрал из кармана едва ли не с подкладкой.
– Да! – рявкнул лейтенант так, что его самого передернуло.
– Это ты? – прошелестело в трубке тихо.
Акшара ничего не понял. Вот не понял – и все!
– Алло? – растерянно переспросил парень, чего не делал никогда и даже зачем-то в динамик подул.
– А это я... – отозвался все тот же шелестящий голос. – Это точно ты?
Говорила она не испуганно, а, скорее, скептически-сомневаясь. Как будто докторша не могла определиться, примерещился ей голос Дема или нет.
– Точно. Это я, – лейтенант потер лоб, а потом постучал кулаком по голове. Соображалось все равно плохо. – Погоди... Ты где?
– Не знаю. В подвале каком-то.
– Описать можешь?
– Могу, – хмыкнула она, – четыре стены – бетонные. Пол и потолок тоже бетонные. Еще одело есть.
– Какое еще одеяло? – Дем поднял свое собственное, покрутил его, как будто видел впервые и бросил обратно на ковролин. – Ты можешь дать хоть какие-то ориентиры? Приметы? Когда он тебя вез, помнишь?
На том конце волны доктор вздохнула, и лейтенант кристально ясно понял – ничего она ему не скажет. Парень метнулся из комнаты, едва не выдернул ручку из створки и медленно, аккуратно снова закрыл дверь.
Куда нестись? Телефон по звонку пеленговать? Ну да, хорошо, если спутник, через который сигнал идет, засекут. Тайна личной жизни граждан портила кровь не только полиции. Акшара, оказывается, тоже. Таким макаром скорее человеческие безопасники Базу отследят, чем они докторшу.
– Ты тут? – встревоженной мышью пропищал голосок.
– Тут. Откуда у тебя телефон?
– Потерял... – Вейр откашлялась, – он потерял. Ракшас. – «Точно! А он – Дем – гребанная балерина...», – Господи, ты даже представить себе не можешь, как это хорошо! Ты только не пропадай, ладно?
– Пока не пропаду, – заверил он докторицу, чувствуя, что улыбается, хотя происходящее к улыбкам не располагало. Маразм крепчал. Но ее радость погладила где-то внутри груди, как мягкой лапой. – Но мне нужно будет уйти.
– Куда?
– Можно подумать, у меня дел много. Тебя вытаскивать.
– А ты... меня спасаешь?
– Есть повод сомневаться?
Темнота, наполненная откровенным недоверием, помолчала.
– Де-ем, а расскажи мне что-нибудь. Пожалуйста.
– Что тебе рассказать? – лейтенант откровенно растерялся.
Сказок он не знал, а в подробностях описывать ей, как он ракшасов режет, казалось не самой удачной идеей.
– А... расскажи о своем брате, – попросила Ли осторожно.
Наверное, стоило хотя бы спросить, как она. А еще лучше попробовать вытрясти какие-то ориентиры. Ну, на крайняк, попытаться успокоить фигней из разряда: «Все будет хорошо!»...
– Тебе наверняка уже показали ту фотку, где мы с ним спим? – Вейр молчала, но лейтенант знал – она кивнула. – Над этим реально не прикалывался только ленивый. А большинство, кажется, до сих пор уверены, что мы и в самом деле... э-э-э... ну, нетрадиционные.
– А вы не?.. Ой, прости, само как-то с языка слетело. Это не мое дело, конечно!
– Да все нормально, – Дем потер татуировку и сел на развороченную кровать. – Нет, мы вообще не по этому делу. Знаешь, это как самого себя... Ну, в общем – нет. Просто мы всегда спали вместе. С детства. Как в одну кроватку мама нас положила – так и спали. И когда кадетами стали, не могли привыкнуть порознь. Ну, не спим, причем оба, и все. Знаешь, как будто не хватает чего-то. Мешает это дико, раздражает. Ворочаешься, ворочаешься, а толку ноль. Нас гоняли, конечно. Даже наказывали. А потом плюнули. Нет, ну я виноват, что Бесу моя рука круче всякой подушки была? Я до сих пор ее... – лейтенант осекся, уставившись на эту самую руку. Ну, не говорить же, что Дем ее под подушку сует. Казалось неправильным, когда на нее ничего не давило. – А ты одна в детстве спала?
– Не совсем, – кажется, она смутилась.
– Нет уж, давай по чесноку. Я же тебе рассказал.
– Ну, в общем, у меня был... крот.
– Кто?
– Крот. Игрушка такая. Плюшевая. Между прочим, синий.
– Кроты синими не бывают.
– Будешь издеваться, ничего я тебе рассказывать не буду!
– Я не издеваюсь, я смеюсь... В смысле, молчу.
Темнота настороженно прислушалась, проверяя, молчит он на самом деле или нет. Дем даже попытался нацепить на морду маску сосредоточенности и полного внимания. Правда, получилось не очень. Слишком живо ему представлялась девчонка с огромными глазищами, прижимающая к себе синего крота.
– Мне его бабушка подарила. И я с ним... В общем, он у меня даже в колледже на кровати сидел.
Голос у докторицы звучал слишком уж равнодушно. Надо понимать, что синий монстр и в колледже не только на кровати сидел.
– Ли, а как ты волосы в колледже причесывала? – акшара покрутил пальцем вокруг собственной башки, видимо изображая прическу.
– Да по разному... Но чаще два хвоста завязывала. А что?
– Ничего. Просто подумал, что ты, наверное, очень серьезной была.
– Да ты что! – темнота тихонько засмеялась. – Еще та раздолбайка! Я даже травку курила.
– Серьезно?
– Серьезно. Правда, один раз.
– Расскажи.
– Да чего там рассказывать?
Дем буквально видел, как она покраснела. А краснела она забавно – скулами и ушами. Лоб и подбородок при этом наоборот бледнели.
– Расскажи, расскажи. Люблю слушать про плохих девочек.
– Опять издеваешься? – подозрительно поинтересовалась темнота.
– Да ни в жизнь! Серьезен, как выстрел. Рассказывай.
Парень растянулся на кровати, прижимая трубку к уху. Все фигня. Главное – жива. А все остальное... фигня. Он ее найдет.
[1] Одноглазая змея – сленговое выражение, мужской половой орган.
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Змея была не только одноглазой, но ещё и беззубой. Облезший пластиковый каркас, лишённый большинства неоновых трубок подсветки, беспомощно щерился в темноту, больше всего походя на скелет очень экзотического животного.
Хозяин «Соло» недаром слыл человеком предприимчивым, зря на ветер деньги не разбрасывающим и оттого умеющим выжать прибыль даже из кухонных тараканов. Вывеску, оставшуюся от прежних хозяев помещения – а, кажется, до дрянного ночного клуба тут размещался не менее дрянной тату-салон – он выбрасывать не стал. Только выковырял лишние буквы так, чтобы вышло название «Соло». От этого надпись только выиграла. Появился в ней некий мусорный шарм.
Вот и извивающаяся как стриптизёрша змея осталась от прежних владельцев. Но поскольку львиная доля неона давным-давно сгорела, то большинство посетителей воспринимали этот декор вывески как некий абстрактный рисунок. Но если присмотреться, то с баннера щерилась именно кобра. Действительно одноглазая. И – да, беззубая.
У входа в клуб шевелилась толпишка жаждущих потрясти конечностями, выпить, ширнуться и осчастливить себя и окружающих вялым трахом в местном грязном сортире. Под мелким, унылым осенним дождём в основном маялись особи условно мужского пола разной степени тщедушности.
Баб в ночной клуб пропускали беспрепятственно и в любом количестве. Так как не многие девахи рисковали давать отпор профессионалкам, отстаивающим свою территорию с отчаянностью крыс. А папаша Соло считал, что разнообразие, все-таки, нужно. Поэтому и велел девок пускать без очереди и бесплатно. Правда, это не помогало. На танцполе все равно преобладали дамочки, не только чётко знающие себе цену, но даже способные без запинки перечислить прейскурант на услуги.
Перед акшара толпа жаждущих увеселений и зрелищ расступилась безропотно. Вякнуть хоть слово против не рискнул никто. Зато за их спинами тихие, как шуршание бумаги, пожелания разнообразить свою сексуальную жизнь, в основном за счёт извращённых форм самоудовлетворения, слились в неясный бубнежь. Который, впрочем, с успехом заглушал монотонный дождь.
Дебелые охранники, на обнажённых торсах которых углеводный жир сражался с раскаченными мускулами, против новых гостей «заведения» тоже ничего не имели. И даже услужливо ангарные двери приоткрыли. Но тут дело было не в природной робости секьюрити. Этих гостей у «Соло» знали хорошо. Парни, конечно, даже выглядели как один большой ходячий геморрой, но наличку в баре оставляли регулярно и без писка. И, не смотря на свою внешность, особых проблем не создавали.
Вот только сегодня охранники поглядывали на акшара как-то уж очень многозначительно.
Яр, остановившись прикурить прямо перед дверью, на которой красовалась жирно перечёркнутая сигарета, вопросительно приподнял бровь, дёрнул подбородком снизу вверх, мол: «Какие проблемы, парень?». Секьюрити помотал налысо выбритой башкой и, ничуть не скрываясь, что-то неразборчиво буркнул в «переговорник», безуспешно прикидывающийся кожаным браслетом.
Вар нежно, так, что красавчик едва рожей в двери не влетел, подтолкнул блондина в спину, мельком улыбнувшись охраннику. У бравого стражника дёрнулась рука. Казалось, что он хотел перекреститься, но в последний момент передумал. Зато лицом парень владел гораздо лучше. На нем ни один мускул, ни одна жировая складочка не дёрнулась. Профессионал, что и говорить.
Но, все же, пройти лейтенантам в клуб не дали. В холле, украшенной густо отбитой плиткой и зеркалами в черных страшных потёках истёршейся амальгамы, их перехватил не менее тучный, чем охранники на входе, мужик. Правда, этот, в отличие от «лысиков», был в свитере. Поверх которого, ни кого не стесняясь, мощные телеса стягивала рыжая кобура.
– Пришли проветриться, парни? – поинтересовался он, почему-то глядя исключительно на Дема.
Лейтенант ничего не ответил, буравя начальника службы местной безопасности взглядом, далёким от дружелюбия. Молчание, разбавленное истеричным, но приглушенным визгом музыки, затягивалось.
Мужик кашлянул, двинул откормленной бычьей шеей и провёл пятерней по подбородку, словно утёрся.
– Ладно, это ваши дела. Я в них не суюсь. Только скажи, это как-то связано с Бером?
Ситуация изменилась кардинально. Теперь начальника сверлил не один, а сразу три очень далёких от дружелюбия взгляда. Мужик выставил перед собой ладони, как будто отгораживаясь от них.
– Парни, это ваши разборки. Я в них и не суюсь. Моё дело маленькое. Только вот с Бером я пять лет вместе тут оттарабанил. Он мне нечужой, понимаете ли. И мне не нравится, когда моих людей на фарш разделывают. Бесит это, если вы знаете, о чем я говорю.
– Понятия не имеем, – протянул Яр, выпуская в запятнанный потёками потолок струйку дыма. – А о чем ты говоришь?
– Да ладно! – скривился мужик, явно не поверив в наивность блондина. – Бер постоянно с такими как вы тусовал. Ясно же, что он хоть из бывших, но ваш.
– Такие как мы, это кто? – видимо, красавчик решил взять на себя неблагодарную роль переговорщика.
– Да хорш из меня девочку то лепить! – вызверился начальник охраны. – Я понятия не имею, чем вы, парни, занимаетесь. И, знаете, только крепче от этого сплю. Насрать мне, банки вы грабите, дурь вагонами грузите или ещё что. Мне только надо, чтобы тот, кто моего парня порезал, собственными яйцами подавился. Я не знаю, кто Бера кончил. Но того, кто знает, в зад чмокну и «милой» назову.
– Ты не похож на девочку, – вынес вердикт Яр, оглядев покрасневшего от злости мужика от пламенеющей лысины до громадных сапог.
Дем его остановил, положив руку на плечо блондина, который явно собрался устроить-таки сегодня службе охраны «Соло» чуток проблем.
– Нам нужно найти клубнику, – лейтенант усмехнулся, потерев костяшкой татуировку под глазом и мотнул головой, словно сам поражаясь, какую херню порет. – Ей оставили для нас послание.
– Клубнику? – набычился охранник, уставившись на Дема. – Кончай базарить. У меня сегодня настроение не то. Какая ещё к грёбанной матери клубника?
– Думаю, речь о бабе идёт. А может, тут у вас место есть с клубникой. Нарисованной или наляпанной. Ящик там, кабинка для одежды?
Мужик помолчал, мрачнея все больше. Кажется, он всерьёз считал, что парни просто глумятся над ним. Только вот их рожи к смеху не располагали. Скорее будили желание немедленно пойти, и повеситься самому. Всё не так мучительно.
– Нет у нас тут никаких клубник, – помотал напоминающей бильярдный шар башкой начальник.
Вар, цыкнув, длинно сплюнул на из без того не слишком чистый пол. Яр повёл плечами под кожаным пиджаком так, словно всерьёз собирался вломить охраннику за его неосведомлённость. Только Дем оставался спокойным, как сдохший удав.
– А если подумать? – разделяя каждое слово едва заметной паузой, надавил он.
– Да точно я тебе говорю, – заверил мужик, невзначай поправляя кобуру. – Я этот гадюшник как собственный зад изучил. Хотя... Нет, стой. Знаю! Знаю, твою мать!
Начальник заметно расслабился, опустил напряжённые плечи. И даже улыбнулся. Ну, по крайней мере, сделал что-то такое, от чего его рожа темной щелью треснула пополам.
***
Где-то снаружи появился ракшас – будто разодрал плёнку пузыря, отделяющего мир доктора от реальности. Впрочем, тонкая перегородка тут же сомкнулась за его спиной, снова запирая Вейр в клетке бетонных стен. Но это было не слишком важно. У неё появился гораздо более надёжный мостик с нормальностью, чем какие-то там дырки в пузырях-коконах.
Ли сунула руку в карман, сжимая крохотное тельце телефона. Врачу казалось, что пластиковый прямоугольничек слишком заметен со стороны. И ещё она постоянно боялась его выронить. Хотя сидя неподвижно это сделать довольно сложно. Но вот боялась и всё.
Настороженно, как испуганная кошка, прислушиваясь к лёгким, практически бесшумным шагам чёрного, Вейр расковыряла ногтем шов, костеря себя за то, что раньше до этого не додумалась. К счастью, тонкие нитки поддавались охотно, как будто были с ней в сговоре. Телефон послушно скользнул в дырку, мгновенно затерявшись между толстой подкладкой и тканью. Доктор перестала его чувствовать, от чего паника колыхнулась в желудке кислой волной.
Она сунула руку за подкладку, ещё больше раздирая дырку, и нащупала тёплый пластиковый бочок. Паника успокоилась, уже не бурля, а просто привычно плещась, как вечерний прибой. По крайней мере, это дало возможность дышать. Гораздо сложнее было заставить себя вытащить ладонь из кармана.
Но когда ракшас вошёл в подвал, Вейр сидела как всегда, прислонившись спиной к стене и сложив руки на коленях. Правда Ли сама прекрасно понимала, что с невинностью она переборщила. Стянутое в мину а-я-тут-не-при-чем лицо вряд ли могло убедить даже слепого. Но справиться с мышцами у доктора не получалось. Они закостенели, словно их ботоксом обкололи.
Чёрный слепым не был явно и надежд Ли не оправдал. Ракшас вместо обычного беглого взгляда одарил заложницу куда большим вниманием. Просто пялился на неё, явно что-то прикидывая. Не спеша перешагнул через порог, но направился не к столу с компьютером, а прямо к врачу.
Вейр вжалась спиной в стену, сглотнула. Точнее, попыталась – слюна застряла мгновенно высохшей коркой где-то посередине горла. Мягко переступающий с пятки на носок, как будто крадущийся, ракшас казался ей просто огромным. С каждым шагом он всё больше нависал над ней, хотя и был ещё довольно далеко.
Мелькнувшее в черных пальцах лезвие едва не заставило Ли заверещать, сжавшись в комок, прикрывая голову руками. Но Вейр осталась сидеть, как сидела. Впрочем, в этом было больше заслуги не природной смелости, а тёплого пластикового прямоугольничка, который она судорожно сжимала. Хотя от мелькающего серебристой юркой рыбкой лезвия бетонные стены начали медленно вальсировать, а холодный пол стал зыбким, как кисель.
– Звонила? – промурлыкал ракшас.
Доктор ничего не ответила. Даже если бы и хотела – не смогла.
– Тогда почему они до сих пор не дёргаются? – ракшас ощерился, показывая сероватые зубы. – Ты же не просто акшарская дырка, верно? Ты же врач, баба того мудака, которого я в подъезде вырубил? Так?
Вейр молчала, пытаясь вдавить собственный затылок в стену. Но, не смотря на то, что бетон мерещился зыбким, ненадёжным, он не поддавался. Скорее бы треснули кости, чем стена.
– Ве-ерно, – протянул чёрный, теперь вполне реально нависая над ней.
Ли задрала голову, таращась на его грязно-голубые белки, полуприкрытые лениво опущенными веками. Смотреть было невыносимо страшно. Ещё чуть-чуть, буквально пара капель ужаса – и она начнёт колотиться в припадке, вопя, чтобы её выпустили отсюда. Но совсем не видеть его страшнее.
– Ладно, простимулируем, – улыбка ракшаса не слишком отличалась от его же оскала. – Как считаешь, что лучше? Отрезать тебе уши, выдавить глаза или по старинке трахнуть? Хотя, можно и не по старинке. Если дать фантазии развернуться, то результаты могут быть очень неожиданными, верно?
Он присел на корточки, свесив руку с ножом между колен, и почти нежно провёл ладонью по лицу Вейр. Кожа у него была холодной и чуть липкой, как у трупа. Ли дёрнула головой, ткнувшись носом в собственное плечо.
– Сама-то ты что предпочитаешь? Ну, говори-говори, пока я ещё спрашиваю. Со своим мудаком наверняка была разговорчивее! – доктору показалось, что ракшас действительно разозлился. Хотя обычно в нем эмоций было не больше, чем в том же бетоне. – Говори, сука!
Он стиснул её щеки так, что зубы хрустнули. Вейр заскулила – без слов и слез, просто заскрипела горлом.
– Значит, выбор за мной, – удовлетворённо мурлыкнул ракшас.
И его рука с хищным ножом начала медленно-медленно, как в кошмарном сне, подниматься.
Писк компьютера прозвучал как божий глаз. Ли показалось, что сигнал не деликатно пиликнул, а прогремел, эхом отразившись от стен. Чёрный обернулся через плечо, кажется, недовольный. Отпустил лицо доктора, встал. Вейр, сухо всхлипывая, тряпичной куклой завалилась на бок – заледеневший позвоночник напрочь отказывался поддерживать тело в горизонтальном положении.
Она бы хотела закрыть глаза, но веки ей не подчинялись, будто их тоже заморозили. А, может, просто яблокам стало вдруг мало места внутри глазниц. Доктор смотрела, как ракшас, наклонившись над монитором, опираясь на столешницу рукой с все ещё зажатым в ней ножом, что-то быстро набирает на клавиатуре. И снова скалится – на этот раз довольно.
– Давно бы так, – сообщил он монитору. – Тебе сегодня повезло. Даже стимуляции не потребовалось. Молись, чтобы дальше твой мальчик соображал быстрее. А то моё терпение не безгранично. Игра и наскучить может.
Этот на всю голову больной урод, на неё даже не смотрел. Лезвие исчезло из его ладони по велению того же волшебства, которое его вызвало. Теперь ракшас что-то печатал всеми десятью пальцами. Отправив сообщение – или введя команду, Бог знает, чего он там химичил? – чёрный отключил процессор и ни слова не говоря, вышел из комнаты. Даже очередной пакет лапши швырнуть позабыл.
Или собирался быстро вернуться.
Вейр напряжённо прислушалась к тишине, приподняв голову. Звук закрывшейся двери она не услышала – почувствовала скорее. Как будто в грудь ей едва ощутимо толкнула воздушная волна. Вытащить телефон из-за подкладки оказалось непросто. Пластиковое тельце упорно цеплялось за что-то, как будто боясь появляться на свет. Видимо, в темноте ему было уютнее. Ли его прекрасно понимала.
Номер доктор тоже набрала не с первого раза. Руки тряслись как у паралитика, да и сил хватало только на то, чтобы шею вывернуть. Тело было онемелым, кисельным – ни намёка на суставы и кости.
– Да! – рубануло по уху даже раньше, чем допиликал первый сигнал вызова.
– Он ушёл. Пришёл, потом какое-то сообщение пришло и он ушёл. На компьютер пришло. То есть, я не знаю, может и не сообщение, но что-то такое и он...
– Ты цела? – перебил её Дем.
– Да, он не усел. То есть, собирался, но... А потом, – Вейр покопалась носом в складках одеяла, разрывая дырку, и прижалась лбом к ледяному бетонному полу. Стало немного легче. – Да, со мной все нормально. Он меня не тронул. У него какой-то сигнал сработал, на компьютере. И он что-то...
– Я понял. Это просто отлично. Ты потерпи, недолго осталось.
Ли перевернулась на спину, прижимая замолчавшую трубку обеими руками к груди. Наверное, сейчас акшара натягивал на себя эту маску... Нет, не так. Он натягивал свою гребенную маску – вот как. И шёл сюда. Он же сказал, что все просто отлично и осталось недолго. Ничего, если совсем чуть-чуть, то она потерпит.
***
– Ты уверен?
Скепсиса в голосе Вара могло бы быть и поменьше. Конечно, давно заброшенный и только, видимо, милостью Девы не рухнувший дом, выглядел слишком уж киношно. В боевиках всегда так – если не завод и не стройка, то точно заброшенный дом. И в нем полагается носиться по этажам, отстреливая главного злодея. Финальная сцена, понятно, на крыше.
Хотя во всем этом дерьме и без руин хватало киношности. Загадки от траханного маньяка. Таинственные послания, полученные от проститутки, больше всего смахивающей на большой кусок жвачки. Ну да, она даже воняла как клубничная жвачка. Хотя обрывок, который она передала, на письмо Злодея не тянул. Дешёвая пластиковая страничка, сломанная пополам. И явно выдранная из какого-то справочника. Даже текста нет – сплошные закорючки да формулы.
Ну, ещё штрих-код какой-то в углу. Вот его Дем как только увидел – так и развил космические скорости, словно в зад укушенный. Слушать никого не хочет, глаза прищурил и ухмыляется все время. Понятно, что задумал хрень. Непонятно только какую.
Теперь вот – не хотите? – антураж финальной битвы, в котором обязательно кто-то навернётся с крыши. Такой себе грёбанный полет на фоне звёзд. Красота!
– Серьёзно, Дем, почему тут?
Из щелчком наманикюренного и, кажется, даже отполированного, ногтя сшиб с тонкой пахитоски[1] пепел. Этот акшара умудрялся выглядеть как баба даже в бронике, дурацкой балаклаве, закатанной на затылок, и с автоматом наперевес. Хотя, конечно, вряд ли найшлись смертники, рискнувшие ему сообщить, что он смотрится дамочкой. Из этими самыми лощёными пальчиками шею бы свернул. Да ещё и кончил при этом. Он от таких штук кайф ловил.
